Текст книги "Мальчишка ищет друга"

Автор книги: Борис Тартаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Крокодил на прогулке

Таня тоже каждый день после уроков торопилась в зоосад. Варвара Ивановна поручила своей помощнице следить за чистотой Зозули. Корова уже узнавала Таню, и, как только она появлялась на пороге, Зозуля, повернув к девочке чёрную голову с белым пятном на лбу, тянула:

– Му-у… – и нетерпеливо посапывала, раздувая ноздри.

– Сегодня пирога нет, – сообщала Таня, прекрасно зная, чего ждёт её любимица, и протягивала сладкие сухарики. Они аппетитно хрустели на зубах Зозули.

Надев серый халат, Таня приносила тёплой воды и начинала обмывать и чистить Зозулю. Вначале Таня старательно вытирала корову с ног до головы мокрой тряпкой, а затем щёткой. Зозуле, видно, было приятно, когда её чистили. Иногда она даже сама подставляла то один бок, то другой. Шерсть у коровы начинала блестеть.

– Хорошо я почистила? – спрашивала Таня Варвару Ивановну.

Придирчиво осмотрев корову со всех сторон, Варвара Ивановна отвечала:

– Как будто чистая.

– Я даже копыта обмыла, – с гордостью сообщала Таня.

– Это правильно, – скупо хвалила Варвара Ивановна. – И Зозуля молодец. Знаешь, сколько вчера молока дала?

– Сколько?

– Тридцать литров.

– Ого! – искренне радовалась Таня. – Тридцать литров! – Тане было приятно, что благодаря её стараниям Зозуля даёт так много молока. Ведь его любят медвежата, львята, щенки собаки динго и даже Шуркины кролики.

Школьная кроликоферма с каждым днём всё больше заселялась. После трёх часов дня с участка юннатов по всему саду разносились весёлые голоса ребят.

По поручению Шуры Юзеф Янковский ходил за молоком для маток и больных кроликов. Сам Шура в коровнике не появлялся, потому что там работала Таня. Но однажды Шуре пришлось сходить за молоком самому. Юзеф не пришёл в тот день, а другим ребятам Варвара Ивановна могла и не дать молока.

Шурка пришёл с двумя банками в руках. Встретила его не Варвара Ивановна, а Таня Калмыкова.

– Что вам угодно? – сухо спросила Таня, а у самой сердце готово было выскочить из груди. Она уже давно мечтала о той минуте, когда Шурка придёт к ней просить молока.

– Где Варвара Ивановна? – растерянно спросил Шура. – Я за молоком для кроликофермы.

– А я думала, что ты мириться со мной пришёл, – ответила Таня. Ей вдруг стало весело.

– Очень мне нужно, – буркнул Шура.

Но Таня не обратила на его слова никакого внимания. Она ведь знала, что Шурка не такой плохой, каким хочет казаться. Сейчас он уже не водится с Тошкой и не прочь с ней помириться. Только упрямится из гордости. И она хочет мириться. Таня решительно протянула руку.

– Ладно, давай, Шурик, банку.

Она назвала его так, как называла в те давние и счастливые времена, когда они вместе бродили по городу и в степи, когда мастерили лук и мечтали стать чемпионами. Видно, и Шура сразу вспомнил те времена, выражение его лица смягчилось.

Получив две банки молока, Шура ушёл и не сказал спасибо. Это, конечно, было свинство с его стороны. Но Таня видела, что он смущён, знала, как он упрям, и простила его. Всё-таки он пришёл за молоком к ней, нуждается в её помощи, подумала Таня.

В коровник ходили все, кто ухаживал за животными, – всем нужно было молоко. Пока Варвара Ивановна разливала молоко в банки и бутылки, гости рассказывали о своих питомцах.

Как-то прибежала Маша Фоменко – юннатка из отдела рептилий – и показала письмо из Китая. Маша беспокоилась, почему её тигровый питон Родька ничего не ест, и написала об этом в Пекин, в столицу Китая. И прибыл ответ. Одних марок на конверте – десять штук. Но дело не в марках. Китайские друзья сообщили, что тигровый питон может не есть и целый год, если ему холодно. Нужно создать ему тропическую температуру, к которой он привык в южном Китае, у себя на родине. Маша сказала, что с завтрашнего дня устроит Родьке баню – тридцать пять градусов, не меньше. Только вот завхоз дров не даёт.

– Эти рептилии нарушают мне весь топливный баланс, – жаловался он.

– Ничего, даст, – уверенно заявила Варвара Ивановна. – Покрутится и даст. Думаешь, ему животных не жалко?

И завхоз действительно дал дрова. Не прошло и недели, как Маша прибежала в коровник и радостно сообщила, что Родька стал есть. Правы были друзья из Китая.

Маша села немедленно писать ответ.

Теперь в рептильнике было так жарко, как в разгар лета, и человек долго там просидеть не мог. Только Маша терпела, потому что она заботилась о своих рептилиях – об удавах, всяких ужах, крокодиле-китайчонке.

В рептильнике было двое крокодилов. Васька-китайчонок весь день лежал в огромной ванне с водой, а Васька-американец помещался на широком шкафу, в котором хранились всякие заспиртованные рыбы. Васька-американец был таким большим, что с одной стороны шкафа на целых полметра торчал хвост, а с другой стороны – огромная голова со стеклянными глазами.

Варвара Ивановна рассказала Тане про Ваську-американца интересную историю.

До войны в зоосаде жили шесть крокодилов, но американский аллигатор Васька был самым большим – больше двух метров в длину.

Каждый год, числа пятнадцатого мая, крокодилов выводили в бассейн с водой и оставляли под открытым небом до осени.

В июне, когда становилось жарко, крокодилы начинали есть. Особенно они любили протухшее мясо и глотали его большими кусками. Таня уже знала, что крокодил не разжёвывает пищу, а просто глотает.

Накануне войны выдалась холодная весна, и пятнадцатого мая было ещё прохладно. Николай Сергеевич приказал оставить крокодилов в помещении до июня.

– В такой холод они, чего доброго, могут заболеть, – сказал он.

А на следующий день, шестнадцатого мая, прибегает уборщица и кричит, что Васька-американец вылез из своей ванны и пошёл гулять.

Вначале Васька обследовал три комнаты, где стояли аквариумы, потом выполз на веранду, немного подумал, посмотрел, куда ведёт дорожка, усыпанная золотистым песком, и быстро отправился прямёхонько в свой бассейн. Здесь Николай Сергеевич и нашёл его.

Крокодил может часами лежать на солнышке и греться. Он лежит совершенно неподвижно, как бревно, и некоторые глупые животные попадают из-за этого в беду.

Однажды, когда Васька лежал на своём пляже, опустив хвост в воду и раскрыв страшную пасть, усаженную острыми зубами, к бассейну забрела курица.

Курица не знала привычек крокодила или, может быть, приняла его за бревно. Она подошла к Ваське и стала выклёвывать у него между зубами червячков и остатки мяса. А Васька лежал и не двигался. Потом он немного приоткрыл свои крокодильи глазки, увидел, что курица ничего себе, жирная, и вдруг хлоп – и проглотил глупую прямо с перьями.

С крокодилами шутки плохи. Они дружат только с маленькой птичкой бегунком. Где-нибудь в Африке, на песчаной отмели реки, можно увидеть такую картину: лежит крокодил, раскрыв огромную пасть, а крошка-бегунок прыгает по широкой спине своего друга или выклёвывает у него между зубами червячков, вызывающих у крокодила сильный зуд. Крокодил никогда не тронет своего санитара.

Ваську-американца убили фашисты, когда они захватили город. Николай Сергеевич ушёл на фронт, а многих зверей увезли на восток, в Узбекистан.

Как-то пришли фашистские офицеры и стали спрашивать сторожа дядю Сашу, какие у него есть звери, чтобы можно было подарить их на именины гитлеровскому генералу.

Дядя Саша сердито ответил, что у него нет никаких зверей, все они государственные и вовсе не для подарков всяким генералам. Тогда фашисты сказали, что они сами посмотрят.

И вот пришли они к бассейну, а там лежит голодный Васька, потому что с приходом фашистов в городе совсем не стало ни хлеба, ни мяса, тем более для крокодилов.

Увидев непрошеных гостей, Васька высунул из бассейна голову и стал смотреть, что будет дальше. А тут собачонка офицера прошмыгнула за ограду и стала тявкать. Васька немного послушал, а потом как стукнет собаку хвостом, схватил её и проглотил.

Офицер страшно рассердился.

– Знаешь ты, руська швайн, какой это собак! – кричал он на бедного дядю Сашу. – Это собак самого коменданта.

А дядя Саша только руками разводил. Что поделаешь, когда Васька такой несознательный?

– Он ведь крокодил, господин офицер, – объяснял дядя Саша, – и в политике ничего не понимает. Ему абы мясо, а чья собака – коменданта или ещё кого – безразлично. Одним словом, рептилия, господин офицер.

Офицер вынул револьвер и выпустил в Ваську всю обойму. И тут дядя Саша впервые услышал, как кричит крокодил. Васька громко замычал, кинулся в бассейн и нырнул, а на воде показались пузыри и большие красные пятна.

Вот как погиб Васька-американец. Дядя Саша достал его со дна бассейна, сделал чучело, чтобы все видели, какой это был замечательный крокодил.

Несколько лет тому назад в зоологический сад из Москвы прислали другого аллигатора – китайского. Он был совсем ещё крошкой, длиной всего сорок два сантиметра. В память об американском аллигаторе Николай Сергеевич назвал и китайского Васюткой.

Маленького Васютку поместили в клетку, но Васютке там не понравилось, и он заскучал.

– Давайте поселим его в нашем большом баке. Всё равно пустует, – предложил дядя Саша.

Он налил в бак воды и бросил туда Васютку, а потом пустил десять краснопёрок. Это такие рыбки. Васютка стал гоняться за краснопёрками, всех съел и открыл пасть, чтобы ещё дали.

Васька-китайчонок хорошо рос и поправлялся, потому что ел каждый день круглый год, а не три месяца в году, как американские крокодилы. За шесть лет Васютка очень вырос и теперь имел в длину больше двух метров. И его стали называть не Васюткой, а Василь Васильичем.

Звериная кухня

Сразу же после занятий Шура Чоп бежал в крольчатник. Благо, это совсем недалеко, только пересечь наискосок шоссе. Нередко Шура наведывался в крольчатник и во время большой перемены.

У входа в сарай висело расписание дежурств и не было, пожалуй, случая, чтобы кто-нибудь опоздал пли вовсе не пришёл.

Хотя ребята очень добросовестно выполняли все указания Николая Сергеевича – шефа юных кролиководов, – недоверчивый Шурка дотошно проверял сам, всё ли сделано как следует. Все ли кролики получили назначенную пищу, во всех ли клетках есть свежая вода и сменена ли подстилка. Особенно заботился он о крольчихах. Они занимали самые удобные клетки, и каждая была снабжена «визитной карточкой», в которой были указаны кличка крольчихи, возраст и ежедневный рацион.

Каждая матка получала свой корм, и Шурка безошибочно знал, что шиншилла Фиалка любит люцерну, Снежная Королева – тимофеевку, а Ритка – люпин или клевер.

Однако нужна была осторожность. Не раз Шурка предупреждал ребят, как опасны для кроликов мак, куриная слепота, дурман, вороний глаз, лук и чеснок, которые иногда попадались в просушенных травах.

Больше всего Шурка дорожил пуховой ангорской самкой, которую как-то принёс Николай Сергеевич.

– Смотри! – предупредил Николай Сергеевич. – Береги как зеницу ока. Крольчиха дорогая.

А Шурка готов был расцеловать милого Николая Сергеевича. Такой крольчихи не имел даже Антон Пугач. Выглядела она совсем как пуховый шар. И голова круглая, большая, с длинной шерстью, а уши короткие, стоят прямо, и на кончиках – смешные кисточки. Кролики этой породы бывают белые, чёрные или голубые. Шуркина крольчиха была совсем белая и в честь собаки-космонавта Белки Шурка назвал свою любимицу Белкой.

Весь день Шуру прямо распирало от счастья. Он знал, что одна ангорская самка с приплодом может дать столько пуха, что его будет достаточно на три лётных костюма. Вот какую крольчиху подарил Николай Сергеевич!

Ясное дело, что короткошерстные, шкурковые кролики, всякие беспородные и рексы, которых насчитывалось уже штук двадцать с лишним, должны были уступить Белке лучшую клетку. Ведь пуховым необходима особая чистота и сухость.

Но скоро Шура привык к мысли, что у него есть ангорская крольчиха, и стал мечтать, а потом и вслух говорить о том, как бы достать мардера. Это тоже был дорогой кролик. Шурка где-то вычитал, что мардера вывели в Армении и он похож по цвету шерсти на куницу. Совсем коричневый! Знал Шурка, что есть ещё чёрно-бурые и вуалево-серебристые кролики. Их вывели в Татарии. Хотелось также иметь русского горностаевого, у которого шерсть совсем белая, только на мордочке, ушах, хвосте и лапках чернота. А глаза красные. Эх, если бы достать такого!

Но тут захворала Белка, и Шура сразу же забыл о горностаевом и мардере.

– Должно быть, отравление, – определил доктор. – Необходимы внимательный уход и строжайшее соблюдение диеты.

Иван Кузьмич полагал, что в корм случайно попал мак, куриная слепота или дурман. Встревоженный Шурка решил сам выполнять все предписания доктора. Он давал Белке слабительное, осторожно массировал её больной живот и сам ходил в кормовую кухню зоосада, где по указанию Ивана Кузьмича готовили для Белки специальный диетический корм.

Заведующей звериной кухней, как называли её все работники зоосада, была Серафима Игнатьевна – пожилая полная женщина такого маленького роста, что ей приходилось подставлять скамеечку у плиты, когда она размешивала ложкой суп или кашу в большом котле. Прямо не верилось, что Серафима Игнатьевна этими маленькими руками однажды загнала в клетку свирепого медведя и с ложечки выкормила львицу Викторию – самую большую в зоосаде.

– Это у нас храбрец! – говорил о хозяйке звериной кухни Николай Сергеевич.

Но Серафима Игнатьевна была не только храброй, а доброй и ласковой. Вот почему её любили и люди, и звери.

– Добро пожаловать, кроликовод! – приветливо встретила Шурку Серафима Игнатьевна. – За чем пришёл?

– Белка заболела. Ангорская крольчиха, – объяснил Шурка. – Так Иван Кузьмич прописал ей диету.

– А, знаю! – вспомнила Серафима Игнатьевна. – Доктор говорил мне и даже в журнал записал.

Шурка с интересом осматривался вокруг. Серафима Игнатьевна, видно, уже знала от доктора, что Шурка по-настоящему любит животных. Лукаво подмигнув, она сказала:

– Хочешь осмотреть звериную кухню?

– Ага, – обрадовался Шурка.

– А вот как раз моя Танюша пришла за овощами, так она тебе всё покажет и расскажет. Она у меня опытный экскурсовод. – И, повернувшись к дверям, которые вели в другое помещение, Серафима Игнатьевна позвала:

– Та-аня! Таню-уша!

Шурка думал, что заведующая звериной кухней зовёт свою дочку или кого-нибудь из работниц зоосада, но вдруг услышал знакомый голос Тани Калмыковой:

– Я тута-а!..

– Иди сюда! – позвала Серафима Игнатьевна, и через минуту появилась Таня с корзинкой свёклы в руках.

– О! – только и сказала она, увидев Шуру. Таня была удивлена не меньше его.

– A-а, да вы знакомы, я вижу, – догадалась Серафима Игнатьевна. – Наверное, в одной школе учитесь.

– Даже в одном классе, тётя Серафима, – весело сообщила Таня.

– Вот и покажи Шурику наше хозяйство. – И, повернувшись к Шурке, она объяснила: – Рассказчица из меня никудышняя, а Танюша всё покажет, не беспокойся. Ну, идите, ребята, а то у меня, видите, молоко сбегает…

Шурке не очень улыбалось быть в роли слушателя Таньки Калмыковой. Но отказаться он тоже не мог: боялся обидеть Серафиму Игнатьевну. Однако в звериной кухне было так интересно и Таня так весело рассказывала, что Шурка забыл о ссоре.

– Это расфасовочная, – рассказывала Таня. – Каждое утро здесь выдают корм для всех животных. Их несколько сот, но Серафима Игнатьевна и все рабочие хорошо знают, кто что любит…

Оказалось, в расфасовочной продукты раскладывали по мешкам. На каждом мешке написано, чей он. На одном мешке Шура увидел красную надпись «Слон», на другом – «Лев», на третьем – «Страус». Продукты в мешках лежали разные: девять буханок хлеба и килограмм сахара для слона, лук для страуса, а крупа – для ламы.

– Каждый получает свою порцию, – объясняла Таня. – Раскладку составляет сам директор, а звериный доктор и Серафима Игнатьевна помогают ему. Они знают, кому что нужно.

– А ты знаешь? – спросил Шурка.

– Сколько кому надо и что каждый любит?

– Ага.

– Нет, не знаю, – вздохнула Таня.

Ответ понравился Шурке. У него отлегло от сердца, и он впервые за многие дни посмотрел на Таню дружелюбно, без прежней настороженности. Хитрая Танька сразу это заметила и с ещё большим воодушевлением продолжала рассказ о звериной кухне.

– Вкусы у зверей, знаешь, какие разные! – говорила Таня. – Слон Малыш, например, больше всех съедает хлеба, сахара и веников, а белый медведь не может обойтись без рыбьего жира.

– Когда я был маленький, – вспомнил Шурка, – так и я любил рыбий жир.

– Интересно! – воскликнула Таня. – И я любила. А теперь ты любишь?

Нет, теперь Шурка даже запаха рыбьего жира не выносит.

– И я не выношу.

И они с облегчением посмотрели друг другу в глаза.

– Это правда, Шурик, что у тебя заболела твоя замечательная Белка? – спросила Таня.

– Да. Кто-то из ребят накормил её не то маком, не то луком, – не знаю чем. Теперь я сам буду ей готовить корм.

– Хочешь, будем по очереди дежурить? – предложила Таня.

Шурке было очень приятно, но он ничем не выдал своих чувств, а только сказал:

– Что ж, давай. Только ты ведь занята в своём коровнике. Там тоже, наверное, уйма работы.

– Ну и что ж! У меня ведь одна Зозуля, а у тебя целых сто кроликов, – схитрила Таня.

– Ста ещё нет, но скоро, пожалуй, будет.

– Вот видишь…

– А Варвара Ивановна не рассердится?

– Нет, она у меня хорошая. И я ведь не брошу Зозулю. Просто буду меньше гулять, тогда хватит времени и на Белку.

Вдруг она вспомнила, зачем они пришли в раздаточную, и воскликнула:

– Мы с тобой, Шурик, совсем заговорились. Ты помнишь, на чём мы остановились?

– Что белый медведь любит рыбий жир.

– Ага. А львы, оказывается, больше всех выпивают молока. Просто как кошки. Правда, смешно? И все животные, все птицы получают мел и соль. Особенно любит лизать соль верблюд…

– Конечно, – вставил слово и Шурка. – Он ведь привык есть растения на солончаках.

– Это правда. А я и не подумала…

Ребята перешли в другое помещение, где стояло несколько машин. Таня подошла к одной из них, включила ток и пустила воду. С грохотом завертелся барабан, перемывая свёклу, картофель и морковь, которые Таня и Шурка стали забрасывать в железное корыто лопатой.

Шурка знал, что овощи и фрукты надо перед едой мыть, но не думал, что даже зверям – какому-нибудь слону или ламе – дают только мытые овощи.

Рядом другая машина острыми ножами разрезала свёклу на тонкие ломти, и ещё одна машина – зернодробилка – размалывала овёс, ячмень и кукурузу.

А в мясной – большой комнате с цементным полом – на крюках висели целые туши. Дядя Ахмет, в брезентовом фартуке и старенькой тюбетейке, разрезал туши на мясорезке, каждый кусок взвешивал и бросал на железные противни. Как и мешки в расфасовочной, противни имели своих владельцев. На одном противне было написано «Гиена», на другом – «Пума», на третьем – «Лев». И каждый получал свою порцию мяса – один больше, другой меньше.

Все звери ели конину, кроме снежного барса, пойманного в горах Кавказа.

– Барс – зверь капризный, он ни за что не будет есть конину, – объяснил дядя Ахмет. – Вот и кормим его говядиной.

А белые медведи, выдры и ещё крокодилы любят полакомиться рыбой. Выдры и крокодилы глотают любую рыбу, а медведи привередничают и от мелкой рыбы отказываются – едят крупную.

– Теперь я покажу тебе самый важный цех, – сообщила Таня. – Только хорошенько вытри ноги.

Шурка немного потоптался на соломенном коврике у порога и вошёл в просторную светлую комнату, стены которой сняли белизной, а с потолка свешивались длинные липкие ленты для уничтожения мух.

У стены находилась большая плита, от которой веяло жаром. На ней стояли ярко начищенные баки, над которыми поднимался вкусный парок. Возле плиты ходила какая-то девушка. Шурка осмелел и спросил, что сегодня готовится на обед.

Девушка, стоявшая у плиты, улыбнулась.

– В этом котле, – сказала она, – мы варим суп для медведей…

– Разве медведи едят суп? – удивился Шурка.

– Ежедневно. Особенно они любят мясной суп, заправленный перловой крупой.

В большой кастрюле булькала овсянка. Её готовили для слонов. Для них же отваривали горох. А в другой кастрюле, поменьше, шипела молочная рисовая каша для попугаев.

Открыв духовку, девушка показала противни, на которых поджаривали семечки для белок. Верблюды предпочитали свежему хлебу поджаренные сухари, а белые медведи требовали к каждому блюду рыбий жир. Даже вкусный перловый суп они не ели без рыбьего жира.

– Осенью, – рассказывала девушка, – зверям и птицам нужно больше корма. Бурые медведи запасаются жирком на время зимней спячки, а белочки про запас прячут орехи, семечки и сушеные фрукты.

На большом разделочном столе другая девушка готовила мясной фарш для выдры и лисят. Выдре она положила в фарш яйцо, зелень и рыбий жир.

– Выдра недавно болела, и врач прописал ей витамины.

Для больных зверей на кухне готовили специальные блюда. Шурке показали книгу с записями врача. Таня взяла книгу и вслух прочитала:

«Больному верблюду в течение недели выдавать ежедневно по килограмму яблок». «В рацион выздоравливающей дикой свиньи включить пол-литра молока». «Китайскому крокодилу давать по одному яйцу через день».

Шурка заинтересовался, почему врач прописал крокодилу яйца.

– У него болят зубы, – объяснила девушка. – Для крокодила это опасно.

– А как врач узнал, что у крокодила болят зубы? – удивился Шура.

– Это уж вы спросите у Ивана Кузьмича, – засмеялась девушка. – Я ведь не доктор. А ты из юннатского крольчатника? – спросила она.

Шура кивнул.

– Для твоей больной паёк уже готов. Можешь взять его в раздаточной.

Шурка поблагодарил и направился туда.