Текст книги "Старомодное будущее"

Автор книги: Брюс Стерлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Внешний мир полон опасностей, мисс социальный работник.

– Она еще будет мне рассказывать! – возмутилась Мейбл. – Я работала на "горячей линии", уговаривала самоубийц не расставаться с жизнью, а террористов – не казнить заложников. Я профессиональный социальный работник! Я видела столько ужаса и страдания, сколько тебе и не снилось. Пока ты отжималась в своем тренировочном лагере, я имела дело с реальным миром. Мейбл машинально глотнула из бутылки. – Что тебе понадобилось в скромной велосипедной мастерской?

Китти не соизволила ответить.

– Кажется, дело в этом телеприемнике, – подсказал Лайл. – Его доставили сюда вчера. Через несколько часов явилась она и давай со мной заигрывать, намекать, что хочет здесь пожить. У меня сразу возникли подозрения.

– Естественно, – откликнулся Пит. – Промашка, Китти. Лайл сидит на антилибидантах.

Китти презрительно покосилась на Лайла.

– Теперь понятно! – выдавила она. – Вот, значит, во что превращается мужичок, перестав интересоваться сексом: в бесполое существо, ковыряющееся в гараже!

Мейбл вспыхнула.

– Слыхали? – Она пнула мешок с Китти ногой. – Какое ты имеешь право издеваться над чужими особенностями и интересами? Особенно после попытки превратить человека в объект сексуальной манипуляции в своих противозаконных целях? Совсем совесть потеряла? Да ты... Тебя надо судить!

– Попробуй.

– И попробую!

– Вот и давай подвесим ее за ушко на солнышке! – подхватил Пит. – И созовем прессу! Нам, "паукам", очень пригодится ее инвентарь: все эти уши-телескопы, порошок для снятия отпечатков с пальцев ног, подслушивающие устройства, присоски для лазания, специальный трос – все вместе! Только не ее военная обувка.

– Все это мое, – серьезно предостерег Лайл. – Я первым это увидел.

– Давай так, Лайл: ты уступаешь нам ее барахло, а мы прощаем тебе должок по монтажу мастерской.

– Держи карман шире! Одни ее боевые очки стоят всей этой мастерской.

– А меня интересует этот телеприемник, – алчно заявила Мейбл. Кажется, это не слишком сложное устройство? Оттащим-ка его парням из "Синего попугая" и попросим разобрать на части. Запустим схему в Сеть и подождем, что выпадет из киберпространства.

– За ужасные последствия столь глупого и безответственного поступка будешь отвечать сама, – прошипела Китти.

– Ничего, я рисковая, – беззаботно ответила Мейбл, заламывая фуражку. Пусть моя либеральная головка от этого немного пострадает, зато твоя фашистская башка треснет, как гнилой орех.

Китти отчаянно завозилась в мешке. Все трое с интересом наблюдали, как она пускает в ход зубы и ногти, как молотит ногами. Результат был нулевым.

– Ладно, – прохрипела она, отдуваясь. – Я сотрудница сенатора Крейтона.

– Кого-кого? – спросил Лайл.

– Джеймса П. Крейтона – он сенатор от вашего Теннесси на протяжении последних тридцати лет.

– А я и не знал, – признался Лайл.

– Мы анархисты, – объяснил Пит.

– Я, конечно, слыхала об этом старом маразматике, – сказала Мейбл, – но сама я из Британской Колумбии, а мы там меняем сенаторов, как вы – носки. Если вы тут, конечно, меняете носки.

– Сенатор Крейтон чрезвычайно влиятелен! Он был сенатором США еще до избрания первого сената НАФТА. У него огромный штат из двадцати тысяч опытнейших и прет данных делу сотрудников. К нему прислушиваются в комитетах по сельскому хозяйству, банковскому делу, телекоммуникациям.

– Ну и что?

– А то, что нас, повторяю, целых двадцать тысяч, – голосу Китти недоставало бодрости. – Мы работаем не одно Десятилетие и добились хороших результатов. Сотрудники сенатора Крейтона заправляют важными делами в правительственных структурах НАФТА. Если сенатор отойдет от дел, это приведет к нежелательным политическим потрясениям. Возможно, вам странно слышать, что сотрудники сенатора могут быть так влиятельны, но если бы вы потрудились разобраться, как функционирует власть, то поняли, что я нисколько не преувеличиваю.

– Ты хочешь сказать, что даже у какого-то паршивого сенатора есть собственная карманная армия? – спросила Мейбл, почесывая в затылке. Китти оскорбленно вскинула голову.

– Он прекрасный сенатор! Когда у тебя двадцать тысяч сотрудников, вопрос о безопасности стоит очень остро. В конце концов, у исполнительной власти всегда были свои силовые формирования. А как же баланс властей?

– Кстати, твоему старикашке уже лет сто двадцать или около того, напомнила Мейбл.

– Сто семнадцать.

– Как бы о нем ни заботились лучшие медики, ему осталось совсем чуть-чуть.

– Вообще-то его уже, можно сказать, нет... – призналась Китти. – Лобные доли отказали. Он еще способен сидеть и повторять то, что ему нашептывают, если подпитывать его стимулирующими препаратами. У него два вживленных слуховых аппарата, и вообще.., им управляет его видеоробот.

– Видеоробот? – задумчиво переспросил Пит.

– Очень хороший видеоробот, – сказала Китти. – Он тоже стар, но его надежно обслуживают. У него твердые моральные устои и отличный политический нюх. Робот почти ничем не отличается от самого сенатора в расцвете сил.

Но старость есть старость: он по-прежнему предпочитает старомодные информационные каналы, все время смотрит официальную трансляцию, а в последнее время совсем свихнулся и начал транслировать собственные комментарии.

– Всегда говорю: видеороботам доверия нет, – вставил Лайл. – Ненавижу!

– И я, – подхватил Пит. – Но даже роботы бывают приличнее политиков.

– Не пойму, в чем, собственно, проблема, – озадаченно произнесла Мейбл. – Сенатор Хиршхеймер давно уже находится на прямой нейронной связи со своим видеороботом, и у него самый обнадеживающий избирательный рейтинг. То же самое – у сенатора Мармалехо из Тамаулипаса: она, конечно, немного рассеянная, все знают, что она подсоединена к медицинской аппаратуре, зато она активный борец за права женщин.

– По-вашему, такого не может быть? – спросила Китги;

Мейбл покачала головой.

– Не собираюсь судить об отношениях индивидуума и его цифрового воплощения. Насколько я понимаю, это один из важнейших элементов неприкосновенности личности.

– Я слыхала, что в свое время это вызывало страшные скандалы. Возникала паника, когда становилось известно, что крупный правительственный чин – не более чем ширма для искусственного интеллекта.

Мейбл, Пит и Лайл переглянулись.

– Вас удивляет это известие? – спросила Мейбл.

– Нисколько, – ответил Пит.

– Велика важность! – поддакнул Лайл.

Китти, устав сопротивляться, уронила голову на грудь.

– Эмигранты в Европе распространяют приемники, способные дешифровать комментарии сенатора – то есть его видеоробота. Робот говорит так, как когда-то говорил сам сенатор – не на людях, конечно, и не под запись. В стиле его дневниковых заметок. Насколько известно, робот исполнял роль дневника... Раньше это был его портативный персональный компьютер. Он просто переводил файлы, совершенствовал программы, обучал его новым штукам вроде узнавания голоса и письма, потом оформил ему кучу доверенностей... В один прекрасный день робот вырвался на свободу. Мы считаем, что робот принимает себя за сенатора.

– Так велите ему заткнуться, и дело с концом!

– Невозможно. Мы даже не знаем наверняка, где он физически находится и как вставляет свои саркастические комментарии в видеорепортажи. В былые времена у сенатора было полно друзей в видеоиндустрии. Робот может вещать из множества разных мест.

– И это все? – расстроился Лайл. – Весь твой секрет?

Почему ты сразу не рассказала нам про приемник? Зачем понадобилось вооружаться до зубов и высаживать мою дверь? Твой рассказ меня убеждает. Я бы с радостью отдал тебе ящик.

– Не могла, мистер Швейк.

– Почему?

– Потому, – ответил за нее Пит, – что она представляет надутое чиновничество, а ты нищий механик из трущоб.

– Мне твердили, что здесь очень опасно, – сказала"

Китти.

– Вовсе не опасно! – возразила Мейбл. – Нисколечко. Для того чтобы представлять опасность, у них нет сил.

Здесь просто общественная отдушина. Городская инфраструктура Чаттануги перегружена. Сюда долго вкладывали слишком большие деньги. Городская жизнь полностью утратила свою непосредственность. Моральная атмосфера стала удушливой. Поэтому все втайне радовались, когда бунтовщики устроили пожар на трех этажах.

Убытки были возмещены по страховке. Первыми сюда пришли мародеры, потом здесь стали прятаться дети, жулики, нелегалы. Наконец настал черед постоянного самозахвата. Дальше стали появляться мастерские художников, полулегальные мастерские, заведения под красным фонарем, кафе, пекарни. Скоро здесь станут открывать, свои офисы и кабинеты адвокаты, консультанты, врачи, благодаря этому будет починен водопровод, восстановлено центральное энергоснабжение. Цены на недвижимость подскочат, и вся Зона превратится в пригодный для жизни, благоустроенный город. Такое происходит сплошь и рядом.

Мейбл ткнула пальцем в дверь.

– Если вы хоть что-нибудь смыслите в современной городской географии, то понимаете, что подобное спонтанное возрождение городской среды обычнейшее явление. Пока хватает энергичной наивной молодежи, которая обитает в таких трущобах, с иллюзией, будто она свободна от остального мира, это будет происходить и дальше.

– О!..

– Представьте себе! Такие зоны удобны всем. Некоторое время люди могут баловаться нестандартными мыслями и позволять себе экстравагантное поведение. Поднимают голову разные чудаки и безумцы; если им удается зашибить деньгу, они обретают законность, если нет – они падают замертво в спокойном местечке, где считается, что каждый отвечает за себя сам. Ничего опасного в этом нет. – Мейбл засмеялась, потом посерьезнела. – Ну-ка, Лайл, выпусти эту дурочку из мешка.

– Она там абсолютно голая.

– Значит, прорежь в мешке дыру и накидай ей туда одежды. Живее, Лайл!

Лайл сунул в мешок велосипедные шорты и фуфайку.

– А как же мой инвентарь? – спросила Китти, одеваясь на ощупь.

– Значит так, – постановила Мейбл. – Пит вернет тебе его через неделю, когда его приятели все перефотографируют. Пока что пусть инвентарь остается у него.

Считай, что так ты расплачиваешься с нами за наше молчание. А то возьмем и расскажем, кто ты и чем здесь занимаешься.

– Отличная мысль! – одобрил Пит. – Разумное, прагматичное решение. – Он стал сгребать имущество Китти в свою сумку. – Видал, Лайл? Всего один звонок старому "пауку" Питу – и все твои проблемы решены. Мы с Мейбл умеем устранять кризисные ситуации, как никто другой! Вот и еще одна конфронтация, чреватая жертвами, разрешена без кровопролития. – Пит застегнул сумку. Все, братцы! Проблема решена. Лайл, дружище, если потребуется подсобить, только свистни! Держи хвост пистолетом. – Пит вылетел в дверь и понесся прочь со всей скоростью, какую ему помогали развить реактивные башмаки.

– Большое спасибо за передачу моего снаряжения в руки общественно опасных преступников, – сказала Китти. Потом, высунувшись из дыры и схватив с верстака резак, она стала вспарывать мешок.

– Это побудит вялых, коррумпированных, плохо финансируемых полицейских Чаттануги более серьезно относиться к действительности, – сказала Мейбл, сверкая глазами. – К тому же глубоко недемократично делать специальные технические сведения достоянием тайной военной элиты.

Китти попробовала пальцем керамическое лезвие резака, выпрямилась и прищурила глаза.

– Мне стыдно работать на то же правительство, что и ты.

– Ваша традиция, именуемая глубокой правительственной паранойей, безнадежно устарела. Раскрой глаза! Нами управляет правительство из людей с острым шизофреническим раздвоением личности.

– Какая низость! Я презираю тебя больше, чем могу выразить. – Она указала на Лайла. – Даже этот спятивший евнух-анархист в сравнении с тобой выигрывает. По крайней мере он ни у кого ничего не просит и ориентируется на рынок.

– Мне он тоже сразу понравился, – беззаботно откликнулась Мейбл. Хорош собой, в отличной форме, не пристает. К тому же умеет чинить мелкие приборы и имеет свободную квартиру. Переезжай к нему, детка.

– Ты это к чему? Считаешь, что я не смогу устроиться в Зоне так удачно, как ты? Думаешь, что у тебя авторское право на жизнь не по закону?

– Нет, просто тебе лучше засесть с дружком за запертыми дверями и не высовываться, пока не сойдет с лица краска. У тебя вид отравившегося енота. – Мейбл развернулась на каблуках. – Займись собой, а обо мне забудь. – Она спрыгнула вниз, села на свой велосипед и укатила.

Китти вытерла губы и сплюнула ей вслед.

– Ты когда-нибудь проветриваешь помещение? – окрысилась она на Лайла. Смотри, не доживешь даже до тридцати, так и подохнешь здесь от запаха краски.

– У меня нет времени на уборку и проветривание. Я слишком занят.

– Значит, уборкой займусь я. Приберусь тут и проветрю. Все равно мне придется здесь побыть, понял? Может, довольно долго.

– Как долго? – осведомился Лайл. Китти уставилась на него.

– Кажется, ты не принимаешь меня всерьез. Учти, мне не нравится, когда меня не принимают всерьез.

– Ничего подобного! – поспешно заверил ее Лайл. – Ты серьезная, даже очень.

– Слыхал что-нибудь о поддержке мелкого бизнеса, дружок? О стартовом капитале, например? О федеральных субсидиях на исследования и развитие? Китти пристально смотрела на него, взвешивая слова. – Обязательно слыхал, мистер Спятивший Технарь. Считаешь, что федеральной поддержкой пользуется кто угодно, только не ты? Учти, Лайл, дружба с сенатором переводит тебя совсем в другую категорию. Улавливаешь, куда я клоню?

– Кажется, да, – медленно ответил Лайл.

– Мы еще об этом побеседуем, Лайл. Надеюсь, ты не будешь возражать?

– Какие могут быть возражения!

– Здесь, в Зоне, творится много такого, чего я сперва не понимала. Это очень важно. – Китти смолкла и стряхнула с волос каскад зеленых хлопьев высохшей краски. – Сколько ты заплатил этим гангстерам-"паукам" за подвешивание твоей мастерской?

– Это была бартерная сделка, – ответил Лайл.

– Как ты думаешь, они сделают то же самое для меня, если я заплачу наличными? Сделают? Мне тоже так кажется. – Она задумчиво кивнула. – Эти "пауки" вроде бы неплохо оснащены. Ничего, я избавлю их от этой ведьмы-левачки, прежде чем она превратит их в революционеров. – Китти вытерла рукавом рот. – Ведь мы находимся на территории, подопечной моему сенатору! Мы совершили глупость, отказавшись от идеологической борьбы только из-за того, что здесь живут отбросы общества, не посещающие избирательные участки. Именно поэтому здесь важнейшее поле битвы!

Эта территория может сыграть ключевую роль в культурной войне. Сейчас же позвоню в офис и все обговорю. Мы не можем оставить этот участок в лапах самозваной королевы мира и справедливости.

Она фыркнула и вытащила из спины занозу.

– Немного самоконтроля и дисциплины – и я спасу этих "пауков" от них самих и превращу их в поборников законности и порядка. За дело!

***

Две недели спустя на связь с Лайлом вышел Эдди. Он звонил из пляжного домика где-то в Каталонии, на нем была шелковая цветастая рубашка и новенькие, с виду чрезвычайно дорогие очки.

– Как дела, Лайл?

– Порядок, Эдди.

– Жалоб нет? – У Эдди на щеке появились две новые татуировки.

– Никаких. У меня новая напарница. Специалистка по боевым искусствам.

– На этот раз ты с ней ладишь?

– Да. Она не сует нос в мою работу с велосипедами. В последнее время велосипедный бизнес набирает обороты.

Возможно, я получу официальную линию электроснабжения, дополнительную площадь, стану опять принимать заказы по почте. У моей новой напарницы уйма полезных связей.

– Поздравляю, Лайл. Дамочкам ты по вкусу. Ты ведь никогда им не противоречишь. Им только этого и надо. – Эдди наклонился вперед, отодвинув пепельницу, полную окурков с золотыми фильтрами. – Ты получаешь посылки?

– Регулярно.

– Хорошо, – поспешно сказал Эдди. – Теперь можешь от всего этого избавиться. Мне эти копии уже ни к чему. Сотри данные, а диски уничтожь или продай. У меня тут наклевываются новые делишки, и старый мусор мне без надобности. Все равно это детские игрушки.

– Ладно, как скажешь.

– Ты не получал одну посылочку?.. Аппаратик, вроде как телеприемник?

– Как же, получил!

– Отлично, Лайл. Вскрой его и все внутри закороти.

– Прямо так?

– Да. Закороти, разбей на куски и повыкидывай в разные места. Это опасная вещь, Лайл, ты понял? Я больше не хочу головной боли.

– Считай, что ты уже от нее излечился.

– Вот спасибо! Больше тебя не будут беспокоить посылками. – Он помолчал. – Но это не значит, что я не ценю твои прежние усилия и добрую волю.

– Лучше расскажи, как твоя личная жизнь, Эдди, – скромно предложил Лайл. Эдди вздохнул.

– В разгаре. Сначала это была Фредерика. Раньше мы ладили, а потом... Не знаю, с чего я взял, что частные детективы – сексуальная порода. Видать, совсем спятил. В общем, теперь у меня новая подружка. Политик! Радикальный член испанских кортессов. Можешь себе представить?

Я сплю с депутатом одного из местных европейских парламентов! – Он засмеялся. – Политики – вот где таится секс! Знал бы ты, Лайл, какие это горячие штучки! У них и харизма, и стиль, и влияние. Деловой народец! Знают обходные дорожки, умеют подлезть с изнанки. С Виолеттой мне так весело, как еще ни с кем не бывало.

– Рад слышать, дружище.

– Это еще приятнее, чем ты можешь подумать.

– Ничего, – снисходительно ответил Лайл, – у каждого ведь своя жизнь, Эдди.

– Истинная правда!

Лайл кивнул.

– У меня дела, Эдди.

– Все совершенствуешь свои инерционные.., как их там?

– Тормоза. В общем, да. Здесь нет ничего невозможного. Я много над этим работаю и уже близок к решению.

Принцип ясен, а это самое главное. До всего остального можно додуматься.

– Слушай, Лайл... – Эдди отхлебнул из бокала. – Ты, часом, не подсоединял этот ящик к антенне и не смотрел его?

– Ты меня знаешь, Эдди, – ответил Лайл. – Кто я такой? Простой парнишка с гаечным ключом.

Такламакан

Перевод с английского М. Левина

Ветер, сухой как мерзлая кость, терзал землю снаружи, и его мертвецкий вой доносился приглушенным стоном.

Катринко и Спайдер Пит стояли лагерем в глубокой скальной трещине, завернувшись в пушистую темноту. Пит слышал, как дышит Катринко, чуть стуча зубами. Подмышки бесполого существа пахли мускатным орехом.

Спайдер Пит затянул бритую голову спексом.

Снаружи пушистого гнезда липкие глаза десятка гелькамер расплескались по камню пожирающей небо паутиной наблюдения. Пит тронул рукоятку спекса, вызвал светящееся меню и подключил визуал к внешнему миру.

По ярдангам злобным туманом летела пыль. Полумесяц луны и миллиарды пустынных звезд, светясь как призрачные глаза, вертелись над жуткими ветровыми скульптурами Такламакана. Если не считать Антарктиды или глубин Сахары – мест, которые Пит не дал себе труда посетить, – эта центрально-азиатская пустыня была самым безлюдным, самым заброшенным местом на Земле.

Пит подрегулировал параметры, прогнав ландшафт через полосу ложных цветов. Записав серию панорамных снимков, он пометил весь метраж географическими координатами, а потом подписал штампом даты и времени от пролетавшего спутника-шпиона НАФТА.

Всю серию он сохранил в гель-мозгу. Этот гель-мозг был кусочком нейронной биотехники размером с орех, выращенным точно по образцу острейшей визуальной коры американского лысого орла. Никогда еще у Пита не было такого отличного и дорогого фотографического оборудования. Гель-мозг он держал в паховом кармане.

Работать с последними моделями федеральной шпионской аппаратуры Питу было приятно до интимности. За такую привилегию Спайдер Пит готов был пойти на смерть.

Военного смысла в лишней серии снимков безлюдной пустыни не было, но помеченные фотографии покажут, что Катринко и Пит были на назначенном рандеву. Там и тогда, когда надо было. Ожидая того самого человека.

А он запаздывал.

За время короткого профессионального знакомства Спайдер Пит встречал Подполковника во многих совершенно неожиданных местах. Гараж в Пентагон-Сити. Морской ресторанчик под открытым небом в Кабо-Сан-Лукасе. На пароме, идущем к Стейтен-Айленду. И никогда еще заказчик не опаздывал на рандеву больше чем на микросекунду.

Небо стало грязно-белым. Пена, искры, полный вони зенит. Все завизжало, задергалось, закувыркалось. Мерзкий звук грома. Сильно затряслась земля.

– Ч-черт, – сказал Пит.

***

Подполковника они нашли около восьми утра. Куски посадочного модуля раскидало почти на полкилометра, Катринко и Пит умело крались по грязно-желтой гряде выветренных валунов. Камуфляж менял цвет моментально, сливаясь с ландшафтом и подстраиваясь под освещение.

Пит приподнял маску с лица, вдохнул разреженный, безжалостный, металлический воздух и произнес вслух:

– Это он и есть. Никогда не опаздывал на встречу.

Бесполая сняла маску и утонченным жестом смазала губы и десны силиконовым гелем от испарения. Голос ее странной флейтой зазвучал на фоне назойливого ветра:

– Наверное, противокосмическая оборона засекла его радаром.

– Вряд ли. Если бы его сбили на орбите, он бы размазался по всей... Нет, что-то случилось около самой земли. – Пит показал на разметанные охряные камни. – Видишь, вот тут стальной модуль ударился и кувыркнулся. До удара он не горел.

Бесполая с непринужденной ловкостью ящерицы взлезла на булыжник высотой с трехэтажный дом, огляделась в поисках следов, умело играя рукоятками спекса. Потом так же ловко спустилась на землю.

– Значит, противовоздушного огня не было? Перехватчики ночью не летали?

– Не летали. Да тут вообще нет людей на площади больше, чем штат Делавар.

Бесполая подняла взгляд:

– Так что ты думаешь, Пит?

– Я думаю, это был несчастный случай.

– Чего?

– Несчастный случай. При тайном проникновении на посадочном модуле может многое случиться.

– Что, например?

– Гравитаторы, например, могут отказать. Неисправность системы. А может, он просто потерял сознание.

– Он был федеральным военным разведчиком, а ты мне хочешь сказать, что он упал в обморок? – Катринко манерно поправила спекс толстыми пальцами перчаток. – И вообще, какая разница? Он ведь не стал бы сам вести космический корабль?

Пит потер резиновую линию маски, освобождая покалывающую вмятину на темной татуированной щеке.

– Вообще-то стал бы. Он был пилотом. У военных это очень престижно. Летать вручную, в глубине территории Сферы, скрытое проникновение в глубокий тыл противника... Тут есть чем похвастаться после на Потомаке.

Бесполая восприняла эту новость без пренебрежения.

Как один из лучших скалолазов в мире, она сама была любителем бесполезной демонстрации опасных упражнений.

– Я могу туда залезть. – Она помолчала. – Хотя поломка очень серьезна.

Они снова загерметизировали маски. Главным дефицитом была вода, а проблемой – выдыхание пара. Вода организма утилизировалась в костюмах, и ее запас пополнялся случайными находками пятен инея. Тубы с пищевой пастой и концентрат из запаса глайдера кончился три долгих дня тому назад, и с тех пор есть не приходилось. И все же Пит и Катринко держались отлично, живя на больших кусках вживленного под кожу жира.

Скорее по привычке, чем по очевидной необходимости, Пит и Катринко переключились в режим уничтожения следов. Спрятать стелс-модуль труда не представляло – корабль быль невидим для радаров и полностью поддавался биологическому разложению. В резком ветре и холоде Такламакана самые большие обломки уже потемнели и стали крошиться, как пустые панцири кузнечиков. Все физические следы уничтожить было невозможно, но воздушную разведку обмануть вполне удалось бы.

Подполковник был мертв до последней степени. Он свалился с неба в полной военной броне НАФТА – в прыгающем, пробивающем кирпичи, плюющемся молниями экзоскелете, со всеми приспособлениями и приборами. Мощное и гибкое снаряжение, совсем другого класса, чем фиброзно-желейное на этих двух городских дурачках.

Но удар при посадке немилостиво обошелся с бронекостюмом, и еще жестче – с костями, жилами и кровью внутри.

Пит с тяжелым сердцем собирал в мешок куски покрупнее. Ничего хорошего он о Подполковнике сказать бы не мог: хитрый, беспощадно честолюбивый, скорее всего – сумасшедший. И все же Пит искренне сожалел о гибели своего работодателя. В конце концов, именно эти качества в первую голову навели Подполковника на мысль завербовать Спайдера Пита.

И еще Питу было искренне жаль простодушную ясноглазую молодую вдову и двух рыжих ребятишек в Огасте, штат Джорджия. В жизни он никогда их не видел, но Подполковник любил о них рассказывать и всегда показывал фотографии. Он был на добрых пятнадцать лет моложе Пита, пацан еще совсем, и никогда он не бывал счастливее, чем когда вручал мешки денег, психованные приказы или дорогое оборудование людям, которым ни один человек в здравом уме горелой спички не доверил бы. А теперь он лежит здесь, в холодном пустом сердце Азии, превратившись в желе с костяными кусочками.

Катринко еще раз осмотрела местность, пока Пит под карнизом выкопал алмазной киркой ямку, бритвенно-острым лезвием откалывая куски сланца.

Принеся последние кусочки работодателя, Катринко по-птичьи присела на ближайший камень, задумчиво пощипывая кусочек навигационной консоли модуля.

– А знаешь, этот гель-мозг вполне ничего, когда высохнет. Как печенье.

Пит хмыкнул:

– Может, ты от него сейчас кусочек лопаешь.

– И тоже полно добрых углеводов и белков.

Под импровизированную пирамиду Подполковника последним положили разбитый сапог. Кучка камней лежала здесь веками, и несколько струек эпоксидки сделали ее тверже кирпичной стены.

Был уже полдень, но температура держалась прилично ниже точки замерзания. В январе в Такламакане теплее не бывает. Пит вздохнул, стряхнул песок с локтей и коленей, потянулся. Тяжелая это работа – уборка, самая тяжелая во всем проникновении, потому что ее приходится делать, когда первый адреналин уже схлынул. Он протянул Катринко конец фибергласового оптоволоконного кабеля, чтобы можно было разговаривать, не пользуясь рацией и не снимая масок.

Подождав, пока она подключит кабель, Пит сказал в микрофон:

– Так что теперь идем обратно к глайдеру.

Бесполая удивленно подняла глаза:

– Как это?

– А вот так, Тринк. Вот этот друг, что мы сейчас похоронили, и был настоящим шпионом, которому дали задание. Мы с тобой были у него шестерками и резервом. Задание накрылось.

– Но мы же ищем огромную тайную ракетную базу?

– Вроде бы да.

– И мы должны были найти этого монстра, проникнуть и записать всю секретную информацию, которую никто не видел, кроме мандаринов. Потрясающее задание!

Пит вздохнул:

– Признаю, что задание очень высокой важности, но я уже старый человек, Тринк. Мне нужно что-то взамен, что-то с настоящими деньгами.

Катринко рассмеялась:

– Пит, это же звездолет! Целый флот, быть может! Тайно построенный в этой пустыне китайской разведкой и японскими инженерами!

Пит покачал головой:

– Это параноидальная чушь, которую придумал вот этот армейский летчик, чтобы добыть грант и разрешение на операцию. Ему просто надоело сидеть в подвале за письменным столом.

Катринко сложила на груди гибкие жилистые руки.

– Послушай, Пит, ты видел те же материалы, что и я.

Ты видел все спутниковые снимки. Видел анализ передвижений. Люди Сферы затеяли здесь что-то крупное.

Пит огляделся. Совершенным сюрреализмом показалась ему эта дискуссия под огромным, грозным, затянутым пылью небом, среди изъеденных песчаными бурями сланцев.

– Что-то они когда-то здесь большое построили, согласен. Но я никогда не считал версию Подполковника особо вероятной.

– И что же в ней невероятного? У русских сто лет назад была в пустыне тайная ракетная база. Американские пустыни набиты военными секретами и пусковыми установками. А теперь люди Азиатской Сферы полезли в ту же игру. Все сходится.

– Нет, никак не сходится. Никто не ведет гонки в космосе ради строительства звездолета. Они в космическую гонку не входят. Полет к звездам занимает четыреста лет.

И никто не будет финансировать серьезный военный проект, который может окупиться только через четыреста лет.

А менее всех – шайка умных и хитрых азиатов, привычных к экономическим войнам.

– Ладно, но они точно что-то строят. Послушай, нам только надо найти комплекс, проникнуть внутрь и чего-нибудь задокументировать. И это мы можем! Таким людям, как мы, никогда не были нужны федеральные начальники, чтобы помочь проникнуть в здание и нащелкать снимков. Мы это всегда делаем – для этого и живем.

Пита тронул игровой азарт девчонки. Она действительно мыслит как Спайдер – городской паук. Но все-таки Питу было пятьдесят два года, и он решил, что должен хотя бы попытаться быть рассудительным.

– Надо быстро волочь свои несчастные кости к глайдеру и проскакивать обратно над Гималаями. Можем полететь в Вашингтон туристским классом из Дели. Нас будут допрашивать во дворце загадок. Мы им расскажем печальные новости о нашем неудавшемся боссе. Тут у нас будет достаточно вещественных доказательств... Шпионы нам что-то заплатят за несостоявшуюся работу и велят не совать носа дальше. Вот тогда пойдем и съедим по свиной отбивной.

Тонкие плечи Катринко упрямо согнулись под выпуклостями изолирующего камуфляжа. Очень ей эти речи не нравились.

– Питер, я не отбивных себе ищу. Я ищу возможности проверить себя как профессионала, ты понимаешь? Надоели мне эти мелкоуголовные проделки, перебиваться мелочевкой, влезая на сетевые сайты и проникая в офисы мэров... Это же мой крупный шанс!

Пит двумя пальцами в перчатках забарабанил по подбородку маски.

– Я понимаю, что ты не в восторге. Я это знаю, но ты же уже в свое время стал Спайдером, Легендой, Чемпионом! А теперь мой шанс, и ты предлагаешь сматывать удочки.

Питер поднял руку:

– Погоди, я этого не говорил!

– Ну, так ты сказал, что уходишь. Поворачиваешься спиной. И даже не хочешь посмотреть сперва!

– Нет, – с нажимом сказал Пит, – я думаю, ты меня слишком хорошо для этого знаешь, Тринк. Я все еще Спайдер. Я не бросаю игры, всегда хотя бы посмотрю сперва.

***

После этого темп задавала Катринко. Пит был рад пустить ее вперед. Совершенно глупая была мысль – выполнять задание без прикрытия Подполковника. Но тоже глупой, хотя по-другому и по-новому, была бы мысль вернуться домой в Чаттанугу.

Людям профессии Пита не полагалось завязывать. Он однажды попытался это сделать, действительно попытался восемь лет назад после лопнувшего дела в Брюсселе. Он тогда получил нормальную работу на заводе педальных самолетов Лайла Швейка – спортивный магнат-миллионер был ему обязан услугой. И Швейк постарался отплатить по-честному.

Но быстро прошел слух, что Пит когда-то был чемпионом среди Спайдеров. Эти идиоты, с которыми он работал, начали отпускать многозначительные замечания. Некоторые просили его о так называемых "одолжениях" или пытались его охмурить. И оказалось, что нормальные люди – это самый большой геморрой.