Текст книги "Путешествия и исследования в Африке"

Автор книги: Чарльз Ливингстон

Соавторы: Давид Ливингстон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

Когда воды в озере много, она бывает совершенно свежая, но с падением ее уровня она становится солоноватой, а вода, которая идет вниз по р. Тамунк'ле, оказалась такой прозрачной, холодной и мягкой, что чем выше мы по ней поднимались, тем более нам приходила в голову мысль о тающем снеге. Мы обнаружили, что эта местность по сравнению с той, из которой мы приехали, является, несомненно, впадиной, самое низкое место которой занимает оз. Кума-дау; точка кипения воды, показанная гипсотермометром, находилась только между 207,5 и 206° [78,2 и 77,6 °C], допуская высоту не более 200 футов [около 70 м] над уровнем моря. Значит, придя сюда с Колобенга, мы спустились более чем на 200 футов [70 м]. Это – южная и самая низменная часть большой речной системы, большие русла которой ежегодно наполняются водой тропических дождей. Небольшая часть этой воды, которая производит наводнение в областях, находящихся далеко на севере, заходит на юг до 20–21 ° ю. ш. – широты северной оконечности озера, и, вместо того чтобы затопить местность, вливается в озеро, как в бассейн. Вода сходит по р. Ембхарраг, разделяющейся на две реки – Тзо и Таукхе. Река Тзо, в свою очередь, разделяется на Тамунк'ле и Мабабе. Тамунк'ле вливается в Зоугу, а Таукхе – в озеро. Наводнение начинается в марте или апреле, и стекающие вниз воды находят себе путь в руслах всех этих рек, высохших к этому времени на всем своем протяжении, за исключением лишь нескольких болотистых мест, чередующихся с длинными промежутками сухого дна. Само озеро очень низкое. Зоуга является только продолжением р. Тамунк'ле, и один рукав озера доходит до того места, где кончается одна и начинается другая. Тамунк'ле – узкая и мелкая река, тогда как Зоуга – широкая и глубокая. Никогда не наблюдалось, чтобы узкий рукав озера, который выглядит на карте продолжением Зоуги, принимал другое направление. Вода в нем – стоячая, как и в озере.

Таукхе и Тамунк'ле, будучи, по существу, одной и той же рекой и получая воду из одного источника (русло Ембхарраг или Варра), никогда не могут обогнать друг друга. Если бы это было возможно или если бы Таукхе могла наполнить озеро, чего никогда не случалось в Новейшее время, тогда этот маленький рукав оказался бы удобным спуском, препятствующим наводнению. Если озеро когда-нибудь окажется ниже дна Зоуги, то немного воды из Тамунк'ле может идти в него, вместо того чтобы стекать в Зоугу: тогда у нас была бы река, текущая по двум направлениям, – но здесь это никогда не наблюдалось, и сомнительно, чтобы это вообще могло произойти в данной местности. Когда Зоуга оставляет Тамунк'-ле, она – широка и глубока, но по мере того, как вы спускаетесь по ней на протяжении 200 миль [370 км], постепенно становится уже; затем она впадает в Кумадау – маленькое озеро, шириною в 3–4 мили [5,5–7,5 км] и длиной в 12 миль [22 км]. Подъем воды, которая выше начинает течь в апреле, в озере не замечается до конца июня. В сентябре реки перестают течь. Когда воды бывает гораздо больше, чем обычно, немного ее течет дальше Кумадау по руслу, впервые увиденному нами 4 июля; если бы ее было еще больше, то она могла бы идти и дальше в высохшее каменистое русло Зоуги, которое все еще можно видеть далее на восток. Наполнение этой части речной системы водой, как будет полнее объяснено ниже, происходит в руслах, выработанных для гораздо более обильного течения. Она напоминает заброшенный восточный сад, где можно видеть плотины и оросительные каналы, но где можно полить водой лишь небольшую часть сада, потому что главная плотина и шлюзы приведены в негодность. Что касается Зоуги, то русло у нее превосходное, но в него никогда не стекает столько воды, чтобы оно заполнилось, и прежде чем река находит себе путь за пределами Кумадау, течение сверху прекращается, и то, что осталось на месте, подвергается испарению. Верхние части ее русла более широки и вместительны, чем нижние, направленные к Кумадау. Вода не столько всасывается, сколько теряется, разливаясь по пустому руслу, из которого она исчезает под действием ветра и солнца. Я уверен, что здесь не бывает так, чтобы какая-нибудь река уходила в пески и терялась в них.

Главной целью моего прибытия на озеро было посещение Себитуане, великого вождя племени макололо; он жил, как мне сообщили, приблизительно на 200 миль дальше. Теперь мы должны были попасть к той ветви племени бамангвато, которая называется батауана. Вождем батауана был молодой человек по имени Лечулатебе. Себитуане покорил его отца, Мореми, и Лечулатебе получил воспитание, будучи пленником и находясь среди байейе. Его дядя, человек рассудительный, выкупил его из плена и, собрав вместе большое количество семейств, отказался от власти в пользу племянника. Как только Лечулатебе пришел к власти, он вообразил, что настоящий способ выказать свои способности заключается в том, чтобы поступать вопреки советам дяди. Когда мы пришли, дядя советовал ему оказать нам гостеприимство, – поэтому подающий надежды юноша презентовал нам только козла. По принятому обычаю следовало бы быка. Тогда я предложил своим спутникам развязать козла, пусть идет, в качестве живого намека, к своему хозяину. Однако они не захотели оскорбить его. Будучи знаком с туземцами и их обычаями лучше моих спутников, я знал, что этот ничтожный подарок являлся оскорблением для нас. Мы хотели купить себе несколько коз или быков. Лечулатебе предложил нам вместо них слоновые клыки. «Нет, мы не можем их есть, нам нужно чем-нибудь наполнить желудок». – «И я не могу их есть, но я слышал, что белые люди очень любят эти кости, поэтому я предлагаю их, а коз я хочу положить в собственный желудок». Один сопровождавший нас торговец покупал тогда слоновую кость; он брал десять крупных клыков за мушкет, стоивший 30 шиллингов. Клыки называли «костями». У меня на глазах было восемь случаев, когда клыкам сдохшего слона предоставляли гнить вместе со всеми другими костями. Батауана никогда до этого не бывали на рынке, но менее чем через два года после открытия нами озера среди них нельзя было найти ни одного человека, который не понимал бы огромной ценности этого товара.

На другой день после нашего прибытия на озеро я обратился к Лечулатебе с просьбой дать нам проводников к Себитуане. Так как Лечулатебе очень боялся этого вождя, то он отказал в этом, боясь, как бы другие белые люди не прошли туда и не дали Себитуане пушек. Лечулатебе хотел, чтобы торговцы шли только к нему; тогда обладание огнестрельным оружием доставило бы ему такое преимущество, что Себитуане боялся бы его. Напрасно было объяснять ему, что я хочу установить мир между ними, что Себитуане был отцом для него и для Сечеле, что Себитуане так же хотел видеть меня, как и он, Лечулатебе. Он предлагал мне сколько угодно слоновой кости, лишь бы я не ездил к Себитуане. Но когда я отказался от нее, он нехотя согласился дать мне проводников. Однако на следующий день, когда мы с Освеллом готовились к отъезду с одними только лошадьми, мы получили снова отказ. Подобно Секоми, который ставил нам преграды на нашем пути к озеру, Лечулатебе послал к байейе своих людей с приказом отказать нам в переезде через реку. Я употребил много усилий для того, чтобы соорудить плот в одном узком месте, и много часов проработал в воде, но сухой лес был так подточен червями, что плот не мог вынести тяжести и одного человека. Тогда я не знал еще, что в Зоуге очень много крокодилов и что, работая в воде, я мог бы стать жертвой их зубов. Сезон был в разгаре; и так как Освелл с присущим ему великодушием вызвался съездить в Кэп и привезти оттуда лодку, то мы решили опять отправиться на юг.

Спускаясь вниз по Зоуге, мы имели теперь время разглядеть ее берега. Берега эти очень красивы. Они состоят из мягкого известкового туфа, образующего дно всего этого бассейна. На одной стороне, о которую ударяются волны, они крутые, а другая сторона имеет пологий склон, заросший травой. На пологих склонах реки байейе устраивают западни для животных, которые приходят к реке пить воду. Эти западни представляют собой ямы от 7 до 8 футов [от 2 до 2,7 м] глубиной с отверстием в 3 или 4 фута [около 1 метра] шириной. Яма постепенно суживается вглубь до 1 фута [30 см] ширины на самом дне. Отверстие ямы имеет вид удлиненного квадрата (единственная вещь квадратной формы, которую могут делать бечуаны, все остальное у них – круглое). Длина наружного отверстия ямы приблизительно равна глубине. Яма суживается книзу для того, чтобы животное, вклинившись в яму и барахтаясь в ней, крепко увязло там благодаря собственной тяжести. Такие ямы делаются обыкновенно попарно. Между парой ям остается стенка толщиною в 1 фут [около 30 см] у самого верха. Благодаря этому, когда животное чувствует, что передняя часть его корпуса падает в яму, и оно, стараясь не упасть всем корпусом, делает сильный прыжок, отталкиваясь от земли задними ногами, то, прыгнув вперед, оно неизбежно попадает во вторую яму всем корпусом. Ямы эти весьма тщательно маскируются; вся выкопанная земля уносится на некоторое расстояние, чтобы у животных не могло возникнуть подозрений. Отверстие ямы закрывается сверху камышом и травой, которые засыпаются мокрым песком, чтобы это место по виду ничем не отличалось от окружающего пространства. В эти ямы не раз попадал кое-кто из наших товарищей даже тогда, когда специально отыскивали их, чтобы в них не попадал наш скот. Если бык видит яму, то он осторожно обходит ее. Старые слоны, идущие впереди стада, сметают с ям маскирующий их покров по обе стороны пути к воде. Мы слышали о таких случаях, когда старейшие из этих умных животных вынимали из такой западни попавших туда молодых.

Великолепные деревья украшают эти берега. Близ слияния реки с озером растут два огромных баобаба (Adansonia digitata), или мована. На этом месте мы определили широту (20°21 ю. ш.). Определить долготу озера мы были не в состоянии, так как наши часы не годились. Можно предполагать, что этот пункт находится между 22 и 23° в. д. Самый большой из двух баобабов имел в обхвате 76 футов [около 23 м]. Кое-где среди деревьев, не встречавшихся на юге, показывается пальмира.[7]7
  Пальмира – веерная пальма (Borassus), одна из наиболее полезных пальм Африки; из надрезанных соцветий получают сахаристый сок; все ее другие части находят применение у местного населения.


[Закрыть] Дерево мокучонг, или мошома, дает плоды посредственного вкуса, но само оно может служить чудесным образцом красоты в любой части света. Ствол его идет часто на изготовление челноков. Моцоури, дерево, дающее розовую сливу с приятным кисловатым соком, имеет темную вечнозеленую листву, похожую на листву апельсинового дерева, а по своей форме оно напоминает кипарис. Была зимняя пора, и мы не видели больше никакой флоры. Растения и кустарники были сухие. Но, как и на других обширных пространствах Африки, здесь было много индиго. Мальчики, которые красят его соком сделанные из соломы украшения, называют его могетоло, или «изменитель». В этой стране есть два вида хлопка; люди, принадлежащие к племени машона, делают из него материю и окрашивают ее соком могетоло в синий цвет.

Новые разновидности африканских антилоп (покур и лече), открытые Д. Ливингстоном и его спутниками

Рисунок Д. Ливингстона

На южном берегу мы обнаружили множество слонов. Они приходят пить ночью и, удовлетворив свою жажду (при этом они пускают воду вверх и обливаются ею, и слышно бывает, как они пронзительно визжат, наслаждаясь свежестью воды), уходят обратно в глушь гуськом, словно по ниточке, и никогда не расходятся в стороны раньше, чем пройдя 8– 10 миль, – так велик их страх перед этими ямами. Здешние слоны ниже ростом, чем на юге. На Лимпопо, например, они ростом в 12 футов [более 3,5 м], а здесь в 11 футов [3,5 м]; далее к северу мы видим их ростом только в 9 футов [немного более 2,5 м]. Вилорогая антилопа, или толо, оказалась здесь также меньше, чем те, которых мы привыкли видеть. Мы увидели здесь куабаоба, или пряморогого носорога (Rhinoceros oswelli), являющегося разновидностью белого носорога (Rhinoceros simus), и обнаружили, что направленный кзади его рог не нарушает его зрительной линии, вследствие чего этот вид проявляет больше осторожности, чем его родичи.

Мы открыли совершенно неизвестный прежде вид антилопы, называемой лече, или лечве. Это красивая «водяная» антилопа светлого коричневато-желтого цвета. Рога у нее такие же, как у Aigoceros ellipsiprimnus, водяного козла, или тумоги бечуанов, – они поднимаются от головы легким наклоном назад, затем изгибаются вперед. Грудь, живот и глазные орбиты у них почти белые, а передняя часть и лодыжки темно-коричневые. У самцов имеется небольшая грива такого же желтоватого цвета, как и вся остальная кожа, а на хвосте имеется пучок черных волос. Лече никогда не уходит от воды дальше, чем на милю. Излюбленным ее местом являются островки на болотах и реках; она совершенно неизвестна в центральном водном бассейне Африки. Обладая порядочной дозой любопытства, антилопа эта имеет очень благородный вид, когда, подняв голову, внимательно смотрит на приближающегося к ней незнакомца. Когда она решает удрать, то пригибает голову к шее и кладет на шею рога, затем начинает бежать, сначала рысцой вперевалку и кончая галопом и прыжками через кусты, подобно паллагу. Она непременно бежит к воде и пересекает ее последовательными прыжками, как будто при каждом прыжке она отталкивается ото дна. Сначала ее мясо нам нравилось, но потом надоело.

Каждый год с наступлением разлива вниз идут большие стада рыбы. Больше всего бывает кефали (Mugil africanus). Ее ловят сетями. Glanis siluris – крупная, широкоголовая рыба без чешуи, с колючками, называемая туземцами «мосала», достигает огромной величины и упитанности. Рыба эта так велика, что когда человек несет ее, взвалив себе на плечо, то ее хвост достает до земли. Она питается растениями и многими своими особенностями похожа на угря. Подобно большей части лофоидных рыб, она способна удерживать в какой-то части своей крупной головы большое количество воды, благодаря чему может оставлять реку и даже зарываться в тине высохших болот, не погибая от этого. Другая рыба, близко напоминающая эту и названная доктором Смитом Clarias capensis, широко распространена во всей Внутренней Африке и часто оставляет реки, чтобы питаться в болотах. Когда болота пересыхают, большое количество этой рыбы вылавливается людьми. Часто бывает видно, как плывет, подняв голову над водой, темно-коричневая водяная змея с желтыми пятнами на коже; она совершенно безвредна, и байейе употребляют ее в пищу.

Байейе называют до десяти видов рыб, которые водятся в их реке; в своих песнях, прославляющих Зоугу, они говорят: «Спешно отправленный посыльный всегда принужден проводить ночь в пути, благодаря обилию пищи, которую ты предлагаешь ему». Байейе живут больше рыбой, к которой бечуаны на юге относятся с отвращением; они помногу ловят ее посредством сетей, сплетенных из тонких, крепких волокон Hibiscus'a, который растет в изобилии во всех влажных местах. Лесы их удочек сделаны из «ифе», или, как его теперь называют, Sanseviere angolensis, растения с очень крепкими волокнами, в изобилии растущего всюду от Колобенга до Анголы; в качестве поплавков употребляются кусочки одного водяного растения, у которого в каждом сочленении имеются клапаны, задерживающие в клетках воздух. Сети плетут таким же способом, как и мы. Они также бьют рыбу специальными копьями с легкой рукояткой, которая хорошо плавает на поверхности воды. Очень ловко бьют они гарпуном гиппопотама; так как зазубренное лезвие гарпуна привязано к очень крепкой бечеве, сделанной из молодых листьев пальмы, то животное, соединенное с челноком этой бечевой, не может уйти от него иначе, как только разбив его вдребезги, что оно нередко и делает или прямо зубами, или ударом задней ноги.

По возвращении к бакуруце мы увидели, что лодки, в которых они ездят ловить рыбу, сделаны просто из связанных вместе больших пучков камыша. Такая лодочка могла бы быть готовым импровизированным понтоном для переправы через всякую реку.

Глава IV

Новый отъезд с реки Колобенг в страну Себитуане. – У Зоуги. – Цеце. – Охота Освелла на слонов. – Возвращение на Колобенг. – Третий старт отсюда. – У Нчокоцы. – Соляные блюдца. – Бушмены. – Наш проводник Шобо. – Укус, фатальный для домашних животных, но безвредный для диких животных и для человека. – Действие яда. – Макололо. – Себитуане. – Открытие реки Замбези в центре континента в июне 1851 г. – Ее величина. – Мамбари. – Работорговля. – Решение отослать семью в Англию. – Возвращение в Кэп в апреле 1852 г. – Помощь, оказанная мне королевским астрономом в Кэпе

Вернувшись на Колобенг, я оставался там до апреля 1850 г. и затем, в обществе мистрис Ливингстон, трех наших детей и вождя Сечеле, который купил себе собственную повозку, отправился, чтобы переехать Зоугу в нижнем конце, намереваясь следовать по северному ее берегу до Тамунк'ле, а затем подняться по этой реке, чтобы посетить на севере Себитуане. Секоми распорядился засыпать колодцы в Серотли, которые вырыли с таким трудом, поэтому мы избрали более восточное направление – через горы Бамангвато и мимо Летлоче. Секоми спросил, почему я миновал его в первую свою поездку Я ответил ему, что, зная о нежелательности для него моей поездки к озеру, я не хотел с ним ссориться. «Хорошо, – сказал он, – ты победил меня, и я доволен».

Мы расстались с Сечеле у брода, так как он очень хотел посетить Лечулатебе. С большим трудом ехали мы по северному лесистому берегу Зоуги. Для того чтобы можно было пробираться через лес, мы должны были срубать много деревьев. Нам пришлось понести большие потери в быках, попадавших в ямы-западни. Когда байейе узнали о нашем приближении, они с готовностью раскрыли эти ямы; но до этого мы не могли обвинять никого, зная, что это – установившийся обычай страны, как бы он ни расходился с нашими интересами.

Освелл посвятил остаток сезона охоте на слонов; туземцы повсюду объявили, что из всех охотников, когда-либо приезжавших сюда, он – наилучший. Охотился он без собак. Интересно, что слон – это благородное животное – в присутствии тявкающих дворняжек бывает так охвачен беспокойством, что в это время делается совершенно неспособным заметить человека. Слон делает неуклюжие попытки раздавить их, падая на колени, а иногда прислоняется лбом к небольшому дереву и, посмотрев сначала на одну, а потом на другую сторону дерева, толкает его вперед и вниз, как будто посредством этого он хочет задержать своих противников. Единственное, чего должен опасаться охотник, это как бы собаки не побежали к хозяину и тем самым не направили к нему слона. Всем было известно, что Освелл убивает ежедневно по четыре крупных слона. Мы имеем основание гордиться его успехами, потому что туземцы по нему составили высокое представление о мужестве англичан. Когда туземцы хотели польстить мне, они, бывало, говорили: «Если бы ты не был миссионером, то ты был бы таким же, как Освелл, ты тоже охотился бы без собак».

Приближаясь к месту слияния Зоуги с Тамунк'ле, мы получили сведения о том, что на берегах Тамунк'ле во множестве водится муха цеце. Таким образом, перед нами вырос барьер, которого никогда не ожидали встретить, и так как из-за этого наши повозки могли совсем остаться в пустыне и нам нечем было бы питать наших детей, то мы были вынуждены с сожалением переехать обратно через Зоугу и вернуться на Колобенг.

Вскоре к нам прибыли послы от вождя Себитуане, который слышал о наших попытках поехать к нему и прислал приглашение посетить его и его страну. Съездив по представившейся надобности в Куруман и собравшись снова в дорогу, мы еще раз тронулись в путь и добрались с помощью одного проводника до Нчокоцы, предоставленные дальше на некоторое время самим себе.

Мы быстро ехали по суровой, совершенно плоской стране. Тонкий слой почвы, лежащей на известковом туфе на протяжении нескольких сот миль, позволяет расти мелкой, низкой, но приятной для взоров траве, а также деревьям баобабу и мопане. В некоторых местах этого пространства мы обнаружили большие соляные блюдца, одно из которых, Нтветве, имеет пятнадцать миль [28 км] в ширину и сто в длину [185 км]. На его горизонте можно определять широту так же хорошо, как на море.

Хотя эти любопытные места кажутся совершенно ровными, все они имеют слабый уклон к северо-востоку, куда медленно стекает дождевая вода, покрывающая иногда все это пространство. Следует напомнить, что как раз это и есть направление Зоуги. Таким путем вся растворенная в воде соль переносится в этом направлении к одному блюдцу, называемому Чуанца; на поверхности этого блюдца мы видели наслоение соли и извести толщиной в полтора дюйма [около 4 см]. На всех других блюдцах имеется эффлоресценция извести, а некоторые покрыты толстым слоем раковин. Раковины эти тождественны с раковинами моллюсков, находящихся в оз. Нгами и р. Зоуге.

В этой стране в каждом соляном блюдце на одной стороне имеется источник. Я не помню ни одного исключения из этого правила. Вода этих источников солоноватая и содержит нитрат соды. Однажды нам встретилось два источника, и в одном из них вода была более соленая, чем в другом. Если бы вода насыщалась солью, проходя через ее залежи, то ее невозможно было бы пить; в нескольких случаях, когда соль, содержащаяся в блюдце, в котором появляются эти источники, удалялась человеком, новых ее отложений не происходило. Поэтому вероятно, что отложения соли являются остатками древних, слегка солоноватых озер, большая часть которых должна была высохнуть в процессе общего усыхания. Примером этого может служить оз. Нгами, вода которого с падением ее уровня становится солоноватой, и этот взгляд находит себе подтверждение в том факте, что в самых глубоких впадинах или низменных долинах, из которых нет выхода, найдено огромное количество соли; в 30 милях [55 км] к югу от Бамангвато находится ключ, температура которого выше 100° [37,7 °C], и он не дает отложений соли, несмотря на то, что в сильной степени насыщен ею.

Когда на ровной поверхности этой страны – с преобладанием в ней туфа – попадаются отложения соли, то большие пространства ее бывают лишены растительности благодаря азотнокислым солям, растворяющим туф, что приводит почву в состояние, не благоприятствующее произрастанию растений.

В этом туфе мы обнаружили много колодцев. Одно место, называемое Матломаган-яна, или «цепи», является настоящей цепью таких непересыхающих источников. Так как они бывают наполнены водой даже в те периоды, когда не выпадает дождя, и напоминают в этом отношении реки, о которых говорилось выше, то они, вероятно, получают воду, благодаря ее просачиванию из речной системы отдаленной страны. Около этих источников мы нашли много бушменских семейств; в противоположность бушменам, живущим на равнине Калахари, которые отличаются низким ростом и светло-желтым цветом кожи, это – высокие, рослые парни, с темным цветом кожи. Один жар сам по себе не делает кожу черной, но жар вместе с влагой создает, кажется, самый прочный темный цвет.

Браслет бушменов, украшенный раковинами

Берлинский музей народоведения

Один из этих бушменов, по имени Шобо, согласился быть нашим проводником в пустыне между этими источниками и страной Себитуане. Шобо не подал нам никакой надежды на то, что мы встретим воду раньше чем через месяц. Однако гораздо раньше, чем мы ожидали, в одном месте нам попалась цепь болот, содержащих дождевую воду. Невозможно передать, в какое ужасное положение попали мы, оставив это место. Единственной растительностью был какой-то кустарник, растущий в глубоких песках; ни одна птица, ни одно насекомое не оживляли этой унылой картины; из всего, что мне приходилось когда-либо видеть, это, безусловно, было самое непривлекательное зрелище. В довершение всего наш проводник Шобо потерял дорогу на следующий же день. Вечером мы задобрили его, и он ходил по всем направлениям компаса, но находил только следы слонов, которые приходили сюда во время дождливого сезона; потом он сел на землю и прерывающимся голосом сказал: «Никакой воды, одна земля; Шобо спит, он терпит неудачу; одна земля», затем он прехладнокровно свернулся клубком и заснул. Наши быки страшно устали и изнывали от жажды; на утро четвертого дня Шобо, заявив, что он ничего не знает, исчез совсем. Мы поехали в том направлении, в каком видели его в последний раз, и около 11 часов увидели птиц, а затем след носорога. Тогда мы распрягли быков, и они, очевидно, угадав инстинктом, куда ведет этот след, бросились прямо по нему, а он вел к р. Мабабе, которая выходит из Тамунк'ле и тогда находилась к западу от нас. Почти весь запас воды в наших повозках был уничтожен одним из слуг, и к вечеру ее очень немного осталось для наших детей. Это была очень тревожная ночь, а утром чем меньше оставалось воды, тем больше хотелось пить нашим маленьким плутишкам. Мысль о том, что они могут погибнуть на наших глазах, была ужасна. Если бы я слышал упреки в том, что причина катастрофы заключается единственно во мне, это было бы для меня почти облегчением, но ни единого укора не сорвалось с губ их матери, хотя полные слез глаза без слов говорили о ее душевном состоянии. Но к вечеру пятого дня, к невыразимому нашему облегчению, несколько людей вернулись с запасом воды. До этого времени мы никогда не знали настоящей цены этой драгоценной влаги.

Рисунки бушменов, мелко врезанные на твердом камне

Венский этнографический музей

Бросившись по следу, ведущему к р. Мабабе, наш скот, вероятно, проходил через небольшой участок леса, в котором водилась цеце, насекомое, вскоре ставшее для нас истинным наказанием. Шобо нашел себе путь к байейе. Когда мы приехали на реку, он вдруг появился откуда-то во главе нескольких человек; желая показать своим друзьям, как много значит его персона, он с самоуверенным видом подошел к нам, приказал всей своей кавалькаде остановиться, разложить костер и вынуть табак, а сам хладнокровно сел и закурил трубку. Это был такой неподражаемо естественный способ пустить пыль в глаза, что мы все остановились, чтобы полюбоваться происходящим, и хотя перед этим он бросил нас в самом критическом положении, нам всем понравился этот Шобо, прекрасный образчик удивительного народа – бушменов.

На следующий день мы приехали в одну деревню, населенную банаджоа, племенем, территория которого простирается далеко на восток. Они жили по берегам болота, в котором оканчивается Мабабе. У них погиб урожай зерна (Holeus sorgnum), и они теперь питались исключительно корнем одного растения, которое они называют «цитла»; оно принадлежит к семейству ароидных; его корень содержит много сладкого на вкус крахмала. Высушенный, смолотый в муку и доведенный до брожения, он представляет собой неплохое блюдо. Женщины банаджоа полностью выстригают себе голову и кажутся темнее бечуан. Хижины их построены на сваях, и внизу по ночам устраивается костер для того, чтобы дым отгонял москитов, которых на Мабабе и Тамунк'ле гораздо больше, чем в других местах страны. Ночью мы должны были проезжать через другой район, где водится цеце, и поэтому, чтобы предохранить свой скот от падежа, перевели его на северный берег.

Здесь уместно будет сделать несколько замечаний о мухе цеце (Qlossina morsitans).[8]8
  Муха цеце и до настоящего времени остается во многих местах Восточной и Южной Африки бичом скотоводства. Ведущаяся в Африке много лет борьба с цеце с помощью пестицидов не привела к успеху, но оказала отрицательное воздействие на флору и фауну тропических лесов.


[Закрыть] Она немного больше обыкновенной мухи и такого же коричневого цвета, как обыкновенная пчела; поперек задней части ее тела имеются три или четыре желтые полоски; крылья значительно выдаются в стороны. Муха эта необыкновенно проворна; при обыкновенной температуре она ловко увиливает при попытке поймать ее рукой, но на утреннем холоде и вечером бывает менее проворна. Путешественник, у которого единственным видом транспорта является скот, услышав один раз характерное жужжание этой мухи, никогда не может забыть его потом. Всем хорошо известно, что укус этого ядовитого насекомого – верная смерть для быка, лошади и собаки. Хотя во время этого путешествия на наш скот и не нападало очень много насекомых, однако мы потеряли тридцать три крупных, сильных быка.

Самая замечательная особенность укуса цеце заключается в совершенной его безвредности для человека и диких животных и даже для телят этих животных, пока они сосут маток. Мы лично никогда не испытывали от них ни малейшего вреда, хотя жили два месяца на месте их распространения, которое, в данном случае, как и в ряде других, было резко ограниченным, потому что они кишмя кишат на южном берегу р. Чобе, в то время как на северном берегу, куда был водворен наш скот, всего в 50 ярдах [около 45 м] от южного берега, не было ни одного экземпляра мухи. Это тем более бросалось в глаза, что мы часто видели, как туземцы перевозили на северный берег мясо, сплошь облепленное этими насекомыми. По-видимому, яд вводится не жалом и не с яичками, откладываемыми под кожу.

Если предоставить мухе свободно сидеть на руке, то можно видеть, как она впускает в глубь кожи средний из трех стержней, составляющих ее хоботок; затем она немного извлекает его, и он делается темно-красным, а ее жало начинает быстро двигаться. Опавший до этого живот разбухает, и если ее не потревожить, то, когда живот наполнится, она спокойно улетает. Последствием укуса бывает легкое зудящее раздражение, но не большее, чем после укуса комара. У быка такой укус не вызывает сразу никаких плохих последствий. Он не пугается этой мухи так, как пугается овода. Но через несколько дней этот укус вызывает следующие симптомы: взгляд быка становится блуждающим, животное все время шевелит ноздрями, шерсть на нем вздымается, как будто ему делается холодно, под челюстями появляется опухоль, а иногда такая же опухоль бывает около пупка; хотя животное продолжает хорошо щипать траву, оно худеет, причем мышцы его становятся очень вялыми; такое состояние длится часто месяцами; затем наступает понос, до крайности обессиливающий животное, так что оно не может есть и погибает в состоянии крайнего истощения. Часто бывает, что, еще не потеряв своей упитанности, животное скоро погибает при явлениях вертячки, по-видимому, от действия яда на мозг. Быстрая перемена температуры, вызванная тропическими дождями, ускоряет течение болезни, но обычно исхудание прогрессирует месяцами, и, что бы мы ни делали, животное погибало в мучениях.

Муха цеце

Рисунок

Мул, осел и коза обладают такой же невосприимчивостью к яду цеце, как человек и дикие животные. Из-за этого бича многие из племен, живущих по р. Замбези, не могут держать никаких домашних животных, кроме козы. Наши дети часто бывали укушены, но не чувствовали никакого вреда. Мы видели вокруг себя множество зебр, буйволов, кабанов, антилоп, спокойно пасущихся в местах наибольшего распространения цеце и не тревожимых ее укусами так же, как и быки, когда они в первый раз получают фатальный яд в свою кровь. Между лошадью и зеброй, между буйволом и быком, овцой и антилопой разница не так велика, чтобы можно было удовлетворительно объяснить это явление. Разве человек не в такой же степени домашнее животное, как собака?