Текст книги "Радиошпионаж"

Автор книги: Борис Анин

Соавторы: Анатолий Петрович
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 38 страниц)

На байдарках и каноэ

«Административная служба» – подразделение АНБ, которое занималось набором сотрудников на работу. Особый интерес для нее представляли инженеры (особенно в области электроники), математики (особенно со степенями), лингвисты и переводчики (особенно со славянских и азиатских языков). Потенциальному сотруднику АНБ вручался рекламный буклет, в котором не было и намека на то, что АНБ – шпионская организация. Об Агентстве в нем говорилось как о государственном учреждении, занимавшемся созданием систем для защиты информации в каналах связи.

Далее кандидату на должность в АНБ предлагалась серия тестов для выявления у него способностей к различного рода профессиям, представлявшим интерес для АНБ. В качестве примера такого теста можно привести следующий.

Представьте себе антрополога, сидящего на высокой скале. Перед ним открывается вид на населенные различными племенами острова. Между островами снуют каноэ с посыльными. Кроме того, острова обмениваются сигналами с помощью костров. После текста со сведениями типа «Каноэ А движется к острову 3, затем к острову 7, а каноэ В в это время движется от острова 12 к острову 1; в этот момент с острова 6 острову 1 подается дымовой сигнал...» следуют вопросы: какой из островов наиболее важен в этом обмене сообщениями? Какой из островов управляет обменом сообщениями? И так далее в том же духе.

В другой задаче говорилось о служащих некой компании, размещенных в нескольких комнатах здания, которые соединены ненадежными переговорными устройствами. Давалась вводная информация: «Из-за неисправностей в системе связи между комнатами чтобы из комнаты А связаться с комнатой Е, нужно связаться с комнатой С, но из С с Е можно связаться только через D». Далее еще полстраницы такого же текста, а в конце вопросы: что делать, если в А никого нет, а нужно из комнаты Y связаться с комнатой N? И тд. и т.п.

После серии тестов шли различные формальности – заполнение всевозможных анкет, формуляров, прохождение медкомиссии, проверка с помощью полиграфа (детектора лжи»). Стандартным при такой проверке был вопрос о том, вступал ли поступающий или поступающая на работу в АНБ по достижении совершеннолетия в связь с лицами своего же пола. Проверялось наличие информации об этом человеке во всех агентствах и учреждениях США, занимавшихся расследованием противозаконной деятельности. Эти проверки часто длились больше года. Полученные в результате данные обобщались и анализировались «административной службой». Если кандидат на зачисление в сотрудники АНБ прошел проверки успешно, он подвергался новой серии тестов для более точного определения подходящего поля деятельности. Эта серия тестов могла включать в себя определение последней цифры в данной последовательности чисел с помощью нахождения в ней закономерностей или заполнение пустых мест, помеченных звездочками, в арифметическом выражении с известным ответом.

Кроме этого, в подчинении у «административной службы» находилась «служба безопасности АНБ».

 В брюках из шерсти ламы

Национальная криптографическая школа (НКШ) была организована в Агентстве в 1965 году с целью подготовки квалифицированных кадров для его нужд. В НКШ имелось несколько курсов подготовки – от 8-недельного по основам криптографии, в ходе которого слушатели узнавали в деталях о месте и роли АНБ в шпионском сообществе США, до 7-недельного по криптографии для руководящего состава. Подготовка руководства на 7-не-дельных курсах включала, кроме всего прочего, и проведение «маневров» путем моделирования политической и военной ситуации, в которой должны были проявить свои способности слушатели-руководители.

Самый высокий уровень подготовленности давал 18-недельный семинар для криптоаналитиков высшего класса. За этот срок от 12 слушателей требовалось изучить в общей сложности 60 книг, посетить большое количество лекций и семинаров, выполнить более 400 практических заданий. Для окончивших эти курсы открывались широкие перспективы должностного роста. Кроме того, они вступали в элитарное общество криптографов в рамках АНБ.

Одним из атрибутов членов этого общества являлись белые брюки из шерсти ламы. Символом общества стали четыре остро заточенных карандаша – первое в мире приспособление для вскрытия шифров. Помещены они были в пустую жестяную банку из-под мармелада. Девиз общества гласил: «Только тот, кто вскроет банку, отведает мармелада». В процессе учебы на 18-недельных курсах будущие члены общества должны были, в частности, вскрыть шифр выдуманного государства Зендия и прочитать шифрпереписку его мифического премьер-министра Сальво Салацио.

Судить о размахе организации учебного процесса в АНБ позволяет далекий, но показательный в этом отношении 1979 год. Тогда около 19 тыс. человек прошли подготовку на 500 различных курсах НКШ. Из них 13,5 тыс. являлись гражданскими служащими АНБ, 2,5 тыс. – военными чинами АНБ, а остальные – сотрудниками других правительственных агентств и ведомств.

В АНБ существовал также ряд неформальных объединений по интересам, которые носили название ассоциаций. Например, одна из таких ассоциаций занималась составлением словарей для языков народов, не имевших письменности, другая – переводом с голоса при помощи технических средств, третья – совершенствованием языка для общения с шимпанзе.

ПРОНИКНОВЕНИЕ

Чужой нос другим соблазн.

К. Прутков. «Сочинения»

Задача номер один

Соблюдение режима секретности всегда являлось одной из первостепенных задач АНБ. Тайный характер деятельности Агентства нашел свое выражение в запрете съемок или даже зарисовок с натуры его зданий, в наблюдении с помощью всевидящих телекамер за его территорией, охраняемой по периметру патрулями со сторожевыми волкодавами, в наличии двух типов телефонной связи – отдельно для секретных разговоров и отдельно для несекретных. Вывешенные повсюду плакаты призывали постоянно быть начеку и не болтать лишнего. Для наглядной агитации использовались даже подушки сидений в кафетерии на территории штаб-квартиры АНБ, напоминавшие слишком благодушным, разомлевшим после трапезы сотрудникам, что в отличие от них враг не позволяет себе расслабляться.

На передовой линии борьбы с проникновением нежелательных лиц в святилище АНБ находились сотрудники охраны, одна часть которых проверяла пропуска, дававшие право входа на территорию и в отдельные помещения штаб-квартиры, а другая несла патрульную службу. Те, кто не был занят на пропускных пунктах и не участвовал в патрулировании, должны были по тревоге прибывать на объекты АНБ из специальных бараков, расположенных поблизости. Охрана контролировала передвижение людей внутри зданий штаб-квартиры АНБ и по территории, на которой она располагалась, с помощью сложной системы пропусков. Их насчитывалось 12 типов, отличавшихся цветом и разметкой. Дополнительно на пропуска могли навешиваться различные бирки. Для идентификации с помощью считывателей-автоматов пропуска дополнительно подвергались перфорации.

Осуществлялся строгий контроль за перемещением не только людей, но и бумаг. Чтобы ограничить доступ к ним лицам, не имевшим на это право, документы АНБ снабжались целым набором кодовых обозначений. Они свидетельствовали о степени секретности документов и об источнике информации, которая в них содержалась. Например, кроме слов «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» на документе могло стоять кодовое слово «ГАММА». Это говорило о том, что в нем цитируется сообщение, перехваченное из каналов связи СССР. Другие пятибуквенные кодовые слова могли еще более детализировать информацию о документе. К примеру, кодовое слово «ГУППИ», имевшее хождение в 70-е годы, означало, что данный документ содержит перехват радиотелефонных разговоров самых высокопоставленных руководителей советского государства – партийного лидера Брежнева, премьер-министра Косыгина и спикера парламента Подгорного, которые они вели из своих автомашин. Менее приоритетный перехват обозначался кодовым словом «СИГМА» и касался координат расположения советских подводных лодок при несении ими боевого дежурства.

Одни кодовые слова менялись регулярно из соображений безопасности. Другие переставали использоваться с исчезновением источника информации, который ими обозначался. (Например, прекратил Брежнев сокрушаться по поводу здоровья по радиотелефону, и кодовое слово «ГУППИ» исчезло со страниц документов АНБ.) Наконец, третьи могли быть скомпрометированы. Последнее произошло с кодовым словом «ДИНАР», когда в газете «Нью-Йорк тайме мэгэзин» появилась статья о помощнике президента Джонсона по национальной безопасности Банди. Статья сопровождалась большой фотографией Джонсона и Банди, на которой Банди держал в руках совершенно секретный документ с отчетливой надписью «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО ДИНАР».

Но основная угроза безопасности АНБ исходила изнутри. Любой человек, от палестинского террориста до советского посла, мог попасть в приемную АНБ и, расположившись со всеми удобствами на плюшевом диване, послушать разговоры по внутренним телефонам, которые вели из приемной поставщики оборудования для Агентства и криптоаналитики, приезжавшие из других стран для обмена опытом со своими американскими коллегами.

Хотя должности и имена служащих АНБ по вполне понятным причинам всегда скрывались от противника, получить такую информацию было совсем несложно. В течение почти 30 лет для служебного пользования публиковалось специальное периодическое издание «Ньюс-леттер» с этой информацией. Правда, имелось распоряжение, в соответствии с которым следовало уничтожать выпуски «Ньюслеттер» после их прочтения. Ну и что? У невыполнившего это требование всегда в запасе было оправдание, что еще, мол, не прочел, потому и не уничтожил. Кроме того, для высшего руководящего состава АНБ была организована отдельная автомобильная стоянка. Иностранному шпиону достаточно было переписать номера автомашин на ней, чтобы потом легко узнать имена владельцев.

Непоследовательность в обеспечении режима секретности в АНБ имела и другие аспекты. Например, при выходе за пределы территории Агентства ручную кладь любого сотрудника могли обыскать охранники на предмет наличия в ней секретных документов. На ее обыск разрешения владельца не требовалось. Однако обыскивать одежду запрещалось, если не было явных признаков, что в ней что-то спрятано.

При приеме на работу в АНБ широкое применение нашел полиграф. Но и у него были свои ограничения: проверку на полиграфе можно было устроить только человеку, который на нее добровольно согласился. Поскольку военные состояли на службе в АНБ по приказу, то требовать от них прохождения через «детектор лжи» считалось нарушением прав. Логично, но зря. Ведь в одном только 1978 году из 68 военных, пожелавших получить статус гражданских служащих АНБ, каждый четвертый оказался неподходящей кандидатурой, и почти в 90 процентах случаев это доказала проверка на полиграфе.

Еще одним оборонительным рубежом на пути проникновения агентов иностранных держав в АНБ являлась его «служба безопасности». Ею традиционно руководили бывшие сотрудники Федерального бюро расследований – созданного в 1908 году ведомства министерства юстиции США, на которое была возложена ответственность за обеспечение государственной безопасности. На содержании у «службы безопасности» АНБ неизменно находилась группа информаторов, которые большую часть времени подслушивали и подглядывали, а остальное время строчили свои донесения. Для контроля за поведением сотрудников, вызывающих подозрения, «служба безопасности» могла устанавливать подслушивающие устройства. В частности, прослушивались разговоры служащей АНБ, которая использовала номер в отеле Нью-Йорка для свиданий с сотрудником посольства одной «недружественной» Америке страны. В течение двух дней было установлено, что эту пару ничего, кроме секса, не связывает. Подслушивание прекратили, хотя и очень неохотно.

В 60-е годы после целого ряда провалов руководство «службы безопасности» АНБ было заменено, но методы ее работы остались прежними. Например, в середине 70-х годов сотрудники этой службы нередко посещали близлежащие рестораны и другие увеселительные заведения, выясняя, говорят ли сотрудники АНБ на служебные темы в свободное от работы время.

Скрепки не той формы

Уже через два года после создания АНБ стало ясно, что даже самые строгие меры безопасности не в состоянии уберечь Агентство от предательства его собственных сотрудников: в АНБ был разоблачен шпион, работавший на Голландию. Им оказался некий Джозеф Сидней Петерсен, который еще во время войны познакомился с сотрудником голландской криптографической службы, а с 1948 года начал регулярно поставлять ему сведения, касавшиеся чтения американцами голландской дипломатической шифрпереписки. Быстро удалось найти документы, с которыми он в оригинале знакомил своего голландского коллегу. Дело в том, что после ознакомления с ними голландец заменял американские круглые скрепки на голландские квадратные.

Следствие так и не установило причины, по которым Петерсен крал совершенно секретные доклады, где говорилось об успехах американцев в раскрытии шифрсистем Голландии. Вероятнее всего, им руководило желание помочь защитить линии связи этой страны от радиошпионажа других государств. Голландское посольство в Вашингтоне признало, что получало от Петерсена секретную информацию, но исходило при этом из предположения, что он действует с ведома своих начальников.

Сообщение об аресте Петерсена появилось 9 октября 1954 г. в газете «Нью-Йорк тайме». Вместо того чтобы решить вопрос в административном порядке внутри самого АНБ, было решено передать дело Петерсена в суд. В результате оно получило широкое освещение в американской печати.

Обвинение посоветовало Петерсену признать себя виновным, чтобы избежать свидетельских показаний, которые потребовались бы в суде. Петерсен, испытывавший угрызения совести и готовый свести к минимуму нанесенный им США ущерб, согласился, надеясь к тому же на смягчение приговора. Судья при рассмотрении дела заявил, что «сущность этого преступления не в том, какие документы обвиняемый унес, а в том, что он унес их из АНБ», и ошарашил Петерсена 7-летним сроком тюремного заключения.

В 1958 году Петерсен был выпущен на поруки, отсидев 4 года. Опасаясь, что его могла завербовать советская разведка, «служба безопасности» АНБ установила в доме Петерсена подслушивающие устройства. Через несколько месяцев, убедившись в лояльности своего бывшего сотрудника, его оставили в покое.

Самоубийство с третьей попытки

Сержант Джек Данлеп пробыл посыльным в АНБ недолго, меньше, чем Джон Кеннеди на посту президента США. Но вред, который он нанес Агентству, по оценке официальных лиц в Пентагоне, в 30-40 раз превысил ущерб от любого другого предательства в его истории.

Во время войны в Корее Данлеп был награжден орденом «Пурпурное сердце» и медалью «Бронзовая звезда» за воинскую доблесть и преданность долгу. В 1958 году он стал шофером генерал-майора Гаррисона Ковердэйла, начальника секретариата АНБ, получив редкую возможность выезжать за пределы Форт-Мида, не проходя досмотр. Зная это, несколько сотрудников АНБ воспользовались его услугами, чтобы вывезти с работы домой служебные пишущие машинки и кабинетную мебель. Это еще больше расширило связи Данлепа в штаб-квартире АНБ. Позже, когда Данлепа перевели на должность курьера, его обязанностью стала доставка секретных документов в различные подразделения АНБ.

Весной или в начале лета 1960 года Данлеп пришел в советское посольство в Вашингтоне и предложил продать документы АНБ. Среди них были различные наставления и руководства по ремонту и эксплуатации самых секретных шифровальных машин США, а также их подробные описания.

Мотивы, толкнувшие Данлепа на предательство, никогда официально объявлены не были. Но плата установлена точно: 60 тыс. долларов. Он истратил их на покупку моторной яхты, глиссера с воздушным винтом, голубого «ягуара», двух «кадиллаков», на многочисленные выпивки на дорогих курортах и в яхт-клубах по всему американскому побережью от Нью-Джерси до Флориды.

Первая крупная покупка Данлепа относится к середине 1960 года, когда он приобрел моторную яхту. Любовница Данлепа знала только, что он регулярно посещал какого-то «бухгалтера» и возвращался после этих посещений с большими пачками банкнот. Данлеп рассказывал знакомым различные истории, объясняющие происхождение своего богатства. Для одних он был владельцем земли, в которой обнаружили минерал, необходимый для производства косметики. Для других – богатым наследником. Третьих уверял, что его отец (в действительности – смотритель мостов) имел огромную плантацию в штате Луизиана.

Хотя Данлеп ездил на работу в «ягуаре» или одном из «кадиллаков» и регулярно отпрашивался с работы для участия в гонках на своем глиссере, резкое повышение его жизненного уровня никаких подозрений в АНБ не вызвало. По иронии судьбы именно из амбулатории АНБ была направлена карета «скорой помощи», чтобы доставить Данлепа в госпиталь в Форт-Миде, когда он повредил спину во время парусной регаты, по той причине, что в местном госпитале ему дали бы успокоительный препарат, под воздействием которого сотрудник АНБ мог непроизвольно разгласить секретные сведения. Но никому ни разу не пришло в голову поинтересоваться, на какие средства Данлеп позволял себе посещать дорогой яхт-клуб.

Долгое время считалось, что первые подозрения в отношении Данлепа возникли у его соотечественников только в 1963 году, когда сержант решил стать гражданским служащим, боясь, что по окончании срока службы его переведут из АНБ в другое место. При проверке на полиграфе он признался в мелком воровстве и нечестности. Дальнейшее расследование показало несоответствие его доходов и расходов. 14 июня 1963 г., чувствуя, что кольцо вокруг него сжимается, Данлеп пытался покончить с собой с помощью снотворного, но неудачно. 20 июля он повторил свою попытку уже с помощью револьвера. Вмешательство приятелей спасло его вновь. Наконец, 23 июля третья попытка увенчалась успехом. Он подсоединил кусок резинового шланга к выхлопной трубе своей машины, второй конец просунул в щель правого переднего окна, завел мотор и отравился отработанными газами. Три дня спустя его, как и четырьмя месяцами позже президента Кеннеди, со всеми воинскими почестями похоронили на Арлингтонском национальном кладбище. Может быть, ничего наружу так и не вышло бы, если бы вдова Данлепа через месяц после похорон не принесла из дома целую пачку секретных документов, обнаруженных среди личных вещей мужа.

Однако скорее всего Данлепа выдал американский агент в ГРУ Дмитрий Федорович Поляков, вступивший в контакт с сотрудниками ФБР в 1961 году во время своей второй поездки в США. Первую Поляков совершил в начале 50-х, получив назначение в советскую миссию при Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке, где он долго руководил советскими агентами в Америке, не имевшими дипломатического прикрытия. В их числе был и сержант Джек Данлеп.

Ливиец из подмосковной «психушки»

Не менее трагично сложилась и судьба другого сотрудника АНБ – американца ливийского происхождения Виктора Норриса Гамильтона. Он изменил свое прежнее имя Хиндали после приезда в Соединенные Штаты вместе с женой-американкой, которую встретил в Ливии.

Выпускник Американского университета в Бейруте 1940 года, Гамильтон работал в США посыльным и швейцаром, так как ему не удалось устроиться на работу по специальности – преподавателем. Отставной американский полковник завербовал Гамильтона на службу в АНБ, где последний приступил к выполнению своих служебных обязанностей 13 июня 1957 г. в группе «G» «производства», которая среди прочих стран и регионов занималась Ближним Востоком, Северной Африкой, Грецией и Турцией. Работавшие здесь, как позднее рассказывал Гамильтон, записывали на пленку и дешифровали криптограммы военного характера из перечисленных стран, а также шифрсообщения, которые поступали в эти страны из их дипломатических представительств во всех частях света. Для этой цели АНБ имело специальную станцию перехвата на Кипре. Например, на столе Гамильтона в 1958 году побывал полный текст секретной переписки, которую Каир вел с посольством О АР в Москве во время йоездки правительственной делегации этой страны в Советский Союз.

В 1959 году Гамильтона признали психически больным, но, учитывая его ценность как специалиста, на работе оставили. Через 4 месяца его руководство заявило, что он находится на грани параноидально-шизофренического припадка и поэтому не может продолжать работу в АНБ. На самом деле в это время Гамильтон пытался установить связь со своими родственниками в Сирии, что вызвало сильное неудовольствие его руководства и отчасти послужило причиной последовавших обвинений в психических отклонениях. Но только отчасти, о чем свидетельствуют дальнейшие события.

В июне 1963 года в советское посольство в Праге пришел человек, назвавшийся бывшим сотрудником АНБ Виктором Гамильтоном, и попросил политического убежища. О том, что Гамильтону было уделено самое серьезное внимание, свидетельствуют два события: 14 июля с ним побеседовали заинтересованные лица в Москве, а уже на следующий день в ЦК КПСС ушли оперативно подготовленные предложения по наилучшему использованию перебежчика в пропагандистских целях.

Одно из них было реализовано 23 июля, в тот самый день, когда покончил с собой Данлеп. В своем вечернем выпуске газета «Известия» поместила письмо Гамильтона, в котором он поведал о секретах американского радиошпионажа: «АНБ вскрывает шифры ближневосточных стран, что является прямым результатом криптоанализа. Вместе с тем АНБ получает и оригиналы их шифров из каких-то секретных источников. Это означает, что кто-то ворует для американцев шифры. Особо следует подчеркнуть: американские власти пользуются тем, что штаб-квартира ООН находится на территории США. Зашифрованные инструкции Греции, Иордании, Ливана, ОАР и Турции своим представительствам в ООН попадают в руки госдепартамента еще до того, как доходят до своих истинных адресатов». По утверждению Гамильтона, представитель США в ООН Генри Лодж даже прислал в АНБ собственноручно подписанное письмо, в котором выразил благодарность за полученную информацию. Свое обращение в «Известия» Гамильтон закончил словами: «Я хочу, чтобы все люди на Земле обрели наконец тот покой и душевное равновесие, которое я обрел здесь, в России».

Вскоре в КГБ были предприняты первые шаги по натурализации Гамильтона. Ему дали новое имя, а также псевдоним «Кир». Естественно, предполагалось, что американцы будут днем и ночью разыскивать пропавшего сотрудника АНБ (предположение полностью подтвердилось), чтобы определить степень нанесенного США ущерба. Поэтому были приняты меры по защите Гамильтона, не ущемлявшие его прав. Однако на выбор постоянного местопребывания Гамильтона в СССР повлияли совсем другие причины.

С самого начала личного знакомства с Гамильтоном сотрудники КГБ заметили у него отклонения от нормального поведения, неадекватную реакцию на складывавшиеся обстоятельства. Их подопечный из АНБ сначала «запел» о тотальной слежке за ним американских спецслужб, которые затем сменил в его рассказах «всемогущий КГБ». Свидетельства чекистов через 30 лет подтвердила жена Гамильтона, которая припомнила в телевизионном интервью, что после поступления на работу в АНБ супруг частенько перед отходом ко сну пугал ее рассказами о подозрительных странностях, творившихся в стенах этого сверхсекретного агентства. Что конкретно успел поведать ей на сон грядущий муж, «леди Гамильтон» не сообщила. Однако из письма самого Гамильтона, опубликованного в «Известиях», стало известно, что слежку за собой он обнаружил еще в США сразу после увольнения из АНБ: по его словам, сотрудники ФБР следовали за ним по пятам, не давали ему устроиться на другую работу, даже дворником.

В результате политическое убежище в СССР Гамильтону было предоставлено, но довольно своеобразное: около 30 лет он провел в советских психиатрических клиниках и только в июне 1992 года попал, наконец, в сферу внимания российских средств массовой информации. Гамильтон наотрез отказался поверить столичным тележурналистам, отыскавшим его в одной из подмосковных «психушек», где он пробыл последние 20 лет, что его жена и дочери живы и разыскивают пропавшего папочку. Гамильтон твердил, что всех его близких посадили в США на электрический стул в отместку за его предательство. Приехавший вместе с телерепортерами Эдвард Артис, гражданин США, который занимался розыском американских военнопленных, привез Гамильтону письма от жены и дочерей. Когда он попытался вручить их лично, в ответ Гамильтон, как заведенный, начал повторять по-английски: «Сгинь! Убирайся ко всем чертям!»