Текст книги "Василий Сталин. Сын «отца народов»"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

В 14 часов 4/IV-43 г. под общим наркозом профессором А. Д. Очкиным произведена операция иссечения поврежденных тканей и удаления осколков.

Ранение стопы относится к разряду серьезных.

В связи с загрязнением ран введены противостолбнячная и противогангренозная сыворотки.

Общее состояние раненого вполне удовлетворительное».

Неужели Василию Иосифовичу, как и в 42-м, пришлось отражать нападение «юнкерсов» на тыловой аэродром и получить боевое ранение осколком от авиационного снаряда? Нет, к сожалению, почетной желтой нашивки за тяжелое ранение сын вождя на этот раз не заработал. История оказалась куда прозаичнее. Никакого героизма в происшедшем чрезвычайном происшествии не было, одно сплошное разгильдяйство. Вот что об этом случае, происшедшем 3 апреля 1943 года, рассказал на допросе десять лет спустя, 23 апреля 1953 года, адъютант В. Полянский: «В 1943 году я, будучи адъютантом авиаэскадрильи, принимал участие в рыбной ловле, которая была организована Василием Сталиным на реке в районе гор. Осташково, Калининской области. Эта рыбная ловля кончилась тем, что один из авиаснарядов «РС», которыми мы глушили рыбу, взорвался в руках участвовавшего в ней полкового инженера. Взрывом этот инженер был убит, а летчик Котов и Василий Сталин ранены. Приказом Верховного главнокомандующего Василий Сталин был отстранен от должности инспектора истребительного авиакорпуса (в действительности – от должности командира авиаполка. – Б. С.) и в течение восьми месяцев после этого отсиживался на даче во Внуково».

Несколько подробнее описан данный трагический эпизод в политдонесении замполита 32-го гвардейского истребительного полка майора Стельмашука:

«Происшествие произошло при следующих обстоятельствах. В 15.30 группа летного состава, состоящая из командира АП полковника Сталина В. И., Героя Советского Союза подполковника Власова Н., заместителя командира 3 АЭ, Героя Советского Союза капитана Баклан А. Я., заместителя командира 2 АЭ, Героя Советского Союза капитана Котова А. Г., заместителя командира 1 АЭ, Героя Советского Союза Гаранина В. И., командира звена старшего лейтенанта Шишкина А. П., инженера по вооружению полка инженер-капитана Разина Е. И., вышла на реку Селижаровка, находящуюся в 1,5 километрах от аэродрома, на рыбную ловлю.

Бросая в воду гранаты и реактивные снаряды, глушили рыбу, собирая ее с берега сачком. Перед бросанием реактивного снаряда инженер-капитан Разин предварительно ставил кольцо капсюля-детонатора на максимальное замедление (22 секунды), отворачивал ветрянку, а затем бросал снаряд в воду. Так им лично было брошено 3 реактивных снаряда. Готовясь к броску последнего реактивного снаряда, инженер-капитан Разин вывернул ветрянку – мгновенно произошел взрыв в руке, в результате чего 1 человек был убит, 1 тяжело ранен, 1 легко ранен…»

То ли бедняга инженер-капитан забыл поставить кольцо капсюля на максимальное замедление, то ли снаряд оказался бракованный – точную причину мы не узнаем никогда. Но в любом случае Разин за свою оплошность заплатил жизнью, Котову пришлось долго лечиться, а Василий Сталин охромел на левую ногу. На славу порыбачили летчики-браконьеры, нечего сказать.

Любой другой командир полка за подобные шалости немедленно оказался бы в штрафной роте. Василий Сталин же отделался восьмимесячной ссылкой на подмосковную дачу. Его двоюродный брат Владимир Аллилуев вспоминал: «Сталину об этом доложили, и он пришел в ярость. Василия отовсюду выгнали, и он, выйдя из госпиталя с перевязанной еще ногой, какое-то время жил у нас, часто жалуясь моей матери, что его не хотят послать на фронт: «Этими руками только чертей душить, – возмущался Василий, – а я сижу здесь, в тылу!»

Когда Василий выздоровел, 26 мая 1943 года последовал грозный приказ наркома обороны: «Приказываю:

1) Немедленно снять с должности командира авиационного полка полковника Сталина В. И. и не давать ему каких-либо командных постов впредь до моего распоряжения.

2) Полку и бывшему командиру полка полковнику Сталину объявить, что полковник Сталин снимается с должности командира полка за пьянство и разгул и за то, что он портит и развращает полк.

3) Исполнение донести».

К январю 44-го Иосиф Виссарионович простил сына и разрешил назначить его летчиком-инспектором по технике пилотирования 1-го гвардейского истребительного авиакорпуса.

В мае 44-го, в связи с предстоящим назначением на должность командира дивизии, полковник Сталин получил очень хорошую аттестацию, подписанную командиром 1-го гвардейского истребительного авиационного корпуса генералом Е. К. Белецким. Вот ее текст: «В должности инспектора-летчика авиакорпуса с января 1944 года. За это время он проявил себя весьма энергичным, подвижным и инициативным командиром. Сразу же по прибытии в корпус включился в боевую работу частей корпуса.

Во время проведения операций на Витебском и Полоцком направлениях – в январе – феврале 1944 года – и Идрицком направлении в марте 1944 года – часто находился непосредственно на ВПУ (вспомогательном пункте управления. – Б. С.) командира корпуса, руководил воздушными боями истребителей, анализировал и разбирал бои с летным составом частей.

Провел большую работу по проверке техники пилотирования у летчиков корпуса.

Обладает отличной техникой пилотирования, летное дело любит. По прибытии в корпус на должность инспектора в течение трех дней изучил и самостоятельно вылетел на самолете Ла-5, до этого летал на самолетах типа «Як».

Тактически грамотен, боевую работу авиационных полков и дивизии может организовать хорошо.

С людьми работать умеет, но иногда проявляет излишнюю горячность, вспыльчивость.

Принимает активное участие в партийно-политической работе, является членом парткомиссии корпуса. Лично дисциплинирован, исполнителен, обладает хорошими командирскими качествами. Пользуется авторитетом у личного состава корпуса.

Занимаемой должности соответствует, достоин выдвижения на должность командира истребительной авиационной дивизии».

И выдвинули. 18 мая 1944 года приказом Главного маршала авиации А. А. Новикова В. И. Сталин был назначен командиром 3-й гвардейской истребительной авиадивизии.

Вот еще одна блестящая аттестация, данная гвардии полковнику В. И. Сталину командующим 16-й воздушной армией генералом-полковником С. И. Руденко 20 июля 1945 года. В ней подведены итоги боевой деятельности Василия Иосифовича в годы Великой Отечественной войны: «1921 года рождения, грузин, член ВКП(б) с 1940 г. Образование общее – 10 кл., военное – Качинская ВАШП в 1940 г., 1-й курс при ВВА не окончил в 1943 году, политического образования не имеет. В КА и ВВС с 1938 г. На фронтах Отечественной войны 3 г. 9 м. Офицер кадра с 1938 г. Первичное офицерское звание присвоено в 1940 г. Состояние здоровья слабое: болезнь ноги, позвоночника, особенно на перегрузке, переутомление и расстройство нервной системы. До начала Отечественной войны занимал должность инспектора-летчика по технике пилотирования Управления ВВС КА. Награжден: орденом Красного Знамени в 1942 г., орденом Александра Невского в 1943 г., орденом Красного Знамени в 1944 г., орденом Суворова 2-й степени в 1945 г., медалью «За оборону Сталинграда» в 1942 г., ранений и контузий не имеет. В занимаемой должности с февраля 1945 года.

Летает на самолетах ПО-2, УТ-1, И-15, И-153, ЛИ-2, И-4, МИГ-3, ЛАГГ-3, ЯК-1, ЯК-7, ЯК-9, Харрикейн, ИЛ-2, Бостон-3, ДС-3, ЛА-5, ЛА-7, общий налет – 3145 ч. 45 мин. За время участия в Отечественной войне произвел 27 боевых вылетов, в проведенных воздушных боях сбил 2 самолета противника.

Участвуя на фронтах Отечественной войны с 22. 6. 41 г., занимал должности – пом. нач. отдела истребительной авиации ВВС КА, командира истребительного авиаполка. За успешное выполнение боевых заданий полк под командованием тов. Сталина неоднократно отмечался благодарностями в приказах Верховного Главнокомандующего.

С января по май 1944 г. работал инспектором-летчиком по технике пилотирования 1 ГИАК (гвардейского истребительного авиакорпуса. – Б. С.), после чего командиром 3-й гвардейской ИАД.

Дивизия под командованием тов. Сталина принимала участие в боевых действиях по освобождению городов: Минск, Вильно, Лида, Гродно, Паневежис, Шяуляй и Елгава, где произведен 1781 боевой самолетовылет, проведено 30 воздушных боев, в ходе которых сбито 16 самолетов противника.

Наряду с боевой работой вводился в строй молодой летный состав, не имеющий боевого опыта. С этой задачей дивизия справилась хорошо.

В феврале 1945 года тов. Сталин назначен командиром 286 ИАД. В период подготовки к Берлинской операции в части поступило 50 самолетов ЛА-7, за счет которых перевооружен целый полк.

За время переучивания на новую матчасть лично тов. Сталин произвел 11 учебно-тренировочных полетов, успешно справился с переучиванием и подготовил в целом весь полк для ведения боевой работы на самолетах ЛА-7.

За период проведения Берлинской операции частями дивизии произведен 961 успешный боевой самолетовылет, проведено 15 воздушных боев, в ходе которых сбито 17 самолетов противника, из них только в первый день Берлинской операции сбито 11 самолетов, при своих потерях 1 экипаж.

Сам тов. Сталин обладает хорошими организаторскими способностями, как летчик подготовлен, свой боевой опыт может передать подчиненным.

В работе энергичный, инициативный, требовательный, этих же качеств добивается от подчиненных. В выполнении приказов точен».

Следующая аттестация датирована 3 августа 1945 года и подписана, вместе с тем же Руденко, командующим Группой советских войск в Германии маршалом Г. К. Жуковым и членом Военного совета Группы генерал-лейтенантом К. Ф. Телегиным. Из ее текста следует, что мнение командующего 16-й армией о полковнике Сталине за каких-нибудь две недели радикальным образом изменилось: «Офицер кадра с 1938 г., первичное звание присвоено в 1940 г., состояние здоровья – слабое: болезни ног, позвоночника, особенно при перегрузке, переутомление и расстройство нервной системы. В личной жизни допускает поступки, несовместимые с должностью командира дивизии. В обращении с подчиненными допускает грубость, крайне раздражителен.

Перечисленные недостатки в значительной степени снижают его авторитет как командира-руководителя. Лично дисциплинирован, идеологически выдержан.

Вывод: Для повышения теоретической подготовки желательно послать на учебу в Военно-Воздушную Академию. Занимаемой должности соответствует».

А вот другая аттестация, еще менее мажорная: «В. И. Сталин исполняет должность командира дивизии с мая месяца 1944 года. Лично т. Сталин обладает хорошими организаторскими способностями и волевыми качествами. Тактически подготовлен хорошо, грамотно разбирается в оперативной обстановке, быстро и правильно ориентируется в вопросах ведения боевой работы. В работе энергичен, весьма инициативен, от своих подчиненных всегда требует точного выполнения отданных распоряжений. Боевую работу полка и дивизии организовать может.

Наряду о положительными качествами лично гвардии полковник Сталин В. И. имеет ряд больших недостатков. По характеру горяч и вспыльчив, допускает несдержанность, имели место случаи рукоприкладства к подчиненным (ну, этим в Красной армии кого-нибудь удивить было трудно. – Б. С.). Недостаточно глубокое изучение людей, а также не всегда серьезный подход к подбору кадров, особенно штабных работников, приводил к частым перемещениям офицерского состава в должностях. Это в достаточной мере не способствовало сколачиванию штабов.

В личной жизни допускает поступки, несовместимые с занимаемой должностью командира дивизии, имелись случаи нетактичного поведения на вечерах летного состава, грубости по отношению к отдельным офицерам, имелся случай легкомысленного поведения – выезд на тракторе с аэродрома в г. Шяуляй с конфликтом и дракой с контрольным постом НКВД.

Состояние здоровья слабое, особенно нервной системы, крайне раздражителен: это оказало влияние на то, что за последнее время в летной работе личной тренировкой занимался мало, что приводит к слабой отработке отдельных вопросов летной подготовки (ориентировки).

Все эти перечисленные недостатки в значительной мере снижают его авторитет как командира и несовместимы с занимаемой должностью командира дивизии.

Дивизией командовать может при обязательном условии изжития указанных недостатков».

Такую вот «черно-белую», «полосатую» аттестацию дал Сталину 25 декабря 1945 года командующий авиакорпусом генерал Белецкий и утвердил командующий 3-й воздушной армией генерал Папивин. Фактически сыну вождя записали неполное служебное соответствие. Может быть, причиной стали действительно связанные с именем Василия скандалы? Согласимся, что поездка на тракторе в город и драка с патрулем НКВД – проступок, за который любой другой полковник без разговоров отправился бы под трибунал. Да и одно дело, когда тебе бьет морду просто полковник, и совсем другое, когда этот полковник – сын великого Сталина. Офицеры и солдаты могут подумать: если сын руки распускает, может, и отец не такой добрый, любящий детей, колхозников, ученых и, само собой разумеется, военных, как о нем говорят. Боюсь, однако, что все дело тут в конфликте сына Сталина с командующим ВВС Главным маршалом авиации А. А. Новиковым. Ведь в другой аттестации, появившейся полугодом раньше, как мы помним, инцидент с трактором, относящийся к августу 44-го, даже не упомянут.

Прежде чем разобраться, почему всего за несколько месяцев столь резко изменился тон аттестаций на Василия Сталина, попробуем проследить его боевую деятельность в последний год войны по другим источникам.

Заместитель командира 3-й гвардейской истребительной дивизии Герой Советского Союза Александр Федорович Семенов счастливо дожил до мемуаров. Но в его книге «На взлете», вышедшей в 1969 году, Василий Иосифович Сталин не упомянут ни разу! Словно не его заместителем был полковник Семенов. Правда, о боевых делах родной дивизии Александр Федорович отозвался хорошо: «Плодотворно поработал партийно-политический аппарат дивизии во главе с подполковником Д. А. Матлаховым. Партийные и комсомольские собрания, политические информации, беседы агитаторов, выступления ветеранов дивизии, киносеансы, концерты профессиональных артистов и самодеятельных коллективов – все это било в одну цель: мобилизовать личный состав на безупречное выполнение своего воинского долга, на беспощадную борьбу с врагом.

За месяц с небольшим общими усилиями мы подготовили дивизию к новым боям, и 20 июня 1944 года она перебазировалась на исходные аэродромы. Перелет производился скрытно: на малой высоте, отдельными группами и по разным маршрутам».

Хочется верить, что в «общих усилиях» была толика вклада и комдива и что роль полковника Василия Сталина в безупречной организации скрытого перелета дивизии на прифронтовые аэродромы была несколько большей, чем роль агитаторов и самодеятельных коллективов. Да и пилотом Василий Иосифович был более опытным, чем Александр Федорович: общий налет часов у комдива в тот момент был почти вдвое больше, чем у его заместителя. Спасибо Семенову, что хоть ни одного дурного. слова не сказал о своем опальном командире. Впрочем, может быть, мемуарист в рукописи и написал о сыне Сталина, да эти места, если они были, купировала бдительная цензура.

3-я дивизия, по утверждению Александра Федоровича, только в сентябре 44-го произвела 2240 боевых вылетов. В 65 боях сбила ИЗ неприятельских самолетов, потеряв 16 машин. Даже если принять во внимание, что потери противника в Красной армии обычно завышались в несколько раз, результат вполне пристойный. И свой вклад в успех дивизии наверняка внес и ее командир Василий Сталин. Кстати, за тот же сентябрь 44-го он объявил подчиненным 53 благодарности и наложил только одно взыскание. В отличие от отца, Василий в отношениях с подчиненными полагался почти исключительно на пряник, а не на кнут.

За время боев в Белоруссии и Литве летом 44-го летчики 3-й гвардейской истребительной авиадивизии и ее командир дважды попадали в весьма драматические ситуации. О них хорошо рассказал в боевых донесениях сам Василий Сталин. К вечеру 5 июля части немецкой группировки, окруженной восточнее Минска, прорвались к окраине белорусской столицы в районе аэродрома Слепянка, где размещалась 3-я дивизия. О том, что произошло дальше, Василий написал в донесении командиру корпуса: «Я принял решение спасти материальную часть, гвардейские знамена и секретные документы штаба дивизии и штабов частей. Для этого отдал приказ об эвакуации их на северо-восточную окраину Минска. Начальнику штаба дивизии подполковнику Черепову поручил организовать наземную оборону на подступах к аэродрому для охраны материальной части, так как с наступлением темноты без заранее организованного ночного старта поднять в воздух летный эшелон было невозможно.

Сам на У-2 убыл ночью на аэродром Докуково – для организации там ночного старта. Организовав старт, оставил для приема экипажей капитана Прокопенко и на Ла-2 вернулся в Слепянку. В случае крайней необходимости я уже был готов поднять самолеты в воздух.

К моему возвращению эвакуация штабов была закончена. Она прошла исключительно организованно и быстро. Под минометным обстрелом было вывезено необходимое имущество, знамена, документация штабов.

Начальником штаба нашей дивизии, командирами 43-й истребительной артиллерийской бригады и 1-й гвардейской Смоленской артбригады была организована надежная оборона на подступах к аэродрому.

Утром на штурмовку противника произвели 134 боевых вылета, израсходовали 13 115 снарядов. Штурмовка парализовала группировку противника и раздробила его на мелкие группы.

После штурмовки летный эшелон был выведен из-под удара и перебазирован на аэродром Докуково. Личный состав управления дивизии вместе с техническим составом частей, взаимодействуя с артбригадами, уничтожили в наземном оборонительном бою 200 солдат и офицеров и захватили в плен 222 человека».

Бросается в глаза, что в критический момент боя командир дивизии покинул атакуемую немцами Слепянку и отправился в более безопасное Докуково организовывать ночной старт, который в итоге так и не понадобился – утром на штурмовку вылетели самолеты с осаждаемой неприятелем Слепянки. Строго говоря, не в традиции авиационных командиров было оставлять подчиненных в случае возникновения острой ситуации на земле при прорыве к аэродрому сухопутных частей врага. Вот, например, в декабре 42-го советские танки из 24-го танкового корпуса генерала В. М. Баданова внезапно появились у аэродрома Тацинская, где базировались самолеты 8-го немецкого авиакорпуса. Сухопутных сил для защиты аэродрома у немцев не было. Командир корпуса генерал Мартин Фибиг срочно организовал под огнем советских танковых орудий перелет своих подчиненных в Новочеркасск и покинул аэродром одним из последних, когда танки уже врывались на летное поле. Я отнюдь не хочу уличить Василия Сталина в недостатке храбрости. Хотя отмечу, что положение его дивизии в Слепянке было лучше, чем корпуса Фибига в Тацинской: к самому аэродрому немцы так и не прорвались. Я уверен, что в Докуково Василий улетел только по настоятельной рекомендации смершевцев, отвечавших за безопасность сына вождя. Ведь в начавшейся заварушке полковник Сталин запросто мог погибнуть или, еще хуже, попасть в плен.

Свою смелость и решительность Василию довелось продемонстрировать во время второго сухопутного боя 3-й авиадивизии в августе 44-го под Шяуляем. К нему как раз 17-го числа приехала жена, Галина Бурдонская. А к вечеру того же дня немецкие танки прорвались к аэродрому. Началась паника. Василий прекратил ее несколько своеобразным способом. В открытой машине вместе с женой выехал на аэродром и стал корить растерявшихся летчиков и техников: «Трусы! Вон, смотрите, баба, и та не боится!..» И добавил несколько образных выражений, на которые был большой мастер. По свидетельству дружившего с Василием курсанта Б. А. Шульги, тот «мог дать сто очков форы любому боцману на флоте по части виртуозной матерщины». Да и по морде съездить нерадивому подчиненному Василий свободно мог. Воспитательная работа оказалась действенной. Паника прекратилась, гвардейцы бросились по машинам, которые надо было срочно перегнать на другой аэродром. На этот раз Василий улетел последним самолетом.

Когда немцев отогнали от города, Галина улетела из Шяуляя в Москву. Василий просил захватить ее ценный груз – раненую лошадь для своей конюшни. Галина отказалась, но муж через некоторое время все равно сумел переправить раненого жеребца в Москву, где его выходили. Животных

Василий очень любил, да и людям, по крайней мере в трезвом виде, зла не делал.

Василий Сталин командовал неплохо, лучше многих иных авиационных комдивов и комкоров, которые сами с трудом поднимались в воздух. В целом же в схватках советских и немецких асов победа оказалась на стороне пилотов люфтваффе. Давайте сравним 10 лучших летчиков-истребителей с той и с другой стороны. Оговорюсь, что лучшими я считаю, достаточно формально, тех, кто сбил наибольшее число неприятельских самолетов. Хотя часто самые опытные и подготовленные пилоты оказывались не в истребительной, а в бомбардировочной и штурмовой авиации или на испытательных полигонах. Кроме того, число сбитых самолетов напрямую зависело от числа боевых вылетов, совершенных летчиком-истребителем. Поэтому часто количество вылетов, затраченных на один сбитый самолет, оказывалось наименьшим у тех пилотов, которые отнюдь не находились среди первых по общему числу сбитых вражеских машин. Со всеми этими оговорками я все же приведу десятку лучших асов в люфтваффе из числа тех, кто большинство побед одержал на Восточном фронте: Эрих Хартманн – 352 победы, 1425 вылетов; Герхард Баркхорн – 301 победа, 1404 вылета; Гюнтер Ралль – 275 побед, 621 вылет; Отто Киттель – 267 побед, 583 вылета; Вальтер Новотны – 258 побед, число вылетов неизвестно, но условно примем его равным числу вылетов у следующего в списке пилота – 445; Вильгельм Батц – 237 побед, 445 вылетов; Эрих Рудорфер – 222 победы, более 1000 вылетов; Герман Граф – 212 побед, 830 вылетов; Генрих Эхлер – 209 побед, число вылетов неизвестно, но условно примем его равным числу вылетов у следующего в списке пилота – более 500; Теодор Вайссенбергер – 208 побед, более 500 вылетов. А у нас: И. Н. Кожедуб – 62 победы, 330 вылетов; А. И. Покрышкин, 59 побед, 650 вылетов; Г. А. Речкалов – 56 побед, 450 вылетов; Н. Д. Гулаев – 53 победы, 240 вылетов; К. А. Евстигнеев – 53 победы, 296 вылетов; А. В. Ворожейкин – 52 победы, 400 вылетов; Д. Б. Глинка – 50 побед, 300 вылетов; Н. М. Скоморохов – 46 побед, 605 вылетов; А. И. Колдунов – 46 побед, 412 вылетов; Н. Ф. Краснов – 44 победы, 400 вылетов. Поскольку в люфтваффе самолеты, сбитые в групповых боях, не засчитывались в счет асам, то подобные групповые победы я не учитывал и у советских асов. В сумме лучшие немецкие асы Восточного фронта сбили 2541 самолет, совершив более 7750 вылетов. Советские асы смогли уничтожить только 521 самолет, совершив около 4100 вылетов.

Наши историки традиционно утверждали, что число побед немецких асов сильно преувеличено. Однако подобные подозрения существуют и в отношении боевого счета наших асов. Тем более что общие цифры сбитых немецких самолетов, приводимые в донесениях советских командиров, оказались завышены в несколько раз, как это выяснилось после войны, когда открылись архивы люфтваффе. Например, в ходе Курской битвы авиационные начальники Красной армии докладывали о 3700 вражеских самолетах, уничтоженных только в воздушных боях. Между тем на всем Восточном фронте за июль и август 1943 года немцы, согласно архивным данным, безвозвратно потеряли лишь 1030 самолетов.

Если подойти к проблеме объективно, то сразу бросается в глаза: 10 лучших советских асов сбили примерно впятеро меньше самолетов и совершили почти вдвое меньше боевых вылетов, чем 10 лучших асов люфтваффе, сражавшихся на Восточном фронте. Значит, в среднем они действовали эффективнее советских летчиков всего в 2,5 раза. Такой разрыв вполне объясним более высоким уровнем подготовки и некоторым качественным превосходством немецких истребителей над советскими в первый год Великой Отечественной войны.

Разрыв в боевом мастерстве основной массы советских и немецких пилотов сохранялся вплоть до самого конца войны. Не случайно немцы в 1944–1945 годах рассматривали Восточный фронт как своеобразный учебный полигон, где молодые летчики люфтваффе могли обстреляться и налетать необходимое количество часов в сравнительно спокойных условиях, перед тем как вступить в гораздо более тяжелую схватку с англо-американской авиацией в небе над Германией.

Превосходство советской авиации в 1944–1945 годах было подавляющим. Так, в июне 1944-го люфтваффе располагало на Восточном фронте всего 395 истребителями, тогда как с советской стороны истребителей было более 6 тысяч.

Но Кожедуб, Покрышкин и другие советские асы были классными летчиками, не уступавшими лучшим летчикам люфтваффе. В их числе мог оказаться и Василий Сталин, если бы его всячески не оберегали от воздушных боев.

Наши летчики-асы были настоящими героями. Их подвиги, в отличие от многих иных, – не миф. За их плечами действительно десятки уничтоженных немецких самолетов, и их мастерство признавали их противники из рядов люфтваффе. Как отмечает американский историк авиации Майк Спик, в начале войны советские летчики отличались храбростью, но им «недоставало мастерства и инициативы… Русские пилоты-истребители продолжали придерживаться (вплоть до 1943 года. – Б. С.) старой тактики – полетов тройками в строю «клина», понимая при этом, что индивидуализм и новаторство – вещи политически весьма опасные. В целом летали русские летчики неважно, что было следствием неполноценных и не отвечающих требованиям времени тренировок». Для полноценных тренировок у «сталинских соколов» вплоть до начала Великой Отечественной войны не хватало авиационного бензина. Только после того как его стали поставлять по ленд-лизу в более или менее достаточном количестве, подготовка пилотов несколько улучшилась. Однако и в последние годы войны превосходство в тактике ведения воздушного боя оставалось на стороне люфтваффе.

Вот другие подвиги советских воинов, гремевшие в годы войны, на поверку оказались мифами, имевшими очень мало общего с действительностью. Взять хотя бы знаменитый подвиг 28 героев-панфиловцев у подмосковного разъезда Дубосеково 16 ноября 1941 года. Впоследствии выяснилось, что кое-кто из тех, кого за этот бой посмертно удостоили высокого звания Героя Советского Союза, на самом деле уцелел и даже успел послужить в немецкой вспомогательной полиции. Когда в 1948 году одного из них, сержанта Ивана Евстафьевича Добробабу (Добробабина), судили за пособничество немцам, лишили звания Героя и щедро отвалили 25 лет лагерей, то в ходе процесса были выяснены истинные обстоятельства боя у разъезда Дубосеково, ничего общего не имевшие с красивой пропагандистской легендой. Оказалось, что гвардейцев было не 28, а 130 или 140. Вот после боя в живых их осталось, действительно, человек 25–30. Количество подбитых панфиловцами немецких танков было не 20, а штук 5–7, причем задержать немцев тогда им не удалось. Танки противника легко прорвали оборону и разгромили полковой командный пункт. Командир 1075-го стрелкового полка И. В. Капров спасся только чудом. Он-то и был одним из главных виновников поражения, равномерно распределив противотанковые средства по всему фронту полка, тогда как наиболее танкоопасным был участок 2-го батальона, и особенно участок 4-й роты этого батальона, которой командовали капитан Гундилович и политрук Клочков. Гундиловичу посчастливилось остаться в живых, поэтому он в герои не попал. А вот из Василия Клочкова сделали культовую фигуру, приписав ему, в частности, «историческую фразу»: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва!» Василий Георгиевич таких красивых слов в горячке боя, разумеется, никогда не говорил и сказать не мог. Можно уверенно утверждать, что последние слова политрука, нашедшего честную солдатскую смерть у разъезда Дубосеково, были такими, что воспроизводить их в печати неудобно по соображениям приличия. А звонкую фразу придумал написавший очерк о героях-панфиловцах журналист А. Ю. Кривицкий, пороху не нюхавший. В авторстве этих слов он честно признался в 1948 году, во время следствия по делу Добробабина.

Другой подвиг, где советские герои ценой собственной жизни останавливают и уничтожают танки врага, – это бой у селения Дуванкой под Севастополем 7 ноября 1941 года пяти моряков во главе с политруком Н. Фильченковым. Они будто бы уничтожили до 15 немецких танков. Последние вражеские машины Фильченков и его товарищи подорвали, обвязавшись гранатами и бросившись под гусеницы танков. И опять перед нами – всего лишь красивая легенда, не имеющая ничего общего с действительностью. Начать с того, что 7 ноября 1941 года в составе действовавшей в Крыму немецко-румынской 11-й армии не было вообще ни одного танка, так что моряки-севастопольцы при всем желании не могли уничтожить ни 5, ни 10 неприятельских танков, даже если бросались под них с гранатами и бутылками с горючей смесью. Кстати, совершенно непонятно, зачем надо было бросаться под танк, если уже удалось подобраться к нему так близко. Неужели затем, чтобы своим телом смягчить действие ударной волны и защитить днище танка от осколков? Не проще ли было самому швырнуть связку гранат под гусеницу?

Посмотрим, как зарождался миф в этом случае. Капитан I ранга Л. Н. Ефименко, бывший Комиссар 8-й отдельной бригады морской пехоты, осенью 41-го сражавшейся под Севастополем, вспоминал, что о подвиге Фильченкова и его товарищей стало известно буквально на следующий день: «Скоро главной темой разговоров в окопах стал подвиг, совершенный… на участке восемнадцатого отдельного батальона морской пехоты, который был только что сформирован и стал нашим соседом. Первые сведения об этом подвиге дошли до нас через связных и мгновенно распространились по бригаде. Однако сперва никто не знал фамилий героев, да и подробности всего, что произошло, излагались по-разному.

Вечером 8 ноября я соединился с соседями по телефону и спросил комиссара восемнадцатого батальона старшего политрука Мельника, не может ли он прийти на КП ближайшего к нему батальона нашей бригады – второго. Минут через сорок мы там встретились, и вот что я услышал.

– Не зная, что и где предпримет противник, – рассказывал комиссар, – мы в порядке усиления боевого охранения сформировали несколько групп-пятерок, которые назвали разведывательными. Одну такую группу возглавил политрук Николай Фильченков. Она выдвинулась на высоту у дороги, что ведет к северу от Дуванкоя. Вчера утром, когда вы уже вели бой, у нас сперва было спокойно. Потом Фильченков дал знать на КП, что показались танки и что он со своими краснофлотцами постарается их задержать. Шло семь танков, группа Фильченкова залегла на их пути с гранатами и бутылками. Три танка разведчики подбили. Остальные повернули назад – немцы, с перепугу, должно быть, не поняли, что наших всего пятеро… А потом там появилось пятнадцать танков. Мы уж приготовились встретить их на переднем крае. Но Фильченков решил не допустить врага и до батальонного рубежа. И не допустил. Пятеро моряков уничтожили еще несколько танков. Гранат у них было порядочно, но на такой бой, понятно, не хватило. Гранаты кончаются, а танки лезут… Чтобы хоть как-то их задержать, наши ребята стали с последними гранатами бросаться под гусеницы. Первым Фильченков, за ним двое краснофлотцев, кажется, уже раненные… Погибла вся пятерка. Последний, Василий Цибулько, умер уже на руках у нашего военфельдшера Петренко. От него и известно главное. Подробности уточняем – кое-кто видел эту схватку издали…