Текст книги "Черные дрозды(ЛП)"

Автор книги: Чак Вендиг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Мириам подлезает под полицейской лентой, натянутой для того, чтобы оградить доступ внутрь. Девушка проходит мимо таблички с надписью: «Реконструкция» и ещё одним щитом, где объясняется, что в скором времени этот маяк станет домом для нового фонаря и поликарбонатных окон.

У Мириам такое ощущение, словно она катается на американских горках. В животе словно извивается угорь. Нутро то расширяется, то сжимается. Всплывает и тонет.

Ноги увязают в песке. Мириам делает глубокий вдох и скидывает туфли. Её опережает чувство неизбежности, оно бежит вперед, словно гончая. Девушка чувствует себя маленькой девочкой, которую ждет мать, держащая в руках кожаный ремень.

Она идет.

Такое ощущение, что это не она приближается к маяку, а он становится всё ближе.

«Ты ничего не можешь изменить. – Это её голос в голове, не Луиса. – Просто помни. Ты здесь не для того, чтобы что-то менять. Ты просто свидетель. Так ты поступаешь. Такова твоя сущность. Ты стая ворон на поле боя. Выбор убиенных».

Мириам добирается до конца живой изгороди. Дорожка из песка бежит к маяку, который стоит на белом основании, а сам выстроен из красного кирпича.

Фрэнки мелькает снаружи. Он похож на высокий стакан, наполненный моторным маслом, стоящий на ярком берегу; на темный силуэт, просвеченный рентгеном; на длинную тень, стремящуюся в небо. Он ходит туда-сюда. Потирает нос. Почесывает ухо.

Безволосого человека, которого Харриет называла Ингерсоллом, нигде не видно.

Время почти пришло. Мириам не надо смотреть на циферблат телефона, чтобы это понять.

Но она всё равно достает телефон. Держа пистолет в одной руке, мобильник в другой, заткнув дневник за ремень штанов, она нажимает кнопки.

Идет дальше.

У Фрэнки звонит телефон. Так и должно быть. Это звонит Мириам.

Он отвечает, и девушка слышит его как стерео – голос в телефоне и голос впереди.

– Харриет?

Мириам швыряет телефон ему в голову, словно какой-то долбанный бумеранг. Тот попадает Фрэнки в переносицу, и мужчина отшатывается.

Девушка подумывает над тем, чтобы пристрелить его, но… нет. Ингерсолл услышит выстрел. Не стоит стрелять.

Вместо этого она быстро идет вперед и бьет Фрэнки стволом пистолета прямо в солнечное сплетение.

– В солнечном сплетении находится большое количество нервных окончаний, – шипит Мириам.

Фрэнки шарит в поисках своего пистолета, но Мириам выбивает его из руки мужчины.

Он хрипит, лицо покраснело, девушка бьет его по горлу пистолетом.

– Сосцевидный отросток играет роль кляпа.

В подтверждение выданной информации, Фрэнки сгибается пополам, начинает давиться. Его рвет чем-то похожим на не до конца переваренный сэндвич.

Мириам думает над тем, как его убить. Фрэнки же, согнувшись в позе борца Сумо, блюя под себя, пытается отползти назад.

«Хер с ним, – думает девушка. – Задушу его».

Мириам заходит Фрэнки за спину, подсовывает локоть ему под горло и изо всех сил напрягает спину. Она тянет так сильно, что можно задушить пони…

Прошло сорок два года. Фрэнки сидит в темном зале театра вместе со своим внуком. Мальчишка напряженно наблюдает за происходящим, его лицо освещено действием на сцене. Фрэнки видит, как парень сияет. Мужчина откидывает голову назад, закрывает глаза и позволяет сердечному приступу, который пытался побороть последние шесть часов, овладеть собой. Рот Фрэнки приоткрывается, мужчина ловит последний вдох, а мальчишка ничего не замечает; продолжает смотреть представление.

…и она отпускает. Фрэнки ловит ртом воздух, поскальзывается на своей собственной желчи.

Он пытается встать, но Мириам прижимает ствол к его затылку.

– Когда-нибудь ты станешь дедушкой, – говорит она.

– Хорошо, – хрипит он, смаргивая слезы.

– Тебе ведь не нравится такая жизнь, правда?

– Нет. Господи, нет. Ненавижу её.

– У тебя ключи от машины?

Он кивает.

– Бери их. Уезжай. Убирайся прочь. Ты не хочешь быть здесь.

Еще один кивок.

– Увижу ещё раз, – говорит Мириам, – сделаю так, что дедом ты никогда не станешь.

Она проходит мимо него, направляясь к маяку, когда удар за ударом где-то поблизости гремит гром.

Глава сороковая

Старый Барни

Вся комната маяка обрамлена стеклом… или, скорее всего, в каких-то окнах стекло, а в некоторых уже поликарбонат.

Но фонарь пока ещё не поменяли.

Луис привязан к деревянному стулу рядом с ним. Фонарь по форме похож на луковичку или на огромный глаз насекомого. Луис удерживается тремя коричневыми проводами, опутывающими его руки и ноги. Голова мужчины зафиксирована у основания фонаря, такое ощущение, целым рулоном изоленты.

Ингерсолл играется со ржавым ножом. В ноздри бьет запах рыбьих потрохов.

Он украл его у рыбака, уснувшего на соседней пристани. Сломал ему шею и бросил в волны прибоя… но прежде успел выхватить нож.

Ингерсолл высыпает из мешочка кости. Они со стуком раскатываются на полу у его ног, и мужчина перебирает их с таким тщанием, с каким можно отделять бобы от камней. Он проводит пальцами над костями туда и обратно. Словно читает их.

Но конечно же, это не так. Он не может их прочитать. Просто не владеет даром своей бабушки в той мере, в какой бы хотел. Он притворяется и иногда делает это так умело, что убеждает даже сам себя.

Сейчас он изо всех сил пытается узреть будущее.

Одно из окон над его головой разбито. Сквозь него гуляет ветер.

– Грядет буря, – говорит он.

Его цель – Луис. Он сидит ещё с затуманенным взглядом, избитый, не отошедший от наркотиков. Ингерсолл склоняет голову, словно проявляет некую настороженность.

Мужчина вздыхает. Кости ничего ему не сказали. В очередной раз, как и всегда, он должен сам обрести истину и направить своё будущее в нужное русло.

– Зачем мне тебя убивать? – вслух интересуется он. – Ты для меня не важен. Но ты видел моё лицо. А мой новый сотрудник, Мириам, без ума от тебя, а этого я допустить не могу. Ты всегда будешь заслонять её видение. Она принадлежит только мне, мой друг. Она не твоя.

Он вертит нож в своих тонких пальцах.

– Кроме того, мне нравится делать тебе больно, и я в восторге от того, что Мириам все это уже видела в своём видении, не так ли?

Ингерсолл восхищенно смотрит на нож. Тот пахнет ржавчиной.

– Уйдите от меня, – лепечет Луис. – Кто вы? Кто вы, люди? У меня нет того, что вам надо!

– Это уже не имеет значения, – пожимая плечами, говорит Ингерсолл.

Он двигается очень быстро – сжатая пружина. Он втыкает Луису нож в левый глаз. Не до мозга, а чтобы выбить: решение, которое безволосый принял сейчас. Луис кричит. Напавший вынимает нож. Раздается чавкающий звук.

Тонкие губы мужчины складываются в невеселую улыбку.

* * *

В маяке Барнегата 217 ступеней.

Каждый шаг – агония. Каждый шаг – перерождение, выходящий из почек камень, укус черной вдовы.

Ступени представляют из себя рифленую сталь, окрашенную в желтый цвет. Они закручиваются вверх по спирали вокруг черного кирпича.

Похоже на восхождение внутри горла какого-то огромного существа.

То, что скоро увидит Мириам, проигрывается в её голове снова и снова, словно какой-то ролик на YouTube. Сломанное окно. Ветер гуляет сквозь щели. Ржавый нож. Звук, с которым будет проткнут глаз. Её имя, произнесенное Луисом с печалью и удивлением.

Снова и снова. Бесконечный круг ступеней и видений.

Снаружи снова гремит гром. Он несколько приглушен кирпичной кладкой. Мириам гадает: «Неужели я опоздала? Этот тот самый раскат грома, который я слышала в своем видении?» Когда она становится свидетельницей смерти наяву, она частенько пытается подобрать ключи – визуальные, аудиальные, какие угодно. Автомобильный клаксон. Реклама на телевидении. Чей-то разговор.

Когда она наконец поднимается и оказывается в помещении маяка, чтобы стать свидетельницей воплощенного ужаса, диорамы смерти, увиденного Мириам не ожидает.

Она захвачена врасплох и ей едва удается перевести дыхание, хотя она понимает, что вся её жизнь вела именно к этому моменту.

* * *

Ингерсолл не слышит, как входит Мириам, но когда она появляется, он одаривает её чуть большим, чем просто мимолетный взгляд или подобие улыбки.

К тому моменту, когда девушка входит в помещение, кончик ножа уже возле левого глаза Луиса. Он ещё пока в него не погружен. Пока. Это лишь дуновение смерти. Смертельный удар будет следующим.

«Это хорошо, что она здесь, – думает Ингерсолл. – Она увидит всё сама. У неё будет доказательство». Он понимает, что её присутствие здесь было необходимо с самого начала, чтобы она смогла стать свидетельницей его славы, его жестокости.

Луис видит её одним целым глазом. Прекрасно.

– Мириам? – спрашивает он, но Ингерсолл уже нацелил на второй глаз и мозг дальнобойщика свой нож.

* * *

Всё происходит очень быстро. После этого складывается ощущение, что время течет размеренно, как в замедленной съемке.

Всё идет, похоже, как-то не так.

Пистолет у неё в руке кажется теплым.

Пахнет чем-то горьким, едким. Дым щиплет глаза.

Ингерсолл крепко держит нож. Его рука начинает дрожать.

Он оборачивается и тянется, чтобы коснуться дырки в виске. От раны бежит вниз тонкий ручеек крови, похожий на ржавую воду из сломанного крана.

Луис моргает одним целым глазом.

«Он не мертвый», – думает Мириам.

В её видении всё было не так. Всё должно было случиться совершенно не так.

Сердце Мириам замирает. Она ощущает слабость. Тошноту. Дурман.

Пистолет в руке. Рука вытянута.

Она роняет оружие, и оно со стуком падает на пол.

– Я… – начинает было говорить Мириам, но у неё не хватает слов.

Ингерсолл покачивается.

А потом бросается вперед с ножом в руке, словно тигр.

Ингерсолл оказывается рядом, сжав горло Мириам пальцами, словно челюстями, и девушку по инерции сносит с места. Она падает на металлические ступени и чувствует, что мужчина сверху, потом уже она лежит на нём, и мир переворачивается. Черный кирпич и белые линии сливаются в одну спираль, а лицо девушки встречается с желтым металлом…

Мышцы Мириам воют от боли, кости трещат. Она раскидывает конечности в стороны, чтобы замедлить падение.

Мириам останавливается примерно через тридцать футов вниз.

Рядом с ней стена окрашена свежей кровью.

Под ней Ингерсолл, его глаза смотрят вверх.

Голова мужчины повернута под каким-то неестественным углом, подбородок смотрит куда-то за плечо, позвонки спрессованы так, словно шея смялась как перезрелый фрукт. Мертвый взгляд Ингерсолла, кажется, впивается в Мириам. Картина, взор на которой никогда не потухнет.

Мириам едва не начинает смеяться.

Но смех – даже смех – причиняет боль. Очень плохо.

Она опускает взгляд и видит у себя в груди ржавый нож. Рукоять торчит из левой стороны.

Мириам пытается сделать вдох. Такое ощущение, что легкие горят огнем.

– Дерьмо, – говорит она.

Её уносит темнота и девушка продолжает падать по винтовой лестнице маяка.

Интерлюдия

Сон

– Теперь ты понимаешь? – интересуется Луис, прогуливаясь рядом.

Они вместе шагают по песчаному пляжу, каждая песчинка которого, ловя солнечный свет, мерцает. Песок под ногами Мириам теплый. Прилив лижет берег. В воздухе пахнет солью, но запах не морской и от него не несет рыбой.

– Я понимаю, что сдохла, но, слава Господу, это место не очень похоже на Ад.

– Ты не сдохла, – отвечает Луис, почесывая один заклеенный изолентой глаз. – Хотя, должен заметить, что ты умираешь.

– Прелестно. Значит это некое подобие промежуточного состояния. Просто покажи мне где идти на свет, и я туда помчусь.

– Ты упускаешь суть.

– Упускаю?

– Да. Только подумай. Что произошло?

Она и правда должна подумать, потому что оглядываться не стоит. Мириам предпочитает просто быть здесь, на этом пляже. Под этим ярким солнцем.

Ей не требуется много времени, чтобы вспомнить.

– Я победила в игре, – говорит Мириам.

– Победила, – соглашается Луис.

– В этот раз всё прошло не совсем так, как предполагалось. Мне удалось изменить ход.

– Удалось. И так эффектно. Отличная работа.

– Спасибо. – Мириам улыбается. По-настоящему. Не полуулыбкой, не горькой ухмылкой, не жалким оскалом, а настоящей улыбкой, которую невозможно стереть с лица. – Я не знаю, что я сделала по-другому. Но точно очень старалась. Может быть, это потому, что я люблю тебя. Или его. Я полагаю, ты не он.

Улыбка Луиса исчезает.

– Я не он, а ты так ничего и не поняла. Ты же знаешь, почему это случилось. Ты знаешь, как тебе удалось разорвать круг.

– Не знаю! Правда не знаю.

– Желаете подсказку?

– Желаю.

Мириам моргает и вместо Луиса появляется мать Мириам. Сморщенное личико, маленькое ссохшееся тело.

– Не поддавайся жалости! Жизнь за жизнь. Глаз за глаз. Зуб за зуб. За руку – рука. За ногу – нога.

Потом – бах – опять появляется Луис со своими заклеенными глазами.

– Я всё ещё не…

Нет, подождите. Понимает, она понимает.

– Я кого-то убила.

Луис щелкает пальцами.

– Динь, динь, динь. Отдайте-ка этой девочке медвежонка.

Мириам останавливается. Мимо солнца проплывают облака. Где-то над водой бушует ураган, с мелководья доносится шум дождя.

– Я обычно просто… посланник. Стервятник, пирующий на костях. Но не в этот раз. Я… мне удалось всё изменить. Я убила Ингерсолла.

– Ты уравновесила весы. Они всегда стремятся к равновесию. Ты захотела что-то изменить, многое изменить. Изменение настолько сильное, что ты будто переписала смерть и пнула судьбу по роже, так что будь готова за это заплатить.

– Кровью, – говорит Мириам. У неё во рту стало сухо, всё внутри похолодело. Под стальными облаками молния облизывает океан. – Кровью, желчью и опорожнением кишечника.

– Кто ты такой? – Её голос очень тих.

– Вернее, что я такое?

Мириам не отвечает на вопрос.

Луис опять превращается в мать. Потом становится Беном Ходжем с затылком, похожим на цветущую орхидею. Потом появляется Эшли, прыгающий на одной ноге.

Затем возвращается Луис.

– Может быть, я есть судьба, – говорит он. – Может быть, просто, может быть, я противоположность судьбе, как у Господа в противовесе есть Дьявол. А может, я – это просто ты, просто голос в твоей голове.

Он широко улыбается. Вместо каждого зуба у него маленький череп.

– Но одно я знаю точно, нам с тобой еще много чего надо сделать.

– Нам? – переспрашивает Мириам и её сердце замирает…

Глава сорок первая

Враг судьбы

Хватая ртом воздух, Мириам приходит в себя. Она словно запуталась в водорослях. Девушка пытается оторвать от себя душащие её растения – они обвивают её горло, стягивают руки и грудь, – но внезапно что-то начинает пищать: то быстрее, то медленнее; где-то вообще гудит не переставая. Мир появляется в поле зрения Мириам, заползая в ноздри девушки вонью антисептика.

Луис нависает над ней, крепко удерживая.

– Эй, – говорит он. – Эй, брыкающаяся лошадка, успокойся. С тобой всё хорошо. Всё хорошо.

На правом глазу у него белая повязка, удерживаемая желтой лентой.

– Иди на хрен, – шипит Мириам. – Катись к чертям. Ответь мне на вопрос. Ты кто такой? Что значит нам? Пошел вон из моей головы. Я хочу сдохнуть или очнуться. Я хочу сдохнуть или очнуться!

– Ты уже очнулась, – отвечает Луис и гладит девушку по волосам. – Шш-ш.

Она моргает.

От Луиса пахнет мылом.

И один глаз у него целый.

У Мириам в груди болит так, словно её туда кто-то пырнул ножом. Хотя, насколько она помнит, так и случилось.

– Я не сплю? – тихо спрашивает Мириам.

– Неа.

– Это не сон?

– Не думаю, хотя и могу сказать, что очень на него похоже.

Мириам не знает, что сказать. Говорит лишь:

– Прости.

– Прости?

– За всю эту ситуацию… такую сложную. Это моя вина.

Луис садится на кресло, стоящее рядом с кроватью.

– Сложная, да. Но не уверен, что ты виновата.

– Ты не понимаешь и вряд ли поверишь, если я расскажу…

– Я прочел твой дневник, – перебивает Луис.

Мириам лишь смотрит на него в ответ.

– Что?

Он вытаскивает его из-за пояса и кладет Мириам на колени.

– Прости. Я знаю, так делать нехорошо, но мне нужны были ответы. Надеюсь, ты меня поймешь. Я думал, ты хочешь меня ограбить – наверное, когда-то так и было, – но потом… я на маяке, а какой-то лысый чувак желает выколоть мне глаза. И вот появляешься ты, полумертвая, и лысый хер подыхает, и… мне нужно было понять, что происходит. Ты отсутствовала в этом мире, я не мог у тебя спросить. Всё что у меня было, – этот дневник, который выпал у тебя из кармана.

Мириам делает глубокий вдох, всё внутри адски болит.

– Значит, ты в курсе. Знаешь, что я такое. Что я вижу.

– Знаю.

– Веришь?

– Думаю, да. В противном случае, придется признать, что ты разыгрываешь самую длинную, самую странную аферу в истории.

– Что такое, неужели я вижу некое подобие улыбки?

– Может быть. Даже после всего случившегося, может быть.

Мириам колеблется, но она никогда не была сильна в сглаживании острых углов.

– Удалось спасти глаз?

Луис прикусывает ноготь большого пальца.

– Неа.

– Мне очень жаль.

Он отмахивается.

– Всякое в жизни случается. Иногда происходит что-то хорошее, иногда что-то плохое. Если ты ничего не можешь поделать, особенно с последним, надо просто смириться.

– А что делать, если ты можешь что-то изменить?

– Тогда ты прилагаешь в этому все свои усилия.

Перед глазами Мириам пролетает простреленное тело Ингерсолла, в ранах которого пузырится кровь.

– Полагаю, ты так и поступаешь.

– А то, – говорит Луис, откидываясь чуть назад. – По крайней мере, у меня теперь есть крутая повязка на глаз.

– Это точно. Если тебе не позволят больше водить грузовик, можешь стать пиратом.

– Жизнь пирата очень по мне.

Мириам смеется.

– Не хочешь здесь задержаться? – спрашивает она. – Я знаю, тебе надо куда-то ехать, но, я полагаю, меня тут еще подержат какое-то время.

– Продержат. По крайней мере, еще неделю. У тебя сломано несколько костей, а из ребер все-таки торчал нож.

– Просто, думаю, мне нужен сейчас кто-то рядом.

Луис кивает.

– Мне тоже.

– Значит ты никуда не уйдешь?

– Только туда, куда пойдешь ты. Ты спасла мне жизнь… ну типа того. Так что, я полагаю, тебе должен.

Мириам улыбается.

– Можешь мне сделать еще одно одолжение?

– Говори.

Ей больно, но она всё равно, как фрисби, бросает дневник Луису. Тот едва не упускает его, но успешно ловит.

– Всё ещё пытаешься осознать глубинность бытия, – говорит он.

– Ой, прости.

– Какое одолжение?

– Выброси вот это, – говорит Мириам.

– Не против, если брошу его в океан?

Мириам хмурится.

– Я не стала бы поступать так с бедными рыбками. К тому же, мне всегда были ненавистны подобные сцены в фильмах. Бросишь в океан, он там навсегда и останется. Или его прибьет к берегу, где кто-нибудь его найдет. Надо избавиться от него. Ото всех страниц. На них написана история, о которой я не желаю никому рассказывать. Найди мусорку и выбрось. А лучше найди печь, огромную печь, похожую на те, в которых сжигают тела.

Луис встает и целует её. У него сухие губы, но они всё равно мягкие. И это, черт побери, лучший поцелуй, что когда-либо случался в жизни Мириам.

– Я выброшу, – говорит он.

– Мне больно.

– Я знаю.

– Думаю, мне надо поспать.

– И об этом тоже знаю. Ты в порядке? Выглядишь несколько огорченной.

Мириам пожимает плечами, насколько это возможно в её положении.

– Что есть – то есть, Луис. Что есть – то есть.

Сноски и примечания

[1] Умбра – минеральный коричневый пигмент из глины, окрашенной о́кислами железа и марганца (здесь и далее прим. переводчика).

[2] Sears (Sears, Roebuck and Company, Sears Holdings) – американская компания, управляющая несколькими международными сетями розничной торговли.

[3] Ва́нна Мари́ Уайт (англ. Vanna Marie White) – американская актриса и телеведущая. Наиболее известна как ведущая телевизионного игрового шоу «Колесо Фортуны» (англ. Wheel of Fortune) с 1982 года. 20 апреля 2006 года получила «звезду» на Голливудской аллеи славы за вклад в телевидение.

[4] Отсылка к цитате Оскара Уальда: Или я, или эти мерзкие обои в цветочек. Я за то, чтобы жить и умирать в эстетском пространстве.

[5] Ofrendas исп. Пожертвования

[6] In-A-Gadda-Da-Vida – второй студийный альбом американской рок-группы Iron Butterfly, выпущенный 14 июня 1968 года. Альбом примечателен своей одноимённой композицией, которая в своей расширенной версии занимает всю вторую сторону пластинки.

[7] Пиллсбери (англ. Pillsbury) – бывшая компания и брэнд, используемый американскими компаниями General Mills и J.M. Smucker Company. Продает в том числе и выпечку.

[8] Piñata – пиньята, детский праздничный набор (подвешенный в глиняном горшке или горшке из папье-маше, который должен найти и разбить ребенок с завязанными глазами).

[9] Raleigh-Durham – Роли-Дарем: Международный аэропорт штата Северная Каролина

[10] Анимационный мюзикл 1953 года, который проигрывали в качестве рекламы до начала основного фильма

[11] Turdus – часть слова «turd» имеет значение «говно».

[12] Отсылка к Колоколу Свободы – колокол в Филадельфии (штат Пенсильвания, США), один из главных символов американской борьбы за независимость от Великобритании – его звон созвал жителей города на оглашение Декларации независимости Вторым континентальным конгрессом 8 июля 1776 года.

[13] Чарльз «Чарли» Браун, один из главных персонажей серии комиксов Peanuts, созданный Чарльзом Шульцем и впервые появившийся в комиксе 2 октября 1950 года.

[14] Отсылка к фильму «Скажи спокойной ночи, Грейси».

[15] «Серкит-сити» – Сеть магазинов по продаже товаров бытовой электроники, принадлежащих компании «Серкит-сити сторз».

[16] Dagos – даго: прозвище итальянца, испанца, португальца.

[17] Enola Gay – имя собственное стратегического бомбардировщика Boeing B-29 Superfortress армии США, сбросившего 6 августа 1945 года атомную бомбу «Малыш» (англ. Little Boy) на японский город Хиросима в конце Второй мировой войны.

[18] Книга Левит 7:16-17

[19] Иакова 3:6

[20] Матф. 7:2

[21] Второзаконие 19:21

[22] Barnegat Bay – залив Барнегат – Залив Атлантического океана, на востоке штата Нью-Джерси, на маршруте Берегового канала. Отделен от океана полуостровом Айленд-Бич и островом Лонг-Бич, между которыми лежит узкий пролив Барнегат. Длина около 50 км. Пляжи, место отдыха. Известный маяк Барнегат в парке штата на северной оконечности о. Лонг-Бич (с 1930 для оповещения судов используется плавучий маяк).