Текст книги "Демогоргон"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Если кто-то – а это по-прежнему оставалось очень большим «если» – если кто-то заподозрил, что это он поработал в Радлетте, и если этот кто-то попытается прижать его… Да, пожалуй, на всякий случай лучше быть готовым к такому обороту событий. А тогда, если Трэйс сможет доказать, что его во время кражи не было ни в Лондоне, ни даже в Англии.. ? Не слишком ли много «если»?

Сколько людей говорило с ним на прошлой неделе? И кто из них достаточно хорошо знает его, или сможет вспомнить? Горстка, не больше. И все они – верные друзья. Ну, или почти все.

Завтра он разузнает поподробнее о поездке за границу, на Средиземное море, на Эгейское… да, на Карпатос. И окажется там уже на следующей неделе, до того, как Кот Картер вернется в Англию и обнаружит свою утрату. А до этого…

До этого Трэйс свяжется с этой горсткой друзей (которые, честно говоря, и сами занимаются довольно сомнительными делами) и использует на них свое природное очарование. И если кто-нибудь потом начнет расспрашивать их о том, где он был в последнее время…

Карпатос.

Почему бы и нет? Таким образом он одним выстрелом убьет сразу двух зайцев.

Это и ляжет в основу его алиби, и в то же время он сможет посетить некий тамошний древний монастырь в горах. Ему вспомнились слова Каструни:

"По крайней мере был много-много лет назад. А теперь в нем обитает лишь старик – он, и то, что он там охраняет. "

Что же он, интересно, там охраняет? Трэйс готов был дать самому себе пинка за то, что не догадался спросить. Да и вообще, он мог бы расспросить еще об очень многом, и должен был выслушать еще очень многое. Он снова ускорил шаги, хмуро глядя на асфальт под ногами. Теперь он торопился домой, больше не выбирал затененных мест, и потому буквально истекал потом.

Домой Трэйс вернулся около 16. 00, принял душ, накинул халат и снова занялся книгами и документами из чемодана Каструни…

Демогоргон.

Когда Трэйс спросил Каструни кто же, если не молодой офицер-медик Грег Соломон, был его настоящим отцом, грек ответил коротко:"Демогоргон". Тогда Трэйс принял это не за ответ на вопрос, а просто за слово, постоянно висящее у Каструни на кончике языка и сорвавшееся вместо ответа. Теперь же он не был так в этом уверен. И кто же тогда, получается, Чарли Трэйс?

Незаконнорожденный, да, а кроме этого? Сын сына антихриста? Внук сатаны? Вот и получается, что в таком случае, он самый настоящий чертов ублюдок!

КАК НАЗЫВАЮТ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ ВЕРТИТСЯ НА СВАДЬБЕ МАТЕРИ? – вспомнил Трэйс очень-очень старую шутку. – ВЕРТЛЯВЫЙ УБЛЮДОК! Ха-ха-ха! Хотя на самом деле ничего смешного во всей этой истории не было.

Он фыркнул и раздраженно пожал плечами. Неужели он такое уж исчадие ада?

Конечно, он далеко не ангел, это верно, но…

Он и Каструни сказал то же самое:"Я не ангел". А грек как-то загадочно ответил:"Это уж точно".

Демогоргон.

Морган Селби назвал Демогоргона посланцем Сатаны. Существующий отдельно от дьявола, он в то же время был наделен его мощью и нес в себе его семя.

При мысли об этом Трэйс нахмурился и потряс головой. Нет, тут что-то не то.

Кто же позволит кому-то другому делать за себя столь интимное дело. Хотя, с другой стороны, если Бог мог посылать ангела сделать что-то от его имени, то почему бы и Сатане не послать демона…

… За окном квартиры Трэйса, где-то над противоположным краем города во внезапно потемневшем небе вдруг безмолвно блеснула молния.

Трэйс непроизвольно вздрогнул, но тут же постарался взять себя в руки.

Господи, кажется лучше не влезать в такие вещи слишком глубоко! А то каждую ночь будут сниться кошмары!

И снова: Демогоргон.

Он открыл прозрачный пластиковый конверт с надписью "Демогоргон и иже с ним.. " и разложил его содержимое на полу гостиной. Затем, для мягкости подложив под локти подушку, улегся на полу и принялся читать.

Первое, что ему попалось, оказалось пожелтевшей страницей, вырванной из какой-то книги, возможно из труда по демонологии, подумал Трэйс. Вверху страницы имелся параграф, озаглавленный «Демодок» и перечеркнутый жирным крестом. Ниже следовал жирно подчеркнутый заголовок «Демогоргон» и следующий текст:

"ПРИБЛИЗИВШИСЬ к трону Хаоса и его подруги Ночи, «с головы до пят окутанной темной пеленой», Сатана увидел стоящих у его подножия «Орка, Адеса и Демогоргона, чье нельзя прозванье грозное произносить». Орк был безжалостным и злобным гигантским чудовищем. Адес? – ну конечно же, это Гадес, он же Аид!

Но что же представляет из себя Демогоргон?

Само собой, Мильтон не предлагает никаких объяснений, но Стаций в своей «Фиваиде» упоминает о «Высочайшем», о божестве или силе столь ужасающей, что не полагается даже знать о его существовании. Зловещие размышления, наверняка вызванные этим вопросом, возможно были удовлетворены откровением Лактанция Плацида в его комментариях к «Фиваиде» (ок. 250 г. н. э.) по поводу того, что «Высочайший» Стация и есть Демогоргон. Позднее, кое-кто из средневековых мыслителей считал, что в действительности это имя самого Сатаны, ужасное, так как, будучи даже просто произнесенным вслух, оно может вызвать материализацию своего обладателя!

С другой стороны, Г. Дж. Роуз, Альберт Ванке, Томас Керль и другие ученые придерживаются мнения, что «Демогоргон» Лактанция на самом деле является «Демиургом» или Создателем! "Очевидно, в свое время, – заключает Альберт Ванке, – имела место ошибка в переводе или транскрипции… "

Далее следовал подзаголовок «Демофон», перечеркнутый крест-накрест так же как и «Демодок».

Трэйс еще раз перечитал статью о Демогоргоне. "Мильтон не предлагает никаких объяснений… "

Поэт, что ли, Мильтон?

Он отложил в сторону первый листок и взял в руки следующий. Это оказался обычный лист писчей бумаги, однако догадка Трэйса подтвердилась. Потому что на нем рукой самого Каструни было написано:

"… перед ним престол возник Владыки Хаоса; его шатер Угрюмый над провалами глубин Раскинут широко; второй престол Ночь занимает, с головы до пят

Окутанная темной пеленой, – Наидревнейшая изо всего, Что существует; рядом с ними Орк, Адес и Демогоргон, чье нельзя Прозванье грозное произносить, А там

– Смятенье, Случай и Молва, Раздор тысячеустый и Мятеж. "

… Хаос и Ночь (бесформенная тьма?), Молва, Случай, Смятение и Мятеж.

И еще «Раздор тысячеустый». Мрачное сборище. Да при том еще и злые демоны: Орк, Адес и Демогоргон, «чье нельзя прозванье грозное произносить».

Было и еще кое-что: на втором таком же листе приводилась информация об Орке и Адесе, затем следовал длинный перечень имен демонов, самый настоящий пандемониум или пантеон адских персонажей. Трэйс быстро пробежал его взглядом:

Аваддон, Асмодей, Аштарет, Баал, Балберит, Белфегор, Демогоргон (само собой!), Дестус, Диабис, Карнивеан, Карро, Коскарна… и так далее, причем в основном Каструни группировал демонов по трое на каждую букву алфавита. В конце перечня было сделано примечание:

"Ни в коем случае не следует считать полным. Йохан Вейер утверждает, что существует более СЕМИ МИЛЛИОНОВ демонов, прислуживающих семидесяти двум князьям ада! "

После этого Трэйсу вдруг захотелось выкинуть все к чертовой матери – книги, документы, рукописи и прочее – но тут он заметил поставленный рукой Каструни в конце перечня восклицательный знак и это сразу отрезвило его.

Очевидно, грек тоже понял, что бесконечное перечисление так называемых «демонов» быстро выйдет за рамки, отделяющие великое от смешного. Но, несмотря на то, что Трэйс по-прежнему относился ко всему этому довольно скептически, скептицизм его мало-помалу слабел. Ведь Каструни, кроме всего прочего, действительно опасался за свою жизнь. И на самом деле погиб – убитый ударом случайной молнии!

Трэйс с усилием заставил себя продолжать. Он просмотрит еще один документ и на сегодня, пожалуй, довольно. И тут вдруг: он внезапно почувствовал себя необыкновенно удачливым. Не сходить ли в «Кромвеллз Минт»? Только на сей раз одному, с парой сотен фунтов на кармане? А почему бы и нет?

Он будет играть по-крупному, раза два или три попытает счастье в рулетку, посмотрит насколько быстро ему удастся удвоить первоначальную сумму, и только потом отправится вовсояси.

Приняв такое решение и возбужденный мыслями о вечере, который обещает быть и радостным и выгодным и успокоивающем, он вытащил из пакета с надписью «Демогоргон» еще несколько листков. Они оказались семью или восемью довольно затертыми ксерокопиями текстов, в основном касающихся тех или иных видов дьволопоклонничества в разных частях света, но один из них сразу привлек внимание Трэйса. На нем был один из тех текстов, которые Каструни считал особенно важными и обводил чернилами. Это была страница, скопированная с книги, называющейся «Compendium Maleficarum», принадлежащей перу какого-то Гуаццо и датированной 1608 годом.

Скопированная главка называлась «О Шести Родах Демонов» , а обведенный абзац касался демонов второго рода. Гуаццо писал:

"Второй род суть демоны воздушные, поелику обретаются в пространстве воздушном. Сподобившись низринуться в геенну адскую, обретать способны оные демоны тела из воздуха сотворенные, и засим глазу человеческому зримы становиться. С Божьего соизволения зело часто, воздух оне будоражат, грозы и бури производя, с умыслом тайным род людской изничтожить. "

С Божьего соизволения? Ну конечно же, потому что в 1608 году большинство богобоязненных людей искренне верили, что абсолютно ВСЕ происходит не иначе как «с Божьего соизволения». Иначе же попросту ничего произойти не могло…

Но с Трэйса, кажется, было довольно. Он свалил все, кроме карты Карпатоса, тетради Каструни и одной маленькой Библии обратно в потертый чемодан, отнес его в спальню и засунул под кровать. С ГЛАЗ ДОЛОЙ, ИЗ СЕРДЦА ВОН, подумал он.

По крайней мере, пока.

А потом он начал готовиться к вечернему визиту в казино. К тому времени как он неторопливо побрился и оделся, наступил вечер и все еще довольно жаркое солнце клонилось к горизонту. Далекая гроза так и рассосалась, но к этому времени Трэйс уже и забыл о том, что она вообще когда-то надвигалась…

В казино Трэйс пришел около восьми, ушел около десяти, а домой вернулся незадолго до одиннадцати – причем без гроша в кармане! Он понадеялся на свою старую «систему», с помощью которой ему однажды вроде бы удалось «расколоть их», но на сей раз «они» раскололи его. И он с горечью сказал себе в миллионный (ну, во всяком случае, в сотый!) раз, что никаких систем в рулетке быть не может.

Дома он долго смотрел телевизор, а потом улегся спать и до самого утра спал как убитый. Это даже удивило его, поскольку по идее ему всю ночь должны были сниться сны, ведь голова его была просто переполнена всякой всячиной. По крайней мере, подсознание. Но (сказал он себе), что будет, то будет, и нечего беспокоиться заранее. И, похоже, сумел сам себя убедить. Удивительное легковерие.

Почти все утро понедельника ушло на визит в ближайшее турагентство: да, есть еще несколько свободных мест на рейс, отправляющийся в среду из Гатвика на Родос, и да, Трэйсу повезло, поскольку буквально только что кто-то отменил бронь на номер в отеле на Амупи-Бич на Карпатосе. То есть, это скорее было не отелем, а чем-то вроде прибрежной таверны, в которой сдавались номера. Но тем более экзотически все будет обставлено. Да, очень красивое место.

Самообслуживание, к сожалению, исключено, но кухня в таверне просто исключительная. Домашняя, но… исключительная. Рассчитывает ли он только на одну неделю? В принципе, если он согласен на две недели, то это обошлось бы дешевле…

Стоило Трэйсу лишь раз взглянуть на буклеты, как он тут же подписался на две недели. Судя по виду этого места – самого настоящего пляжа с высящейся на нем таверной, позади которой угадывались какие-то строения, напоминающие жилые помещения, и больше ничего – отдых обещал здорово сэкономить ему денег. Прежде всего, на Карпатосе нет никаких казино. Да и вообще на Карпатосе мало что было. Зато там будет много солнца, песка и моря, это уж точно.

И ДРЕВНИЙ МОНАСТЫРЬ… СТАРИК… И ТО, ЧТО ОН ОХРАНЯЕТ.

Выйдя из турагентства с билетом, он завел свой верный «триумф» и тут ему показалось, что на другой стороне улицы мелькнула какая-то знакомая фигура. Он стал присматриваться, однако, человек – высокий, с военной выправкой и безукоризненно одетый – уже свернул за угол. Отставной гвардейский офицер? Вряд ли. Хотя, почему бы и нет? Может, он просто живет где-нибудь по соседству? Трэйс выбросил эти мысли из головы и покатил домой.

Вернувшись к себе, он составил список всех мест, где бывал, всех тех, с кем разговаривал или виделся с прошлой среды. Таких людей оказалось на удивление немного. Затем он методично обзвонил их всех и переговорил или попросил передать, чтобы они сами связались с ним. Так началось создание алиби.

Алиби, суть которого была крайне проста: с прошлой среды он за границей, на отдыхе. Ни с кем из знакомых в этом отношении у него проблем не возникло: все знали, что Чарли Трэйс «свой парень» и при случае не преминет отплатить услугой за услугу. Но было и кое-что такое, чего исправить было уже невозможно.

Например: кулон на цепочке, который он подарил Джилли. Лучше просто забыть об этом и выкинуть Джилли из головы. Стоит начать пытаться заполучить его обратно и у нее могут возникнуть подозрения. Кроме того, неминуемо придется снова разговаривать с ней, а ему этого совершенно не хотелось. К тому же, Джилли просто очередная его подружка, а девушек в Лондоне миллионы. Затем, оставалось еще казино «Кромвеллз Минт».

С прошлой среды Трэйс был там дважды и его имя имелось у них в книге записи посетителей. Но опять же, откуда кому знать, что он является членом тамошнего клуба? Да и с чего бы кому-то этим интересоваться? В любом случае, это заведение находилось довольно далеко и вряд ли было способно привлечь внимание человека с положением вроде Кота Картера. Нет, такие как Картер, если вообще играют, то отправляются как минимум в «Риц».

Закончил Трэйс тем, что спустился вниз и выпил чашку чая с владелицей дома.

Хоть хозяйка и годилась ему в матери, он знал, что старая дева неравнодушна к нему настолько, что берет с него за квартиру сущие гроши. Но Трэйсу всегда удавалось выходить из положения так, чтобы не обидеть ее. Теперь же он сочинил историю о девушке, с которой не хочет больше поддерживать отношения. Эта история и должна была послужить основанием для его алиби:

– Ну и вот, понимаете, Бетти, – в заключение сказал он, – я собираюсь на пару недель махнуть за границу. А у нее пара здоровенных братцев, вы, надеюсь, представляете. Настоящие ВЕРЗИЛЫ! Но, думаю, пары недель будет достаточно. Она довольно ветреная особа, и, надеюсь, к тому времени уже и думать обо мне забудет. Поэтому, я был бы вам очень благодарен, если бы вы сказали им в случае чего, что меня нет. Даже можете сказать, что меня нет, скажем, с середины прошлой недели. Вам нетрудно будет оказать мне такую услугу?

Бетти Кеттлер была пышногрудой, ярко накрашенной, начинающей стареть, но все еще упорно молодящейся особой. И по-прежнему пыталась заигрывать с ним. Томно приподняв брови, она ответила:

– Чарли, голубчик, для вас я готова почти на все. Можете не беспокоиться.

– И она нагнулась над своей чашкой так, что отвороты халата разошлись на дюйм или два.

Прощаясь с ней (конечно, не слишком поспешно), Трэйс сказал:

– До свидания, дорогая, – и на память вручил бутылочку виски «Беллз».

Больше дел в общем-то не оставалось. Теперь лучше просто не появляться на людях до среды – или, по крайней мере, до завтра, когда ему придется отвозить товар. А между тем…

Он внезапно вспомнил о своем намерении обратиться в архив по поводу матери.

Он полистал «Желтые Страницы» и в разделе «Армия» нашел телефон Управления начальника лондонской военной полиции. Там ему дали телефон военно-медицинского архива, он набрал номер и почти сразу получил ответ. Через несколько секунд ему сказали: Да, Диана Трэйс служила медсестрой до увольнения в 1958 году. Уволилась по собственному желанию, после выписки из родильного отделения больницы «Сент-Мэри» в Портсмуте.

Трэйс знал, что родители его матери жили в Портсмуте, значит информация была верной. Мать после его рождения некоторое время жила у них. Если бы они до сих пор были живы… но они, к сожалению, умерли. Он позвонил в «Сент-Мэри» и начал задавать вопросы. Поскольку необходимая ему информация была довольно обширной, дежурная, которую он, кажется, сумел убедить в исключительной важности дела, записала все, что он хотел бы узнать. Через некоторое время ему было сказано:

Они постараются помочь, но он должен понимать, что прошло уже много лет.

Нельзя ли будет позвонить ему, когда они что-нибудь выяснят? И не мог бы он на всякий случай оставить свой адрес?

Трэйс сообщил им свои телефон и адрес и повесил трубку.

После этого он уселся смотреть телевизор и ждать их звонка, но телефон молчал. Вечер и ночь оказались крайне скучными и тоскливыми. Он плохо спал и проснулся на рассвете. В 11. 00 он с добычей подъехал к «букинистическому» магазину на Холлоуэй-роуд. Как только он появился, Джо Пелхем тут же повесил на входе табличку «Закрыто», запер дверь и провел его через торговый зал в знакомую подсобку. За ее грязными покрытыми копотью окнами под ветхим навесом в обнесенном высоким забором дворике, стоял старый затянутый паутиной фургон.

– О'кей, – сразу взял быка за рога Пелхем, – давай поглядим, что ли?

Когда Трэйс расчистил место и вытряхнул свою добычу на стол, коренастый неряшливый барыга едва не ахнул и от удивления выпучил глаза. Но, опомнившись, он схватил Трэйса за руку.

– Эге, сынок, я кажись кое-чего из этого узнаю! Да, помню, помню такое рыжевье.

– Вот как? – Трэйс постарался не выдать своего разочарования.

– Ага. Сам понимаешь, надо держать ухо к земле. То есть я много кого знаю, в том числе и этого. Были у нас с ним кой-какие дела.

Трэйс некоторое время смотрел на него, затем стал складывать золото обратно.

– Не бери в голову, Джо, – сказал он. – Солью кому-нибудь другому. Зачем подставлять старого приятеля.

– Погоди, сынок, не горячись! – мгновенно отреагировал Пелхем. – Чтоб мне лопнуть – я ведь сказал только, что у нас с Картером были кой-какие дела. Разве я говорил, что мы со старым ублюдком кореша? Тем более, бабки все равно уже у меня. Большая часть уйдет прямо тебе на счет (счет Трэйса в швейцарском банке), как только мы обкашляем цену. А пару косых наличными я отдам тебе прямо сейчас.

Трэйс снова положил руку на золото и спросил:

– Ты уверен?

– Спрашиваешь!

Пелхем взвесил золото, и вытащил деньги. Трэйс знал, что старый барыга и так изрядно наваривается на этом деле, но тем не менее, получив от Джо пачку банкнот, отсчитал и вернул ему две сотни.

– Да стоит ли, сынок? – заметил Пелхем, тем не менее беря деньги и пряча их в карман. – Я вполне доволен.

– Это тебе за услугу, – пояснил Трэйс. – Честно говоря, хотел тебя попросить, чтобы ты помалкивал, а если спросят – то с прошлой среды я за границей.

– Значит отдохнуть решил, да? – улыбнулся Пелхем. Но улыбка быстро сползла с его лица и он продолжал: – А насчет держать язык за зубами, так ты, значит, считаешь, что меня нужно предупреждать. Забыл, видать, кому это дело отдавать в переплавку? Да если старик Картер узнает кто переплавил его цацки, он из моих яиц солонок понаделает! Так что это тебе лучше держать язык за зубами, сынок!

– Тоже верно! – согласился Трэйс и через несколько минут уже катил обратно домой…

Вечером накакнуне отъезда Трэйс собрал чемодан, позвонил на телефонную станцию, попросил разбудить себя по телефону и заказал такси на 6. 30 утра. Конечно, вставать в такую рань ужасно, но…

Завтра с вокзала Виктория отходит поезд до Гатвика, и в 8. 15 вылетает рейс на Родос. В четверг предстоит еще один – уже местный – перелет с Родоса на Карпатос. А потом.. ?

А потом, поживем и увидим, уже засыпая подумал Чарли Трэйс.

ЧАСТЬ III

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Трэйс в душе не мог не согласиться с Каструни : на своем недолгом веку путешествовал он крайне мало. Ну разве что пару раз бывал в Кале и Булони, куда ходило судно-паром на воздушной подушке. Но это никоим образом не подготовило его к тому, что происходило сейчас. Проблема заключалась в том (стыдно признаться!), что это был всего второй воздушный перелет в его жизни.

Первый раз он летал в Германию семь лет назад, еще до того как стал профессиональным вором: отвратительно проведенная неделя в Ганновере с прыщавой девчонкой-подростком – ‘’знакомство по переписке.’’ Но за истекшее с той поры время многое очень изменилось.

Прежде всего, его поразили размеры самолета, а также ощущение того, что он, кажется, испытывает настоящий душевный подъем – как ребенок, получивший новую игрушку. Поэтому он чувствовал себя довольно глупо, и, пожалуй, первый раз в жизни им овладело нечто вроде застенчивости.

Стоявший неподалеку от здания аэропорта самолет выглядел довольно внушительно; тем не менее, Трэйс подумал, что в салоне будет тесно, поскольку в брюхе лайнера исчезло уже просто неимоверное количество движущихся перед ним в очереди на посадку людей. Но когда он, пройдя через посадочный туннель (кстати, тоже до сих пор не виданная им штука – куда же, черт возьми, подевались те огромные самоходные трапы?), чуть замешкался у входа в пассажирский салон, тот показался ему похожим на зал небольшого кинотеатра. Неужели все это очень скоро окажется на огромной высоте, устремившись на восток со скоростью более пятисот миль в час?!

Затем у него возникли проблемы с ремнем, и пришлось даже обратиться к стюардессе. Что же до спасательного жилета – о нем была прочитана самая настоящая лекция – тут вообще говорить нечего… Трэйсу оставалось лишь надеяться, что самолет все же благополучно долетит до Родоса. Если нет – в таком случае, он, скорее всего, станет одной из первых жертв.

Начало путешествия не вызвало особых эмоций: взлет прошел не так гладко, как он ожидал, так называемый «завтрак» отдавал пластмассой, да и виски, которое разносила стюардесса, имело какой-то странный привкус. Но немного позже, как бы в утешение, его взору предстали восхитительные виды Альп, над которыми в вышине проплывал их самолет, а потом – фантастическое зрелище: крошечные бирюзово-золотисто-лазурно-перламутровые островки у побережья Греции, в Эгейском море. Наконец вот в поле его зрения появились Спорады, а за ними – Родос.

Затем последовала посадка (прошедшая куда лучше, чем взлет), и почти четырехчасовой полет был позади. Трэйсу оставалось только удивляться, как быстро пролетело время. Выйдя из самолета, он тут же оказался под палящими лучами ослепительно жаркого солнца, а в лицо ему дохнуло горячим ветром. Трэйс недовольно сморщился, но потом пожал плечами: что ж, ведь за этим он сюда и отправился, разве нет? Ну, разумеется, кроме всего прочего…

Никакого туннеля здесь не было, и пассажиры, спускаясь по металлическим ступенькам, оказывались прямо на потрескавшемся бетоне взлетно-посадочной полосы, да и здание аэропорта выглядело куда менее внушительно, чем в Лондоне. Истекающие потом, в мокрых форменных рубашках, таможенники тупо глядели в документы, скорее всего, не будучи в состоянии прочитать, что в них написано, но, тем не менее, штампы они ставили исправно. А за барьером:

– Карпатос! – кричала пухленькая мордастенькая девица в бермудах, держа над головой соответствующую табличку. Ее голос полностью перекрывал все остальные шумы и голоса прибывших пассажиров. – Кто на Карпатос – ко мне!

«К ноге! – подумал Трэйс. – Сидеть! Служи! ХОРОШАЯ собачка!» Только этого не хватало… Он был совершенно не расположен позволять кому-то помыкать собой. Иначе давно записался бы во французский Иностранный Легион – или отправился бы в летний скаутский лагерь в Торбей! Тем не менее, перекинув пиджак через чемодан и чувствуя, как рубашка липнет к спине, он направился к голосистой девице.

Возле нее уже стояли трое, опередившие его: двое мужчин и девушка. Он уже видел их и в Гатвике, и в самолете – но тогда его больше занимало происходящее вокруг. Да и потом они были просто тремя из его многочисленных попутчиков, хотя, по правде говоря, девушка привлекала его взгляд не раз и не два. Теперь же он принялся рассматривать их гораздо внимательнее и пришел к выводу, что все трое путешествуют порознь. Во всяком случае, девушка ни с одним из мужчин знакома вроде бы не была. Рыжеволосая, с зелеными миндалевидными глазами, тоненькая, изящная, ростом примерно пять футов шесть дюймов. Ей очень шли голубые джинсы и легкая голубая рубашка с короткими рукавами, в расстегнутом вороте которой угадывалось начало ложбинки между неплохими и, очевидно, не стесненными бюстгальтером грудями. Кожа довольно смуглая, а во внешности чувствовалось что-то восточное, скорее, арабское. От нее веяло какой-то таинственностью; Трэйс еще не встречал подобных женщин.

И она тоже собиралась на Карпатос.

Впрочем, как и двое мужчин. Один из них – лысоватый, худой как жердь – дорогая одежда как будто готова упасть к ногам при первом же выдохе, выглядел лет на тридцать. Типично американский акцент и выговор немного в нос сразу напомнили Трэйсу слышанную им когда-то шутку, которая (как он понимал) передавала речь обитателей нью-йоркского района Бронкс:

"Тйиццать кьясных псичек

На жойдочке пйисели,

Чийикают, войкуют,

А чейвячков всех съели"

В обычное время акцент вроде этого показался бы ему очень милым и приятным, но только не сейчас и не из уст этого типа.

Второй, невысокий и полный, с бульдожьим лицом, страдал одышкой и отличался крайней медлительностью движений. Он сразу напомнил Трэйсу Сиднея Гринстрита из старых черно-белых «крутых» гангстерских фильмов. У него были черные, неопрятные, пересыпанные перхотью волосы. Из нагрудного кармана на три четверти высовывался шелковый носовой платок. Он носил коротковатые, в обтяжку брюки, а также чересчур маленькие для такого грузного тела ботинки.

Пока Трэйс разглядывал незнакомцев, подсознательно запоминая их облик, девица из турагентства вычеркнула их имена из приколотого к табличке списка. Имен их Трэйс не расслышал, зато когда настала очередь назвать себя девушке, он весь превратился в слух. Оказалось, ее зовут мисс Амира Гальбштейн. Немка, что ли? Приглядевшись к ней повнимательнее, он заметил, что нос ее, пожалуй, чуточку великоват и имеет горбинку, почти как у него. Может, еврейка? Трудно сказать.

Настала его очередь. Он промямлил свое имя и увидел, как его пересекает жирная черта.

– Значит, всего четверо, – улыбнулась девица. – Для вас забронированы места вон в том автобусе до Линдоса, – и она указала туда, где в ожидании туристов стояли несколько автобусов. – Мы высадим вас в Родосе у нашего отеля для транзитников, где вы и переночуете. Отель довольно скромный, хотя и очень уютный – вам предстоит провести там всего одну ночь.

– А завтра утром? – спросила Амира Гальбштейн. У нее был нежный, чуть хрипловатый голос – КАК ПУШОК НА СПЕЛОМ ПЕРСИКЕ, такое сравнение пришло в голову Трэйсу.

– Завтра вас разбудят в 7. 00, – ответила девушка-агент. – Если хотите, закажите завтрак в отеле. Что касается транспорта, то можете нанять машину сами, но дешевле – и удобнее нанять одно такси до аэропорта на всех. В общем, как хотите, главное, чтобы вы были здесь в аэропорту к 8. 15, О'кей? Что же касается сегодняшнего вечера, то вы наверняка найдете Родос замечательным и очень гостеприимным городом. Если кто-то из вас уже бывал здесь, то и сам это знает. А если нет… что ж, тогда лучше заранее не рассказывать. Теперь, с вашего разрешения, я вас покидаю. – И она вместе со своей доской отправилась дальше, взывая: – Линдос! Кто на Линдос – ко мне, пожалуйста. Ко мне!

После недолгого колебания, едва обменявшись взглядами, мужчины подхватили свои чемоданы и двинулись к стеклянным дверям зала ожидания – вместе? У девушки оказалось три небольших чемоданчика и, похоже, в одиночку ей было с ними не справиться. Трэйс сказал:

– Позвольте вам помочь, – и даже сам удивился тому, как сдавленно прозвучали эти слова. Тем не менее, его предложение помочь было внезапным и искренним, а не просто попыткой завести знакомство.

– Да, большое спасибо. – Она взглянула на него. – Но я заметила, вы прихрамываете, мистер Трэйс, и…

– Ничего страшного, – тут же отозвался он. – Сущая ерунда. Должно быть, просто затекли ноги – ведь столько пришлось тут простоять.

Неужели он прихрамывал? У, проклятая левая, чертова «смешная» нога! Но откуда же девушке известно его имя? Ну да, конечно же из списка! Но тогда не исключено, что она интересуется им так же, как он – ей. Пока, кажется, дела обстояли совсем неплохо.

Он поднял ее третий чемоданчик (тут же обнаружив, что он легок, как перышко) и пошел впереди нее к автобусу с табличкой «Линдос» на дверной ручке. В автобусе уже сидело довольно много вполне приличных с виду и очень оживленных туристов. В основном англичане, прилетевшие тем же рейсом, что и Трэйс, но было здесь и несколько немцев, скандинавов и даже одна французская пара. Трэйс дождался, пока водитель не засунет все четыре чемодана в багажное отделение , затем обернулся к девушке. Но ее нигде не было видно…

Люди все еще подходили и садились, и Трэйс решил, что самым мудрым было бы тоже зайти в автобус и занять для нее место. Но эта идея оказалась практически неосуществимой: все двойные сиденья уже заняли пассажиры, уложив ручную кладь рядом с собой. Двое мужчин, направлявшихся на Карпатос, сидели в дальнем конце салона по разные стороны от прохода, прилипнув носами к окнам. На стоявшего у входа и оглядывавшего салон Трэйса они не обратили ни малейшего внимания. В конце концов он уселся прямо позади водителя рядом с небольшой хрупкой женщиной средних лет, улыбнувшейся ему, когда он садился.

Но где же Амира Гальбштейн?

– Она вернулась в зал ожидания, – вдруг сообщила соседка, коснувшись его руки.

– Что? Как? Правда? (Неужели его интерес был так заметен?)

– Да-да. Я имею в виду ту симпатичную девушку. Вы вместе?

– Эээ… нет, я просто помогал ей донести вещи, вот и все.

Трэйс привстал и сквозь пыльное стекло окна бросил взгляд на зал прибытия.

Водитель вернулся в автобус, уселся в свое кресло и завел двигатель, и тут как раз девушка выскочила из дверей аэропорта, с блоком греческих сигарет в руке. Так вот зачем она уходила: купить курева.

Когда девушка поднялась по ступенькам в автобус, Трэйс улыбнулся ей, но она как будто не обратила на него внимания, прошла мимо и уселась рядом с дородным немцем где-то в середине салона.

"Ах так! Ну и ладно! " – подумал Трэйс. Вот только он подозревал, что на самом деле так легко не сдастся.