355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бьянка Турецки » Юная модница на балу у королевы » Текст книги (страница 5)
Юная модница на балу у королевы
  • Текст добавлен: 11 сентября 2016, 16:46

Текст книги "Юная модница на балу у королевы"


Автор книги: Бьянка Турецки


Жанр:

   

Детская проза


сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 15

– Полагаю, придется подготовиться к приему гостей. Отложим наши игры до завтра, – мрачно объявила принцесса, словно ей нужно было приготовиться к похоронам, а не к приему послов.

Солнце сияло высоко в безоблачном небе, и, судя по всему, день был в самом разгаре. Разве церемония назначена не на вечер? Сколько же нужно времени, чтобы подготовиться?

– Позвольте вас сопровождать, – с готовностью откликнулась принцесса де Ламбаль, вставая из-за стола.

По-видимому, она радовалась любой возможности сделать приятное принцессе. Под широкими полями ее шляпы Луиза разглядела раскрасневшиеся щеки и легкую улыбку. Принцесса де Ламбаль расправила развевающееся зеленое шифоновое платье, и обе девушки взялись за руки, как лучшие подруги.

– Merci beaucoup[45]45
  Большое спасибо (фр.).


[Закрыть]
, моя милая. Габриэлла, мадам Аделаида, увидимся вечером в половине восьмого. Прошу, не опаздывайте, – сказала она на прощание Луизе и другой женщине, которая, очевидно, и была Аделаидой.

Луиза уже предвкушала изысканный прием с участием королевской семьи и почетных иностранных гостей. Интересно, как это у них проходит? За каких-то несколько часов и, вполне возможно, столетий ее жизнь внезапно приняла восхитительный оборот.

Девушки покинули сад, а Бисквит и остальные собачки преданно засеменили следом. До Луизы дошло, что она осталась за столом наедине с другой женщиной, которая при ближайшем рассмотрении показалась ей достаточно немолодой, чтобы годиться ей в матери. Она смотрела на Луизу так, будто у той что-то застряло между зубами.

– Наверное, мне тоже пора идти, – заявила наконец Луиза, чувствуя себя неуютно под пронизывающим взглядом молчаливой компаньонки.

Она принялась собирать тарелки с объедками – привычка, въевшаяся в другой жизни, где матери всегда рассчитывали на помощь детей, – но вдруг остановилась, заметив изумленный взгляд Аделаиды. Луиза осторожно разобрала посудную стопку, сообразив, что во дворце наверняка есть люди, в чьи обязанности это входит.

И как по сигналу, из дома вышла женщина в переднике (та, что объявила о начале чаепития) с большим серебряным подносом и переброшенным через руку белым накрахмаленным полотенцем, в сопровождении трех других женщин в одинаковой серебристо-алой форме.

Кем бы ни была эта Габриэлла, но посудой она наверняка не ведала. Поэтому Луиза должна была запомнить, что ей не следует больше заниматься ни посудой, ни прочими хозяйственными делами. Отлично, уж к этому-то она могла привыкнуть.

– Мы пойдем вместе, у нас смежные комнаты. Исключительно из этих соображений.

Черт! Похоже, ей не удастся избавиться от этой дамы. С другой стороны, рассудила Луиза, это даже кстати, что кто-то проводит ее до комнаты Габриэллы, ведь она понятия не имеет, как туда попасть. Судя по огромным размерам парка, на это можно потратить весь день, а пропускать прием ей не хотелось.

– Дофина всегда прекрасно выглядит, не правда ли? – спросила мадам Аделаида, когда они вышли из чугунных с позолотой ворот, оставив позади Трианон.

Теперь они шли по великолепному парку.

Дофина? Кто это или что это? Оставалось предположить, что речь шла о принцессе.

– О да, – восторженно согласилась Луиза.

– Как жаль, что это не может продолжаться вечно, – с загадочным видом заметила Аделаида и украдкой взглянула на Луизу, словно следила за впечатлением, какое оставят ее слова.

– Да, – снова согласилась Луиза за неимением лучшего ответа.

Что бы это значило? На самом деле Луизе не хотелось вести с этой женщиной светскую беседу. Она боялась сказать что-нибудь не то и к тому же хотела получше рассмотреть роскошный парк, где воздух был напоен ароматами сирени и жимолости.

Луиза никогда не видела такого парка. У него был более упорядоченный вид, чем в Малом Трианоне, где все веяло простотой и естественностью. Ровными рядами стояли подстриженные деревья четких геометрических форм. Луиза со своей спутницей не спеша шагала по широкой, посыпанной белым галечником аллее, вдоль огромной аккуратно подстриженной лужайки, мимо мраморных ваз и статуй, высеченных настолько искусно, что казалось, им место в музее, а не на садовой дорожке. Вдоль дорожки кое-где под деревьями стояли кремовые мраморные скамейки, чтобы можно было посидеть в тени и полюбоваться на клумбы с цветущими розами на берегу зеркального пруда. Щебетали птицы, шелестела вода в бесчисленных фонтанах. В кустах послышался легкий шорох, и Луизе показалось, что по ту сторону подстриженного кустарника мелькнуло лицо того самого садовника. Она ни за что не будет больше обращать на него внимание. Может быть, он поймет, что на самом деле Луиза не Габриэлла.

Наконец они дошли до двух прямоугольных бассейнов, огромных, больше любого олимпийского плавательного бассейна (хотя эти, очевидно, служили скорее для украшения и в них никто не плавал). По углам каждого бассейна стояли бронзовые статуи в виде каких-то мифологических фигур. Послеполуденное солнце отражалось от воды и почти ослепляло. Луиза прикрыла рукой глаза и медленно посмотрела вверх, чтобы восхититься самым потрясающим из всех дворцов, какие когда-либо представали ее взору.

Она услышала, как ее спутница шумно перевела дух, очевидно, тоже ошеломленная этой красотой, хотя, не в пример Луизе, она уже видела этот дворец не меньше тысячи раз.

– Версаль, – восторженно проговорила Аделаида. – До чего же невероятное зрелище!

«Где я раньше слышала это слово?» – снова подумала Луиза. Что и говорить, более внушительного и величественного здания она никогда не встречала. Этому грандиозному замку из известняка, простиравшемуся в обе стороны от парадного входа, казалось, не было конца. По верхнему и нижнему этажам тянулись массивные золотые сводчатые окна с большими балконами, прикрытыми с флангов фигурными мраморными колоннами и классическими статуями. По периметру здания стояли по стойке «смирно» часовые в униформе.

Луиза смотрела во все глаза, разинув рот, словно не в силах надышаться всей этой красой и великолепием.

– О да, – ответила она наконец. – В самом деле потрясающая прогулка.

Глава 16

Пока они шли по огромному мраморному холлу, Луиза старалась рассмотреть фрески на потолке и висящие на стенах огромные полотна в золотых рамах и в то же время не отстать от Аделаиды, которая быстрым шагом пересекла большой зал и свернула в боковое крыло. В этом зале, возле этих картин Луиза почувствовала себя так, словно она шла по музею Метрополитен в Нью-Йорке. Потом вдруг мадам Аделаида извинилась, сказав, что, кажется, забыла в Малом Трианоне свои любимые шелковые перчатки. Видимо, эти перчатки были какие-то особенные, раз ей не лень было опять почти час тащиться за ними.

До начала приема Луиза решила обследовать дворец. Разве можно было хотя бы бегло не ознакомиться с ним, если уж она там оказалась? Она повернула в сторону, противоположную той, куда ушла ее компаньонка, и зашагала по широкому пустынному сводчатому коридору, с удовольствием стуча по черно-белым мраморным плиткам каблуками старомодных фиолетовых домашних туфель. По одну сторону коридора тянулась вереница грандиозных, высотой в двадцать футов, арочных окон, выходивших на террасу, откуда открывался отличный вид на парк.

Вдруг она едва не споткнулась о маленьких собачек, которые, скользя на гладком мраморе, с громким лаем и отчаянным упорством преследовали белую пушистую персидскую кошку, удиравшую от них по коридору. Луиза зажала нос. Ее начинало слегка тошнить от запаха, который стоял по всему дворцу, – смесь талька, апельсиновых цветов и собачьих экскрементов. Это был самый роскошный и в то же время самый грязный из всех дворцов, которые ей доводилось посещать.

Она заглянула в первую дверь справа, потому что кто-то по легкомыслию оставил ее приоткрытой. Дверь была такая высокая, что Луиза с трудом дотянулась до позолоченной ручки. Она начинала чувствовать себя Алисой в Стране чудес. Комната была вся в обоях с цветочным рисунком – вьющийся виноград, лилии и павлиньи перья на них перекликались с вышивкой на обивке мебели и портьерах. На каминной полке с изысканной облицовкой стоял бюст принцессы, а над ним висел портрет незнакомого Луизе мужчины с прической как у Джорджа Вашингтона, в красно-синей форме с золотыми пуговицами. С расписного потолка свешивались на длинных тяжелых золоченых цепях две хрустальные люстры. У одной стены, рядом с маленькой, едва заметной на цветных обоях дверью стоял застекленный шкафчик красного дерева, где лежали драгоценности. Если бы в этом дворце играли в прятки, Луиза запомнила бы эту дверцу на всякий случай.

Она удивилась, увидев дофину (что, по ее мнению, означало «принцесса»), которая стояла посреди этой роскошной комнаты на отполированном деревянном полу босая и в одной тоненькой шелковой комбинации персикового цвета. Она обхватила руками свое худенькое тело, а вокруг нее хлопотали по меньшей мере десять женщин, в том числе принцесса де Ламбаль, которую Луиза сразу узнала по зеленому, цвета мяты, платью, а не по круглому ангелоподобному личику, которое раньше трудно было разглядеть под ее соломенной шляпой. В отличие от дофины все остальные женщины были полностью одеты, на них были длинные платья с широкими юбками-кринолинами и прилегающими корсажами. Хотя дофина стояла в одной сорочке, ее светлые пепельные волосы были уже взбиты в башенную композицию, украшенную перьями и гребнями с искрящимися в них драгоценными камнями, а на щеках горели два ярко-красных пятна от румян. Луиза боялась, как бы не чихнуть, потому что в носу у нее щекотало от непреодолимого запаха пудры и цветочных ароматов. Одна из женщин натянула на дофину замысловатый корсет, другая туго зашнуровала его у нее на спине. Похоже, каждая помощница исполняла в этой процедуре свою особую роль. Все их движения были предельно отточенными, и действовали они так слаженно, словно изо дня в день совершали этот ритуал. Принцесса де Ламбаль держала наготове роскошное красное платье в ожидании одобрения со стороны дофины. Луиза вспомнила свой недавний странный сон, в котором старомодно одетые женщины обряжали ее в прекрасное голубое шелковое платье. Уж слишком много общего было в этих двух сценах. Может быть, тот безумный сон предвещал ей это путешествие во времени!

– Excusez-moi[46]46
  Прошу прощения (фр.).


[Закрыть]
.

Луиза вернулась к реальности, когда высокая пожилая женщина в темной бархатной накидке и черной шляпе с пером отстранила ее, не глядя, и вошла в комнату, не потрудившись закрыть за собой высокие французские двери.

Все мгновенно замерли. Принцесса легким наклоном головы приветствовала даму, которая неторопливо сняла свою накидку. Затем принцесса де Ламбаль повесила темно-красное платье с необъятным кринолином на вешалку с мягкой прокладкой и с почтительным кивком передала его пожилой женщине, пока дрожащая от холода, по-прежнему полуголая дофина беспомощно наблюдала за ними. Наконец, с нарочитой неторопливостью стянув с рук длинные коричневые кожаные перчатки для верховой езды, высокая пожилая дама в черной шляпе с пером помогла принцессе втиснуться в громоздкое платье с жестким корсетом и застегнула его на спине. После чего принцесса де Ламбаль прикрепила к платью длинный красный шелковый шлейф. Это казалось уже перебором. Неудивительно, что приготовления к обеду начались в середине дня. В зависимости от того, перед кем должна была появиться дофина, процесс одевания мог растянуться на весь день.

– Все в курсе, когда я умываюсь и какие накладываю румяна, – тихо сказала дофина.

Никто не отозвался.

Тоскливое чувство вдруг овладело Луизой. Ей казалось странным, что принцесса, которая живет в настоящем дворце и имеет потрясающий дом для игр, может чувствовать себя неуютно, но она и представить себе не могла, каково это – каждый день одеваться прилюдно и даже не иметь права снять с вешалки собственное платье. Из письма ее матери было ясно, что эта беспомощность объяснялась придворными традициями и этикетом. Несмотря на присутствие в комнате людей, принцесса выглядела покорной и совсем одинокой.

– Не соблаговолит ли кто-нибудь закрыть дверь? Страшно сквозит, – сердито приказала принцесса.

Высокая, инкрустированная слоновой костью дверь резко захлопнулась перед носом Луизы. Девочка поднялась на цыпочки и провела кончиками пальцев по золотой узорчатой гравировке на верхней панели. Дойдя до середины, она поняла, что это не просто рисунок, а монограмма. Луиза отступила назад, чтобы разглядеть ее издалека, и увидела буквы  и , затейливо переплетенные между собой. Они тоже что-то ей напоминали. Эти покои принадлежат какой-то М. А.? Версаль, дворец, французские слова… Стоп! Эти покои в Версале, и они принадлежат М. А.?!

Луиза знала лишь одну женщину, жившую в Версале. Ту печально известную историческую личность, о которой на днях пыталась рассказывать ученикам их смешная учительница истории мисс Моррис. Но этого не может быть. Этот дворец такой красивый, такой безупречный, а дофина, с которой Луиза пила чай, никакая не взрослая женщина. Наверняка она старше Луизы всего на пару лет, и, значит, ей не больше четырнадцати. Разве будущая королева Франции, жена короля Людовика XVI, могла быть… подростком?

Господи! Да ведь это наверняка Мария Антуанетта. И сейчас голова все еще у нее на плечах.

Глава 17

Луиза попятилась от двери, за которой, всего в нескольких шагах от нее, возможно, самая известная в истории Франции женщина мерзла в одной нижней рубашке и корсете, ожидая, когда на нее наденут платье. При открытых дверях!

Потрясенная, Луиза бросилась в свои апартаменты, стуча диковинными каблуками по полу, отчего по всему пустынному коридору разносилось жуткое эхо. Неужели это в самом деле она? Входила ли Луиза, вернее, Габриэлла в круг Марии Антуанетты? Но эта Мария Антуанетта не походила на ту, какой Луиза ее себе представила со слов мисс Моррис. Эта была обычной юной девушкой с прелестным щенком на руках, которая любила играть в прятки и устраивать чаепития в своем дворце. Кажется, она в чем-то была похожа на Луизу. Девочка сразу вспомнила страшный рассказ о Французской революции и о смерти королевской семьи, потрясший их на уроке. А этот Версаль, прекрасный, почти идеальный, вызывал совершенно противоположные чувства. Нелепость какая-то. Казалось, что здесь не может произойти ничего страшного.

Поворачивая блестящую круглую ручку на двери своей комнаты, Луиза молилась про себя, чтобы там не оказалось толпы, чтобы одевать Габриэллу. Она не знала, что делать. Она, конечно, могла бы справиться с корсетом, но это было бы непросто. А как причесываться? Сама она могла только сделать хвост!

Луиза осторожно вошла в комнату с розовыми в золотой цветочек обоями и с белыми панелями и обнаружила там двух служанок в одинаковой красно-бело-синей форме (более царственной расцветки и более официальной, чем у прислуги в Малом Трианоне), которые в ожидании Луизы, то есть Габриэллы, наводили порядок в комнате. Они были там не одни. Дама в светло-коричневом платье с длинными рукавами, уже знакомая ей по чаепитию в саду, весь день не сводившая с нее презрительного взгляда… что-то искала в гардеробной Габриэллы! Она что, хотела ее ограбить?

– Прошу прощения, – кашлянув, сказала Луиза.

Аделаида резко повернулась, очевидно от неожиданности, что было странно, потому что она была в комнате Габриэллы.

– Вы что-то ищете?

Горничные, занятые глажкой шлейфа великолепного изумрудного атласного платья и, казалось, не обращавшие на их беседу никакого внимания, окинули Луизу быстрым любопытствующим взглядом и тут же вернулись к своему занятию. Тоже мне стражи.

Незваная гостья быстро захлопнула резную дверцу и, восстановив спокойствие, с многозначительным видом двинулась на Луизу.

– Excusez-moi, я подумала, что, возможно, вы позаимствовали мои любимые вечерние шелковые перчатки. Я нигде не могу их найти. Видимо, я ошиблась, – ответила, оправдываясь, Аделаида.

– Полагаю, так оно и есть, – неуверенно заметила Луиза.

Почему-то ей показалось, что эта женщина солгала. Но почему? Что она надеялась найти в гардеробной у Габриэллы? Так или иначе, поведение Аделаиды говорило само за себя, и у Луизы создалось впечатление, что та искала отнюдь не перчатки.

– Вам пора подготовиться к вечеру, – поучительным тоном подсказала Аделаида, окинув Луизу быстрым внимательным взглядом. – Солнце скоро сядет, а вы даже не причесаны.

Почему Луиза чувствовала себя так, словно попала в ловушку, как в «Плохих девчонках»[47]47
  Популярный американский фильм о подростках (2004 г.).


[Закрыть]
? Надменная дама сделала легкий реверанс и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Глава 18

Как только незваная гостья покинула комнату, к Луизе устремились служанки с ворохом прекрасных вещиц ручной работы и какой-то по виду средневековой косметикой. Луиза не успела глазом моргнуть, как с нее, словно с какого-нибудь манекена, сняли лиловое чайное платье и накинули легкий белый пеньюар. Одна из горничных, одного с Луизой роста, но грудастая, как взрослая женщина, встала на деревянную скамеечку и принялась орудовать горячими щипцами (наверное, нагретыми над огнем, поскольку электричества в то время еще не было), укладывая башню из Луизиных кудряшек. Другая, худая и долговязая, покрыла эту башню жирной помадой и обильно посыпала белой пудрой, от которой пахло блинной мукой (возможно, это мука и была). Хотелось бы знать, какой высоты получилась прическа? Луиза подумала, что она, наверное, стала похожа на Мардж Симпсон[48]48
  Главный персонаж американского мультсериала «Симпсоны».


[Закрыть]
после происшествия с кексами. Потом горничные воткнули в прическу не меньше сотни шпилек с бриллиантовыми головками, которые вынимали из карманов своих передников.

– А-а-а-апчхи! – громко чихнула Луиза и при этом едва не обожгла лоб о раскаленные докрасна щипцы.

Та горничная, что посыпала ее пудрой, от которой так хотелось чихать, взяла с туалетного столика гигантского размера золотистый горшок с румянами и щеточку, сделанную, похоже, из конского волоса, и нарисовала на уже напудренных щеках Луизы два, как ей показалось, идеальных круга. Девочка начинала проникаться уверенностью, что, по-видимому, принцип «меньше – значит больше» был новомодной идеей.

После того как с прической и макияжем было покончено, горничные ненадолго оставили Луизу в покое, чтобы подобрать приличествующий случаю туалет, и Луиза получила возможность немного осмотреться. Мебели в ее комнате было не много, и каждое кресло с витиеватой резьбой, каждая скамеечка для ног были обиты той же розовой парчой с золотым рисунком, что и стены, и та же ткань была на портьерах, закрывающих высокие окна. Возле дальней стены стоял туалетный столик, а на нем – большая раскрытая шкатулка черного дерева для драгоценностей, чье содержимое было разбросано на стеклянной крышке столика и на кровати с куполообразным балдахином, стоявшей на низкой платформе и накрытой той же узорной тканью.

Над камином висел портрет женщины в белом муслиновом платье с глубоким треугольным вырезом и плоеным корсажем, которая сидела за столом в непринужденной позе, скрестив на груди руки, и мило улыбалась. Соломенная шляпа с загнутыми вниз полями и прикрепленным к ним букетиком полевых цветов, с голубой лентой на тулье частично прикрывала темно-каштановые волосы, волнистыми прядями обрамлявшие ее лицо. А его безупречный молочно-белый цвет подчеркивали удивительные фиалковые глаза (ведь в те времена наверняка не было цветных контактных линз). Кажется, это был портрет Габриэллы! Луиза не на шутку разволновалась: если портрет не врал, она стала настоящей красавицей.

Не успела она насладиться своей только что обретенной красотой, как две горничные подошли к ней с корсетом. Если на борту «Титаника» в 1912 году Луизе показались неудобными наряды мисс Бакстер, то этот корсет в сравнении с ними был просто пыточным средством. Казалось, чем дальше в историю, тем большую боль и неудобства приходилось терпеть женщинам. К тому времени, когда горничные зашнуровали на спине у Луизы корсет из китового уса (он в самом деле был из китового уса – она спросила), одетый поверх тонкой сорочки, в глазах у нее уже мелькали звезды, и не в лучшем смысле этого слова. Потом ее обмотали чем-то, так что бедра стали шире чуть ли не вдвое, чтобы складки платья легли должным образом. Зачем нужно было так сдавливать ее в корсете, чтобы в результате превратить в тыкву, было выше ее понимания.

Она подумала, что в этом платье ничего не стоит свалиться в обморок К ее огорчению и расстройству, обе горничные едва не прыснули со смеху. Как будто это было смешно, что она задыхается и ради осиной талии может потерять сознание. Если же за все эти мучения существовала какая-то награда, то она наверняка явилась в виде самого потрясающего зеленого вечернего платья, какое Луиза когда-либо видела. Это платье из благородной шелковой ткани изумрудного цвета состояло из трех отдельных частей: облегающего корсажа, огромной юбки с кринолином и длинного широкого шлейфа. Платье украшали присборенные золотые шелковые ленточки, переплетенные вокруг лифа. Оборки на рукавах были расшиты веточками с крошечными цветочками из шелка и тафты и мелкими листиками цвета нефрита, причем вышивка, разумеется, была ручной работы.

Главная часть платья медленно, как занавес на театральной премьере, опустилась на затянутую в корсет Луизу. Когда она почувствовала под рукой эту роскошную ткань и узорную вышивку, то все накопившиеся за двенадцать лет сомнения, которые вечно ее терзали и звучали в ушах, будто злобная мантра, – слишком тощая, слишком плоскогрудая, слишком низенькая, слишком странная, – все развеялись. Начиналась новая жизнь. Впервые со времени приключений в облике мисс Бакстер Луиза почувствовала себя актрисой. Она взглянула на портрет более чем в натуральную величину, с которого на нее смотрела Габриэлла, и поняла, что ее защищает эта чужая, незнакомая женщина и они связаны. По какой-то причине ее выбрали на эту роль.

Теперь она была готова к приему.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю