Текст книги "Мальчишка ищет друга"

Автор книги: Борис Тартаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Проверка

Андрей Шевякин не бросал слов на ветер и в сопровождении Фени Рубашкиной и Фёдора Калины пришёл проверить, как пятиклассники выполняют договор.

Они вошли в класс вместе с Георгием Митрофановичем, и, хотя ребята давно ждали гостей, их приход на урок арифметики был неожиданностью.

Как назло, Васька Крыжак, сосед Шуры по парте, заболел, и на его место сразу направилась озорная Феня Рубашкина.

– Привет, Курносый! – сказала девушка, опускаясь рядом с Шурой. – Я тебе не помешаю?

«Вначале села, а потом спрашивает», – подумал Шура. Ему было и приятно, что Феня Рубашкина села рядом с ним, и немного боязно. То-то будет стыд, если Георгий Митрофанович вызовет его, а он не сможет ответить!

Должно быть, Феня Рубашкина заметила волнение соседа. Ей стало жаль Шурку. Наклонясь к нему, она зашептала:

– Не трусь, Курносый, я подскажу…

Шурка покраснел, как пион.

– Понимаете, не успел повторить кратные. Вчера такой суматошный день был…

– Ясное дело. Хотел попасть на «Мистера Питкина…», а до шестнадцати лет не пускают…

– Вовсе нет. У нас есть сосед, Тошка Пугач. Так он… – но в это время Георгий Митрофанович сказал:

– Чоп! Может быть, вы со всем классом поделитесь своей новостью?

Опрос начался. Шура был уверен, что Георгий Митрофанович вызовет его. Назло вызовет, чтобы опозорить перед гостями. И всякий раз, как только учитель задавал новый вопрос, у Шурки ёкало сердце, и он лихорадочно листал учебник в поисках ответа. А Феня Рубашкина молча улыбалась. Но Георгий Митрофанович не вызвал Шуру.

Урок арифметики был последним. Когда Георгий Митрофанович ушёл в учительскую, Юра Погорелец усадил гостей за стол, и Андрей Шевякин сообщил:

– Ну, ребята, вот мы и пришли проверить, как вы выполняете свои обязательства. Прежде всего, сменные задания…

– То есть, как готовите уроки, – объяснила Феня Рубашкина.

– На сколько процентов выполняете производственные нормы… – продолжал Шевякин.

– Или, по-вашему, нет ли у вас двоек, – опять вмешалась в разговор Феня Рубашкина. – Может быть, есть и такие, которые не выполняют норму, а?

– И нахватали за это время двоек? – спросил Андрей Шевякин, сделав серьёзное лицо.

На этот вопрос ответа не последовало, хотя некоторые ребята заметно смутились.

В эту минуту Фёдор Калина, на которого ребята не обратили внимания, занятые разговором с Шевякиным, заглянул под шкаф и вытащил какой-то свёрток в пыльной бумаге.

– А это что такое? – спросил Калина. – Что это такое? – повторил он, поднимая свёрток высоко вверх.

Все обернулись к Калине, а Таня, бедная Таня похолодела, узнав свёрток. Это были остатки её завтрака, которые она запихнула под шкаф недели две тому назад.

– Посмотрим, какой клад здесь хранится! – и Федя стал с нарочитой осторожностью разворачивать бумагу. – О, да здесь целый продовольственный склад!

– Интересно, как всё это попало под шкаф? – удивился Андрей Шевякин.

Гости притворялись, будто не понимают, что это обыкновенный школьный завтрак, завёрнутый в бумажную салфетку и брошенный под шкаф.

– Давай, Калина, сюда! – показал Андрей Шевякин на стол. – Может быть, мы ещё чего-нибудь найдём… Ну-ка, показывайте свои рабочие места. – Он направился к Таниной парте и провёл пальцем по откидной доске. Как будто чисто, – удовлетворённо признал он, взглянув на палец.

«Ещё бы! – подумала Таня. – Это ведь Катина половина, а Катька известная чистюля».

Если бы Шевякину вздумалось проверить у Тани, он бы сразу разочаровался. Но бригадир уже заглядывал в другую парту, за которой сидела Люся Карпенко, и сразу же обнаружил беспорядок.

– Почему у тебя откидная доска на одной петле?

Сорока стала оправдываться, но Андрей Шевякин только рукой махнул, а Калина что-то черкнул в своём большом блокноте.

Потом Калина и Феня Рубашкина открыли классный журнал, и девушка переписала фамилии тех ребят, которые получили двойки.

– Может быть, нужна наша помощь, ребята, так вы скажите, – предложила Феня Рубашкина.

– Мы сами справимся! – крикнул Колька Пышнов. – У вас и без того немало дела.

– Это правда, – согласилась Феня. – Почему же, в таком случае, вы не помогли Люсе Карпенко избавиться от двойки по географии, а Шуре Чопу – от тройки по арифметике? С такими знаниями, Чоп, трудно тебе придётся на заводе. Уж кто-кто, а мы это хорошо знаем.

Вдруг встала Таня Калмыкова и заявила:

– Это… Это мой завтрак…

Она сказала так тихо, что Калина не расслышал.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что это мой завтрак, – уже громко повторила Таня.

Андрей Шевякин перевёл разговор на другое, и Таня была ему за это очень благодарна. Бригадир спросил, могут ли ребята починить парту.

– Конечно, можем, – ответили сразу десять голосов. – И сегодня же починим.

– Почему же вы не сделали этого раньше?

– Вот мы придём к вам, так тоже будем так придираться… – пригрозил Юзеф Янковский.

– Приходите, – согласилась Феня Рубашкина. – И проверяйте со всей строгостью. Мы будем считать, что вы хотите помочь нам.

– Это правильно, – подтвердил Андрей Шевякин. – Какое же это будет соревнование, если мы не будем друг другу помогать?

Пятиклассники обещали, что будут помогать рабочим изо всех сил.

– Но прежде всего, ребята, вы помогайте друг другу, – предупредил Андрей Шевякин, – чтобы хорошо учились не только Колька Пышнов и Катя Руденко, а все пионеры.

Запятая не на своём месте

Тошка не бросил своего крольчатника, но всё же с каждым днём всё больше и больше втягивался в заводскую жизнь. И в этом немалую роль играл Фёдор Калина – тот самый Калина, который сомневался, выйдет ли из Антона толк.

– Кто старое помянёт, тому глаз вон, – в первый же день заявил Калина. – Мы не назад, а вперёд смотрим. Так и называют нас: вперёдсмотрящие. Покажешь себя настоящим человеком, так, может быть, и в бригаду возьмём, когда закончишь ученичество. Всё зависит от самого тебя. Ясно?

– Ясно, – покорно ответил Тошка, хотя ему было ясно только одно: неуютно ему в этом огромном, грохочущем цехе, неуютно и на душе неспокойно.

Учителем Антона был Фёдор Калина, но Тошка чувствовал, что постоянно находится под ревнивым присмотром всей бригады. Первое время он неотступно думал, как-то поживают его кролики, ежи и мыши, как управляются без него Аркаша Чухрай и Витька Стременной. По неопытности могут ещё беды наделать…

– Смотри не зевай! – окликал его Фёдор Калина. – Не с кроликом имеешь дело…

Калина рассказывал о своём станке, о работе цеха.

И вдруг он обнаружил, что Тошка не знает правил умножения десятичных дробей!

– Ты сколько классов окончил? – удивился он.

– Семь.

– А не знаешь, что проходили в пятом! Ну, где ты поставил запятую? Это ведь десятичная дробь. – И Калина с отчаянием воскликнул: – Этак мы загубим всю работу!

В другой раз Калина обнаружил, что Тошка не знает геометрии.

– Как же ты вычислишь угол? – возмутился Калина.

Тошка отвёл в сторону серо-голубые глаза. Ему стало не по себе.

– Так, брат, дальше не пойдёт, – через неделю решительно заявил Калина. – Тебе учиться нужно. Подавай заявление в вечернюю школу.

Но Тошка испуганно замахал руками.

– Я всё давным-давно перезабыл.

– А я тебе помогу вспомнить. Пойми, Антон, без знаний ты никогда хорошим рабочим не станешь. Сам убедился. Если бы я доверился тебе, мы бы сняли с каждой заготовки на несколько миллиметров больше и испортили бы деталь.

Калина твёрдо заявил:

– Учиться нужно, обязательно!

Но товарищам по работе Фёдор ничего не сказал о Тошкиных промахах. Напротив, когда подошёл Андрей Шевякин и приветливо спросил, как идут дела, Калина ответил:

– Думаю, толк будет. Парень смекалистый. А в первые дни кто ошибок не делает?

Таких людей, как Фёдор, Тошка ещё не встречал. Узнав о болезни Тошкиной мамы, Фёдор заволновался, будто беда стряслась с его собственной матерью.

– Может быть, тебе денег нужно? – спросил он.

У Тошки блеснули глаза. Он не мог равнодушно слышать о деньгах. Как можно отказаться, когда их предлагают? Он сразу состроил жалобную гримасу. Калина понял это по-своему и торопливо сказал:

– Ты, Антон, не беспокойся. Зарабатываю я столько, что хватает и на меня, и на мать, да ещё деду посылаю каждый месяц. Заработаешь – отдашь.

И тут, неожиданно для самого себя, Тошка отказался от денег.

– Вот что, – решительно заявил Калина. – Завтра у тебя первая получка. Это, брат, событие! Знаешь, что мы сделаем?

– Что?

– После работы вместе сходим на колхозный рынок и купим твоей маме апельсинов. Для больных это хорошо. И вместе отнесём.

– Апельсины дорогие…

– Ничего, Тошка! Что Калина решил, то и сделает. Кстати, познакомлюсь с твоей мамой. Пусть порадуется первым успехам сына.

Мама действительно обрадовалась. Так обрадовалась, что не могла удержать слёз. Она благодарно смотрела на Федю – неуклюжего парня с круглым лицом, и он казался ей необычайно красивым, добрым и сильным. Она почувствовала, что с таким человеком её Антоша не пропадёт.

Наступили сумерки, когда Тошка возвратился домой. Он сразу кинулся в крольчатник. Там хлопотали Аркаша Чухрай и Витя Стременной. Перебивая друг друга, ребята рассказывали, что сделали за день. Тошка видел, что мальчики усердно поработали, но не хвалил их, чтобы не загордились. Наоборот, он заявил, что клетка шиншиллы плохо вычищена, у белых великанов мутная вода, в крольчатнике тяжёлый запах.

Он ходил по крольчатнику, заглядывая в клетки, привычно запуская пальцы в пушистую кроличью шерсть, и вдруг остановился. А что если бы его сейчас увидел Калина или Феня Рубашкина? Ему стало стыдно. У него даже в горле запершило. Махнув рукой, он вышел из сарая.

Когда Антон возился с замком от квартиры, на лестницу вышла старуха Панина.

– А к тебе какой-то парень приходил, – сообщила она. – Стучался, стучался. Странный такой…

– Он говорил что-нибудь?

– Как же, поговоришь с таким. Зыркнул только своими глазками и спрашивает: «А где Антон Пугач, не знаете?» Как же не знать, говорю. На заводе… Слава богу, может, наконец остепенится парень, настоящим делом займётся… «Скажите ему, бабушка, – отвечает, – что был Репа. И что я ещё приду. Так и скажите: придёт, мол…»

Хлопнув дверью, Антон скрылся в своей комнате.

Что у тебя в рюкзаке?

Недели две спустя после проверки, устроенной рабочими в пятом «А», ребята узнали, что бригаде Андрея Шевякина присвоили звание коллектива коммунистического труда.

Особенно доволен был Юра Погорелец.

– Мы можем гордиться нашими друзьями, – говорил вожатый. – Многие советские люди уже сегодня работают и живут так, как будут работать и вести себя люди в коммунистическом обществе.

– А мы можем стать учениками коммунистического общества? – спросила Люся Карпенко.

Все засмеялись.

– Почему вы смеётесь? – рассердилась Люся. – Ничего смешного нет.

– Смешно, что этот вопрос задала ты, Сорока, – ответил Колька Пышнов. – Если хорошенько подумать – тебя нельзя назвать ученицей даже сегодняшнего дня.

– А какого же дня?

– Вчерашнего.

– Почему вчерашнего?

– Потому что ты учишься и ведёшь себя, как ученики вчерашнего дня. Получаешь двойки, говоришь, что работа дураков любит…

– А что, ребята, если провести сбор «С чем мы идём в коммунизм?» – спросил вдруг Юра.

– А шефы будут? – заинтересовались пионеры. Так они называли бригаду Андрея Шевякина.

– Разумеется, будут. Сбор проведём в цеху. Идёт?

– Это здорово, – сказал Шура Чоп. – Посмотрим, с чем Сорока идёт в коммунизм.

Колька Пышнов предложил провести сбор уже на этой неделе.

– Чего нам тянуть? Каждый ведь знает, с чем он идёт в коммунизм…

– Э, нет! – возразил Юра. – К сбору надо хорошенько подготовиться. Разве тебе будет приятно, если шефы узнают, что в нашем отряде не все идут в ногу, кто-то плетётся позади, кто-то хромает, а есть и такие, что идут в коммунизм с пустым рюкзаком.

– А что должно быть в рюкзаке? – раздался голос Люси Карпенко.

– Хорошие дела, Люся, – ответил Юра. – И чтобы дела были полезные для школы, для нашего города, для всей страны.

– А как мы узнаем, у кого полней рюкзак, кто идёт впереди, а кто отстаёт? – спросил Шура Чоп.

– Давайте вместе подумаем и решим.

– Кто наберёт больше очков, тот, значит, идёт впереди, – сказал Юзеф Янковский.

– Вот наше звено набрало за прошлый месяц сто четыре очка, – вспомнил Шура, – а ты можешь сказать, что у каждого из нас в рюкзаке? Может быть, у меня полный рюкзак, а у тебя пустой?

– У меня не пустой. Это у тебя, может быть, пустой, – запротестовал Юзеф.

– А что, ребята, если мы в трудовых книжках будем указывать не очки, а сколько затратили на каждое дело рабочих часов? – предложил Юра.

Никто ничего не понял. Юра стал терпеливо объяснять.

– Юзеф, дай свою трудовую книжку!

Мальчик достал её из портфеля. Она была в аккуратной и красивой обложке. Её сделал сам Юзеф. Юра раскрыл книжку и громко прочёл: «В марте переплёл три библиотечных книги».

– Колька ошибся, – заявил Юзеф. – Не три, а четыре.

– Допустим, четыре, – согласился Юра. – Много это или мало?

– Много! – сказал Юзеф.

– Но ты согласен, Юзеф, что книга книге рознь? Одну можно переплести быстро, а другую не переплетёшь и за два дня. Согласен?

– Согласен.

– По Колькиной записи я не могу сказать, много ты сделал или не очень много.

– Это верно.

– А если бы Колька записал, сколько ты затратил рабочих часов на ремонт этих книг, то была бы полная ясность. Правда?

Тут уже все ребята поняли, к чему клонит вожатый, и всем Юрино предложение понравилось. Но, как всегда, посыпались вопросы. Таня Калмыкова поинтересовалась, зачтётся ли ей работа в коровнике.

– Это ведь считается, неправда ли?

– Считается, – подтвердил Юра. – И зачтут тебе столько часов, сколько ты в действительности работала. Тебе понятно?

Но Таня уже не слушала. Достав бумажку и карандаш, она торопливо подсчитывала, сколько у неё наберётся рабочих часов.

У кого же полней рюкзак?

Наступили весёлые, но беспокойные дни. И всё потому, что теперь каждый пионер точно знал, что у него в рюкзаке, и все хотели получить от бригады Шевякина вымпел с надписью «Идущий впереди». А такой вымпел, предупредил Юра, получит лучшее звено в отряде.

Соревнование всё больше и больше разгоралось, а в конце недели ребята по карте Кольки Пышнова узнавали, кто находится впереди.

Эту карту придумал Юра. Пышнов нарисовал на большом листе бумаги Голубую реку, по которой мчался крылатый теплоход к пристани «Победа».

На реке было пять пристаней – по числу недель, остававшихся до отрядного сбора «С чем ты идёшь в коммунизм».

По субботам отрядный совет подводил итоги: какое звено лучше поработало за неделю, у кого рюкзаки полней.

Совет собирался в классе, а все остальные ребята толпились за дверью в коридоре и прислушивались к спорящим голосам. Потом члены совета подходили к Колькиной карте, как её прозвали, и сам вожатый втыкал в Голубую реку булавки с флажками звеньев.

На первой неделе вперёд вырвалось звено морских волков. Их флажок с парусной лодкой развевался далеко впереди. А флаг друзей природы торчал позади домоводов. Таня сразу накинулась на Кольку, потому что он был из её звена и председателем совета отряда. Но Колька сказал, что всё правильно. Во всём, оказывается, виноват Шура Чоп. На панели, за которую он отвечает, совет нашёл чернильное пятно, и звену не засчитали часы, отработанные на уборке класса. Кроме того, домоводы собрали больше макулатуры, чем друзья природы…

Когда Таня увидела, где находится их флажок, она срочно собрала своё звено.

– Давайте, ребята, обгоним их! – предложила она.

– Согласны, – ответили пионеры. – Будем работать с утра до вечера.

Распределив всю работу, ребята обнаружили, что трудовых часов получится маловато.

– Мобилизуем наших «болельщиков», – решил Шура.

– А кто такие наши «болельщики»? – спросила Люся Карпенко.

– У меня «болеет» мама, – ответил Шура. – Она каждый день, как только возвращается с фабрики, спрашивает: «Ну, как у вас дела?»

– Лучше мобилизуем сестёр и братьев, – предложила Люся.

– Правильно, – поддержала Катя. – Я пошлю Володьку, он уже в четвёртый класс ходит.

– Хорошо тебе так говорить, – возразила Таня. – А кто не имеет сестёр и братьев?

– У тех пусть мамы и папы помогают. Например, собирают макулатуру.

– Мой папа не будет собирать. Он после работы ходит к своим избирателям, – заявил Юзеф Янковский.

А у Коли Пышнова мама всё время болела. Оставалась только Танина мама. Таня сказала, что поговорит с мамой. На том и порешили.

Мама долго не возвращалась из школы – у неё был педсовет.

Пришла она с папой вместе: папа зашёл за ней в школу.

– Ну, как у вас дела? – спросила мама.

– Нас обогнали морские волки и домоводы!

– Плохо. Что же вы решили делать?

– Мы подумали-подумали и решили мобилизовать «болельщиков», потому что сами никак не справимся.

– Это каких же «болельщиков»? – заинтересовался папа.

– Ну, сестёр и братьев… Вообще родственников. Вот тебе, мамочка, звено доверяет собрать макулатуру.

Папа свистнул, а мама поблагодарила:

– Спасибо за доверие. А кто будет проверять тетради моих учеников, если я начну собирать макулатуру?

Таня не долго думала.

– А ты мобилизуй своих практикантов.

– Вот как хорошо иметь сообразительную дочку! – обрадовалась мама. – Я буду делать то, что тебе поручено, а практиканты будут работать за меня…

Тут вмешался папа.

– Нет, Таня, так нельзя. Это будет нечестно по отношению к домоводам и морским волкам.

– Нет, честно, – стояла Таня на своём.

Но папа не согласился:

– Представь себе на минутку, что ты соревнуешься в беге с Люсей Карпенко, а она вместо себя выставит на дорожку свою сестру – мастера спорта, – спокойно продолжал папа. – Конечно, раньше прибежит её сестра. Но будет ли это означать, что победила Люся Карпенко?

Таня хлопала глазами, не зная, что сказать. Маме стало жалко её.

– Не огорчайся, – сказала она. – Посоветуйся с ребятами и что-нибудь придумайте.

Пришлось опять созывать друзей природы. Таня рассказала о своём разговоре с мамой и папой. Составили новый план. И к концу второй недели друзья природы обогнали домоводов и стали вторыми после морских волков.

– Ничего, – пригрозила Таня звеньевому морских волков, – мы вас всё равно догоним.

В понедельник, как нарочно, Юзеф Янковский опоздал на урок. Он сказал, что сестра неправильно поставила часы. Весь день друзья природы по очереди пилили Юзефа за опоздание, потому что за часами нужно самому смотреть, а не надеяться на сестру. К великой радости друзей природы, в среду Васька Крыжак из морских волков тоже опоздал.

Хотя за учение рабочие часы не начислялись, так как в учёбе не соревнуются, но всем было ясно, что хорошо учиться – первейший долг школьника.

Теперь каждый старался: никому не хотелось выслушивать упрёки товарищей. Таня так поздно засиживалась за учебниками, что мама вначале удивлялась, а потом стала сердиться.

В пятницу ребята сдавали нормы на значок БГТО, и Люся Карпенко поставила рекорд – быстрей всех девочек пробежала шестьдесят метров. Об этом даже объявили по школьному радио. Все поздравляли Люсю и были уверены, что звено нагонит морских волков. Так бы и случилось. Но теперь друзей природы обогнали звездолёты.

– Всё! – с отчаянием сказал Шура Чоп. – Нам не видать вымпела как своих ушей.

Антону страшно

После того, как старуха Панина сказала о приходе Репы, Тошка бросился домой и закрыл двери на ключ, на цепочку и засов, как будто Репа уже поднимался по лестнице.

Несколько минут он стоял у двери, напряжённо прислушиваясь к тому, что происходит на лестничной площадке. Там была полная тишина. Несмотря на это, Антону стало очень страшно.

Вдруг Петька проснулся и закричал:

– Ура! Ура! Ура!

– Замолчи, дурак! – зашипел на него Антоша.

Петька глупо заморгал круглыми глазами, не понимая, почему его обругали: он ведь всегда так приветствовал своего друга.

– Здравствуйте! – сказал Петька.

Этим он немного развлёк Антона.

– Ах ты, Петька, Петька, ничего ты, глупая птица, не понимаешь, – зашептал Антон, нежно почёсывая головку попугая. Петька от удовольствия даже глаза закрыл, а Тошка мысленно прикидывал, что ему делать, если Репа действительно придёт мстить.

В глубине души Антон понимал, что поступил правильно, рассказав обо всём Андрею Шевякину и главному инженеру. Это не было предательством. Разве Антона связывает с Репой дружба? Ничего подобного.

Вначале Антон не мог понять, как это случилось, что Шурка не испугался, пошёл против него, несмотря на «зелёный» чемодан. Только теперь Антон понял: мальчишка нашёл друга, настоящего друга, и ему уже ничего не было страшно. А Тошка не имел друзей, на которых можно было опереться, и попал в ловушку хулигана и спекулянта.

Тошка прилёг и стал вспоминать события последних недель. И вдруг подумал: может быть, и он, Антон Пугач, нашёл подлинных друзей, и они помогут ему в беде.

Это его немного успокоило. И он неожиданно заснул.

Когда Антоша проснулся, было утро. Он сразу вспомнил сообщение соседки и вскочил с кровати. Но Репа, очевидно, не приходил. А может быть, он сейчас стоит за дверью и дожидается, пока Антон выйдет, чтобы разделаться с ним?

Тошка долго стоял у двери, приложив ухо к холодной филёнке и настороженно ловя каждый шорох. На лестнице было тихо. Вот скрипнула соседская дверь, прошаркала старуха Панина и опять наступила тишина. Значит, Репы нет. Старуха не упустила бы случая переброситься с ним словечком. Может быть, он дожидается в тёмной подворотне или на улице?

Часы пробили семь. Пора было собираться. На заводе нужно быть без пятнадцати восемь. Так принято в бригаде.

Может быть, не пойти сегодня на завод? Притвориться больным? Эта мысль понравилась Антоше, и трудно было её отогнать. Действительно, не лучше ли переждать, пересидеть опасность дома, за крепко запертой дверью?

Но тут он вспомнил Андрея Шевякина, представил себе Калину, строгого и в то же время душевного, увидел вопрошающие, немного лукавые глаза Фени Рубашкиной и стал натягивать рабочую куртку. Будь что будет! Он, в конце концов, не такой уж трус. Андрей Шевякин, и Калина, и Феня Рубашкина не зря поручились за него…

Но страх всё-таки не покидал Антона, как он ни храбрился. Страх следовал за ним, пока он сходил по лестнице, и когда проходил через сумрачный двор, и когда вошёл в тёмную подворотню.

Кто-то вынырнул из темноты и вдруг ткнул его палкой. Антон закричал. И тот, кто ткнул его палкой, тоже закричал визгливым женским голосом. Потом оба замолкли.

– Кто это? Летит, как на пожар! – послышался сердитый окрик.

Антон узнал старуху Панину.

Страх сразу прошёл. В эту минуту ворчливая соседка показалась Антону удивительно родной.

– Это я, Тошка, – сказал он.

– Тошка?! Чего же ты орёшь, как будто тебя режут?

– А вы чего дерётесь палкой?

– Я дорогу щупала.

– Щупали… Чуть не проткнули меня.

– Проткнёшь тебя… Ты куда? На завод? – уже приветливо допрашивала старуха.

– На завод.

– А как же твои длинноухие?

– Ребята присмотрят.

– Им же в школу!

– Школа не волк, в лес не убежит, – отшутился Антон. На сердце стало легко и свободно.

Вокруг были люди – рабочий народ. Одни торопились в порт, другие – на завод. Постукивая на стыках рельс, деловито бежали трамваи. Люди в такой ранний утренний час не очень разговорчивы, но Антону было приятно и даже радостно идти с ними. Пусть они молчат и пусть им до него нет дела, а ему всё равно хорошо с ними.

С этими мыслями Антон пришёл на завод и направился к строгальному станку, у которого его уже ждал Фёдор Калина.

– Ну, здорово! – сказал Фёдор. – А ты, брат, опоздал чуть-чуть, – и показал на часы.

– На три минуты, – улыбнулся Антон. Ему захотелось рассказать Калине, какие это были важные, может быть, даже решающие в его жизни три минуты у закрытых дверей, за которыми чудился Репа, но Тошка ничего не сказал. Молча посмотрел в круглое румянощёкое лицо Калины и полез в ящик за резцом. И Калина больше ничего не сказал об опоздании, только сообщил:

– Сегодня у нас новое задание, Антон. Давай-ка вместе помозгуем… – и, развернув чертёж на стальном столе, разгладил его большой шершавой ладонью. – Разбираешься?

– Не очень-то, – признался Антон.

– Ничего, научимся. Лишь бы охота…

Подошла Феня Рубашкина и деловито спросила:

– Ты какой класс окончил, Антон?

– Седьмой. А что? – и он покраснел, но тут же рассердился на самого себя. Ему казалось, что и Феня Рубашкина видит, каким он становится в её присутствии неповоротливым и глупым. Но она спокойно продолжала:

– Дело в том, что нужно подавать в вечернюю школу. У нас, Антон, на заводе вся молодёжь учится, и тебе придётся.

– Да я уже всё перезабыл.

– Значит, надо вспомнить. А мы с Калиной поможем тебе. Лишь бы охота…

Она повторила те же слова, которые сказал минуту назад Калина: «Лишь бы охота…» Но Антон не мог ещё сказать, есть у него охота к работе и учению или нет. Он только знал, что жизнь его в последнее время пошла другим путём и что ему очень по душе и круглолицый Калина, и Феня Рубашкина, хотя в её присутствии он почему-то чувствует себя дурак дураком.

Обедали в заводской столовой всей бригадой.

– В тесноте, зато вместе, – приговаривал Калина, и шестеро усаживались за стол, рассчитанный на четверых. И борщ, и рагу с неизменной рыжей приправой казались за этим столом куда вкусней, чем дома. Хотя Антон всё ещё продолжал стесняться, он охотно смеялся шуткам Калины, которые тот отпускал без малейшей улыбки, и даже сам сделал попытку рассказать какую-то смешную историю.

Но после работы, когда Калина довёл Тошку до Суворовской и он остался один, им опять овладело беспокойство. Ему казалось, что беда сторожит его за ближайшим углом.

И она действительно сторожила его.