Текст книги "Радиошпионаж"

Автор книги: Борис Анин

Соавторы: Анатолий Петрович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Конец операции «Золото»

22 октября 1966 г. перед одной из городских больниц Лондона царило оживление. Наступил час посещений больных. На больничной стоянке машин не хватало места. В это время, когда на улицах то и дело возникали пробки, никому не бросилось в глаза, что перед зданием, находившимся около больницы и прямо напротив тюрьмы, у красной кирпичной стены остановилась машина. Из нее вышел мужчина с букетом хризантем в руках. В больницы часто приходят люди с цветами, поэтому никто не обратил на него внимания. К тому же моросил дождь. Через два часа все изменилось. Завыли сирены, стали прибывать все новые и новые полицейские машины. Внутри тюремного двора шел обыск: из камеры исчез заключенный Джордж Блейк, бывший офицер шпионской спецслужбы Англии, в 1961 году осужденный за разведывательную деятельность в пользу Советского Союза на самый длительный срок тюремного заключения в истории английского судопроизводства.

В 1952 году, посчитав советскую политику более справедливой, а государственное устройство – более гуманным, этот ас английского шпионажа добровольно предложил свои услуги советской разведке. Долгие годы он работал на СССР не корысти ради, а исключительно из идейных соображений. Однако информация, содержавшаяся в документах, которые прихватил с собой перебежавший на Запад сотрудник польской шпионской спецслужбы Михаил Голениевский, помогла англичанам «вычислить» Блейка.

В соответствии с приговором Блейку предстояло отбыть в тюрьме не менее двух третей положенного ему судом срока, что означало выход из заключения на свободу в лучшем случае в возрасте 66 лет. Отсидев четыре года и потеряв надежду дождаться содействия МГБ в вызволении его из тюрьмы, Блейк решил сам организовать побег. Он нашел сообщника из заключенных – ирландца по имени Шон Берк, который был готов на все, лишь бы насолить английским властям. Берк должен был в скором времени выйти из тюрьмы. Блейк успел согласовать с ним план своего предстоявшего побега только в общих чертах. Детали они смогли обговорить уже после освобождения Берка из тюрьмы, напрямую поддерживая связь друг с другом с помощью портативных радиостанций. Засечь их переговоры могла только передвижная радиопеленгаторная станция, специально выдвинутая в район тюрьмы. Однако радиошпионаж Англии был нацелен исключительно на перехват сообщений, адресат которых находился за пределами страны, а маломощные передатчики с 10-километровым радиусом действия его мало интересовали.

План побега был продуман до мелочей. Даже номер телефона, по которому Блейк должен был позвонить, успешно выбравшись за пределы тюрьмы, и который был записан на клочке бумаги, помещенном в условленном месте, его сообщник зашифровал. А ключ к шифру Блейк должен был узнать только в машине, поджидавшей его около тюрьмы в назначенный для побега час.

Четыре года спустя в уютной квартире в Москве сотрудники газеты «Известия» вели разговор с Блейком, который за свои заслуги перед СССР был награжден двумя высшими орденами. В ходе беседы Блейк «вспомнил» и о событиях, происшедших более полутора десятков лет назад, – об операции «Золото». В декабре 1953 года в

Лондон приехали высокопоставленные чины из ЦРУ для обсуждения со своими английскими коллегами совместных планов по проведению важной акции. Речь шла о шпионском тоннеле на территории ГДР. В переговорах от англичан принимал участие и Блейк как заместитель начальника отдела, занимавшегося техническими операциями и их обеспечением.

По результатам переговоров двух шпионских служб был составлен протокол, который Блейк на досуге внимательно изучил. После этого он запросил экстренную встречу со своим советским связным, учитывая важность и срочность дела. Принять такое решение было нелегко, так как все встречи со связником были рискованны даже тоща, когда имелось время на их подготовку. Все же встреча Блейка со связным состоялась.

Таким образом, когда американцы еще корпели над проектом своей радарной станции, еще задолго до того, как они вывезли из подвала первый контейнер с грунтом, в Москве уже знали обо всем. И вот теперь, в 1970 году, Блейк, улыбаясь, рассказывал советским журналистам, какую «чрезвычайно ценную» информацию получали американцы, пока советской контрразведкой не был назначен день разоблачения этой радиошпионской акции ЦРУ – 22 апреля 1956 г. Так закончилась операция «Золото», которая поначалу вселяла в ее организаторов весьма радужные надежды и которой суждено было стать одним из самых крупных провалов ЦРУ в области радиошпионажа. Ее разоблачение было выполнено так умело, что даже специальная комиссия ЦРУ, созданная для расследования обстоятельств, пришла к единодушному заключению о случайности обнаружения радиошпионского тоннеля советской стороной. Тем более что большая часть разговоров, подслушанных американцами в ходе операции «Золото», действительно содержала достоверную информацию.

Достоверную, но малоценную, поскольку советская сторона, своевременно предупрежденная Блейком, свои наиболее важные переговоры переключала на другие каналы связи, проложенные в обход берлинской телефонной станции. А через нее шла информация, которой жертвовали ради того, чтобы отвести подозрения от такого ценного агента, каким был Блейк.

О том, что специальная комиссия ЦРУ ошиблась, американцы узнали позже, а пока опьяненное миражем успеха ЦРУ заложило фундамент еще одного, не менее громкого своего фиаско.

Как создавался У-2

Вскоре после окончания второй мировой войны командующий ВВС США генерал Арнольд направил военному министру ряд докладов, в которых суммировал приобретенный боевой опыт. Касаясь вопросов шпионажа, он писал, что прежние взгляды на разведку не соответствовали требованиям времени. Всестороннее, детальное и постоянное знание гражданской и военной деятельности на территории реального или потенциального противника является крайне необходимым для правильного планирования мероприятий как во время войны, так и в мирное время. Потому в системе ВВС следовало иметь свою компетентную и активную авиационную разведку, которая взаимодействовала бы с общегосударственной.

Доклады возымели свое действие. Самолеты ВВС США начали совершать шпионские полеты вдоль советских границ, а в 50-х годах и проникать в воздушное пространство СССР. Для этих целей использовались модифицированные модели Б-36 и РБ-47, которые могли нести на борту большое количество сложного фото– и радиоэлектронного оборудования. Однако эти самолеты имели невысокий потолок полета и были уязвимы для ракет и истребителей ПВО.

Было испробовано и другое средство – воздушные шары, снабженные шпионской техникой. Запущенные с американских военно-воздушных баз в Скандинавии, Западной Германии и Турции, они подхватывались воздушными потоками и проносились над территорией СССР в сторону Японии. Однако и этот шпионский метод не оправдал возлагавшихся на него надежд. Сбив несколько шаров, советские власти заявили решительный протест, получивший широкий общественный резонанс.

Пришлось снова возвращаться к самолетам. Но дело затрудняла все та же серьезная проблема – потолок полета. Разработка программ, связанных с проникновением в воздушное пространство СССР, курировалась лично директором ЦРУ Алленом Даллесом. «Нам очень нужна была точная разведывательная информация, – писал в своей книге «Бремя мира» президент США Эйзенхауэр, – и в такой ситуации, как считал Аллен Даллес, необходимо было создать новый сверхвысотный самолет для шпионажа с воздуха. В ноябре 1954 года Аллен Даллес и другие советники пришли ко мне, чтобы получить санкцию на продолжение программы по производству 30 сверхвысотных самолетов общей стоимостью 35 млн. долларов. Многие конструкторские работы были уже близки к завершению. Я одобрил это предприятие.»

Большая часть работы по проектированию и разработке нового самолета проводилась на авиационной базе Райт-Петтерсон в штате Огайо. Одноместный самолет У-2, разработанный американской компанией «Локхид», был принципиально нового типа. Конструктивные особенности самолета (хорошая обтекаемость при длине фюзеляжа в 15 метров и размахе крыльев около 30 метров) позволяли ему летать гораздо выше пределов досягаемости всех известных ракет и перехватчиков и иметь большую дальность полета, так как на этой высоте значительно уменьшалось потребление горючего, ввиду незначительного сопротивления воздуха. Кроме того, поверхность самолета была покрыта специальной эмалью, которая затрудняла его обнаружение с помощью радаров.

У-2 был оснащен сверхчувствительным оборудованием для фотографирования поверхности земли, а также для приема и записи различного рода радиосигналов. Но, чтобы подниматься на недосягаемую для других самолетов высоту с пилотом и различным фото– и радиоэлектронным оборудованием на борту да к тому же с запасом горючего, необходимого для более чем 9-часового непрерывного полета, самолет должен был быть исключительно легким. Надо было чем-то жертвовать. Пожертвовали прочностью. В результате самолет стал слишком хрупким и требовал очень высокой квалификации пилота.

В августе 1955 года У-2 прошел первые летные испытания, удовлетворив необходимым требованиям и даже превзойдя некоторые из них. В кругу профессиональных шпионов Даллес не уставал подчеркивать, что «этот самолет сможет собирать информацию быстрее, точнее и надежнее, чем любой агент на земле».

С завершением работ по созданию самолетов У-2 ЦРУ приступило к вербовке летчиков, которым предстояло выполнять шпионские полеты. Среди кандидатур был и старший лейтенант ВВС США Гарри Фрэнсис Пауэрс.

Группа, в которую попал Пауэрс и где собрались пилоты экстра-класса, имевшие большое количество летных часов на одноместных одномоторных самолетах, официально именовалась второй эскадрильей службы погоды, а неофициально – отрядом 10-10. Размещалась она на американо-турецкой базе Инжерлик близ города Аден. По мнению экспертов ЦРУ, эта база обладала рядом преимуществ. Во-первых, в географическом отношении она представляла собой отличную стартовую точку для перелетов. Во-вторых, расположенная на юге Турции, вблизи Средиземного моря, она находилась достаточно далеко от СССР, чтобы быть недосягаемой для его радиолокационных станций, и вместе с тем достаточно близко, чтобы проводить полеты без большой затраты горючего. В-третьих, на ней уже располагалась небольшая американская авиачасть.

Отряд 10-10 был сформирован как обычная эскадрилья. Во главе стояли командир (военнослужащий ВВС) и начальник штаба (представитель ЦРУ). Все, от начальника аэродромной команды до последнего техника, были специально отобраны и являлись высококвалифицированными специалистами в своей области.

В сентябре 1956 года пилоты группы приступили к первым шпионским полетам. Так как У-2 был слишком приметным самолетом, НАСА опубликовала официальное сообщение об использовании самолета нового типа – «Локхид У-2» – для исследования воздушных течений и метеоусловий. Вскоре в американской прессе можно было прочесть еще одно вводившее в заблуждение сообщение: «Самолет У-2 будет применен для измерения радиоактивности высших слоев атмосферы, а также для метеорологических наблюдений и исследований инфракрасного излучения... Пилоты и наземный обслуживающий персонал – сотрудники американских гражданских фирм».

1957 год принес существенные перемены, явившиеся неожиданностью для США. 27 августа Советский Союз объявил об успешном запуске первой межконтинентальной баллистической ракеты. А 4 октября на околоземную орбиту был выведен первый искусственный спутник Земли. Это потрясло весь мир и серьезно обеспокоило американские правящие круги. Полеты У-2 приобретали в планах Вашингтона еще более важное значение и вместе с тем становились все более рискованными. ЦРУ принимало меры к расширению сети баз для самолетов У-2 и к активизации самих полетов. К этому времени кроме турецкой базы появились базы в Висбадене (Западная Германия) и неподалеку от Йокогамы (Япония). В связи с участившимися полетами все больше сведений стало просачиваться в прессу, что не на шутку тревожило пилотов и командование.

14 июля 1957 г. западногерманский журнал сообщил о задержании китайскими истребителями над своей территорией самолета типа У-2, а канадский – о том, что пилот этого самолета, китаец, служащий американских ВВС, взорвал свой самолет в воздухе. Пекин заявил протест по поводу инцидента, но на него в США обратили мало внимания. Для отвода глаз ВВС США сообщили, что потерпел катастрофу американский бомбардировщик, который использовался вооруженными силами Тайваня.

24 сентября 1959 г. недалеко от Токио на японском планерном аэродроме в разгар рабочего дня совершил вынужденную посадку еще один У-2. Спортсмены-планеристы, подбежав к самолету, увидели вооруженного пистолетом пилота, который отказался открыть крышу кабины. Самолет возвращался из шпионского полета над Сибирью. Четверть часа спустя прибыли вертолет и автомашина с ревущей сиреной, в которых сидели гражданские лица. Угрожая оружием, они отогнали от самолета японцев.

Разумеется, в Советском Союзе знали о полетах У-2. И не только из зарубежной прессы. Возвращавшиеся на свой аэродром пилоты У-2, как им было положено по инструкции, докладывали о проведенном полете. Сообщали они и о том, что их засекали с земли, о чем свидетельствовали приборы на борту их самолетов. А однажды один из пилотов рассказал, что почувствовал взрыв ракеты ще-то в трех километрах под собой. Радарная сеть СССР фиксировала большинство воздушных шпионских операций США с применением У-2. По свидетельству Пауэрса, представители ЦРУ были всерьез обеспокоены тем, что официальный орган советских ВВС газета «Советская авиация» опубликовала серию статей об У-2 – «зловещем орудии шпионажа». В этих статьях утверждалось, в частности, что его вылеты совершались из Висбадена.

«Мы отдавали себе отчет, что любая попытка проникновения не останется безнаказанной, – вспоминал Пауэрс в своей книге «Операция «Перелет». – На такой высоте мы не очень боялись, что нас собьют МИГи, но опасались ракет класса «земля – воздух» несмотря на то, что в нас пытались вселить уверенность, что из-за высокой скорости ракеты и чрезвычайной разряженности атмосферы практически невозможно правильно скорректировать ее полет».

Для защиты от ракет «воздух – воздух», выпускаемых с истребителя-перехватчика, на У-2 появилась аппаратура радиопротиводействия, создающая помехи РЛС самолета противника. Учитывая появившуюся возможность уничтожения самолета, кресло пилота У-2 сделали катапультируемым. Было предусмотрено и аварийно-спасательное снаряжение, состоявшее из надувного резинового плотика, одежды, небольшого запаса воды и продовольствия, компаса, сигнальных ракет, спичек, химикатов для разжигания костра из сырого дерева, а также медицинского индивидуального пакета первой помощи. Одежда состояла из плотного зимнего охотничьего костюма, вид которого, как потом вспоминал Пауэрс, оставлял мало надежд на то, что пилоту удастся смешаться с толпой, не вызвав подозрений. В комплект входил и шелковый плакат с обращением на 14 языках, в котором указывалось: «Я американец и не говорю на вашем языке. Мне нужны пища, кров и помощь. Я не причиню вам вреда. У меня нет преступных намерений в отношении вашего народа. За помощь вы получите вознаграждение». Кроме этого пилоту давались более 7 тыс. советских рублей, золотые монеты, кольца и наручные часы. Считалось, что, даже не владея русским языком, пилот сможет договориться на понятном всем народам мира языке золота.

Перед каждым вылетом на самолете устанавливался и сразу же после его возвращения снимался блок подрыва, который срабатывал с задержкой в 70 секунд после включения. Предполагалось, что за это время пилот успеет катапультироваться или покинуть самолет каким-либо другим способом. Однако пилоты У-2 опасались, как бы ЦРУ не подстроило все так, что в случае использования подрывного устройства оно сработает мгновенно, уничтожив и пилота.

Появилась еще одна новая деталь в снаряжении пилота У-2 – серебряный доллар с ушком. Его можно было носить как брелок, на шее или цепочке с ключами. Внутри доллара находилась не совсем обычная булавка, служившая футляром для тонкой иглы с бороздками, в которых содержалось вещество коричневого цвета. Летчикам объяснили, что это яд типа кураре. При уколе смерть наступала мгновенно.

Перелет

На апрель 1960 года были запланированы два полета-вторжения в воздушное пространство СССР. В первый полет Пауэрса назначили дублером.

Он состоялся 9 апреля на небольшое расстояние и прошел гладко, поэтому у Пауэрса появилась надежда, что и второй, который совершит он, тоже будет удачным. Правда, этот полет мало походил на все предыдущие. Это был настоящий перелет. Впервые предстояло пересечь всю территорию СССР, пролетев над Душанбе, Аральским морем, Челябинском, Свердловском, Архангельском, Кольским полуостровом, Кандалакшей, Мурманском, а затем взять курс на базу Бодо в Норвегии. Расчетная продолжительность полета равнялась девяти часам. Вылет должен был произойти с базы в Пешеваре (Пакистан), куда заранее были доставлены более 20 человек для обслуживания вылета. В целях сохранения секретности самолет доставили в Пешевар в ночь накануне операции.

По графику вылет назначался на среду, но полет несколько раз откладывался. В воскресенье, 1 мая, Пауэрса разбудили на рассвете. Предстояло лететь. В 5.20 утра он поднялся в кабину самолета. Старт планировался на 6.00, но приказ о вылете задерживался – ждали разрешения Белого дома. «Такое, – утверждает Пауэрс, – было впервые. Обычно санкции президента получались заранее. Мне предстояло лететь без радиосвязи с землей, поэтому в воздухе можно было надеяться только на секстант. Однако, поскольку все расчеты делались исходя из времени вылета в 6 утра, секстант становился бесполезным. Я был уверен, что полет отменят, и уже мечтал сбросить пропитанную потом одежду, как вдруг в 6.20 поступил сигнал: взлет разрешен. Я сразу же запустил двигатель и взлетел».

Погодные условия были плохие. Облачность поднялась до самых гор, однако для шпионажа это не имело значения, так как горный район не представлял особого интереса. После полутора часов лета появился первый просвет в облаках. Самолет находился к юго-востоку от Аральского моря. Высота полета была максимально возможной. Отклонившись немного вправо от курса, Пауэрс скорректировал его и тут увидел нечто встревожившее его. Значительно ниже под собой он заметил след одномоторного реактивного самолета, который на сверхзвуковой скорости летел параллельно курсу У-2. Слово – Пауэрсу: «Как ни странно, но, еще не достигнув границы, я чувствовал, что меня уже ждут... Облачность снова стала сплошной и только через три часа полета начала редеть. Приблизительно в полусотне миль к югу от Челябинска облака рассеялись. В корпусе машины заработала фотокамера, начали действовать устройства записи радиосигналов с земли на магнитную ленту. Я снова лег на курс, облака остались позади, я немного успокоился. В этот момент автопилот неправильно сработал, и самолет начал задирать нос. Я отключил автопилот и несколько минут управлял самолетом вручную. Затем снова включил автопилот, и ситуация повторилась. Пришлось отключить автопилот окончательно. Возникла очень неприятная ситуация. Все зависело от моего решения: либо лететь обратно, либо продолжать полет. Всего лишь час назад я бы не задумался – вернуться и все. Но теперь я уже углубился в воздушное пространство СССР на тысячу триста миль, прошел полосу облачности, а видимость впереди казалась отличной. Я решил продолжать полет... Заметив большое водохранилище, нанес его на карту. Затем увидел целый комплекс сооружений, гражданских или военных, и зафиксировал его с пометкой «крупный объект», чтобы обратить на него внимание во время послеполетного доклада... У Свердловска надо было взять курс на северо-запад. Я повернул и пошел по новой линии маршрута над юго-западной окраиной города. Полет продолжался уже почти четыре часа. Заметив аэродром, не отмеченный на карте, я зафиксировал и его. Мой курс должен был пролегать прямо над ним. Мне нужно было записать время, высоту, скорость, температуру выхлопных газов и показания приборов о работе двигателя. Я как раз делал записи, когда внезапно раздался глухой удар, самолет резко рвануло вперед, и чудовищная оранжевая вспышка озарила кабину и небо. Самолет тотчас начал падать, и я почувствовал, что вот-вот отвалятся крылья и хвост. Возможно, прямое попадание и не достигло самолета, но ударная волна и осколки повредили его... Машина вошла в необычный штопор в перевернутом виде: нос – вверх, к небу, хвост – вниз, к земле. Я включил аварийную систему подачи кислорода. Несколько раньше (однако в тот момент я ничего не почувствовал) мой высотный костюм раздулся: произошла разгерметизация кабины. Костюм стеснял движения, а сила тяжести толкала меня вперед, к носу, вырывая из сиденья. Дотянулся до выключателей блока подрыва, снял предохранительные щетки, но медлил, 70 секунд – это не так уж много... Открыл крышу кабины и отстегнул пояс. Меня тут же до половины тела припечатало к приборной доске, а вторая половина уже висела снаружи. Это произошло настолько быстро, что я телом сбил зеркало заднего обзора, и оно исчезло в воздухе. Это было последним, что я видел, так как лицевой щиток сразу же покрылся инеем. Что-то еще удерживало меня привязанным к самолету. Вдруг вспомнил: трубки подачи кислорода. Забыл их отсоединить. Самолет продолжал вращаться. Судорожно двигая ногами и извиваясь всем телом, я, должно быть, оборвал их, потому что внезапно оказался свободным – тело мое падало, парило совершенно легко. Ощущение было приятным и радостным. Именно так мне казалось в тот момент. По всей вероятности, я находился в состоянии шока».

Парашют открылся сразу. Оставшийся без пилота У-2 спланировал и совершил посадку. Самолет опустился на вспаханное поле, прополз некоторое расстояние на брюхе, после чего его корпус снизу лопнул. Многие мелкие части, вырванные взрывом ракеты из фюзеляжа и крыльев У-2, также вслед за ним упали на землю. Высоко расположенные на корпусе самолета детали при приземлении не пострадали.

После обнаружения пропажи У-2 в ЦРУ и госдепартаменте начались лихорадочные совещания. Была принята версия, что самолет разбился, пилот погиб и никаких доказательств шпионажа нет. Но вот 5 мая СССР сообщил о сбитом над своей территорией военном самолете США. Реакция официального Вашингтона была мгновенной. В тот же день представитель госдепартамента США на официальной пресс-конференции заявил, что американский самолет типа У-2, проводивший вблизи советско-турецкой границы метеорологические исследования в высоких слоях атмосферы, в результате нарушения кислородного снабжения пилота сбился с пути. Далее в заявлении говорилось, что пилот потерял сознание, а самолет, управляемый автоматической системой, залетел в воздушное пространство СССР. Машина, по уверению госдепартамента, принадлежала не ВВС США, а НАСА. Версия тут же была подтверждена НАСА, объявившем о пропаже своего самолета. Были опубликованы «точные» данные о полете У-2 над турецкой территорией, о специальном его оборудовании для взятия проб воздуха и для сбора информации о радиационных излучениях. В остальном НАСА повторило положения из ранее сделанного заявления госдепартамента.

Через два дня в Москве состоялось заседание Верховного Совета СССР, на котором было сделано официальное заявление о том, что пилот сбитого самолета жив, находится в Москве и что имеются неопровержимые доказательства шпионского характера его полета. Припертый к стене фактами и доказательствами, госдепартамент США изменил тактику и выступил с новым заявлением, в котором признал, что У-2 был направлен в пределы Советского Союза в целях сбора военных шпионских данных, оговорив, однако, что власти в Вашингтоне разрешения на такой полет не давали. В преддверии новых президентских выборов это заявление было весьма опрометчивым. Перед Эйзенхауэром встала сложная дилемма. Если признать, что полет был осуществлен без его ведома, серьезно подрывался авторитет президента США и его администрации. Если допустить, что президент санкционировал полет самолета-шпиона, предстоявшие через несколько дней советско-американские переговоры на высшем уровне наверняка сорвались бы. Аллен Даллес предложил президенту уйти в отставку, чтобы была возможность переложить всю ответственность на него. Эйзенхауэр отверг это предложение и в своем выступлении 11 мая признал, что полеты американских самолетов над территорией СССР проводились с его ведома и одобрения и что он, в соответствии с американским законом 1947 года о национальной безопасности, ввел в действие директивы, на основании которых была разработана и реализована программа широкого наблюдения с воздуха путем проникновения шпионских самолетов США в воздушное пространство СССР.

17 августа 1960 г. в Москве началось судебное заседание, в ходе которого Пауэрс признался, что его полет служил исключительно шпионским целям. Результаты экспертизы остатков фотооборудования и радиоаппаратуры, а также отснятых фотопленок и сделанных магнитных записей подтвердили это. На третий день процесса американский пилот был приговорен к десяти годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме.

Через полтора года, 10 февраля 1962 г., в Берлине его передали американцам в обмен на советского разведчика Абеля. А 2 августа 1977 г. в американской печати появилось сообщение о том, что Френсис Гарри Пауэрс, бывший пилот ЦРУ, который в 1960 году совершил шпионский полет над территорией Советского Союза, погиб в вертолетной катастрофе близ Лос-Анджелеса.