Текст книги "Призрачный шанс (ЛП)"

Автор книги: Бриттани Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 14

Уорд

Тара не пишет мне больше до полудня пятницы, и я не увидел ее сообщения, пока не закончил обзвон клиентов около пяти.

Но это не значит, что я не думал о ней. Нет, я не могу выбросить эту женщину из головы.

Тара: С ужином все в силе? Тилли подала бы ворону, если бы нашла ее, чтобы приготовить.

Тара: Серьезно, дай мне знать, чтобы я успела приготовить еду и все такое.

Еще одно сообщение, через два часа после первых двух.

Тара: Если ты отказываешься от нашей сделки, тебе не понравятся последствия.

Я фыркаю. Никогда, ни разу в жизни не отказывался от сделки. Никогда.

Я просматриваю сообщения, подбирая в голове приемлемый ответ.

Я: У меня не было последствий, которые бы мне не нравились.

Ее реакция незамедлительна.

Тара: Не думай, что я тебя не раскусила, приятель. Один щипок за задницу – вот и все последствия.

Я смеюсь, откинувшись в кресле, наслаждаясь ее нахальством.

Я: Не думаю, что ты справишься с последствиями, если попробуешь сделать это еще раз.

Тара: Ты удивишься, если узнаешь, с чем я могу справиться.

Тара: У тебя есть аллергия на что-нибудь?

Я: А что, ты хочешь меня убить?

Тара: Зачем мне это делать, если ты и так собираешься отдать нам все, что мы хотим? Слабый мотив. Нет, я хочу знать, потому что пытаюсь придумать, что приготовить.

Я: Я могу привезти что-нибудь для нас троих.

Тара: Не говори глупостей, я готовила весь день.

Я смотрю на свой телефон.

Я: Ты только что сказала, что придумываешь, что приготовить.

Тара: ДА. И если у тебя на что-то аллергия, мне придется очень быстро переключиться, так что скажи мне СЕЙЧАС.

Я смеюсь. Эта женщина. Кажется, я не смеялся так много лет.

Я: Аллергии нет, если не считать моего отвращения к брюнеткам с фиолетовыми прядями.

Запускается GIF. Это Маури, который говорит: «Детектор лжи определил, что это была ложь».

Мои щеки болят от улыбки.

Тара: Ты не целовался так, как будто у тебя была неприязнь ко мне.

Я: Это было частью плана.

Тара: Конечно, было.

Тара: Ужин через час. Не опаздывай, иначе я заставлю тебя мыть посуду.

Я выдыхаю, разворачивая кресло к большому окну в своем кабинете, выходящему на мой тщательно спланированный сад.

Эти глупые фальшивые отношения начались с того, что я запаниковал, увидев бывшую, которую, как я горячо надеялся, больше никогда не увижу. Несмотря на то, что за последние полторы недели я провел с Беккой больше времени, чем за последние пару лет, я почти не вспоминал о ней.

Я не думал о Бекке. Вообще не думал. Нет, единственная женщина, занимающая мои мысли – это Тара.

***

Первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я подъезжаю к дому Тилли, – это то, что если уж на то пошло, это место выглядит чертовски населенным призраками. Не мой дом, не домик со странным названием «Дворец кисок», а именно это место.

Вторая мысль – когда Тара выбегает навстречу с огромной улыбкой на лице и клетчатой юбкой, развевающейся вокруг ее ног – это то, что не должно быть так легко улыбаться ей в ответ.

Мне кажется, я больше не притворяюсь с ней.

Я и не притворялся. С тех пор, как поцеловал ее.

– Что ты думаешь? – спрашивает она, когда я выхожу из машины. – Классный дом, правда?

– Натаниэль Хоторн был бы в восторге от этого места. Эдгар Аллан По был бы в восторге от половиц твоей тети. Мэри Шелли чувствовала бы себя как дома в этом чудовищном месте.

Она моргает на меня, затем закатывает глаза и удивленно смеется.

– Ты закончил?

– Смотря, что. У вас есть винный погреб и, может быть, кирпичи и раствор? Редкий сорт Амонтильядо?

Тара вздрогнула, сморщив нос.

– Я всегда ненавидела эту историю. Я впервые прочитала ее в выпускном классе средней школы в 8:15 утра, и действительно, я могу придумать только несколько худших способов начать свой день.

– По – гений. – Меня не волнует По, не совсем, но мне нравится слушать, как Тара говорит.

– Я не говорила, что он не гений. На самом деле, думаю, что это довольно, ах, показательно, что сердце его рассказов продолжает биться так долго после его смерти. – Она одаривает меня самодовольной улыбкой после своей шутки, и мы оба удивляемся, когда я фыркаю от смеха.

– Это было ужасно, – говорю я, качая головой и открывая для нее входную дверь.

– Ты согласен? Это часть моего обаяния. – Она останавливается в дверях, так близко, что я улавливаю запах ее духов. Я глубоко вдыхаю, впитывая его. – Ужасные шутки и разрушительно привлекательная внешность, – продолжает она, ухмыляясь.

– С этим не поспоришь, – бормочу я.

Я наблюдаю за ней так внимательно, что вижу момент, когда мои слова попадают в точку. Зрачки ее глаз расширяются от удивления.

– Так-так-так, смотрите, кого кошка притащила, – говорит Тилли.

Тара проскальзывает в дверь, и я заставляю себя улыбнуться ее тете.

– Тилли, рад снова тебя видеть, – говорю ей.

– О, прекрати нести чушь, Уорд. Совершенно ясно, что тебе это не приносит радости, – говорит она.

– Поужинать с двумя милыми женщинами? Не могу сказать, что я сильно против. – Честно говоря, я бы предпочел, чтобы Тилли здесь не было, но Тара?

Тара заставляет меня… чувствовать то, о чем я уже и не мечтал.

– А ты полон дерьма, – говорит Тилли, но она улыбается, ее глаза блестят. – Но, по крайней мере, он не говорит нам, чтобы мы отвалили, так что это уже прогресс, а?

Тара смеется, и когда я оглядываюсь на Тилли, ее улыбка тоже кажется настоящей.

– У вас двоих действительно хорошее настроение.

– Конечно, хорошее. Ты даешь мне то, чего моя семья добивалась веками. На этой полоске земли было больше разборок, чем в Вероне. – Тилли гогочет, явно довольная тем, как все обернулось.

Лицо Тары бледнеет, и ее глаза становятся огромными, когда она переводит взгляд с тети на меня.

– Что ты имеешь в виду, говоря о вражде?

– Я же тебе все рассказывала. – Тилли гримасничает. – Только не говори, что не слушала.

– Сколько мне было лет, когда ты мне это рассказала, тетя Тилли?

– О, я не знаю. Тринадцать, наверное. Плюс-минус несколько лет.

Тара бросает на меня недовольный взгляд, и где-то в доме начинает звенеть таймер.

– Черт, это еда. – Тара вскидывает руки вверх и бежит к таймеру и, как я полагаю, на кухню.

– Она готовила это блюдо несколько часов, – говорит мне Тилли, и на этот раз улыбка сменилась выражением лица, которое напоминает мне хищника, нацелившегося на добычу. – Что за сделку вы заключили?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я долго изучаю лицо старухи, пытаясь понять, действительно ли она не знает или что-то замышляет.

– Мне нужна была ее помощь, и она согласилась ее оказать… в обмен на землю, которую ты хочешь заполучить. Я получаю от нее помощь, которая мне нужна, вы двое получаете землю, и я могу спать спокойно.

– А. Это объясняет, почему у тебя хорошее настроение.

Я потираю челюсть, смущаясь.

– Потому что ты наконец-то хорошо выспался. – Она кивает головой, как будто это имеет смысл, и это так… но что не имеет смысла, так это странное выражение на ее лице. – Интересно… Интересно.

– Интересно что? – спрашивает Тара, появляясь в дверном проеме.

– О, ничего, Тара. Ничего такого, о чем бы ты хотела услышать.

Выражение лица Тары повторяет мое собственное замешательство, но Тилли просто улыбается нам обоим.

– Значит ли это, что ужин готов?

– Да.

– И ты принес документы об официальной уступке мне спорной земли? – спрашивает Тилли.

– Ты можешь подождать, пока мы поедим, и потом спросить об этом?

Тилли пожимает плечами.

– Я имею в виду, что не понимаю, почему мы должны есть с ним, если он не хочет быть здесь.

Тара хмурится, и я понимаю, какой смысл она уловила в словах Тилли.

– Я хочу быть здесь. Может быть, не для тебя, Тилли, но Тара готовила для меня, и я бы очень хотел поесть с ней.

– Вот он, засранец, которого я знаю и люблю, – смеясь, говорит Тилли. – Хорошо тогда. Давайте поедим. Хотя, Тара, я не знаю, почему ты просто не разогрела одну из запеканок, которые тебе пожертвовали из Нью-Хоупвелла.

– О, это просто. Я хотела поразить вас обоих своими кулинарными способностями. – Тара ухмыляется, глядя на тетю, а во мне пульсирует удовольствие.

Она хотела произвести на меня впечатление?

– Кроме того, Уорд однажды готовил для меня, и я подумала, что будет справедливо, если я окажу ему ответную услугу. Давайте присядем, пока все теплое. – Юбка Тары развевается вокруг ее ног, когда она ведет нас в столовую, которая, в отличие от остальной части очень хорошо отреставрированного и величественного дома, выглядит как… логово ведьмы.

Настолько, что мне остается только стоять и озираться.

С потолка свисают вверх ногами цветы и травы, в посудном шкафу стоят странные баночки с рукописными этикетками, книги в кожаных переплетах и хрустальные шары. Маленький чайный столик в углу уставлен иллюстрированными открытками и крошечными бархатными мешочками, а также ступкой и пестиком.

– Я знаю, ладно? – Тара проследила за моим взглядом.

Здесь все захламлено, но не хаотично, а атмосфера не бессистемная, а уютная.

– Я вижу, что эта комната – твоя любимая, – говорю я Тилли.

– Почему? Потому что она такая же сумасшедшая, как и я?

– Нет, – качаю головой, слегка возмущенный тем, что Тилли считает меня таким придурком. – Тут полно вещей, которые, как я могу сказать, тебе должны понравиться. Здесь хорошо. Мирно.

– Точно. – Тара растягивает это слово, и обе женщины смотрят на меня так, словно я внезапно стал ярко-зеленым.

– Он хорошо себя чувствует? – Тилли спрашивает Тару. – Он ведет себя… вежливо.

– Я чувствую себя прекрасно. Оказывается, сон – это спасение. – И твоя прекрасная племянница тоже, – чуть не добавляю я.

– Сколько будет два плюс два? – Тилли смотрит на меня.

– Сон, – говорю я, не давая ни одного шанса.

– Точно. Что ж, нам лучше подать ему ужин, чтобы он потом не мог заявить, что мы уморили его голодом.

– Подано, – говорит Тара певучим голосом, жестом указывая на деревянный стул с высокой спинкой.

Вдоль всего стола стоят накрытые тарелки, и мерцающие конусные свечи заливают комнату теплым светом.

Тара дважды хлопает в ладоши, и верхний свет выключается, оставляя комнату освещенной свечами.

– Магия, – говорит мне Тилли сценическим шепотом.

– Датчик, – поправляет Тара, ухмыляясь своей тете. – Присаживайся. Ничего особенного…

– Не надо этого дерьма про скромного повара, Тара, – ворчит Тилли. – Это шикарно. Она приготовила все сама. Жареный цыпленок, запеченный картофель, нарезанная вручную французская стручковая фасоль … и, кажется, торт «Черный лес»?

– Да. – Тара кивает. – Торт вышел просто чудовищный. Не знаю, стоит ли мне его подавать.

– Звучит невероятно, – говорю я серьезно.

Еще лучше? Она приготовила его для меня.

Этот ужин при свечах, домашний и трудоемкий, не был частью нашей фиктивной сделки о свиданиях.

Но она все равно сделала это – и никогда еще идея жареной курицы не нравилась мне так сильно.

Глава 15

Тара

За столом воцарилась тишина – не та неловкая тишина, которую я ожидала, а тишина голодных людей, наслаждающихся тем, что перед ними на столе.

Я украдкой поглядываю на Уорда между своими порциями на вилке, а Тилли продолжает многозначительно смотреть между нами.

– Очень вкусно, – говорит Уорд, накладывая себе еще один кусочек жареной курицы. – Не помню, когда в последний раз кто-то готовил еду для меня.

– Ты сам готовишь для себя, – говорит Тилли. – Какая разница?

– О, прошу, – говорю я. – Как щедро со стороны женщины, которая заставила весь город готовить еду для своей бедной племянницы. – Раздается фырканье, и уголок рта Уорда растягивается в улыбке.

Я начинаю думать, что ошибалась на его счет.

Может быть, дело в том поцелуе, или боли, которую я увидела на его лице, когда он встретил свою бывшую, или в том, что мне просто нравится с ним разговаривать. По крайней мере, когда он выспавшийся.

А может быть, это потому, что я уже очень давно ни с кем не встречалась, а Уорд горяч, доступен и – в некоторых случаях – очарователен.

Он не может вспомнить, когда в последний раз кто-то готовил для него, а я не могу вспомнить, когда в последний раз занималась сексом.

Мои щеки горят, и я глотаю слишком быстро, подавившись зеленой фасолью.

Тилли шлепает меня по спине, и я кашляю, выплевывая еду.

Это еще раз доказывает, что думать о сексе и Уорде Карлайле в одном предложении – плохая идея.

Но… пока я ем, мой взгляд все время останавливается на нем.

– Это было так вкусно, милая, – говорит тетя Тилли, протягивая руку к бутылке белого вина, охлаждающейся в серебряном ведерке. – Вино?

– Да, пожалуйста, – говорю ей. – Я рада, что тебе понравилось.

Она наливает мне бокал, затем поднимает брови на Уорда.

– Конечно, я выпью немного. Это Амонтильядо?

Я чуть не выплюнула вино на стол, а он ухмыляется, как будто получил какую-то награду.

– Это шардоне, – говорит ему тетя Тилли.

Надо будет подарить ей антологию По перед Хэллоуином. Я кусаю себя за щеку, но Уорд продолжает ухмыляться, похоже, довольный тем, что рассмешил меня.

Это чертовски очаровательно, черт возьми.

– Тилли права, это было восхитительно. Спасибо, что приготовила для нас.

– Мне понравилось. Это весело – готовить не только для себя. Хорошо, что у меня есть время на это, и большая, хорошо укомплектованная кухня, которой можно воспользоваться. – Я подталкиваю Тилли локтем.

– Ну, ты можешь пользоваться моей кухней, когда захочешь.

– Я никогда не находила времени, чтобы просто… наслаждаться готовкой. – Я нахмурилась, помешивая вино соломенного цвета в своем бокале. – Нет, это неправда. Я имею в виду, что не делала этого для себя с тех пор, как открыла магазин таро и чая. Это так странно – просыпаешься и не надо готовить калачи или варить кофе. Странно ложиться спать, когда в холодильнике не стоит тесто для выпечки на завтра.

– Ты сама готовила все калачи? – голос Уорда звучит озадаченно, свет свечи пляшет на его крепкой челюсти. – Почему было не отдать это на аутсорсинг?

– Я всегда так говорила, – говорит Тилли. – Но моя Тара невероятно упряма.

Я пожимаю плечами.

– Я знала, что могу сделать это за меньшие деньги. Пусть накладные расходы будут ниже.

Уорд поднимает на меня бровь.

Я вздыхаю.

– Да, да, за счет моего личного времени, я знаю.

– Я не собирался этого говорить. – Он наклоняется вперед, опираясь локтями на стол. Его рубашка натянулась, подчеркивая бицепсы. Неужели все эти мышцы от работы в саду? Думаю, это возможно.

– А? – Я моргаю.

– Я хотел сказать, что ты, должно быть, очень талантлива, раз не только занимаешься розничной торговлей, но и делаешь калачи…

– И листовой чай, – перебивает его тетя. – И не забывай о ее таланте гадать.

Чувство вины захлестывает меня.

– Скорее, я читаю людей, – бормочу.

– Нет, – резко отвечает Тилли. – Это неправда.

– Похоже, она действительно хорошо умеет читать людей, – говорит Уорд, потягивая вино.

– Спасибо. – Я шлепаю рукой по столу. – Видишь? Хорошо разбираюсь в людях.

– Нет. – Тилли качает головой и допивает свое вино, которое почему-то уже закончилось. – Она умеет читать людей. Конечно, умеет. Она моя племянница и дочь моего сердца.

– Тилли. – Я потянулась к ее руке, но она отпрянула.

– Нет, если ты начнешь мне сочувствовать, мы обе начнем плакать, а мы не можем показывать свою слабость перед врагом. – Она улыбается мне, и у меня в груди все сжимается от любви к ней.

Уорд смеется, качая головой в недоумении.

– Плакать – это не слабость, и я никогда не был врагом. Злился ли я на тебя? Да. Но ты сама это начала, Тилли.

Она всхлипывает, и свечи на столе разом меркнут, когда включается кондиционер.

По крайней мере, мне показалось, что кондиционер включился… но прибор находится прямо за пределами комнаты, и он по-прежнему молчит.

– Здесь что, стало холоднее? – тихо спрашиваю я.

– Это очень старый дом, Тара, – говорит Тилли, ее голос такой же тихий, как и мой. – Холодные места – это… нормально.

Свечи мерцают, и одна гаснет.

Я тяжело сглатываю, и, на смену теплу и уюту приходит внезапный приступ страха.

– Это не я начала. – Случайное высказывание Тилли заставляет нас с Уордом обменяться взглядами.

– Кондиционер? – спрашиваю я в замешательстве. – Я могу пойти и выключить его…

– Нет, не надо. Послушайте меня, вы двое. – Тилли допивает свой второй бокал вина, затем наливает себе третий, добавляет немного в мой бокал, затем в бокал Уорда. – Не я начала вражду между нашими семьями. И я никогда не хотела вывести тебя из равновесия, Уорд. Хотя мне было забавно наблюдать, как это происходит. Я признаю это. Давненько взрослый мужчина не говорил мне, чтобы я отвалила.

Уорд ухмыляется, но это тихий звук.

– Не я начала вражду, – повторяет Тилли, – Но я хотела положить ей конец. Я хотела покончить со злыми духами.

В комнате становится холоднее, еще одна свеча мерцает и гаснет.

Я тяжело сглатываю, сжимаю бокал с вином и осушаю его.

– Должна ли я снова зажечь…

– Не беспокойся. – Голос Тилли трещит в тусклой комнате. – Они просто продолжат гаснуть.

– Ты имеешь в виду злых духов между нашими участками, верно? – спрашиваю. Я почти уверена, что она имеет в виду совсем не это, но девушка может помечтать.

– Буквально и метафизически, – говорит Тилли, делая еще один большой глоток.

– Объясни, – говорит Уорд, скрещивая руки на груди. – И помни, что я уже подготовил документы, уточняющие право собственности на спорную землю, так что ты ничего не добьешься, если будешь плести какие-то небылицы…

– Я ничего не выдумываю, Карлайл. – Тилли укоризненно посмотрела на него. – Между нами дурная кровь, и все это связано с той полосой леса. Она проклята.

Я хочу рассмеяться, но не могу. Звук не выходит.

Это должно быть смешно. Абсурдно.

Но мы с Уордом молчим, ожидая продолжения, пока в комнате становится все холоднее. Мурашки бегут по коже, и я плотно прижимаю руки к телу.

– Я знаю, что видела той ночью. – Мое собственное признание удивляет меня. – То есть, нет, я не знаю, что на самом деле видела. Но я… мы… видели кое-что. В лесу между нашими домами.

– И ты не рассказала мне об этом? – голос Тилли звучит обиженно.

Аргх.

– Я не знала, что тебе сказать.

– В лесу была женщина, – вмешался Уорд. – Мы оба… были в лесу…

Тилли поднимает руку.

– Я не против, но не хочу слушать о ваших сексуальных контактах на природе.

Я ошарашенно смотрю на нее.

– Что?

– Вы, молодежь, думаете, что вы такие хитрые, что вы первые, кто когда-либо лизал огурец в саду, но позвольте мне сказать вам следующее: это не так. Все, что вы делали, я делала за десятилетия до вашего рождения. И нет, я не хочу об этом слышать.

– Тилли!

– Если он сажал семена в твой садовый ящик, это твое дело. Я не хочу слышать о том, как он трахнул тебя за обеденным столом.

– Тилли! Мы не занимаемся сексом.

– О, пожалуйста. Может, у меня и плохое зрение, но я все равно вижу. Напряжение между вами выходит из-под контроля. – Тилли поднимает свой бокал на Уорда, и немного вина выплескивается через край, превращаясь в жидкий восклицательный знак.

– Тилли, мы не занимаемся сексом. – Уорд кусает щеки, и я рада, что часть свечей погасла, потому что мое лицо стало красным.

– Конечно, а я вчера родилась. Иначе с чего бы ты вдруг решил отдать эту землю? Ваша семья боролась за нее более века, так что же еще привело к перемене настроения? – Глаза Тилли слегка остекленели, и она зевнула. – Это магия «Дворца кисок».

– Подожди, ты говоришь о своем гостевом домике или… знаешь, что? Я уже достаточно наслушалась. Мы не занимались сексом, Тилли. Мы заключили сделку. Я притворяюсь его девушкой, потому что его ужасная, мерзкая бывшая девушка в городе, и он хочет, чтобы она знала, что он полностью с ней покончил, что он – десять из десяти, и я была бы более чем счастлива добровольно согласиться на акт сношения, особенно когда он так хорошо притворяется.

О. Вот дерьмо.

Я даже смотреть на него не могу. Наверное, мне стоит переехать в Канаду и научиться делать кленовый сироп.

– Ладно, ладно, ладно. – Тилли выливает остатки вина в свой стакан. – Не надо кричать. Теперь расскажи мне о том, что ты видела в лесу, и забудь об оральном сексе.

– Господи Иисусе! – Я уткнулась лицом в свои руки.

– Мы видели женщину в платье, которое вышло из моды уже, ну, я не знаю, сотни лет назад, – наконец говорит Уорд.

Когда я смотрю на него сквозь пальцы, он откровенно игнорирует меня и смотрит только на Тилли.

– Она сказала «покой», она хотела покоя, и, кажется, я тогда крикнул ей, чтобы она убиралась с моей лужайки и шла спать.

– Все было в тумане. Все казалось, не знаю, неестественным. Странным. – Я содрогаюсь от воспоминаний.

– Потрясающе, – говорит Тилли, потягивая вино, оттопырив мизинец, как будто она не выпила почти всю бутылку. – Она прервала вас, когда…

– Тилли, хватит. – Я нахмурилась самым серьезным образом, и она вздохнула.

– Ты не выглядишь удивленной, – замечает Уорд, откинувшись на спинку стула.

– А с чего бы мне удивляться? Почему, по-твоему, у меня там толпа диких женщин, которые распевают песни и накладывают защитные заклинания? С приближением кануна Всех Святых завеса истончается. Духи, умершие там, неспокойны. Как она и сказала.

– Подожди. – Я вытаращилась на нее.

– Закрой рот. Если хочешь показать кому-то свое горло, повернись лицом к Уорду.

– Тетя Тилли, прекрати.

Она ухмыляется, и я не могу удержаться от неохотного смеха.

– Ты использовала свою банду квартирантов в качестве пьяных охотников за привидениями? – спросил наконец Уорд. – Это имеет смысл – не то, чтобы в этой ситуации был вообще какой-то смысл.

– Ты обещал помочь с призраками. – Я хмуро смотрю на него.

– А сейчас? – Тилли трогает переносицу, глядя на свечи, расставленные по всей длине стола. – Интересно, будет ли этого достаточно, особенно если вы двое не будете этим заниматься.

– Тилли! Мы не занимаемся этим!

– Я имела в виду охоту за привидениями, – невинно говорит Тилли. – А не ловить что-то еще. – Она пристально смотрит на Уорда.

Он проводит рукой по лицу, явно раздраженный ею так же, как и я.

– Ладно. Хорошо? Я стала старше, чем была. В моих заклинаниях никогда не было особой силы. Недостаточно, чтобы действительно восстановить защиту.

– Нужна магия? – Уорд, благослови его Бог, кажется, хочет понять. Он пытается встретить ее там, где она находится, а это все равно что найти зайца с коробки Несквик в стране шоколадных шариков.

– Конечно. Магия. Ну, у меня ничего не получалось с призраками, так что мне пришлось придумать, как привлечь свежую кровь в этот дом, усилить заклинания, которые я создала, и не дать призракам сделать что-нибудь… радикальное.

– Ну да. – Я ущипнула себя за переносицу и допила остатки белого вина.

– Ты мне не веришь.

– Я не знаю, что и думать, тетя Тилли. Знаю лишь, что я что-то видела, но…

– Я уже много лет назад рассказывала тебе истории о семье Карлайлов и о нашей. Конечно, он не знает, потому что его родители уехали из города, когда он был совсем маленьким. Ты был очарователен в младенчестве. – Она ласково улыбается ему.

Уорд растерянно смотрит на нее.

– Спасибо?

– Тилли, я не помню… – качаю головой. – Я помню, что ты мне много чего рассказывала, но ничего конкретного.

– Ты заблокировала все это, как и свой дар. Настоящая растрата сил. Я бы попросила тебя помочь мне, если бы верила, что ты это сделаешь.

– Расскажи нам историю, – требует Уорд. – Может быть, ты и рассказывала Таре, но я никогда не слышал ни о чем подобном.

Еще одна свеча гаснет, и наверху хлопает дверь.

– Комнаты на самом деле не ремонтируются, – говорит мне Тилли. – В них полно привидений. Тьма. – Она пожимает плечами. – Мне хватает сил сохранять первый этаж практически свободным от духов, но это все. Я подумала, что в гостевом домике будет тише.

– Ты должна была мне сказать.

– У меня в списке дел нет обследования на предмет слабоумия. Ты бы мне не поверила. Ни на минуту.

Я сморщил нос. Она не ошибается.

– История? – подсказывает Уорд.

– Они не хотят, чтобы я вам рассказывала, – говорит она. – Им не нравится об этом слышать.

Ужас накатывает на меня, и я придвигаю свой стул ближе к столу.

Нет, не к столу. Ближе к Уорду. Я хочу быть ближе к нему.

Мне страшно.

– Ты меня пугаешь.

– Хорошо, – говорит Тилли. – Это не шутка, даже если ты сделала это своей работой. Даже если это было лишь средство для достижения цели.

Я сглатываю. Мне больно.

– Это позор нашей семьи, Тара, – говорит она. – Твой дар? Это часть проклятия. И причина его ужасна. Действительно ужасна.

Дрожь застает меня врасплох, и Уорд бросает на меня обеспокоенный взгляд.

– Ваша пра-пра-пра-пра… Ну, я не знаю, сколько пра-пра, но она была бы тетей на семейном древе. Она влюбилась в парня из соседнего поместья. Тогда это были фермерские земли. Этот дом уже стоял здесь, но думаю, что твой еще не был построен. Это совсем не счастливая история. – Тилли вздохнула. – Это ужасно.

Я напрягаюсь, и Уорд тоже замирает. Его челюсть дергается, когда он наблюдает за моей тетей с напряженным выражением лица.

– Ее звали Элис. Наверху до сих пор висит ее портрет. И она выглядела… ну, она была очень похожа на тебя, Тара. Правда, более худенькая. Тонкокостная. Темноволосая и бледная. Молодой человек, в которого она влюбилась, ваш пра-пра-прадедушка Генри или что-то в этом роде, я полагаю, Уорд… – Она смотрит на него, и он кивает, чтобы она продолжала.

Его рука сгибается на столе, и я порывисто протягиваю ее и хватаю.

– Карлайлы тогда не были богаты, и отец Элис, мой прадед, не одобрял этот брак. Он был пьяницей. Злым человеком. – Ее взгляд становится отрешенным, а воздух – еще холоднее.

Я сжимаю руку Уорда, и он сжимает ее в ответ, ободряюще проводя большим пальцем по ее тыльной стороне.

– Ему была ненавистна мысль о том, что его любимая младшая дочь выйдет замуж за человека ниже ее по положению, и он запретил это. Но Элис, несмотря на свою изящность, обладала сильной волей, как и многие женщины в нашей семье, и она задумала встретиться с Генри в поместье, чтобы вместе сбежать. Ну, не совсем в поместье.

– Спорный участок леса.

– Возможно, – соглашается Тилли. – Мама рассказывала мне эту историю… она говорила, что отец Элис спал после слишком большого количества выпитого спиртного, и она убежала глубокой ночью в середине октября, чтобы встретиться с Генри. Вот только ее отец проснулся. Пьяный, он пошел за ней в лес, где ждал появления Генри. Когда он появился, отец пришел в ярость. Он начал кричать на Генри, говоря ему, что его дочь стоит десяти таких как он, и он разрешит им пожениться только через его труп. – Тилли вздыхает, и ее дыхание белеет в дымку перед ее лицом.

Я не двигаюсь. По моей коже ползет осознание того, что в комнате с нами находится что-то… кто-то еще.

Что-то врезается в потолок этажом выше, и я пищу от ужаса. Пальцы Уорда крепко сжимают мою руку, и я жалею, что он не сидит рядом со мной, чтобы я могла заползти к нему на колени.

– Дело дошло до драки, причем Генри в основном пытался защититься от своего пьяного обидчика. Элис была вне себя. В смятении. Она встала между ними. Отец ударил ее, и она упала. Следующий удар пришелся в Генри.

Я закрываю рот рукой, пальцы дрожат.

– Он умер. Ударился головой о камень.

В комнате становится почти невыносимо холодно, и вдруг это присутствие исчезает. Давление ослабевает, а сердце бьется так быстро, что меня слегка подташнивает.

– Он умер, и Элис поклялась, что земля будет проклята, что никто из нашей семьи не будет жить спокойно, пока справедливость не восторжествует. И она была проклята. Так и было. Наши семьи десятилетиями боролись из-за той ночи и участка в тридцать акров. Кому он принадлежал, так и не было зафиксировано. А все женщины в нашем роду, и ты, и я, мы можем… чувствовать то, что не должны.

– Что случилось с Элис? – Я не хочу знать. Мне нужно знать.

– Это ужасно. – Тилли тоже дрожит.

– Расскажи нам, – настаивает Уорд.

– Она бросилась с крыши через неделю после похорон Генри.

– О, нет. Бедная Элис. Бедный Генри. – Мои глаза полны слез, и одна скатилась по щеке Тилли тоже.

Но она еще не закончила.

– Ее отец никогда больше не был прежним. Он упился до смерти в годовщину ее смерти на следующий год. Его нашли в лесу, где погиб Генри, с медальоном, в котором находился портрет Элис.

Ее голос стал таким тихим, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать ее.

– Наши семьи страдают уже больше века. Эти бедные души, все трое. Их прошлое преследует нас с тех пор, и становится все хуже. Не знаю, почему, но знаю, что превосхожу всех.

– Не могу поверить, что говорю это, Тилли, но… кажется, я действительно могу поверить тебе.

Сидящий за столом Уорд застыл на месте, но и он не отрицает этого. Он поднимает на меня одну бровь, как бы спрашивая, серьезно ли я говорю.

Я киваю ему, и он пожимает плечами.

– Как мы можем помочь? – спрашивает он, и во мне вспыхивает симпатия к этому большому человеку.

Но Тилли только качает головой, пожимая плечами.

– Я не знаю. Я не знаю.

***

Тилли настаивает на мытье посуды, и я оставляю ее, а сама провожаю Уорда до его машины. Я обнимаю себя руками. Ночной воздух бодрит. Техас наконец-то сдается и решает, что осень все-таки наступила.

Мы оба молчим, но это комфортная тишина, которой стоит насладиться.

Над головой ярко светят звезды, небо над Пайни Вудс чистое.

– Можно я отвезу тебя обратно в «Дворец кисок»? – Он улыбается, и я тоже.

– Звучит официально, когда ты так его называешь.

– Во «Дворце кисок» нет ничего неофициального. – Он серьезно кивает, и я пихаю его, смеясь. – Очень серьезное место, «Дворец кисок».

– Могу я кое-что сказать?

Он прислонился к капоту машины.

– Всегда.

Мой голос звучит как шепот.

– Я боюсь. Я не хочу оставаться там одна.

– Поехали ко мне домой, – говорит он, его голос хриплый. – Останься со мной на ночь.

– Хорошо, – тихо соглашаюсь. – Позволь мне пожелать Тилли спокойной ночи.

– Поторопись, – говорит он хриплым голосом.

И я спешу.