Текст книги "Шаг в небеса (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Якобу, видимо, тоже. Потому что он поднялся на ноги и снова направился к бару-глобусу. И в этот раз вряд ли за пивом.

Я наблюдал за тем, что творят с моей «Ласточкой», и сердце временами просто кровью обливалось. Пусть и рухлядь почти, но всё же за те несколько лет, что я провёл в его кабине, аэроплан стал мне почти как родной. Я ведь купил его на невеликие деньги, полученные в имперской канцелярии после увольнения с военной службы. На что-то поприличней их просто не хватило, а ввязываться в кредит мне вовсе не хотелось. Полжизни работать «на дядю» у меня никакого желания не было.

И вот теперь я смотрел, как пятеро техников курочат «Ласточку». Они уже сняли верхние крылья и сейчас возились с нижними. Двоих я почти не видел – только их ноги торчали из-под днища аэроплана. И, кажется, на одном из них были хорошо знакомые мне потрёпанные ботинки Клауса. Рядом с ними стоял внушительных размеров деревянный ящик с инструментами, а чуть поодаль – контейнер без маркировки. Интересно, это и есть тот самый компактный антиграв, о котором в последнее время столько разговоров?

Я безропотно наблюдал за превращением «Ласточки» в безразгонник. Взбеленился только однажды. Когда пара дюжих ребят подтащили к аэроплану завёрнутый в промасленную ткань пулемёт. Они уложили его перед носом «Ласточки», развернули ткань. Внутри оказался новенький блицкриговский пулемёт.

– Нет, нет, нет! – вскричал я, сам не заметив, как подбежал к техникам. – Никаких пулемётов на моём аэроплане.

– Да ты что, с ума сошёл?! – загородил мне дорогу здоровенный бритоголовый дядька в перепачканном машинным маслом комбинезоне. – Тебя на военную операцию подрядили, а ты от пулемёта отказываешься.

– Никакого оружия, – резко отмахнулся я. – Я тут только разведчик – и пулемёты мне не нужны. Это понятно?

Здоровяк-техник вытащил из кармана сигару под стать фигуре. Сунул её в зубы, но только пожевал – прикуривать не стал.

– А мне про тебя говорили, – несколько невнятно произнёс он, – что ты – военный летун в прошлом.

– Вот именно что в прошлом, – ответил я, – и возвращаться в это прошлое не желаю.

– Ну, – спрятал сигару обратно в карман техник, – как хочешь. Уносите «машинку», – кивнул он дюжим ребятам. Те завернули пулемёт в ткань, взвалили на плечо и отправились откуда пришли. – Только, попомни моё слово, летун, зря ты это.

– Может, и зря, – философски пожал я плечами.

Здоровяк же снова повернулся к техникам, курочащим мою «Ласточку». Мне оставалось только отойти обратно, чтобы не мешать.

– Хватит у моих технарей над душой стоять, – хлопнул меня по плечу как-то незаметно подошедший Бронд. Хотя, собственно, среди грохота ангара было неудивительно. – Ты лучше выбирайся на палубу. Тебе стоит потренироваться управляться безразгонником.

– А долго учиться? – обернулся я к нему.

– Да как обычно, – усмехнулся, потерев как всегда небритый подбородок, командор, – главное садиться научиться. А в воздухе особой разницы нет.

Бронд проводил меня до лифта. Вместе мы поднялись на верхнюю палубу. Там ровными рядами стояли переделанные уже в безразгонники «Ласточки», «Стрижи» и даже несколько нейстрийских «Молний». Все они были вооружены вместо пулемётов гарпунными пушками. А вдоль бортов их красовались катушки крепкого троса. Именно с их помощью они и охотятся на вражеские корабли, словно на небесных китов.

Рядом с ними стояли воздушные мотоциклы. Я глядел на них – и поражался, насколько же сумасшедшим надо быть, чтобы подняться в воздух на этом, мягко говоря, ненадёжном аппарате. Тем более, когда ноги твои просто свисают над пустотой.

– Выбирай любой, – махнул в сторону мотоциклов Бронд. – Учиться летать на безразгонниках лучше всего именно на нём.

– Бронд, – поглядел я на него, – я что на сумасшедшего похож? Я на этом летать вряд ли смогу.

– Придётся, – равнодушно заметил командор китобоев. – Вон, тебе моя дочка и поможет.

Он махнул рукой пацанке в лётной курточке поверх тёплого комбинезона и нейстрийских ботинках. В руках она сжимала шлем. Волосы девочки были привычно растрёпаны.

– Это Силке, что ли? – удивился я. – Вот это она выросла!

С тех пор, как я видел дочку Бронда, прошло несколько лет. И малютка Силке из очаровательного ребёнка превратилась в шуструю пацанку, которая, кажется, не замирала ни на секунду.

– Привет, дядя Готлинд, – махнула мне рукой с зажатым в ней шлемом Силке. – Папа тебя учиться летать на безразгонниках взял? Ты только мой не бери! – Она указала на выкрашенный бежевым мотоцикл с намалёванной на борту кровожадной ухмылкой.

– И тебе привет, – усмехнулся я. – Мне как-то страшновато садиться на это чудо.

За разговором мы подошли к мотоциклам. Я похлопал один из них по борту. Вблизи они внушали не больше доверия, чем издали.

– А ты для начала над палубой полетай, дядя Готлинд, – сказала Силке, – тогда если и грохнешься, не разобьёшься сильно. Все с этого начинают.

– Вот ты за ним и пригляди, дочь, – нашёл на кого переложить ответственность за меня Бронд. Он растрепал ей волосы – и без того растрёпанные. Девочка даже не попыталась привести их порядок.

Бронд же отправился обратно к лифту. У командора и без меня хватало дел.

«Пилигрим» уже отчалил из порта. Он медленно и плавно набирал высоту. За бортом его ещё можно было разглядеть уменьшающиеся дома города, на несколько послевоенных лет ставшего мне чем-то вроде дома. Мне почему-то казалось, что сюда я уже не вернусь.

– Ну что, дядя Готлинд, – дёрнула меня за полу куртки Силке, – будешь учиться летать?

– Дожил, – усмехнулся я, – пацанка меня летать учит. Время неумолимо к нам, старикам.

Преодолев какой-то просто атавистический страх перед небольшой машиной, я забрался в седло, взялся за ручки. Передо мной было всего три круглых прибора. Альтиметр, спидометр и шкала заряда. Ручки точно такие же, как на обычном мотоцикле. Над расположенными полукругом приборами находилась большая красная кнопка с недвусмысленной надписью «Старт».

– Смотри, – подошла ко мне поближе Силке. Личико пацанки в этот момент было умильно серьёзным, – с приборами, думаю, тебе всё понятно. Со стартёром – тоже. Так? – Я кивнул. – С ручками – всё проще простого. Левая – мотор. Правая – высота. На себя – увеличиваешь обороты и, соответственно, поднимаешься выше. Отпускаешь – ну, думаю, понятно.

– Вполне, – кивнул я. – А педали?

– Это для гарпунов. Левого и правого. Один раз нажимаешь – выпускаешь его. Второй раз – отстреливаешь трос, если надо.

Я трижды глубоко вздохнул, прежде чем нажать на «Старт». Мотоцикл задрожал – и медленно поднялся в воздух.

– Теперь медленно, – лицо Силке стало сосредоточенным, – правую ручку поворачивай на себя.

Я так и сделал. Мотоцикл поднялся ещё немного выше. Докручивать ручку до упора я не рискнул.

– Левую так же осторожно на себя.

Последовав команде дочери командора, я ощутил, как мотоцикл медленно подался вперёд. Ощущение было такое, будто я сижу в кабине аэроплана, который каким-то чудом удалось остановить в небе.

– Руль влево, – скомандовала Силке.

Мотоцикл завалился на борт, но послушно развернулся. А стоило мне вернуть руль в исходное положение, мотоцикл выровнялся и снова летел вперёд.

– На скорости заваливает сильнее, – рассказывала Силке, пока я экспериментировал с ненадёжным воздушным средством передвижения. – Так что осторожней надо быть. Я, конечно, обожаю, когда меня переворачивает, особенно если без привязи. Только ты папе не говори!

Я подмигнул пацанке. Силке была вся в своего отца. Иногда мне казалось, что не дружить с головой, это у них семейное.

– Так вот, тебе этого пока лучше не делать. Даже с ремнём. В управлении мотоциклом на самом деле главное – это держать равновесие. Весом тела можно помогать машине делать фигуры в воздухе. Или наоборот, не дать ей свалиться в штопор. Я думаю, в этом главное отличие полёта на мотоцикле от полёта на аэроплане.

Во время этих рассуждений личико Силке стало ещё более умильным. Я бы, наверное, рассмеялся в голос, если бы не был так занят управлением совершенно незнакомой мне машиной.

Девочка ещё что-то говорила. Объясняла тонкости полёта на мотоцикле по небу. Я пропускал их мимо ушей. Гонять на мотоциклах я не собирался. Меня сейчас больше интересовало, как приземляться на этой чёртовой штуке.

Оказалось, проще простого. Заводишь на место посадки – и до конца подаёшь вперёд левую ручку. При этом отпускаешь правую, чтобы заглушить двигатель. Тогда мотоцикл опускается вертикально. Как только он упирается шасси в палубу, не отпуская левой ручки, нажимаешь снова на «Старт». Это отключает антиграв.

Вот только я совсем не был уверен, что сажать аэропланы так же просто.

Глава 3.

Александер поправил свой шлем. Снял и снова надел очки. Убрал их на лоб. Он явно нервничал. Как и всегда перед делом. Хотя до настоящего дела было ещё далеко. Сегодня нам только предстояло отправиться к частной флотилии Чёрного Буковски.

– Я ведь и сам не часто на безразгонниках летаю, – сказал мне Александер. – С тех пор, как моего «Адлера» переделали, я на нём в небо поднимался всего-то трижды. Даже к китобоям перелёт короткий был. С борта «Вулкана» на борт «Пилигрима» – всего-то метров триста, не больше.

– Сегодня нам лететь намного больше, – усмехнулся я. – Ничего, прорвёмся. В конце концов, помнишь, как мы ещё в лётном училище вспоминали о довоенных перелётах. И мечтали, что после войны обязательно примем участие в одном из них.

Я хлопнул фронтового приятеля по плечу.

Настроение с утра отчего-то было великолепное. Я уже неплохо управлялся с воздушным мотоциклом, хотя исполнять безумные кульбиты в стиле Силке не рисковал. До дочери Бронда мне было очень далеко. Как и папаша, пацанка была летуном от бога. Ещё два дня я осваивал переделанную «Ласточку». В воздухе она вела себя точно так же, как и раньше, а взлетать и садиться я научился достаточно пристойно.

– Ты, главное, помни мои уроки, – с прежней умильной серьёзностью наставляла меня Силке.

– Обязательно. – Я растрепал ей волосы. Похоже, дурной пример её папаши был заразителен.

Сам Бронд стоял тут же.

– Высокого неба, – пожал командор китобоев руку сначала мне, потом Александеру.

– Не теряй его, – ответили мы. А я заодно ещё и подмигнул Силке.

Мы забрались в кабины своих переделанных аэропланов. «Веди», – сделал я знак Александеру. Тот показал мне большой палец. Наши аэропланы почти одновременно поднялись в воздух. «Адлер» Александера устремился вперёд, набирая скорость. Я нажал на педаль, поспешая за ним.

Правда, очень скоро пришлось сбросить скорость. Ведь моя «Ласточка» была намного легче и быстрей его «Адлера».

Сколько лететь до места рандеву с Чёрным Буковски я не знал. Вёл Александер – у него имелась карта. Мне особенно и не было интересно, где именно мы встретимся с воздушным пиратом. Не особо нужное на самом деле знание.

Главное, было не заснуть. Слишком уж нудным оказался этот перелёт. На войне так далеко летать не приходилось. Там ведь как – взлёт, бой, посадка. Не более получаса в воздухе. А тут нам пришлось провести в воздухе уже без малого часов шесть. Солнце медленно катилось по горизонту. Стрелка хронометра ползла ещё медленней. Впереди маячил хвост александерова «Адлера».

Наверное, именно поэтому я не сразу понял, что случилось, когда Александер пустил зелёную ракету. Следом он завернул свою машину, закладывая вираж. Я последовал за ним. Руки сработали быстрее головы.

Сделав три оборота, мы дождались появления корвета, корпус которого был выкрашен в чёрный цвет.

Оттуда выстрелили зелёной ракетой, давая разрешение на посадку.

Мы с Александером аккуратно опустили свои машины на палубу пиратского корвета. Места там было не слишком много – наверное, будь наши аэропланы не безразгонниками, нам бы вряд ли удалось посадить их на палубу.

К ним тут же подбежали техники. Они принялись споро крепить их к палубе. Похоже, корабль собирался сразу же уходить. Оно и правильно – вряд ли пиратскому корвету стоит задерживаться надолго на одном месте.

Мы с Александером покинули кабины аэропланов, стараясь не задеть ногами суетящихся техников. А из надстройки к нам уже шагал офицер корвета – в точно таком же, как у моего фронтового товарища, чёрном плаще, только вместо шлема на голове носил фуражку без знаков различия.

– Приветствую, – пожал Александеру руку офицер, не снимая, правда, кожаной перчатки. Затем обернулся ко мне. – Капитан корвета «Фрейлоб» Таслав. К вашим услугам. Вам представляться не нужно. Я отлично знаю, кто вы. Сейчас вам лучше всего отдохнуть после долгого перелёта. Моя каюта в вашем полном распоряжении.

Я отлично понял не слишком хорошо завуалированный намёк – и не стал говорить лишних слов.

Молодой матросик, чья почти форменная одежда была такой же чёрной, как и капитанская, проводил меня по гулким коридорам. Мимо нас периодически пробегали матросы и офицеры корабельной команды. И мне почему-то с каждым шагом всё сильнее казалось, что корвет готовится к бою.

– Я разбужу вас, – сказал мне на прощание матросик, провожавший меня до каюты. – Капитан просил передать, что его личные стол и бар в вашем полном распоряжении.

Надо сказать, за время перелёта я успел основательно проголодаться. А потому поспешил воспользоваться любезным предложением Таслава. Столовался он очень даже неплохо, хотя и простовато. Главным принципом его, видимо, был – насыщение в первую очередь. И никаких изысков. Как в еде, так и спиртном. Он мне нравился за это всё больше и больше.

Основательно подкрепившись, экономить капитанские запасы я счёл излишним, я улёгся на кровать, подоткнул подушку поудобней – и почти сразу заснул. В каюте было достаточно тепло, а потому я даже одеялом пренебрёг.

Матрос не стал деликатничать и стучать в дверь капитанской каюты. Он просто распахнул её, подошёл ко мне и несколько раз тряхнул за плечо.

– Одевайтесь, – приветствовал он меня. – Вылет через пятнадцать минут.

– Благодарю, – кивнул я, садясь на постели и нашаривая рубашку, висящую на спинке стула.

Он же проводил меня на палубу. И теперь коридоры корвета были пусты. Некому было носиться туда-сюда – вся команда сидела по своим местам. Значит, до начала боя остались считанные минуты. Затишье перед бурей – очень точное выражение.

На верхней палубе остался только один аэроплан – моя «Ласточка». Я в первую минуту даже не узнал его – ещё не привык к новому виду своей машины.

Рядом с аэропланом стоял немолодой человек в лётной куртке, шлеме и очках, поднятых на лоб. Я смутно узнавал его – кажется, он воевал в соседнем полку.

– Моего «Альбатроса» загнали в ангар на ремонт, – объяснил он, не размениваясь на приветствия. – Я проводил первую разведку – и нарвался.

– Каковы результаты разведки? – поинтересовался я, пожимая руку смутно знакомому летуну.

– Плохие новости, Готлинд, – покачал он головой. – Очень скверные новости.

Два человека в кожаных плащах – чёрном и рыжеватом – стояли перед группой летунов, нанятых компанией «Турн-и-Таксис». И ловили на себе взгляды тех, кого им в самом скором времени вести в бой. В том, что воздушная схватка неизбежна, не сомневался на лётном поле никто.

Эту лётную пару равно ненавидели во время войны и враги, и союзники. За жестокость, проявляемую в военном небе. Ведь это в окопах люди звереют – и кидаются порой друг на друга подобно диким зверям, стараясь убить врага как угодно, хоть бы и горло перегрызть. В небе же сражались совсем по-другому. В ходу ещё были почти рыцарские методы. Летунов противника старались не убивать. Щадили тех, кто оказался на земле. Часто даже садились рядом, предлагая помощь.

Но только не эти двое. Их имён старались не произносить, называли Чёрным ястребом и Двумя ятаганами. Именно такие рисунки украшали борта их аэропланов. И вот они-то как раз излишком не страдали – убивали направо и налево. Слухи ходили, что именно Ястреб и Ятаганы первыми испытали на нейстрийском фронте фосфорные пули. Те оставляли от аэроплана после одной хорошей очереди дымящийся остов. Летун выжить после неё, конечно же, шансов не имел. Разбившихся пилотов они добивали ничтоже сумняшеся, если не экономили патроны. И что самое противное для всех – оба получали от этого некое садическое удовольствие.

Вот только никто не мог поспорить с тем, что летунами и Чёрный ястреб, и Два ятагана были превосходными. Именно поэтому чиновники почтовой компании «Турн-и-Таксис» поставили их командовать авиаотрядом, обороняющим аэроплан. Несмотря на явное недовольство многих летунов, и даже на то, что некоторые из них тут же разорвали контракты и вернули аванс, узнав об этом.

Эта парочка стоила потраченных на них денег и усилий.

Я уже стоял на основании сильно укороченного крыла моей «Ласточки». Однако, услышав новости смутно знакомого пилота, остановился, не став прыгать в кабину. Ястреба и Ятаганы я знал неплохо. Они не были откровенными садистами. Просто одними из первых перестали относиться к войне в небе, как к чему-то рыцарскому. Бесконечная война добралась до их душ. И после подобных им стало становиться всё больше, однако запомнили отчего-то только Ойгена по прозвищу Чёрный ястреб и Альвиффа, прозванного Два ятагана.

– Понятно, – кивнул я. – Значит, буду осторожней. Спасибо.

– Всегда рад, – по-военному отдал честь смутно знакомый мне летун.

Я забрался-таки в кабину, намотал поплотнее на лицо шарф. Как-то было холодно сегодня. Особенно на той высоте, на которую поднялся корвет Таслава.

В кабине я привычно обнаружил карту в планшете. На ней было отмечено место положения «Фрейлоба», вектор его движения и примерная скорость. Разложив её на коленях, я обнаружил и сектор, где я должен буду проводить разведку.

– Вот тут меня накрыли, – заявил заглянувший в кабину смутно знакомый мне летун, указывая на карту.

Выходило, что место это ближе к «Фрейлобу» километров на пять-шесть, чем обозначенная для разведки область. Ещё одно весьма полезное предупреждение.

Я протянул летуну карандаш, привязанный к планшету. Он грубо дорисовал полукруг, увеличив область почти на десять километров.

– С опережением идут, – добавил он, – так что ты с ними встретишься, скорее всего, уже где-то здесь.

Я не стал говорить, что понимаю это и без того. Летун ведь просто зануда был, что, на самом деле, в нашем ремесле дело правильное.

– От винта, – козырнул ему я.

Взлёт безразгонника сильно отличался от взлёта обычного аэроплана. Как минимум, не требовалась длинная полоса, так объяснила мне на одном из уроков Силке. Достаточно завести мотор, активировать антиграв, а дальше вполне можно нырять за борт. И если на «Пилигриме» делать этого не приходилось – хватало палубы для отрыва. То «Фрейлоб» размерами похвастаться не мог.

Следуя наставлению Силке, я запустил двигатель, сразу разогнав его на максимальные обороты. Аэроплан устремился к краю, набирая скорость. Я тут же надавил на кнопку «Старт», ничуть не отличающуюся от той, что была на мотоцикле. Нос аэроплана задрался, шасси только начали отрываться от палубы. Но её всё-таки не хватило. И моя «Ласточка» клюнула носом. То есть, натуральным образом капотировала. Аж дух захватило! Вот тут главное не запаниковать и сорваться в неконтролируемый штопор. А потому – руль резко на себя, не давая аэроплану потерять небо.

Не без труда, но мне удалось выровнять машину. Я оглянулся – фрегат был точно там, где должен быть. Я глянул на карту, направил «Ласточку» в нужном направлении, и тут же потянул штурвал на себя, уводя за облака. Разведку лучше всего производить с превосходящей позиции. Главное теперь врага не проморгать.

К карте в планшете прилагалась короткая – на три фразы – инструкция. Полноценным инструктажем Таслав решил пренебречь. Читать, сидя в кабине аэроплана, конечно, не слишком удобно. Однако делать было нечего – пришлось знакомиться с лётным заданием уже в воздухе.

Мне надо обнаружить противника, а следом искать своих в указанной на карте области. А лучше всего, как было замечено в скобках, вывести противника на эскадрилью Александера. И после этого сразу же возвращаться на «Фрейлоб».

Ничего экстраординарного, конечно, однако тащить у себя на хвосте врага – не самое приятное дело. Тем более, что вести его будут Ястреб и Ятаганы. Хотя на войне приходилось и потруднее. Но то на войне. Именно из-за подобных рискованных заданий я и покинул службу, и не спешил вербоваться ни в одну из частных армий.

Я снова вспомнил злосчастную монетку.

Несколько раз я выныривал из облаков, ища врагов. И на третий – мне повезло. Вдвойне. Я заметил их. А вот они меня – нет. И это можно считать двойной удачей.

Я увёл аэроплан обратно за облака. Теперь надо думать и действовать быстро. Проверив карту, я определил местоположение эскадрильи Александера. Если не ошибся в расчётах, а вроде не должен был, то рискнуть можно. В конце концов, это благородное дело!

Сделав круг, я глубоко вздохнул и бросил машину вниз. Практически в штопор. Закрутил «Ласточку», так что облака трижды промелькнули мимо меня. Незабываемое ощущение. Размытыми тенями мелькнули вражеские аэропланы. Я проскочил мимо них на скорости. На войне бы ещё и длинную очередь дал – вдруг кого зацеплю, даже случайно. Надо сказать, фосфорными пулями я не гнушался.

Мельком разглядел четырёхмоторного монстра – тот самый аэроплан, который сопровождала авиагруппа Ястреба.

Не знаю, сколько противников ринулось за мной в погоню, но, думаю, их было вполне достаточно. Дымные следы фосфорных пуль замелькали рядом с моим аэропланом. А ведь меня могли поливать и обычными – не столь смертоносными, но «Ласточке» хватило бы и их.

Я крутил кольца штопора одно за другим, уводя машину от длинных очередей врага. В зеркальце заднего вида то и дело мелькали носы разных аэропланов и вспышки, пляшущие на пулемётных стволах.

Надеюсь, что я первым всё-таки обнаружил эскадрилью Александера. По крайней мере, хотя бы на несколько секунд раньше моих преследователей. Тем более что благодаря антиграву я имел неплохое преимущество в скорости и фору тоже.

Александер вёл свою эскадрилью над самой землёй. Я увидел его аэропланы – все со срезанными крыльями, безразгонники – над квадратами полей, разделёнными аккуратными рощицами. А вот и озерцо блеснуло. И всё это пляшет в безумном танце – я продолжаю крутить штопор. Иначе «Ласточка» давно бы уже оказалась на земле или на дне озерца.

Александер тут же рванул свою машину вверх. А следом за ним ринулись и остальные. Манёвр явно давно отработанный. Атака снизу. Нетипично, а потому весьма эффективно.

Я провёл «Ласточку» через «Адлеры» и «Альбатросы» Александеровой эскадрильи, едва не зацепившись за один из аэропланов. Следом ручку на себя! Как бы ни было тяжело. Пускай едва не рвутся жилы. Ничего – вытягивали и не из таких пике!

Шасси едва не вспороли-таки землю – прошли в считанных миллиметрах от неё. И хвостом не приложился – что тоже бывает. Выровнял машину. Повёл её над самой пашней.

Руки сводило от боли, как всегда после таких вот рывков. В крови бурлил адреналин, но боль пробивалась и через него. Что будет, когда меня немного отпустит, пока не хотел думать.

Я запустил двигатели на максимум, снова разгоняя «Ласточку» до предела. Поля, рощицы и озёро слились в одну разномастную полосу. Где-то над головой разгорался воздушный бой. Громко стучали пулемёты, перекрывая даже шум двигателя моего аэроплана. К земле устремились сразу несколько горящих машин. Разобрать, чьи они, было, конечно же, невозможно.

Но вот бой остался позади – вскоре стихли последние его звуки. Я поднял «Ласточку», выходя на высоту фрегата. Направил аэроплан на пересечение курсу «Фрейлоба».

Фрегат я заметил минут через пятнадцать. Он обнаружился точно там, где я и рассчитывал. Что меня порадовало. Значит, прикидывать в уме ещё не разучился. Я завёл «Ласточку» на посадку. Опустился на палубу. В этот раз приземлялся рядом со знакомым стареньким «Стрижом» Якоба.

Выходит, есть вести от китобоев.

Я выскочил из кабины, постаравшись не задеть уже не суетящихся вокруг шасси техников. Подпрыгнул на месте, чтобы размять затёкшие ноги. Хрустнул спиной. В общем, обычная летунская краткая гимнастика. Руки после колоссального напряжения просто огнём горели. Пальцы почти отказывались слушаться. Я по привычке принялся разминать мышцы.

Тем временем, ко мне подбежал знакомый уже матрос.

– Капитан вас приглашает к себе, – бросил он. – Следуйте за мной!

Он практически бегом кинулся внутрь надстройки, грохоча ботинками по металлу палубы. Я побежал за ним. Это больше всего напоминало какие-то гонки с препятствиями. Мы взбежали по винтовой лестнице. Вбежали на мостик. Там матрос замер на месте, так что я едва не врезался ему в спину. Пришлось даже ухватиться за дверной косяк. Матрос опомнился под выразительным взглядом капитана. Тот не снизошёл до комментария его нерадивости.

– Свободен, – бросил матросу Таслав. И тот как будто в воздухе растворился. Я даже не заметил, как он проскользнул мимо меня. А ведь дверной проём-то невелик. – Готлинд, проходите. Я как раз слушаю сообщение вашего товарища Якоба о состоянии дел во флотилии китобоев. Начните сначала, будьте любезны, – кивнул стоящему тут же Якобу капитан фрегата.

На мостике «Фрейлоба» места, в общем-то, хватало. Однако кроме рулевого и старшего связиста и капитана там присутствовали старший офицер, который, собственно, и руководил небесным кораблём, ну и Якобом с Таславом. Так что, когда вошёл ещё и я, стало совсем уж тесно.

Офицеры продолжали заниматься своими делами, не отрываясь. Как будто нас тут и не было. Старший офицер отдавал короткие распоряжения. Ему докладывали наблюдатели, следящие за приборами. Периодически передавал квитанции принятых радиограмм связист. Мелькали стрелки по плоским шкалам. Другие вращались, периодически останавливаясь. За широкими иллюминаторами изредка вырывались струи пара.

– Ну, если не рассусоливать, в общем, – щедро сдабривая свою речь словами-паразитами, начал Якоб, – проблемы у Бронда. И очень большие. Сцепились они, как условлено было, с блицкриговцами. Да там только, видать, ловушка была. Потому как очень уж близко оказалась ещё одна эскадра Блицкрига. Она сейчас на всех парах движется наперерез китобоям. Вляпались-таки сумасшедшие. Не управиться им, даже с вашей помощью, с этакой-то силищей!

– У вас пятнадцать минут на отдых, Готлинд, – произнёс Таслав, – пока мои техники меняют аккумуляторы на вашем аэроплане. Потратьте их с толком.

Он протянул мне планшет с новым лётным заданием. Присесть на мостике было негде, так что я просто развернул планшет навесу. В этот раз мне придётся пролететь значительно больше. Да ещё и мой курс пересекали предположительные траектории движения той самой патрульной эскадры Блицкрига.

– На какой скорости идут блицкриговцы? – спросил я у Якоба, отрываясь от планшета.

– Самый полный, – отнюдь не обрадовал меня тот. – Пар шлейфом за ними так и тянется. Явно выжимают из котлов, что могут.

Согласно коротким записям, приложенным к карте, я должен был оценить силы Блицкрига и доложить Бронду. Желательно о количестве кораблей в эскадре, их тоннаже и вооружении, а также о прикрытии – а именно наличии баллонов и аэропланов.

Обычная разведка. Вот только слишком уж часто на фронте подобные вылеты заканчивались плачевно. В этот раз я пожалел, что пренебрёг хотя бы одним пулемётом. Дело обернулось таким образом, что раз уж ввязался, то пора плюнуть на принципы. Держись я за них и дальше – в лучшем случае останусь лежать на земле. О худшем же и думать не хотелось.

Я зацепил планшет за карабин на поясе. Капитан «Фрейлоба» кивнул мне – значит, пора вылетать. Вместе со мной на верхнюю палубу отправился и Якоб.

– Мне к самому Буковски лететь, – сообщил он, направляясь к своему «Стрижу», – с новостями.

– Высокого неба, Якоб, – протянул я ему руку.

– Не теряй его, Готлинд, – пожал её почтарь.

Я забрался в кабину «Ласточки», махнул техникам «От винта!». И вот уже мой аэроплан рвётся в небо.

В этот раз нырять за борт не пришлось. Я научился поднимать машину в воздух куда быстрее. Короткий взгляд на карту – и вот уже «Ласточка» устремляется наперерез курсу патрульной эскадры Блицкрига.

Встретились мы даже быстрее, чем я рассчитывал. Я несколько раз выныривал из-за облаков, ища врага, и на третий – мне, можно сказать, повезло.

Тени вытянутых, похожих на вынутые из ножен мечи, кораблей, выкрашенных в традиционный чёрный цвет, мелькали среди грязно-серых туч. Собиралась гроза – летать было небезопасно, даже таким громадинам, не то что моему разведчику. Но приходилось рисковать. Раз меня наняли разведчиком.

Я прошёлся над эскадрой на безопасной дистанции, пересчитав корабли и записав их количество. Вряд ли в такую погоду они станут выпускать аэропланы прикрытий, а тем более неповоротливые колбасины баллонов. Последним хватит одной молнии, чтобы превратиться в громадный огненный шар, угрожающий самому кораблю, который он по идее должен защищать. Значит, пора рисковать по-настоящему.

Бросив машину вниз, я дал полный газ. Двигатель взревел, недовольный столь стремительным набором оборотов. Я заходил на эскадру с головной машины, летя против их движения. Сколько успею заметить, столько – замечу. Если уж чего не увижу – значит, не судьба. Блицкриговцы не дураки. Увидев меня, поднимут в воздух аэропланы. Какая бы погода ни была за бортом.

Я внимательно вглядывался в выныривающие из серых туч силуэты кораблей Блицкрига. У первого под днищем тянулся здоровенный, под стать крейсеру, флаг. Красно-чёрный, с гербом Блицкрига – парой молний и распластавшимся в беге псом. За флагманом следовали корабли поменьше и уже без флагов. Два фрегата прикрывали его с флангов. Тыл защищал корвет какой-то новой, неизвестной мне, модели. Больше всего он напоминал тонкую шпагу. Скорее всего, корабль быстрый, чем хорошо вооружённый. Возможно, при иных обстоятельствах он бы двигался впереди эскадры, обеспечивая ближнюю разведку. Но в этот раз блицкриговцы явно шли с намерением вступить в бой сходу – и более лёгкий корабль предпочли оставить в тылу.

Пройдя над корветом, я снова отправил «Ласточку» в тучи, молясь про себя всем богам, каких только знал, чтобы меня не заметили. Но не тут-то было. Даже на том расстоянии, что успел преодолеть, я услышал лязг открываемых орудийных портов. Проклятье! Видимо, Якоба блицкриговцы не заметили. И теперь любой ценой старались остаться незамеченными. Либо приняли мою «Ласточку» за передовой аэроплан противника. Но как бы то ни было, но уже спустя несколько секунд тучи вокруг меня начали расцветать серыми облачками разрывов зенитных снарядов. Шрапнель густо свистела в воздухе, оставляя на корпусе «Ласточки» угрожающе много небольших дыр, а то и отверстий с рваными краями. Пришлось рвать штурвал на себя – и вжимать газ до упора.