Текст книги "Ключевые 7 радикалов. Человек 2.0: как понять, принять, наладить взаимодействие"

Автор книги: Борис Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Выбирая себе домашнее животное, истероид следует тем же критериям: экзотика, редкость, престижность. Если рядом с ним чудом приживётся нечто беспородное и ординарное, то истероид компенсирует этот недостаток привычным способом: придумает историю их знакомства – до слёз сентиментальную или экстремальную, леденящую кровь.

Вещественные привычки истероида – тоже своего рода безделушки, имеющие привкус имитации реальной деятельности.

Истероидный радикал обнаруживается также в доступной наблюдению двигательной активности человека. В частности, в характерной мимике и жестикуляции, отличительными особенностями которых являются манерность, театральность, претенциозность. Подобная двигательная активность эффектная, но не живая.

Этими экзальтированными взмахами рук, «аристократическими» кистевыми движениями, «мимическими масками» (т. е. произвольно «надеваемыми» выражениями лица) можно на время впечатлить, но нельзя заразить эмоционально.

Итак, давайте зафиксируем в памяти набор внешних признаков истероидного радикала: а) яркость, изменчивость, контрастность, претенциозность оформления внешности и обитаемого пространства; б) особое внимание к видимой, «фасадной» стороне происходящего; в) склонность имитировать имидж представителей различных – привлекательных для него – социальных групп; г) отчётливый эгоцентризм, воплощённый в персонификации интерьера; д) любовь к оригинальным вещицам и безделушкам (с их историями); е) театральные позы и наигранные, легко меняемые мимические маски, взамен выражения реально глубоких переживаний.

Все эти признаки отражают существо радикала, свидетельствуют о способности их обладателя мгновенно перестраиваться, как внешне, так и внутренне, уловив настроение окружающих. И, следовательно, о его готовности показать себя в любом окружении с самой выигрышной стороны.

Поведенческие особенности истероидного радикала. Обсуждая радикал, мы не раз упоминали демонстративность, свойственную его обладателям. Истероиды хотят быть в центре внимания, заявляют о себе так или иначе, даже если их очень просят этого не делать.

«Вера Ивановна, умоляю, когда приедет комиссия – посидите у себя в кабинете, займитесь делом», – настаивает директор фирмы. «Клянусь! О чём речь!» – говорит истероидная Вера Ивановна, сверкая глазами. И тут же тянется к окошку – посмотреть, не приехала ли долгожданная комиссия. А потом активно прихорашивается: ведь новые люди, надо быть в форме. Клятва «не высовываться» забывается почти сразу после её произнесения.

Стремление демонстрировать себя окружающим является центральным качеством истероидного поведения.

Сразу возникают два вопроса: «Желание быть на виду, замеченным и оценённым, сопряжено только с истероидным радикалом или с каким-либо ещё?» и «Каково объективное основание демонстративности, иначе говоря, это качество является преходящим желанием, капризом дурно воспитанного, невыдержанного человека, или потребностью, которую невозможно проигнорировать и подавить в себе?»

На первый вопрос ответить проще. Да, демонстративность свойственна исключительно истероидному радикалу. Ни одному из оставшихся шести радикалов, описываемых в рамках данной методики, стремление «мозолить глаза» окружающим не присуще. Очень важно не перепутать реального человека (обладателя нескольких взаимодополняющих радикалов) и радикал, как таковой, как некую «чистую линию» однородных психологических качеств. Безусловно, у людей демонстративность в характере выражена по-разному. Одни жить не могут без внимательных, приветливых, восхищённых взглядов окружающих, и активно навязывают им себя. Другие робко мнутся в углу в надежде, что кто-то их заметит и оценит, но если этого не происходит, особо не ропщут. Ну, дескать, и ладно. Не очень-то и хотелось.

В обоих случаях, согласитесь, есть «привкус» демонстративности. К слову, если бы мы оперировали «типами» характеров, нам пришлось бы описывать здесь два типа, давать им разные названия. Это только усложнило бы положение, увело от истины. Использование понятия «радикал» позволяет разглядеть в приведённых выше поведенческих феноменах присутствие одного и того же истероидного радикала, но в неодинаковой степени выраженности и в сочетании с разными радикалами.

Неутолимое желание быть на виду и всем нравиться говорит о доминантной истероидности. То, что оно, это желание, не остаётся в фантазиях, а воплощается, свидетельствует о присутствии в характере также паранойяльного радикала, отвечающего за достижение намеченной цели. И, вдобавок, ещё и гипертимного радикала – достояния бесшабашных весельчаков, авантюристов.

У скромняги, тайно лелеющего надежду быть принятым и признанным, лишь во сне видящего себя популярной персоной, истероидный радикал идёт рука об руку с тревожным. Этому сочетанию одна из моих студенток дала бесподобное определение: «Тревожность и истероидность в одном характере – это когда человек больше всего на свете боится быть замеченным, и очень обижается, если его не заметили».

Возможны самые разнообразные сочетания демонстративности с другими качествами характера: к примеру, с агрессивностью, с самоотдачей на благо общества, с тонким вкусом и, наоборот, с вопиющей безвкусицей.

Так что оставим демонстративность истероидному радикалу. Это его «крест». И пусть он несёт его с достоинством, наделяя любой реальный характер этим свойством в той мере, в какой сам в характере представлен. А мы попытаемся разобраться в психологической природе демонстративности – весьма важного, распространённого и оттого ещё более любопытного явления. Это, как вы помните, вопрос «номер два». Он сложнее.

Бывает забавно слышать, как, например, женщины, прилагающие массу усилий для того, чтобы выглядеть эффектно, говорят: «Для кого я это делаю? – Ни для кого. Для себя. Мне всё равно, что обо мне подумают другие. Важно, чтобы я сама себе нравилась». Лукавство это, друзья, лукавство! Или кокетство, что в данном случае одно и то же.

Поведение модных и стильных людей: их неустанное внимание к своей одежде, прическе, украшениям, аксессуарам и т. п. – имеет целью, как было уже неоднократно сказано, произвести яркое, неизгладимое впечатление на окружающих. Попробуйте-ка их не заметить, не оценить их самоотверженной борьбы за сногсшибательную внешность. О! Они найдут способ попасться вам на глаза. Поднимут вам, так сказать, веки, уж будьте спокойны. Стало быть, чужое мнение для них крайне важно.

Почему же одни прочно опираются на собственное представление о том, что в них хорошо, что плохо, а другие то и дело оглядываются по сторонам: все ли их видят, все ли довольны ими, все ли восхищены? От чего, вообще, зависит самооценка? Чем определяется степень уверенности человека в себе, в своих возможностях, самостоятельности в суждениях и поступках?

Кто-то скажет: люди оценивают себя, прежде всего, по реально достигнутым результатам: «Ай, да Пушкин! Ай, да сукин сын!»

Но как объяснить, в таком случае, откровенное признание К.А. Райкина – актёра, режиссёра, руководителя театра, известного своими талантливо сыгранными ролями и поставленными спектаклями: «Поколебать мою веру в себя ничего не стоит. Вся моя жизнь в профессии – это борьба с неуверенностью в себе»?^[17]

Отчего многие действительно результативные люди, одарённые умом и талантом, чьи достижения признаны обществом, с унизительным чувством страха прислушиваются к чужим разговорам. С замиранием сердца листают прессу, страницы интернета: «Нет ли чего обо мне?»

И стоит среди хора хвалебных голосов послышаться недовольному ворчанию – всё! В глазах черно, в душе отвратно. Жизнь не удалась.

И тщетно человек пытается рационально доказать себе, что хула в его адрес – «единичная в поле зрения», и хулят-то его невежды и невежи. А похвала, напротив, исходит от весьма уважаемых и компетентных людей, чьё слово дорогого стоит… Нет, не находят пути к сердцу такие доказательства. Единственное, чем усмиряется душевная невзгода – новый актуальный комплимент, «свежая» похвала. Горечь обиды заедается сладкой лестью.

В объяснение этого феномена приводятся разные доводы. Одни специалисты связывают столь всеобъемлющую, порой – драматическую, зависимость индивида от внешних оценок с его фиксацией на переживаниях раннего возраста – поздно, дескать, отняли парня от материнской груди. Другие апеллируют к естественному фактору взаимоотношений человека и общества и полагают, что нет людей, не обращающих внимания на мнение социума о них.

Я, в свою очередь, предлагаю принять в расчёт силу нервной системы как одно из важнейших свойств темперамента. Ведь именно темперамент является стержнем, вокруг которого происходит формирование большинства радикалов, в том числе истероидного. Мы говорили об этом в начале книги.

Сравним, для примера, истероидов и гипертимов (в основе гипертимного радикала лежит сильная подвижная нервная система). Насколько первые, с их энергетической слабостью, зависимы от посторонних оценок, настолько вторые самодостаточны в этом смысле.

Гипертимы вряд ли вообще знают слова: «внешняя оценка», «самооценка». А если и знают, то относятся к ним безразлично. Сомнения в себе им чужды. Мнением других людей они не интересуются. Окружи их сто человек, машущих кулаками в их сторону и выкрикивающих обидные слова, гипертимы только расхохочутся: «Вот потешный народец!»

Под стать гипертимам и другие обладатели энергетически мощного темперамента – паранойялы. Когда мы будем изучать паранойяльный радикал, то поразимся убеждённости его обладателей в своей правоте. Любые контраргументы они пропускают мимо ушей. Они не нуждаются ни в критике, ни в моральной поддержке. Для них в этом мире всё предельно ясно – нужно только действовать, действовать.

Однако слабая нервная система свойственна не только истероидам, но и тревожным, и, с некоторой поправкой, эпилептоидам. Почему же индивиды, наделённые, скажем, доминирующим тревожным радикалом, не столь зависимы от внешних оценок в их адрес, как истероиды? Да потому, что нервная система истероидов подвижная, гибкая. Она даёт своему обладателю возможность поведенческого манёвра, выбора: оставаться в реальности (если она устраивает) или «убегать» в иллюзию благополучия.

Истероиды могут позволить себе принять комплимент, но им не обязательно отвечать на него ростом результативности, включаться в обременительный обмен усилиями. Можно отделаться имитацией.

А вот ригидность (малоподвижность) нервной системы у тревожного радикала исключает такую возможность. Тревожные как бы изначально загнаны в угол. Им некуда деваться в случае чего. Низкая оценка их персоны вызывает страх: «Что же теперь будет!» И в этом они похожи на истероидов: те тоже боятся, что придётся изыскивать дополнительную энергию, чтобы исправить положение. У тех и у других этой энергии попросту нет.

Но если истероиды жаждут позитивной оценки, как бойцы подкрепления, то тревожных и высокая оценка тоже деморализует. В их восприятии с ней сопряжена бо2льшая ответственность перед обществом. «Похвалили, а теперь, жди, начнут нагружать», – панически соображает тревожный и «уклоняется от объятий». Так что тревожные избегают «подставляться» вообще под какие-либо оценки, стараясь держаться в тени. Они живут по правилу: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Этим и объясняется их свойство игнорировать внешнюю оценку.

Истероидам – с их гибкой психикой, склонной не фиксироваться на трудностях, а искать лёгкие варианты решений, лавировать между реальностью и иллюзией, между результатом и его имитацией – комплименты повышают самооценку. Придают уверенность в себе, расширяют свободу манёвра.

Вот для чего вся их бесконечная возня с собственной внешностью. Они – ловцы комплиментов, они не могут без них существовать, как без воздуха.

Стабильной уверенности в своих силах у истероида нет. Но он стремится к преувеличенной оценке масштабов собственной личности, хочет верить в свою исключительность, в своё высокое предназначение. Пожалуй, первая по важности иллюзия, создаваемая истероидом, – собственная масштабность, неординарность, недюжинность, уникальность. И социальная значимость, конечно. Если не теперь, то в перспективе.

Хотя, почему «в перспективе»? Истероидный радикал дарит своему обладателю надежду, что он всегда нужен всем людям на Земле, что он ими ценим и любим – не за что-то, а просто потому, что он есть. Поэтому истероиды празднуют собственный день рождения как событие, из ряда вон выходящее, как рождение звезды. Это для них праздник со слезами умиления на глазах.

Истероид постоянно ищет – нет, не повод раскрыть свой подлинный потенциал, а социальное окружение, готовое безоговорочно признать его героем.

В этом и заключается суть демонстративности, как манеры поведения: обратить на себя благожелательное внимание, сразу показать всё лучшее, чем обладаешь, в расчёте на позитивную оценку.

Сформулируем принципиально важное правило, которое должно быть известно каждому взрослому: ребёнок хорошо, без протеста, воспринимает лишь те воспитательные воздействия, которые адекватны его внутренним психическим условиям (темпераменту, особенностям интеллекта) и, соответственно, непротиворечиво формируют его характер в заданном природой направлении.

Представление, что ребёнок будет в ходе воспитательного процесса делать то, что хотят от него родители, граничит с утопией. Он будет воспринимать и делать только то, что сможет осилить.

Всё прочее или будет им отвергнуто, забыто, или – при неуёмной настойчивости воспитателей – после непродолжительного эффекта «усвоения» закончится психическим перенапряжением, срывом.

Исходя из этого, сложно рассчитывать на воспитание истероидного ребёнка скромным, трудолюбивым, стремящимся к достижению осязаемых результатов, уверенным в себе, независимым от внешних оценок, альтруистичным.

Из потенциального (если хотите, «запрограммированного» природой на это) истероида следует создавать именно истероида. Но общественно полезного истероида, ибо без этого невозможно счастье («соучастие» в общих делах, самореализация в полноценном социальном партнёрстве).

Помните, что мы говорили выше о значении для социума иллюзий и имитаций? Так вот, надо с детства нацеливать человека на умение их правильно создавать и использовать во благо себе и другим.

Правильно – значит профессионально, технологично, в рамках трудовой деятельности и конструктивной межличностной коммуникации.

Показать истероиду, как следует по-настоящему эффектно презентовать себя окружающим, – обязательно нужно.

«Хочешь, чтобы на твои рисунки пришли посмотреть родственники, соседи, твои друзья и их родители, мечтаешь о выставке своих работ – мы тебе поможем. И это будет настоящая выставка – с акварелями в красивых рамочках, с фуршетом, с книгой отзывов, с цветами и поздравлениями. Но и ты, будь добр, рисуй тоже по-настоящему: учись, старайся, доводи до совершенства, а не пытайся выдать свои «каля-маля» за шедевр», – в этом направлении нужно вести диалог с юным истероидом. Тогда у него появится мотив постараться, подучиться, принять помощь родителей и учителей.

Рвётся он читать стихи, стоя на табуретке перед детьми и взрослыми^[18] – поспособствуйте ему в этом, но при условии идеально выученного стихотворения и отрепетированного «выражения».

Ему просто необходимо нравиться другим – так пусть с раннего возраста приучается одеваться со вкусом, ухаживать самостоятельно за своим гардеробом и, главное, беречь своё здоровье, следить за осанкой и состоянием организма.

Помогайте ребёнку делать то, что он хочет больше всего – но делать как положено, изо всех сил. Существует множество занятий, уместных и полезных для детей, в которых есть где проявиться истероидности: это и танцы, и спорт, и драмкружок, и музыкальный ансамбль, и клуб юных политиков…

Любая подобная деятельность «призывает» к себе истероидов, манит их. Важно, чтобы это не было лишь детской игрой, упрощённой имитацией, иллюзией, поскольку к этому истероидов всё время подталкивает их внутренний «чёртик».

Нельзя позволять им удваивать иллюзию: заниматься иллюзорной, виртуальной деятельностью, да ещё и понарошку, без старания, без ответственности перед окружающими. Это – важнейшее условие.

Вообще, полезно как можно раньше приучать человека к труду, к профессиональному отношению к порученному делу. Цель родителей – вырастить из детей взрослых. Цель детей, которую они переживают всеми фибрами своей души, к которой стремятся вопреки всем препятствиям, как лосось на нерест, – стать взрослыми.

Это единство целей и разумное распределение ролей в процессе становления личности следует осознавать в полной мере. Попытки «продлить ребёнку детство» плодят «вечных детей» – отсталых и зависимых. А истероидные дети к этому особенно склонны.

Когда же родители, опомнившись, пытаются наверстать упущенное – они либо теряют контакт со своими детьми (если требуют от них истинного трудолюбия и старания, а те привычно уклоняются), либо превращают «вечных детей» ещё и в детей испорченных (если пытаются наполнить их жизнь суррогатами взрослости – дорогой одеждой, спиртными напитками, «взрослыми» развлечениями и т. д.).

Ребёнку, исполненному истероидности, более других важно знать, что взрослость заключается не в обладании барахлишком и побрякушками, а в причастности к настоящему делу.

При этом для него это настоящее (хотя и имитационно-иллюзорное по характеру используемых технологий) дело общество приготовило. Общество ждёт, когда истероид, наконец, поразит его ярким спичем, блистательно сыгранной ролью, впечатляющим рекламным проектом, зажигательным танцем… Но всё это должно быть сделано «на уровне», профессионально.

Тогда только виртуальное событие будет иметь реальное значение для людей^[19]. Это следует внушить истероиду, и чем раньше – тем лучше. Благо он весьма внимателен и восприимчив к подобному внушению.

Разумеется, нельзя свергать истероида с «пьедестала». Тогда он, действительно, уйдёт прочь. Но путь на пьедестал ему следует указать истинный, достойный, приводящий не к мимолётной популярности, а к полноценной славе. А для этого и пьедестал должен быть реальным, чтобы потом не испытать в жизни жгучего разочарования.

Если истероидность не находит способа выразить себя в общественно полезном и одобряемом варианте деятельности, то возникает протест по истероидному типу. Подчеркнём, это происходит только при отсутствии возможности для полноценной самореализации истероидного радикала. Психически здоровый человек от больного во многом тем и отличается, что протесты здорового имеют объективное основание, они объяснимы, а протесты больного – нет.

Протесты истероида могут принимать форму каприза, навязчивого «яканья», эмоциональной несдержанности при потере внимания к своей персоне, лжи, очевидно бесплодного инфантильного фантазирования, разглашения конфиденциальной информации, нарочитой постановки людей (прежде всего, близких) в неловкое положение. Это может вытворять и ребёнок, и взрослый.

У истероидов (не путать с психопатами-истериками!) подобные явления возникают периодически, относительно непродолжительны и не отражают сути личности. Они устранимы, и для этого нужно проанализировать сложившуюся вокруг истероида социальную ситуацию.

Ему в подобном случае, наверняка, не просто не хватает внимания. Он переживает острую неуверенность в себе, он не чувствует, что создаваемые им иллюзии и имитации кем-то востребованы, убедительны, кого-то впечатляют. Это переживание кризиса, когда имеющиеся в распоряжении индивида поведенческие инструменты не годятся (или представляются ему по какой-то причине негодными), а других нет.

Истероиду нужно помочь обрести, опять же, настоящее дело – то, к которому он предуготовлен природой. И кризис благополучно минует, а не перейдёт в разрушительный конфликт.

«Эгоизм не знает мучения», – сказал как-то В.Г. Белинский.^[20] Так ли это? Ещё как знает! Зачем же мучить человека? Не лучше ли ему помочь, ведь истероидный эгоизм, эгоцентризм возрастает до неприятных размеров только тогда, когда социум отказывает истероиду в самовыражении, в возможности реализовать свой потенциал.

Обладатель истероидного радикала получает удовольствие и от иллюзий, создаваемых им для себя. Стоит в его жизни произойти какому-то событию, предвещающему возможность успеха, ярких достижений, как он начинает пожинать в своих фантазиях будущие «лавры победителя». При этом, бывает, так увлекается, что начинает переживать всё это почти как реальность: радуется, принимает поздравления, ведёт воображаемые диалоги, дискуссии, борется с оппонентами, с блеском их побеждает…

Любопытно, что если событие-предвестник, вызвавшее в нём столь бурный всплеск переживаний, ни к чему не приведёт, надежды не сбудутся, истероид не слишком огорчится. Ведь часть жизни им уже прожита – пусть виртуально, но от того не менее насыщенно.

Так, рассказывают^[21], Ф.И. Шаляпин, решивший вложить средства в строительство макаронной фабрики и нанявший для этого специалистов, с гордо поднятой головой ходил мимо своих приятелей, уже воображая себя богачом-фабрикантом. Ему было приятно чувствовать себя в этой новой, престижной, хотя и не реализованной ещё роли. Но когда строительство прервалось, толком не начавшись, певец особо не расстроился. Он стал создавать новую иллюзию собственного богатства, взамен прежней^[22].

Этот психологический феномен (переживание иллюзии как реальности) лежит в основе чувствительности истероидов к моральным поощрениям. Публичные аплодисменты истероиду приятнее получать, чем даже конверт с деньгами. И это неспроста. Деньги, материальные ценности – всё это инструменты реальной деятельности, в которой он чувствует себя неуютно. «Уж лучше я снова сделаю вид, что достиг результата, а вы притворитесь, что осязаете этот результат и радуетесь ему», – словно бы предлагает обществу истероид.

Поэтому и не огорчается он, когда якобы «успех» на поверку оказывается дутым, декларативным: «замах на рубль, удар – на копейку». Ну, и что? Истероид всё равно испытал радость победы, создал, пусть ненадолго, иллюзию благополучия для себя и других, не потратив на это много энергии. Вот почему одна из любимых поговорок истероидов: всё что ни делается – к лучшему.

Чужую беду руками разведу – поговорка, тоже относящаяся к истероидности. И не только из-за того, что истероиды мало обращают внимания на других, придают значение исключительно своим проблемам. Им легче примерять на себя чужую роль (на уровне имитации, разумеется), чем пытаться сыграть какую-то собственную, реальную.

Истероидов постоянно тянет заняться не тем делом, которое возложено на них, а чем-то посторонним. Чужой крест им всегда кажется легче, а чужой хлеб – слаще.

С этими качествами связана и склонность истероидов к «шапкозакидательству». Во многом словесное «громадьё» их иллюзорных планов (безответственное прожектёрство) проистекает из игнорирования ими реальных сложностей, которые могут возникнуть. Страстно говоря о том, сколь многого можно будет достичь, какие впереди откроются «светлые дали», какое увидится «небо в алмазах», они сами всерьёз не принимают собственных слов. Ну, поговорили, «пар ушёл в свисток» – и довольно. Они уже заранее готовы к тому, что из сказанного почти ничего не сбудется.

В этом, конечно, есть очевидная их уязвимость, но есть и преимущество. Для обладателей слабой нервной системы, с её энергетической ограниченностью, пожалуй, нет другого способа настроить себя и себе подобных на труд и подвиг, кроме преуменьшения предстоящих трудностей.

Истероиды поверхностны. Они не погружаются в глубину вопросов, не стремятся проникнуть в суть происходящего. Им, если разобраться, незачем развивать свой профессионализм в тех областях деятельности, которыми судьба вынудила их заниматься. И дело здесь не в какой-то интеллектуальной ограниченности. Просто им легче идти своим путём – через иллюзию, имитацию – не влача за собой лишнего груза.

Для имитации игры на скрипке, например, достаточно взять в одну руку музыкальный инструмент, в другую – смычок, прижать скрипку к подбородку, надеть на лицо «маску» вдохновения… И сотни человек в зале, пусть на минуту, но поверят, что перед ними – маэстро. Никто в этот конкретный момент не заметит отсутствия высокой музыкальной культуры, годами оттачиваемого мастерства. Оказывается, и гения изобразить (сымитировать) несложно. Можно даже при этом добиться большего внешнего эффекта, чем смог бы оригинал. Для этого вовсе не нужно иметь и сотой доли его истинного личностного содержания.

Замечательный артист Вячеслав Васильевич Тихонов никогда не скрывал, что, играя советского разведчика Штирлица в минуты наивысшего умственного напряжения, он – всего-навсего – вспоминал таблицу умножения. Вот и вся «глубина» – на поверхности. Истероидам для достижения эффекта этого вполне достаточно.

Истероиды эгоцентричны. Слово «эгоцентризм» означает стремление человека поставить себя в центр Вселенной. Эгоцентризм – стойкая убеждённость, что происходящее достойно внимания, если касается лично меня, со мной непосредственно связано.

Многие люди по-своему эгоцентричны. Обладатели паранойяльного радикала, например, глубоко убеждены, что только их точка зрения истинна. Они знать не хотят альтернативы. Окружающих они подразделяют на единомышленников и оппонентов. Первых любят и уважают без критики, вторых – в упор не видят. А так как идеи паранойялов – плоть от плоти они сами, то разве же это не эгоцентризм?

Эгоцентризм эпилептоидов выражается в их стремлении самим устанавливать правила общежития и заставлять других соблюдать эти правила. Они верят, что окружающие должны подчинить свою жизнь их предписаниям, мерить себя их мерками. Тревожные тоже эгоцентричны, т. к. хотят, чтобы все непременно считались с их представлениями о покое, душевном комфорте, чтобы умерили свой деятельный пыл в их присутствии. И объективные аргументы ни на кого из этих персонажей не действуют. Характер берёт верх над разумом.

Истероидный эгоцентризм до умиления всепобеждающий. Истероиды просто не представляют себе, как это люди могут думать, переживать о ком-то, о чём-то, кроме них^[23].

Глядя в лицо знакомому, здороваясь с ним и не видя обычной приветливости (знакомый невнимательно кивнул при встрече), истероид тут же начинает лихорадочно соображать, чем он этому человеку не угодил. Ему и в голову не приходит, что человек может быть расстроен, озабочен собственными проблемами. Если истероид видит группу людей, разговаривающих между собой, его первая мысль, что разговор идёт именно о нём – а о ком же ещё?

Возвращаясь, к примеру, из отпуска в родной коллектив, истероид с искренней радостью усаживает сослуживцев в кружок вокруг себя (как бы те ни были заняты), раздаёт им полторы тысячи собственных фотографий, на которых он изображён в разных видах, и устраивает для них пытку, пользуясь их деликатностью.

Стоит кому-то начать рассказывать о себе, истероид тут же перебивает его: «И у меня был аналогичный случай… И я тоже знаю одну историю. Вот послушайте…». И он не сомневается, что люди будут с интересом слушать только его. Эгоцентризм становится своего рода инстинктом истероида, он как бы заставляет его всегда быть готовым оказаться «в лучах прожекторов», под прицелом общественного внимания и мнения.

Способность истероида к т. н. ролевому поведению, к внешнему и, что любопытно, внутреннему перевоплощению – также важный психологический инструмент.

Обилие информации, обрушивающейся на нас ежедневно, заставляет ориентироваться, в первую очередь, на внешние, легко и сразу распознаваемые признаки социальных ролей. В круговерти жизни нам некогда вникать, вдумываться и вчувствоваться друг в друга, мы готовы лишь, в лучшем случае, узнавать известных нам персонажей. Благо, существуют стереотипы восприятия человека человеком.

Вот идёт некто в униформе охранника или полицейского – смотрит цепко, поигрывает мускулатурой, поглаживает кобуру с газовым пистолетом внутри. Многие ли будут выяснять: кто он на самом деле, насколько профессионален? Вообще, тот ли он, за кого себя выдаёт? – Вряд ли многие.

У большинства людей сработает механизм узнавания стереотипного поведения. И они совершат действия, сопряжённые с этим стереотипом: предъявят документы, станут говорить тише, вести себя скромнее, попросят о помощи, если что, заплатят деньги…

Так что любой, кто способен хотя бы внешне сымитировать ту или иную социальную (профессиональную) роль, дождётся от окружающих подобающих поступков, знаков внимания, иных «подношений». В этом приспособительный смысл истероидного ролевого перевоплощения.

Вообще, самая ёмкая характеристика истероида, это «артист, играющий…». Артист, не всегда по профессии, но всегда по своей психологической сути, он (находясь как будто в реальности, вместе со всеми) не живёт, а лишь изображает жизнь, играет своего очередного персонажа. Каким себе его представляет. «Артист», играющий друга, любовника, лидера, профессионала, счастливчика… Истероидный радикал привносит в характер театральность, декоративность.

Истероидный радикал (особенно, в сочетании с гипертимным) наделяет человека способностью к экспромту. Помню, мой институтский приятель почти никогда не готовился к экзаменам. Он добывал положительные оценки другими способами – всегда разными по форме, но аналогичными по сути.

Так, в одном случае, он взъерошивал на голове волосы, придавая себе неухоженный вид, напускал на лицо и плечи смертельную усталость и довершал образ позаимствованным у кого-то обручальным кольцом, которое надевал на палец. Тяжело приподняв со стола экзаменационный билет, он падал на стул и обхватывал голову руками. «Можно, я сразу отвечу? – обращался он к преподавателю минуту спустя. – Всё равно, мне сложно сосредоточиться. Так что лучше, чем смогу сейчас, не получится». Подсаживаясь к экзаменатору, он начинал что-то невнятно бормотать, натирая пальцами обручальное кольцо. Потом искательно всматривался в лицо преподавателю: «Вы понимаете, я тружусь, не покладая рук. Работаю по ночам – фельдшером на «скорой помощи». Дома – жена, годовалый ребёнок. Если не сдам на стипендию – домой лучше не возвращаться, чтобы не смотреть в эти голодные, беспомощные, бесконечно дорогие мне глаза. Ну, как, поставите «хорошо», или будете дальше издеваться?»

Он мог, если хотел, перевоплотиться в студента-отличника, уверенно улыбающегося, рассказывающего о своей победе (вымышленной) в институтской олимпиаде по этому предмету.