Текст книги "Заработать на смерти"

Автор книги: Бретт Холлидей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

15

На следующее утро Шейн проснулся рано. Он по-прежнему чувствовал себя измученным и больным, но уже одного взгляда в зеркало было достаточно, чтобы убедиться, что физиономия приобрела более или менее приличный вид. Болезненная операция по обследованию правой руки еще больше добавила ему оптимизма. По крайней мере, еще несколько часов он мог свободно обойтись без помощи врача. Он позвонил дежурному администратору и попросил прислать ему в номер парикмахера, завтрак и утреннюю газету.

Парикмахер явился одновременно с посыльным, который принес свежую газету; Шейн, доверив приведение в порядок своего лица заботам местного брадобрея, сосредоточил внимание на изучении основных событий минувшего дня. Как и следовало ожидать, большая часть первой полосы была посвящена сенсационному ограблению в аэропорту. В статье подчеркивалось, что Хендерсон в момент приобретения картины действовал как официальный представитель мистера Брайтона, и высказывалось осторожное предположение о связи происшествия с тремя таинственными смертями, потрясшими в последние дни жителей города.

Парикмахер оказался мастером своего дела и успел удалиться, прежде чем появился официант с обильным завтраком. Приступив к еде, детектив продолжал знакомиться с новостями. Основное внимание комментаторов уделялось в них таинственному самоубийству доктора Педике. Цитировалось пространное, но весьма невнятное заявление Питера Пейнтера. Губернатор Флориды угрожал проведением строгого служебного расследования и одновременно объявлял об увеличении вдвое награды за поимку убийцы. Пейнтер со своей стороны ограничился заверением, что тайна Брайтонов будет раскрыта к полудню текущего дня.

Покончив с завтраком, Шейн лежа выкурил сигарету. Время приближалось к половине десятого. Глаза детектива были глубокомысленно прищурены, пока он детально обдумывал план своих дальнейших действий, которые требовали в том числе и весьма деликатного поведения. Необходимо быстро и убедительно вести разговор. Детектив нахмурился при мысли о возможной реакции различных участников подготовленного им спектакля и прочих непредвиденных обстоятельствах. Обдумывая все возможные варианты развития ситуации, он почувствовал себя вполне удовлетворенным.

Отбросив сигарету, он поднялся и подошел к телефону. Номера Брайтонов в справочнике не оказалось, и ему пришлось прибегнуть к услугам справочной. Получив необходимую информацию, детектив набрал номер.

Ему ответил женский голос. Шейн попросил к телефону мистера Монтроза. После небольшой паузы на линии послышался слабый голос секретаря.

– Шейн, – представился детектив.

– Да… – в голосе мистера Монтроза прозвучало столько сомнения, что нетрудно было предположить, что он с трудом удерживает себя от желания прямо спросить: «Ну и что из этого, черт вас возьми?!»

– Скверная история, – произнес Шейн, делая вид, что не заметил интонации собеседника. – Я имею в виду Хендерсона и его картину.

Мистер Монтроз вежливо согласился.

– Ходят слухи, что картина принадлежит кисти Рафаэля.

Мистер Монтроз осторожно допустил, что такое и впрямь возможно.

– Я располагаю информацией о местонахождении картины, – объяснил Шейн.

– В самом деле? – явная заинтересованность, прозвучавшая на этот раз в голосе мистера Монтроза, дала детективу повод довольно улыбнуться.

– Более того, я уполномочен вести переговоры об условиях ее возвращения владельцам, – информировал Шейн.

– Какие условия они выдвигают? – голос секретаря дрожал от возбуждения.

– Прежде чем обсуждать этот вопрос, я должен быть уверен, что у вас есть необходимые полномочия для ведения подобных переговоров.

– О чем разговор, мистер Шейн. У меня есть такие полномочия. Но я не совсем понимаю…

– Мой клиент – мистер Рэй Гордон из Нью-Йорка, – продолжал детектив, делая многозначительную паузу. – Его условия вполне приемлемы, поскольку он не прочь избавиться от картины, прежде чем ситуация изменится не в его пользу. Он просит… десять тысяч долларов наличными.

Мистер Монтроз тяжело вздохнул. Трудно было понять, явилось ли это выражением гнева или облегчения. Последовала небольшая пауза, после чего мистер Монтроз произнес:

– Это весьма значительная сумма, мистер Шейн.

– Не будем торговаться, – резко остановил его детектив. – Вы прекрасно знаете, что это мелочь по сравнению с реальной стоимостью картины.

– Тем не менее это нереально.

– Это вполне приемлемое предложение, и вы знаете об этом не хуже меня. Рыночная стоимость полотна в десять, если не в сто раз больше. К сожалению, обладание им в данный момент сулит определенные неудобства и мистер Гордон вынужден спешить. Выслушайте его условия. – Голос Шейна стал резким. – Одно слово властям, и вы никогда больше не увидите вашего Рафаэля. Я готов доставить его вам в одиннадцать тридцать. Не знаю, захочет ли мой клиент лично сопровождать меня, но вокруг будет достаточно лихих ребят, так что нет смысла пытаться устроить нам какую-либо ловушку. Приготовьте десять тысяч долларов в мелких купюрах и Хендерсона поблизости, чтобы он мог засвидетельствовать подлинность холста. Согласны? Итак, половина двенадцатого. И имейте в виду, все мы имеем дело с динамитом, который может взорваться в любую минуту.

– Я… понимаю. И принимаю ваши условия. Деньги будут готовы к назначенному сроку, и даю слово, что тайна сделки будет сохранена.

– Постарайтесь не допустить никакой осечки. Это в ваших же интересах, – предупредил Шейн.

Он повесил трубку и, вернувшись на постель, закурил новую сигарету.

Затем он набрал номер отеля «Эвеглэйд» и попросил к телефону мистера Гордона из 614-го номера.

Гордон самолично взял трубку.

– Шейн, – представился детектив.

– О'кей, я слушаю, – отозвался Гордон после небольшой паузы.

– Что вы можете предложить мне сегодня за подлинное полотно Рафаэля? – поинтересовался детектив. Вместо ответа на него обрушился град неистовых проклятий. – Возьмите себя в руки, – посоветовал Шейн. Вы же взрослый человек, Гордон. Раскиньте мозгами.

Гордон не внял предложению и еще некоторое время продолжал сыпать проклятиями. Шейн подождал, пока его собеседник выдохнется, после чего заметил миролюбиво:

– Мистер Монтроз, секретарь небезызвестного вам мистера Руфуса Брайтона, является обладателем этой прелестной вещицы в настоящее время. Но он… справедливо опасается, что ситуация становится чересчур накаленной для него. Сами понимаете, пара убийств, одно за другим, и прочие огорчения заставляют его пойти на это. Одним словом, картина поступает на рынок. Хотите стать покупателем?

– Нет, черт вас побери! Я не желаю покупать эту картину.

– Однако вы уже заплатили мне два куска, – напомнил ему Шейн. – Кроме того, сами знаете… Но я не стану ворошить старое. Вы понимаете, что я имею в виду. Короче, я могу договориться о покупке картины за десять кусков.

– Десять кусков? Но это всего десятая часть…

– Это одна из причин, по которой вам не следовало бы упускать свой шанс. У Монтроза не те нервы, чтобы играть до конца. Неплохая сделка для рискового парня… вроде вас.

– Выкладывай условия, – выдохнул Гордон.

– Место встречи – резиденция Брайтонов. Я выступаю в роли посредника… Подъезжайте к главному входу в одиннадцать сорок с десятью кусками в кармане. Если желаете, можете привезти с собой и какого-нибудь эксперта по живописи. Я буду ждать вас.

– Если это ловушка, ты пожалеешь об этом, Шейн, – предупредил Гордон.

– То же произойдет и с вами, – равнодушно заметил детектив, – если вы появитесь у главного входа раньше чем за минуту до назначенного срока.

– К чему такая точность? Звучит слишком мелодраматично.

– Это ваши трудности, – объявил Шейн. – Мы играем на моих условиях или не играем совсем.

Не получив немедленного ответа, Шейн продолжал:

– Послушай, дешевка. Я звоню тебе только потому, что надеюсь заработать на этом деле, но не собираюсь упрашивать тебя… Решай сам… и поскорее.

– Согласен, – произнес Гордон.

– О'кей, итак – одиннадцать сорок, – повторил Шейн и повесил трубку.

Пробираясь к кровати, он как никогда чувствовал себя слабым и больным. Ему еще предстояло переговорить с Пейнтером, но он понимал, что не может этого сделать, если предварительно не выпьет стаканчик бренди. Подняв трубку, он попросил доставить себе в номер бутылку «Мартеля». Получив заказ, он присел на постели и отхлебнул прямо из горлышка.

Выдержанный напиток сделал свое дело. Когда Шейн снова взял телефонную трубку, он чувствовал себя почти человеком.

Голос Пейнтера поразил его. Шеф полиции явно чувствовал себя не лучше.

– Сейчас уже одиннадцатый час, Шейн, – воскликнул он, едва услышав голос детектива.

– Успокойтесь, все идет по плану, – заверил его детектив. – Но должен заметить, что вы – старый скряга, Пейнтер. Я что-то не увидел в сегодняшних газетах ваших заявлений о решении увеличить награду за поимку убийцы.

– Господи помилуй! Правительство штата и без того предложило две тысячи долларов.

– А вы со своей стороны обещали какие-то жалкие две с половиной сотни. Стыдитесь, Пейнтер! Это что, предел ваших возможностей? Такое дело стоит намного больше.

– При чем тут мои возможности, Шейн? – в голосе шефа полиции Майами-Бич прозвучали нотки оскорбленного достоинства.

– Каждому свое. Меня не волнует слава. Она ни к чему в моем бизнесе. Но наличности я наверняка смог бы найти применение.

– Говорите яснее, – утомленно произнес Пейнтер.

– О'кей. Мое предложение скромное и ясное. Удвойте награду. Обещайте, что все до цента пойдет в мой карман, а славу оставьте себе.

– Пять сотен? – недоверчиво произнес Пейнтер. – Крупная сумма для меня.

– Разве ваша репутация стоит меньшего? – настаивал Шейн. – А вы представьте, что произойдет, если я сам соберу пресс-конференцию и взорву эту бомбу у вас под носом.

– Но это шантаж, – возмутился Пейнтер.

– Называйте как хотите, приятель. Мне нужны деньги. У вас есть право принять или отвергнуть мое предложение.

На обдумывание Пейнтеру потребовалось ровно тридцать секунд.

– Ваша взяла, Шейн, – произнес он удрученно. – Считайте, что мы договорились.

– Отлично. У вас есть люди в доме Брайтонов?

– Да, один полицейский.

– Отзовите его немедленно. Посадите человек шесть – восемь вокруг поместья. Перекройте все улицы. Прикажите вашим людям затаиться и не подавать признаков жизни до одиннадцати сорока. Понятно?

Пейнтер подтвердил, что инструкция ему ясна.

– И относительно репортеров. Обзвоните все центральные газеты и пригласите их представителей в свой офис к двенадцати часам. Пообещайте им сообщение о преступлении века.

– Объясните, на что вы рассчитываете?

Шейн рассмеялся.

– Скажу вам только одно: не забудьте пригласить еще коронера и владельца похоронного бюро.

– Подождите! Вы обещали мне, что убийств больше не будет.

– Правильно. Но это будет убийство при смягчающих обстоятельствах, – усмехнулся детектив. – Вы еще получите медаль, сэкономив штату деньги на веревку. И будьте сами на месте без четверти двенадцать, но постарайтесь не слишком обозначить свое появление. Поменьше суетитесь и, ради Бога, не испортите мне спектакль, хотя бы до тех пор, пока не начнется стрельба.

– Стрельба? Послушайте, Шейн…

– Успокойтесь. Пока это только мое предположение. – Детектив повесил трубку и потянулся за бутылкой. Сделав еще один глоток коньяка, он сунул бутылку в карман и спустился в вестибюль, чувствуя себя почти человеком.

Оплатив счет, он направился в студию Пелхэма Джойса. Возбужденный художник встретил его на пороге.

– Может быть, ты мне объяснишь, Майкл, что все это значит?

– О чем ты толкуешь?

– Некий мистер Гордон только что позвонил мне, наплел с три короба о том, что ему рекомендовали меня как лучшего знатока живописи в Майами, и пригласил составить ему компанию при приобретении картины, могущей оказаться подлинным произведением Рафаэля. Но я не знаю никакого мистера Гордона.

Шейн уселся на ближайший стул и от души рассмеялся.

– Действительно, я рекомендовал ему обзавестись собственным независимым экспертом.

– Так это твои шуточки?

Шейн отрицательно покачал головой.

– Я не упоминал твоего имени. Должно быть, он навел справки… и, если честно говорить, при всем желании он бы не смог найти лучшего эксперта… по крайней мере, если говорить об этом Рафаэле.

Он откинулся назад и снова рассмеялся. На лице Пелхэма Джойса появилось слабая улыбка. Комизм положения дошел и до него.

– Итак, с картиной все ясно? – спросил Шейн после небольшой паузы.

Джойс подошел к столу, где лежал холст, бережно свернул полотно и завернул его во всё ту же коричневую бумагу.

Шейн поблагодарил приятеля и высказал надежду, что они вновь увидятся в одиннадцать сорок.

Детектив взял сверток и вышел на улицу. Спустя несколько минут он добрался до своего дома. Открыв дверь, он мрачно усмехнулся. Квартира была тщательно обыскана. Сомневаться в этом не приходилось. Неизвестные взломщики даже не пытались скрыть следы своего пребывания. Правда, надо отдать должное, замок был в полном порядке. Мистер Рэй Гордон был джентльменом и действовал вполне профессионально.

В спальне и на кухне царил не меньший беспорядок, чем в жилой комнате. Шейн открыл холодильник и, достав поддон с овощами, просунул пальцы сквозь листья салата. Жемчуг оказался на месте. Он возвратил поддон на место, вернулся в гостиную и уселся в кресло, не обращая больше внимания на беспорядок вокруг. Шейн курил сигарету за сигаретой и дегустировал коньяк в ожидании назначенного срока.

Когда стрелки часов приблизились к половине двенадцатого, он поднялся со своего места и вышел из квартиры, держа под мышкой коричневый сверток.

16

Подъезжая к резиденции Брайтонов, Шейн обратил внимание на пару пешеходов и узнал в одном из них детектива из местного полицейского управления. Тот в свою очередь окинул его равнодушным взглядом, когда автомобиль Шейна свернул в открытые ворота поместья.

Еще один филер в купальном костюме прогуливался по пляжу, четверо других лежали в тени пальмы позади гаража. Полицейская мышеловка была приведена в боевую готовность. Шейн припарковал автомобиль в привычном для себя месте и поднялся по ступенькам, держа под мышкой приманку стоимостью в миллион долларов. Пожилая горничная, встретившая его на пороге, попросила его пройти в библиотеку. Было ровно одиннадцать двадцать девять, когда Шейн пересек холл и раздвинул тяжелые портьеры.

Мистер Монтроз и мужчина, в котором детектив без труда признал Д.К. Хендерсона, поднялись ему навстречу. Они занимали два кресла, стоявших в центре комнаты. Позади них на стуле разместился Оскар, приветствовавший появление детектива свирепым оскалом прокуренных зубов.

– Доброе утро, джентльмены, – приветствовал трио Шейн.

– О, мистер Шейн, – мистер Монтроз, потирая руки и не спуская глаз с рулона, который детектив держал под мышкой, сделал шаг ему навстречу. – Вы принесли, что обещали?

– Конечно. – Детектив неловко переложил сверток в правую руку и протянул секретарю левую. – А эта обезьяна что делает здесь? – осведомился он, кивком головы указывая на мрачную физиономию шофера.

– Вы имеете в виду Оскара? Ха-ха, – мистер Монтроз вымученно рассмеялся. – Вы должны понять меня, мистер Шейн. Я не мог не испытать некоторые неудобства, имея при себе столь значительную сумму. Особенно в свете трагических событий последних дней. Я попросил Оскара выполнить роль телохранителя, пока сделка не будет завершена.

– Вы достали деньги? – осведомился Шейн.

– О да, конечно, – мистер Монтроз похлопал себя по карману пиджака. – А вы со своей стороны принесли?…

– Картину Рафаэля? – Шейн подошел к столу и положил на него принесенный с собой сверток.

– О, простите меня, – воскликнул Монтроз, когда Хендерсон в свою очередь сделал шаг к столу. – Мистер Хендерсон… мистер Шейн.

– Можете взглянуть, и закончим с нашим делом, – сказал Шейн, коротко кивнув эксперту.

Мистер Монтроз нервно облизал губы и стал рядом с Хен-дерсоном, пока тот распаковывал сверток. Секретаря трясло от возбуждения, его глаза нервно сверкали. Даже Оскар, похоже, оценил драматизм ситуации. Оторвав свое массивное тело от стула, он подошел к столу, оперся обеими руками о край и, раскрыв рот, уставился на скромное полотно, лежащее перед его глазами.

Хендерсон издал короткий немузыкальный свист и, повернувшись к Монтрозу, утвердительно кивнул головой.

– Это оно, никаких сомнений.

– Я выполнил свое обещание, – напомнил Шейн. – Дело за вами, Монтроз. Я хочу получить свои десять кусков.

– Вы абсолютно уверены? – спросил Монтроз, обращаясь к Хендерсону и разочарованно разглядывая полотно.

– Ручаюсь своей репутацией эксперта, – значительно подтвердил тот.

– Но это, – сказал Монтроз, наклоняясь над столом и обращая дрожащий палец в сторону подписи в правом нижнем углу картины, – мало похоже на подпись Рафаэля.

– Естественно, нет, – Хендерсон покровительственно улыбнулся. – В противном случае эта картина никогда бы не покинула Европу, не говоря уже о том, что вам пришлось бы выложить целое состояние, чтобы провезти ее через таможню. Робертсон на моих глазах поставил свой росчерк поверх аутентичной подписи Рафаэля. Ее будет не сложно убрать, если удалить верхний слой краски.

– Ради Бога, – вмешался в разговор Шейн. – Вы что, хотите пойти на попятную, Монтроз? В таком случае я… – он сделал жест, как будто собирался забрать картину.

– О нет, ни в коем случае! – вскричал тот, хватая детектива за руку.

– О'кей. В таком случае – деньги на бочку, – рявкнул Шейн.

Мистер Монтроз вздохнул и, опустив руку во внутренний карман пиджака, извлек оттуда длинный незапечатанный конверт. Дрожащими руками он достал из него толстую пачку банкнот и издалека показал ее Шейну.

– Я принимаю на себя огромную ответственность, – пробормотал он. – Естественно, я должен принять все мыслимые меры предосторожности.

– Что же вам надо, помимо слова мистера Хендерсона?

Монтроз все еще продолжал судорожно цепляться за конверт с деньгами. Оскар отступил на два шага назад. Его маленькие глаза были сфокусированы на здоровой руке детектива.

– Я бы предпочел, – произнес Монтроз извиняющимся тоном, – чтобы подпись Робертсона была удалена в моем присутствии.

– Ради Бога, – согласился Шейн, протягивая руку и вырывая конверт из скрюченных пальцев секретаря. Оскар насторожился, но никто не обратил на него внимания.

– Дело за вами, – сказал Шейн, обращаясь к Хендерсону. – Удалите верхний слой краски и покажите ему подпись Рафаэля. Я не собираюсь сбежать с деньгами. Но все-таки предпочел бы держать их в своих руках.

Хендерсон перевел вопросительный взгляд на секретаря.

– Как полномочный представитель мистера Брайтона, вы готовы принять на себя всю ответственностью?

– Да, безусловно, я готов, – отвечал Монтроз, продолжая дрожать всем телом.

– Очень хорошо, – снисходительно произнес Д. К. Хендерсон. Он достал из кармана перочинный нож и открыл лезвие. – Сейчас, джентльмены, вы станете свидетелями одного из тех событий, которые лишь немногие из нынешнего поколения людей имели честь увидеть. – Он склонился над полотном и начал осторожно соскабливать слой краски вокруг подписи Робертсона.

Медленно из-под лезвия ножа начали проступать фрагменты другого, более древнего слоя живописи. Тяжело дыша, мистер Монтроз следил за работой Хендерсона. Когда появилась подпись Рафаэля, Шейн отступил назад и положил конверт себе в карман.

– Надо думать, теперь вы вполне удовлетворены, Монтроз? – спросил он.

– Мистер Гордон и два других джентльмена желают видеть вас, сэр, – произнесла горничная, просовывая голову в дверь.

Пока Монтроз раздумывал, беспокойно поворачивая голову из стороны в сторону, детектив решил использовать свой шанс.

– Мой клиент! – воскликнул он. – Он немного запоздал, и, очевидно, привел с собой собственного эксперта, чтобы ни у кого не осталось мнений, что мы имеем дело с подлинником. Приведите его сюда, – приказал, обращаясь к горничной, детектив.

Шейн двинулся в сторону двери и приветливо улыбнулся Гордону, когда его квадратная голова показалась из-за портьеры. Вслед за своим хозяином появился Дик, предварительно окинув детектива подозрительным взглядом. Последним вошел Пелхэм Джойс, облаченный ради такого случай во фрак, приобретенный, по-видимому, еще в далекие годы его молодости.

– Мистер Монтроз и мистер Хендерсон… Д. К. Хендерсон! Мой клиент – мистер Гордон, – представил детектив присутствующих.

Гордон продефилировал к столу и с сомнением взглянул на лежащее перед ним полотно.

– А это, – продолжал Шейн, беря художника под руку, – хорошо известный живописец и критик… мистер Пелхэм Джойс.

Джойс сдержанно кивнул. Хендерсон радушно протянул ему руку и приветливо улыбнулся.

– Пелхэм Джойс? Неужели это вы, сэр? Я счастлив, что имею возможность познакомиться со столь выдающимся живописцем.

– Вы делаете мне честь, – отвечал тот в тон эксперту. – Что означают все эти переговоры о находке подлинного полотна Рафаэля?

– Взгляните сами, сэр, – отвечал Хендерсон, отступая в сторону и давая Джойсу возможность подойти к картине. Дик благоразумно остался в стороне, предварительно обменявшись неприязненным взглядом с Оскаром.

Джойс наклонился над столом и внимательно осмотрел картину. Глядя на него, трудно было представить, что всего лишь пару часов назад он держал ее в своих руках. Его губы вздрогнули и он благоговейно произнес только одно слово:

– Рафаэль!

– Мне удалось провезти это полотно в страну, имитировав подпись Робертсона над рукой Мастера, – гордо пояснил Хендерсон. – Я только что собственными руками удалил эту мазню.

Голос Джойса дрожал от волнения, когда, повернувшись к Гордону, он произнес:

– Ручаюсь, что это подлинник Рафаэля.

– Вы гарантируете мне это, мистер Джойс? – спросил Гордон недоверчиво.

– Нет и тени сомнения, – вполне искренне заверил его художник.

– Очень хорошо, – губы Гордона скривились, когда он повернулся к детективу. – Хотя мне и противно иметь с вами дело, Шейн…

Детектив остановил его движением руки и многозначительно кивнул в сторону двери. Секунду поколебавшись, Гордон вышел за детективом в холл. Капельки пота выступили на лбу Шейна, когда он выразительно протянул руку. Это был критический момент. Если бы ему удалось незаметно получить деньги…

Трудностей, однако, не возникло. Решив, что детектив намерен извлечь из сделки небольшой личный доход и не собираясь осложнять ее из-за подобных мелочей, Гордон, не раздумывая, отсчитал десять тысячедолларовых банкнот и вложил их в протянутую руку детектива.

Шейн засунул купюры в карман и, вернувшись в библиотеку, из-за плеча Джойса взглянул на картину. Не смущаясь присутствием двух экспертов, он презрительно пробормотал:

– Ясное дело, я ничего не смыслю в живописи, но если бы покупателем был я, то не преминул бы спросить, как можно доказать, что это подпись самого Рафаэля. Если Хендерсон смог изобразить подпись Робертсона поверх оригинала, что могло помешать кому-нибудь другому намалевать и подпись Рафаэля?

Хендерсон раздулся, как индюк, и начал пространный рассказ о том, как ему удалось отыскать шедевр Рафаэля в заброшенном французском замке. По его словам, не могло быть и тени сомнения в том, что…

Пелхэм Джойс нахмурился и, склонившись над холстом, вновь внимательно осмотрел его.

– Хендерсон, – неожиданно воскликнул он, – а я вполне допускаю, что это действительно может оказаться весьма удачная имитация подлинной подписи Рафаэля. Помилуй меня, Господь! Вы позволили вашему воображению увлечь себя. Готов признать, что я был введен в заблуждение при первом поверхностном осмотре. Но, мой дорогой друг, – продолжал он покровительственным тоном, – вы, без сомнения, достаточно хорошо знакомы с подписью гения, чтобы не заметить, что ее воспроизведение на картине несколько отличается от оригинала.

Он указал на ряд малозаметных различий, пока Хендерсон давился от кашля, брызгал слюной и протирал глаза, а Монтроз, ухватившись за его руку, тихо скулил:

– В чем дело, Хендерсон? Да скажите, наконец, хотя бы что-нибудь!

Гордон подошел к Пелхэму Джойсу и, положив руку ему на плечо, резко развернул художника к себе.

– Поймал этих мошенников за руку, что ли?

Не теряя достоинства, Пелхэм Джойс вырвался из его рук.

– Достаточно скоропалительных выводов, джентльмены. Я не сомневаюсь, что все здесь присутствующие заинтересованы в торжестве истины. Предлагаю отойти всем в сторону и дать возможность мистеру Хендерсону продолжать свою работу.

На Хендерсона жалко было смотреть.

– Но этого не может быть. Говорю вам, что это невозможно, – простонал он.

Гордон бросил подозрительный взгляд на Монтроза.

– Я-то уж точно останусь здесь, пока не докопаюсь до правды, – предупредил он.

– Я – тем более, – сказал Монтроз с равной долей сарказма. – Я заинтересован знать правду, прежде чем вы покинете этот дом.

Каждый из них, считая другого продавцом картины, с недоверием поглядывал на своего оппонента.

Мистер Монтроз облизал губы и сделал знак Оскару. Гордон со своей стороны переместился поближе к Дику, пока Хендерсон дрожащими руками пытался открыть свой нож.

Шейн предусмотрительно держался в стороне от враждующих группировок, насмешливо наблюдая за ними. Придерживая левой рукой полу пиджака Пелхэма Джойса, он мысленно прикидывал расстояние, отделявшее их от холла.

В наступившей тишине было отчетливо слышно прерывистое дыхание Хендерсона, склонившегося над картиной.

Когда последние фрагменты краски были удалены, глазам присутствующих предстала уже знакомая им подпись – Р. М. Робертсон.

Хендерсон не верил своим глазам. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы встретить обвиняющие взгляды, направленные на него со всех сторон.

– Клянусь небом!… Джентльмены… – его голос внезапно сел. Он сделал шаг назад, подальше от наступавших на него плечом к плечу Гордона и Монтроза. – Я сам был введен в заблуждение, джентльмены, – прошептал он. – Это всего лишь… всего лишь первоклассная имитация…

Визгливым голосом мистер Монтроз высказал свое мнение о мистере Гордоне и, рванув на себя ящик стола, попытался вытащить пистолет. Гордон не пожелал оставаться в долгу. «Люгер» и пистолет 45-го калибра синхронно появились на свет.

Вытянув вперед длинную ногу, детектив сбил с ног Хендерсона, а левой рукой швырнул Пелхэма Джойса в сторону двери. За их спиной почти одновременно кровожадно рявкнули «люгер» Дика и 45-й калибр Оскара.