Текст книги "Оккупация"
Автор книги: Борис Ковалев
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)
Так, всего за месяц (с 3 сентября до 11 октября 1941 года) городской управой города Старая Русса были проданы частным лицам городские строения, имеющие производственное значение, всего – 36 строений на общую сумму 18 тысяч 400 рублей. Строения продавались в большинстве случаев без осмотра и, соответственно, без составления технических расчетов, по приблизительной оценке работников управы. В результате этих действий некая госпожа Аксенова стала владелицей электростанции со всем оборудованием, а господин Васильев получил во владение гончарный завод.[191]191
ГАНО. Ф. Р-2112. Оп. 1. Д.4. Л. 5.
[Закрыть]
Следственная комиссия, куда вошли представитель полиции и контролер городской управы, проверила правильность оценки двадцати пяти строений. Их осмотрели и установили действительную стоимость, с учетом размера износа и сохранности отдельных элементов зданий, по техническим нормам и ценникам 1932–1940 годов. При этом оказалось, что действительная стоимость этих объектов исчислялась в сумме 75 400 рублей.
Следствие установило случаи прямого злоупотребления со стороны должностных лиц, участвующих в совершении сделок. Выяснилось, что инженеры Дробницкий и Захаров произвели продажу городского имущества не по его действительной стоимости, а по приблизительной, явно заниженной. Все это стало возможным при активном участии городского головы Быкова, его заместителя Чурилова и завотделом снабжения Жуковского. Все они к началу этого разбирательства были освобождены от занимаемых должностей как не справившиеся с работой. Новоявленными капиталистами стали в большинстве случаев их родственники или друзья. Новый состав управы такое положение дел не устраивало.
По представлению полиции были признаны надлежащими аннулированию шесть сделок. 21 сделка оставлена в силе как неподдающаяся проверке из-за уничтожения объектов, по семи сделкам предлагалось потребовать доплату от покупателей по действительной стоимости незаконно приобретенных новыми русскими предпринимателями объектов.
Но заключение по этому делу было следующим:
«Учитывая сложную обстановку военного времени, при которой протекала работа управы в первые месяцы после реорганизации, и принимая во внимание объяснение выше перечисленных работников о том, что они руководствовались стремлением предотвратить расхищение построек населением, полагаю нецелесообразным применять суровые меры взыскания. Оставляю данный вопрос на рассмотрение начальника округа. Вместе с тем нахожу, что, во всяком случае, материальный ущерб должен быть возмещен лицами, причинившими вред интересам города».[192]192
Там же. Л. 7.
[Закрыть]
Голод и нехватка продовольствия порождали страшные преступления. Так, бывший начальник Ржевской городской полиции Анисим Мироньков на допросе показал, что в декабре 1942 года его вместе с бургомистром Ржева Кузьминым вызвали в СД. На совещании присутствовал военный комендант города, который указал главе полиции, что его подчиненные плохо ведут наблюдение за базаром: только что задержана женщина, которая похищала детей, убивала их, а мясо продавала.
Преступницу помог разоблачить четырнадцатилетний подросток:
«Он ходил по базару. Там женщина продавала конфеты-леденцы в виде трубочки, которые назывались “Бом-бом”. 10 марок штука. Он собирался уже купить, а женщина говорит: “Пойдем, мальчик, ко мне домой. Там продам дешевле”. Пошли.
Пришли в дом у аптеки. Поднялись на второй этаж. Женщина сразу закрыла дверь. В этом он почувствовал что-то неладное. Увидел под кроватью куски мяса. Начал кричать. Немецкие патрули услышали его крик. Ворвались в комнату. Женщина бежала, но ее поймали…».[193]193
Цит. по. Жуков Д. А., Ковтун И. И. Русская полиция. М., 2010. С. 92–93.
[Закрыть]
После проведенного полицией расследования была задержана сообщница людоедки. Обеих женщин повесили на базаре. Казнь проводили заместитель начальника полиции И. М. Смирнов, который связывал преступницам руки веревкой, и начальник полиции А. Ф. Мироньков, который надевал петли. Кроме того, на экзекуции присутствовали бургомистр Кузьмин и представители немецкой комендатуры. Перед началом церемонии бургомистр произнес речь с призывом к населению выявлять лиц, подобных этих двум женщинам.
Разумеется, голод толкал людей на отчаянные поиски продовольствия. Но лишь окончательно потерявшие человеческий облик люди решались на людоедство.[194]194
Там же. С. 93.
[Закрыть]
К 1942 году оккупанты наладили поставку в полицейские участки различных бланков, отпечатанных в типографии. Это облегчало ведение их практической деятельности. Так, в бланке протокола допроса имелись следующие графы: фамилия, имя, отчество, национальность, пол, возраст, образование, партийность, отношение к воинской службе, репрессировался ли советской властью, словесный портрет, особые приметы.
Активизация движения сопротивления заставила оккупантов искать новые формы организации полицейской службы, в первую очередь в деревнях. Весной 1942 года в центральных областях России публикуется «Положение о работе сельских дружин мира и порядка». В дружину призывали вступать всех мужчин старше восемнадцати лет, коренных жителей села. Основной целью данной организации было содействие тому, «чтобы каждая крестьянская семья добросовестно и с наилучшим результатом трудилась на своем земельном наделе, так как только упорный и разумный труд является основой благосостояния каждого семейства. Дружинники укрепляют в русских людях уверенность в будущем и сплачивают крестьян в их совместной работе под германским управлением».[195]195
ГАОО. Ф. Р-159. On. 1. Д. 25. Л. 2.
[Закрыть]
Достичь этой цели, по мнению оккупантов, можно было, оказывая активное содействие «доблестной германской армии», борясь с «подлыми сторонниками сталинской колхозной системы» – партизанами, охраняя свои села от проникновения в них «жидо-большевистских агентов» и «осуществляя общественный контроль за тем, чтобы все распоряжения германского управления и местных гражданских властей выполнялись точно, добросовестно и к сроку».
В дружину не могли приниматься «пьяницы, лентяи, взяточники, а также члены и кандидаты коммунистической партии и комсомола».
Одной из основных задач, поставленных оккупационными властями перед русской полицией, была поголовная паспортизация населения. (В Советском Союзе колхозники паспортов не имели. Паспортизация «тружеников села» была полностью закончена только в начале восьмидесятых годов двадцатого века. – И. Д.) Военный комендант Старой Руссы указывал:
В октябре 1942 года население Новгородского района получило от немцев годичные паспорта, называвшиеся временным удостоверением. Выдача проводилась согласно спискам, предоставляемым старостами деревень. Паспорта имели параллельные русские и немецкие тексты. Советские паспорта было приказано сдать. За выполнением этого приказа следили полицейские, и за его нарушение налагалось наказание в семь месяцев принудительных работ.
Начальники полицейских участков получили указание в кратчайшие сроки создать сеть доверительных людей, с помощью которых они должны были выявлять лиц, враждебно настроенных против немецких оккупантов. Для этой работы рекомендовалось привлекать родственников и знакомых.[197]197
ГАНИНО. Ф. 260. On. 1. Д. 139-Л. 47.
[Закрыть]
В целом контроль за настроением населения и проведение различных пропагандистских акций осуществлялись немецкой администрацией по двум направлениям: через официальных служащих – полицейских, старост, агрономов, волостных старшин, учителей, сочувствующих им священнослужителей – и через тайных агентов-осведомителей. Последние официально не занимали никаких постов, и в их функции входил сбор информации о наличии и деятельности диверсантов и подпольщиков, а также «пропаганда шепотом».[198]198
АУФСБНО. Д. 1/6995. Т. 1. Л. 3.
[Закрыть]
Тайные агенты, становясь секретными сотрудниками полиции, давали специальную подписку о своей будущей работе. Текст ее гласил:
«Я… даю подписку русской полиции в том, что я добровольно обязуюсь давать сведения, направленные против германского командования и русского самоуправления, хранить в строжайшем секрете военную тайну, нести ответственность по законам военного времени».[199]199
АУФСБОО. Ф. 11. On. 1, портфель 2. Об особенностях немецкого военно-административного режима и возможностях нашей агентурной работы в оккупированных районах Орловской области и некоторых районах других областей: Справка. Л. 29.
[Закрыть]
После выявления лиц, заподозренных в нелояльности нацистскому оккупационному режиму, полицейские производили их аресты и обыски и препровождали в жандармерию и военную комендатуру, предварительно проводя расследования по поступившим материалам. Для этих целей был создан следственный отдел горполиции. Комендатура и жандармерия, получив арестованного и материалы на него, решали его судьбу: его или расстреливали, или отправляли в лагерь, или освобождали.[200]200
АУФСБНО. Д 1/6995. Т. 1. Л. 47.
[Закрыть]
О своей текущей работе руководство полиции ежедневно отчитывалось перед военной комендатурой, Гестапо и бургомистром.
Гитлеровцы организовывали и другие вспомогательные полицейские силы под различными кодовыми названиями. На оккупированной территории Северного Кавказа существовали полицейские группы: «Хиви» (добровольная помощь), «Оди» (внутренняя служба), «Шума» (полицейские). Задача этих групп состояла в оказании содействия оккупационным органам. Группы «Хиви» следовали вместе с войсковыми частями, «Оди» использовались для охраны объектов на местах, «Шума» – для охраны хозяйственных объектов. Солдаты и офицеры Вермахта не любили русских полицейских, чинили им всевозможные препятствия. Германское командование вынуждено было издать 8 февраля 1942 года специальный приказ, где указывалось:
«Служащие регулярных германских вооруженных сил, виновные в проявлении несправедливых действий против «Хиви», «Оди» и «Шума», будут строго наказаны».[201]201
Гриднев В. М. Борьба крестьянства оккупированных областей РСФСР против немецко-фашистской оккупационной политики (1941–1944). М., 1976. С. 85.
[Закрыть]
Все эти группы были небольшими по численности и носили временный характер. Задачи, поставленные перед полицейскими, выполнялись плохо. Гитлеровцы были вынуждены эти подразделения распустить.
В 1943 году, в условиях коренного перелома в войне, нацисты решили создать новую форму организации полицейских служб на оккупированной территории России. Согласно «Особому постановлению по полицейскому делу» структура и организационная работа полиции теперь должны были строиться следующим образом:
1. Gemaindpolitcai (волостная полиция).
2. Ordnungedinst (стража).
3. Hifsordnngasdinst (деревенская стража).[202]202
ГАОО. Ф. Р-158. On. 1. Д. Зд. Л. 2.
[Закрыть]
К функциям волостной полиции было отнесено проведение в жизнь распоряжений районных начальников либо бургомистров, таких как взыскание установленных ими административных штрафов, надзор по делу регистрации и явки в волостях и пр. В ее личный состав входили один или два полицейских на каждую волость.
На городскую и сельскую стражу (службу охраны порядка) оккупанты возлагали следующие задачи:
а) уголовно-полицейские – пресечение и преследование всех уголовных проступков, а также охрана производственных объектов и складов;
б) государственно-полицейские – раскрытие и преследование всех действий и замыслов, направленных против германских интересов;
в) по охране общественного порядка – надзор за дисциплиной дорожного и уличного движения, охрана от пожаров, охрана дорог и населенных пунктов от нападений диверсантов, обеспечение проведения в жизнь хозяйственных задач, надзор за содержанием в чистоте улиц; в пределах более крупных населенных пунктов – караульная служба;
г) особые задачи – содействие войскам охранения либо непосредственная активная борьба против бандитов, воздушно-десантных войск и парашютистов под руководством местной комендатуры.
По мере расширения советского движения сопротивления использование полицейских в борьбе с ним становилось все более неэффективным. Из-за участившихся случаев переходов на сторону противника и низкого боевого духа полицаев в 1943 году использовали в основном для проведения различных реквизиций у мирного населения. Так, 26 сотрудников солецкой гражданской полиции (Ленинградская область) за июль выполнили следующую работу:
«Произведено санитарных обходов дворов и улиц – 2, изъято крупного рогатого скота от населения по распоряжению хозкомендатуры – 67 голов. Рассмотрено различных заявлений – 27, по мелким кражам, спорам об имуществе, подвергнуто аресту от 3 до 10 дней за кражи и драки 5 человек».[203]203
ГАНО. Ф. Р-2113. Оп. 1. Д. 17. Л. 11.
[Закрыть]
Оккупанты перекладывали на русских полицейских выполнение самой грязной работы, в частности насильственных реквизиций у мирного населения. На выражение протеста представители тыловых служб Вермахта отвечали: «Вам нечего обижаться на немцев. Мы ничего не берем, а если у вас что забирают, так это ваши же русские».[204]204
ГАСО. Ф. 8. Оп. 8. Д. 13. Л. 13.
[Закрыть]
Городская полиция состояла из нескольких отделов с различными сферами деятельности. Так, во время оккупации города Орла в русскую полицию входило четыре отдела: отдел «А» курировал полицейские участки, полицию при театре, при ремесленных производствах, следил за санитарным состоянием в городе, наблюдал за ценами на рынках; в ведении отдела «Б» находились уголовные дела, проверка политической благонадежности. Он вел следствия по делам о растратах городскими служащими или рабочими; паспортно-адресный стол носил название «Отдел “В”». К области его работы относились составление списков жителей, выдача временных удостоверений личности, свидетельств о поведении, паспортизация, контроль за приезжими и иногородними; отдел «Г» занимался вопросами пожарной охраны.[205]205
ГАОО. Ф. Р-159. Оп. 1. Д.8. Л. 14 об.
[Закрыть]
Из газеты «Кубань»:
Приказ № 95
Предупреждаю, что за пользование неисправными и незаконными измерительными приборами виновные лица будут привлекаться к ответственности – денежному штрафу до 5000 рублей или лишению свободы сроком до одного месяца.
Наблюдение за выполнением настоящего приказа возлагается на Управление мер и измерительных приборов и Городскую полицию.
Бургомистр города Краснодара Ляшевский
Каждый день полицмейстер подавал рапорт о проделанной работе в военную комендатуру, Гестапо и бургомистру. Так, например, согласно отчету за 15 февраля 1942 года, городская полиция Орла проделала следующую работу:
«1. Отправлено на трудовые работы 527 мужчин и 1010 женщин.
2. Выявление безработных мужчин и женщин и вручение повесток на штрафы за невыход на работы по снегоочистке.
3. Производился учет и регистрация телег и экипажей на колесах.
4. Общее наблюдение за соответствующим содержанием в чистоте улиц и домов.
5. Наблюдение за вывозкой мусора и разных нечистот с берега реки Оки.
6. Разбор жалоб граждан г. Орла по имущественно-бытовым вопросам.
7. Производилось дознание по делу Евсеева, обвиняемого в выписке заведомо неверных нарядов на работы в магазины №№ 1 и 2. По делу допрошены свидетели – Романов М. А., проживающий по Георгиевской улице, д. 43, и Савин И. В., проживающий по Ширококузнечной улице, д. 26.
8. Направлены в комендатуру 6 женщин, уклоняющихся от работ по снегоочистке.
9. Обычная утренняя регистрация работающих по снегоочистке.
10. Общее несение постовой службы».[206]206
Там же. Ф. 159. On. 1. Д. 1. Л. 36.
[Закрыть]
По распоряжению нацистов в полицейские органы в 1943 году принимались «в политическом смысле надежные добровольцы из числа мужчин коренного местного населения либо из числа отпущенных военнопленных». Набирались по возможности более молодые и холостые мужчины не моложе семнадцати лет. Практически во всех положениях о приеме на службу в полицию говорилось о том, что «бывшие комсомольцы и члены коммунистической партии не могут с оружием в руках защищать Россию в рядах русской полиции».
При вовлечении в полицейские формирования делалась ставка на тех людей, которые на протяжении длительного времени демонстрировали свою лояльность к немцам. Так, в характеристике, данной старшиной деревни Соловьевым гражданину Мечтанову, поступающему на работу в полицию, писалось:
Полицейские формирования действовали на протяжении всего времени оккупации западных районов нашей страны. Их функции были весьма разноплановыми, но основой их деятельности являлась активная помощь Вермахту и Гестапо.
Советское сопротивление отлично понимало, что вооруженный полицейский, пользующийся доверием со стороны оккупационных властей, представляет серьезную опасность. Поэтому делалось все, чтобы наиболее активных пособников врага физически уничтожить или дискредитировать в глазах нацистов. Кроме этого, чекисты внедряли свою агентуру в полицейские аппараты, а также способствовали продвижению наших разведчиков к руководству в этих органах.[208]208
ГАСО. Ф. 8. Оп. 2. Д. 356. Л. 30.
[Закрыть]
Среди работников полиции (особенно в 1943 году) широко распространялись листовки, отпечатанные типографским способом, с призывами переходить на сторону советского сопротивления. И под Псковом, и под Орлом текст их был почти одинаков:
«Полицейские!
Красная армия скоро будет здесь. Смывайте с себя позорное пятно, искупайте вину перед Родиной, не бойтесь партизан, а бойтесь немцев. Они вас обманут. Не давайте немцам утонять ваш народ в Германию и увозить добро, срывайте мобилизацию, помогайте населению укрываться от нее, организуйте население – вы вооружены, защищайте население от расправ немецких, перебейте немецких холуев, вместе с населением и обозами приходите к нам, к партизанам. Если не сможете связаться с нами, действуйте самостоятельно.
Смелее на подвиги во имя советской Родины!»[209]209
ГАОО. Ф. 1283. On. 1а. Д. 33а. Л. 16.
[Закрыть]
Материалы, адресованные конкретным представителям службы порядка, часто писались от руки, они обычно были обращены к жителям конкретных деревень и районов. В их написании принимали участие бывшие полицейские, перешедшие на сторону советских подпольных формирований. Их результативность была очень высока. Содержание данных прокламаций наиболее характерно выражено в воззвании «К молодежи Уторгошского района, поступившей в немецкую полицию». В начале ее полицаям напоминали о том, что и они когда-то были советскими людьми:
«…Только поэтому мы в последний раз обращаемся к тебе».
Далее писалось о том, что настоящий русский человек и патриот не может помогать грабить свою землю чужеземным захватчикам.
Все листовки, обращенные к полицейским, обычно заканчивались словами:
«Иди же к партизанам! Иди смело! Принеси оружие. Родина простит тебя, если сам придешь к ней!»
Кроме этого, в конце прокламаций чекисты часто публиковали списки казненных ими полицейских, активно сотрудничавших с фашистами.
Комиссар пятой партизанской бригады Герой Советского Союза И. И. Сергунин позднее вспоминал:
По мере активизации борьбы в тылу врага и побед Красной армии на фронте личный состав русской полиции оказался расколот. Часть сотрудников с оружием в руках перешла на сторону советского сопротивления, убежденные же противники советской власти вошли в состав РОА.
Оккупанты возлагали на создававшиеся полицейские службы весьма широкий круг задач. На первый взгляд некоторые из них – борьба с уголовными преступлениями, надзор за дисциплиной дорожного и уличного движения, обеспечение пожарной безопасности и некоторые другие – отвечали интересам мирного русского населения. Именно об этом писали многие члены службы порядка в последнее десятилетие XX века, объявляя себя жертвами сталинского режима, добиваясь своей реабилитации.
Но нельзя забывать о том, что все эти функции, с одной стороны, являлись второстепенными в их деятельности, а с другой – в них были также заинтересованы и нацистские оккупационные службы.
При этом главным в работе полиции признавалось раскрытие и преследование всех действий и замыслов, направленных против германских интересов. Сотрудники полиции с оружием в руках принимали непосредственное участие в борьбе с диверсантами и подпольщиками, помогали немецким военным комендатурам в охране производственных объектов и складов.
Большинство полицейских никак нельзя назвать идейными противниками советской власти. Некоторые люди были вовлечены обманом, но многие согласились надеть полицейские знаки отличия из-за сиюминутных, корыстных побуждений. Именно поэтому, как только наметился перелом в войне в пользу Советского Союза, они стали в массовом порядке переходить на сторону советского сопротивления, пытаясь таким образом искупить свою вину.
Глава седьмая
А СУДЬИ КТО?
Виды судов. – Преступления и наказания. – Новые законы.
Следует отметить, что в первые месяцы войны, рассчитывая на то, что план молниеносной войны с Советским Союзом будет в ближайшее время успешно доведен до конца, немецкие оккупанты не особо считались с мирным населением. Но если в прифронтовой полосе расправы над жителями совершались без какого-либо юридического оформления, то в более глубоком тылу оккупанты создали судебную систему. Гитлеровские суды носили чисто формальный характер, так как ими выносились приговоры, заранее намеченные нацистами.
В августе 1941 года рейхсминистр Восточных областей Альфред Розенберг издал указ о вынесении приговоров о смертной казни лицам, не повинующимся оккупационным властям. В этом указе, в частности, говорилось:
«Местное население обязано вести себя в соответствии с немецкими законами и приказами, изданными для них немецкими властями. Поскольку местные жители не являются немецкими подданными или лицами немецкой национальности, они подлежат… особому положению о наказаниях».
В большинстве случаев наказанием могла быть либо смерть, либо каторга.
Указом устанавливалось, что дела советских граждан рассматривают специальные суды. Если же такой суд не мог в короткий срок прибыть на место, то дело решалось немедленно в военно-полевом суде. В состав последнего, согласно указу, входили: председатель (командир батальона или командир отряда охранной полиции и выше) и два полицейских или эсэсовца. Военно-полевой суд практически выносил только два вида наказаний: смерть или заключение в концлагерь (вместо каторжной тюрьмы).
Уже в первые дни оккупации нацисты выработали свой стиль общения с русским населением. Он был весьма жестким. Военнообязанные, не вставшие на учет, объявлялись партизанами и подлежали расстрелу. Жителей сел и городов обязывали сдавать все оружие, а также
«…имущество Красной армии, поскольку оно является военным трофеем, кто похитит военное или чужое имущество, будет, как грабитель, тяжело наказан».
В случае необнаружения виновных отвечали перед оккупантами все жители данной местности.[212]212
АУФСБСО. Д. 14 236. Л. 45.
[Закрыть] (Круговая порука – один из столпов большевизма. Теоретиком и практиком в этом был, к примеру, Тухачевский. – И. Д.)
За хищение продовольствия и имущества, принадлежащего германской армии, обвиняемые присуждались к каторжным работам или к смертной казни. За прослушивание советских или английских радиопередач виновные приговаривались к трем – пяти годам каторги. За хранение оружия или боеприпасов «особые германские суды» приговаривали к казни и лишь в отдельных случаях – к каторжным работам. (По другую сторону линии фронта – то же самое. – И. Д.)
В своих приказах и распоряжениях, обращенных к русскому населению в первые дни оккупации, нацисты прямо указывали, что за отсутствием судебных органов все споры решают представители русской администрации – старосты и бургомистры. Они должны были решать все дела, опираясь на свои собственные представления о справедливости. Но при совершении опасных преступлений староста вместе с понятыми был обязан доставлять виновного на суд немецким властям.
Размах движения антинемецкого сопротивления, неожиданный для агрессоров, а также неудачные попытки сломить его в первые месяцы жестоким массовым террором сделались для оккупационных органов, особенно после провала молниеносной войны, предметом величайшей заботы.
Некоторые представители немецких военных сил стали требовать изменения политико-пропагандистской тактики в отношении населения. Уже 13 декабря 1941 года начальник тыла сухопутных войск писал Розенбергу о том, что военное положение требует активного привлечения населения оккупированных областей на немецкую сторону.[213]213
Мюллер Н. Вермахт и оккупация (1941–1944). М., 1974. С. 255.
[Закрыть]
С этим был полностью согласен рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс. В своем дневнике в середине 1942 года он сделал запись:
«В отдельных областях России целесообразно образовать марионеточные правительства, которые стали бы проводить в жизнь наиболее неприятные и непопулярные мероприятия. Тем самым был бы создан фасад, за которым стало бы легче маскировать свою политику».
В сложившихся условиях командование ряда частей Вермахта, заинтересованное в стабильности своего тыла, зачастую стало проводить свою собственную оккупационную политику под ширмой «новых русских судов». При этом в распоряжениях Розенберга специально оговаривалось, что действительное руководство во всех вопросах должно находиться только в руках немцев.
Судьи, прокуроры, следователи, адвокаты и нотариусы допускались к работе исключительно после утверждения их кандидатур немецким командованием. Все они давали подписку о том, что «повинуются установленному порядку управления». Местный суд не вправе был судить немцев и не мог разбирать дела «по преступлениям, затрагивающим интересы германской империи».
Гражданские иски, в которых хотя бы одной из сторон являлся немец, местные суды могли рассматривать только при условии, что он давал на это согласие.
В крупных населенных пунктах суды находились в ведении городской управы. К функциям ее общего отдела, согласно немецкой инструкции, относились: «право, суд, адвокатура, нотариат, подданство, ЗАГС, снабжение населения продуктами питания…»[214]214
ГАОО. Ф. Р-1240. On. 1. Д. 206. Л. 23–24; Ф. 159. On. 1. Д. 8. Л. 1–5, 21–22.
[Закрыть]
Бургомистр, возглавлявший ее, являлся должностным и административным руководителем всех подчиненных ему чиновников, организаций и учреждений. Он имел право накладывать административные взыскания на население подведомственного ему района. На допросе в НКГБ бургомистр Пскова В. М. Черепенькин заявил:
«Да, я был председателем суда, председателем общества взаимопомощи, директором музея. Но на все эти работы я шел только из любви к русскому народу.
Занимая все эти должности, я был только русским для русских. Законы наши русские распространялись только на русских, немцы, проживавшие до этого в России, под эти законы не подпадали, и их судить мы не имели права. Председателем суда меня никто не избирал, я сам был назначен на эту должность согласно выпущенному немцами положению о судах. В суде рассматривались дела, за которые полагалось не более 3000 рублей штрафа. О принудительных работах, тюремном заключении наш суд не имел права выносить решения».[215]215
АУФСБПО. Д. 2367. Л. 31.
[Закрыть]
Слова Черепенькина не соответствуют действительности. Уже в конце 1941 года в его распоряжение были предоставлены бланки «Распоряжений о наложении административного наказания». Заполнялись они на двух языках: немецком и русском. В них имелись следующие графы, касающиеся лиц, привлеченных к административной ответственности: фамилия и имя, профессия, адрес проживания, год и место рождения. Налагал административное наказание, согласно этим документам, городской голова (бургомистр) или волостной староста. Утверждал его местный военный комендант.
В качестве возможных наказаний указывались денежный штраф, арест и принудительные работы. Из сохранившихся распоряжений, заверенных подписью Черепенькина, видно, что он налагал все возможные и разрешенные оккупантами наказания.
В соответствии с распоряжениями о наложении административных наказаний штрафы налагались по очень широкому кругу дел: за кражи, драки, нарушение комендантского часа, нарушение светомаскировки, задержку в выплате налогов, опоздание на совещание или собрание, проводившееся немцами и русской администрацией, и за многое другое.[216]216
АУФСБСО. Д. 10 345. Л. 24.
[Закрыть] Но что считалось наиболее опасным?
Так, Ефросинья Павлова, рабочая, 26 февраля 1942 года была наказана денежным штрафом в размере двух тысяч рублей и принудительными работами на срок в четыре недели за то, что «дала своей сестре для продажи военные брюки галифе немецкого производства».[217]217
АУФСБПО. Д. 2367. Л. 135.
[Закрыть] Домохозяйка Анна Поташова отправилась на десять дней в тюрьму, предварительно заплатив штраф в 200 рублей за то, что без разрешения пользовалась электричеством.[218]218
Там же. Л. 140.
[Закрыть] Предприниматель Михаил Панков выложил три тысячи рублей за торговлю сахарином, а швея Екатерина Фомина – 300 рублей за покупку на рынке немецкого одеяла. Штрафы в 100 рублей полагались за «нарушение постановления городского управления об очистке», «продажу в небазарный день молока» и даже за «нарушение постановления комендатуры о пребывании в чужих квартирах в запрещенные часы». В качестве доказательства вины обычно выступало собственное признание. Как видно, наиболее сурово нацисты и их пособники наказывали за административные правонарушения, связанные со сделками по продаже немецкого военного имущества.
Следует отметить, что немцы, устанавливая в оккупированных ими городах и селах свой режим, особое внимание уделяли осуществлению контроля за населением.
Одной из функций общего отдела являлась перепись населения. Здесь его чиновники работали в тесном и постоянном контакте с полицией, как русской, так и немецкой. Так, в Феодосии был вывешен приказ за подписью руководства городской управы, в котором говорилось:
Согласно инструкции № 184, изданной немецкой военной комендатурой Брянска, во всех оккупированных населенных пунктах вводился порядок, при котором:
«1. Местные органы власти обязаны доводить до сведения немецких комендатур списки всех лиц, не проживавших до 22 июня 1941 года в данной общине, о всех приезжих и обо всех, кто будет прибывать.
2. Городской голова, волостные старшины назначают в каждом доме доверенное лицо, в обязанности которого входит следить, чтобы в доме не проживали бы лица, о которых не заявлено.
3. Жители, желающие дать приют приезжающим, обязаны заявлять об этом городскому голове, а в селах – волостному старшине, указывая причины приезда.
4. Лица, дающие приют причастным к Красной армии, или лицам, являющимся агентами советской разведки, подлежат расстрелу.
5. Все жители, до сведения которых дошли вести о заговорах против немецкой армии и распоряжениях, издаваемых немецкими властями о вредительских актах, саботаже, в особенности и о всякого рода покушениях, обязаны немедленно заявлять об этом в ближайшую немецкую воинскую часть. Упущение такого заявления карается смертной казнью. Имущество таких жителей уничтожается. Тем, кто сообщает о таких случаях, обещается вознаграждение в размере 5000 рублей».[220]220
АУФСБОО. Ф. 11. On. 1, портфель 2. Об особенностях немецкого военно-административного режима и возможностях нашей агентурной работы в оккупированных районах Орловской области и некоторых районах других областей: Справка. Л. 23.
[Закрыть]
Таким образом, все действия, связанные с сопротивлением нацистскому оккупационному режиму, особо тяжкие уголовные преступления находились в ведении немецких военных властей и наказывались самым жесточайшим образом.
