355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Брайан Филипп Уэлч » Спастись от самого себя (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Спастись от самого себя (ЛП)
  • Текст добавлен: 27 ноября 2018, 06:30

Текст книги "Спастись от самого себя (ЛП)"


Автор книги: Брайан Филипп Уэлч



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Annotation

Автобиография бывшего гитариста и одного из основателей рок-группы Korn, значительно повлиявшей на развитие стиля ню-метал. В книге рассказывается о временах, когда Брайан находился в группе, его пристрастие к наркотикам, уход из группы и "излечение". Книга заняла 25 место в списке бестселлеров New York Times в первые дни продаж. Любительский перевод с английского.

Брайан «Хэд» Уэлш

От автора

Пролог

Часть первая

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Часть вторая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Эпилог

Благодарности

Послесловие от переводившего

Брайан «Хэд» Уэлш

СПАСТИСЬ ОТ САМОГО СЕБЯ

Как я обрёл бога, покинул Korn, бросил наркотики и выжил, чтобы рассказать мою историю

Я изменил имена или используемые прозвища некоторых лиц, чтобы сохранить их анонимность.

Посвящается двум моим лучшим друзьям: Холи и моей дочери Джинни. Я навеки благодарен вам за то, что вы спасли меня от ранней смерти.

"Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти."

– Откровение Иоанна, 12:11

От автора

Моя жизнь. Какое это было большое путешествие до настоящего момента. Как у большинства людей, у меня было достаточно взлётов и падений в моей жизни, сводящих человека с ума. Как у большинства людей, моё сердце было избито на протяжении ряда лет мною и другими. Как у большинства людей, многие вещи, которые я преследовал в своей жизни, оставляли во мне чувство пустоты и неудовлетворения.

В отличии от большинства людей, у меня была мечта детства стать рок-звездой, которая воплотилась в реальность. Я мог делать то, что я хотел делать, идти туда, куда я хотел идти и покупать все то, что я хотел покупать. В отличие от большинства людей, я бросил всё это – мою музыку, мою группу, абсолютно всё – когда нашёл Бога. После этого, всё, что я хотел делать – это сфокусироваться на своём будущем, забыть всё из моей прошлой жизни и идти дальше с новой жизнью. Или это, по крайней мере, было моим планом до того, как один мой друг предложил мне написать книгу о своей жизни.

Во-первых, я не знал, что я чувствовал по этому поводу. Я не знал, хочу ли я поднять все болезненные воспоминания из моего прошлого, потому что они уже были в прошлом. Как новый последователь Христа, я начинал процесс искупления своего прошлого и начал новую главу в моей жизни. Я имею в виду, почему я должен хотеть пережить всё мое прошлое заново, если я пытаюсь забыть его?

Что ж, я долго молился об этом, и после длительного обдумывания, я пришел к выводу, что демонстрация, выставление на показ всей темноты моего прошлого будет частью процесса моего исцеления. Я также решил, что пересмотр и обсуждение некоторых глупых вещей, поступков, которые я совершал, спасёт много людей от следования по тем же дорогам к разрушению, по которым я шёл.

Именно с целью помощи другим людям я решил написать свою историю, разделить некоторых из живущих во мне демонов с другими, так, чтобы возможно вы или кто-то, кого вы знаете, могли избежать проблем, которые я познал слишком хорошо. Это стремление моего сердца. Не поймите меня неправильно – моё прошлое не было полностью плохим. У меня были и хорошие времена, но большинство из них всегда приводили меня к проблемам.

Другая причина, почему я в самом деле хотел написать эту книгу – это помочь понять моей семье, друзья и фанатам как я пришёл к решению бросить всё и следовать Христу. Вы видите, что я был просто мастером в скрытии абсолютно от всех моей боли и мучения. Я всегда был одним из тех, кто заставляет всех смеяться – все ожидали от меня именно этого. Когда меня окружали люди, я словно под наркотиком изображал из себя нормального, счастливого парня. Но это была только внешняя оболочка, скрывающая, держащая в заточении моё сердце. Находясь за закрытыми дверьми, я был потерянной душой, находился в сильной депрессии. Пока вы читаете эту книгу, пожайлуста помните, что, в то время как моя внешняя жизнь выглядела для всех счастливой, на самом деле было много вещей, происходивших во мне, о которых никто не знал. Это история моей внутренней жизни.

Важно понимать, что я не пытаюсь рекламировать какую-либо из частей своего прошлого, я только пытаюсь быть послушным Богу. Я в самом деле чувствую, что Господь хочет, чтобы я рассказал свою историю как всё случилось. Вот что я делаю. В этой книге, вы прочтёте о большом количестве тьмы, которая была в моей жизни прежде и в течение времени с Korn. И если это оскорбляет вас, что ж… часть всего этого является отвратительной, неприятной. Но это всё правда.

Вы также прочтёте о том, как Бог взял каждую плохую вещь, которая случилась со мной, и обратил её к хорошему. Это только то, что он делает. Я был полностью чист и трезв больше двух с половиной лет; моя жизнь никогда не была более счастливой.

И если он сделал это для меня, он сделает это для каждого из вас.

В любом случае, я надеюсь, что эта книга проникнется до вашего сердца как-либо.

Спасибо вам за всё.

Хэд.

Пролог

Я был дома, когда я услышал её голос. Это был голос моей дочери, Джинни, которая бегала по комнате и пела. Было что-то очень знакомое в мелодии, но я не смог точно вспомнить что это. Я был слишком отвлечён её прыжками по дому, её милым, невинным, пятилетним голосом, и сходством с современной Shirley Temple, с её волосами, спадающими вниз вьющимися, светло-коричневыми локонами.

Несколько дней ранее мы вернулись из летнего тура 2004 с Korn. Джинни не была со мной всё лето, но она была с нами в течение нескольких недель в конце тура. Джинни была (и является) любовью всей моей жизни. Она всегда была весёлой и её веселье было очень заразительным. Но даже с учётом этого, её нахождение в дороге со мной всегда было довольно трудным – не потому что я не хотел её видеть, а потому что пребывание в туре с одной из самых сумасшедших рок-групп мира было не местом для пятилетней девочки. Однако она была удивительна во всём. В туре абсолютно все обожали Джинни и пытались быть рядом с ней. Наш басист, Fieldy, сделал правило, что каждый, кто посмеет выругаться в присутствии Джинни, должен дать ей доллар. Это заставляло нас тренировать свою речь (избегать мата – прим. ред.) в её присутствии. Все действительно старались, но несколько часов спустя, после того, как было принято это правило, у Джинни уже было около 50 баксов.

Я отменил правило. Мне жаль, что я не могу сказать, что сквернословие было худшим из всего этого, но, к сожалению, это была только вершина айсберга. Я хотел, чтобы Джинни смотрела как я играю на гитаре каждый концерт, и я дал ей специальные наушники, которые люди используют в стрельбищах, чтобы заглушить весь шум. В течение всего концерта я старался держать зрительный контакт с ней. Иногда, когда она замечала, что я смотрю на неё, она улыбалась и махала мне рукой. В другое время я пытался привлечь её внимание, но она продолжала смотреть на безумие, продолжающееся в толпе. Вообще, это обычно были несколько сумасшедших чуваков, кричащих в первых рядах текста наших песен, но несколько раз случалось, что вся толпа становилась слишком безумной. Например бывали случаи потасовок между девушками в первом ряду, или полуголые, с задранными кверху футболками и оголённой грудью девушки, старавшиеся привлечь внимание группы. Это было совсем не то место, где ребёнок должен быть.

Нахождение Джинни в летнем туре того года было очень плохим фактом, который сделал 2004-ый год худшим годом в моей жизни. Я скатился на самое дно. Вот он был я – гитарист одной из самых больших рок-групп мира, загребающий миллионы долларов и отыгрывая огромные концерты по всему миру, но я был совсем несчастен. Я не понимал как кто-то, кто имеет миллионы баксов на счету в банке, может быть несчастлив.

Эта мысль загнала меня в такую депрессию, что я обратился к единственной вещи, которая могла вернуть мне комфортную жизнь: наркотики. В том году, я очень много времени прожил на пиве, пилюлях, энергетиках, арахисовом масле и бутербродах с желе. Часть меня хотела быть чистой, но другая часть меня хотела умереть от передозировки наркотиков.

Когда я был в том летнем туре, я фантазировал о том как я падаю в обморок, фантазировал о своей смерти во сне в тур-автобусе. Тогда после того, как я бы умер, все бы скучали по мне, испытывали жалость ко мне, также как это бывает, когда умирает рок-звезда. В конечном счёте, я выходил из этих тёмных мыслей и думал обо всём и всех, для кого я должен жить. Верите или нет, но даже в том состоянии, в котором я был, я был полон заботы о Джинни, я думал о ней и о том, насколько она нуждалась во мне. Я думал о её красивых светло-коричневых вьющихся волосах и её улыбке, которая могла избавить меня от мыслей о смерти. Я думал о том, как я был суицидной рок-звездой, одиноким отцом, который отчаянно нуждался в помощи.

После концертов я старался болтать с нею и быть нормальным, но это было трудно для меня из-за моих склонностей. Я старался не принимать наркотики в то время как она была рядом, но всё же я нуждался в них, чтобы хоть как-то функционировать. Поэтому я старался тайком скрыться где-нибудь, что втянуть через нос линию метамфетамина, или ждал, пока она не заснула, чтобы принять наркотик; я был полностью под властью наркоты. Единственная положительная вещь, которая была, это то, что когда Джинни была со мной, я не думал о смерти.

Находясь дома в тот день и слушая, как она поёт, я думал о том насколько прекрасной она была. Я был полон мыслей о том, что она самый красивый человек в мире, и о том, как трудно будет оставить её, чтобы вернуться в тур, где я снова упаду на дно.

Затем я всё же услышал, что она поёт. Это была песня Korn, которая называлась "A.D.I.D.A.S.", что расшифровывалось как "All Day I Dream About Sex" (весь день я мечтаю о сексе). Я слышал как эти слова доносятся изо рта моей маленькой пятилетней девочки и после этого я понял, что я должен что-то менять. Это был момент, когда всерьёз задумался о том, чтобы покинуть Korn, но даже после этого я знал, что есть большая разница между тем, чтобы думать о том, что надо что-то сделать, и тем, чтобы действительно это делать. Я всерьёз очень не хотел бросать всё это. С самого детства я мечтал о том, что стану рок-звездой и то, что я покину Korn также означало для меня, что я откажусь от своей мечты детства.

Но затем я задавался вопросом, как я могу оставаться в группе, если я большую часть времени, находясь в ней настолько несчастен? Я не был уверен, что я хотел сделать или что я должен сделать; я только знал, что что-то нужно менять и я должен делать это быстро. Единственная проблема была в том, что наркотики настолько испортили меня, что я не мог принять рациональное решение. Когда я отправился в наш тур, я начал принимать намного больше наркотиков и суицидные мысли начали становится более навязчивыми. Смерть действительно казалась мне тогда наилучшим выходом. Иногда я думал: "Ты неудачник. Тебе никогда не избавиться от наркотической зависимости. Ты только делаешь хуже Джинни. Ей будет лучше, если тебя не будет".

Я всерьёз начал верить этим мыслям. Я слышал истории о том, как люди умирали от того, что они смешивали стимуляторы и депрессанты вместе, и это то, что я делал практически каждый день. Я принимал стимуляторы в течение дня и затем вечером принимал Xanax (прим. ред.: Xanax – он же алпразолам, лекарство, применяющееся преимущественно для кратковременного снятия чувства беспокойства, страха, тревоги, лечения сопутствующей депрессии, обладает снотворным эффектом). Иногда, когда я ложился спать, я надеялся, что я уже не проснусь. В другие ночи, когда я шёл спать, я боялся, надеялся, что я не умру. Я полностью вышел из ума. Что пошло не так со мной? Как я дошёл до этой точки? Как мне выйти из всего этого живым?

Хорошо, это череда взлётов и падений, по которой мы пройдёмся. Прямиком в ад и обратно.

Часть первая

В АД И ОБРАТНО

Глава первая

ЖИЗНЬ НАЧИНАЕТСЯ В BAKO

Я вырос в Южной Калифорнии в городе Bakersfield, в полутора часах езды от Лос-Анджелеса. В последние несколько лет это место разрослось в несколько раз, но когда я был маленький, город был небольшим. Есть две важные вещи, которые вы должны знать о Bakersfield того времени, когда я жил там маленьким:

1) Там всегда было жарко (мы много выпивали в жаркую погоду летом, поэтому мы стали называть его "Bako").

2) Там особо нечего было делать.

Моё детство было очень типичным. Как и большинство детей в Bako, я вырос в достаточно хорошем доме, с достаточно хорошими родителями. Мы были в значительной степени типичной семьёй среднего класса восьмидесятых, живущих в конце тупика в доме стиля ранчо, с цокольным этажом. Цокольный этаж был нашим любимым местом. Там у нас был домашний театр (настолько же хорошая система, насколько они тогда таковыми были), огромные кушетки, огромный бильярдный стол для пула, большая игра "Астероиды" и некоторое оборудование для разминки. Даже моему отцу нравилось болтаться там, так как это было то место, где у него был свой бар и небольшая ванная, которую он использовал каждое утро, чтобы подготовиться к рабочему дню.

Поскольку наши родители много работали, у них не было возможности следить за мной и моим старшим братом Geoff, поэтому большую часть времени нас не было дома. Хоть мы все любили друг друга, тем не менее, мы не показывали это всё время. По большей части, мой отец был клёвым парнем. Он тренировал мою футбольную команду вместе с моим братом, учил нас водить мотоцикл, и когда он был в хорошем настроении, он часто смешил нас.

Но время от времени, у него были моменты, когда он становился как сумасшедший. Я не хочу сказать, что я рос с жестоким отцом или что-то в этом роде, потому что он не был таким; когда он был хорошим, он действительно был хорошим. Но когда он становился зол, он становился страшным. Частично это было из-за его отношения к выпивке; его отец (мой дед) был алкоголиком, и мой папа тоже любил выпить. Обычно мой отец становился счастливым, когда выпьет, но иногда у него бывали моменты, что он мог вспыхнуть даже из-за мелочи. Я помню, бывало несколько раз, когда я или мой брат проливали стакан молока на обеде, тогда в этот момент отец превращался в полностью другого – он кричал на нас, полный гнева, из-за чего мы чувствовали, что вот-вот он начнёт избивать нас, хотя он такого никогда не делал. Спустя несколько минут, после того как его приступ гнева отступал, он снова становился нормальным. Это были страшные моменты, но они проходили.

В целом моя мама довольно спокойной и была такой же, как и все обычные мамы. Она готовила хорошие ужины каждый вечер, помогала нам готовиться к школе по утрам, держала дом в чистоте, вообщем это была самая обычная, типичная мама. Это выглядело так, словно она была с нами больше, чем кто-либо другой в нашем доме, но у неё были и свои проблемы тоже – как и у любого другого человека в мире. Взрослея, я чувствовал, что больше люблю маму, вероятно потому что у неё не было непредсказуемых эмоциональных срывов, как у моего отца.

Мой брат Geoff на два года старше меня и, как и все братья, мы с ним много дрались в детстве. Пару раз мы дрались грубо, но так не бывало постоянно. Мы также постоянно играли друг с другом в течение многих часов и заставляли друг друга смеяться. По мере того, как мы росли и становились подростками, мы стали всё больше отдаляться друг от друга. Отдаляться не в личном плане, а в том смысле, что мы ушли в разные направления. Например, я ушел в хэви-метал, а он ушел в новую волну. В то время рокеры не шли рука об руку с толпой новой волны. Geoff имел обыкновение прикреплять свои джинсы внизу булавкой натуго, а его волосы с одной стороны лица закрывали его глаз, в то время как с другой стороны они были короткими; это была классическая прическа новой волны. Я постоянно высмеивал его за это и за то, что он был из новой волны вообще. Иногда, когда мы спорили в нашем подвале о чём-то глупом и я бросал какую-нибудь реплику, я бил его так сильно, как только мог. От него я также неплохо получал. Я знал, что он собирается убить меня за это, поэтому я убегал к своей маме и скрывался за ней, пока мой брат не успокаивался.

Даже при том, что ему не удавалось тогда достать меня, чтобы отомстить, он всё равно находил способы как отомстить. Когда ему было 16 лет, у него был жёлтый Фольксваген Жук, прижатый к земле (с маленьким дорожным просветом) и жёлтыми дисками колёс в цвет кузова. Однажды я полчаса ехал на автобусе через весь город, чтобы погулять в аллее с одним из моих друзей. К концу дня я сильно устал, и мне совсем не хотелось снова ждать другого автобуса, чтобы снова полчаса тащиться до дома. Я увидел брата в его Фольксвагене и попросил его подвезти меня.

– Чёрта с два! – сказал он, – я не буду подвозить кого-либо из рокеров.

Я ответил: хрен с тобой.

Моя семья переехала из Лос-Анджелеса в Bako, когда я был в четвёртом классе. Мой отец решил заняться бизнесом с братом моей мамы, Томом, и его женой, Becky, и вместе они открыли грузовую остановку Chevron в восточном Bakersfield, с полным обслуживанием грузовиков – механика, бензин. Моя мама также работала с отцом в Chevron. Оглядываясь назад, было просто удивительно, что у них всё обошлось так хорошо. Они работали весь день, по пять или шесть дней в неделю, затем приходили домой и разбирались со мной и Geoff. У них и так были свои проблемы, а мы добавляли к ним ещё свои, но они упорно трудились, чтобы зарабатывать деньги и делать нас одной дружной семьёй.

Дом моих родителей в восточном Bakersfield находился в трёх минутах от моей начальной школы, Horace Mann Elementary, которая была самой старой школой в Bako. Однажды утром на пути в школу, я встретил группу детей, которые жили поблизости и мы начали вместе проводить время после школы, в основном в подвале дома моих родителей, втайне от них. Поскольку мои родители не любили, когда мои друзья находились у нас всё время, сбор в подвале был единственным способом, который не доставлял мне проблем от моих родителей. Хотя мне удалось избежать этого, у восточного Bakersfield была большая проблема с преступностью, бандами. Теперь, прежде чем вы начнёте воображать большие перестрелки на ходу из машин или что-либо подобное, я сразу скажу вам, что как правило банды восточного Bako не были вооружены. Они часто воевали друг с другом, но в основном это было при помощи кулаков и ножей. Я не был бойцом, поэтому вместо того, чтобы идти в одну из банд, я взялся за гитару.

Я заинтересовался музыкой приблизительно в 1980, когда мне было десять лет, спустя примерно год после того, как мы переехали в Bako. Очень хорошие друзья моих родителей (и мои крёстные родители), Honishes, оказали большое влияние на меня. Фрэнк, мой крёстный отец, был гитаристом, и у них было ещё фортепиано в доме, на котором мне всегда нравилось играть. Уже тогда, было что-то, что тянуло меня к музыке. Увидев как Фрэнк играет на своей гитаре, я заинтересовался и начал изучать игру на гитаре самостоятельно. Самое смешное было в том, что изначально я хотел играть на барабанах, но мой папа не позволил мне это. Я помню, как он говорил мне: "Я не хочу, чтобы ты тут повсюду расставлял свои барабаны всё время". Я думаю, что на самом деле он просто не хотел постоянно слушать стук барабанов в своём доме. Скорей всего он не думал о том, что в противном случае я просто уйду в хэви-металл, проводя за игрой на гитаре всё время.

После того как с вопросом о барабанах было решено, я выбрал гитару, но не какую-нибудь самую обычную гитару, нет. Моей первой гитарой была Peavey Mystic. Вы когда-нибудь видели гитару этой серии? Если видели, вы уже поняли в каком стиле музыки я играл. Если никогда прежде не видели, вы можете поискать фотки этих гитар в интернете. Возможно это самая впечатляющая гитара стиля металл, которая когда-либо изготовлялась.

Вся моя семья в самом деле благосклонно относилась к моей новой навязчивой идее, и даже моя мама начала брать у меня уроки каждую неделю. Спустя какое-то время я уже был полностью поглощён мыслью об игре на гитаре. Я не был помешанным металлистом или кем-то в этом роде, но у меня был врождённый хороший музыкальный слух, так что всё это имело смысл. Я мог услышать в песне, а затем точно обозначить сам где, какие ноты звучали, и спустя приблизительно год после того, как я начал играть, я начал учить песни Ted Nugent, Queen и Journey. В то время как игра композиций данных исполнителей была для меня лёгкой забавой, что действительно меня сделало психом по части игры на гитаре – так это вышедший альбом AC/DC "Back In Black". Я помню, как я слушал их музыку и думал: "Я хочу быть как Angus Young!"

Так было когда я только начал играть на гитаре. Я начал играть на гитаре постоянно и у меня это хорошо получалось. Моим родителям также нравилось, как я играю. Иногда они приходили ко мне в комнату и слушали, в то время как я практиковался в игре на гитаре. Даже Geoff приводил своих новых друзей в мою комнату и просил меня сыграть соло Eddie Van Halen в песне "Eruption". Он гордился своим маленьким братом-рокером, даже если продолжал отказываться подвозить меня на своей машине. Это было круто – только играть. С раннего возраста я любил играть музыку. Очень любил.

Я любил музыку стиля металл. Iron Maiden, Ozzy, Judas Priest, Motley Crue, Van Halen – всю подобную музыку. Я вёл образ жизни типичного металлиста. У меня была огромная коллекция медальонов моих любимых групп и я постоянно носил их все на себе: на рубашке, шляпе и на моем любимом джинсовом жакете. Моя мама научила меня пользоваться швейной машинкой и я начал самостоятельно подшивать свои штаны снизу, чтобы сделать их более облегающими – так я мог их подвернуть в свою большую теннисную обувь, которую я носил. Всё это, плюс все мои футболки металлиста – как видите я полностью посвятил себя музыке стиля металл.

Когда я не играл на гитаре, я смотрел кино. Я был большим фанатом ужастиков, примерно с 12 или 14 лет. Я любил абсолютно все фильмы ужасов. «Пятница 13-ое», «Кошмар на улице Вязов», «Хэллоуин» – если в подобных фильмах был какой-нибудь маньяк, убивающий людей, я обязательно смотрел это кино. Я записывал фильмы, шедшие по телеканалам, чтобы затем просматривать их снова и снова. Естесственно, эти фильмы имели пометку «Только для взрослых», но мои родители не знали, что я смотрю их. Я до поздней ночи не спал, торча в своём подвале и смотря фильмы ужасов, после того, как все остальные ложились спать. Мне нравилось смотреть как убивают людей. Как правило, в этих фильмах были и эротические сцены. Обычно я по несколько раз перематывал на то место, где в кадре показывали голых девушек.

То время, когда я не играл и не смотрел ужасы, я проводил с друзьями. Я встретил одного подростка, которого звали JC и мы стали плохо влиять друг на друга. Большую часть времени мы болтались, часами напролёт слушая металл, иногда курили сигареты или колотили (ударяли) по мешкам с обёрточной бумагой, в то время как мои родители работали. Время от времени мы курили настоящую марихуану.

Может вам покажется странным, но первый раз, когда я попробовал марихуану был ещё до того, как мы переехали в Bako, мне было всего лишь 8 лет. Правда. Я знал одного подростка, который курил травку, и я стал иногда приходить в его дом. Иногда у него было при себе немного марихуаны, которую давал ему старший брат. Но это никогда не выходило из-под контроля. Я думаю, я просто был слишком маленьким, чтобы правильно вдыхать дым, поэтому просто набирал его в рот. Позже были гораздо более реальные вещи.

Становясь старше, марихуана стала всё чаще и чаще появляться в моей жизни. В средней школе я курил не много, в основном потому что у меня один дикий случай, связанный с марихуаной, из-за которого я впоследствии испытывал страх перед наркотиками в течение нескольких следующих лет. Я был в доме своего друга Пола, когда он сказал мне, что его кузен только что достал действительно убойную травку и у него есть немного с собой её. Он показал мне её и я увидел у него небольшие куски, похожие на кристаллы или что-то в этом роде. Но эти куски не привлекали меня, поэтому я купил пару косяков и спрятал их, после чего в один из дней вернулся из школы домой и решил раскурить один из косяков. Мои родители были на работе. Я пошёл на наш задний двор, таща за собой стул и попутно смотря на часы, чтобы удостовериться, что у меня есть достаточно времени для того, чтобы оттянуться, пока мои родители не вернулись домой.

02:30. Отлично.

Я взял один из этих косяков с кусками марихуаны, которые мне дал Пол, закурил, сделал пару глубоких затяжек и погасил.

Начиная с этого момента, я уже не понимал, где я нахожусь.

Более того, я не мог пошевелиться.

Но я был совершенно уверен, что я лишился рук. То есть я в буквальном смысле чувствовал, что мои руки исчезли, растаяли. Так как я не мог пошевелиться, я не мог запаниковать, и это, возможно, было только к лучшему. Это продолжалось в течение нескольких минут, и это в самом деле пугало меня, потому что я думал: "если я потерял свои руки, то как же я собираюсь после этого играть на гитаре?" Затем я услышал как к дому подъехала машина моего отца. Я посчитал это странным, что он так рано вернулся домой днём. С некоторым усилием я повернул свою голову и посмотрел на часы.

06:15? Я был под кайфом в течение четырёх часов? Было похоже, что прошло всего несколько минут, но на самом деле я в течение четырёх часов сидел там, на заднем дворе, держа в руке наполовину скуренный, непогасший косяк и уставившись взглядом в землю в течение четырёх часов. Всё это время я чувствовал, что у меня исчезли руки. В конце концов я должен был идти в Sizzler в тот день (прим. ред.: Sizzler – фирменная сеть семейных ресторанов в США, специализирующаяся на приготовлении недорогих стейков), чтобы поужинать вместе с семьёй, но сначала меня должно было отпустить, ведь я не мог идти туда под кайфом. Это было чертовски сложно: смотреть в их глаза и говорить с ними, притворяясь, что со мной всё в порядке и я не под кайфом. Я был настолько сильно под кайфом, чтобы у меня даже не появилась тяга к поеданию (прим. ред.: подразумевается "эффект травки" – резкая тяга к жору, вызванная наркотиками), я не мог съесть большую часть еды. Только притворялся. Это было совсем не смешно.

В то время как я отвлёкся от марихуаны в старших классах, в средней школе я всё ещё пробовал её вместе с JC, когда нечего было делать. Но чаще мы просто слушали металл. Мы оба любили металл. Он играл на барабанах, я играл на гитаре, поэтому мы постоянно торчали в подвале моего дома или в его гараже. Я не думаю, что мы когда-либо стали бы группой, вероятно потому что у нас действительно не было группы как таковой. Нас было только двое.

Иногда мы воровали различные вещи. Помните те шляпы 80-х, у которых были длинные хвостики сзади? С отворотами? Мы оба очень хотели такие шляпы, потому что однажды мы увидели в торговых пассажах подобные шляпы с крутыми рисунками Iron Maiden спереди. Так в один день, каждый из нас украл по такой шляпе. Чувак, мы любили эти шляпы так сильно, в основном из-за того что ни у одного из нас не было длинных волос, и те хвостики шляп сделали нас выглядящими просто потрясно. Особенно ночью.

Наркотики… жестокое кино… мелкое воровство в магазинах… Я определённо выбрал неправильные дороги жизни в раннем возрасте, но тем не менее, мне удалось скрыть это от родителей, не попасться на этом. Я думаю, что это было частью острых ощущений, осознание того, что меня могут поймать мои родители и я не представляю, что бы сделал мой отец, если бы он узнал что я делал тогда. Вероятно он убил бы меня.

По правде говоря, тенденция моего папы выходить из себя из-за мелочей, действительно повлияла на меня в моей жизни. Злость в его голосе помещала страх в меня, который я держал в себе всё время, в конечном счёте боясь конфронтации с отцом. Из-за этого страха, я зажался в себе, когда у кого-нибудь в школе были проблемы со мной. Я не ходил постоянно зашуганным, но я действительно чувствовал себя, и выглядел слабым. Когда кто-нибудь из крупных ребят хотел ударить меня, я допускал это. Тот страх во мне снова влиял на меня, и я не мог даже защитить себя. Я был тряпкой.

Мои худшие воспоминания были связаны с средней школой и предвыпускными классами. После учёбы, около школы меня всегда поджидали двое парней, с которыми я болтался вокруг. Они постоянно придирались ко мне и обычно делали мне "Розовый Живот" (это когда вас бьют руками по голому животу до тех пор, пока он не станет розовым), пока я не начинал плакать. Или они просто били меня, пока я не начну плакать. Затем они чувствовали, что сделали что-то плохое и сожалели, но меньше чем через неделю всё повторялось снова.

Я ненавидел тот факт, что я не способен защищаться против них, но я не мог пойти, убежать к мамочке и папочке. Хотя я знал, что я могу укрыться за спиной Geoff, но я также не хотел, чтобы мой брат дрался вместо меня. В результате всё это привело к тому, что я застрял в своём собственном страхе. Из-за этого парализующего страха я начал вымещать всю злость, ярость, находясь один дома. Иногда я шёл, брал Эйприл – собаку нашей семьи, относил её в свою комнату, закрывал дверь и начинал жестоко избивать её своими кулаками. Теперь ещё кто-то был слабаком; я был жестоким парнем. Я также фантазировал все самые жестокие способы расправы с теми парнями из школы. Я представлял как мы втроём находимся в школе и вокруг нас никого нет, словно игра в Прячущихся и Ищущих. И затем в этих фантазиях я доставал из своего кармана нож и наносил этим ножом удары им до тех пор, пока они не начинали кричать точно так же, как кричал когда-то я. Я думаю, что всё это из-за тех фильмов ужасов, которые я смотрел: это они питали мои жестокие фантазии.

Я не знаю почему, но я продолжал болтаться с теми двумя парнями во всё время старших классов, даже при том, что они постоянно били меня. Видимо из-за того, что я был слишком мягкий. Кстати, именно от них я получил своё прозвище. Эти парни сказали, что моя голова выглядела такой большой для моего тела, поэтому они стали называть меня "Head" (прим. ред.: с англ. "голова"). Сейчас это кажется забавным, но в то время, это делало меня по настоящему грустным. Когда я шёл по улице, я чувствовал будто я выгляжу как большеголовый наркоман.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю