Текст книги "Неподвластный богам"

Автор книги: Брайан Толуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Глава VII

«Завоевание Аквилонии»

Великая Душа возвращался от Стража Земли во второй раз. Это был не сон – истинный властелин мира действительно существовал, коротая эры и эпохи в гигантской пирамиде посреди безжизненного океана. Он был лишен каких бы то ни было амбиций, этот вечный Дух Земли, и страсть к власти, славе и богатству также была неведома. Он просто нес свою миссию, возложенную на него когда-то, в безмерно далекие, доисторические времена, великим Космическим Разумом, и миллионы лет протекали сквозь маленький искрящийся мозг, словно песчинки, гонимые знойным ветром бескрайней стигийской пустыни…

Страж Земли не обманул Тезиаса – и во второй раз Великая Душа получил новую порцию Знания. Разум Тезиаса раскалывался от обилия неведомой доселе информации, а она, словно непокорная река, затопляла тайные сферы человеческого мозга, вытесняя собой то, что было заложено в них природой. Тезиасу нужно было время, чтобы самому отфильтровать нужные и ненужные знания. И хотя интересно было все, – да за мельчайшую крупицу этого Знания любой чародей или ученый Хайборийского мира отвалил бы ему не один мешок золота! – Тезиас вынужден был изгонять из своего разума сокровенные тайны мироздания, описания всеобщих законов движения материи и энергии, истории могущественных цивилизаций. Сейчас для Тезиаса более важны были знания, так сказать, практические – те, что помогут ему стать владыкой мира людей. О, этих знаний также было в избытке!

Главное, что вынес Тезиас из своего второго визита к Стражу Земли, – это способность к телекинезу. То было не просто умение передвигать предметы на расстоянии, не касаясь их. Нет, Тезиас отныне мог сокрушать скалы, испепелять дворцы, создавать реки – и делать все это, не призывая жутких детей бездны, демонов земли, – одной лишь силой своей Мысли.

Возвращаясь от Стража, Тезиас опробовал новые возможности на одном из безлюдных островов Восточного океана. Вздрогнув, островок исчез под водой, словно жаба, испугавшаяся аиста. Да! Он, Тезиас, сделал это! Силы природы медленно, но верно покорялись ему. Он уже умел больше, чем бог, – и разве не по праву требует он от глупых людишек, чтобы они почитали его, как бога, как более сильного, чем их старые боги?! Страж был прав – он, Тезиас, всего добьется только сам, и в гордом одиночестве воссядет на земной престол! Он уже не сомневался, что сможет победить заклятие и вытащить свое тело из каменной могилы. Но это будет потом; сейчас же для завоевания мира ему до статочно воображаемого тела.

Великая Душа гордо несся сквозь пространство, и редкие птицы в ужасе отшатывались от парящего фантома…

– Воистину, век живи – век учись! – сокрушенно философствовал Пелиас, наблюдая за военными приготовлениями Конана. – Старик из стариков, я десятилетиями познавал сокровенные тайны магической науки! Сотни чародеев признавали меня своим патриархом. Я прочел тысячи ученых книг и в иные мгновения мнил себя мудрее богов… И что же? За какие-то секунды я узнаю, что где-то – черт знает где! – стоит некая пирамида, а в ней с основания мира живет некто, сумевший внушить животный страх самому Сету – существу бесстрашному, так сказать, по определению! Двадцать раз исколесил я мрачную Стигию; бывал и в Птейоне Проклятом… Но, клянусь алебастровыми бедрами Иштар, ни о каком-таком Хъяхъе я слыхом не слыхивал!…

– Кончай ныть, чародей! – заявил Конан. – Мне и самому не по душе это путешествие. Я отдал бы все золото моего королевства, чтобы только никогда больше не видеть стигийских ублюдков, лижущих чешую этому омерзительному змею, которого они почитают богом! Но, клянусь Кромом, ради спасения своей чести и державы я сделаю все!

– Сердце Аримана! – благоговейно произнес Просперо, внося на атласной подушечке фантастических размеров драгоценный камень, ослепительно сияющий алым и золотым пламенем.

– Да, Сердце… – задумчиво проговорил Пелиас. – Бели что-то и способно защитить Аквилонию, так это оно. Не знаю, откуда черпает силы Тот-Кто-Живет-в-Пирамиде, но Сердце Аримана явилось на Землю прямо из Космоса, погромная мощь заключена в нем.

Конан кивнул. Если бы не Сердце, сейчас на месте королевств Запада простирался бы зловещий Ахерон, возрожденный магическим гением Ксальтотуна, а сам Конан наверняка давно бы ухе присоединился к Крому… По плану Пелиаса, одобренному королем Аквилонии, Сердце Аримана, повинуясь искусству волшебника, должно было поразить фантом Тезиаса, пока не будет привезено из Стигии средство, способное покончить с карликом раз и навсегда.

Королева Зенобия с преданностью смотрела на мужа. И хотя во всей истории с Тезиасом Конану ни разу не помог верный меч – символ его воинской силы, – королева, как всегда, восхищалась его мужеством и оптимизмом. Даже зная о страшной угрозе, час воплощения которой неумолимо приближался, она ни на секунду не утратила веры в своего Конана, в его окончательную победу. Главное – они были вместе, и никакое злое волшебство более не разлучит их…

Фантом появился неожиданно. Конан заметил его чисто случайно, ощутив холодное дыхание за своею спиной.

– Так, значит, Сердце Аримана?! Я должен был догадаться… – насмешливо произнес Тезиас. – Итак, ты отказываешься повиноваться мне! Смотри же…

Не отвечая ни слова, Конан стремительным движением схватил волшебный камень и направил луч Сердца на Тезиаса. Но прежде, чем Пелиас открыл рот, чтобы произнести заклинание, фантом исчез.

– Ишь как драпанул! – расхохотался король. – А еще бог!

– Боюсь, мы упустили его, – мрачно заявил волшебник.

Вскоре с улицы донесся неясный шум. Звук возрастал, приближаясь. Нехорошее предчувствие овладело Конаном и его друзьями.

– Пойду узнаю, что это такое, – сказала Зенобия. Ее стройная фигурка скрылась в дверях опочивальни.

Через минуту в покои вбежал Просперо. На бравом солдате не было лица.

– Господин! Ты не поверишь – я и сам не верю.

– Что еще? – вскричал Конан.

– К твоему дворцу движутся бесчисленные толпы тарантийцев. Дикий гнев внезапно обуял их; они крушат все на своем пути. Все как один люди кричат, что ты, Конан… – верный Просперо замялся.

– Ну, говори!

– …Что ты продал душу дьяволу и что вместо тебя страной правит злой колдун по имени Пелиас!

Со стоном изумления волшебник опустился на пол.

– И еще они говорят, – краска залила лицо храброго Просперо, – что ты отменил культ Митры и объявил богом Аквилонии этого колдуна. Что ты приносишь ему в жертву по сто девственниц за ночь, а сам питаешься кровью собственноручно задушенных тобою же младенцев… Что ты…

– Ну все, довольно, я понял! – рассвирепел Конан. – Прикажи солдатам гнать прочь этих сумасшедших!

Просперо сжался под гневным взглядом короля:

– Аквилонские солдаты кричат то же самое.

– Что, мои солдаты? – Конан, казалось, вот-вот разрушит стены своим ревом.

– Да, и они. Верные воины едва сдерживают толпу, но им долго не продержаться: люди продолжают прибывать тысячами.

В окно полетели камни. До Конана донеслись яростные вопли:

– Выходи, киммерийский змей! Мы скормим тебя собакам! Долой ублюдка, пожирающего наших детей! Смерть Конану-узурпатору!

У короля даже не было времени на выражение захлестнувших его чувств: в опочивальню ворвался Паллантид, начальник Черных Драконов – королевской гвардии.

– Король! Прибывают гонцы из близлежащих деревень. Они сообщают: все жители в панике бегут из своих домов и направляются сюда! Прошел слух, будто злой колдун Пелиас, захвативший власть над Аквилонией, с минуты на минуту сотрет с лица земли их жилища!

Пелиас охнул и пробормотал что-то на неизвестном Конану языке. Дворец дрожал, сотрясаемый ударами стенобитных машин. Ломают ворота, машинально отметил Конан.

– Митра покарает всякого, кто не оторвет кусок плоти от смердящего тела киммерийской собаки! – зычный голос приближался. – Смерть узурпатору!

В дверях показался Публио, верный канцлер короля. В глазах всегда спокойного и рассудительного канцлера застыло безумие, а полное лицо искажала отвратительная гримаса. Увидев Конана, Публио что есть силы завопил:

– Эй, воины, сюда, я нашел его! И колдун с ним! Тотчас за его спиной возникла дюжина вооруженных рыцарей; глаза их светились ненавистью.

– Вот он! – вскричал Публио, указывая на короля. – Благословение Митры и мешок золота тому, кто первым убьет варвара!

Оттолкнув канцлера, рыцари с ревом ворвались в опочивальню. Не раздумывая, Конан схватил Сердце Аримана и заорал:

– Пелиас, Просперо, Паллантид! Живо за мной!

Нажав на известный одному ему рычаг, Конан распахнул скрытую в стене дверь. Четверо преследуемых успели скрыться в тайном коридоре прямо перед носом у озверевших рыцарей.

– Что стоите, собаки? – услышали они дрожащий от ярости голос Публио. – Найдите и убейте узурпатора! Колдуна хватайте живьем – мы спустим с него кожу!

Конан и его друзья, не оглядываясь, бежали по тайному ходу.

– Гипноз, жуткий, безмерно чудовищный гипноз… – задыхаясь от внезапных переживаний и стремительного бега, бормотал старый волшебник.

Внезапно они услышали пронзительный женский крик. У Конана защемило сердце. Он остановился и рванул на себя одну из дверей тайного коридора; древний ход имел связь почти со всеми помещениями дворца.

Ворвавшись в комнату, они застали удивительную картину. Королева Зенобия держала кувшин, в котором раньше была вода. Теперь эта вода с шипением стекала с призрачного тела Тезиаса. Судя по всему, фантом испытывал нестерпимую боль.

– Он боится воды, Конан! – радостно воскликнула Зенобия.

– Глупая девчонка! – зашипел Тезиас. – Я ничего не боюсь, а вот ты навеки останешься водой!

Огромные черные глаза фантома сверкнули молнией. В тот же миг ноги Зенобии потекли, и тело королевы, превращаясь в воду, стало медленно стекать в кувшин.

Бледный Пелиас выкрикнул заклинание, и фантом, изменившись в лице, растворился в воздухе. Конан бросился к своей королеве.

– Любимая, я спасу тебя! – в отчаянии шептал он, стараясь удержать в своих руках части тела Зенобии, еще не успевшие стать водой.

В комнату ворвались вооруженные рыцари Публио.

– Беги, дорогой! Я верю в тебя… – успела прошептать Зенобия, прежде чем ее голова, также как и тело, превратилась в воду и вылилась в жестяной кувшин.

Горестный, пронзительный рев смертельно раненного зверя заставил рыцарей остановиться. Обезумевший от горя, Конан обнажил меч и пошел на рыцарей. Просперо и Паллантиду встали рядом с королем.

– Ну, кто первый, шакалы? – хрипло спросил киммериец.

– Ты не можешь драться с ними – они же заколдованы! – воскликнул Пелиас. – Твои подданные не ведают, что творят!

Волшебник метнул в рыцарей какой-то шарик, и те замерли, словно каменные.

– Это ненадолго остановят их, – заметил чародей. – А теперь – бежим!

– Клянусь Кромом, я вернусь за твоей душонкой, падаль! – воскликнул Конан и, подхватив кувшин с Зенобией, скрылся в тайном коридоре. Его спутники последовали за ним.

Тезиас чувствовал себя ужасно: все части его воображаемого тела ныли, словно тело было настоящим и с него сдирали кожу. Голова нещадно болела, и разум, казалось, выплескивается наружу. Даже порции космической энергии, которой он подкрепился, не принесли желаемого облегчения.

Воистину завоевание Аквилонии оказалось тяжким трудом! Его мыслительной души едва хватило, чтобы устроить всенародное умопомешательство. Однако спектакль получился славный! То, что его враги остались живы, ничуть не огорчало Тезиаса. Так было даже интереснее! Тезиас представил себе искаженное гневом лицо короля-гиганта, вынужденного, подобно мыши, спасаться тайными ходами, и расхохотался. Он, Тезиас, придумал для киммерийца нечто худшее, чем смерть, – всенародное унижение и позорное бегство. Участие в этом бегстве старого учителя еще более воодушевило Тезиаса.

Итак, он победил. Поверженные, враги спасаются бегством. Правда, Конан обещал вернуться, и Тезиас знал: варвар всегда держит слово. Ну что ж, пускай приходит – завтра Великая Душа станет еще сильное!…

– Второй раз уже твой бог дает мне приют в час испытаний, благородный Хадрат!

Покинув королевский дворец, Конан и его товарищи скрылись в тайном храме Асуры – мудрой древней богини, поклонники которой, однако, не пользовались уважением мигрантов. Конан стал первым монархом Аквилонии, защитившим сторонников культа Асуры от преследований. Те ответили королю взаимностью: когда Конан вынужден был скрываться от немедийцев, захвативших его столицу, и их ставленника Валерия, поклонники Асуры не только укрыли его от врагов, но и немало сделали, чтобы помочь ему найти «сердце своего королевства» – волшебное Сердце Аримана.

Да, в истории с Ксальтотуном Хадрат, этот задумчивый жрец в неизменном черном плаще, сыграл далеко не последнюю роль. Именно он, когда уже пифонский маг готов был обрушить на армию Конана мощь своих злых чар, с помощью Сердца Аримана превратил Ксальтотуна в высохшую мумию, и колесница, запряженная тройкой волшебных коней, унесла великого мага в древний Ахерон. И вот злая судьба вновь свела свергнутого короля и жреца забытого бога.

Конан, Пел нас, Просперо и Паллантид провели в обществе Хадрата весь день; высовываться наружу было опасно. Жрец Асуры был посвящен во все подробности борьбы с Тезиасом – борьбы, в которой Конан и его друзья потерпели поражение. Однако Хадрат, как и Конан, не склонен был сдаваться.

– Не стану скрывать от тебя, господин: будущее Аквилонии и всего мира под большой угрозой! – сказал Хадрат. – И если Ксальтотун покушался на жизнь твоих подданных, то наш новый враг выпивает из людей душу и разум, а это куда хуже! И все же я верю в нашу победу: тогда, три года назад, у нас не было Сердца Аримана!

– А сейчас есть, ну и что с того? – хмуро отозвался Пелиас. Он никак не мог пережить свое фиаско в борьбе против собственного же ученика. Кроме того, старый маг, как и любой чернокнижник, не выносил асурских жрецов, и выслушивать мнение Хадрата было ему неприятно.

– Да, негодяй дьявольски быстр, – заметил Просперо. – Мы и очнуться не успели, как он заколдовал твоих подданных, господин. И даже Публио – кто бы мог подумать!

– Нельзя забывать, – добавил Паллантид, – что Тезиас мнит себя новым богом и намерен покорить весь мир. Мне трудно верится, что человечество, с помощью богов, не справится с одним-единственным призраком!

– Боги отвернулись от нас, – мрачно молвил Пелиас. – Даже они ничего не могут противопоставить могуществу Того-Кто-Сидит-в-Пирамиде…

В зал вошел человек в одеждах поклонника Асуры.

– Говори! – приказал Хадрат.

– Ночь опустилась на улицы Тарантии, – сказал Дошедший, – и жители города вернулись в свои дома, объявлено, что Митра предал своих поклонников, свя-1авшись с силами Тьмы, и потому был повержен. Теперь в Аквилонии новый бог, и зовут его Великая Душа.

– А что слышно о короле? – спросил Конан.

– Новый бог обещал за твою голову столько золота, сколько весишь ты сам, господин! Целые орды тарантийцев рыщут повсюду, желая первыми доставить тебя Великой Душе. Богатая награда назначена и за голову колдуна по имени Пелиас. Прости, господин, но мне не встретился ни один человек, кто сохранил бы тебе верность… – опустив глаза, сказал асуриец.

– Прекрасно! – процедил Конан. – Значит, повсюду одни враги! Как легко мой народ предал меня!

– Не горячись, повелитель, – сказал Хадрат. – Помни: люди Аквилонии – всего лишь жертвы чудовищного гипноза,

– Кто правит теперь в Тарантии? – спросил Конан. – Не сам же бог воссел на мой трон?!

– Нет, господин. Нового бога пока мало кто видел. От его имени правит Троцеро, граф…

– Что?! Кром и Митра! – не веря своим ушам, воскликнул Конан. – Троцеро – мой самый верный друг!

– Прости, господин… – Низко поклонившись низвергнутому королю, поклонник Асуры покинул собравшихся.

Воцарилось тягостное молчание. Наконец зловещую тишину разрезал могучий голос Конана:

– Ксальтотун украл у меня королевство – я вернул его. Ях Чиенг похитил мою Зенобию – и я освободил ее. Тезиас отнял у меня все – друзей, власть, уважение народа, мою любимую супругу! Мои подданные сошли с ума, моя королева плещется в этом кувшине, сам я предан теми, кому верил. Но, клянусь Кромом, – Конан возвысил голос; соленые слезы стекали по его испещренному шрамами лицу, – я покараю злодея, верну себе супругу, царство, любовь аквилонцев – хотя бы для этого пришлось сразиться со всеми демонами ада сразу. И пусть проклянут меня боги, если я проживу хотя бы один миг, не веря в нашу победу!

Пелиас, Просперо, Паллантид, Хадрат поддержали его. Верные друзья также поклялись отдать жизнь за освобождение Аквилонии и всех стран Хайборийского мира от власти Великой Души.

Помолившись своим богам, люди обсудили план действий. Действовать же следовало незамедлительно; даже здесь, в тайном храме Асуры, оставаться долго было небезопасно.

– Я отправлюсь в Стигию, разыщу Хьяхъю, кем бы ни был, и вытрясу из него, как справиться с Тезиасом. Зенобию возьму с собой, – твердо произнес

Конан.

– Мы поедем с тобой! – в один голос заявили друзья.

– Я привык путешествовать один! – отрезал киммериец.

– Послушай, Конан! – в волнении молвил Пелиас.– В том, что случилось, больше всего моей вины. Не забывай: именно я воспитал злодея, именно я, старый дурак, не углядел, какой змей растет под моим крылом. Не лишай же меня возможности исправить главную ошибку всей моей жизни! И еще. Да, против мощи Тезиаса мои чары оказались бессильны, но, Конан, ты не можешь предугадать, что ждет тебя в опасном путешествии, а я все же волшебник и, кто знает, вдруг и окажусь полезным тебе! Кроме того, мне некуда идти: за мою голову обещана щедрая награда, и скоро проходимцы разных стран будут рыскать повсюду в поисках старого Пелиаса! Наконец, Конан, кто, как не я, может быстро доставить тебя в Стигию, обратившись за помощью к своим крылатым друзьям?! Знаю, путешествие на верном коне более привычно для тебя, и опасности в пути не страшат столь отважного героя, но, согласись, время работает против нас, и каждая потерянная нами секунда укрепляет силу Тезиаса!

– Ты прав, Пелиас! – прочувственная речь мага тронула сердце варвара, острый же ум его воспринял все доводы чародея. – Не любитель я путешествовать в обществе волшебников, но так и быть, ты меня убедил!

– Послушай и меня, господин! – вдохновенно произнес Хадрат. – И мне ведомо, что больше, чем в помощь богов, веришь ты в собственные силы и мощь доброго оружия в твоих крепких руках! Ты уже раз отказывался разделить свою дорогу с поклонниками нашего бога. Но пойми, сейчас другой случай, и я уверен: тебе пригодится мудрость Асуры, хранимая нами века! Ты знаешь, господин, и другое: никто лучше меня не умеет обращаться с Сердцем Аримана. Сердце же мы должны взять с собой; если оно попадет в лапы Тезиаса, карлик станет воистину непобедим! Позволь же и мне сопровождать тебя в опасном твоем путешествии!

– Ладно, Хадрат, и ты меня убедил! – согласился Конан.

Обращаясь к Просперо и Паллантиду, король сказал:

– Итак, мои верные товарищи, вы остаетесь здесь, в Тарантии. Будьте начеку, враг силен, дьявольски хитер и потому очень опасен! Границы его возможностей нам неведомы. Никаких инструкций не оставляю: вы сами знаете, что предпринять. Когда нужно будет, я сообщу о себе. Если же мне и моим друзьям, – он кивнул на Пелиаса и Хадрата, – суждено умереть, не дойдя до цели, все равно продолжайте борьбу! Не верю я, что гордая Аквилония долго будет терпеть иго призрачного бога! Прощайте!

– Мы не подведем тебя, Конан! – неловко смахивая слезы, заверили короля Просперо и Паллантид.

…И никто не заметил, как три большие птицы, похожие на орлов, но со странными горбами на спине, взмыли в ночное небо Тарантии и взяли курс на юго-восток.

Глава VIII

Сообщив Конану, что ради покорения Немедии пришлось пожертвовать одним лишь ее королем, Тезиас слукавил. Театральное действо с распылением Тараска над площадью перед королевским дворцом было сплошным надувательством. Тараск был жив и сейчас, парализованный, лежал в своей опочивальне. Работали только его голова, глаза, уши, рот и – пока еще – разум.

В воздухе над лежащим пластом Тараском висел фантом.

– Дурак ты, бывший король, как есть дурак! – ехидно щебетал Тезиас. – Зачем ты запер меня в подземелье? Глупо было надеяться, что камни земные удержат мою Великую Душу!

– Будь ты проклят, гнусный карлик! – стараясь не смотреть на фантома, молвил Тараск. Его тошнило от безмерного унижения и сознания своего полного бессилия. Но Тезиас не обращал внимания на проклятия.

– Напрасно ты презираешь меня, Тараск! Разве я не самый гуманный завоеватель всех времен и народов?! Знаешь, как я покорил Аквилонию? Местные жители сами выгнали Конана и, плача от внезапно свалившегося на них счастья, провозгласили меня своим богом! Спасаясь от народного гнева, бывший король с позором бежал.

– Он вернется и открутит твою подлую башку, пес! – убежденно заявил Тараск.

– Ой, какие мы стали злые! – сокрушенно протянул фантом. – Не ты ли взял меня в слуги, чтобы я помог тебе сокрушить киммерийца? И вот теперь я сделал это – без твоей помощи, как видишь, – а ты, неблагодарная душа, желаешь ему победы!

– Лучше он, чем ты, фальшивый божок! Митра покарал меня за мою глупость!

– Митра? Где твой Митра? Опомнись, Тараск, наступила новая эра, эра Великой Души. Избавляясь от старых богов, мир стремительно катится к моим ногам! Завтра я завоюю Офир и Коф. Древние королевства будут управляться от моего имени. А ведь и ты, глупый король, мог стать моим наместником в Немедии, вознося хвалу новому богу!

– Убей меня, собака! Не могу я больше слушать твои бесстыдные речи! Верю, недолго тебе помыкать гордыми народами!

– Убить? – Тезиас расхохотался. – И тебя не страшит смерть, которую я тебе могу дать? Помнишь? У меня ведь особая смерть! Где ты желаешь провести остаток дней – в пауке? В попугае? В твари подземной? Или посадить твой ограниченный разум в тело демона?

Вот будет умора! Ты будешь ползать по аду и терзать плоть своих бывших подданных – это так романтично! Стиснув зубы, слушал Тараск излияния фантома. Ему ухе было все равно, где, когда и как он умрет. Жгучая ненависть к Тезиасу поглотила всю его душу. Желая хоть как-то досадить карлику, Тараск сказал:

– Эй, тварь бестелесная! Ведомо ли тебе, как Конан и Пелиас овладели твоей Книгой Судеб? Это я украл ее, покаты забавлялся в своей конуре…

Фантом помрачнел, но затем снова рассмеялся высоким, пронзительным смехом.

– Поздно ты опомнился, король глупцов! Книга Судеб более не нужна мне, а твои новые друзья ни за что не раскроют ее! Но я ценю твою откровенность. В благодарность за нее ты узнаешь, что я с тобой сделаю. Пройдет немного времени, и моим подданным понадобится чудо. Я свершу его, воскресив тебя из серого праха. Но не радуйся раньше времени: это будешь, скажем так, не совсем ты. Твоим будет только тело… и еще кое-что! Нужно ли говорить, сколь преданно ты будешь служить мне после своего воскрешения?!

Не в силах больше сдерживаться, Тараск смачно плюнул в ухмыляющуюся физиономию фантома.

Добрые скричи, не зная усталости, несли Конана, Пелиаса и Хадрата в мрачную Стигию. Они летели над горами и степями, лесами и реками, городами и пустынями. Горько было сознавать, что пройдет еще день-другой, максимум неделя, и эти по-своему прекрасные страны пополнят список провинций империи призрачного бога…

Вот показался Стикс; его черные воды по слухам таили в себе не только тварей земных, но и создания более ужасные, чем те, что обитают на суше. Где-то под водами черной реки, если верить Сету, жил и некий Хьяхъя; к нему-то и держали путь отважные путешественники.

Стигия встретила Конана и его друзей знойным палящим солнцем. Слабый ветерок от могучей реки не мог принести прохладу в это сумрачное царство Сета.

Зловещими скалами чернели на горизонте руины Птейона Проклятого. Близ разрушенных тысячи лет тому назад городских стен виднелся шатер. Вокруг шатра стояли и исступленно размахивали руками наголо обритые люди в одинаковых белых хитонах. Завидев стигийских жрецов, Конан смачно выругался. Необходимость сотрудничества с ними казалась королю пыткой. За свою бурную, полную приключений жизнь ему пришлось встречаться с представителями разных народов – от изнеженных вендийцев до диких пиктов и чернокожих людоедов из Дарфара. Но если бы его спросили, какое племя неприятно ему более всего, он не раздумывая ответил бы: стигийцы. Среди же стигийцев жрецы Сета были созданиями наиболее отвратительными. Судьба постоянно сталкивала его со служителями культа Великого Змея, и всякий раз они были его злейшими врагами. Конан знал: если рядом жрец Сета, там всегда будет кровь – его, Конана, или самого жреца. Хвала Крому, крови жрецов лилось во сто крат больше, чем крови киммерийца…

Чудесные птицы, сделав круг над шатром, мягко опустили своих седоков на песок. Группа жрецов приблизилась к путешественникам. В предводителе, крупном стигийце с ястребиными чертами лица, Конан узнал самого Тот-Амона, верховного жреца Сета, называемого Величайшим. Тот-Амон вот уже более двух десятков лет был заклятым врагом Конана, и неудивительно, что рука киммерийца легла на меч, готовая мгновенно выхватить его из ножен. Быстрый предостерегающий взгляд Пелиаса заставил Конана взять себя в руки: ничто не должно было нарушить ход их миссии. Для Хадрата же, как и для большинства людей Запада, Тот-Амон был страшной легендой – его именем асурийцы нередко пугали отступников – так же, как и мигранты – именем Асуры. Но для тех и других Тот-Амон слыл воплощением Зла. Для асурийцев, впрочем, в большей степени, ведь жуткие обряды, свершаемые стигийскими Мастерами Черного Круга, людская молва часто переносила в храмы Асуры. И вот теперь этот страшный человек стоял перед ними.

– Воля Сета – закон для его слуг! – проскрежетал Тот-Амон, приветствуя Конана и его товарищей; глаза же его пылали ненавистью – черный маг с большей охотой всадил бы в киммерийца острый, как жало Сета, стигийский кинжал. – Не чаял я, варвар, видеть тебя и твоих друзей среди слуг нашего бога, но воля Сета – закон для его рабов! – важно повторил колдун.

Конан хотел ответить негодяю, что в слуги омерзительного бога не нанимался, а прибыл сюда по собственной нужде, и что не ему, стигийской собаке, повелевать монархом могущественного царства Запада, но хитрый Пелиас опередил его.

– Приветствую тебя, мудрый Тот-Амон! Узнаешь ли ты меня?

– Ты Пелиас, чернокнижник из Хорайи! Что делаешь ты в компании киммерийца?

– Я прибыл сюда на случай, если Сету потребуются мои волшебные познания! – туманно ответил Пелиас.

Тонкие губы верховного жреца скривились в недоброй усмешке:

– Не беспокойся, почтенный Пелиас, Сету они не пригодятся. А кто это с вами?

Человек в черном плаще легко поклонился Тот-Амону.

– Я Хадрат, жрец Асуры, сопровождаю короля Аквилонии.

Величайший ничем не высказал своего неудовольствия, но видно было, что присутствие асурийского жреца понравилось ему не больше, чем присутствие знаменитого Пелиаса. «Пожалуй, варвар поумнел с момента нашей последней встречи», – с досадой подумал Тот-Амон. Вслух он сказал:

– Презренный карлик, в диком безумии своем бросивший вызов Сету, будет раздавлен. Мы сделали бы это и без вашей помощи, люди с Севера. Но раз уж вы решили присоединиться к нам, прошу в шатер. Я покидаю вас – меня ждут неотложные дела. Но с вами остается посвященный жрец Тотоакр – он также отправится к Хьяхъе.

Человек, названный Тотоакром, был чуть выше Конана, но уже в плечах. На смуглом бритом лице горели колючие глаза, и они были полны скрытой злобы. Кривые тонкие губы выдавали склонность их обладателя к изощренной хитрости и предательству. Взглянув на сильные, плотные руки Тотоакра, Конан отметил про себя: этот человек либо до посвящения был палачом, либо в его обязанности входило отправление самых гнусных обрядов в храмах Сета. Так или иначе, их новый попутчик, без сомнения, был опасным человеком.

Стигийская ночь опустилась внезапно. Конан, Пелиас и Хадрат устроились в шатре, отдыхая после утомительного путешествия на скричах. Тот-Амон и с ним большая часть стигийцев отбыли, оставшиеся же грелись у костра и стерегли коней. Лишь Тотоакр составил компанию киммерийцу и его спутникам. Король никак не мог понять, почему, когда на счету каждая минута, нужно ждать до утра, чтобы идти к Хьяхъе.

– Чего мы ждем? – спросил он у Тотоакра. – Или ты боишься нырять ночью?

– Ночью в Стикс лезет только безумец, самоубийца или демон! – презрительно ухмыльнулся стигиец. – Ты кто? Твари, плавающие по ночам в глубинах реки, не подчиняются Сету, но род людской ненавидят еще больше. Так что придется ждать до утра.

– Ну что ж, подождем! – примирительно сказал Пелиас.

Хадрат же спросил стигийца:

– А этот Хъяхъя – кто он такой?

Тотоакр помрачнел. Подумав, он сумрачно молвил:

– Никто и никогда не видел его. Хъяхъя – это легенда. Вы – первые непосвященные, кому известно о нем. Когда-то, тысячелетия назад, легенда о Хъяхъе передавалась по Стигии из уст в уста. Молва рисовала его то огромным подводным змеем, то семиглавой акулой, то гигантским сказочным осьминогом. Им пугали детей, и даже отважные стигийские моряки не решаясь плавать в этих водах. Постепенно страх перед загадочным чудовищем проходил, ибо оно ничем не напоминало о себе. Тысяч пять лет тому назад прошел новый слух: будто Хъяхъя – это клад несметных богатств, собранных змеиным народом в пещере на дне Стикса. Десяток смельчаков в яркий полдень, воздав молитвы Сету, бросились в реку, дабы отыскать Хъяхъю. Больше их не видели…

– Хъяхъя… – задумчиво произнес Конан. – Странное имя как для человека, так и для демона!

– Ты прав, киммериец! – перейдя на шепот, произнес Тотоакр. – Из глубины тысячелетий дошла до нас и другая легенда. Она гласит: Хъяхъя – могучий пришелец из неведомых миров… Но почему живет он здесь и чем занимается – то нам неведомо. Одно лишь доподлинно известно носителям тайного Черного Знания: Хъяхъя – не миф, он существует и скрывается в пещере колоссальных размеров, проникнуть в которую можно, лишь преодолев толщу вод Стикса!

– Ладно, судя по всему, завтра предстоит работенка не из легких, а потому – спать! – приказал Конан. Ему надоели стигийские ужасы и назидательный тон, которым разговаривал жрец.

Смерив киммерийца полным презрения взглядом, Тотоакр промолчал. В шатре и вокруг него установилась тишина. Засыпая, Конан крепко телом обхватил драгоценный кувшин, в котором, заколдованная, спала его любимая супруга.

Конан проснулся первым. Он разбудил Пелиаса и Хадрата. Тотоакр спал сном невинного младенца. Конан вывел своих друзей из шатра. Стигийцы также спали.