Текст книги "Призрачный шанс (ЛП)"
Автор книги: Бриттани Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
Глава 2
Уорд
В машине моей сумасшедшей соседки очередная компания незамужних женщин. Я уверен. Один взгляд на симпатичную темноволосую девушку рядом с ней, когда она проезжала мимо, ликующе улыбаясь, и я понимаю, что меня ждет еще одна бурная неделя пьяных женщин, выкрикивающих мне странные просьбы.
Черт. Я бросаю лопату, разгоряченный и встревоженный во всех самых худших смыслах.
В основном просто чертовски жарко, потому что Техас как будто не понял, что последние несколько дней сентября не должны быть похожи на место в первом ряду в подмышке у Сатаны.
Температура просто отвратительная, и я знаю, что мой характер тоже, но мне надоело, что эта Тилли мучает меня пьяными девицами, стремящимися превратить мою жизнь в ад.
Я стискиваю зубы, бросаю перчатки поверх лопаты и решаю, что пора, наконец, сказать соседке пару слов.
Какие именно слова, не знаю, но я придумаю что-нибудь подходящее во время короткой прогулки до маленького домика, который примыкает к моему участку… вместе с компанией пьяных в стельку женщин, которые снимают этот коттедж для вечеринок каждые выходные и не дают мне покоя своими выходками.
– Так больше не может продолжаться, – рычу я себе под нос, и пот течет у меня между лопаток. – Хотите шоу? Я устрою вам шоу.
Тень деревьев обеспечивает кратковременное облегчение от палящего солнца, и меня охватывает озноб, когда перехожу невидимую линию, разделяющую два наших участка. Тилли, которая при первой нашей встрече казалась совершенно нормальной и доброй, оказалась абсолютным бичом моего существования, делая все, что в ее силах – в первую очередь устраивая изматывающие меня девичники, – чтобы выжить меня из дома.
И купить эту полоску земли, которая была предметом раздора между нашими семьями на протяжении многих поколений, или так она говорит.
Я здесь не жил. Я переехал пару лет назад, когда унаследовал эту собственность и решил, что хватит с меня большого города.
Я представлял себе кур, может быть, коз. Как буду проводить время за посадкой овощей, выдергиванием сорняков и удаленной работой. Может быть, даже, не дай Бог, заведу друзей в этом крошечном городке.
Но в результате я получил год или около того спокойствия и избыток помидоров, а затем последние восемь месяцев полного и абсолютного хаоса благодаря хитроумному плану Тилли по вытеснению меня с моей земли.
И встречи с клиентами, на которых ориентирована ее маленькая сдаваемая в аренду недвижимость.
Конечно, все это невозможно доказать, но я не могу представить, что за этим не стоит она.
– Она хитрая, – бормочу, наконец-то пробираясь на ее территорию, где уже виднеется домик с красной крышей. Под сенью высоких дубов двигаюсь быстрее, решив, наконец, сказать Тилли что я обо всем этом думаю.
Дверь маленького съемного домика приоткрыта, и я не забочусь о том, чтобы постучать. Я сыт по горло вежливостью.
Не то чтобы я вообще особенно вежлив.
Оказывается, южные тонкости, характерные для маленьких городков Техаса, так и не вошли в мой лексикон.
Кондиционер обдает холодом мою голую кожу, словно ведром льда, и я замираю, совершенно шокированный.
Такое чувство, что я ступил в неоновую розовую бутылку Pepto Bismol4, которая, судя по полностью заполненному бару в гостиной, может понадобиться любому, кто остановится в этом доме.
Все стены розовые. Не милый, бледный, девчачий розовый, а самый агрессивный оттенок розового, который я когда-либо видел. Все здесь – атака на чувства: от стены с меховыми боа, провозглашающими «Возьми меня!», до полки, уставленной фаллоимитаторами таких размеров и форм, о которых я даже не подозревал. Надпись над полкой с секс-игрушками кричит: «Не стесняйся!».
Диско-шар отбрасывает радугу на все это, и я не могу перестать пялиться.
– Это блестки? Целая стена? – спрашивает музыкальный голос, и в его вопросах звучит то же неверие, которое я ощущаю в глубине души.
Наконец мне удается оторвать взгляд от смущающей и, честно говоря, тревожной коллекции силиконовых диковин, и я вижу, что Тилли наблюдает за мной с ликующим выражением лица, стоя рядом с молодой женщиной с темно-каштановыми волосами с явно недовольным выражением губ.
– Это блестки, – отвечает ей Тилли. – Я вижу, ты в восторге от моей коллекции дилдо-монстров, – мило говорит она мне. – У меня там есть один, который откладывает яйца, если хочешь, возьми его домой.
Я моргаю.
– Ей нельзя здесь оставаться, – говорю, и вся речь, которую я мысленно прорепетировал во время моего гневного похода в логово беззакония Тилли, исчезает из моей головы. – Мне надоело терпеть эти дикие вечеринки. Я уже несколько месяцев не сплю.
– О нет, это такая трагедия, – восклицает Тилли, и ее ухмылка говорит мне обо всем, что я должен знать.
Другая женщина, которая, несмотря на ярко-розовые стены, неоновые лампы и радугу диско-шаров, потрясающе красива, смотрит между нами с немного ошарашенным выражением лица.
Не могу сказать, что я ее виню.
Этого места достаточно, чтобы убить все мои мозговые клетки одним махом. Неудивительно, что женские уик-энды быстро превращаются в затяжные пробежки по моему участку и купание в пруду за домом.
– Тебе лучше вернуться домой, – говорю я ей. – Тебе не нужна вечеринка в честь свободы, девичий уик-энд или что ты там себе придумала. – Я жестом показываю на стену, заставленную секс-игрушками. – Конечно, твой будущий муж, или жена, или кто бы там ни было не захочет… для чего бы это не предназначалось.
Она наклоняет ко мне голову, фиолетовые пряди вспыхивают под каштановым цветом.
– Мой кто бы то ни было?
– Да, знаешь, что бы ты здесь ни праздновала. Это плохая, мать ее, идея. – Еще один блестящий предмет привлекает мое внимание, и я сглатываю. – Это шест для стриптиза?
– Конечно. А что? Хочешь покрутиться на нем? – невинно спрашивает Тилли. – Моим постояльцам он нравится.
Уверен, что так.
Я потираю свою челюсть, затем смотрю на брюнетку. Чем больше пялюсь на нее, тем больше мне нравится то, что вижу. Темные ресницы окаймляют шоколадно-карие глаза. Ее полные губы не накрашены и выглядят винно-красными. Ее тело восхитительно фигуристое… Хотя, ее нос. Я прищурился. Что-то знакомое в ее носе.
– Моя племянница будет жить здесь столько, сколько потребуется, Уорд Карлайл, – говорит мне Тилли. – Ее дом только что сгорел. Какой мужчина после этого предложит выставить ее на улицу? Не очень порядочный человек. Это я вам точно могу сказать. Наверное, один из тех, кто врывается в чужой гостевой дом полуголым и выдвигает дикие обвинения.
Я моргаю. Ее племянница. Я пялюсь. И снова моргаю.
– Она не приехала на девичник? Она не выходит замуж и не устраивает последний холостой уик-энд? – спрашиваю я, чувствуя, как ветер покидает мои паруса.
– Нет, – отвечает девушка. – Меня зовут Тара. Я не выхожу замуж. – Она протягивает руку. Ее ногти накрашены ярко-фиолетовым цветом. – И я не собираюсь устраивать никаких диких вечеринок.
Я протягиваю ей руку для рукопожатия, испытывая облегчение от того, что она не собирается замуж… То есть, что она не приехала на дикие выходные, чтобы свести меня с ума.
– У меня грязные руки, – говорю ей грубо. – Я работал на участке. – Я зыркнул на Тилли. – В отличие от некоторых людей.
– Мне все равно, что ты думаешь обо мне, Уорд Карлайл, – легкомысленно заявляет Тилли. – Я могу содержать свой сад, как хочу.
– Я помогу ей с этим, – отвечает Тара, глядя между нами сузившимися глазами.
Мой мозг все еще пытается осознать, что у меня действительно может быть несколько спокойных ночей, когда мой взгляд останавливается на вывеске, написанной от руки и усыпанной стразами.
Тилли делает шаг вперед.
– Спокойно, спокойно, Уорд. Не стоит выходить из себя.
– Отойди. – Требование прозвучало на низкой предупреждающей ноте, что удивило нас обоих.
– Уорд, я…
– Я сказал отойди, Тилли.
Боль пронзает голову, я сжимаю челюсти и упираю руки в бока, читая надпись, занимающую большую часть стены. Чертов ад. Чертов гребаный ад.
– Тетя Тилли? Что это? – спрашивает Тара со смесью веселья и чего-то еще, что я затрудняюсь определить.
– Я, блядь, так и знал, – выдавливаю, вне себя от злости. Я в ярости.
– «Список услуг дома Тилли», – читает Тара вслух.
– Напиться маргариты (бесплатно!).
– Совершить магическое заклинание (проверьте кухонный шкаф на наличие ингредиентов и инструкций к заклинанию!).
– Побегать голышом по лесу.
– Окунуться в пруд при свете луны.
– Спеть на фоне звезд в 2 часа ночи.
– Утренние мимозы с 4 утра (бесплатно!).
– Караоке с петухами в 5 утра.
– Блядь, знал же, что ты делаешь это специально, – рычу, с трудом узнавая свой голос. – Я, блядь, так и знал. Это мой пруд, в котором они купаются. Это мой лес. И это мое время для сна, когда они, блядь, поют. – Мне удается не кричать на нее, хотя я и хочу, но от ярости у меня перехватывает дыхание.
Обе женщины смотрят на меня одинаковыми широко открытыми глазами.
– Вот почему лишение сна используется в качестве пытки, – наконец говорю я. – Ты… ты… – Не могу подобрать слов, поэтому просто трясу пальцем перед Тилли, которая каким-то образом умудряется сохранять спокойное выражение лица.
В последний раз сердито потрясся пальцем, выхожу из этого адского розового дома.
– Приятно было познакомиться, – успевает сказать Тара, прежде чем я захлопываю дверь.
– Отвали, – кричу в ответ.
Я собираюсь вздремнуть. Если Тара, Тилли или кто там еще решат искупаться в моем пруду, я буду достаточно бодр, чтобы сказать ей, чтобы она убиралась с моей территории.
Видение Тары, купающейся нагишом в моем пруду – это последнее, о чем я должен думать, возвращаясь в свой дом.
Глава 3
Тара
Тете Тилли особо нечего было добавить после того, как Уорд послал нас подальше, но я не думаю, что видела когда-нибудь ее лицо более довольным, когда она сказала мне быть к ужину в доме через пару часов.
Не могу сказать, что я даже виню Уорда.
О чем, черт возьми, думает тетя Тилли, затевая это дерьмо? Я не юрист, но то, что она делает, похоже на преследование. Мне это не нравится, это точно.
Я хмуро смотрю на стену с фаллоимитаторами. Теперь, когда солнце садится, уверена, что некоторые из них излучают слабое свечение.
Не могу сказать, что мне нравится такой выбор декора, хотя я и восхищаюсь тем, насколько точно даже в мелочах Тилли следует общей концепции.
Вздыхаю, потирая лоб и пытаясь осмыслить, что за адский день у меня был.
Магазин и дом сгорели? Есть.
Переехала в нестерпимо розовый дом с интерьером в стиле члена? Есть.
Меня послал очень злой и сексуальный мужчина без рубашки? Есть.
Могла бы я попользоваться силиконовыми монстрами, тускло светящимся в полумраке? Безусловно.
Хотя, похоже тут наблюдается проблема с гигиеной. Мои губы кривятся от отвращения, и я заливаюсь смехом.
– Что за хрень? – задаю риторический вопрос.
Мой телефон заряжается на стойке, спасибо коробке зарядных устройств для гостей тети Тилли, и мой телефон кажется мне хорошим стартом для того, чтобы начать выяснять, что именно, черт возьми, я должна делать дальше.
Один взгляд на экран показывает около миллиарда пропущенных сообщений и звонков, что согревает мое сердце и одновременно заставляет задуматься о моей новой покрытой блестками реальности.
Это действительно произошло.
– Это действительно произошло, – говорю вслух. Думаю, что могу позволить себе разговаривать с собой после того, как у меня выдался день, похожий на шоу уродцев.
Блестящая черная люстра, освещающая кухню, слегка покачивается, а затем свет так же быстро выключается и включается. Я вздыхаю.
– Пожалуйста. Меньше всего мне нужен еще один пожар. Как будто я проклята, – бормочу.
Свет снова мигает и выключается, и я хмуро смотрю на аляповатый светильник. В принципе, в нем нет ничего уродливого, но он не совсем в моем вкусе. Тилли, конечно, знает толк в мелочах.
Я внимательнее разглядываю светильник. Одна из лампочек, похоже, не работает.
Стул скребет по ламинату пола, когда я его пододвигаю и осторожно забираюсь на него, чтобы вкрутить лампочку до конца.
Люстра включается.
– Ну вот и все, – говорю с чувством выполненного долга.
Пока не спрыгиваю со стула и не смотрю снова на свой телефон. На нем высвечиваются сообщения от людей, которым я, вероятно, должна ответить.
Уф. Может быть, завтра.
Я пролистываю его недолго, и тут меня останавливает голосовое сообщение от Эммы, которая стала моей самой близкой подругой за тот год, что живет в моем городке.
«Вот черт. Что за хрень, Тара? Я слышала, что твой дом сгорел, но не верила в это, пока не проехала мимо сегодня вечером. Ты в порядке? У меня дома есть раскладушка, если хочешь переночуй тут несколько дней. Моя сестра приедет в город на следующей неделе, но она может спать на диване. Пожалуйста, дай мне знать, чем я могу помочь. Если не сообщишь, клянусь богом, я выслежу тебя и буду пытать, чтобы ты рассказала мне все подробности за джелато или маргаритой, или за тем, на что у тебя будет настроение».
Сообщение заканчивается, и я с грустной улыбкой смотрю на люстру.
– Она хороший друг, – говорю я ей.
Меня пугает вибрация, и я подпрыгиваю, чуть не ударившись рукой о столешницу. Розовый кварц, ну, мне так кажется.
Но это не мой телефон, и я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, откуда он исходит. В этот момент один из фаллоимитаторов с чудовищными звуками слетает с полки.
Он падает на пол, сверкая фиолетовым силиконом, и несколько мгновений вздрагивает, прежде чем отключиться.
Холод обволакивает мои лодыжки. Наверное, это включился кондиционер, хотя не слышно, чтобы он работал.
Я вздрагиваю, мне не по себе.
Напугана ожившей секс-игрушкой? Да. Безусловно.
– К черту тебя, – кричу обиженно искусственному члену. – Ты отправишься в коробку.
Я делаю паузу, чтобы обдумать это заявление.
– В картонную коробку, – уточняю я.
Да. У меня нет сил просматривать все сообщения и голосовые, накопившиеся на моем телефоне, но у меня есть силы, чтобы сделать это пространство менее… ну, как бы это не называлось.
Иду в прачечную, которая, несмотря на то, что находится именно там, где я ее помню, выглядит совершенно иначе.
«ТЫ ХОРОША ГОЛОЙ!» – гласит мне неоново-розовая вывеска над стиральной и сушильной машинами.
– Для меня слишком много лозунгов, – бормочу, хватаю (розовую!) корзину для белья и бегу в гостиную.
Я ставлю корзину под полки, потом минуту смотрю на фиолетовый дилдо.
Бросаю взгляд на полку, заставленную фаллоимитаторами.
Мои губы искривляются от отвращения.
– Ни за что, – говорю я, качая головой, стягиваю с дивана флисовый плед с баклажановым принтом и обматываю им руки, словно секс-игрушки могут соскочить и укусить меня, если коснутся кожи.
Если одна из них откладывает яйца, то, возможно, другая может и укусить. Кто знает?
Не хочу это проверять.
Один за другим фаллоимитаторы отправляются в корзину для белья, освобождая причудливую витрину на стене.
– Ну что ж… Осталось найти для всех вас новый дом, – говорю силикону, тоскливо глядящему на меня. Слишком тоскливо. Я набрасываю на них баклажановое одеяло.
Разговаривать с дилдо-монстрами – скользкая дорожка. Лучше вообще на них не смотреть.
Я поднимаю удивительно тяжелую корзину, стискиваю зубы и обвожу взглядом дом мечты для девичника, пока не решаю, что лучшее место для этих… вещей, наверное, где-нибудь в шкафу.
Черт побери.
Я еще даже не заглядывала в спальни этого дома. Какие сверкающие розовые ужасы ждут меня там?
Ворча, распахиваю дверь одной из спален, приготовившись к худшему, и обнаруживаю, что комната выкрашена в безмятежный голубой цвет с белыми пушистыми облаками, нарисованными по трафарету.
– Хм… – Я смотрю на нее с минуту, застыв на месте. Она совершенно не похожа на остальной дом. Вся мебель белая, постельное белье тоже. Две шарообразные лампы включаются, когда я прохожу мимо них, освещая комнату теплым светом.
Терпимо. Немного примитивно и слишком безвкусно для меня, но не…
Надпись над кроватью оживает, и я вздыхаю, читая ее.
«КЛУБ ВЫСОТНОЙ МИЛИ».
Ну, это объясняет облака. Я фыркаю, умудрившись открыть дверь шкафа. Вот. В углу достаточно места для мистических фаллоимитаторов, если я сдвину с места корзину с запасным бельем.
Проходит еще несколько минут, прежде чем решаю не срывать со стены вывеску клуба высотной мили, поскольку шкаф теперь до отказа забит фаллоимитаторами.
Это фраза, которую я никогда не думала, что буду использовать.
Беглый осмотр двух других крошечных комнат быстро доказывает, что первая спальня – мой лучший вариант. В комнате с тематикой Дракулы слишком много красных оттенков, а комната, раскрашенная под настоящее подземелье, может вызвать у меня кошмары.
Кроме того, в Клубе высотной мили самая большая кровать – королевская, я думаю.
Я соглашусь на странную вывеску ради возможности раскинуться на ней, как морская звезда.
Открываю дверь в ванную, приготовившись к худшему, но она выглядит совершенно нормально, почти не тронута, и я благодарю подрядчика за то, что он умерил пыл Тилли по поводу выбора бог знает какой плитки.
Ладно.
Часть дел сделана. Я знаю, где буду спать, а секс-игрушки обосновались в углу шкафа.
За окном темнеет. Относительная быстрота захода солнца – единственный признак того, что в Техасе наступает осень, к черту жару. Сейчас едва ли семь часов, и обычно мне нужно было бы сделать целый ряд дел, чтобы подготовиться к следующему рабочему дню, но сейчас?
У меня даже нет ноутбука.
Или одежды.
Или… вообще чего-нибудь.
Я не знаю, что делать, кроме как волноваться, поэтому быстро принимаю душ (с бесплатным гелем для тела с запахом шампанского и клубники). Тут есть огромная футболка (бесплатная), на которой написано название сдаваемой в аренду недвижимости Тилли, и, как и все остальное, оно написано кричащим неоном.
Она пахнет чистотой и лавандой, как и саше, лежащие в ящике.
Я открываю остальные ящики, нюхаю ярко-розовый тюлевый мешочек.
Не только лаванда. Нет, если я знаю свои травы. А я знаю, потому что Тилли научила меня всему, что знает о травах и малой магии, и это не обычные саше из коробки. Нет.
Они пахнут розой, лавровым листом и ноготками, и это не для запаха. Совсем нет.
По рукам побежали мурашки, а по позвоночнику пронесся холодок. Где-то в гостиной скрипит половица, и я замираю.
Это защитные пакетики – маленькие мешочки с травами, призванные отгонять плохое… что бы то ни было. Призраков, если Тилли действительно верит в то, что она мне сказала. Злых духов.
Я открываю все ящики в комнате.
Здесь их сотни.
Сотни.
Когда все ящики открыты, слабый аромат лаванды и розы, который я едва замечала раньше, становится невыносимым.
Должно быть, их сделала Тилли. Что бы она не думала о том, что здесь присутствует, она действительно обеспокоена.
Мою тетю Тилли не так-то просто напугать.
Я не верю в это дерьмо… но она верит.
Я тяжело сглатываю.
От звука поворачивающейся дверной ручки у меня кровь стынет в жилах, и я застываю на месте с фиолетовым тюлевым мешочком в руках.
Да, это то оружие, которое мне нужно на случай незваного гостя.
Сушеные травы. Идеально.
Дверь открывается, и я готовлюсь встретить кого или что бы ни было по ту сторону двери.
Никого нет.
Я выдыхаю. В коридоре тоже никого нет. На всякий случай смотрю в обе стороны, по-прежнему держа перед собой фиолетовый мешочек. По какой разумной причине, я вам не отвечу.
Полагаю, что маленький мешочек с лавандой и лепестками роз позволяет мне, по крайней мере, чувствовать себя защищенной.
Я поворачиваю за угол в гостиную и не могу сдержать пронзительного крика, который вырывается у меня. Мешочек вылетает из моих рук, будто выбитый бейсбольный мячик.
Тилли стоит посреди комнаты и смотрит на меня, на ее лице – зеленая глиняная маска.
– Почему ты кричишь на меня? Это я должна была кричать на тебя после того, как ты демонтировала мою коллекцию.
– Извини, – говорю, прикладывая руку к груди и глубоко вдыхая, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.
– Ты бросила в меня мое собственное защитное заклинание, – добавляет она, ее лицо выглядит оскорбленным под глиной цвета шалфея. – И как ты думала, оно подействует?
– Это был рефлекс, – говорю я, положив руки на голые колени. Футболка, к сожалению, не так уж сильно их закрывает. – Я нервная, вот и все.
И полуголая в лесу, – чуть было не добавляю, но, поскольку Тилли, похоже, поощряет такие вещи, не думаю, что ей есть до этого дело.
– Почему ты носишь его с собой? – Она смотрит на меня, от озабоченности, маска, высыхающая на ее лбу, покрывается трещинами. – Ты что-то увидела?
– Нет. Совершенно ничего, – отвечаю громко.
– Угу. Конечно.
– Все, что я видела – это куча засушенных цветочных композиций, – резко говорю ей.
Она смотрит на меня долгим взглядом.
– Странно слышать осуждение от человека, продававшего такое же дерьмо в своем сгоревшем магазине. По крайней мере, я не пытаюсь заработать на ремесле, в которое даже не верю.
Я вздыхаю, слегка уязвленная, потому что она права.
– Думала, ты в это не веришь, – добавляет она, беря в руки мешочек.
– Пора ужинать? – спрашиваю я. – Умираю от голода. Мне кажется, я не обедала. И почти уверена, что оставила свой обед на тротуаре возле магазина. – Мое горло сжимается, а сердцебиение учащается по новой причине.
Стресс.
Боже, мне нужно позвонить в страховую. Мне нужно позвонить в пожарную службу и написать заявление или что-то еще. Это просто чертово дерьмо.
Должно быть, моя тревога очевидна, потому что тетя Тилли издает успокаивающий кудахчущий звук, как курица-мать, обмазанная глиной, и прижимает меня к себе.
– Не волнуйся. Я помогу тебе разобраться, хорошо? Давай поедим, и я соберу тебе небольшую сумку для ночевки. Запасные туалетные принадлежности, и, может быть, ты сможешь взять у меня шлепанцы. Я, наверное, немного сошла с ума в магазине кроксов…
Она продолжает болтать со мной, выталкивая меня за дверь, в ночной воздух, где ее машина стоит на подъездной дорожке.
Волосы поднимаются у меня на затылке и встают дыбом, а по коже бегут мурашки.
Кто-то наблюдает за нами. Я чувствую это, как звезды, мерцающие в ночном техасском небе над головой. Это шестое чувство осознания заставляет меня стоять совершенно неподвижно.
Тилли тоже замирает, ее бормотание прерывается, и мы обе оглядываемся назад.
Там никого нет.
– Тилли. – Мой голос ломается на ее имени. – Давай сядем в машину, хорошо?
Мне не нужно просить дважды. Мы обе забираемся в ее Вольво, и двигатель с кряхтением оживает, когда она сдает назад.
Мы молчим всю дорогу до ее старого викторианского дома.
– Почему я не могу остаться с тобой здесь? – Спрашиваю, чувствуя себя глупой, жалкой и слабой оттого, что испугалась. Она от меня отстраняется, как всегда говорила моя мама. И мама определенно имела в виду не в хорошем смысле.
– У меня прорвало трубу. – Голос у нее хриплый, руки дрожат на руле, когда она глушит машину. Фары гаснут на дороге, и темнота сгущается вокруг нас, как зимнее одеяло. – Несколько. Во всех комнатах, кроме моей, плесень, я жду сантехника и строительную бригаду. Большую часть антикварной мебели, включая кровати, я отправила специалистам, чтобы они восстановили ее после повреждения водой… Я бы положила тебя на диван, но искренне считаю, что тебе будет удобнее там. – Ее голос дрожит, и кажется, что она на грани слез.
Здесь слишком темно, чтобы понять, действительно ли она собирается плакать, но я никогда не выносила слез. А Тилли? Тилли слишком сильная, чтобы плакать.
Я похлопываю ее по запястью.
– Все в порядке, Тилли. Не волнуйся об этом. Не хочу расстраивать тебя. Я останусь там… в домике.
У меня в горле образуется комок, и впервые за сегодня это не от того, что я сдерживаю слезы.
Это страх.
– Пойдем, – я слышу свои слова, чувствуя себя в миле от своего тела. – Давай съедим немного тетраццини…
– Запеканку King ranch5, – перебивает она, вытирая глаза. – Спи с несколькими саше в постели, хорошо? – Она сжимает мое запястье. – Все будет в порядке.
– Будет, – соглашаюсь я с улыбкой.
Звучит так, будто мы обе лжем.
