Текст книги "Неподвластный богам"

Автор книги: Брайан Толуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

Глава шестая

«Конана взять живым!»

– Так ты говоришь, Брахо, Тараска едва не прикончили?! – смеялся Тезиас в замке Синих Монахов. Посерьезнев, он сказал:

– Как все-таки примитивны люди! Удар кинжала – и нет короля! Не явись ты вовремя, они бы увели мою жертву у меня из-под носа!

– Не беспокойся, хозяин. Тараск никуда от тебя не денется. Еще неизвестно, что бы он выбрал: твой подарок или смерть от руки цареубийцы… Я не успел его об этом спросить.

Тезиас потянулся.

– Да, все просто замечательно. Каждый получает по заслугам. Сначала Пелиас, затем Тараск. Пора взяться и за Конана. С ним – особый случай. Придется вам хорошенько поработать.

Магистр почтительно поклонился.

– Слушаю, хозяин.

– Я желаю развлечься с Конаном лично. Вот задание: доставьте варвара в замок, живого и невредимого. И чтобы ни один волос не упал с его головы!

– Как прикажешь, Великая Душа.

– Будь особенно осторожен, Брахо! – сказал карлик. – Взять Конана живым – это не книгу у Пелиаса отобрать. Сам понимаешь, он будет сопротивляться!

– Я понимаю. Когда прикажешь отправиться за варваром?

Подумав, Тезиас воскликнул:

– Немедля!

В общей суматохе, связанной с неудавшимся покушением на короля Немедии, Конану, Зенобии и Квинтию удалось незамеченными выбраться из дворца.

Первое солнце уже пробуждало спящую столицу. Улицам недолго суждено было оставаться пустынными, и три человека, опасаясь погони, торопились поскорее покинуть недружелюбный город.

Они уже были на лошадях и при полной экипировке – смотрители королевской конюшни, не ведавшие, что случилось на рассвете во дворце, не смогли ослушаться приказа командира Золотых Леопардов.

– Я приглашаю тебя в Аквилонию, Квинтий, – заявил Конан. – Ты получишь поместье и тысячу золотых; этого хватит тебе до конца жизни. Не печалься из-за этой проклятой короны: она не стоит тебя.

В ответ старый полководец только тяжело вздохнул и пришпорил лошадь. Нелегко ему было расставаться со страной, где он родился и которой старался честно служить…

Внезапно позади всадников раздался громоподобный, свирепый крик:

– Стой, варвар, сын шакала! На этот раз ты не уйдешь от меня!

Конан вздрогнул: когда-то он уже слышал этот гирканский акцент. Он осадил коня и повернулся на крик.

Отряд восточных всадников приближался к нему. Над головами их бились на ветру зеленые стяги. Всадников вел полный однорукий воин с покрасневшими от гнева и бессонницы глазами.

– Рустам-Мамед, гирканский пес! Как ты нашел меня?! – пробасил Конан.

– Я направлялся к Тараску, чтобы выкупить тебя. Но, видно, Эрлику было угодно, чтобы ты достался мне задаром! – злобно расхохотался шах.

– Бежим, Кован! – воскликнула Зенобия.

– Никуда вы от меня не убежите, – заревел Рустам-Мамед. – Взять их, ребята! А Конан нужен живым!

Повинуясь приказу своего властелина, войны шаха бросились на Конана и его спутников. Но огромное численное превосходство туранцев компенсировалось неприятным ограничением, наложенным на них шахом. И разве можно было взять киммерийца живым?

Головы и руки туранцев летели, рассекаемые длинным мечом варвара. Вместе с Конаном дрались Зенобия и Квинтий Латорт. Но силы были⁴слишкомяерав-ны. Квинтий пал, разрубленный до седла длинным ятаганом однорукого шаха. Конь Зенобии был ранен и неудержимо сползал на землю, увлекая за собой всадницу. Туранцы загнали Конана в угол между двумя близко стоящими друг к другу домами. Он был в ловушке. Враги уже натягивали неизвестно откуда взявшуюся толстую сеть, чтобы набросить ее на варвара, а он видел перед собой только красную, искаженную бешенством физию Рустам-Мамеда.

– Ватты и попался, киммерийский пес! – торжествующе вскричал однорукий шах.

Вдруг иной голос, – знакомый, звучный, взволнованный – донесся до ушей загнанного в ловушку варвара. Конан изумленно вскинул густые брови. Из узкой улочки в тыл туранцам рассыпались вооруженные люди. Они были закутаны в неприметные черные плащи, предводителем у них был стройный мужчина средних лет с клиновидной бородкой.

– Просперо! Он идет к нам! – радостно воскликнула Зенобия.

– Это Конан! – кричал Просперо. – Выручим нашего короля!

Неожиданное нападение аквилонцев сильно смутило гирканских воинов. Но Рустам-Мамед не собирался отступать, и битва закипела с новой силой.

И все же закаленные аквилонские рыцари, специально отобранные Просперо для тайной миссии в Бельверус, были сильнее. Видя, что удача изменяет ему, _в Рустам-Мамед скомандовал отступление.

– Я еще доберусь до тебя, киммерийский ублюдок! – гаркнул на прощание однорукий шах. Ответом ему был мощный, раскатистый смех варвара.

Покидая импровизированное поле брани, оставшиеся в живых туранцы едва не столкнулись со взводом сонной полиции Немедии. Привлеченные шумом битвы, полицейские были исполнены решимости навести порядок. Трижды чертыхнувшись, шах со своими воинами поспешно скрылся. Изгнанник, он не хотел неприятностей с властями приютившей его страны,

Аквилонцы не долго радовались победе – на них уже наступали немедийские стражи порядка.

– Ба! Аквилонские шпионы в самом центре Бельверуса! -удивленно воскликнул полицейский капитан. – И король Конан с ними! Какая наглость! Именем короля Тараска все вы арестованы! Следуйте за нами или вас ждет смерть!

– Попробуй арестуй! – ответил Конан, сопроводив свои слова красочным описанием места, куда он отправил бы немедийцев; лексикон человека, побывавшего I пиратом сразу трех морей, отличался особенной сочностью.

Оскорбленные немедийцы ринулись в атаку. Над утренним городом снова зазвучал лязг боевого металла.

– Конан с нами! За короля! – возгласил Просперо.

Ранним утром Вольный Отряд Пелистио в полном составе неспешно продвигался в сторону королевского дворца* Рыжеволосый аргосец так и не придумал дельного плана, как проникнуть во дворец и похитить аквилонского монарха. Настроение у него было преотвратное. К тому же под боком ныл здоровенный немедиец – один из тех двоих, кто тщетно пытался отобрать сокровища у таинственной заказчицы этого столь рискованного предприятия.

– Ради Митры, командир, давай мотать из этого города! – лепетал немедиец. – Два камня уже у тебя – чего же еще надо?! К дьяволу Конана и эти восемь рубинов! Неужели ты не понял: нас наняла на работу ведьма!

– Именно поэтому мы должны точно выполнить ее задание, – буркнул Пелистио. – Иначе ваши косточки будут глодать демоны.

Немедиец посерел.

– Бежим же, командир, пока не поздно!

– Куда ты убежишь, дурак? – рявкнул на него Пелистио. – Человек, замысливший похитить короля и разбрасывающийся целыми состояниями, найдет нас и на краю света! Моли лучше Митру, чтобы предприятие наше удалось, тогда, может статься, мы еще славно попируем!

Туг до ушей Пелистио донесся зычный голос: «Конан с вами! За короля!», сопровождаемый шумом близкого боя… Лицо аргосца мигом просветлело.

– ЭЯ, парни! – заорал он. – Вы слышали?! Митра на нашей стороне! Нам не придется выкрадывать варвара из дворца! Конан рядом! Захватим же его!

Окрыленные такими словами, наемники быстро поскакали на шум битвы.

Схватка аквилонцев с немедийской полицией продолжалась уже более получаса. Стражи порядка неумолимо брали верх над горсткой отчаянных чужеземцев. Зенобия была ранена в ногу; ей оставалось только наблюдать за тем, как дерется ее муж-герой. Мускулистое тело варвара покрывали многочисленные порезы, но серьезных ран пока не было. Вокруг Конана кучей лежали окровавленные тела врагов, а лошади, лишенные всадников, стремительно уносились прочь.

Появление новой стороны озадачило и немногих оставшихся в живых рыцарей Просперо, и немеднйских стражей порядка.

– Это наемники, – возгласил Конан. – Эй, бродячие псы, вы на чьей стороне?

Командир «бродячих псов», рыжеволосый крепыш, зычно ответил ему:

– Мы на своей стороне! Нам приказано взять тебя живьем, варвар!

– Ба, да это Пелистио! – свирепо рассмеялся Конан. – Я и не сразу признал тебя в этой обрюзгшей свинье! Ну то ж, попробуй, возьми живьем!

– В атаку, ребята! – приказал Пелистио. – Расшвыряйте дохлых собак!

Отряд Пелистио, однако, не отличался высокой дисциплиной. Одна половина его ринулась в бой, другая же осталась на месте.

– Что стоите, скоты? – гаркнул аргосец. – Я сказал: в атаку!

– Там немедийская полиция… – неуверенно проблеял один из наемников.

– К дьяволу полицию! Нам нужен только Конан!

Под гневным взглядом сурового командира наемники дрогнули, и бой закипел с новой силой. Нелегко было понять, кто с кем дерется. Сверкали мечи и кинжалы, со стоном на мостовую падали разрубленные тела, но посреди боя по-прежнему возвышался киммерийский гигант, устилая все пространство вокруг себя трупами врагов.

А за боем из верхнего окна прилетающей пятиэтажной башни внимательно наблюдали жестокие голубые глаза и рубиновые тубы шептали:

– Ну и мужчина! Кажется, опять все придется делать самой…

Сечь была безжалостной. Неудивительно, что никто из державшихся еще на ногах воинов не заметил, как высоко над землей, примерно на уровне третьего этажа, в прозрачном – до того – воздухе заклубился голубоватый туман и из него вышли трое мрачных мужей. Мгновение ушло у них на изучение обстановки. Затем они рухнули в самую гущу битвы. И тогда началось нечто невообразимое.

Одетые в синие плащи люди легко, словно то были тростинки, и неправдоподобно быстро переламывали спины сражающимся воинам. Они не разбирали, кто те были – немедийские стражи, наемники или аквилонские рыцари. Сами же «синие плащи» оставались невредимыми, как будто на них лежало охраняющее заклятие. Но нет – меч Просперо отрубил руку одного из «синих» вместе с плечом – и тут же к ужасу генерала рука срослась, а сам Просперо едва успел увернуться от смертельного удара недавно еще отрубленной руки.

Бой превратился в бойню. Никто не мог устоять перед мощью неуязвимых «синих плащей». Широко раскрытые от изумления голубые глаза взирали на все это с кровли пятиэтажной башни. Они видели, как синие люди неумолимо приближаются к киммерийскому гиганту.

– Что вам нужно от меня, проклятые колдуны? – в отчаянии вскричал Конан.

«Синие плащи» не ответили; они простерли к нему свои худые руки. Король чувствовал, как все члены его немеют, и он помимо своей воли готов вот-вот упасть в объятия этих неведомых дьяволов… Краем глаза он еще успел рассмотреть, как с вершины башни вниз стремительно сваливается некто, до самых глаз закутанный в длинные белые полотенца. Подобное ожившей мумии существо возникло рядом с Конаном. Быстрее, чем сверкает молния, взметнулась белая рука, ладонь мумиеподобного существа резко приложилась к груди облаченного в синий плащ человека. Тот завопил, как будто его насквозь проткнули раскаленным железным прутом, и мертвым свалился наземь.

Узрев все это, двое его спутников, которые уже готовы были утащить Конана вовнутрь голубого тумана, набросились на существо в белых полотенцах. Но оно исчезло еще более неожиданно, нежели появилось. Воспользовавшись секундным замешательством «синих», Конан уверенным движением доброго меча снес одному из них голову. Хвала богам, голова не приросла обратно к телу. Огрев Конана свирепым взглядом маленьких землистых глаз, оставшийся в живых колдун легко, точно это были пушинки, подхватил тела своих убитых товарищей и скрылся с ними в голубом тумане, после чего оный туман тотчас испарился. Конан же, решив, что с него довольно всякой чертовщины, поднял чуть живую от страха Зенобию и бросился прочь из этого проклятого места.

Зал-амфитеатр в замке Синих Монахов стонал от пронзительного крика карлика.

– Великий боже! Я не могу поверить! – орал Тезиас, нервно прохаживаясь мимо выстроившихся в шеренгу Синих Монахов. – Вы потеряли двоих! Я уж было уверовал, что вы неуязвимы и всемогущи! Какой кошмар! Какое разочарование!

– Но мы все-таки люди, хозяин, – вставил Брахо. Смерив магистра презрительным взглядом громадных черных глаз, бывший Бог воскликнул:

– А кто болтал, будто каждый из вас сильнее дюжины волшебников? Ты, Брахо! И где же ваше бессмертие? Этак немудрено прожить тысячу лет, слоняясь по залам этой цитадели! А вот только первая битва – и я уже теряю своих слуг! Теперь вас не шестнадцать, а четырнадцать! Где я возьму новых?

Брахо сокрушенно развел руками.

– То-то и оно, – уже более спокойно сказал Тезиас. – Впрочем, я сам виноват. Мне следовало знать, что варвара не возьмешь голыми руками, пусть даже это руки могущественных волшебников. Я сделаю выводы из этой истории. Вот первый вывод: никогда более не ввязывайтесь в драку без моего приказа! Ясно вам, монахи?

Магистр почтительно поклонился.

– Ясно, хозяин. Впредь мы будем осторожнее.

– Вот именно. Я должен дорожить вами. А теперь я хотел бы посмотреть на погибших братьев. Возможно, мне удастся их оживить.

Первый труп был безголовый.

– А где остальное? – спросил Тезиас у монаха, уцелевшего после битвы.

– Прости, хозяин, – виновато промямлил тот. – Я не смог захватить голову. Она осталась в Бельверусе.

– Ну и дьявол с ней. Я все равно пока еще не умею пришивать головы. Надо взять это на заметку. Поищу что-нибудь про оживление голов в Книге Судеб.

– Это Конан его так, хозяин, – добавил монах.

– Не сомневаюсь. Варвар умеет орудовать мечом. Одного не пойму: как только этот, – Тезиас пнул безголовый труп маленькой ножкой, – подставил свою шею под клинок киммерийца?

Монах сник,

– Это самое ужасное, хозяин. Мы уже почти схватили Конана, как вдруг какой-то демон обрушился на нас с небес.

Пронзительный взгляд Великой Души насквозь пробуравил несчастного монаха.

– Что за вздор! Какой-такой демон?

– Посмотри на второй труп, – тихо сказал монах. Он отринул покрывало, и жуткая гримаса исказила белое лицо карлика.

– Во имя Всех Знаний Вселенной! – вскричал Тезиас. – «Черная ладонь Сета»! Моего слугу убил стигийский жрец!

– Жрец Сета – в Бельверусе?! Что ему там делать? – воскликнул Брахо.

– У стигийских ублюдков много неоплаченных счетов к королю Аквилонии. Возможно, кто-нибудь из жрецов явился, чтобы предъявить их к оплате.

– Нет, хозяин, – заметил монах. – Клянусь твоею Великой Душой, этот стигиец вовсе не собирался причинять вред Конану. Скорее, он бросился на его защиту. Еще мгновение, и мы уволокли бы его в голубой туман!

Между тем Брахо, внимательно осмотревший рану на груди убитого монаха, сказал:

– Посмотри, хозяин. Грудь нашего брата сожжена черным огнем. Но обрати внимание: тот, кто сделал это, несомненно женщина!

И вправду: смертельная пятерня имела пальцы длинные и тонкие; они не могли принадлежать мужчине. Но Тезиаса это не убедило.

– Вздор, Брахо! Женщины не могут быть жрецами Сета и уж тем более не владеют искусством «черной ладони». Мы имеем дело с необычайно хитрым и могущественным черным магом; может статься, это был сам Тот-Амон. Но даже если это так, он напрасно поднял руку на моего монаха! Никому не позволено убивать моих слуг и при этом оставаться безнаказанным! Помяни мое слово, Брахо: я еще разворошу их осиное гнездо! Мы натрем чешую Сету, или я – не Великая Душа!

Конан, Зенобия и Просперо были единственными, кто уцелел в утреннем сражении. Сейчас они отдыхали в заброшенной хижине, что стояла в лесу на самой окраине Бельверуса.

– Ради Крома, как не хватает здесь старины Пелиаса с исцеляющим снадобьем! – говорил Конан. – Помню, когда месяц назад мы бились со стигийскими колдунами, волшебное варенье Пелиаса вмиг излечило все наши раны!

– Вот уж в самую точку попал ты, государь, – сказал Просперо. – Ты знаешь, я побывал в разных баталиях, но такого боя, как сегодня, не припомню. Как будто на нас ополчились все негодяи разом!

– Да, – добавила Зенобия. – Сначала воины этого свирепого шаха, потом немедийская стража, затем наемники. А после них…

Голос королевы задрожал.

– Хотел бы я знать, кто были те синие демоны, что едва не утащили меня в свою Преисподнюю! – мрачно буркнул Конан.

– Они за минуту перебили не менее полусотни воинов с мечами и кинжалами!

– Но и они хотели взять меня живьем! Все жаждали захватить меня в плен, как будто я – не человек, а ценный приз, что разыгрывается на рыцарском турнире!

– Если бы не та мумия, что упала с крыши, этот приз достался бы синим колдунам, – отметила Зенобия.

– Еще одна загадка. Что-то я не припомню такого друга. Так или иначе, эта мумия или кто там вместо нее проткнула синего колдуна горящей головешкой! И тотчас исчезла…

– Дьявольщина какая-то… Спаси нас, Митра, от козней Зла, – вымолвил Просперо. '

И, словно в ответ на мольбы генерала, снаружи раздался низкий зычный голос:

– Выходи, киммерийский вор! Я выследил тебя! Сдайся добровольно, и тогда мы, так и быть, сохраним жизнь твоей немедийской шлюхе!

Конан вспыхнул, схватившись за меч.

– Остановись, дорогой! – воскликнула Зенобия. – Это шах Рустам-Мамед!

– Знаю, – буркнул король. – Гирканские собаки нипочем не отвяжутся, пока не отправишь их на корм демонам. Я уже как-то объяснял это тебе. Просперо осторожно выглянул в окно.

– Пресветлый Митра! Да их не меньше сотни! Откуда у шаха такая армия?

– Бьюсь об заклад, он собрал всех негодяев Бельверуса, – ответил Конан.

Длинная стрела вонзилась в дерево рядом с головой генерала. Просперо быстро отступил от окна.

– Чего же ты медлишь» варвар? Или ты струсил? – продолжил зычный издевательский голос. – Выходи! Может, желаешь, чтобы мы подпалили эту дохлую хибару?

Тяжело вздохнув, Конан поднялся.

– Я иду, Зенобия. Хотя бы вы с Просперо уцелеете. Прощай, крошка…

Но Конан не успел сделать и шага, как в одну секунду все вокруг вдруг потемнело, и земля задрожала под ногами. Люди в хижине услышали переполненные ужасом истошные, нечленораздельные вопли. Затем долгий хныкающий смех, ни в чем не похожий на человеческий. И другие звуки, от которых кровь стыла в жилах: хриплые, сдавленные крики, хруст разрываемых костей, какое-то чмоканье, хлюпанье и хихиканье и довольный квакающий вой. Затем все стихло, и тьма рассеялась. Наступила мертвая, зловещая тишина. Первым очнулся Конан.

– Кром и Митра, что это было?!

– Ты действительно желаешь это знать? – визгливо вскричала Зенобия, и Конан ужаснулся: взгляд ее глаз был почти безумным!

Просперо сидел как пришибленный; киммериец крепко пихнул его в бок.

– Пойдем, генерал, глянем, что там стряслось.

– Не оставляй меня одну! – взмолилась Зенобия.

– Ради Крома, девочка, посиди здесь! Я догадываюсь, что мы увидим. Тебе на это лучше не смотреть.

– Нет, я хочу! Я в конце концов твоя жена! – Мужество постепенно возвращалось к прекрасной королеве.

Ожидания Конана оправдались: все пространство вокруг хибары представляло собой сплошное кровавое месиво. Куски человеческих тел валялись тут и там, и с них стекали последние капли крови. Тела были не просто раздроблены, но разорваны на части и измельчены; самыми крупными частями были те редкие головы, которые остались целыми. В одной из них Конан опознал Рустам-Мамеда: вот как закончил свой жизненный путь однорукий шах…

А посреди побоища, плотоядно ухмыляясь, высился долговязый красноглазый демон. Шарики коричневой слизи с шипением сползали с его массивного тела.

– Тебя жду, варвар, – хриплым, басистым голосом произнес демон.

Увидав монстра, Зенобия тихо взвизгнула и прижать к мускулистому телу мужа. Благородное лицо Просперо побелело. Один лишь Конан сохранил хладнокровие.

Твоя работа? – спросил он монстра, выразительно мотнув головой в сторону побоища.

– Не-а, – осклабился демон. – Ребята Зука постарались.

Конан не знал никакого Зука, но знакомиться с ним у него не было никакого желания.

– Я посланец, – продолжил между тем монстр. – Тебе надлежит следовать за мной, варвар.

– Знаешь что, тварь, катись-ка ты обратно в преисподнюю! Я не последовал за этими и за тобой не пойду, урод. Можешь звать своего Зука, но я и с места не сдвинусь!

В красных зрачках демона отразился страх.

– Так нельзя, – обиженно промямлил он. – Приказано взять тебя живым.

Конан рассмеялся и встал в боевую позицию.

– Ну что ж, возьми, если сможешь! За сегодняшний день ты не первый, кто пытается сделать это!

Демон нерешительно шагнул к Конану, но тут же остановился.

– Так нельзя, – повторил он. – Тебе надлежит следовать за мной, варвар.

– Но я же не пойду, ты, красноглазая бестия! Так и передай своим хозяевам: Конан не пошел со мной! Понял?

– Ладно, – буркнул покладистый демон и скрылся в сизом дыму.

– Что за чертовщина… – начал было Просперо, но тут все трое, не сговариваясь, нервно рассмеялись.

Глава VII

«Безголовые бестии»

Тезиас тяжело переживал бессмысленную гибель двоих монахов. Синие Монахи были единственными существами в мире, желавшими ему добра. За несколько дней, что он провел в их обществе, карлик успел по-настоящему привязаться к своим новым слугам. Они как будто стали частью его самого, как люди становятся частью Творца. Действительно, одно то, что он создал (или создаст?) их, Синих Монахов, доказывало божественную силу Великой Души. А ему, маленькому человечку, лишенному человеческих радостей и прежнего имперского величия, так нужно было хоть чем-нибудь гордиться…

Синие Монахи были для него больше чем слугами. Тезиас никогда не думал, что будет нуждаться в друзьях и советчиках; верные монахи заменили ему тех и других. А Брахо, – благородный, гордый, всезнающий, – мог становиться одновременно чутким, мягким, добрым, опекающим своего хозяина так, как заботливая мать опекает беспокойное дитя. Когда Тезиасу было плохо, когда жуткая Болезнь Разума вновь посещала могучий мозг Великой Души, Брахо всегда был рядом, всегда успевал помочь, всегда находил нужные слова, чтобы успокоить карлика, и в словах этих никогда не повторялся. В часы, когда голова бывшего Бога была ясной, они могли подолгу беседовать на любые темы – о науке и политике, времени и власти, судьбе человека и сущности бытия. Магистр был великолепным собеседником: он умел слушать и слышать, соглашался с хозяином, когда тот был прав, и спорил, когда эмоции одерживали верх над здравостью рассудка Великой Души.

Многочасовые Медитации Тезиаса с Книгой Судеб, помноженные на старания Брахо, медленно, но верно одолевали коварную болезнь. Тезиас боялся зарекаться, но последний приступ посетил его три дня назад. Он чувствовал: болезнь отступает, он, его воля, его гений справляются с ней. Куда отступает Болезнь Разума и насколько он победил ее, карлик не мог знать. Ведь даже организм обычного человека – тайна за семью печатями, самое сложное творение Вселенной, а что тогда говорить о человеке-Боге, каким был Великая Душа?! Тезиас знал, что Болезнь Разума, коварный подарок Стража Земли, никогда не оставит его и, возможно, нанесет свой ответный удар в самый неподходящий момент – как тогда, в миг решающей схватки с Конаном. Но сейчас он не хотел думать о худшем. Сейчас его голова была ясна, он сидел в мягком кресле в жарко натопленной комнате, а перед ним, как всегда в такие минуты, стоял верный Брахо. Хозяин и слуга размышляли о будущем.

– …Как бы мне хотелось знать будущее, – говорил Тезиас. – Что сокрыто в нем? Что ждет меня, тебя, весь этот мир? В моей голове таится несметное количество Знаний. Я умею делать такое, что и не снилось другим богам, но и мне неведомо будущее.

– Оно неведомо никому, – отвечал Брахо. – Так устроена природа. Существам, населяющим мир, не дано знать, что ждет их через мгновение. Они проживут это мгновение и лишь тогда узнают. По-видимому, иначе была бы невозможна сама жизнь.

– А предсказатели, ведуны, ясновидящие?! Они существовали всегда, и нередко их прогнозы сбывались. Что ты скажешь об этом?

– Только то, что некоторым просто везет, иные прогнозы слишком туманны, чтобы делать из них практические выводы. Лишь ничтожная часть предсказателей подбирается к нити Времени. Именно они порою слышат пульс будущего, узревают на миг его огни. Лишь на миг…

– Это доказывает, что на большее они не способны, – подытожил Тезиас. – А вот Страж Земли может запросто сказать, что ждет каждого из нас через день, год, тысячу и миллион лет. Он – знает! Знает будущее во всех его подробностях!

– И что это знание дает ему? Он отгородился от мира своей пирамидой и сидит на своих знаниях, точно скупой царь на сундуках с золотом посреди нищей страны. Почему он не делится с людьми своим могуществом?

– Ты не прав, магистр. Люди не готовы принять Великие Знания Вселенной. Люди обуреваемы страстями, а Страсть и Знание несовместимы. Страсть горяча, как кипящая смола преисподней. Знание же холодно, как белая бездна Ромба Яхкунга. Мир людей поделен на полюса; Знание же не различает Добра и Зла. В добрых руках оно творит Добро, в злых – Зло. Знание нейтрально. Люди не готовы к нему, – повторил Тезиас и устало усмехнулся. – Заметь, Брахо: я единственный, кто, казалось бы, овладел Знанием. И куда же я употребил его? Разве на благо людям?! Нет, я бросил его в огонь своих страстей и сгорел вместе с ним!

– Сгорел, но не до конца, – продолжил аналогию Брахо. – Ты сам вытащил себя из огня. Знание в тебе сумело побороть Страсть.

– А ныне Страсть во мне снова торжествует! – воскликнул карлик. – Она требует мести! Обычной человеческой мести, Брахо! Я, Великая Душа, подобно миллионам людишек, жажду отомстить своему погубителю! Я, Бог, жажду мести Конану-варвару! Какая ирония! Какой гротеск! Единственное, что я могу сделать, это предложить Конану такую месть, какая ему не приснится и в самых жутких кошмарах! Неужели я не способен придумать что-либо достойное Великой Души?!

– Поэтому ты велел доставить варвара в замок?

– Да! И мой замысел провалился! Я больше не могу так рисковать… Может, и вправду Конана хранят боги этого мира и все мои усилия тщетны?

– Боги или демоны, они не посмеют отнять у тебя священное право мести. Хочешь, я подскажу тебе? Тезиас кивнул.

– Слушай, хозяин. Мы с тобой обдумали десятки вариантов мщения, и ты считаешь, будто все они недостойны тебя. Твоя воля. Но вот что я тебе скажу: вся сила Конана в том, в чем большинство видит его слабость, – в том, что по природе он варвар. Да, варвар! Варвар суть великий герой! Преврати его в цивилизованного человека, и этим одним свершится твоя месть! Худшего наказания для Конана невозможно придумать. Он станет цивилизованным, но дикие инстинкты останутся при нем, и внутренняя борьба разорвет его душу на части. Друзья отвернутся от него, как ты и желал, ибо они друзья Конана-варвара, а не Конана – человека цивилизованного. Из великого героя он превратится в обычного царька, и его былые подвиги станут темой злых анекдотов, а он сам – всеобщим посмешищем. Такой Конан более не будет препятствием для тебя. Ты снова покоришь мир, а твой бывший враг будет валяться в грязном гареме, пьяный, обрюзгший, с разукрашенными девицами. Он не сумеет защитить мир от тебя и вскоре сам умрет, окруженный ненавистью и презрением. Убей в Конане варвара, и так свершится твоя месть!

Брахо закончил свою речь. Воцарившуюся тишину нарушал только треск поленьев в пылающих каминах. Карлик молча смотрел на магистра Синих Монахов, и взгляд его был недвижен. О чем думает Тезиас в эту минуту, Брахо знать не мог.

Едва возвратившись в Тарантию, Конан с присущей ему энергией взялся за новое дело. Путь домой протекал без приключений: ни люди, ни демоны более не тревожили покой аквилонского короля. На родной земле, казалось, у него не было врагов. Всюду, где он проезжал, его встречали как великого властелина, защитившего честь, свободу и саму жизнь подданных. Знаки преданности королю, которые оказывали аквилонцы на всем пути Конана от аквилонской границы, задержали его прибытие в Тарантию на несколько дней. По дороге Зенобия успела рассказать мужу о своих приключениях. На фоне неподдельного ликования толпы вероломство Тараска, им же, Конаном, спасенного от гнета Великой Души, казалось варвару особенно кощунственным.

– Терпению моему пришел конец, – объявил Конан своим вельможам, едва лишь заявившись в Тарантии. – Тараск перешел все границы. Он забыл кровавые уроки Львиной долины. Если не проучить его сейчас, он обнаглеет еще больше. А потому – я иду войной на Немедию!

Вельможи возбужденно перешептывались, переваривая королевскую волю. Наконец граф Троцеро устремил ясный взор к огромному золотому трону, на котором развалился черноволосый великан, и воскликнул:

– Веди нас, государь! Мы проучим немедийских собак!

Придворные поддержали графа. Каждый из них старался быть в первых рядах объявленной кампании. Один лишь канцлер Публио хранил задумчивое молчание. Конан заметил это.

– А ты, Публио? Не согласен со мной? Канцлер тяжело вздохнул.

– Государь, наша казна не выдержит большой войны. Тараск трижды достоин смерти, это правда. Когда на свете живут такие люди, начинаешь сомневаться в мудрости пресветлого Митры. Но, мой государь, стоит ли затевать войну из-за одного лишь Тараска?!

– А иначе такие дела и не делаются! – воскликнул генерал Просперо, не дав Конану ответить. – Чтобы одолеть короля, необходимо разгромить его армию! Если ты не знаешь этого, Публио, не берись судить. Я же вот не лезу в твои свитки!

Краска залила пухлое лицо достойного канцлера.

– Мои свитки! – в волнении произнес он. – Вам бы лишь мечом махать, вояки! Король поставил меня следить за казной, и я еще раз скажу: казна не выдержит большой войны! Можете рубить мне голову, но и на эшафоте я повторю еще и еще: казна не выдержит большой войны!

– Успокойся, Публио, – властно молвил Конан, – пока я король, не видать тебе эшафота. Но войной на Тараска я все же пойду, а ты, будь так добр, отыщи для этого деньги. Хотя бы продай этот треклятый трон – он мне не нужен!

– Мой государь, – не сдавался канцлер, – не проще ли прибегнуть к помощи людей, которые… э-э-э… ну сами знаете, в Немедии немало недовольных правлением Тараска.

– Уже пробовали, – высокомерно возразил Просперо. – Заговор провалился, а претендент на Трон Дракона, Квинтий Латорт, погиб.

– Ну а если нанять… – опустив глаза, начал Публио, но тут уже сам Конан в гневе поднялся с трона и воскликнул:

– Ты спятил, канцлер?! Да за кого ты меня принимаешь? Понятно, услуги наемных убийц обойдутся для казны стократ дешевле войны с Немедией. Но где это видано, чтобы Конан Аквилонский платил за цареубийство?! Нет, я прикончу Тараска в честном бою! Войны не миновать. Даю всем три дня на сборы. Это мое последнее слово! А сейчас – сейчас оставьте меня одного. Мы еще поговорим с тобой, Публио.

Понурив голову, канцлер последним покинул тронный зал, оставив киммерийского гиганта наедине со своими мыслями.

Обширное поместье Эритея, барона Фланского, раскинулось на берегу могучего Хорота и скорее напоминало укрепленный город-порт, нежели виллу богатого дворянина. Громадный, вычурный, украшенный лучшими ваятелями Аквилонии, Немедии и Офира, дворец Эритея бросал вызов вековому придворному этикету. Белоснежные мраморные колонны смотрели на роскошную рукотворную гавань, в которой почитали за честь останавливаться корабли, держащие путь в стольную Тарантию и далее – в Пуантен, к аргосской границе, в Мессантию и к Западному морю.