Текст книги "Ур Халдеев"

Автор книги: Чарльз Леонард Вулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Известняковый рельеф

Возможно, обычай клеймить кирпичи возник лишь позднее, и поэтому мы не можем отличить стены, воздвигнутые по приказу Римуша, от более ранних. Нам помогли бы глиняные конусы закладки с соответствующими надписями. Такие конусы замуровывали в стены. Но натолкнуться на них на нашем участке раскопок можно было лишь по счастливой случайности, а нам на сей раз счастье изменило. Только открытие настенных надписей правителя Гудеа до какой-то степени восполняет недостаток указаний на строительную деятельность Саргонидов. Таким образом подтвердилось лишь только то, что рассказали нам фрагменты каменных сосудов. Династия Саргонидов была низвергнута вторжением гутеев, дикого горного народа Элама. Это вторжение полностью нарушило экономику Шумера. Все смешалось. «Кто был царем? Кто не был царем?» – тоскливо вопрошает составитель списка царей. И действительно, какое-то время у страны не было верховного властителя. Древние города-государства обрели былую независимость и подчинялись только своим местным царькам, которые могли претендовать лишь на титул «патеси» или «правитель», – не выше. Важнейшим среди этих городов был Лагаш.

Благодаря открытиям французской экспедиции, которая вела раскопки в Лагаше (теперь это место называется Телло), нам известны имена всех девяти правителей, членов одной семьи, передававших друг другу власть над городом. Французы нашли чуть ли не два десятка портретных статуй одного такого правителя по имени Гудеа. Поэтому он стал для нас наиболее знакомой личностью из всей историй древнего Шумера. Нельзя считать, что значение Гудеа непомерно раздуто нами именно из-за этих «случайных» находок и что этот местный правитель сам по себе вовсе не заслуживает подобного внимания. Ряд находок в Уре свидетельствует о том, что правители Лагаша по существу пользовались действительной властью, хотя теоретически и юридически они считались подданными гутеев.

Среди фрагментов жертвенных сосудов, найденных под мостовой времени Энунмаха, по крайней мере четыре имеют надписи с именем «Энаннепада, жрец Нанна, сын Урбаба, правителя Лагаша». Урбаба был основателем династии лагашских правителей. Он же, естественно, правил и Уром. Следуя древнему обычаю, Урбаба сделал своего сына верховным жрецом бога луны. Три надписи, обнаруженные в разных местах этого участка, содержат имя Гудеа. Одна из них на каменном сосуде является посвящением некоего служителя «ради жизни Гудеа, правителя Лагаша». Она свидетельствует о том, что в Уре жили в те времена и подданные Лагаша. Другие две надписи несравненно интереснее: в них говорится о постройке Гудеа храмов в Уре. Первая – это надпись на конусе закладки святилища бога Таммуза (Адониса); вторая – высечена на каменной табличке из жертв закладки храма бога Ниндара, сына богини Нинхурсаг, которой был посвящен храм в Эль-Обейде. Сооружение храма Ниндара было таким важным событием, что один из годов правления Гудеа так и назывался «год, когда он воздвиг храм Ниндара». Все это позволяет заключить, что власть над Уром Гудеа считал для себя высокой честью, поэтому не случайно он предоставлял подвластному городу особые привилегии.

Бездарное правление гутеев продолжалось около ста лет. Но в 2120 г. до н. э. после единственного сражения власть гутеев рухнула, и верховным правителем Шумера провозгласил себя Утукегал из Урука. Лагаш признал его власть; с этого момента мы уже не встречаем имен независимых правителей Лагаша. Его подчинение повлекло за собой и подчинение Ура.

Фрагменты найденной нами диоритовой стелы не только подтверждают этот факт, но одновременно как бы вводят нас в историю драматических событий того периода.

Текст гласит: «Во славу Нингал, возлюбленной жены Сина, его владычицы, во славу жизни Утукегала, могучего мужа, царя Урука, царя четырех стран света, – Урнамму, правитель Ура…».

И почти то же самое повторяется на фрагментах второй стелы: «Во славу Нанна царя Аннунаки, своего царя, ради жизни Утукегала, могучего мужа, царя Урука, царя четырех стран света…».

Итак, Урнамму – правитель Ура, вассал или просто слуга царя Урука, которому он приносит жертвы или воздвигает храм, дабы продлилась жизнь его господина.

Но вслед за этим мы нашли еще одну надпись. Она оттиснута на кирпичах, специально изготовленных для сооружения крепостной стены зиккурата. Надпись гласит: «Во славу владыки своего Нанна, славнейшего из сыновей Энлиля, могучий муж Урнамму, правитель Урука, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг Этеменигуру возлюбленный им храм».

Утукегал процарствовал всего семь лет. Он был свергнут восставшим правителем Ура, который овладел всей страной и основал третью династию Ура. В первые дни упоенный победой Урнамму носил необычный титул «правитель Урука». Прежде всего он постарался укрепить свою столицу. Позднее, когда его власть упрочилась, он отказался от этого титула и принял традиционный титул «могучий муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада», который впоследствии стал постоянным.

Глава VI. Третья династия Ура

В течение столетия – с 2112 до 2015 г. до н. э. – Ур был столицей обширного государства. Пять царей третьей династии делали все возможное, чтобы превратить его в политический центр, соответствующий их могуществу и величию. И какой бы храм мы ни раскапывали, нам почти всегда попадались следы их деятельности, будь то новая постройка или старое здание, восстановленное кем-либо из них.

Особенно прославился как строитель основатель династии Урнамму. «Во славу владычицы своей Нингал Урнамму, могучий муж, царь Ура, царь Шумера и Аккада, воздвиг сей великолепный Ги-пар». «Во славу благородной владычицы Инанны… Урнамму воздвиг Эш-бур, возлюбленный ею храм», «Во славу Нанна Владыки Небес…», «Во славу Ану, царя богов…», «Во славу Нин-э-гал, владычицы своей…» и т. д. Список всех сооружений нового царя был бы внушителен! И все же Урнамму многого не успел достроить: он правил слишком недолго – всего восемнадцать лет. Так начатый им зиккурат и дворец Экурсаг достраивал уже его сын. Кроме того, из-за спешки или в целях экономии Урнамму иногда возводил здания из одного кирпича-сырца, так что его преемникам приходилось потом сносить непрочные стены и строить их заново из обожженного кирпича. Но к тому времени, когда третья династия склонялась к закату, Ур уже был наполнен великолепными памятниками, свидетельствовавшими о богатстве и благочестии его царей.

Вполне естественно, что именно эти памятники в первую очередь подверглись уничтожению, когда враги-чужеземцы разгромили Ибисина, последнего потомка Урнамму. За исключением зиккурата, от построек третьей династии не осталось почти ни одного здания, стены которого возвышались бы над поверхностью земли. А когда пришло время и храмы вновь начали восстанавливать, строители просто срыли остатки древних сооружений и возвели на их месте новые. Поэтому лишь глубоко в фундаментах зданий мы еще находим кирпичи с оттисками имен царей третьей династии.

Надписи рассказывают нам, что Урнамму воздвиг стены Ура «подобные желтой горе». В то время город представлял собою в плане неправильный овал длиной около одного километра при ширине до семисот метров. Его окружала стена с крутым внешним откосом из кирпича-сырца. По сути дела нижняя часть откоса представляла собой облицованный кирпичом склон холма, образовавшегося в результате наслоения древних развалин города. Зато верхняя часть поднималась над уровнем развалин и служила прочной платформой шириной от двадцати трех до тридцати двух метров и высотой до восьми метров по внешнему склону, в то время как внутренний край платформы возвышался над уровнем города всего на полтора метра. На этом укрепленном откосе стояла крепостная стена из обожженного кирпича. Там, где откос сужался, шла просто стена с нависающим выступом впереди и площадкой для прохода воинов позади; там же, где откос расширялся, на нем некогда стояли храмы или другие общественные здания. Вероятно, они входили в систему защиты города. Их внешние стены смыкались с крепостной стеной, а крыши служили боевыми башнями. Это и без того могучее укрепление еще больше усиливало то обстоятельство, что воды Евфрата, судя по его древнему руслу, некогда омывали подножие западного откоса. Кроме того, в ста пятидесяти метрах вдоль подножия восточного откоса тянулся широкий канал, отходивший от реки чуть выше северной оконечности города. Таким образом, Ур с трех сторон окружала вода, и лишь с юга к нему можно было приблизиться по суше.

Это колоссальное сооружение должно было казаться его строителям поистине неприступным. И все-таки город пал. Опиравшийся на всю массу холма откос победители, разумеется, не могли уничтожить. Поэтому, несмотря на разрушительную работу воды и ветра, мы почти всегда находим хотя бы нижние рады подпорной облицовки. А вот стена Урнамму исчезла бесследно. Кое-где в поздних строениях мы встречаем очень большие кирпичи особой формы с оттисками царского имени и титулов, но ни одного такого кирпича на месте не осталось. Именно потому, что оборона Ура была так сильна, победоносный враг постарался уничтожить все городские укрепления, не оставив буквально камня на камне.

Судьба зиккурата была иной. Среди всех огромных ступенчатых башен, столь характерных для городов Шумера, лучше всего сохранился именно зиккурат Ура, большая часть которого была построена Урнамму. Здесь необходимо сделать несколько пояснений.

Зиккурат представляет собой типичный памятник шумерийской архитектуры. Он возник в древнейшие времена и был известен еще племенам медно-каменного века эль-обейдского периода. Как мы уже говорили, народ Эль-Обейда поддерживал культурные связи с Эламом. Строением черепов люди Эль-Обейда походят на так называемый кавказский тип человека. Все это позволяет предположить, что племена Эль-Обейда пришли в долину Евфрата с востока, т. е. из горной страны. Как и у всех горцев, представление о святилище у них должно было, естественно, связываться с каким-либо возвышенным местом. В самом деле, шумерийские боги чаще всего изображались на горах, да и в соответствии с текстами они должны пребывать «на местах возвышенных», «в горних». Переселившись же в Нижнюю Месопотамию, вчерашние горцы очутились на плоской равнине, где нет даже холмика, на котором можно было бы помолиться богам. И тогда они искусственно восполнили этот недостаток природы. Здесь даже частные дома приходилось строить повыше, на искусственных платформах, чтобы уберечься от ежегодных разливов. Отсюда разрешение религиозных затруднений вытекало само собой. Просто для храма нужно было возвести платформу повыше.

И вот в каждом городе, который был достаточно многолюден, возводятся такие возвышенные места. Башни поднимаются ступенями к небу. Вокруг них теснятся главные святилища городских богов. Вместо камня сложены они из кирпича, вместо извести скреплены смолой (битумом). Такие башни с храмами называли «Небесным холмом» или «Горою бога». Это и был зиккурат.

Наибольшую известность получил крупнейший из зиккуратов всех времен, зиккурат Вавилона, или, согласно библейской традиции, Вавилонская башня. Александр Великий разрушил ее до основания, оставив лишь фундамент, судя по которому Вавилонская башня была копией построенного также Урнамму зиккурата Ура, лишь незначительно крупнее его. Место зиккурата в городе Уре было определено древней традицией. Я уже говорил о зиккуратах Джемдет Насра и раннединастического периода. Урнамму воздвиг свое святилище на древних развалинах, очевидно включив уцелевшие части старых построек в новое сооружение. Место это находилось в западном углу теменоса, который назывался Эгишнунгал, или священный квартал города. Царь перестроил внешнюю стену теменоса, игравшую роль второй линий обороны Ура. Хотя от нее уцелело немного, однако мы сумели установить ее очертания и нашли достаточно подтверждений, что построил ее действительно Урнамму.

Священный квартал в целом обычно посвящали богу луны Нанна и его супруге Нингал. Во всяком случае в Уре это было именно так. Оттиски на кирпичах Урнамму ясно говорят о том, что теменос построен им для Нингал, в то время как другие надписи третьей династии посвящают его Нанна. По-видимому, в священном квартале почитали оба божества. При этом северо-восточный его угол, так называемый Этеменнигуру, был личным владением бога луны Нанна. В западном углу возвышалась терраса, на которой стоял зиккурат, а напротив него, занимая примерно две трети террасы и далее к северо-востоку вплоть до внешней стены священного квартала, простирался «великий двор Нанна». Он лежал довольно низко, кое-где даже ниже общего уровня теменоса, и, очевидно, соединялся с террасой ступенями, поскольку терраса примерно на метр возвышалась над всем священным кварталом. Ступени вели к монументальным воротам в стене, окружавшей террасу. Сложенная из кирпича-сырца стена была двойной, с междустенными помещениями. Большая часть стены исчезла, и лишь на северо-западной стороне сохранилась часть этого сооружения, до сих пор достигающая около двух метров высоты. Кладка из кирпича-сырца примыкает непосредственно к древней стене террасы времен первой династии. Фасад ее отклоняется назад под углом до 35°. Он укреплен мелкими контрфорсами шириной пять метров при глубине около тридцати сантиметров. Впрочем, эти контрфорсы играли скорее не конструктивную, а чисто декоративную роль, ибо вряд ли они могли хоть как-то усиливать стену.

Фасад стены был заглажен штукатуркой из глины, большая часть которой осыпалась, а остальное мы вскоре сбили сами. Под нею нас ожидало поистине волнующее открытие. В глиняном скрепляющем растворе между слоями кирпичей, через равные промежутки примерно в шестьдесят сантиметров торчали маленькие круглые головки глиняных «гвоздей». Это были «конусы закладки». На них вытеснены надписи: «Для Нанна могучего небесного быка, славнейшего из сынов Энлиля, своего владыки Урнамму могучий муж, царь Ура, воздвиг сей храм Этеменнигуру».

Подобные конусы достаточно известны по музейным экспозициям, но здесь мы впервые нашли их на месте, там, где их оставили строители четыре тысячи лет назад. Тот факт, что мы обнаружили «конусы закладки» на месте, бесспорно имеет большое научное значение. Теперь мы могли не только сказать, что такой-то царь построил такое-то здание, но и точно определить, какое здание мы раскапываем и когда оно было воздвигнуто. И в то же время нас охватывал совсем не научный трепет, когда мы думали о том, что даже жители Ура не видели этих ровных рядов кремовых шляпок после того, как стену террасы достроили и заштукатурили.

Раскопки на самом зиккурате оказались невероятно сложными. В середине прошлого столетия Британский музей поручил английскому консулу в Басре Д. Е. Тейлору обследовать ряд древних поселений Южной Месопотамии и, в частности, посетить Ур, доступ к которому в те дни был затруднителен и даже опасен. В Уре Тейлора поразили размеры одного холма, превосходившего по высоте все прочие развалины. Он справедливо решил, что это и есть зиккурат, и начал раскапывать его с вершины, врезаясь в толщу кирпичной кладки по четырем углам сооружения. Полевая археология тогда еще не вышла из пеленок, и исследователи старались лишь получить побольше музейных редкостей, не думая о сохранности здания. Поэтому Тейлор нанес величайшему архитектурному памятнику Ура повреждения, которые нам теперь приходится оплакивать. Но, с другой стороны, ему удалось добиться своего. Он по крайней мере доказал, насколько важно это место. Проведенные здесь позднейшие раскопки вознаградили нас сторицей.

Развалины зиккурата Урнамму

В кирпичной кладке по углам верхней башенной площадки Тейлор нашел цилиндры из обожженной глины с длинными надписями, рассказывающими историю этого сооружения. Тексты 550-х годов до н. э. относятся ко временам правления Набонида, последнего царя Вавилона. Они повествуют о том, что башня, заложенная Урнамму и его сыном Шульги, осталась недостроенной. Ни один из позднейших царей не довел дело до конца, и лишь Набонид восстановил зиккурат и завершил его сооружение. Эти надписи не только дали нам первые сведения о самом зиккурате, но одновременно позволили установить, что этот город, который арабы называют аль-Муккайир, «Смоляной холм», в действительности был Уром халдеев, библейской прародиной Авраама.

Тейлор со своими раскопками продвинулся недалеко. В те дни на севере Месопотамии Роулинсон откопал колоссальных быков с человеческими головами и изображениями панели, которые ныне украшают Британский музей. По сравнению с подобными открытиями черепки и обломки – единственная награда археолога в Южной Месопотамии – остались незамеченными, и никто их не смог оценить. Поэтому раскопки в Уре были приостановлены. Лишь к концу столетия американская экспедиция принялась раскапывать вершину холма и сумела обнажить часть кирпичной кладки. Затем бесплодный с виду участок был снова покинут. Верхняя часть зиккурата оказалась предоставленной на милость стихий и арабов, добывавших здесь обломки готового кирпича для своих построек. Когда английские войска в 1915 г. дошли до аль-Муккайира, здесь осталась лишь куча битого кирпича на вершине огромного холма с покатыми, усыпанными щебнем и песком склонами, по которым можно было подняться верхом.

В 1919 г. доктор г. Р. Холл приступил к настоящим раскопкам этого сооружения и очистил всю юго-восточную часть его до уровня мостовой террасы. Он обнаружил, что нижняя часть кирпичной облицовки, защищенная наваленным сверху щебнем, чудесно сохранилась. Стало очевидно, что работы, начатые Холлом, необходимо продолжить силами Объединенной экспедиции, и мы тотчас же приступили к раскопкам. Но подобную задачу невозможно было решать второпях.

Нужно было переместить огромное количество мусора и грунта, достигавшее нескольких тысяч тонн. И весь грунт приходилось сначала поднимать в маленьких корзинах, а затем отвозить по нашей легкой узкоколейке на такое расстояние, чтобы впоследствии он не мешал раскопкам. В этой массе битого кирпича и песка искать было нечего, поэтому, пока мы не добрались до уровня мостовой, наши чисто землекопные работы не требовали применения методики археологических раскопок. Лишь к концу сезона 1923/24 г. были обнаружены величественные здания, скрытые под наслоениями мусора на протяжении многих столетий.

Разумеется, нам еще предстояло немало дел с окружающими зданиями, но в отношении зиккурата я почему-то свято верил, что здесь все уже ясно, и, воспользовавшись любезной помощью мистера Ф. Дж. Ньютона, опытнейшего археолога-архитектора, решил произвести на бумаге реконструкцию этого сооружения. Но она оказалась неправильной.

Поскольку из всех аналогичных зданий Ирака зиккурат Ура находился, по-видимому, в наилучшем состоянии, правительство справедливо заботилось о его сохранности. Так, мы получили инструкцию ни при каких условиях не передвигать уцелевшую на месте кирпичную кладку.

Цилиндры, найденные Тейлором, говорят о том, что Урнамму и его сын Шульги воздвигли ступенчатую башню и что Набонид восстановил ее и достроил. Но в записях ничего не говорится о работах, предпринятых другими царями.

Значительная часть обожженного кирпича отмечена печатью Урнамму. Так же отмечены и некоторые кирпичи Набонида. Однако на огромном количестве кирпичей нет никакого имени. Да и сами мы только начали раскопки в Уре, и нам приходилось многому учиться, В те дни гладкий кирпич был для нас всего лишь кирпичом, не более. Мы еще не умели по его пропорциям и размерам определять, к какому историческому периоду его отнести. Поэтому, когда мы на вершине зиккурата очищали кирпичную кладку, которую нельзя было трогать (а оттиски-то в большинстве своем находились с другой стороны!), мы, естественно, предполагали, вернее, я предполагал, что та часть, которая построена не Набонидом, воздвигнута в эпоху третьей династии. Но когда мы приступили к реконструкции здания эпохи третьей династии, оказалось, что некоторые части кладки относятся к совершенно другому периоду. Позднее я, разумеется, понял всю преждевременность своей первой попытки, и мы начали изучать зиккурат заново. На сей раз мы опирались на приобретенный к тому времени опыт. Теперь мы хорошо знали кирпичную кладу Шумера и Вавилона и могли четко отличить сооружения времен Урнамму от других. К 1933 г. нам удалось создать новый вариант реконструкции зиккурата, который в основных чертах отвечает действительности.

По форме зиккурат представлял собой трехступенчатую пирамиду. Это монолитное сооружение. Основа его была сложена из кирпича-сырца. (Внутри кладки, по-видимому, остались развалины зиккурата первой династии.) Снаружи здание было облицовано обожженным кирпичом, скрепленным битумным раствором. Облицовка достигает толщины около двух с половиной метров. Нижний, единственный хорошо сохранившийся этаж занимает в основании площадь немногим более шестидесяти метров в длину на сорок шесть метров в ширину и достигает пятнадцати метров в высоту. На него опирались верхние этажи, каждый из которых был меньше нижнего, так что стояли они как бы на обширных террасах с более широкими проходами вдоль продольных степ и более узкими вдоль поперечных. На самом верхнем этаже был расположен небольшой (святая святых города Ура), однокомнатный храм-алтарь бога луны, для которого, собственно говоря, и было воздвигнуто все это огромное сооружение.

Стены первой террасы с трех сторон были гладкими, а на северо-восточной стороне, напротив храма Нанна, имелся ход наверх в виде трех кирпичных лестниц по сто ступеней каждая. Одна была расположена под прямым углом к зданию, а две другие шли вдоль стен. Все три лестницы сходились в больших воротах на высоте между первой и второй террасами. Отсюда лестничный пролет вел наверх ко второй террасе и к воротам храма. Боковые лестницы позволяли спуститься на все террасы в обе стороны от главной. В углах, образованных тремя нижними большими лестницами, стояли массивные крепостные башни с плоскими кровлями.

Когда мы начали составлять план и измерять стены зиккурата, неожиданно оказалось, что измерения почему-то не совпадают. Лишь впоследствии мы обнаружили, что во всем здании нет ни одной прямой линии! То, что мы принимали за прямые, были в действительности тщательно рассчитанные кривые. Стены не просто наклонены внутрь: линия от вершины до земли слегка выпуклая. И линия от угла к углу в плане тоже заметно выдается вперед, так что если смотреть вдоль стены, видишь не дальше ее середины. Древний зодчий воспользовался законом оптической иллюзии, который много столетий спустя с блеском применили греческие строители афинского Парфенона. Искривления очень незначительны, почти незаметны, но в то же время вполне достаточны, чтобы создать впечатление мощи там, где прямая линия по контрасту с массой всего здания казалась бы слабой и даже неровной. Умение пользоваться подобными тонкостями свидетельствует о высоком искусстве строителей XXII в. до н. э.

И в самом деле, очертания этого здания – настоящий шедевр! Насколько проще было бы поставить друг на друга кирпичные прямоугольники, и все! Но тогда здание выглядело бы уродливым и неустойчивым. Вместо этого строители тщательно рассчитали высоту различных этажей и придали стенам такой наклон, чтобы взгляд сразу обращался вверх и к центру сооружения. Более острые линии тройной лестницы подчеркивают наклон стен и, пересекая горизонтальные плоскости террас, привлекают внимание к расположенному на вершине храму, этому религиозному фокусу всего здания.

Всякий, кто хоть раз видел зиккурат, наверняка заметил высокие и узкие прорези в кирпичной кладке стен. Они расположены в несколько рядов на равных расстояниях друг от друга. Прорези уходят глубоко в толщу основы из кирпича-сырца. Снаружи, там, где они идут через облицовку из обожженного кирпича, прорези ничем не заполнены, а глубже – засыпаны глиняными черепками. Это «дренажные отверстия», предназначенные для осушения внутренней части сооружения. Такая предосторожность оправдана, ибо если кирпич-сырец разбухнет, он может выпучить, а то и совсем развалить внешние стены. Назначение этих отверстий казалось так очевидно, что долгое время мы удовлетворялись таким вполне правдоподобным объяснением. Но затем возник ряд трудностей. Например, каким образом сырость проникала в основу здания? Во время его постройки? Вряд ли. Конечно, в глиняном растворе, на котором укладывали кирпич-сырец, было достаточно влаги. Однако при огромной площади работ вся она должна была испариться. К тому времени, когда строители начинали укладывать следующий слой кирпичей, предыдущий очевидно уже полностью высыхал. Таким образом внешние стены могли скорее ввалиться внутрь, чем выпучиться наружу. Правда, в Месопотамии нередки проливные дожди, но к периоду третьей династии террасы обычно уже вымащивали обожженным кирпичом на битумном растворе. Такая вымостка выкладывалась в два, три, а то и в пять слоев, так что вода никак не могла просочиться сквозь нее и повредить нижнюю кладку. Если на зиккурате существовала подобная вымостка, осушительные отверстия были явно лишними. А если вымостки не было, то почему? И далее. На каждом краю башни в кирпичной кладке одного из контрфорсов проделан глубокий паз, начинающийся вверху и заканчивающийся у самой земли особым устройством, которое в строительной технике называется «фартуком». Он представляет собой кирпичный откос, покрытый для водонепроницаемости битумом и рассчитанный таким образом, чтобы падающая сверху вода бесшумно и без брызг стекала вниз. Следовательно, на террасе была вода.

У входа в одну из комнат более позднего времени, расположенных у задней стены башни, мы нашли большую диоритовую плиту с надписью Набонида. В ней царь сообщает, что он восстановил здание и очистил «Гигпарку» от завала ветвей. Когда раскопки продвинулись дальше, нам удалось установить, что «Гигпарку» представлял собой часть, храмового ансамбля, посвященного богине луны. Располагался он вплотную к юго-восточной стене зиккурата. Каким же образом это здание оказалось заваленным ветвями? Деревья могли расти и в самом Гигпарку, но поскольку большая часть здания была крытой, это маловероятно. Единственным местом, откуда ветви могли сюда падать, остается зиккурат.

Реконструкция зиккурата Урнамму

Этим и объясняется необходимость дренажных отверстий. Террасы ступенчатой башни Урнамму не были покрыты кирпичной кладкой. На них лежала земля, на которой росли деревья. Длинные водостоки в контрфорсах, очевидно, предназначались для отвода дождевых потоков, но одновременно они могли служить и для орошения террас. Именно вследствие необходимости орошения в основу здания проникала влага, и ее удаляли через дренажные отверстия. Вода, которой поливали деревья, просачивалась сквозь почву, увлажняла необожженные кирпичи, и если бы влагу не отводили, она могла бы серьезно угрожать всему зданию.

Если представить себе эти террасы, сплошь поросшие деревьями, эти зеленые висячие сады, то тогда мы ясно поймем, откуда происходит первоначальное представление о зиккурате, как о горе бога. Тогда станет совершенно очевидно, насколько естественнее и гармоничнее были именно наклонные стены террас, вздымавшиеся ввысь, подобно голым склонам какой-нибудь поросшей ельником скалы, чем безупречно вертикальные стены человеческого жилища.

Нижний этаж сохранился до наших дней целиком. Верхушка стены, правда, выветрилась, но зато у основания второй террасы сохранились фрагменты вымостки, и этого вполне достаточно, чтобы, отправляясь от них, рассчитать истинную высоту нижнего этажа. Остатки второй террасы позволяют определить ее очертания. От третьей сохранилась лишь нижняя часть основы из кирпича-сырца без облицовки. По ней можно установить размеры третьей террасы и примерную высоту второй. Из трех больших лестниц на двух, примыкающих к стенам зиккурата, уцелела значительная часть ступеней из обожженного кирпича. Впрочем, это не древние ступени; их восстановил Набонид в VI в. до н. э. Центральная лестница пострадала гораздо больше. Все ее ступеньки исчезли, но прочная основа пролета все же сохранилась, хотя облицовка ее исчезла. Надвратная башня, где сходились три лестницы, явно реставрирована. Она была разрушена почти до основания, так что от нее остались одни массивные опоры. Правда, четверо ворот башни, угловые опоры которых еще можно было различить, позволили точно восстановись ее план, а что касаемся арки между пилонами с нишами, то она похожа на первоначальную. Мы знаем, что во времена третьей династии круглая (настоящая) арка была уже известна. Об этом свидетельствует небольшой крытый водоем, построенный на террасе зиккурата в царствование Урнамму, т. е. одновременна с предполагаемым куполом башни. Мы нашли начало пролета, ведущего на вторую террасу, и часть ступеней, по которым можно спуститься на первую террасу. Храм на вершине и верхняя часть лестницы, которая к нему вела, также, по-видимому, реставрированы. Все здание совершенно симметрично, за одним исключением. На юго-восточной стороне нижней террасы стояло небольшое строение, примыкавшее к стене второй террасы. На северо-западной стороне такого строения нет. От этой пристройки сохранилось очень немного. Мы знаем только, что она существовала и что вход в нее был с юго-запада. Но в ее развалинах нам не удалось найти ни одного предмета, который бы мог объяснить назначение этого сооружения. Мне кажется, что здесь был храм богини Нингал. Храм Нанна находился на вершине посвященного ему зиккурата; вполне возможно, что его супруга, весьма почитаемая в Уре, тоже была помещена на гору бога, но только двумя этажами ниже.

Восстановление формы зиккурата было одним из важнейших результатов нашей работы. Теперь мы ясно представляли себе облик главного сооружения города, а это в свою очередь помогало нам разрешать всевозможные затруднения в других местах, где встречались аналогичные здания. Так, например, от зиккурата Вавилона остался один фундамент. Но поскольку он отличается от плана зиккурата в Уре лишь несколько большими размерами и поскольку его тоже строил Урнамму, мы можем с уверенностью судить о его высоте и пропорциях. Чтобы представить себе Вавилонскую башню, достаточно вспомнить зиккурат Ура. Легенда древних евреев говорит об этой башне, как о колоссальном сооружении, вершина которого якобы достигала небес. Наверное, такое же впечатление производил и зиккурат Ура, господствовавший над всем городом. Таким он оставался в воображении и памяти всех, кто жил там. Когда Иакову в Бетеле якобы приснилась ведущая на небо лестница с поднимающимися и спускающимися по ней ангелами, он просто бессознательно пересказал то, что слышал от своего прадеда о великой башне Ура. Там лестница тоже вела на «Небеса», именно так и назывался храм Нанна, и там жрецы по праздникам торжественно сносили вниз по лестнице и поднимали обратно статую бога, чтобы год был урожайным, чтобы приумножались стада и не оскудевал род человеческий.