Текст книги "Клипп"

Автор книги: Борис Крылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Я продрался за нагромождения штор и декораций, прислушиваясь: "Континуум" подстраивал аппаратуру. На моем месте, пожарном ящике, сидела "Киска", носком туфли передвигая окурки. Я приготовился к радостной встрече – машущие крылья, нежное воркованье, возможно, слезливое. Нет, Сиби, не отрывая блестящего комбинезона от засаленного ящика, спокойно подняла на меня сухие, подкрашенные аквамарином глаза:

– Ты вовремя, – и протянула усилитель.

– Ждешь меня, как курьерского поезда, – я покачал головой, нагнулся к "Киске", – никаких сомнений, что примчусь точно по расписанию?

– Абсолютно никаких сомнений! – объявила Сиби. – Пока ты можешь петь, как вчера, ты будешь приходить, ничто тебя не удержит!

– А если нет? – спросил я, но "Киска" не ответила. – Ладно, давай усилитель.

– А зачем он тебе?

– Как это, зачем? Петь!

– А ты помнишь, кто снял его с твоей шеи?

– Ты, наверное...

– Ты сам снял его, когда выходил переодеться, ясно?

– Что?! – вытаращился я.

– "Кто любит, тот любим. Кто светел, тот и свят!" – пропела Сибилла.

Я смотрел на нее, не в силах закрыть рот. Что произошло? Только то, что тебе не нужен усилитель – Влад У.!

– Ты "чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно?" – спросила-спела Сибилла.

– Чувствую, – оттаял я, – потому что вспомнил, что сам себя согнал с места.

– А-а... – протянула Сиби и как-то внешне изменилась: обаяние осталось, но красота, та ЕЕ КРАСОТА, о которой я так долго распинался...

Только теперь я понял, почему мои воспоминания – тонкий срез трехдневной памяти. Я живу настоящим, а прошлое придумываю по мере необходимости, так чтобы оно меня устраивало, так, чтобы легче жилось. Выходит, все что я рассказывал о ней – ложь, которая устраивала час или сутки назад? А прошлое, мое истинное прошлое? Я буду ежедневно придумывать его для себя?

Я вышел на сцену, когда начали стихать прощальные аккорды инструментальной пьесы. Значит, она мне не приснилась. Распахнул завесу – тишина. Сегодня – не пугающая. Ребята внимательно следили... Жестом я подозвал Вейна:

– Дай для верности Книгу Тилла У.

– Драммабан! – выругался Молчун, – какого такого Тилла У.?

– Ну, Книгу Его Стихов, – прошипел я.

– Кого, Его? – переспросил Вейн, – что ты мелешь!..

– Тилла У., – огрызнулся я.

– Парень, кто такой Тилл У.? – поинтересовался Вейн, наливаясь злостью, становясь старым привычным Молчуном.

– Ты готов? – спросил я.

– Что значит, готов? – скривился Вейн.

– Ну... подыграть мне...

– Отродясь гитары в руки не брал! – разозлился Молчун, ошалел ты что ли!

Боб, Любен и Стас, сложив оружие подошли к нам.

– Влад! – сказал "Киндер". – Зал ждет.

– Что, один? – удивился я, частично амнезируя.

– Идиот он! – Вейн покрутил пальцем возле виска. – Видать, опять перепил.

Я дыхнул ему в пасть:

– Чувствуешь?

– Ничего не чувствую, – хмыкнул Вейн, – представляешь, Боб, он попросил меня ему подыграть!

Боб заржал, Стас и Любен подхватили.

– Да ведь ему слон на ухо наступил! – воскликнул Любен. Иди уж, потом поговорим. Я начинаю.

– И гитару сними! – добавил Стас.

Тут я действительно почувствовал, что у меня за спиной на ремне висит гитара. Я осторожно снял ее, прикоснулся к струнам, прошептал: "МОЯ... моя..."

Здорово качнулся маятник внутренних часов: покинув морозные необъятные просторы Антарктиды, я переместился на пляж парного моря Принцессы Милены. А завтра? Что будет завтра? Утро вечера мудренее: завтра будет видно. Или – завтра будет поздно?

Я стоял на краю сцены...

Да, лед надо скалывать сегодня, иначе к утру примерзнешь задницей, простудишь и ее, и горло, потеряешь голос: останется один натужный хрип. Я буду петь сегодня, пока не закостенели знаки "Беды...", буду петь правду. А значит – отвечать на зовуще-вопросительные взгляды, устремленные мне в Душу...

"И можно свернуть..." – хотел начать я, но потом придумал иной ответ, крепко сжал микрофон:

"И снизу лед, и сверху – маюсь между".

Еще несколько строк – ноги предательски задрожали, подтвердив радостное подозрение, что я могу петь без диска. Из вен высасывали душу, сладостное чувство; но возвращали что-то тяжелое, тягостное, от него начинали болеть руки, глаза, сердце... На сегодня меня хватит, будем надеяться, а до завтрашнего дня я придумаю новые строки, новые слова, которые будут помогать вам, а пока я стою, пока не упал, слушайте:

"Конечно, всплыть и не терять надежду!.."