Текст книги "Призрачный шанс (ЛП)"

Автор книги: Бриттани Келли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 4

Уорд

Через открытые окна старого дома доносится пение. Я включил несколько вентиляторов, потому что наряду с другими проблемами, доставшимися мне в наследство, необходимо обновить электропроводку, прежде чем я смогу заменить кондиционер.

Все эти мысли проносятся в моей голове, прежде чем я открываю глаза. Чистая ярость, вызванная хроническим недосыпанием и жарой, заставляет меня чувствовать себя полубезумным. Какая-то часть меня настаивает на том, что нужно просто закрыть окно и лечь в постель, но этот шепот полностью заглушается пением за окном.

На полоске земли между владениями Тилли и моими брезжит свет, и, еще не до конца проснувшись, я обуваюсь и выхожу за дверь, готовый высказать тем, кто там, черт возьми, находится, часть того, что я об этом думаю.

Или две части. Сколько бы ни потребовалось.

Воздух насыщен влагой, и над землей клубится густой, низко стелющийся туман. Он вьется вокруг моих лодыжек, когда иду. Шлепанцы, которые я едва помню, как надел, шлепают по подошвам ног.

На улице кромешная тьма. Облака заслоняют звезды, и туман играет со мной злую шутку, а я запоздало жалею, что не взял фонарик или, в крайнем случае, телефон.

Однако пение становится все громче, и я следую за ним, позволяя своей кислотной ярости от того, что меня снова разбудили, растворить всякую разумную мысль. Нельзя позволять таким вещам, как логика, вставать на пути.

– Хватит, – наконец кричу я, и поющая женщина в странном старомодном платье смотрит на меня большими темными глазами. – Я устал от того, что меня будят в этот богом забытый час. Мне плевать, что Тилли…

Вокруг женщины начинает клубиться туман, и когда я моргаю, она исчезает.

Исчезает!

По позвоночнику пробегает холодок, и меня охватывает странное, непреодолимое желание бежать.

– Что, блядь, на этой суке было надето? – спрашивает сонный голос, и я чуть не выпрыгиваю из кожи. – Она и тебя разбудила?

Я медленно поворачиваюсь, наполовину боясь, что поющая женщина окажется у меня за спиной, и наполовину понимая, что, что бы это ни было, это вовсе не женщина.

Но я нахожу только Тару.

Она вся помятая ото сна. Ее темно-каштановые с фиолетовыми прядями волосы рассыпались по плечам, а огромная футболка свисает с одного плеча.

– Дворец… кисок? – читаю, не понимая, что только что произошло.

– Видимо, так моя тетя называет свой дом для отдыха. Очаровательно, правда? – Она зевает и прикрывает рот одной рукой. С нее свисает что-то фиолетовое, но в темноте трудно разобрать, что именно.

Я секунду смотрю на нее, пытаясь осмыслить все, что только что увидел.

– Это был странный наряд, верно? Если ты собираешься будить меня в историческом костюме и с пением, то лучше бы ты принес мне свеже-взбитое масло.

– Это розыгрыш, – медленно говорю ей, мой мозг приходит к единственному выводу, который имеет смысл. – Твоя тетя… она не стеснялась говорить мне, что считает эту землю принадлежащей твоей семье. Она пытается заставить меня переехать, не так ли?

– Тетя Тилли? – Тара откидывает с лица прядь блестящих волос, маленький фиолетовый мешочек покачивается в ее руке.

– Почему ты держишь… как это называется? Ароматическая смесь?

– О. – Она смотрит на мешочек, потом на меня большими карими глазами. – Он лежал у меня под подушкой, и я просто схватила его. Думаешь, тетя Тилли нас разыгрывает? – В ее голосе звучит изрядная доля скептицизма.

– С чего бы ей тебя разыгрывать? Она же твоя тетя. – Я прищуриваю на нее глаза. – Готов поспорить, что ты в этом участвуешь. Это одна из твоих подруг? Мисс Маслобойка?

– О, безусловно, – говорит она, в ее голосе звучит сарказм. – Мне просто чертовски нравится просыпаться в два часа ночи, чтобы помучить горячего соседа моей тети, после того как на моих глазах сгорает дотла вся моя жизнь. Это мое представление о веселье. – Она взмахивает рукой, и мешочек раскачивается достаточно сильно, чтобы из него высыпалось немного трав или чего там еще в этой смеси.

Горячий сосед. Она считает меня сексуальным?

Низкий гул наполняет воздух, и все волосы на моих руках встают дыбом.

– О, черт возьми. – Тара подходит ко мне ближе, ее рука касается моей. – Ты это чувствуешь?

– Ты думаешь, я поверю, что ты не имеешь отношения к этому дерьму?

– Я думаю, что моя тетя не просто так сказала мне, что у нее проблемы с призраками, и что бы это ни было… это и есть причина.

– О, да. Конечно, призраки. Вот что меня будит. А не адский список услуг в твоем неоновом розовом доме, снятом в… – Я сделал паузу, не в силах подобрать подходящее слово.

– В аду? – язвительно предположила Тара. – Если это то, что есть в аду – дилдо-монстры и розовые блестки – то я займу место в первом ряду.

– Я возвращаюсь в постель, – говорю ей. – Держись подальше от моей собственности и скажи своей подруге-певице, чтобы она тоже держалась подальше от нее. – Я не кричу, не совсем, но мне определенно хотелось бы.

– Скажи ей сам. Маленькая мисс Привидение Коттеджа прямо там. – Голос Тары затихает, и ее лицо бледнеет при виде чего-то позади меня. – Чего ты хочешь?

– Я хочу покоя.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть сегодняшнюю музыкальную убийцу моего сна. Ее старинное платье свисает с нее клочьями, а рот зияет, когда она продолжает выкрикивать слово «покой».

– Тогда иди домой и спи! – кричу, устав сдерживаться. – Никто не заставляет тебя беспокоить нас! Ради всего святого, просто иди спать!

Женщина моргает, смотрит на меня, и ее рот захлопывается.

Должно быть, Тилли или Тара придумали какой-то особый трюк, но похоже, что женщина просто… исчезает.

– Вот черт. Мне это не нравится. Черт возьми, нет. Не-а. Не-а. – Тара, чьи глаза стали круглыми, а лицо бумажно-белым, горячо качает головой. – К черту это. К черту. Держу пари, она соврала про плесень и лопнувшие трубы только для того, чтобы заставить меня разбираться с этим. Я не верю в это дерьмо. Я не могу ей верить.

– Спокойной ночи, – огрызнулся я на Тару. – И если ты не хочешь, чтобы я подал в суд, то лучше скажи своей тете Тилли, чтобы она перестала будить меня посреди ночи.

– Это была не тетя Тилли. – Она медленно покачала головой. – То, что мы видели, не было… это не было человеком.

– Хорошая попытка, но я не поведусь на это дерьмо. Я иду спать, и не продам свою землю. А вы двое можете идти в жопу. Я знаю, что у вас есть все необходимое для этого. – Я прорычал последнее слово, позволяя гневу унести меня.

– Как грубо, – говорит она, гнев стирает часть страха с ее лица.

– Извини, – машинально говорю. Почему я извиняюсь перед ней?

– Просто успокойся и выслушай меня; клянусь, я говорю правду. Это не моя тетя. – Ее лицо сморщивается, и туман клубится вокруг нас, медленно рассеиваясь.

– Почему я должен тебе верить? Ты видела этот список так же, как и я. – Вскидываю руки вверх. – Не знаю, почему я вообще пытаюсь с тобой разговаривать.

С этими словами я ухожу, надеюсь, в правильном направлении к своему дому и своей кровати.

Призраки. Она действительно хочет, чтобы я поверил, что мы видели призрака.

Ни за что на свете я в это не поверю.

Глава 5

Тара

Остаток ночи я почти не спала. Как, черт возьми, я должна была спать после этого?

Не думала, что верю в сверхъестественное, и все же вот она я, судорожно ищу в гугле все, что только можно, о… чем бы ни была Маленькая Мисс Привидение Коттеджа.

Она не человек. Это точно. Может быть, не совсем, но определенно… что-то сверхъестественное. Я определенно верю в сверхъестественные вещи.

Кашляю, пролистывая очередной ужасно выглядящий сайт о паранормальных расследованиях, а затем чуть не вскрикиваю, когда текст вибрирует, поражая меня сильнее, чем отфотошопленный фон коллажа, синие гиперссылки и заголовки Comic Sans.

Эмма: Ты в порядке?

Эмма: Напиши мне ответ, иначе…

Появляются три точки, и я поспешно набираю свое сообщение, прежде чем выяснить, что именно означает «иначе». Сегодня я уже достаточно перебрала этих «иначе».

Я: Я в порядке. Магазин – нет. Я еще даже не начала разбираться со страховкой.

Эмма: Слава богу, что ты в порядке. Со страховкой ты разберешься. Ты плохая сучка. Или лучше сказать «плохая ведьма»?

Я смеюсь над ее сообщением, но если честно? Я чувствую себя дерьмом. Я лгала ей все эти месяцы, с тех пор как мы встретились. Год назад я продала ей книгу по заклинаниям, чтобы хоть на день вырваться из задницы… и, видимо, какой-то совет сработал, потому что теперь Эмма уверена, что я – настоящая ведьма.

Эмма: Я слышала, ты живешь у своей тети?

Я: Я действительно живу в «Дворце кисок».

Эмма: Прости, что?

Я: Чтобы поверить, нужно увидеть – она превратила гостевой домик в этот… дикий дом для краткосрочного отдыха под названием «Дворец кисок».

Я быстро сфотографировала свою футболку и отправила ее в качестве доказательства.

Я: Просто радуйся, что я разрушила Великую стену дилдо.

Эмма: У меня так много вопросов.

Эмма: И не уверена, что хочу знать ответы на них.

Эмма: Слушай, я знаю, что это может быть не самое лучшее время для тебя, и не хочу, чтобы ты соглашалась, если не готова или просто не в настроении, но ты все еще готова поддержать стенд с гаданиями на осеннем фестивале в отеле? Все билеты распроданы.

Эмма: Фестиваль и отель, хочешь верь, хочешь нет.

Я восторженно ахаю, радуясь за нее.

Я: Да, черт возьми! Пиар-королева Нью-Хоупвелла. Ты нагнетаешь атмосферу призраков, и этот осенний фестиваль будет потрясающим.

Я сморщила нос, раздумывая над этим. Хочу ли пройти через кучу гаданий на Таро для туристов и притвориться, что я знаю, что делаю?

Я смотрю вниз на розовую надпись: «Дворец кисок», нанесенную аэрографом на футболку, и замечаю кота-единорога, прыгающего через букву О. Ничего себе.

Эта футболка и одежда, которая была на мне вчера – все, что осталось от моей жизни, и кто знает, сколько времени пройдет, пока мне выплатят деньги по страховке.

Я: Я обязательно приду, в буквальном смысле, с колокольчиками.

Я: Потому что буду в настоящем костюме жуткой ведьмы, гадающей на таро.

Я: То есть я одолжу у своей тети тот странный платок с бубенчиками.

Я: Так как у меня нет своей одежды, которую я могла бы надеть.

Эмма: Звучит как потрясающий платок, и мне жаль, что так получилось с одеждой. Не могу представить, что ты сейчас чувствуешь.

Вздыхаю, думая о том, что меня разбудило в два часа ночи. Песня? Призрак?

Мне это не нравится.

Я: Эй, у тебя еще осталась та книга заклинаний, которую ты у меня купила?

Чувство вины захлестывает меня.

Я: Я выкуплю ее у тебя.

Эмма: Можешь забрать ее! У меня уже несколько месяцев не было никаких проблем.

Сглатываю. Как бы близки мы с Эм ни были, я отключаюсь от нее, когда она рассказывает о своих… проблемах с призраками.

Признак плохой подруги.

И еще один: плохое пророчество от фальшивой гадалки.

Эмма: Я бы принесла ее тебе, но занята. Увидимся завтра на встрече с поставщиками? Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится для стенда. Я могу помочь.

Завтра? Черт. Уже октябрь? Когда это случилось?

Я: Не, у моей тети должно быть более чем достаточно таких вещей. Она не будет против помочь мне. На самом деле, ей это понравится.

Эмма: Я чертовски рада, что ты все еще собираешься приехать. Осенний фестиваль не будет настоящим без нашего городского эксперта по магии!!!

Я: Я не пропущу.

Я бросаю телефон на кровать и закрываю лицо руками, застонав. Боже. Я не только самозванка высшей пробы, но и хреновый друг.

Зевнув, потягиваюсь. Размытый утренний свет бросает бледный луч на мою кожу. В этом месте осень совсем неощутима. Во всяком случае, пока – слишком жарко и влажно, но солнце кажется более мягким, чем его жесткое летнее «я».

Я переворачиваюсь на бок, и в голове снова проносятся события в покрытом хвоей лесу. Ах да, вот почему копалась в интернете, как перепившая кофе – потому что я что-то увидела.

Я видела что-то в лесу с Уордом Карлайлом, и что бы это ни было, оно напугало меня до смерти.

Он тоже это видел.

Я знаю, что видел.

Я смотрю в окно. Розовые бархатные занавески светятся, когда на них попадает солнце. Раздается резкое карканье вороны, от которого я немного напрягаюсь. Черные перья задевают окно, когда она садится на подоконник, и я резко встаю, качая головой.

– Нет, – говорю я окну. – На сегодня у меня уже полный комплект этого дерьма. Я достигла своего предела. Достаточно.

Быстро, как только могу, подхожу к окну и задергиваю шторы.

Совершенно не интересуюсь жуткой вороной. И никому не рекомендую.

Я думала, что смогу снова заснуть? Ха!

Провожу пальцами по волосам и решаю, что пора идти в главный дом и выпытывать у Тилли реальные ответы.

Она явно знает, что что-то происходит.

– Черт. – Плюхаюсь обратно на кровать. Поход к тете Тилли означает, что мне придется признать две вещи, которые я предпочла бы не признавать.

Во-первых, что она была права. Тилли просто невыносима, когда она права.

Во-вторых, мне придется признать, что я что-то видела в лесу.

Это, безусловно, худший из двух вариантов. Тилли окинет меня знающим взглядом и в миллионный раз скажет, что у меня такой же дар, как и у нее, только более мощный. Потом мне прочтут лекцию о том, как я должна его использовать, как должна открыться природе и стихиям – бла-бла-бла – и как неправильно зарабатывать на нем.

Я закатываю глаза, хватаю подушку и кричу в нее.

Честно говоря, удивительно, что Тилли не стала откровенно злорадствовать по поводу того, что вся моя жизнь сгорела дотла. Я просто в легком шоке от того, что она не закричала: «Я же говорила!» и не станцевала танец с пенным огнетушителем.

– Аргх. – Я хлопаю кулаком по изголовью кровати, о чем тут же жалею.

Может, мне стоит еще пошарить по дому? Выяснить, что задумала Тилли. Зачем селила в этот дом целую кучу женщин. Узнать, из чего на самом деле состоят все «дополняющие» заклинание ингредиенты и рецепты.

Это если я смогу вспомнить все то, чему Тилли учила меня в подростковом возрасте.

Раньше я знала травы и ее магические ритуалы как свои пять пальцев. Тогда все это казалось забавным и веселым.

А сейчас? Сейчас я использую знания о травах в основном для приготовления чая и притворяюсь, что читаю предсказания по гуще.

Я заблокировала ту часть себя, которая, по мнению Тилли, могла «видеть», после того как она показала мне то, что я не хотела видеть. То, что я не могла забыть.

Несколько разных психотерапевтов настаивали на том, что я улавливаю сигналы подсознания, и, возможно, то, что помню, отличается от реальности.

Все, что знаю, это то, что я не готова… заниматься всем этим.

Но также знаю, что мне нужен сон, и если это какой-то странный трюк Тилли, то хочу выяснить и это.

Конечно, есть кто-то, кому я могу рассказать о том, что знаю, и попросить о помощи. Если это не сверхъестественное, а это, конечно, не так, то, может быть, мы сможем разобраться в этом вместе.

Хлопаю в ладоши.

У меня есть план.

Расследую, собираю улики и несу свои находки моему горячему, злобному, новому партнеру по сверхъестественным преступлениям: Уорду Карлайлу.

Глава 6

Уорд

Я спал. Не очень хорошо, не очень долго, но я действительно спал.

Конечно, мне снились кошмары о девушке, взбивающей масло с волосами, скрывающими лицо, как в каком-нибудь фильме ужасов начала 2000-х годов. Но если отбросить сны, наполненные животными жирами, сейчас я чувствовал себя намного лучше, чем за все последние месяцы.

Напевая, я переворачиваю блинчик и ухмыляюсь, когда он идеально ложится обратно на сковороду. На чугунной сковороде рядом с ним шипит бекон. Да, сейчас, блядь, время обеда, и я проспал пятничную встречу, на которую обычно хожу, но не могу придумать ни одной темы, которую хотел бы обсудить.

Мне на все насрать.

Даже тот факт, что у меня закончился кленовый сироп, не беспокоит меня так, как это могло бы быть вчера.

Поэтому, когда раздается звонок в дверь, я улыбаюсь, открывая ее, – бекон все еще готовится на плите.

Тара.

Она все еще в своей футболке «Дворец кисок». Без носков, на икрах и лодыжках грязь, а на ногах у нее самые уродливые тапки, которые я когда-либо видел.

Она не должна быть такой чертовски милой.

Я секунду смотрю на нее, пытаясь прийти в себя.

– Нам нужно поговорить, – говорит она, протискиваясь мимо меня. Она вертит головой, оглядываясь по сторонам. – Ты сам все это сделал?

Во мне вспыхивает гордость, но потом я вспоминаю, что она – враг. По крайней мере, она племянница врага.

– Какого черта ты здесь делаешь? – спрашиваю.

– Ты ведь вырос не в Техасе, не так ли? – спрашивает она, ее красивые губы растягиваются в улыбке.

Я смотрю на нее, положив одну руку на бедро, пока она проплывает мимо меня на кухню, продолжая озираться по сторонам.

– Если бы это было так, ты бы уже предложил мне сладкий чай или… кофе? – В этом слове звучит нотка надежды, и если бы я не был так предвзят к ней, то мог бы счесть это милым.

– Зачем мне угощать тебя? Я хочу, чтобы ты ушла.

Тара только смеется. В одной руке она держит пакет с бог знает чем. Другой она дергает подол своей футболки. Ее голые ноги по-летнему загорелые, а футболка достаточно длинная, чтобы прикрыть ее задницу, и достаточно короткая, чтобы я в принципе подумал о ее заднице.

Такая непритязательная футболка не должна вызывать мысли о ее киске, и все же я представляю себе ее.

– Почему ты все еще носишь это?

– Ты что, не слышал? Новости облетели уже весь город. Моя жизнь сгорела дотла. На самом деле, уверена, что моя тетя упоминала об этом вчера, как раз перед тем, как ты сказал нам, чтобы мы «отвалили». – Она наклоняет ко мне голову, трепеща длинными черными ресницами. – Ну, в тот самый первый раз за последние двадцать четыре часа, когда ты предлогам мне отвалить.

Она подходит ближе. Так близко, что вижу крупинки золота в ее темно-карих глазах.

Черт.

– А во второй раз ты сказал мне, чтобы я шла в жопу? – Ее голос низкий и хриплый, и на долгое мгновение я теряю дар речи.

Мой мозг, благодаря тому, что я выспался, очень активен, и он представляет себе, как именно это будет выглядеть.

– Твой бекон горит, Уорд Карлайл, – говорит Тара, ухмыляясь мне.

– Черт, – бормочу я.

Она права, и мне едва удается спасти ломтики от их обуглившейся смерти, а самому при этом получить хороший ожог жиром.

– Знаешь, ты мог бы избежать многих ожогов, если бы надел что-то. Полагаю, в отличие от моей, твоя одежда не вся сгорела? – Тара сидит на одном из моих барных стульев из восстановленного дерева. Уродливые тапки были сброшены на пол, и ее босые ноги устроились на верхней перекладине, они прекрасны, несмотря на грязь.

Я опускаю взгляд на свою обнаженную грудь и с ужасом понимаю, что на самом деле я всегда был рядом с Тарой исключительно раздетым.

– Никто раньше не жаловался на это, – говорю и стараюсь не поморщиться. Нет. Черт возьми, нет. Я не флиртую с ней.

– Это была не жалоба, – медленно произносит она. – Просто комментарий, поскольку тебе, кажется, не нравится моя одежда. Или это место, где не принято одеваться?

Нахальная улыбка озаряет ее лицо, и я просто смотрю на нее, не зная, что на это ответить. Наверное, она шутит.

Она прочищает горло.

– Так. Хорошо. Я пришла сюда, потому что… – Она осекается, а я методично продолжаю готовить себе блинчиками и бекон, затем мысленно ругаю себя и готовлю ей тоже.

С ворчанием ставлю тарелку перед ней, кладу вилку и нож, а затем устраиваюсь на барном стуле в конце стойки, оставляя между нами достаточно места.

С ее голыми ногами и моей голой грудью нам нужно больше, чем целая кухонная стойка, чтобы не думать о голой коже, но я не могу заставить себя сесть рядом за стол.

– Почему я никогда не видела тебя в городе?

– Не люблю ездить в город.

– Ты просто живешь здесь… один? И не ездишь в город?

Я не могу винить ее за недоверие, ясно выраженное на ее лице.

– Разве ты не одинок?

– Какой я – не твое дело, – говорю, запихивая в рот кусок блина. Чертова наглость этой женщины. Появилась полуголой на пороге моего дома, только для того, чтобы поболтать о моих социальных привычках или их отсутствии.

– Справедливо. Спасибо за блинчики. Ты не обязан был мне их готовить.

Я наполовину ожидал, что она будет ехидничать по поводу того, что ела их без сиропа, но она отрезала маленький кусочек и вежливо жевала, каким-то образом умудряясь при этом улыбаться мне.

– Ты уже пристыдила меня за сладкий чай. Не собираюсь обрекать себя на новые упреки.

Она смеется. Очаровательный звук. Она сморщила нос, наблюдая за тем, как я смотрю на нее.

– Умно. Кстати, очень вкусно. Сам сделал?

– Блинная смесь – пустая трата денег.

– Конечно. – Нотка недоверия в ее голосе заглушается ее сияющей улыбкой, и я хмуро смотрю на нее.

– Зачем ты здесь? Что тебе нужно, Тара?

Я тут же жалею, что произнес ее имя.

Не смогу избавиться от его привкуса во рту.

– Я… Честно говоря, не знаю, как это сказать. – Ее рука дрожит, и вилка стучит о белую тарелку. – Это касается… прошлой ночи.

Я прищуриваю глаза.

– Ты пришла сюда, чтобы извиниться?

– Что? – Она смотрит на меня.

Я откусываю кусочек бекона, затем аккуратно кладу его на тарелку. Кофе. Мне нужен кофе.

– Почему я должна извиняться? – ее голос достаточно резкий, чтобы ранить. – Я не имею к этому никакого отношения.

– Значит, ты извиняешься от имени своей тети.

Достаю две чашки и наливаю в обе кофе, затем ставлю одну перед ней, после чего возвращаюсь на свое место, на безопасное расстояние от нее.

– Нет. Боже. Нет. Просто дай мне… дай мне секунду. – Она смотрит на кофе, морщится и спрыгивает со стула, ее футболка зацепается за стул.

Мой мозг замыкает.

На Таре нет нижнего белья.

Я отхлебываю кофе, словно могу физически выжечь образ ее круглой задницы из своего мозга, ошпарив горло.

Не самый лучший способ.

Она открывает холодильник, каким-то образом не замечая или не обращая внимания на то, что у меня теперь огромный стояк благодаря секундному случайному взгляду на ее левую половинку попки. Не говоря ни слова, она достает пакет молока, нюхает его, а затем пожимает плечами и добавляет немного в свою чашку.

– Хочешь молока? – спрашиваю, пытаясь иронизировать, но вместо этого умудряюсь звучать хрипло. Я прочищаю горло.

– Поздновато, но да, спасибо. Сахар?

– В контейнере у холодильника.

– Какая прелесть, – говорит она, улыбаясь изящной бело-голубой сахарнице. Крошечная мышка служит ручкой крышки, и ее зубы сверкают, когда она с помощью подходящих щипчиков достает кубик и кладет его в кофе. – Имея в доме молоко и сахар ты все же пьешь черный кофе?

Мое горло сжимается.

– Не твое собачье дело.

– Ну ладно. Хорошо. Спокойно. Но меня касается то, что, черт возьми, произошло прошлой ночью.

– Проделки твоей тети.

– Нет, я так не думаю.

Она пихает мне через стойку пакет, о котором я чуть не забыл, и снова садится. Я мысленно похлопываю себя по спине за то, что не пытаюсь поймать еще одну вспышку ее задницы. Мне не нужны синие яйца, чтобы добавить к стояку, который, похоже, не собирается ослабевать.

– Моя тетя… она верит в… эээ… магию. – Розовый цвет окрашивает ее щеки.

Внутри пакета – десятки маленьких мешочков с травами.

– Это ароматизаторы? – кашляю, потому что, черт возьми, этот запах лаванды очень сильный.

– Это защитные мешочки, – тихо говорит она. – Я знаю… если ты слышал обо мне, то, наверное, знаешь. – Она откидывает голову назад, издавая гортанный звук разочарования.

Я почти не слышу ее. Я слишком увлечен гладкой поверхностью ее шеи и думаю, пахнет ли она лавандой.

– Ладно, Тара, просто скажи это ему, черт возьми. – Ее щеки пылают розовым цветом, когда она полностью поворачивается ко мне, ее челюсть дергается. – Я зарабатываю на жизнь, притворяясь, что… занимаюсь магией, которой меня научила моя тетя Тилли. Знаю, что это, наверное, звучит глупо, но «Таро, калач и чай»? Это был мой магазин. Он сгорел. – Она сжимает переносицу, ее глаза слезятся.

Нет, не слезятся. Она вот-вот заплачет.

Либо она чертовски хорошая актриса, либо она серьезно относится к тому, что пытается сказать.

– Я притворялась. В основном. Таро – это довольно просто. Карты означают что-то. Ты говоришь человеку, что они означают, а он делает из этого выводы о своей собственной жизни.

– Какое отношение это имеет к вчерашнему вечеру? – спрашиваю хрипловато, хотя, кажется, понимаю, к чему она клонит.

Мне это не нравится.

У меня по рукам бегут мурашки, а она бледнеет.

– Никогда не думала, что я действительно… Я никогда не думала, что это реально, понимаешь? Но я знаю, что видела прошлой ночью, и знаю, что Тилли заставляет делать всех женщин, которые жили в этом доме.

– Мучить меня. – Я фыркнул.

– Посмотри в пакете. – Она смертельно серьезна, впервые за все время, что я ее вижу, и мне становится немного не по себе.

Я достаю розовый блокнот.

– Розовый.

– Прочти это. – Ее голос – шепот.

Я читаю, сканирую.

– Это рецепт. – Прищуриваюсь, читая последний абзац. Здесь не требуется печь, смешивать или что-то еще, чего я ожидал.

Нет. Здесь нужно петь. В полночь.

– Это защитное заклинание. Она заставила всех своих квартирантов выполнять магическую работу и продала им это как расширение прав и возможностей женщин. Думаю… нет, я знаю, что то, что мы видели прошлой ночью – не розыгрыш.

У меня дергается челюсть, и я поднимаю бровь.

– Как удобно.

– Что? Нет. Я думаю… Я думаю, что там действительно может быть призрак. – У нее огромные глаза. – Думаю, что есть причина, по которой мы оба были там прошлой ночью. Я думаю… думаю, что мы должны попытаться исправить это… вместе.

Вместе. Вот так просто мой плотский интерес к Таре исчезает. Не из-за ее безумной гипотезы, а из-за мысли, что мне нужно быть вместе. С ней.

Я не могу быть вместе, больше нет.

У меня сводит желудок, и я отталкиваю тарелку с блинчиками.

– Убирайся из моего дома.

– Подожди, что?

– Не буду заниматься с тобой этой ерундой. Я не знаю тебя. Я не доверяю тебе. Почему я должен верить тому, что ты говоришь?

– Потому что ты был там. Ты видел это. Я знаю, что ты это видел. Ты видел, да? – Ее голос безумный, а глаза дикие. Они мечутся между моими, как будто она не может осознать мою реакцию.

– Я видел все, что твоя тетя хотела, чтобы я увидел. – Вытираю рот салфеткой. – Скажи своей дорогой старой тетушке, что я не собираюсь переезжать, чтобы она перестала присылать мошенников для выполнения своей грязной работы.

У Тары отпадает челюсть, и шок окрашивает ее лицо.

– Ты только что назвал меня мошенницей?

– Ты сама себя так назвала, – говорю, но оскорбление не приносит мне должного удовлетворения.

Она подходит ко мне и вырывает из моих рук розовый блокнот с заклинаниями, по ее щеке стекает слеза. Пакет хрустит, когда она запихивает его обратно.

– Большое спасибо за поздний завтрак. – Она осторожно осушает чашку с кофе и ставит ее обратно на стойку. – А теперь моя очередь сказать тебе, чтобы ты шел на х*й.

Я это заслужил.

Она швыряет в меня один из фиолетовых мешочков с травами, и я рефлекторно ловлю его.

– Если ты не идиот, то положишь это под подушку сегодня ночью. Хотя, ты и вправду заслуживаешь остаться без сна.

С этими словами Тара разворачивается и выбегает из кухни… только чтобы вернуться, все еще хмурясь на меня.

– Я забираю их, – говорит она, помахивая двумя оставшимися блинчиками. – Удачи с призраком, засранец.

Я не могу удержаться, чтобы не оценить еще раз ее ноги, когда она уходит.

И разве в ту ночь я не засунул мешочек с травами под подушку? Это, конечно, от отчаяния, что не смогу уснуть.