Текст книги "Спастись от самого себя (ЛП)"

Автор книги: Брайан Филипп Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Так или иначе, после того как D и я долгое время были вместе, мы решили переехать нашими семьями из Huntington Beach назад в Bako. Я чувствовал, что это будет прекрасное место для начала моей новой жизни. С моими родителями и братом (и его семьёй) там, это будет прерасная возможность для Джинни быть с её кровными родственниками чаще. Это также была прекрасная возможность для меня и D, чтобы быть трезвыми вместе, и когда мы вернулись в Bako, мы были чистыми и трезвыми. Конечно я пытался убежать от наркотиков и раньше, и это никогда не срабатывало – я не знаю почему я был уверен, что это сработает на этот раз.

В то время как я готовился к переезду в Bako, большой перерыв Korn закончился и мы приготовились к записи нашего пятого альбома Untouchables. Мы решили, что в этом альбоме мы должны измениться как группа, что нам нужно было уйти от всего – наших семей и прочего – и сконцентрироваться только на сочинении музыки. Некоторые парни в этот момент также проходили через развод, так что для нас было лучшим уйти от всего окружения. (В конечном счёте, мы закончили тем, что все оказались в разводе, между прочим. Так же, как мы когда-то видели создание наших семей, теперь мы видели их потерю. Наш рок-н-рольный образ жизни был слишком сумасшедшим для большинства людей, чтобы быть с нами долго.)

Вместе мы осели в Аризоне. Чтобы мне было легче, я оставил свою маленькую девочку с D и его семьёй, что было несомненно хорошим решением, особенно в свете сумасшествия, которое нас ожидало впереди. Мы арендовали четыре больших дома в Scottsdale, Arizona, перевезли туда наше оборудование и приготовились, чтобы взяться за работу. Это была прекрасная идея, но была всего одна проблема: всё превратилось в часть самых больших и регулярных вечеринок, которые когда-либо проводили Korn. К счастью, я был трезв, как и Джонатан. Но остальные три члена нашей группы, а также группа технической поддержки – не были. У них всё было по настоящему в тяжёлой форме.

Четыре дома были хорошим решением для того, чтобы жить разными образами жизни. Манки и я делили дом с командой, именно в нём мы большую часть времени сочиняли песни. На цокольном этаже была студия для записи демо, и с тех пор как я старался быть трезвым всё время, весь дом был трезвым. С другой стороны, у Дэвида был свой личный дом, который быстро стал одним из главных мест для вечеринок. У Джонатана также был свой личный дом, в котором была ещё одна студия, поэтому я иногда по ночам ходил к нему, чтобы немного позаписываться с ним. Я хотел делать всё, чтобы оставаться трезвым. Ну и наконец Филди, его дом был последним, и одновременно самым диким из всех. У него даже установили специальный шест для стриптизёрш, так что самые большие и дикие оргии проходили каждую ночь именно в его доме.

Ну вот, вы теперь всё знаете. Это было очень тяжело – оставаться трезвым в течение трёх месяцев, пока мы были там – тут постоянно происходили крупные вечеринки и я должен признать, что сначала когда мы добрались до Аризоны, я какое-то время проводил в доме Филди. Но главным образом я оставался верен уговору с D, так что я в основном тусовался один у себя дома. Я просто не хотел быть рядом с кем-либо из группы – это было совсем не весело быть рядом с кем-то пьяным, когда ты сам абсолютно трезв.

После того как весь материал для Untouchables был готов, мы отправились в Лос-Анджелес, чтобы сделать запись, и когда альбом был записан, пришло время снова отправляться в путь. К этому моменту мы уже очень устали друг от друга, так что каждый из нас арендовал свой автобус. Пять тур-автобусов на дороге вместе. Мы едва заработали денег в том туре, потому что все деньги мы тратили ещё в переездах от концерта к концерту на оплату автобусов и прочего, но это стоило того – мы просто не могли уже жить друг с другом.

В дороге я снова начал возвращаться к своим старым привычкам. Так как ответственность воспитания Джинни я оставил на жене D, я снова нырнул в алкоголь, наркотики, вечеринки. Я решил, что я хочу быть похожим на остальных парней и старался каждую ночь переспать с разными девушками. Ведь я теперь был одинок. Что должно останавливать меня? Возможно я делал это, чтобы как-то провести время, возможно я делал это, чтобы чувствовать себя удовлетворённым. Но всё же это не длилось долго. У меня был телохранитель Джошуа, который находил мне каждый вечер девушек и когда он находил их, всё заканчивалось ужасно. В одну ночь, после того, как я переспал с одной симпатичной испанкой, пришло время тур-автобусу ехать и я сказал ей, чтобы она уходила. Это закончилось тем, что она ударила меня по лицу и кричала на меня, что она не была «ужасной». В другой раз, я познакомился с ещё одной девушкой, которая упрашивала меня душить её в задней части автобуса, поскольку это возбуждало её. После таких эпизодов, я просто не мог заниматься этим больше; это было не для меня. Нет, моим пристрастием были наркотики, и это та вещь, которую я принимал в течение всего тура в поддержку Untouchables.

Возвращаясь в Bako, между турами, я встретил нового друга, клеевого парня, у которого было много общего со мной, включая мою прошлую зависимость от метамфетамина. Мы много говорили о нашем прошлом с метамфетамином и разговаривая об этом часто, мы стали желать его. Закончилось тем, что мы приняли его немного и хотя я поклялся себе и D, что никогда больше не буду принимать его, я решил, что не будет ничего плохого, если я приму его всего один раз. После этого я решил, что не будет ничего плохого, если я буду принимать его время от времени.

Я не хотел говорить D об этом, тем не менее, потому что, ну, в общем я просто знал, что он убил бы меня, если бы узнал. Так что это касалось только меня, я принимал спиды время от времени и не говорил никому. Я не думал, что это превратит меня в монстра, как это произошло с Ребеккой и я был полностью уверен, что я смогу держать всё под контролем. Но после того, как я начал делать это периодически, я стал пребывать в дурном настроении между приёмами, и жена D начала что-то подозревать. Она могла сказать, что я находился под кайфом, после чего она и я начинали спорить.

Всё происходящее между нами становилось тем более напряжённым, потому что она была тем, кто заботится о Джинни (и её двух собственных детях), когда я отправляюсь в дорогу. Я просто не был самостоятельным и она знала это. Я относился к ней так плохо, несмотря на то, что она заботилась о моём ребёнке, что однажды она стала сытой по горло этим и сказала мне, что она больше не может присматривать за Джинни. Двое из них были близки, но она не могла выдержать моё отношение даже в течение ещё одного дня. Это бросило меня в крайности. В моём сумасшедшем мозгу, всё, что я видел – это как ещё одна женщина, мать уходит из жизни Джинни. Это вогнало меня в депрессию и заставило ненавидеть её.

Теперь, когда я вижу все вещи ясно, я понимаю, что это я вытолкнул её из наших жизней своими склонностями, но в тот момент я был убежден, что это всё её вина. Спиды искажали мои взгляды на жизнь, так что я начал звонить жене D и говорить ей всякие неприятные вещи. Я начал давать ей прозвища или говорил какие-нибудь сумасшедшие вещи. Конечно, D не стал такого терпеть, так что у нас произошла большая размолвка и мы перестали общаться друг с другом.

После того, что произошло, я понял, что я должен выбрать только одно из двух: либо моя карьера, либо моя дочь. Я не могу получить всё сразу. И так как они оба были огромной частью моей жизни, не имели значения что я выберу – всё равно потеря одного убьёт меня. Метамфетамин стал моим спасением, способ избежать выбор, способом отбросить всё подальше. Вместо того, чтобы попытаться стать чистым и взять на себя ответственность за воспитание дочери, я попросил своих родителей позаботиться о Джинни, в то время как я отправился в тур и впихнул в своё тело ещё больше алкоголя и наркотиков. Моя жизнь была большим, ужасным беспорядком. Моя карьера была прекрасной, но моя личная жизнь была полна плохих вестей. Одна ужасная вещь происходила сразу же следом за другой и я не знаю почему.

Я был в целом подавлен этой ситуацией – у меня были деньги, женщины, но все по настоящему хорошие вещи проходили мимо меня. Мои отношения с друзьями были ужасны. Люди продолжали заботиться обо мне и Джинни. Я не воспитывал свою дочь правильно. Я чувствовал, что я должен покинуть свою группу, но я не мог.

Так что я стал обращаться к наркоте так часто, как только мог. Метамфетамин. Кокаин. Пилюли. Алкоголь.

Каждый день.

Я знал, что я должен бросить наркотики, но я просто не мог. По одной причине, у меня была слишком сильная зависимость – чать меня не хотела уходить. По другой причине, они были повсюду. Куда бы я ни пошёл, что бы я ни делал – они были повсюду. Если я был дома, то я сталкивался со своими друзьями, которые сидели на наркоте. Если я находился в туре, я не мог найти ни одного места, где не было бы пилюлей или кокаина. Мне некуда было бежать.

Первый тур, который мы дали в середине этой моей пропитанной наркотиками депрессии, был Ozzfest (Ozzfest – один из самых популярных музыкальных фестивалей в США, какое-то время он являлся туром только по США, в последние года он также включает туры по Европе; фестиваль основал, как это можно понять из названия, Ozzy Osbourne и его жена Sharon Osbourne; на фестивале выступают самые тяжёлые рок-группы, Korn выступали на этом фестивале в 2003-м году; самыми известными исполнителями из тех, которые выступали на том фестивале с Korn, являются Marilyn Manson, Disturbed, Cradle of Filth, а также сам Ozzy Osbourne), в течение красивого лета, на которое я не обращал абсолютно никакого внимания. Хотя мы играли с тонной великих групп тем летом, я не думаю, что я видел хоть кого-то из них, в том числе Ozzy. Вместо этого я только сидел в задней комнате своего автобуса один, каждую ночь. Мой телохранитель, который был моим другом, его звали Джошуа, он жил в передней части моего автобуса и он постоянно пытался заставить меня делать смешные вещи, но я никогда не хотел покидать свою комнату. Однажды большая часть группы и нашей команды пришли ко мне в автобус, пытаясь заставить меня потусоваться с ними, но я всегда говорил им, что хочу побыть один.

Иногда я слышал как снаружи Ozzy исполняет те самые песни, которые я с упоением слушал в детстве, но я никогда не выходил, чтобы посмотреть на него. Тот энтузиазм, который был в первые года Korn, ушёл. Я только пребывал там в большой, тёмной депрессии и задавал себе глубокие вопросы. Как я дошёл до этого? Почему я не могу наслаждаться этой жизнью? Разве статус рок-звезды не предполагал бесконечное веселье и радость? Почему моя жизнь стала сущим кошмаром? Почему все самые плохие вещи продолжают происходить в моей жизни? Было ощущение, что я был по настоящему проклят. Я застрял. И совсем не было похоже, что я собираюсь как-то из этого выбираться.

Наркотики также стали плохо влиять на мою игру на гитаре. Я выглядел ужасно. У меня начали возникать мысли, что каким это будет облегчением, если я сдохну от передозировки наркотиков в своём тур-автобусе или гостиничном номере. Когда вы впервые принимаете метамфетамин, вы чувствуете себя круче, крупнее, чем вы на самом деле есть. Это не даёт вам сконцентрироваться на чём-либо, сосредоточиться на чём-то одном. Если ваше сознание сконцентрировано на чём-то хорошем (музыка, секс), то все ощущения станут ещё круче, чем в реале. Но если вы думаете о чём-то плохом, негативном (одиночество, депрессия), наркотики вызывают такую тьму в вашем уме, что всё станет ещё хуже, чем есть. Именно так работают наркотики.

Я любил то «хорошее» чувство, но я стал его рабом. Моё желание уйти было столь слабым – сначала я в течение нескольких месяцев обещал себе, что я брошу наркоту после этого тура или во время тура, или в этом месяце, но никогда так и не решался бросить их. У меня была физическая и эмоциональная зависимость. С депрессией и разочарованием, которые наркотики давали мне, я убеждал себя, что я никогда не смог покинуть группу, ведь если я брошу группу, то я никогда не смогу быть нормальным, счастливым человеком. И именно поэтому я начал всерьёз думать о смерти. Казалось, что это может быть отличным спасением для меня. В мои самые тёмные моменты жизни, это казалось единственным и самым лёгким выходом, так как я был убеждён, что после смерти я просто упаду в вечный сон и превращусь в пыль.

Те тёмные мысли не продлились бы бесконечно. Я в конечном счёте встряхнул бы свой ум и начал бы думать о Джинни. Я задался бы вопросом, что она чувствует, когда видит, что за ней не приходят родители в школу, как за другими детьми. Я думал бы о том, как она чувствует себя нелюбимой и отвергнутой, но по каким-то причинам я продолжал принимать наркотики с целью избежать исполнения своих отцовских обязанностей.

Я проводил день за днём, неделю за неделей, месяц за месяцем употребляя метамфетамин. Я не мог прожить без него и одного дня, потому что я попросту не мог выбраться из постели без него. Где бы я ни был – в туре или дома с Джинни, я всегда систематично принимал спиды.

Когда-то в начале 2003-го года, Korn были готовы отправиться в мировое турне, и вместо того, чтобы быть взволнованным по этому поводу, я просто взялся упаковывать вещи. Я потратил два дня, чтобы упаковать свои вещи и спрятать свои наркотики так, чтобы их никто не нашёл. Этот тур огибал весь мир: Китай, Япония, вся Европа, Австралия и Новая Зеландия. Везде тур увлекал меня с собой и я старался удостовериться, что я взял с собой достаточно наркотиков, пряча их в контейнерах для дезодоранта или в моей одежде, или в капсулах витамина. Мы собирались ехать через всю Азию, где наказание за незаконный оборот наркотиков – даже если в вашем чемодане нашли всего один маленький пакетик – смертная казнь, но меня это не волновало, потому что часть меня хотела умереть. И кроме того, я не знал как мне достать спиды в дороге в другой стране, так что я должен был быть уверен, что у меня был свой тайник с собой.

В то время, как вы думаете, что мои склонности было тяжело скрывать, я проделывал большую работу, чтобы скрыть это от членов группы. В основном, я держался от них подальше, пока я не приму наркотик и затем я выпивал несколько бутылок пива или принимал Xanax (или Valium, или Vicodin), чтобы успокоить себя и чтобы я не выглядел слишком странным. Конечно, они знали, что что-то не так. Они заметили насколько тощим я стал, но они считали, что я был только на пилюлях (на которые я действительно подсел), так или иначе, всё шло нормально.

Запомните, метамфетамин – очень грязный наркотик. Пилюли – это то, что вы можете получить от доктора. В нашей группе, приём пилюлей был чем-то вроде обеда или курением травки; все их принимали. Почти все в туре подсели на что-нибудь (кроме Джонатана – если вы не считаете Биг Мак наркотиком), но у них не было такой зависимости, чтобы прятать свои наркотики и везти их в другие страны. Таков был я. Но парни никогда не останавливались, пытаясь заставить меня потусоваться вместе с ними. Всё то время, что я был на наркотиках, они высказывали беспокойство обо мне, поскольку глубоко внутри они знали, что что-то идёт не так.

Как и Ozzfest, большая часть нашего мирового тура была для меня сплошным пятном. Всё, что я делал – это болтатлся в одиночестве и принимал наркотики, но только на этот раз, я упускал возможность посмотреть не на Ozzy, я пропускал самые клёвые страны в мире. Но это было неважно для меня. Вообще ничто не имело для меня значения – ничто, кроме моего компьютера и наркотиков. Когда я был под кайфом от спидов, я полностью погружался в свой компьютер, он становился моим лучшим другом. Всё, что я делал, когда находился под кайфом в том туре – это многочасовые попытки сочинить музыку на компьютере или разглядывание порнушки в Интернете.

Когда мы закончили наше мировое турне, я приехал домой к Джинни, но я не притормозил свои пагубные привычки. Я проводил какое-то время с ней днём, но ночью, когда она засыпала, я закрывался в своём туалете и принимал несколько линий. Иногда, Джинни просыпалась посреди ночи и смотрела на меня, сидящего за компьютером, полностью находящегося под кайфом, и спрашивала меня, почему я не сплю. Она всегда выглядела очень встревожено и иногда даже плакала, словно она знала – с папой что-то не так. Я обычно говорил ей, что я только что проснулся и сейчас пойду в постель, спать, но это не успокаивало её. Она беспокоилась о своём отце.

Я начал покупать тонны метамфетамина у наркодилера из Bako, которого я знал. Он приходил в мой дом в середине ночи, когда Джинни спала и с собой у него всегда был пистолет, потому что я был всего лишь одной из его бесчисленных остановок за ночь. Мы стали кем-то вроде приятелей по «тюрьме» – я сидел на своей зависимости, а он вынужден был торговать наркотиками, чтобы поддержать свою семью.

Если вы никогда не принимали метамфетамин прежде, вы должны знать одну вещь, что есть несколько разных брендов и иногда наркоманы настолько привязываются к одной марке, что она просто перестаёт на них действовать, так что им приходиться переключаться на другую марку. Иногда мой дилер звонил мне и я говорил ему, чтобы он приехал ко мне, чтобы я у него купил наркоту. Я был настолько зависим, что у меня за раз было аж восемь марок. Восемь разных брендов спидов. В дополнение ко всем тем пилюлям и пиву. Я очень боялся, что в любой момент могу уехать, так что я покупал их в большом количестве, чтобы они всегда были под рукой. В моей комнате был сейф, который доверху был наполнен исключительно метамфетамином. У меня появился такой странный, диковатый вид. Я боялся принимать сразу столько наркоты, но я также боялся её выбросить. Вместо этого, я только добавлял очередную купленную партию к моей коллекции.

И всё это время, мой ребёнок жил со мной – моя драгоценная, пятилетняя дочурка, которая могла только сидеть сзади и смотреть как её папа чахнет от наркотиков.

Глава седьмая

…И СНОВА СОБИРАЮСЬ ВОЕДИНО

Хотя я немало сделал для того, чтобы уничто жить почти всё окружающее меня, одна дорога, по которой я шёл, всё же была правильной, это дорога на которой я делал деньги. Фактически, в 2004-ом году, я был близок к тому, чтобы вести нормальную жизнь. Я зарабатывал много денег, но я не тратил их впустую. Вместо этого я вернулся в бизнес, связанный с недвижимостью, но уже не с D, а уже с другим парнем, которого звали Дуг (Doug). Он был самым обычным парнем из Bakersfield, у которого была большая, хорошая семья, и он был умён, правильно вёл свою жизнь. Он также был регулярно посещающим церковь, молящимся христианином, был неким положительным героем, встретившимся на моём пути, чем напоминал мне старого друга детства – Кевина. И точно так же, как и Кевин, он всегда был счастливым и приподнятым, всегда пребывал в хорошем настроении. Он был со всех сторон позитивной личностью и это действительно притягивало меня к нему.

В отличие от Кевина, Дуг никогда не говорил со мной о Боге или Иисусе. Наши отношения были строго деловыми – это была единственная сторона, с которой я его знал. О том, что он христианин я узнал от кого-то другого. Работая вместе, мы хорошо проводили время вместе, заключая сделки по продаже недвижимого имущества в Bako и когда мы заключали эти сделки, мы всегда привлекали брокера Дуга, парня по имени Эрик, который также оказался христианином и тоже проводил свою жизнь вместе с ним.

Мне по настоящему нравилось проводить время с этими парнями, в основном потому что они были настолько позитивны, я уже не говорю о том, что они были прекрасными бизнесменами. Я верил в решения, которые они принимали и я чувствовал, что могу зарабатывать большие деньги в сфере недвижимости, работая с ними. Когда я думал так положительно, у меня в мозгу закралась мысль, которую я долго носил в себе: стать чистым, совладать с нервами, чтобы осмелиться покинуть Korn, а затем заниматься недвижимостью остаток моей жизни.

С тех пор, как я столько путешествовал вместе с Korn, я часто стал заниматься своим бизнесом даже когда был в дороге. В один день я был в туре и я позвонил Эрику, чтобы немного поговорить с ним о бизнесе. Мы с ним стали также неформально говорить о моей семье, о том, как тяжело мне было найти баланс между пребыванием в группе и заботой о дочери. Я рассказал ему о том, что я всерьёз думал покинуть группу и он сказал мне кое-что, что реально заставило меня задуматься.

Он сказал: «Знаешь, Брайан, никто никогда не говорит на смертном одре о том, что ему хотелось бы в своей жизни работать больше. Все всегда хотят проводить больше времени с семьёй.»

И это словно ударило меня по сознанию тут же.

Всё внезапно стало совершенно ясно: я задумался о Джинни, о том, как я покину группу, чтобы быть с ней, что у меня не будет никаких сожалений. Проблема заключалась в том, что мне не хватало храбрости покинуть Korn. Это был большой шаг для меня. Мы были на вершине своей карьеры. В профессиональном плане, лучше уже было просто некуда. Мы продавали тонны записей, выступая с огромными концертами повсюду и каждый раз, когда я начинал думать об уходе из группы, наркотики вставали на моём пути. Они только продолжали питать мой эгоизм.

Я не мог просто прямо подумать об этом, не говоря уже о том, чтобы принять решение. Бывало, что в один день я всерьёз намеревался покинуть Korn, но на следующий день я уже хотел остаться в группе. Я решил бросить наркотики, так что я мог принять непростое, рациональное решение. Мой план был таким: бросить наркотики сейчас, наиболее вероятно, оставить группу, вырастить своего ребёнка и затем, когда она будет уже взрослой, я смогу снова вернуться к наркотикам позже. Я нашёл клинику в Лос-Анджелесе, которая специализировалась на лечении актёров и музыкантов от наркотической зависимости, при этом сохраняя их полную анонимность, держа посещения клинике в тайне. Мне понравилась эта идея – получать секретное лечение для моей секретной зависимости, так что я разузнал всё про них. Они дали мне некоторые медикаменты, которые помогут мне начать бросать наркотики, и я даже не задавался вопросом, насколько они эффективными будут. Для меня уже не впервой было бросать наркотики, но я никогда ранее в своей жизни не принимал наркотики так много дней подряд, так что я даже не подозревал о том, насколько тяжело будет проходить лечение.

Я оставил своего ребёнка с моими родителями, переехал в отель и взял лекарства, которые дали мне в клинике. Я пытался уснуть, но не мог – всё, что я мог делать, это лежать там и чувствовать сильную депрессию. Депрессия всё нарастала и нарастала и у меня возникло ощущение, что я просто сойду с ума, если не приму хотя бы одну линию прямо сейчас. Лекарства оказались бессильны против наркоты. Я пришёл домой и достал свои припасы. После этого случая, я просто разочаровался в желании уйти; всё не сработало сейчас. Я по настоящему сделал попытку бросить всё и уйти, и когда я пал, это очень испугало меня, потому что это подтверждало худшие из моих опасений: я был не в состоянии бросить метамфетамин.

От депрессии немного избавило меня то, что мы вернулись к работе с группой. Мы засели в студии над созданием нашего альбома номер шесть, Take a Look in the Mirror. Ощущение очередного начала работы с группой было прекрасным, и это немного обуздало мою наркозависимость. У меня особо нет воспоминаний того периода, потому что в течение процесса записи и тура в поддержку этого альбома, я постоянно принимал метамфетамин.

Оптимизм, который я чувствовал, когда мы начали запись альбома, быстро испарился, когда мы отправились в дорогу. Я снова делал все те же вещи. Туры с Korn под наркотой. Пребывание дома под наркотой. Я перестал чем-либо заниматься, что-либо делать с кем-либо. Я отказывался от интервью. Я даже начал ненавидеть играть вживую. У меня было достаточно всех и всего.

После тура, в поддержку этого альбома, мы выпустили сборник «Greatest Hits», а также сыграли несколько синглов для радио и MTV, записали несколько кавер-версий известных песен. Одной из таких песен была “Another Brick in the Wall” Pink Floyd, и в ней было, ставшее по настоящему знаменитым, гитарное соло, которое я сочинил в студии. Я сочинил его только по той причине, потому что был под кайфом. Другим кавером была песня Cameo “Word Up” и я по настоящему не любил играть эту песню. Ещё больше мне не нравилось видео. Они вставили наши лица каким-то собакам и показали нас в роли собак, шляющихся по стрип-клубам. Наверное, предполагалось, что это будет выглядеть весело, но я не видел в чём именно. Я думал это тупо. Некоторым парням из нашей группы также это не нравилось.

В любом случае, я чувствовал, что мы теряем свой креатив, как группа. Несколько парней чувствовали, что мы должны изменить наш звук, так что мы начали говорить о том, чтобы нанять композиторов для нашего следующего альбома. Это по настоящему огорчило меня, я решил, что это плохая идея. Я чувствовал, что я предпочту написать тупое дерьмо самостоятельно, чем найму лучших 40 композиторов. Такое ощущение, будто распродавали меня. Это уже был не Korn.

Я стал чувствовать, что центр группы сместился от любви к музыке на зарабатывание денег, создании рыночного продукта. Я знаю, да, я действительно принимал много наркотиков тогда, но по какой-то причине, когда вопросы касались создания музыки и зарабатывания денег, я обычно был весьма чист и трезв в своих желаниях. Эти творческие проблемы, столкновения, только сделали идею покинуть группу намного привлекательнее.

Летом 2004-го года Korn собирались отправиться в тур по Европе и всё выглядело, шло к тому, что не я покидаю группу, а было похоже, что группа движется к распаду. Или, по крайней мере, было очень похоже, что мы потеряем одного или двух наших участников. В то время, и у Джонатана, и у Филди были девушки и обе они были с нами в туре. Но тут была проблема: эти две девушки начали просто ненавидеть остальных членов группы и стали часто ругаться с нами. Естесственно, Джонатан и Филди также стали ругаться с другими членами группы и между собой, дошло даже до того, что Джонатан хотел вышвырнуть Филди из группы. Вся эта ругань, борьба, казалась ребяческой мне, но также я считал, что это мой путь из группы. Я начал чувствовать отвращение к тому, как действовали эти парни, так что я попросил своего тур-менеджера купить мне билеты домой, но он не сделал этого.

Я застрял. Как и с наркотой, я не мог сделать всё сам, я хотел, чтобы кто-то или что-то другое сделали это решение за меня, отпустить меня. Я был зависим от группы и был зависим от наркоты. Они оба высасывали из меня жизнь и я знал, что я должен бросить и то, и другое. Но я не мог. Джонатан и Филди решили свои проблемы, так что мы отправились в тур, не отменяя его.

В дороге мы все испытывали просто невероятный гнев. Всё происходящее было сумасшедшим и самой сумасшедшим фактом было то, что я выступал в роли примирителя сторон в течение того времени. Я действительно не хотел, чтобы группа распалась; я просто хотел уйти из неё, так что я старался помочь каждому. Манки тоже делал всё для примирения сторон, стараясь удержать всех вместе.

Но и у меня были моменты, когда я проявлял свой характер, как и все остальные. Я играл как дерьмо, так что я начал вымещать злобу на своём технике по гитаре (прим. ред.: имеется ввиду техперсонал, отвечающий за настройку инструментов) в течение наших концертов. Я помню как однажды я был настолько разозлён своей ужасной игрой на гитаре, что бросил гитару в своего техника в буквальном смысле слова. Как будто это был он виноват, что я отстойно сыграл. Он увернулся и гитара улетела за кулисы, где шла группа людей; к счастью, никого не задело.

В середине 2004-го года я был наполнен только злом и депрессией. Я начал принимать гораздо больше спидов, чем вы можете себе представить. Я был поглощён разглядыванием порнографии в Интернете, ещё более извращённой, чем был я сам. Я впал в уныние. Я был в грязи.

И я тянул вниз ещё и свою прекрасную пятилетнюю дочь. Это было как раз то время, когда я словил её на том, что она пела песню Korn “A.D.I.D.A.S.” Я уже был в грязи, но когда я услышал, как такая песня вылетает из её рта, я начал чувствовать себя отбросом общества. Я знал, что настало время попытаться найти и потянуться к помощи, так что я немного обращался к Дугу и Эрику. Я всё время посылал им электронные письма о сделках с недвижимым имуществом и в некоторых из них я начал намекать, насколько неудовлетворённым я был – не только группой, но и жизнью непосредственно.

Однажды утром я получил e-mail от Эрика:

Брайан, не посчитай меня психом или кем-то в этом роде, но когда я сегодня утром читал Библию, ты мне вспомнился, когда я читал следующий стих:

«Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Евангелие от Матфея 11:28–30)

Я не знаю почему, но у меня возникло сильное ощущение, что это должно что-то значить для тебя и что я должен послать это тебе. Пожалуйста, не пойми меня неправильно.

Всего хорошего!

Эрик.

Я прочитал его письмо и когда я отвечал ему, всё буквально выплёскивалось из меня. Я написал ему: «Я утратил свою душу, брат. Моя жизнь больше не счастлива. Я просил Иисуса прийти в моё сердце, когда я был ребёнком и тогда я почувствовал что-то внутри себя. Я хотел бы, чтобы это ощущение вернулось, но я больше не молился с тех пор. Я чувствую себя виноватым оттого, что не ходил когда-либо в церковь. Ты можешь мне посоветовать, как мне выбраться из этого?»

У Эрика был совет. Он написал мне буквально по прошествии нескольких часов:

Отличное сообщение. Я хочу объяснить тебе одну вещь… посещение церкви не сделает тебя большим христианином, чем пребывание в гараже сделает тебя автомобилем. Отношения с Иисусом являются личными. Он – твоё доверенное лицо и друг, ты можешь обернуться к нему В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. Он ВСЕГДА принимает и независимо от того, что ты сделал, он может освободить тебя от любой вины, боли или позора, которые у тебя есть. Люди, находящиеся в гораздо более худших обстоятельствах изменили свои жизни и пришли к безграничной любви к Богу! Тебе не нужно устраивать какой-то публичный спектакль для того, чтобы пустить Иисуса в свою жизнь – ты просто должен встать на колени прямо там, где ты сейчас и сказать: «Боже, я сожалею о своих грехах, пожалуйста, прости меня, приди ко мне и живи внутри меня. Помоги мне идти в твоём свете и полагаться на тебя во всех своих решениях. Позволь мне быть твоим примером и видеть другим изменения во мне, потому что сегодня я принял решение, отдать свою жизнь тебе.»