355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Борис Виан » Детектив Франции. Выпуск 7 (сборник) » Текст книги (страница 22)
Детектив Франции. Выпуск 7 (сборник)
  • Текст добавлен: 8 октября 2016, 15:04

Текст книги "Детектив Франции. Выпуск 7 (сборник)"


Автор книги: Борис Виан


Соавторы: Фредерик Дар,Дидье Дененкс,Поль Андреотта
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

Но 81 процент опрошенных считают, что цивилизованная страна обязана тратить средства на поимку и наказание преступников, а это доказывает, что любовь к Истине является доминирующей в сердце французов.

САН-АНТОНИО
ПОДАЙТЕ МНЕ ДЖОКОНДУ

Глава 1

Это была собака, которая корчилась посреди дороги. Издалека, в свете фар, я принял ее за смятый лист газеты, шевелящийся под порывами ночного ветерка. Но, приблизившись, увидел, что это собака. Белая.

Она дала себя сбить. Челюсти ее еще шевелились, но зад был раздавлен в лепешку.

Я почувствовал, как во мне зашевелилась жалость. Резко затормозил и вышел из машины. Увы, помочь псине было уже невозможно. Для этого требовался по меньшей мере Иисус Христос, а меня, как вы знаете, зовут иначе.

Он подыхал, этот несчастный пес. Его лапы лихорадочно царапали асфальт, жалобные короткие хрипы вырывались из измазанной кровью пасти.

Единственное, что я мог для него сделать, – нанести последний удар и отправить беднягу в собачий рай. Только вот под рукой ничего не было. Разве что машиной?…

Надеюсь, вы не решили, что ваш старый приятель Сан-Антонио вступил в обществе защиты животных? Уверяю вас, ничего общего. Терпеть не могу слюнявого сюсюканья. Но собакам я симпатизирую.

Короче, сжал я зубы и стукнул ее как следует. Она коротко взвизгнула и замерла. Я снова выбрался из машины и убедился, что дело сделано. Отмучилась.

Тут я выругался, заметив здоровенное кровавое пятно на бампере. Вот к чему приводит доброта! Лениво размышляя на эту, честно признаюсь, достаточно отвлеченную тему, я стоял и покуривал на обочине возле собачьего трупа. Ночь была темна, как интеллект жандармского бригадира. Слышен был лишь робкий шепот ветерка в листве (какой свежий образ, не правда ли? Как все-таки жаль, что я не стал поэтом). В небе новорожденная луна играла в турецкий флаг.

Я прикурил новую сигарету от окурка предыдущей, испытывая острое недовольство собственной персоной. Снова я стал жертвой своей природной доброты. Что мне стоило спокойненько проехать мимо? Собачка прекрасно бы издохла сама по себе. А теперь вот стой и мучайся вместо нее! Господи, да будь она на моем месте – разве что лапку задрала бы у ближайшего столбика! Ну, может, еще отметила бы мимоходом, что подыхающий агент – забавное зрелище…

Поразмышляв таким образом о бренности бытия, я сообразил, что в данных обстоятельствах неплохо бы оттащить покойницу на обочину – иначе к ней может присоединиться какой-нибудь лихач, от большего ума решивший, что ночное шоссе – идеальное место, дабы проверить, на что способна его тележка. Как видите, доброта – основное качество моего характера; она всегда умеет настоять на своем, даже когда все прочие чувства кричат, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Словом, ухватил я дохлого Медорку за ошейник, изо всех сил стараясь не вымазать в крови еще и костюм, и слегка прибалдел. Что-то не приходилось мне раньше встречать цельнометаллические ошейники. Я, как вы знаете, человек от природы любопытный; рассудив, что хозяину это украшение по объективным причинам уже вряд ли понадобится, я стащил с него ошейник и поднес его к фаре, чтобы разглядеть как следует. Не-ет, такой штуки я и правда никогда не видел! Больше всего она походила на здоровенную металлическую шайбу; с однойстороны (на собаке она была сверху) из нее торчал стальной стерженек сантиметров в пять длиной, похожий на миниатюрную антенну, а на конце его был шарик, весь в мелких дырочках. Если вы не полные идиоты, то понимаете, почему в этот момент между вашим другом Сан-Антонио и статуей, символизирующей полное обалдение, разницы было не больше, чем между депутатом справа и депутатом слева.

Я был озабочен. Даже не зная назначения этой штуки, ее нетрудно представить в экипировке террориста, но при чем тут честный Туту? В конце концов, повертев ошейник и так и сяк и ни до чего не додумавшись, я сунул его в карман на дверце моей машины и отчалил. Не торчать же посреди дороги до Рождества только из-за того, что какая-то собака носила странный ошейник! Конечно, при моей профессии время от времени приходится раскапывать секреты даже в дупле муравьиного зуба, но эту тайну я решил оставить в покое. Я ехал в отпуск! Давненько со мной такого не случалось…

Однако на сей раз потребность малость прийти в себя была такова, что босс даже не спросил у меня, куда я намылился свалить. Кстати, впервые за все время, что я занимаюсь этой паршивой профессией. Обычно я даже пожрать не могу сходить, не оставив номер телефона. А уж в отпуске, как правило, и двух дней не проходит, как он начинает названивать, будто колокол в Гаврском порту в день большого шторма.

Имея, таким образом; в перспективе пятнадцать дней полнейшей свободы, я решил подышать чистым воздухом альпийских вершин, никому об этом не говоря.

Один мой старинный приятель как раз содержал отель в окрестностях Гренобля и уже раз этак с тысячу уговаривал провести у него отпуск. Хибара была шикарная, и красивые куколки слетались туда стаями. Думаю, последнее обстоятельство в основном и заставило меня наконец решиться. Вы-то, я думаю, уже давно убедились, что ваш старый друг Сан-Антонию реагирует на красоток, как бык на мулету. В конце концов, что еще надо парню моего формата, чтобы жизнь стала похожей на цветную открытку?

У Дюбона, по счастью, со времен нашей последней встречи ничего не изменилось. Едва войдя в отель, я засек блондинку, которая могла бы шутя обойти конкуренток на любом конкурсе красоты, а если и не сделала этого, то виновата была наверняка ее мама, не позволившая доченьке выставить свою кандидатуру. Вообразите себе шикарную куколку в голливудском стиле, потом богиню в стиле моей родной Франции, соедините оба образа – и вы в какой-то степени приблизитесь к истине.

Она казалась неправдоподобно воздушной, эта девчонка. Поначалу я даже не мог понять, за какой бок ее ухватить, чтобы она не переломилась между пальцами. Но позже убедился, что первое впечатление обманчиво: темперамента в ней было столько, что хватило бы на десяток сатиров (Сан-Антонио – знаток античности, не правда ли?). И то, боюсь, в конце концов ребятки почувствовали бы себя несостоятельными.

В отель она заявилась в сопровождении старого гриба, который вполне подошел бы на роль ее дедушки, однако оказался ее покровителем. Парнишка был старше ее по меньшей мере на полвека; два ряда обвисших морщин делали его физиономию похожей на рождественскую елку, и он давно не мыслил своего существования без вставной челюсти и бандажа. Совершенно не представляю, на кой черт ему понадобилась красотка, но ни минуты не сомневаюсь, что свои подагрические пальчики он в ее букет фиалок запускал не часто. Скорее всего, он ее таскал за собой исключительно ради удовольствия, которое она доставляла его слепнущим глазкам, ну и еще для ценителей типа вашего друга Сан-Антонио – за ним, как вы понимаете, не заржавеет. Что же до моего личного мнения – ему куда больше подошла бы компания наемного боксера поздоровей. Во всяком случае, такой спутник гарантировал бы куда большую верность.

Почему-то мне втемяшилось, что ее зовут Альберта; позже выяснилось, что настоящее ее имя – Соня, и оно шло ей куда больше. Но, как бы то ни было, с первого же взгляда, которым мы обменялись, я почувствовал, что дело в шляпе. Впрочем, чего вам объяснять? Сами небось знаете: вовсе не требуется быть факиром Али из Бомбея, чтобы это понять. Мне, во всяком случае, достаточно увидеть у крошки этакие искорки в глазах, чтобы сообразить: время «ножки в воздухе» не за горами.

В первый же вечер я, закутавшись в халат, выбрался из номера, чтобы подышать чистым горным воздухом на большущем балконе, окружавшем по периметру весь дом. Конечно, моя курочка была уже там, вертя в пальчиках швейцарскую сигарету, длинную, как термометр. Я предложил ей огня. Банальный ход, согласен, но совершенно неизбежный. Да и к чему ломать себе голову в поисках новых трюков, когда старые все еще действуют безотказно? Она пролепетала «спасибо»; я, естественно, уверил ее, что для меня это – сплошное удовольствие.

Через пять минут все, чего я о ней не знал, можно было бы уместить на телеграфном бланке. Имя ее я вам уже сообщил. Жила она в Париже. Старый краб был фабрикантом – не знаю уж, что там делали на его фабриках, но доходов от этого папаше Ромали вполне хватало, чтобы обеспечивать Соню по самое некуда.

Старик не мог спать без снотворного, и это давало малышке некоторую свободу маневра.

Я сообщил девушке, что в чемодане у меня нечаянно оказалась бутылка редкостного белого «Чинзано», и предложил продегустировать. Она согласилась. А десять минут спустя профессор, занимавший соседний номер, уже тарабанил в нашу дверь, крича, что, если мы не успокоимся, он или вызовет полицию или попросится в долю.

Утром Соня представила меня своему старику. Меня он принял хорошо: надо полагать, ежеутренние визави с зеркалом во время бритья давно убедили его, что времена ревности канули в лету и, если старый обмылок начнет возражать против моего присутствия, – появится кто-нибудь еще, только и всего. Дураком он, судя по всему, не был и, глядя на открытую, добродушную рожу Сан-Антонио, сообразил, что парень явно не из сутенеров. Ну и дай Бог ему счастья.

Днем старикан с удовольствием наслаждался природой в нашем обществе. Я не возражал. И не смейтесь: таким невинным человеческим слабостям надо потакать. Зато вечером он глотал свое снотворное и мы с Соней оставались вдвоем. В постели ее таланты отличались изобилием и многообразием, но тайной слабостью была «китайская клумбочка». Предоставляю вам догадаться, кто был садовником. Орала она при этом так, что наш сосед-профессор не выдержал и провертел дырку в стене – я обнаружил ее пару дней спустя. Этот пакостник решил получить счастливый билетик задарма, но качество спектакля от того не ухудшилось. Я попробовал заделывать дырки жевательной резинкой, но это приводило лишь к тому, что он проделывал новые, и через восемь дней стена стала похожа на решето. В конце концов я плюнул, решив, что каждый развлекается, как может. По утрам, за общим столом, этот тип был строг, как тридцать шесть пап, и мы с Соней хихикали про себя, любуясь его левым глазом, красным, как стоп-сигнал.

Короче, это была хорошая жизнь. До того самого вечера.

Уже не помню, кто первый предложил прокатиться: Соня, ее обмылок или я сам. Поехали мы на моей машине: тачка старика своими размерами уступала разве что авиалайнеру. Я до сих пор не понимаю, как он умудрился протащить ее по горным дорогам. Все шло вполне мило; мы уже возвращались в отель, когда Соне захотелось закурить. Она запустила руку в карман на дверце, куда перед прогулкой засунула свои «Кравен», и наткнулась на ошейник задавленной собаки – я о нем к тому времени, признаться, успел забыть.

– Это еще что такое? – удивилась красотка.

– Кто его знает? – пожал я плечами. – На всякий случай, пока не вышло нового распоряжения, я эту штуку называю собачьим ошейником.

Соня задохнулась от смеха, я же, признаться, только тут разглядел, насколько нелепой выглядела эта штука. Девушка крутила ее в своих лапках, демонстрируя старику, и в этот момент машина как-то странно дернулась. Я остановил ее и вылез посмотреть, что случилось. Оказалось – всего лишь прокол, поймали гвоздь в шину. Тут мне пришло в голову, что тормоза – тормозами, а, меняя колесо на крутом склоне, неплохо бы подложить под соседнее какую-нибудь каменюку посолидней. Огляделся и увидел, что шагах в десяти валяется как раз подходящая. Подошел к ней и только нагнулся, как почувствовал мощный пинок в зад и очутился на земле.

Через секунду до меня дошло, что это за моей спиной что-то взорвалось. Поднял голову и обнаружил вместо своей машины густое черное облако. Все еще не вполне осознавая происходящее, я поднялся и медленно, будто в дурном сне, побрел к тому, что минуту назад было моей тачкой.

Впечатление было такое, будто гигантская рука вскрыла ее, будто коробку консервов. Внутри было черно. На земле я увидел вставную челюсть папаши. Потом взгляд мой упал на то, что осталось от Сони, и я почувствовал, как содержимое желудка бурно устремилось вверх. Я торопливо кинулся к кустам… Прошу прощения, но при подобных обстоятельствах ничего другого не остается.

Вот так все и началось.

Глава 2

Моя добрая матушка Фелисити утверждала, что встречаются бедолаги, с детских лет отмеченные роком. Ни секунды не сомневаюсь, что в первую очередь она имела в виду меня. Это же надо – встретить такую девочку и так ее потерять! Не-ет, будь моя воля – связал бы своей паршивке-судьбе руки и ноги да выставил в Лувре, зевакам на обозрение…

Примерно такой глубины мысли крутились в моей голове, пока я приходил в себя. Не требовалось семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что виной всему – тот самый собачий ошейник. Не ошейник, а мечта террориста. Меня аж в дрожь кинуло, когда я вспомнил, как крутил в руках эту адскую штуковину. Надо же – целых десять дней она валялась в моей тачке, готовая рвануть от малейшего толчка!

Тут прибыли местные стражи порядка. С первого взгляда я понял, что с интеллектом у них все в порядке, – достаточно было увидеть их лбы: все как один – не шире околыша форменного кепи. Добавьте к этому глазки, тусклые, как у рыбы, три месяца провалявшейся в холодильнике, и вы получите о них полное представление. То обстоятельство, что они имеют дело с комиссаром секретной службы, – то бишь с вашим покорным слугой – нисколько их не впечатлило. Они узрели, что моя машина взорвалась именно в тот момент, когда я из нее вышел, и угробила двух пассажиров, нашли, что это подозрительно, – и ничто иное в их мозги проникнуть уже не могло. Их бригадир изложил мне это в весьма ученых терминах, усиленных повелительным наклонением. А поскольку в этой жизни он, судя по всему, знал только свой долг и таблицу умножения до пяти, то для более тонкого осмысления событий решил отвезти меня в жандармерию.

Я не возражал – в какой-то степени меня это даже устраивало. Терпеть не могу быть мишенью, но ничего не имею против расширенной аудитории.

Короче, притащились мы в местный участок. Ну, все, как обычно: выбеленные известкой стены пестрят объявлениями, ветхие столы шатаются, с какой стороны ни притронься, а служивые, тут же решившие взять меня в оборот, еще тупее первых – насколько это, конечно, возможно. Я уж решил, что попал за кулисы Фоли-Бержер. Однако они упорно не хотели оставить меня в покое, и единственное, что оставалось, – навесить им на уши побольше лапши. И я взорвался как фейерверк. Рассказывал им, какая я большая шишка в Париже, как одно мое имя заставляет мелюзгу вроде них вставать во фрунт, и объяснил, что с ними будет, если они не предоставят мне любую мыслимую помощь вместо того, чтобы меня ловить.

Я орал так громко, что лейтенант сдался. Правда, предварительно изучив мои бумаги разве что не под микроскопом.

– Хорошо, господин комиссар, чего вы хотите?

– Наконец-то, – облегченно вздыхаю я. Видать, парень встал с той ноги. А может, жена ему нынче угодила… Впрочем, меня это не касается. – Позвонить в Париж, – говорю.

– Ради Бога, – тут же соглашается он. – Только сначала я предупрежу службу в Гренобле.

Почему бы и нет? Я подождал, пока он выполнит все формальности, а потом набрал номер. Вроде мне уже случалось вам говорить, в чем основное достоинство старика? Он никогда не вылазит из своей конуры. Когда ни позвони – всегда на проводе.

– Здравствуй, Сан-Антонио, – проскрипел он в своей обычной манере.

– Привет, патрон.

– Как отдыхается?

Может, я от всех переживаний мнительным стал, но в голосе его мне отчетливо послышалась насмешка. Сам-то он отдых презирает, а отпуска не брал с тех самых пор, как стал во главе нашей службы.

– Потрясно отдыхается, – говорю я и излагаю всю историю, начиная от издыхающей на дороге собаки.

– Очень любопытно, – лениво бормочет он.

Ну да меня не обманешь – слишком давно мы знакомы. Я понимаю, что мысленно он взвился до потолка.

– Вы полагаете? – тем же тоном парирую я.

– Стало быть, в ошейнике была взрывчатка, – продолжает он, обращаясь больше к себе, чем ко мне. – И сильная. Маленькая антенна служила взрывателем. Наверное, та девица нечаянно привела его в действие.

Я молчу. Да и что тут скажешь?

– Ты, случаем, не читал такую повестушку – «Капут»? – внезапно интересуется шеф.

Ничего себе. Нашел время для разговоров о литературе.

– Нет вроде…

– Хотя конечно, куда тебе. Она давно вышла. Так вот, в ней рассказывается, как в последней войне Советы дрессировали собак, чтобы взрывать немецкие танки. Псов, понимаешь, учили брать еду из-под гусениц. А когда начиналась танковая атака, их и запускали. У этих животин тоже взрывчатка была на шее, а антенна служила детонатором.

– Вы что же, стало быть, считаете – эту собачку из России притащили? – съязвил я, забыв, что с юмором у старика слабовато.

– Разумеется, нет, – сухо ответил он. – Но кто-то мог набрести на ту же мысль. Где, говоришь, ты видел собаку?

– Шоссе Леон – Гренобль, поворот на Ля-Гриф.

– А ты не думаешь?… – начал он.

– Думаю, – согласился я. – Неплохо бы там поспрошать. Только на мне повисли ребята из местной полиции. Вы не можете меня от них избавить?

– Сейчас позвоню в Гренобль.

– Вот и чудесно. Буду держать вас в курсе.

– Я на это рассчитываю, – с достоинством обронил он, вешая трубку.

Я тоже швырнул свою на рычаг. Через минуту раздался звонок. После короткого разговора мой лейтенант, став донельзя почтительным, объявил, что и сам он, и его бойскауты полностью к моим услугам и жаждут распоряжений.

Я объяснил ему, что требуется самая малость – поскорее доставить меня в гостиницу, поскольку я в силу обстоятельств остался без колес. Там я надеялся раздобыть что-нибудь подходящее, не сомневаясь, что Дюбон меня в беде не оставит.

Дюбон, если вы еще не забыли, – хозяин гостиницы и мой старый друг. Личность, надо сказать, довольно своеобразная – кем-кем, а пай-мальчиком его уж точно не назовешь. Я, правда, так и не смог понять, чего его вдруг потянуло в эту коробку, но в его биографии и не такие зигзаги случались. Для начала он закончил Лионскую консерваторию по классу органа и даже успел стать лауреатом какого-то конкурса. Но тут началась война и парня потянуло на подвиги. Он был одним из первых французов, перешедших Рейн, – за что и получил в петлицу ленточку Почетного легиона. Стоит ему куда-нибудь войти – женщины ложатся штабелем, а если кому из мужчин это не нравится – он отправляет беднягу в окно, не затрудняясь тем, чтобы его открыть, и не беспокоясь о том, на каком этаже находится.

Час спустя я с большой помпой причалил к его коробке со жратвой. Дюбон играл в белот с моим соседом-профессором и, как водится, выигрывал.

– У тебя найдется пара секунд? – шепнул я.

Он швырнул на ковер свой выигрыш и потащил меня в угол зала.

– Представь себе… – начал я.

– Знаю, знаю, – отмахнулся он. – Из-за тебя я потерял двух клиентов.

– Ты в курсе? – удивился я. – Откуда?

– Сорока на хвосте принесла, – ухмыльнулся Дюбон. – Ну, еще поставщик подкинул кое-какие подробности. Кстати, из-за меня можешь не переживать: потеряв эту парочку, я приобрел прорву новых. Люди – они что мухи: на падаль стаями слетаются. Я с утра поставщиков обзваниваю – припасов не хватает. Между прочим, а как это у тебя так лихо получилось? Ты что, в своей тачке бенгальские огни перевозил?

Я изложил ему историю с собакой.

– Обидно, – вздохнул Дюбон. – Староват я стал для таких дел. Так и скисну тут, в этом отеле.

– Ничего, у тебя тут тоже развлечений хватает, – утешил я его. – Только смотри, приятель, личная просьба: рот на замок.

– Ты же знаешь – могила болтливее меня, – снова вздохнул он. – На ней все-таки что-нибудь да написано. Слушай, а ты сам-то хоть что-нибудь понимаешь в этой истории? У нас ведь, знаешь, собаки, начиненные взрывчаткой, на дорогах не каждый день бегают. Я так соображаю, что повезло тому парнишке, которому она предназначалась. Вместо него она досталась на ужин одному моему приятелю. Ты его знаешь, вроде бы, – Сан-Антонио его зовут. Ей-богу, старик, ни с кем больше таких фокусов не случается – только с тобой!

– Кончай причитать, – оборвал я его. – Мне тачка нужна. Можешь помочь? Хочу прокатиться в этот чертов Ла Грив.

Он задумчиво поскреб бритую макушку.

– Ну, если не боишься выглядеть не вполне элегантно – так и быть, дам тебе мой джип. Не карета, конечно, но четыре колеса есть. И все ведущие.

– Заметано.

Мы вышли на стоянку.

– Вон она, – кивнул Дюбон. – Бак полон. Только постарайся не отправить за облака хоть эту. У меня к ней слабость – уж больно подходит по размеру к моему скелету.

Я было решил тут же и отчалить, но желудок категорически запротестовал. Он кричал от голода, как ласточка перед бурей.

Я поделился с Дюбоном этим ценным наблюдением.

– А как же! – согласился он. – Перед выходом на дело непременно надо пожрать, уж я-то знаю. Пустой живот годится только на барабан. Скажи там повару, пусть поджарит еще одного цыпленка-кэрри. Говорят, английская королева его одобряет.

Я тоже. У этой птички есть одна замечательная особенность – она чертовски возбуждает жажду.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю