Текст книги "Гений зла Гитлер"

Автор книги: Борис Тененбаум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)

Предложение подчинить группу Дитля финскому командованию – то есть самому Маннергейму – маршал тоже отверг. Он предпочитал не брать на себя ответственность за действия немецких войск в Заполярье.

Финляндия предоставляла им территорию и транспорт, этого было достаточно…

Дело было в том, что по Мурманской железной дороге перевозилось снабжение, доставляемое в Советский Союз англичанами и американцами. И действия по пресечению этого снабжения были бы направлены, таким образом, уже не против русских, но и против англосаксонских держав, что после вступления в войну США было бы очень неосторожно.

Поэтому были серьезные опасения, что рейхсканцлер Германии использует свой визит для более настойчивой просьбы o содействии в Заполярье.

Однако обошлось – Гитлер ограничился речью о совместной борьбе Германии и Финляндии с большевизмом [4] и поздравлением маршала Маннергейма с его юбилеем…

Второй спорный вопрос, по которому Германия и Финляндия разошлись во мнениях, оказался связан с «конференцией в Ванзее». План предусматривал уничтожение всех евреев Европы и не делал исключения для Финляндии. Для начала Рейх потребовал выдачи в Германию еврейских беженцев из Австрии, которые в 1938 году, после «аншлюса», нашли в Финляндии убежище.

Финская тайная полиция действительно депортировала восемь таких евреев в Германию, но выдача была прекращена после того, как в дело вмешался Маннергейм. Маршал в самых резких выражениях потребовал немедленно пресечь практику выдачи:

«…соглашаться с подобным требованием унизительно для государства».

На том дело и заглохло – Гитлер настаивать не стал. В конце концов, у него было много дел.

Его ждал Восточный фронт.

Примечания

1. Э. Гофман в свое время был очень популярен в России: Белинский назвал его «одним из величайших немецких поэтов», а Достоевский перечитал всего Гофмана по-русски и даже по-немецки, на языке оригинала. Времени с тех пор прошло много, и сейчас Гофман известен в первую очередь как автор сказки, ставшей основой либретто «Щелкунчика».

2. В такое невероятное соотношение потерь трудно поверить. Тем не менее сведения достоверны. Подробности можно найти по ключевым словам «Харьковская операция (1942)» в русскоязычной версии Википедии.

3. Эпизод описан в книге: Ian Kershaw. Hitler. Vol. 2. P. 521.

4. 27 июня 1942 года Маннергейм нанес ответный визит и посетил Гитлера в его Ставке. Разговора о Мурманской железной дороге снова удалось избежать: маршал представил подготовленные финским Генштабом данные о военном и экономическом потенциале Финляндии – надо было обосновать проведение частичной демобилизации тем, что в селе некому было работать… Объяснение было принято, спора не возникло.

Поход в сторону Персии

I

16 июля 1942 года 16 транспортных самолетов поднялись с аэродрома, устроенного у Вольфшанце, и устремились на восток. После трехчасового полета они достигли места своего назначения – новой штаб-квартиры фюрера, устроенной под Винницей.

Ей было присвоено звучное наименование Вервольф, но даже по сравнению с Вольфшанце новая ставка выглядела неказисто. Те же бункеры, те же тщательно охраняемые полосы обеспечения безопасности, та же теснота, неуют, но в придачу ко всему еще и лес пореже, и комаров побольше.

Все это не имело ни малейшего значения – фюрер желал быть ближе к театру военных действий.

Он был необыкновенно деятелен – все шло по плану и управлялось его твердой рукой. Русский фронт был прорван между Курском и Таганрогом, немецкие войска вышли к Азовскому морю. Наступление продолжалось, Манштейн сумел наконец-то закончить победой осаду Севастополя – за что и был награжден чином фельдмаршала.

6 июля был взят Воронеж.

Но Адольф Гитлер, как всегда, был недоволен излишней осторожностью командования вермахта: Федор фон Бок [1], командующий группой армий «Юг», в нарушение приказа фюрера посмел придержать на пару дней две танковые дивизии – они понадобились ему, чтобы отбить контратаку русских все под тем же Воронежем.

Это было недопустимо, фон Бока пришлось сместить.

Заодно фюрер 9 июля 1942 года вообще расформировал группу армий «Юг», разделив ее на две части – группу армий «А» и группу армий «В».

Первая из них, называемая «А», устремилась на восток, в общем направлении к Кавказу. Ей предстояли большие дела. 21 июня 1942 года генерал Эрвин Роммель, командующий танковой армией «Африка», одержал в Ливии блестящую победу над англичанами – он взял их укрепленную базу Тобрук и захватил там 35 тысяч солдат, сражавшихся под английским командованием, в дополнение к горам военного снаряжения и всевозможных запасов. Теперь Роммель намеревался идти к Суэцкому каналу, а оттуда – дальше, в Палестину и в Сирию.

Поскольку за несколько месяцев до этого японцы взяли Сингапур, пленив 80 000 солдат Британской империи, было понятно, что крах Англии не за горами. Поэтому задачей группы армий «А» был уже не банальный захват нефтепромыслов Майкопа и Грозного, а прорыв в Ирак и Иран, на соединение с идущими туда с юга войсками Роммеля.

Понятно, что такую операцию надо было как следует подготовить, и не только на бумаге. С этой целью был создан корпус «F», названный так по фамилии его командира генерала Гельмута Фельми. Корпус, собственно, был величиной с усиленную бригаду – в нем было всего 6000 человек.

Но это не была обычная часть вермахта, у нее было особое назначение.

Фельми считался специалистом по странам Востока, потому что служил когда-то военным инструктором в Турции. В начальники штаба ему дали Рикса Майера, который не только послужил в Турции, но еще успел побывать в Британской Палестине, в Иране и даже в Алжире. Имелись и советники из службы внешней разведки.

Солдат в корпус набирали не с бору по сосенке, а со смыслом. В первую очередь ценились люди с опытом военной службы во Французском иностранном легионе. Если они говорили по-арабски, их ценили вдвойне – в корпусе имелся постоянно растущий арабский контингент. Народ тут был всякий – и из Ирака, и из Палестины, и из Сирии, и даже из Египта, но все они успели в той или иной мере повоевать с англичанами.

Корпус должен был стать ядром прогерманской арабской армии, поэтому в него включались специализированные части, которые обычно придаются более крупному соединению. Например, имелся собственный танковый батальон и даже собственная кавалерия.

К обучению солдат корпуса «F» подключили лингвистов. Изучались такие предметы, как география и история Ирана, арабских стран, и даже Индии в придачу к языкам – турецкому, персидскому, арабскому. Для бывших солдат Иностранного легиона читался дополнительный курс по французскому и английскому языкам.

Арабов интенсивно учили немецкому.

Из этого понятно, какое важное значение придавалось действиям корпуса да и вообще всей группы армий «А». Как мы видим, это ее усилиями предполагалось поднять весь Ближний Восток до Персии включительно и тем нанести Британской империи удар в самое сердце.

Группа армий «В», действующая севернее, должна была прикрыть движение главных сил и решить некоторые вспомогательные задачи.

Например, занять Сталинград.

II

Весь июль 1942 года Гитлер был в прекрасном расположении духа. В ходе своих застольных бесед он касался самых разных вопросов: говорил и о строительстве в недалеком будущем хороших шоссе, идущих через «восточные территории Рейха», и о недостатках юридической системы Германии, и о достижениях Сталина, этого современного Чингисхана, сумевшего понизить уровень жизни населения с целью поднять мощь государства, и о необходимости удалить последних евреев из пределов Рейха, и о просторе для частной инициативы, более производительной, чем экономика под государственным контролем [2].

Конечно, помимо этих легких тем, не обязательных в суровое время войны, говорилось и о ходе военных действий. В OKW высказывалось беспокойство по поводу уменьшающегося числа русских пленных.

12 июля Гальдер высказывался в том смысле, что командование Красной Армии явно старается избежать дальнейших окружений и систематически отводит войска в глубь страны. Он опасался русского наступления где-нибудь в районе Сталинграда – очень уж растянулась линия фронта и вермахту катастрофически не хватало людей. В надежде как-то восполнить нехватку человеческих ресурсов пришлось полагаться на союзников – в первую очередь румын и итальянцев, но в ход шли и такие экзотические меры пополнения, как использование русских военнопленных в роли «добровольных помощников», или «хиви» [3].

Они служили во вспомогательных частях – водителями, санитарами, саперами, поварами, ремонтниками, и их набралось так много, что пришлось создать специальный пост «генерал-инспектора восточных войск». Их даже предполагалось включать в немецкие дивизии, из расчета до 15 % от общей численности личного состава, но это было отложено на будущее.

A пока главной задачей был прорыв на восток, к источникам нефти.

И тут фюрер видел негативизм, пессимизм и сознательный саботаж со стороны начальника Генштаба сухопутных войск генерал-полковника Франца Гальдера. Генерал не выказывал никакого восторга по поводу славных достижений Эрвина Роммеля. Он давал понять, что стратегический маневр по маршруту Ливия – Египет – Сирия – абсурд, и приводил при этом скучные доводы, связанные с логистикой и снабжением. У него не было ни воображения, ни вдохновения – и он смел даже оспаривать идеи фюрера.

Например, он считал крайне опасным раздел группы армий «Юг» на две части, которые наступали по двум расходящимся направлениям. Он отмечал, что операция «Блау» – так назывался общий план широкого наступления на юг, – начинает выглядеть опасной фантазией. Гальдер говорил, что директива фюрера за номером 45, изданная 23 июля 1942 года, меняет приоритеты.

Вместо согласованного удара по Сталинграду с целью разгрома основных сил Красной Армии и следующего за этим поворота на Кавказское направление директива предписывает вермахту решить обе эти задачи одновременно.

Это напоминает ошибку, сделанную осенью 1941-го, и может стоить очень дорого.

23 июля 1942 года, как раз в тот день, когда была выпущена директива номер 45, Гальдер записал в своем дневнике:

«Имеет место хроническая недооценка возможностей противника. Это начинает носить уже гротескный характер и делает всякую серьезную работу невозможной. Стиль руководства все больше и больше характеризуется патологической реакцией на сиюминутные впечатления, при полном непонимании механизма командования войсками…»

В общем, выходило, что начальник Генштаба сухопутных войск Рейха считает своего непосредственного начальника Адольфа Гитлера, главнокомандующего сухопутными войсками Рейха, некомпетентным болваном.

И тот это явно чувствует.

III

К середине августа 1942 года группа армий «А» продвинулась на расстояние почти 600 километров. Майкоп был захвачен, но перед тем, как оставить город, русские самым тщательным образом уничтожили все, что только могло пойти на пользу врагу. Группа армий «В» тем временем разгромила у Калача русские войска, а ее 6-я армия под командованием Фридриха Паулюса 23 августа вышла у Сталинграда к Волге.

Через три дня, 26 августа 1942 года, Гальдер записал в своем дневнике:

«…серьезные затруднения у Сталинграда. Наши дивизии уже не так сильны. Командование нервничает…»

Тревожные новости пришли и из штаба группы армий «Центр» – начались тяжелые бои у Ржева. Генерал-фельдмаршал Клюге в начале августа специально приезжал в Вервольф с просьбой передать ему две танковые дивизии для укрепления фронта – и Гитлер фельдмаршалу отказал.

Клюге сказал: «Ответственность теперь падет на вас, мой фюрер…» – и вышел.

Уже 24 августа от него поступила просьба – позволить ему отступить, чтобы сократить линию фронта. Русские начали под Ржевом крупное наступление, и удерживать всю линию германской обороны стало нечем.

Просьба Клюге была поддержана Гальдером – и вот тут-то он и нарвался на взрыв ярости Гитлера. В ходе совещания в Ставке фюрера глава государства топал ногами и кричал, что Гальдер вечно лезет к нему с одним и тем же предложением об отступлении и что он этого больше не потерпит:

«Я требую от командования такой же твердости, какой требую от рядовых солдат».

Все уже знали, что в такой момент Гитлеру не надо противоречить, но Гальдер это правило нарушил. Он сказал, что дело вовсе не в отсутствии твердости – ее вполне достаточно, а в том, что тысячи и тысячи рядовых гибнут напрасно, и это случается только потому, что их командиры не могут принимать правильные решения – у них связаны руки.

Гитлер в припадке дикой ярости прокричал:

«Что вы, господин генерал, просидевший в том же кресле всю Первую мировую войну, знаете о рядовом солдате?»

Он уже совершенно не владел собой. В комнате, где проходило совещание, стояла полная тишина – присутствующие боялись вздохнуть.

Было понятно, что дни Гальдера как начальника Генштаба сочтены, но Гитлер был в таком раздражении, что срывал его даже на безгласном Кейтеле. Он накричал на Йодля, имевшего несчастье доложить фюреру о вынужденной остановке наступления на Кавказе. Гитлер обвинил своих генералов в отсутствии воображения и инициативы – и сместил с поста Листа, командующего группой армий «А».

Командование ею фюрер взял на себя.

А Кейтель был послан к Гальдеру – известить его, что он уволен. Гитлер не пожелал вызвать к себе своего уже бывшего начальника Генштаба – он не хотел его видеть. Подходила осень, сражение у Сталинграда разворачивалось все шире и шире, Роммель подошел к английским позициям у Эль-Аламейна – до Нила оставалась разве что сотня километров.

28 сентября 1942 года Гитлер прилетел в Берлин.

Он был настроен очень оптимистично. Да, действительно, наступление на Кавказе пришлось остановить, но оно будет возобновлено, может быть, даже этой зимой. Через два дня фюрер произнес речь во Дворце спорта. Он жестоко высмеял Рузвельта и Черчилля и сказал, что вскоре Германия начнет получать нужные ей ресурсы с завоеванных территорий.

Гитлер повторил свое «пророчество по поводу евреев» – он сказал однажды, что если мировое еврейство развяжет войну против Рейха, оно будет уничтожено. С тех пор повторение пророчества стало чем-то вроде ритуала – он повторял его в своих речах снова и снова.

В ноябре 1942 года в Ставку фюрера под Винницей пришли две вести подряд: во-первых, англичане и американцы высадились во французских колониях в Северной Африке, во-вторых, русские перешли в очередное зимнее наступление. Оно началось несколько раньше, чем ожидали, – 19 ноября 1942 года, и не в расположении группы армий «Центр», то есть не на «московском направлении».

Нет, в этот раз командование Красной Армии решило начать южнее, под Сталинградом.

Примечания

1. Мориц Альбрехт Франц-Фридрих Федор фон Бок (нем. Fedor von Bock) – военачальник, генерал-фельдмаршал. Сын Морица фон Бока и его жены Ольги (урожденной фон Фалькенхайн), которая имела немецкие и русские корни (отсюда русское имя Федор).

2. Ian Kershaw. Hitler. Vol. 2. P. 527

3. Хиви (нем. Hilfswilliger, желающий помочь; Ost-Hilfswilligen, восточные добровольные помощники) – так называемые «добровольные помощники» вермахта, набиравшиеся (в том числе мобилизовавшиеся принудительно) из местного населения на оккупированных территориях СССР и советских военнопленных.

Часть VII

Об особенностях перехода количества в качество…

I

Мемуары Альберта Шпеера, вдруг назначенного министром вместо погибшего Тодта, представляют собой поучительное чтение. Он, в общем-то случайно попавший в кресло рейхсминистра вооружений и военной промышленности, оказался на редкость удачным выбором. Как всегда в беспорядочной администрации Рейха, полномочия любого министра были не строго определены, а целиком зависели от расположения фюрера – и Шпеер использовал это самым широким образом.

Он живо преодолел бюрократические барьеры, связанные с производством, умерил страсть военных к бесконечным улучшениям и переделкам, мешавшим серийному производству, и сумел наладить дело так, что общее количество производимого вооружения всех видов значительно возросло. Например, он за год сделал так, что производившиеся Рейхом в 1942 году 15 тысяч самолетов превратились в 1943-м в 24 тысячи. И это было сделано, невзирая на всевозможные нехватки сырья и рабочей силы и на то, что бомбежки Рейха все усиливались.

Летом 1943 года Германия вела войну уже на нескольких фронтах – не только на земле, но и в океане, и в воздухе над Рейхом. После катастрофы под Сталинградом в феврале в Германии был объявлен национальный траур. Операция под Курском, в которой фюрер надеялся взять реванш, не удалась – ее пришлось прервать, не добившись никаких результатов.

Более того – русские, отбив атаку, сами перешли в наступление.

Плохо шли дела и на Средиземном море – в Африке «державы Оси» потерпели крупное поражение. Корпус «F», который в боях в русских степях потрепали так, что его свернули до штаба, был переформирован и в феврале 1943-го переброшен в Тунис.

Там он в мае и капитулировал, вместе со всей группой армий «Африка».

К лету Рейху, право же, стало не до экзотических планов по созданию арабских легионов – Сицилия была захвачена английскими и американскими войсками, они были уже готовы к вторжению на материковую часть Италии. Бомбежки Германии все усиливались, и защита от них поглощала все больше и больше сил.

Вот что пишет на эту тему Шпеер:

«10 тыс. тяжелых зенитных орудий уставились в 1943 г. в небо Рейха и оккупированных западных территорий. А ведь их можно было бы использовать в России против танков и иных наземных целей. Без второго, воздушного, фронта над нашей родиной наша противотанковая мощь, уже только имея в виду одни боеприпасы, примерно удвоилась бы.

К тому же она отвлекала сотни тысяч молодых солдат…»

Мало этого, так оснащение зениток было более сложным, чем обычных полевых орудий; им требовались и более мощная оптика, и специальные зенитные прожектора, и радары, и оперативная связь. И уж кому, как не рейхсминистру вооружений, было знать, что это требовало значительных промышленных ресурсов?

Послушаем Шпеера еще разок:

«…Треть оптико-механической промышленности была занята выполнением заказов для приборов наведения зенитных батарей, в продукции электротехнической промышленности до половины объема занимали радарные установки и приборы связи и оповещения ПВО».

И что было хуже всего, даже при таких усилиях с бомбежками уже не справлялись. В ночь с 30 на 31 мая 1942 года был налет на Кёльн, в котором участвовало больше тысячи английских бомбардировщиков. Геринг отказывался в это верить и говорил, что такое количество бомб, какое было указано гауляйтером Кёльна в его отчете фюреру, просто невозможно сбросить за одну ночь.

А потом пришла «Гоморра».

II

Так называлась предпринятая английским бомбардировочным командованием атака на город Гамбург. Она шла целую неделю – с 25 июля и по 2 августа. За это время было предпринято пять мощнейших налетов – что, вообще-то, не соответствовало прежним тактическим установкам. В конце концов, вроде бы в Гамбурге уже и целей-то не оставалось.

Но последствия бомбежки оказались катастрофическими.

Это было потрясением, сравнимым с тем, которое произвело поражение под Сталинградом. В Гамбурге погибло до 45 тысяч человек, количество раненых оценивалось по-разному – от 37 до 200 тысяч, и в целом эксперты сходились на цифре около 125 тысяч, и около миллиона жителей были вынуждены покинуть город. Он перестал существовать. Как это случилось – и почему этого не случалось раньше?

Англичане, в конце концов, пытались бомбить Рейх еще с 1939 года.

У Черчилля в мемуарах, в той их части, что посвящена его деятельности в ходе Второй мировой войны, есть такой эпизод: узнав 7 декабря 1941 года о вступлении Америки в войну, он воскликнул:

«Война выиграна! Осталось только правильное применение подавляющей силы».

После чего, как говорит Черчилль дальше, он заснул «сном избавления».

Война, однако, все никак не выигрывалась.

Говоря о подавляющей силе, Черчилль ничуть не преувеличивал. Население СССР на 1940 год оценивалось в 190 миллионов человек. Германия с ее 80 миллионами полноправных граждан Рейха уступала по населению одному только СССР больше чем вдвое. A если сложить вместе ресурсы всей Великой коалиции – как с легкой руки британского премьера стали называть союз США, Англии и СССР – и прибавить к 190 миллионам советских граждан еще 46 миллионов англичан и 130 миллионов американцев, то перевес получался огромным, почти 5 к 1.

Похожая картина получалась и при сравнении промышленных потенциалов.

Как мы уже знаем, за 1943 год Германия произведет около 24 тысяч самолетов. А СССР – 35 тысяч плюс 31 тысяча будет изготовлена в Британии и в ее доминионах вроде Канады и Австралии, и плюс ко всему этому американцы на своих авиационных заводах изготовят еще 86 тысяч.

У Шпеера не было этих цифр, статистики сведут баланс производства за 1943 год только в начале 1944-го, но общая картина, надо полагать, была для него ясна.

И к тому же надо учесть, что самолет самолету рознь и англичане с американцами делали не только одноместные истребители, но и четырехмоторные бомбардировщики вроде американской «Летающей крепости» или английского «Ланкастера» с бомбовой нагрузкой в несколько тонн.

Так что проблема с «недостаточной силой удара» состояла не в отсутствии подавляющей силы. Уж скорее она крылась в неправильности применения этой силы – и хорошим примером тут могла бы послужить Великобритания в начальный период войны.

Ни о каком подавляющем превосходстве тогда и речи идти не могло.

Как мы уже знаем, население Англии в круглых цифрах составляло 46 миллионов человек, и сражаться им приходилось против 80 миллионов немцев, уж и не говоря об итальянцах. К тому же в Дюнкерке было потеряно чуть ли не все армейское снаряжение, включая артиллерию. Из одного этого понятно, что если бы не Ла-Манш, английская армия даже в теории не смогла бы противостоять вермахту.

Поэтому все надежды были возложены на флот и на авиацию.

Флот, в своей традиционной роли главной силы Британской империи, должен был защитить метрополию от вторжения, держать моря открытыми для британского судоходства и не допускать подвоз морем любых ресурсов Германии и ее союзникам.

Флот справлялся как мог.

Немецкие подлодки и надводные рейдеры задали ему более чем трудную задачу. A что до блокады Рейха – она текла как решето. Все необходимое немцы могли закупать или непосредственно в России, или в других местах, при этом используя ее порты и железные дороги как средство транзита.

Оставалась авиация – для англичан она была единственным средством нанести «прямой удар по Рейху». Конечно, вплоть до глубокой осени 1940 года львиная доля усилий уходила не на нанесение ударов, а на защиту от бомбежек. Однако уже с начала 1941 года Люфтваффе пришлось отвлекаться то на Средиземноморье, то на Балканы, а с июня внимание германской авиации стало приковано к советско-германскому фронту. У англичан появился наконец шанс ударить по Германии с воздуха.

И вот тут-то начались проблемы.

III

В теории все обстояло прекрасно. В 20-е годы итальянский генерал Джулио Дуэ выдвинул стройную теорию господства в воздухе. Первая мировая война закончилась в 1918-м и показала, как безумно трудно в индустриальный век пробиваться через сплошные позиционные линии фронтов. Ну так не лучше ли не делать этого, а просто взять и разбомбить с воздуха заводы, на которых производится все вооружение врага?

Джулио Дуэ считал это самоочевидной истиной.

И его интересовало даже не доказательство первоначального тезиса, а скорее логическое обоснование приоритетов в выборе целей. Исходить надо из того, что противник не дурак и тоже понимает, что разрушение индустриальной базы врага имеет важнейшее значение. Значит, им надо не дать такой возможности. Из чего логически вытекало, что первой целью бомбардировщиков, условно говоря – стороны «А», должны быть бомбардировщики стороны «Б». Или еще лучше – ее авиабазы. Ну а уж дальше – по обстановке. И беспокоиться о поражении избранной цели особо не следует, потому что, как думал Джулио Дуэ: «Бомбардировщик всегда прорвется».

Вот этот тезис оказался очень быстро оспорен.

За всю историю человечества, богатую на изобретения самого разного оружия, еще ни разу не было случая, когда какой-нибудь новоизобретенный «меч» немедленно не натыкался на какой-нибудь новоизобретенный «щит» – и с бомбардировщиком случилось то же самое. В конце концов, один самолет может быть сбит другим, и истребители появились в небе еще во времена Первой мировой войны. К ним добавились зенитные орудия, прожектора, а потом и радары – все вместе это и стало «щитом», системой противовоздушной обороны.

В ходе первой в истории «битвы в воздухе по системе Дуэ» в 1940 году англичанам пришлось главным образом защищаться, и они на практике усвоили урок, что Дуэ был неправ и что бомбардировщику бывает трудно пробиться к защищенной цели. Но когда в 1941-м они сами перешли в наступление в воздухе, оказалось, что есть проблемы и посложнее, чем пробиться к цели.

Например, в цель надо попасть.

Исходя из результатов испытаний на полигонах, английское бомбардировочное командование считало, что при правильном прицеле сброшенная бомба с высокой вероятностью попадает в круг радиусом в 1000 ярдов – что примерно соответствует 900 метров [1].

Не сказать, чтобы это было так уж прекрасно, но в августе 1941 года Черчилль велел провести проверку этого заявления независимыми от ВВС экспертами. Те взялись за анализ фотосъемок, сделанных во время бомбежек, и пришли к выводу, что не более 10 % бомбардировщиков Королевских Военно-воздушных сил подошли на расстояние меньше 5 миль (или 8 километров) к намеченной цели.

Черчиллю стоило большого труда спасти бомбардировочное командование от расформирования – ресурсов в Англии отчаянно не хватало, и очень многие полагали, что незачем расходовать материалы и труд на строительство мощных самолетов дальнего действия, которые только и делают, что бомбят в Германии пустоши.

Черчилль с этим не согласился – он считал стратегическую авиацию единственным наступательным оружием, которое в данный момент есть у Англии. Но авиационному командованию была устроена изрядная головомойка, и его требование о доведении числа бомбардировщиков с 1000 машин до 4000 было отклонено. Черчилль заметил, что куда лучше учетверить точность попадания – это даст такой же эффект.

Командование серьезно рассмотрело возникшую ситуацию и решило, что если попасть в такую цель, как завод, пока что невозможно, то уж по городу оно не промахнется. Как оказалось – и это заявление было чрезмерно оптимистичным.

Попасть по городу днем действительно не составляло труда, но вот подойти к нему в светлое время суток стоило таких потерь, что охота пробовать быстро сошла на нет. Бомбардировочные эскадрильи теряли иной раз до трети своего состава, и получалось, что у экипажей оказывалось мало шансов пережить даже два-три боевых вылета.

Волей-неволей пришлось перейти на ночные бомбежки, и тут оказалось, что существующие системы управления и наведения недостаточно точны и что им нужна помощь.

С этим в конце концов тоже удалось справиться.

Наземные службы занимались формированием «радиолучей нацеливания». В придачу к этой мере была предпринята и другая – формирование специальных авиационных групп самолетов-следопытов – «Pathfinders», оснащенных высокоточными приемниками их излучений. К этому вскоре добавили и поисковый радар, сканирующий местность, – а «следопыты» в качестве вооружения получили зажигательные бомбы, создающие пламя различных цветов.

Такие группы летели впереди бомбардировщиков, находя и обозначая для них цели.

Бомбы теперь сбрасывались не просто так, а с тщательно спланированным расчетом. Анализ результатов немецких бомбежек Лондона выявил, что основным поражающим элементом были не сами бомбы, а возникающие в результате их падения пожары. Поэтому в первой волне английских бомбардировщиков шли самолеты, несущие 5-тонные бомбы, так называемые «блокбастеры», или «сносители кварталов».

Но основной функцией этих бомб было не «снос квартала», а банальное выбивание стекол.

Это создавало сквозняки и способствовало успеху следующей волны самолетов, сбрасывавших главным образом зажигалки. А чтобы пожарным не пришло в голову заняться тушением пожаров, к зажигалкам прибавлялась и доля осколочных бомб, нацеленных на уничтожение спасательных команд.

И все это шло по нарастающей – если в 1940 году на Рейх было сброшено 13 тысяч тонн английских бомб, то в 1941-м – 31 тысяча. A в 1943-м на города Германии англичане сбросили уже 157 тысяч тонн бомб. Вот тогда-то и случилась «Гоморра» – Гамбурга не стало.

Строго по Марксу – количество перешло в качество.

IV

Процесс постепенного «обучения английской авиации» описан тут в таких деталях главным образом потому, что он был типичным и для иных фронтов, помимо того, что развернулся в небе над Рейхом.

В мае 1943 года немецкие подводные лодки резко сократили свою деятельность в Атлантике – за месяц флот адмирала Дёница [2] потерял больше сорока боевых единиц. Атаки на конвои, которые теперь защищались сотнями военных кораблей и тысячами самолетов, пришлось прекратить – продолжать в том же духе и дальше для немецкого подводного флота было бы самоубийством…

В том же мае 1943 года немецкое наступление под Курском оказалось остановленным: несмотря на громадные потери, русские танки все-таки возобладали над новейшими германскими «Тиграми», и «летнее наступление вермахта» не состоялось.

Но от всех этих примеров перехода «количества военных материалов» в «качество побед» история с английской авиацией отличается вот чем: непосредственной целью военных действий стало население Рейха.

Дело было вовсе не в особенной бесчеловечности английских военных: немецких пленных, взятых ими в Северной Африке, кормили по нормам английской армии.

Но война так или иначе имела свою логику.

Гитлеровскую Германию было необходимо сокрушить. И если единственное средство для этого – беспощадная бомбежка немецких городов – ну что же, именно это и следует делать.

В Рейхе бурно протестовали. Геббельс называл английских и американских летчиков не иначе как гангстерами. Он говорил о разрушенных городах Германии и о том, что англосаксы, примкнув к жидобольшевикам, попирают все нормы человечности.

Но Германию засыпали не только бомбами. Использовалось и радио. В числе людей, выступавших в эфире с речами для немецких слушателей, был и Томас Манн. И вот в своем материале, появившемся в эфире в конце октября 1943 года, он сказал следующее: