Текст книги "Распад"

Автор книги: Брюс Стерлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Тут в разговор вступил Фонтено. Будучи отличным охранником, он обладал необходимым здравомыслием и рассудительностью.

– А вы не могли бы хоть на полчаса отпустить поток, мы бы успели проскочить.

– В принципе, это вариант, – ответил офицер. Тут один из экранов перестал заунывно стрекотать и издал торжествующий вой, напоминающий выступления военного духового оркестра. Пиарщик углубился в полученное досье.

– Ого! Да вы сын Логана Вальпараисо!

Оскар кивнул, облегченно вздохнув. Хорошо налаженный поисковик гарантировал, что факты, касающиеся вашей личной жизни будут обнародованы, однако никогда нельзя было предугадать, под каким углом зрения они будут восприняты.

– Я знал вашего отца! – объявил пиарщик. – Я брал у него интервью, когда он прославился своим римейком «El Mariachi».

– Не может быть!

Компьютер обеспечил им общую почву для разговора. Это был трюк, дешевая уловка, однако, как и множество других психологических приемов, работал он безотказно. Трое собравшихся в комнате уже не были чужими друг другу.

– А как сейчас поживает старик?

– К несчастью, Логан Вальпараисо умер в конце 2042 года. Сердечный приступ.

– Как жаль. – Офицер в огорчении прищелкнул толстыми пальцами. – Он снимал великие картины.

– Отец немного сменил профиль в последние годы жизни, – сказал Оскар. – Он занялся недвижимостью.

Они оба лгали. Фильмы, хотя пользовались большим успехом, были дрянными. Последнее же дело с недвижимостью, которым занимался его отец, было связано с отмыванием денег для его покровителя в Голливуде – бывшего колумбийского мафиози.

– Вы не могли бы на время сдвинуть баррикады для нас? – деликатно спросил Фонтено.

– Для вас, парни, я что-нибудь соображу, – ответил мужчина. Экраны продолжали стрекотать, а они трое погрузились в дружескую беседу. Обсудили интернетовские сплетни, поделились небольшими секретами. Не будешь же стрелять в того, чей отец был кинозвездой. – На самом деле, мы здесь почти закончили.

Оскар приподнял брови.

– В самом деле? Это приятная новость.

– Да, я как раз хочу произвести небольшую оценку поля боя. … Понимаете, тут, как и в инфовоине, – проблема не в том, как войти в систему, проблема – выйти из нее с минимальными потерями. Так что потерпите немного, мы скоро запакуем вещички и снимемся отсюда.

Из угла донесся мощный храп и скрип раскладушки. Офицер поспешил к командиру, заботливо поправил подушку и натянул грубое одеяло. Потом вернулся, захватив с собой командирского бурбона, спрятанного под кушеткой. Не глядя плеснул в бумажный стаканчик, продолжая рассматривать данные с экрана.

– Так вы говорите… – подсказал Оскар.

– Оценка поля боя. Вот ключ к быстрому разворачиванию сил. У нас над этим шоссе наблюдательные беспилотные самолеты. Они передают номера машин. Мы вводим номера, узнаем владельца, потом производим сканирование его по финансовому и маркетинговому направлениям, а затем выбираем людей из очереди и безо всякой спешки взимаем финансовую контрибуцию… – офицер поднял голову и посмотрел на собеседников. – Можно назвать это альтернативной децентрализованной налоговой схемой.

Оскар взглянул на Фонтено.

– Это возможно?

– Да, конечно. – Фонтено был когда-то агентом Секретной службы и хорошо знал, как это делалось в СССР.

Пиарщик горько усмехнулся.

– Потому-то губернатор любит называть это… Но посмотрите, это ведь стандартная инфовоенная операция. Используемые средства – те же, что везде и всюду. Прилететь, разрушить системы жизнеобеспечения, свести до минимума случайности, добиться намеченной цели. Затем мы просто исчезаем, все закончилось, забудьте. Начинаем с чистого листа.

– Верно, – заметил Фонтено. – Как в Панаме-2.

– Ха, – горделиво откликнулся офицер. – Я участвовал в Панаме-2! Это была классическая сетевая война. Мы свергли местный режим, просто отрезав их от Сети. Никаких трагедий! Ни единого выстрела!

– Это хорошо, что никаких несчастных случаев, – заметил Фонтено, опираясь со скрипом на протез.

– Правда, пришлось оставить работу в Нью-Йоркских теленовостях. Как прикрытие это уже не годилось. На самом деле это долгая история, – забормотал хозяин, прикладываясь с видом крайнего уныния к бумажному стаканчику. – Парни, хотите бурбона?

– Еще бы! – воскликнул Оскар, который никогда в жизни не притрагивался к алкоголю. – Огромное спасибо!

Он взял бумажный стакан с желтым ободком и сделал вид, что пьет. Оскар не раз был свидетелем того, как алкоголь убивает людей.

– Когда вы думаете передислоцироваться отсюда? – спросил Фонтено, беря стакан и старательно изображая приклеенную улыбку, похожую на улыбку Эйзенхауэра.

– О, в девятнадцать ноль-ноль! Во всяком случае, так планировал наш командир утром.

– Ваш командир выглядит довольно усталым, – заметил Оскар.

Замечание разозлило офицера.

Он отставил стакан с виски и устремил на Оскара взгляд сквозь наполовину сомкнутые веки.

– Да, верно. Мой командир устал. Он нарушил присягу и грабит граждан Соединенных Штатов, народ, который он поклялся защищать. Вот на что вы намекаете.

Оскар внимательно слушал.

– Понимаете, у него не было выбора. Вообще никакого. Либо идти на хитрости, либо дать своим людям умирать с голоду в бараках. Нас сейчас никто не финансирует. Мы не получаем ни горючего, ни жалованья, ни обмундирования, не получаем ничего. А все потому, что разодетые в шелк сукины дети в Вашингтоне не могут договориться между собой насчет бюджета!

– Мой босс сейчас избран в сенаторы в Вашингтоне, – сказал Оскар. – Нам нужен шанс.

– А мой босс здесь – это награжденный многими знаками отличия офицер! Он участвовал в операциях Панама-3, Ирак-2, он был в Руанде. Он не политик, он – чертов национальный герой! А теперь федералы все разрушили, Конгресс свихнулся, а командир станет козлом отпущения. Когда все это закончится, расплачиваться придется ему. Его комисснут с пол-оборота.

Оскар спокойно ответил:

– Вот почему я должен работать в Вашингтоне.

– Вы, в какой партии?

– Сенатор Бамбакиас был избран с тридцатью восемью процентами голосов, – ответил Оскар. – Он не представляет какую-либо политическую доктрину, а выражает интересы самых разных групп.

Пиарщик фыркнул.

– Я спрашиваю, к какой партии принадлежите вы.

– Федерально-демократической.

– О, господи! – Голова офицера нырнула вниз, и он помахал им рукой. – Убирайтесь домой, янки!

– Мы уже уходим, – сказал Фонтено, ставя нетронутый стакан с бурбоном. – Вы случайно не знаете здесь поблизости какой-нибудь ресторан? Я имею в виду креольскую кухню? Чтобы мы все там поместились.

Молодой страж на входе вежливо отдал им честь, когда они выходили из здания приюта. Оскар аккуратно засунул свой федеральный ID в плотный кошелек. Дождавшись, когда они отошли подальше, он произнес:

– Возможно, он в доску пьян, но в ресторанах разбирается отлично.

– Журналисты всегда помнят такие вещи, – как-то невпопад ответил Фонтено. Потом добавил: – Знаешь, а ведь я видел этого парня. Встречал его как-то раз в «Бэтлдоре» в Джорджтауне. На ленче с тогдашним вице-президентом. Хоть убей, не припомню имени, но лицо помню точно. Он считался выдающимся международным корреспондентом, был большой шишкой на старом кабельном ТВ. До тех пор пока его оттуда не поперли как шпиона Соединенных Штатов в инфовойне.

Оскар задумался. Как политический консультант он, естественно, был знаком со множеством журналистов. Он также был знаком со многими шпионами. Журналисты, конечно, имели право на свое место в политической игре, но шпионы всегда раздражали его, будучи незрелым и нечистоплотным подразделением политических консультантов.

– Вам удалось записать на ленту небольшую дискуссию, которая у нас только что была?

– Ага, – подтвердил Фонтено. – Я обычно всегда это делаю, особенно в тех случаях, когда уверен, что парни другой стороны тоже нас записывают.

– Для шефа, – пробормотал Оскар. – Я должен отобрать нужное из этой беседы и отослать сенатору.

Взаимоотношения Оскара и Фонтено на протяжении всей кампании были формально уважительными. Фонтено был вдвое старше Оскара, обладал житейской мудростью и параноидальной манией обеспечения физической безопасности вверенного ему кандидата. Однако после окончания кампании у Фонтено развязался язык. Сейчас, похоже, на него накатил внезапный приступ откровенности.

– Хотите дам вам совет? Вы не обязаны меня слушать, если не хотите.

– Жюль, вы же знаете, я всегда прислушиваюсь к вашим советам.

– Вы метите стать главой администрации Бамбакиаса в Вашингтоне, – начал Фонтено, пристально глядя на него.

Оскар пожал плечами.

– Да, я этого и не скрываю. Разве я когда-либо отрицал это?

– А вместо этого вам приходится выполнять задание Сенатского комитета. Вы умный юноша, и, думаю, вам удастся достичь чего-то в Вашингтоне. Я наблюдал, как вы справляетесь с безнадежными растяпами в вашей команде, которые ведут себя как бойцы проигравшей армии, и знаю, что вы сможете справиться с Комитетом Сената. Ведь что-то надо делать. – Фонтено взглянул на Оскара с искренней болью. – Америка что-то потеряла. Мы потеряли хватку. Черт возьми, да вы только посмотрите на все это! В нашей стране – блокпосты!

– Я надеюсь помочь Бамбакиасу. У него есть идеи.

– Бамбакиас может произносить хорошие речи, но он и дня не прожил внутри Кольцевой. Он даже не представляет себе, на что это похоже. Этот парень – архитектор.

– Он очень умный архитектор. Фонтено проворчал.

– Он не первый и не последний, кто путает ум с политическими навыками.

– Ладно, предположим, что последний успех сенатора связан с его помощниками, командой, администрацией. – Оскар улыбнулся. – Но поймите. Не я нанимал вас. Это Бамбакиас нанял вас. Он умеет выбирать людей. Все, в чем он нуждается, – это возможности.

Фонтено приподнял воротник желтого макинтоша. Начинало моросить. Оскар развел руками:

– Мне ведь всего двадцать восемь лет. У меня нет нужного послужного списка, чтобы стать во главе администрации сенатора. И кроме того, у меня сейчас будет множество хлопот в этом Техасском научном центре.

– И кроме того, – имитируя его тон, продолжил Фонтено, – есть также небольшая проблема происхождения.

Оскар сморгнул. Любое упоминание вслух этой темы до сих пор приводило его на мгновение в замешательство. Естественно, что Фонтено был полностью осведомлен о его «персональных анкетных данных». Это входило в его обязанности.

– Но вы ведь не имеете, я надеюсь, ничего против?

– Нет, – Фонтено понизил голос. – Хотя мог бы. Я ведь старый человек. Старомодный. Но я видел вас в работе и теперь лучше вас знаю, – он глухо притопнул протезной ногой по земле. – Нет, Оскар, я не потому от вас ухожу. Хотя я ухожу. Кампания прошла успешно, вы победили. Большая победа. Я участвовал во многих предвыборных кампаниях и, действительно, думаю, что ваша была лучшей из всех. Но сейчас хочу вернуться домой в свою хибару, мне пора отходить от дел. Совсем. Так что провожу вас в безопасности до Буны, а потом отправлюсь отсюда.

– Я уважаю ваше решение, поверьте, – сказал Оскар. – Но мне хотелось бы, чтобы вы остались с нами еще на некоторое время. Команда ценит ваши профессиональные суждения. Ситуация в Буне может потребовать вашего умения. – Оскар перевел дыхание и затем заговорил более собранно и настойчиво. – Я не хотел обрушивать это на наших мальчиков и девочек в автобусе, но моя задача – расследовать ситуацию в Буне. Поскольку это приятное сельское уединенное местечко в Техасе, по моим предположениям, грозит в будущем самым большим кризисом.

Фонтено покачал головой.

– Я не в той форме, чтобы встречать будущий кризис. Я мечтаю о спокойной отставке. Поудить рыбу.

Поохотиться. Хочу подыскать себе хибару в дельте реки со старой печкой и сковородками с ручками и никаких тебе проклятых телефонов и Сети! Насовсем, навсегда!

– Я могу добиться для вас денежной компенсации, – стал уговаривать Оскар. – Ну, хотя бы месяц, хорошо? Четыре недели до рождественских праздников. У вас останется та же зарплата на все это время. Я могу даже удвоить жалованье. Добавить еще месячный оклад.

Фонтено стряхнул воду с полей шляпы.

– Вы сможете это выбить?

– Ну не прямо, конечно. Не из фондов кампании. Но Пеликанос сможет провернуть это. Он мастер в таких делах. Двухмесячное жалование за один месяц работы. По бостонским расценкам, кстати. Это хороший вклад в оснащение вашей хибары, а?

Фонтено заколебался.

– Ладно, но мне надо все обдумать.

– У вас будут выходные.

– Да?

– Трехдневные выходные. Чтобы вы могли присмотреть место для житья.

Фонтено вздохнул. – Ну…

– А Одри и Боб не откажутся просканировать положение на рынке недвижимости. Они же оппо мирового уровня, специалисты по поиску, а сейчас маются от безделья. Так что, почему бы им не заняться жилищным вопросом? Они могут подыскать для вас сказочный дом и даже вполне пристойного агента по недвижимости.

– Черт! А мне как-то и не пришло это в голову. Но это верно! Вот это для меня очень ценно! Я освобождаюсь от множества ненужных хлопот. Хорошо, тогда я согласен.

Он пожали друг другу руки.

Дойдя до оставленных ими машин, они, однако, не обнаружили поблизости никаких признаков Студента Нормана. Фонтено взобрался на крепкий кузов «хаммера», протезная нога скрипела от напряжения. Выпрямившись, он, наконец, сумел разглядеть Нормана в бинокль.

Норман болтал с кем-то из персонала ВВС. Они сидели рядышком под наклонной крышей беседки для пикников неподалеку от лесной тропинки, ведущей к спрятавшейся за кипарисами болотной глуби реки Сабин.

– Мне сходить за ним?

– Я сам им займусь, – ответил Оскар. – Я приведу его. Вы можете позвонить Пеликаносу в автобус и кратко ввести команду в курс дел.

Молодые люди в современной Америке относились к разряду меньшинств. И подобно другим представителям меньшинств, тяготели к братанию. Норман был молод и еще не вышел из возраста, годного для военной службы. Прислонившись к разрисованным граффити подпоркам крыши над столом, он громко что-то втолковывал солдатам.

– … прозрачные для радаров дроны с рентеговскими лазерами! – закончил он решительно.

– Ну, может быть, у нас есть такие, а может быть, и нет, – протянул в ответ молодой парень в синей форме.

– Послушай, всем известно, что они у вас есть. Это похоже на спутники, что читают номера с орбиты, – об этом сообщалось во вчерашних новостях, они у вас с незапамятных времен. Так вот что я думаю: если у вас есть такие возможности, то почему вам не позаботиться о губернаторе Луизианы? Вычислите с помощью дрона номер его авто, последуйте за ним, подстерегите, когда он ненадолго отойдет от машины, – и раз – разделайтесь с ним!

Тут заговорила девушка.

– Разделаться с губернатором Хьюгелетом?

– Ну, я не предлагаю убить его. Это было бы слишком явно. Я имею в виду, чтобы он исчез. Просто испарился!

Некоторое время ребята из ВВС переваривали услышанное. Предложенное явно наполнило их раздражением.

– Человека нельзя просто испарить при помощи лазерных или рентгеновских лучей.

– Можно, если это управляемые лучи.

– Управляемые лазеры на свободных электронах непрозрачны для радаров. Кроме того, необходима слишком большая мощность.

– Ладно, вы могли бы сосредоточить четыре-пять самолетов так, чтобы перекрыть зону обстрела. И потом, кому нужны эти аарые неуклюжие свободные электроны, когда есть бандгэпы с прицельными фотонными излучателями? Бандгэпы-то полностью управляемы!

– Простите, что прерываю ваш разговор, – сказал Оскар. – Норман, нам надо возвращаться в автобус.

Девушка из ВВС, вытаращив глаза, осмотрела Оскара с ног до головы: от лакированных ботинок до изящной шляпы.

– Что за костюм?

– Это… м-м, ну, он из Сената США, – жизнерадостно улыбнулся Норман. – Мой хороший друг.

Оскар мягко тронул Нормана за плечо.

– Нам пора, Норман, уже заказан столик на всю группу в креольском ресторане.

Норман покорно потащился за ним.

– А мне можно будет там выпить?

– Laissez tes bon temps rouler, – изрек Оскар по-французски.

– Это отличные ребята, – заявил Норман. – Ну, я имею в виду, конечно, они нарушители и все такое, но вообще-то они отличные ребята.

– Они служат в ВВС, которые заняты грабежом.

– Да, верно. Это плохо. Это, правда, очень плохо. Знаешь, дело в том, что они военные, и потому ничего не понимают в политике.

Техасскую границу они пересекали под покровом влажной густой темноты. Команда до отвала наелась запеченных креветок и обжаренных в тесте хвостов аллигаторов, запитых почти непрерывно подливаемыми коктейльными смесями и обжигающим кофе с бренди. Питание в креольском ресторане было поставлено с эпическим размахом. Там могли даже похвастаться специальными расценками для туристических автобусов.

Это была действительно прекрасная идея – остановиться и поесть. Оскар почувствовал, что настроение в их маленьком коллективе радикально изменилось. Команда действительно развеселилась. Одно дело знать, что ты путешествуешь по штату Луизиана, другое – ощутить сей факт в своем желудке и почувствовать, как упруго пульсирует обогащенная кровь.

Больше не было никакого Бостона. Не был глухого тупика после Массачусетской кампании. Они пребывали в междуцарствии, и кое-кто, если ему хватало сил, мог поверить, что находится в начале чего-то лучшего. Оскар никогда не сетовал на судьбу. Конечно, нынешнюю жизнь не назовешь нормальной, но нормальной у него никогда и не было. Тем не менее жизнь предлагала ему интересные проблемы, которые хотелось решить. Разве она может быть плохой? Ведь они все добропорядочные федералы.

Оскар был единственным бодрствующим в автобусе, если не считать трудягу Джимми, их водителя, который получал дополнительную плату за то, чтобы не напивался до бесчувствия. Оскар почти всегда последним ложился и первым просыпался. Он вообще спал очень мало. Начиная с шести лет на сон у него обычно уходило не более трех часов в сутки.

Когда он был маленьким, то просто лежал молча в темноте и в долгие часы ночных бдений не торопясь планировал, как ему управиться с сумасшедшими причудами его приемных родителей из Голливуда. Выжить в окружении привычных для Вальпараисо денег, наркотиков и известности было делом, потребовавшим многих часов сосредоточенных размышлений и предусмотрительности.

Позже Оскар использовал свободное ночное время для других полезных вещей: сначала для учебы в Гарвардской школе бизнеса, затем для первых шагов в биотехнологическом бизнесе. Именно тогда он отыскал бухгалтера и финансиста Йоша Пеликаноса, оставшегося с ним на долгое время, а также преданного ему секретаря-распорядителя Лану Рамачандран. Он сумел удержать при себе этих двоих во время банкротства их первой кампании и провести сквозь жуткие дни, когда затеял рискованную операцию с инвестициями в шоссе 128. Хотя бизнес более чем соответствовал талантам и склонностям Оскара, он, тем не менее, вскоре сделал неожиданный поворот и занялся политической деятельностью. Успешно проведенная кампания во время выборов в муниципальный совет Бостона привлекла к нему внимание Элкотта Бамбакиаса. Затем последовали выборы в американский Сенат. Занятия политикой означали для Оскара новую карьеру. Вызов. Цель.

Так что Оскар бодрствовал в темноте и работал. Обычно он заканчивал каждый день дневниковыми заметками, резюме предпринятых им действий и важных событий. Сегодняшней ночью он набросал осторожные комментарии к аудиозаписи разговора с представителями банды ВВС. Он отослал зашифрованный файл с этой записью Элкотту Бамбакиасу снабдив пометкой «лично и конфиденциально». Привлечет ли переменчивое внимание шефа это отрывочное свидетельство нынешнего хаоса в Луизиане, предугадать было невозможно. Но было важно поддерживать постоянный поток сведений и консультаций через Сеть. Оставаться вне поля зрения сенатора могло быть даже в чем-то полезно, но исчезнуть из его головы было бы со стороны Оскара признаком грубой профессиональной ошибки.

Оскар составил и отослал по Сети дружеский привет своей подружке Кларе, что жила в его доме в Бостоне. Проверил и подправил личные файлы. Подсчитал и суммировал дневные расходы. Он успокаивался, занимаясь ежедневными рутинными процедурами.

Да, ему удалось преодолеть много препятствий в прошлом, но то, что предстоит сейчас, может обернуться полным крахом.

С чувством хорошо выполненного долга, Оскар захлопнул лэптоп и приготовился заснуть. Долго ерзал и ворочался с боку на бок. Наконец снова сел.

Открыв лэптоп, Оскар в пятьдесят второй раз стал просматривать ленту с событиями в Вустере.