Текст книги "Юная модница на балу у королевы"

Автор книги: Бьянка Турецки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Глава 7

– Знаешь, сколько я ждала этой поездки в Париж? – спросила Луиза, ставя на пустой поднос клубничный йогурт пониженной жирности «Ферма Стоунибрук»[21]21
  Американская фирма – производитель йогуртов.


[Закрыть]. – С шестого класса, – ответила она на свой вопрос, опережая Брук.

– Ты что, на диете? – Брук подняла брови и принялась накладывать себе сладкого картофеля фри, выглядевшего так, будто его целую вечность держали под инфракрасной лампой. Раньше они считали, что сладкий картофель – самое полезное блюдо фастфуда, где сохраняются витамины. – Не обижайся, Луиза, но мы закончили шестой класс всего год назад.

– Брук, у меня депрессия. Когда депрессия, есть не хочется.

Брук закатила глаза и взяла еще картошки – для Луизы.

– В каком идиотском журнале ты это прочла? Опять читаешь старые «Космо»[22]22
  Модный журнал «Космополитен».


[Закрыть]? – пошутила она.

В переполненной столовой, которая в необеденные часы становилась аудиторией, все кипело и бурлило от выплеснувшейся энергии учеников. Луиза едва слышала подругу, хотя та стояла к ней вплотную. В этом чрезмерно освещенном помещении было тесно от огромного количества прямоугольных и круглых столов, и, чтобы пройти из одного конца в другой, приходилось лавировать между ними, словно в лабиринте. Над дверью висел сине-золотой плакат с талисманом школы выдрой Оззи[23]23
  Выдра Оззи – персонаж популярной детской книжки.


[Закрыть], напоминая о необходимости повторного использования молочных пакетов. Сквозь толпу Луиза мельком увидела Тодда и Тифф, они стояли рядом у дальней стены в очереди за горячим ланчем и смеялись. Когда Тифф кокетливо откинула за спину свои белокурые волосы, Луизе пришлось отвести глаза. Все ясно. А она-то думала, что Тодд рад танцевать с ней, но, наверное, она разонравилась ему уже тогда.

– С одиннадцати лет, похоже, это было единственное, к чему я так стремилась, – продолжала она мелодраматическим тоном, не давая Брук сменить тему. – И теперь мне придется ходить в школу, когда в классе почти никого не останется. Возможно, мы даже на ланч будем ходить вдвоем с мисс Моррис. Можешь себе представить что-нибудь хуже?

– Нет, – честно ответила Брук.

Луизу затошнило, то ли оттого, что в столовой сильнее обычного пахло аммиаком, содержащимся в чистящих средствах, чесноком и подгоревшей картошкой, то ли оттого, что она была так расстроена. Луиза и Брук двинулись вдоль длинного стола, лавируя между красными круглыми табуретками, и сели на свое обычное место у окна, стараясь держаться подальше от лужицы итальянской салатной заправки пониженной жирности – кто-нибудь ведь вляпается!

– К тому же я уверена, что Тифф поедет, – продолжала Брук, смахивая со стола крошки смятой бумажной салфеткой.

Уборщики начинали наводить порядок только после ланча, к тому времени столы становились жирными и липкими.

– Пожалуйста, не мучай меня так, – взмолилась Луиза, обмакивая оранжевую картофельную палочку с подноса Брук в плошку с кетчупом.

Прекрасно, от жареной картошки ей и впрямь стало немного лучше.

– Прости, может, она еще подхватит грипп, – ответила Брук, резко меняя тон, чтобы поддержать подругу. – Или получит пищевое отравление, – продолжала она, брезгливо глядя на свой коричневый пластиковый поднос, на котором стояла обычная для школы Фэрвью несъедобная пища. – Этого здесь вполне можно ожидать.

– Точно, – вздохнув, согласилась Луиза.

– Во всяком случае, подумай о таком варианте. Носи всю неделю свои сногсшибательные винтажные туалеты, все, что захочешь, и не бойся – я не сделаю тебе ни одного ехидного замечания. И вообще, может случиться еще что-нибудь похуже.

– Как это? – с сомнением спросила Луиза, укоризненно нацелив на подругу пережаренную картофельную пику.

– Вдруг кто-нибудь умрет? – выдала наконец Брук, криво улыбнувшись.

– Спасибо, – сухо сказала Луиза.

– Привет, тут кто-нибудь сидит? – Тодд бросил на пол свой обшарпанный скейтборд и бухнулся рядом с Луизой на свободный пластиковый табурет.

У него поднос был полнехонек: два гамбургера, картошка, шоколадный бисквит, шоколадное молоко – типичный мальчишеский ланч. У Луизы слегка екнуло в груди, когда рукав хлопчатобумажной спортивной рубашки Тодда коснулся ее голого запястья.

– Разве ты не собираешься обедать с Тифф? – спросила она, быстро убирая руку.

Брук с силой надавила ногой на Луизин парусиновый сникерс.

– Ой, – тихонько вскрикнула Луиза.

Тодд в замешательстве посмотрел на нее.

– Что такое? – спросил он, по-видимому совершенно растерявшись.

– Не обращай внимания, – тихо ответила она.

Может быть, у нее легкая паранойя?

– Итак, Париж… Там, наверное, будет клево, а? – сказал Тодд.

Ничего более неуместного он не смог бы сказать при всем желании.

– Я не еду, – выпалила Луиза и больно прикусила нижнюю губу.

– Вот облом, – пробормотал он, беря пригоршню картошки.

Луиза немедленно принялась дотошно анализировать это слово. На самом ли деле он огорчился или просто так ляпнул? Она наблюдала, как он с жадностью, самозабвенно поглощал горячую еду, как это могут делать только мальчишки. Сама она ни за что не смогла бы заставить себя съесть школьный гамбургер. На него и смотреть-то было противно, не то что есть. В школе она была вегетарианкой.

– Мэтт! – завопил Тодд, вскакивая с места. – Эй, ты видел, какой олли[24]24
  Один из базовых трюков в скейтбординге 1-го уровня сложности – прыжок в воздух вместе с доской.


[Закрыть] я сделал сегодня возле трибун? – Он сунул в рот остаток бургера, попрощался с полным ртом: – Пока! – схватил свою доску и умчался, оставив Луизу и Брук за столом со своим недоеденным ланчем.

Они что, обязаны за ним убирать?

– Да, облом, – ответила Луиза.

Она была в полном замешательстве. Наверное, это слишком нереально – считать, что они с Тоддом могли бы быть кем-то еще, кроме того, кем они уже были. А кем они были?

Глава 8

Если бы не склонность Луизы к мелодрамам, ей пришлось бы признать, что на самом деле она ждала с нетерпением не только поездки в Париж, но и распродажи винтажа для Странствующих Модниц. Распродажа должна была состояться в ближайший уик-энд, и более подходящий момент трудно было придумать. Может быть, ей все же удастся попутешествовать, если уж не в другую страну, так хоть в другую эпоху. В общем-то, ей понравилось быть Элис Бакстер, жалко только, что на «Титанике». Если вдуматься, этот ее перелет в прошлое был потрясающим. Луизе очень хотелось, чтобы в магазине оказалось еще одно волшебное платье. Но она старалась поменьше об этом думать. Ей становилось не по себе при мысли о том, что можно снова попасть в опасное положение, но желание вырваться из рутины ее теперешней жизни пересиливало страх.

В приглашении говорилось, что на этот раз распродажа состоится не на Чепел-стрит, как в прошлый раз, и Луиза решила, что теперь ее приглашают в клуб, потому что она стала одной из них. Что ж, такое объяснение было не хуже других. Новое место, разумеется, добавляло загадочности этому приключению. Вы не можете просто мимоходом, когда вам вздумается, зайти туда и купить винтажную стеганую сумочку от Шанель; для этого вас сначала должны выбрать. Спринг-стрит был еще одним незнакомым адресом в ее городишке, а ведь Луизе казалось, что она знает здесь каждый дюйм. Она внесла координаты в свой айфон и подождала, когда появится маршрут. Но на дисплее высветилась только надпись «объект не найден». Если верить ее навигатору, такого адреса в Фэрвью, штат Коннектикут, не существовало.

– Мам, ты не знаешь, где у нас Спринг-стрит? – спросила Луиза, вбегая в кухню.

– Что, дорогая?

Миссис Ламберт, уставившись в пространство, сидела за огромным кухонным столом светлого дуба, заваленном бумагами. Изящная бело-голубая фарфоровая чашка зависла у нее в руке, как будто мать забыла, что пьет свой «Эрл Грей».

– Где Спринг-стрит? – повторила Луиза.

В последние дни ее мать была рассеянна больше обычного, что само по себе говорило о многом.

– Странно, я заметила ее только нынче утром, когда ходила по поручениям, – ответила миссис Ламберт, возвращаясь на землю и осторожно ставя чашку на блюдце. – Думаю, это новая улица, на самом деле скорее переулок у черного входа в почтовое отделение. Почему ты спрашиваешь?

– Там сегодня очередная распродажа винтажа. Я подумала, что, может быть, куплю что-нибудь для дня рождения Брук Она хочет устроить костюмированный вечер.

– Прекрасно, – рассеянно ответила мама.

Прекрасно? Да слушает ли она вообще? Впервые в жизни мать не воспротивилась ее желанию купить старое платье. Луизе казалось, что в последний год она только и делала, что отстаивала перед матерью свои приобретения. Видимо, по-настоящему понять пристрастие дочери к секонд-хендовским магазинам ее мать была неспособна по причине образцового английского воспитания. А если учесть, что на последней распродаже Луиза потеряла сознание, то мать боялась, как бы очередной визит туда не повлек за собой еще более тяжелых последствий.

Так почему же она теперь не огорчилась из-за этого старья, которое может оказаться чем-нибудь заражено и вся семья умрет от скарлатины, или бубонной чумы, или еще какой-нибудь канувшей в прошлое болезни, как она всегда говорила? Что-то с ней и впрямь было неладно. Как бы Луизе хотелось, чтобы мать вышла из этого состояния и начала вести себя по-прежнему. От ее равнодушия Луизе стало не по себе.

– Насколько я понимаю, новые наряды для поездки в Париж мне не понадобятся, верно? – спросила она с тоской в голосе, надеясь во что бы то ни стало убедить рассеянную мать привести мысли в порядок.

Миссис Ламберт вдруг наконец ее увидела.

– Тебе известно, как мы относимся к этому. Очень жаль, но ответ все тот же: нет, – твердо сказала она и нервно затеребила на груди нить вечно модного жемчуга.

Интересно, подумала Луиза, неужели матери в ее фантастическом детстве, прошедшем в окружении служанок, ничего не говорили, когда она была в Луизином возрасте? О том, как он важен, – наверняка ничего. Эта поездка была для Луизы решающей в плане социального развития. Ей необходимо было, чтобы родители это поняли.

– Это нечестно! – крикнула она.

– Луиза Энн Ламберт! – (О, когда мать называла ее полным именем, это не предвещало ничего хорошего.) – Прости, но дела сложились таким образом, что нам придется ограничить себя в расходах, и путешествие в Европу сейчас нам не по карману. У многих теперь гораздо более серьезные проблемы. От этого не умирают, так что веди себя немного разумней. Нам всем нелегко.

– Ты не понимаешь, как это для меня важно! – выложила Луиза единственный пришедший в голову аргумент.

– Поездку придется отложить, и не веди себя как испорченный, невоспитанный ребенок!

У Луизы отвисла челюсть. Ничего себе!

– Дорогая, я не хочу тебя обидеть. Мне сейчас тоже ужасно тяжело. Прости, детка. Хочешь, пойдем приготовим попкорн и посмотрим «Римские каникулы» с Одри Хепберн, как раньше. Каникулы так каникулы.

– У меня домашнее задание, – сердито сказала Луиза, хотя была суббота и этот черно-белый фильм всегда был у нее одним из самых любимых.

– Пожалуйста, Луиза, осторожней на дороге! И не забудь мобильник, – сказала ей в спину мать.

Луиза вихрем вылетела из кухни, более, чем когда-либо, полная решимости разыскать Марлу с Глендой и сбежать отсюда в фантастический мир… на этот раз, может быть, навсегда.

Глава 9

Луиза вскочила на свой розовый трехскоростной велосипед и уже с дороги оглянулась на дом, в котором выросла. Большой, в тюдоровском стиле, с ухоженной лужайкой, он выглядел великолепно на фоне холма. Глядя со стороны, никто бы не догадался о смятении и тревоге, с недавних пор поселившихся в его каменных стенах. Единственным намеком на то, что с ним что-то слегка неладно, было несколько тонких сломанных досок, болтавшихся на гвоздях на остроконечной крыше.

Луиза помахала пожилой соседке, миссис Уид, обрезавшей розы, что она делала каждую субботу после обеда, и покатила по окаймленным деревьями знакомым улицам в центр, к почтовому отделению. Проезжая по родному городу с развевающимися на ветру привязанными к рулю ленточками, она ощутила какое-то неприятное чувство, смесь тоски и беспокойства.

О чем бы она ни вспоминала, все так или иначе было связано с этими улицами, домами, людьми и вызывало ощущение комфорта и в то же время – клаустрофобии.

Оказалось, что Спринг-стрит отличалась от других улиц не только указателем, написанным от руки черными буквами на деревянном столбе, которого Луиза раньше никогда не видела, но и тем, что от него начиналась мощенная булыжником дорожка. В ее городе почти все дороги были асфальтовые и с тротуарами. А эта будто бы шла сразу в глубь веков. Луиза подтянула рукава темно-синей кофты и решительно покатила дальше по неровной, тряской дороге.

Высокие толстые дубы заслоняли улицу от яркого послеполуденного солнца, и чем дальше она ехала, тем темнее и уже становилась дорога. Луиза гордилась хорошим знанием города, и ее удивило, что такая своеобразная улочка, всего в пятнадцати минутах езды от ее дома, ускользнула от ее внимания. Может быть, ее город вовсе не так мал, как она думала?

Она остановилась напротив первого почтового ящика под номером 37 (что противоречило всякой логике), написанным плохой зеленой краской, и перепроверила приглашение. Все верно.

Луиза свернула в неровный, в ухабах, проезд и увидела маленький каменный домик Ей показалось, что для вновь открывшегося магазина это очень странное место. Но она напомнила себе, что имеет дело с двумя весьма необычными особами.

Неожиданно, перед самым порогом, заднее колесо велосипеда застряло между двумя камнями, и Луиза свалилась на бок на заросшую лужайку, а сверху на нее рухнул велосипед. Упс! Вот тебе и гламурный подъезд.

Она выбралась из-под розовой металлической рамы, отряхнула грязь с поцарапанного колена и посмотрела по сторонам – не видел ли ее кто-нибудь в этот неловкий момент. Но она была в переулке одна. Стараясь не обращать внимания на пульсацию в левом виске, Луиза осторожно поднялась по не совсем крепким ступеням к сводчатой двери красного дерева. Подняв тяжелое латунное кольцо, она на секунду почувствовала сильное волнение и внезапный страх перед неизвестностью, от которого сердце запрыгало в груди. Она еще раз заглянула в бирюзовое приглашение, чтобы убедиться в том, что попала в нужное место. Луиза решила пойти на эту распродажу одна, чтобы доказать себе, что она в некотором роде независима, но теперь ей ужасно захотелось, чтобы рядом, как и в прошлый раз, была ее лучшая подруга. И зачем только она опять это делает? Ведь этот эксперимент едва не погубил ее в прошлый раз! Но не успела она повернуться и укатить обратно, как звякнул колокольчик и тяжелая дверь распахнулась перед ней. Луиза машинально шагнула в темноту.

Глава 10

– Марла! Это потрясающе! Вернулась наша любимая модница!

– Я же говорила, Гленда, что она придет!

Едва Луиза успела поздороваться, как обе дамы бросились к ней и повлекли за собой в тускло освещенное помещение. Две пары зеленых глаз сияли восторгом. Широкие деревянные половицы были усыпаны блестками и оторванными пуговицами, которые, стоило Луизе переступить через порог, захрустели под ее ярко-розовыми конверсами.

– Надеюсь, не слишком далеко от центра? Рада, что ты нас нашла, – защебетала Гленда, гладя Луизу по кудрявой голове, словно непослушную кошку. – Ничего не забыла? – хихикнула она, вытаскивая длинную травинку из Луизиного взъерошенного хвостика.

Про что Луиза и в самом деле почти забыла, так это про пугающе огромный рост Гленды, которая казалась еще выше в поношенных черных кожаных эдвардианских ботинках на прямом каблуке. Ее роскошные рыжие волосы не могли обуздать черепаховые гребни, которые, как антеннки, торчали у нее на затылке, едва не задевая низкий бревенчатый потолок.

– Откуда взялся этот дом? – спросила Луиза в благоговейном страхе. – Мой телефон не нашел его на карте.

– С чего бы твой телефон стал пользоваться картой? – озадаченно спросила Марла, сдвигая на переносицу очки, от которых ее глаза казались еще больше. – Да он всегда тут стоял. Полагаю, иногда просто нужно, чтобы кто-нибудь указал на знак, – сказала она, стягивая с Луизиных плеч старую, но все же не похожую на винтажную, кофту цвета индиго и вешая ее на вращающуюся одежную стойку.

Марла с Луизой были теперь одного роста. Не то Марла съежилась, не то Луиза подросла. Наверняка Луиза сказать не могла, но прыщ на носу теперь был на одном уровне с ее собственным. (Носом, а не прыщом.)

– А я… А я получу ее обратно? – спросила Луиза.

Это была ее любимая кофта, она подходила ко всему, к тому же на ней были такие прикольные пуговки, похожие на переливчатые жемчужинки.

– Конечно, дорогая. Мы всегда знаем, где у нас что находится, – ответила Гленда, надевая длинное пальто с рисунком под леопарда, которое она сдернула с той же вешалки. – В точности там, где я оставила!

Луизе в это верилось с трудом.

Этот однокомнатный каменный дом, чудесным образом переоборудованный в безалаберный магазин одежды, был гораздо больше, чем казался снаружи. Каждый квадратный дюйм его пространства был забит сокровищами винтажа. Там были даже ботинки на кнопках и туфли на высоком каблуке с Т-образными ремешками, сваленные в высокую кучу у очага. С центральной балки до опасно низкой высоты свешивалась люстра цветного венецианского стекла, отбрасывавшая искрящийся свет лишь на небольшое расстояние, в то время как остальное пространство магазина оставалось слабо освещенным и мрачным. В комнате стоял запах кедра и нафталина, совсем как в мамином стенном шкафу.

Луиза подумала, что если бы Марла с Глендой нашли себе постоянное помещение, то это избавило бы их от множества хлопот, но они не могли сопротивляться своей любви к атмосфере загадочности, которая окружала всю их продукцию. Луиза узнала знакомый ей по прошлой распродаже большой шкаф цвета слоновой кости, стоявший в дальнем углу. Это в нем она обнаружила свое розовое платье. Она подумала, что теперь самое время спросить о том, что же именно произошло с ней в прошлый раз, на Чепел-стрит, 220, когда она его примеряла.

– Вы знаете актрису мисс Бакстер? – собралась с духом Луиза, не зная, как получше сформулировать свой вопрос, чтобы ее не приняли за совсем уж чокнутую.

– Элис Бакстер? – подняв брови, спросила Гленда. – Возможно. Но мы никогда не обсуждаем наших клиентов, солнышко.

– Да, мы подписываем конфиденциальное соглашение со всеми, кто приходит в наш магазин. Оно у меня где-то здесь, – заявила Марла, бросаясь к своему столу и принимаясь рыться в беспорядочной куче бумаг. – На самом деле, если я его когда-нибудь найду, думаю, нам и с вами пора его подписать.

– Вы были когда-нибудь на «Титанике»? – напрямик спросила Луиза.

Марла с Глендой обменялись ошеломленными взглядами и расхохотались.

– А сколько, по-твоему, нам лет? – спросила Гленда. – Ты наверняка знаешь, что «Титаник» совершал свое плавание в тысяча девятьсот двенадцатом году, – продолжала она, окинув Луизу таким взглядом, что это сразу отбило охоту задавать следующий вопрос.

– Лучше посмотри вокруг. У нас для тебя такой выбор потрясающих нарядов, – заметила Марла, отказываясь от поисков пропавшего документа и ловко переводя разговор на другую тему.

– Может быть, немного музыки, чтобы настроиться на покупку? – спросила Гленда, ставя пластинку на старомодную «Виктролу»[25]25
  Название патефона, появившегося в 1906 году.


[Закрыть], стоявшую в углу.

Комната наполнилась дрожащими звуками джазового пианино.

– О-о-ох, мое любимое! – Марла с Глендой схватились за руки и принялись кружиться в танце, раскачивая стоящие штабелями шляпные коробки в красно-белую полоску и висящие плотными рядами пальто, смеясь и взметая вверх пыль и блестки. Конечно же, они не нуждались в том, чтобы Луиза их развлекала.

Проходя вглубь комнаты, Луиза едва не споткнулась о низкую викторианскую кушетку, заваленную модельными платьями всех цветов радуги из разных десятилетий. Она сразу узнала розовое с зеленым узором платье-рубашку Лили Пулитцер[26]26
  Лили Пулитцер (р. 1931) – американский модельер.


[Закрыть].

Затем она подняла черное облегающее мини-платье от Аззедина Алайи[27]27
  Аззедин Алайя (р. 1939) – французский кутюрье тунисского происхождения.


[Закрыть], всё на молниях, которые, похоже, выполняли только одну функцию – чтобы ими любовались. Аззедин Алайя был одним из самых известных кутюрье 80-х годов – он одевал всех ярких знаменитостей и супермоделей того десятилетия.

Среди них были такие потрясающие модели, как Наоми Кэмпбелл, Синди Кроуфорд и Стефани Сеймур. Что, если Луиза его примерит и перенесется, либо телепортируется, либо еще каким-то образом вернется в Нью-Йорк 80-х? Может быть, она торговала дизайнерскими изделиями или была певицей вроде Мадонны (которую Алайя тоже превосходно одевал). Кто знает, может быть, именно Мадонной она и была, подумала Луиза, выстраивая в уме целую историю. Ее портрет могли вывесить в центре в «Мадд-Клубе»[28]28
  Ночной клуб в центре Манхэттена.


[Закрыть] рядом с такими современными художниками, как Жан Мишель Баския и Энди Уорхол. Кроме того, это были 80-е, десятилетие излишеств. Шопинг! Суши! Гигантские жуткие мобильники! Вот как раз излишества сейчас Луизе наверняка бы не помешали.

Пока Марла с Глендой двигались в своем джиттербаге[29]29
  Региональный вариант свинга, характерный для Западного побережья.


[Закрыть] в другой конец магазина, Луиза под прикрытием шляпных коробок сдернула с себя белый в розовых цветочках сарафан от Бетси Джонсон[30]30
  Бетси, Джонсон (р. 1942) – американский модельер женской одежды.


[Закрыть], который она удачно купила за восемь долларов в интернет-магазине, и натянула на себя крохотное черное платье из черного стретча. Она только по-быстрому его примерит. Луиза зажмурилась и вытянула в стороны руки в ожидании знакомого головокружения.

Но очевидно, не судьба ей было куда-то перенестись. Наверное, она в самом деле все придумала. Открыв глаза, она увидела, что стоит там, где и стояла, – на распродаже для модниц, а рядом, уставившись на нее, стоят две грустные продавщицы.

– Разве тебе не известно, что магазинные кражи считаются в этом штате государственным преступлением? – угрожающе спросила Марла, поигрывая амулетом в виде пуделя, висящим на толстой золотой цепочке.

Эти необычные колье были на шее у обеих женщин еще на предыдущей распродаже.

– Верно, Гленда? Или это другой штат? – спросила она, обращаясь к своей компаньонке, и пожала плечами.

– Я бы за него заплатила, – сконфуженно пробормотала Луиза.

– Ну, дорогая, разве кто-то говорит о деньгах? Ты ведь не думала, что мы позволили бы тебе уйти отсюда в этой шикарной вещице? – спросила Гленда, с недоверием взглянув на Луизу из-за шляпных коробок.

Пластинка с джазовой музыкой, как по мановению волшебной палочки, со скрежетом остановилась, и Луиза почувствовала, что даже эта тишина ее осуждает.

Луиза покраснела и опустила глаза. Ей пришлось признать, что она очень похожа на молодую Джулию Робертс в старой романтической комедии «Красотка».

– Этот маленький Аззедин – гений, но он никогда не знал, когда остановиться, правда?

– Возможно, когда немного подрастешь, моя дорогая, – уже спокойнее сказала Марла, убирая с глаз несколько блеклых коричневых прядок, и подала Луизе шелковое, изысканно вышитое кимоно, предлагая ей в него завернуться.

Поколебавшись, Луиза накинула на себя эту бледно-бирюзовую хламиду. Она что, проснется и будет гейшей в Японии? Что за магия была в этом магазине? Может быть, вся эпопея с «Титаником» ей просто-напросто приснилась? Она почувствовала себя маленькой глупышкой, которая втайне надеялась, что достаточно примерить платье, чтобы влезть в личную жизнь другого человека.

– Как насчет этого изумительного платья? – спросила Гленда, протягивая ужасное темно-бордовое платье из мятого бархата с буфами, которое выглядело так, будто его надевали на ярмарку в эпоху Возрождения.

– Думаю, я пас, – ответила Луиза, слегка обеспокоенная тем, что ее стилистки становились столь же строгими, как и ее мать.

Разве не она выбирает себе приключение? Да и будет ли оно вообще?

– Не слишком ли мы стали придирчивы, принцесса? – заметила Гленда, бросая платье на пол.

– Простите, наверное, у меня плохое настроение. Мой папа потерял работу, мы с матерью крупно поссорились, к тому же я не смогу поехать в Париж с моим французским классом. Это нечестно. Я уже никогда не смогу куда-нибудь поехать.

– Ну, это не совсем так, не правда ли, дорогая? – спросила Марла.

Луиза поняла, что ее «это нечестно» стало у нее новым заклинанием.

– На самом деле должна сказать, что ты уже недавно путешествовала немного дольше и дальше большинства юных леди, – хихикнула Гленда.

А-а, значит, они знали, что она была на «Титанике»!

– Не будем об этом забывать и подыщем тебе что-нибудь особенное. Как однажды сказала моя дорогая подруга Коко Шанель: «Есть люди, у которых есть деньги, а есть богатые люди». Если бы ты просто ценила все, что имеешь в какой-то момент, то понимала бы, что ты богата, дорогая.

– Думаю, именно сейчас я предпочла бы деньги, – обреченно изрекла Луиза.

Быть богатой, что бы это ни значило, не обязательно гарантировало ей билет в Париж и обратно. Что на данный момент, кажется, стало единственной целью ее жизни.

– И разве Коко Шанель не умерла почти пятьдесят лет назад? – спросила Луиза, озадаченная тем, каким образом Гленда и символ дизайнерской моды Коко могли быть близкими подругами.

– Божественный зеленый соус? – перебила ее Марла, грациозно лавируя в забитой одеждой комнате с подносом, на котором стояли тарелка с салатом из овощей и жутковатая на вид миска с чем-то похожим на плесень. – Фамильный рецепт. Взбивала специально для тебя! – воскликнула она, остановившись перед Луизой.

«В прошлом году?» Луизу так и подмывало задать этот вопрос. Жуткое на вид месиво было украшено вялой морковкой и стеблями сельдерея. Луиза сразу вспомнила, как она в прошлый раз пробовала что-то из кулинарных шедевров Марлы, и вежливо отказалась. А впрочем, что, если эта еда и вправду была отравленной, раз она вызвала такие жизненные сны о «Титанике»? Прежде чем она успела передумать, Марла обиженно ответила: «Как знаешь!» – и, вывалив нетронутую закуску в красно-белую полосатую шляпную коробку, быстро накрыла ее крышкой.