Текст книги "Билет в один конец"

Автор книги: Борис Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Противник мой уже не орет, а хрипит. Видать, больно ему, как бы от болевого шока не загнулся, у меня на него другие планы. Пальцами правой руки крепко обхватываю подбородок бредуна, на левую наматываю его хвост. Резкий рывок по часовой стрелке и немного вверх. Трещат перекрученные и сломанные позвонки шеи. Ноги хвостатого еще пару секунд конвульсивно скребут по земле и замирают. И бредуны Полковника, и мои парни по-прежнему смотрят на происходящее тихо, не проронив ни звука. Такое им видеть приходится не часто. Ничего, шоу еще не закончено. Подбираю с земли нож и начинаю нарочито неторопливо отрезать покойнику голову. Чувствую, как меня начинает мутить. После сегодняшнего утра блевать мне уже нечем, но это не важно. Главное сейчас – сохранить каменную невозмутимость на лице. Я – отмороженное сумасшедшее чудовище. Страшнее меня ничего на свете быть просто не может. И уж лучше самому себе прострелить голову, чем попадать в число моих врагов. Чтобы бредуны в это поверили, я сам должен в это поверить. Вот и приходится. Когда я, обтерев нож о штанину убитого, встаю и неспешной походкой направляюсь к входу в «Медведя», покачивая отрезанной головой, которую продолжаю удерживать за хвост, сзади раздается спокойный, даже немного насмешливый голос Черного Полковника.

– Эй, а голова-то тебе нахера?

Снова придаю своей физиономии спокойное и мрачное выражение и оборачиваюсь.

– Голова? Пиалу себе из нее сделаю, чай пить.

Так, теперь главное – дойти сначала до двери, потом до лестницы, а уж после – до своей комнаты. Там – помойное ведро, в которое можно долго и с наслаждением блевать. И никто этого не увидит.

* * *

– Толя, ерш твою налево! Ну, какого рожна ты опять ко мне в таком виде приперся? Предупреждаю на полном серьезе – если результатов нету, будешь тут влажную уборку делать. Задолбался я уже за тобою грязь и тину выметать!

Зарядившие последние несколько дней дожди превратили процесс поисков в прогулки по болоту. Угу, мля, Шерлок Холмс и доктор Ватсон посреди Гримпенской трясины. Разве что собаки Баскервилей не хватает.

Судя по унылому виду Курсанта – результатов снова нет. И почему меня это не удивляет? Но, на всякий случай решаю все же уточнить.

– Есть хоть что-то?

Тот молча мотает головой. Понятно…

– Раз так, дуй за шваброй и тряпкой. Я тебя, раззвиздяя, позавчера предупреждал? Предупреждал… А ты мне опять весь пол глиной и ряской уляпал. Вот и мой теперь. Тяжко вздохнув, будто фамильное приведение какого-нибудь замка, мой напарник, роняя с плаща на пол тяжелые грязные капли, утопал в сторону чулана, где у нас хранился уборочный инвентарь.

Откуда у нас взялся чулан? Ууу, да у нас за последнее время чего только не взялось! Барак-казарма в Нефтянке, право на бесплатную заправку внедорожников и «брони» на здешней заправочной станции, правда, по совершенно скупердяйскому лимиту, а все, что свыше него – за свои кровные. Плюс – бесплатная кормежка в столовке. Готовили там, кстати, так себе, точно не «Псарня», но пока, вроде, никто не отравился, так что жаловаться не на что. А ко всему этому прилагались неплохое даже по меркам Терского Фронта жалование и весьма широкий круг задач, нарезанных нам щедрой рукою Черного Полковника. Когда успели? Хм, за те полтора месяца, что мы тут обретаемся, успеть можно было и побольше. Собственно, мы и успели: перебили две разведывательных группы, а может просто маленькие банды, не успели выяснить точнее, те сразу стрелять начали, выродней с северо-востока, помогли провести через земли Полковника большой транзитный торговый караван, что шел из-под Магнитогорска на Тамбов, а оттуда на Тверь и Псков. Сопроводили три местечкового значения конвоев помельче. И это не считая простых патрулирований местности, не давших особых результатов. Неплохо поработали. А вот к цели операции не приблизились не на шаг.

Первые пару дней после гибели Акима нас никто не беспокоил. Бредуны из «посада» обходили «Одноглазого медведя» по приличной дуге, а Полковник сделал вид, что проявляет тактичность. Да и черт бы с ним! У нас и без того было чем заняться.

Место под могилу для Сергея мы нашли хорошее: тут вообще много красивых невысоких гор, некогда поросших лесом. Лес, похоже, капитально выгорел еще в самом начале Большой Тьмы. Где-то он уже вовсю разросся заново, а вот кое-где так и остались поросшие только травой поляны. Одну такую, окруженную молодыми стройными соснами и расположенную на самой верхушке то ли высокого каменистого холма, то ли низкой горы, мы и выбрали. Вид тут очень красивый, особенно на рассвете, когда солнце встает. Вокруг – тишина, покой, птахи в небе щебечут. Всяко лучше, чем на неухоженном погосте возле Рощинского.

Могилу выкопали глубокую, опустили в нее завернутое в плотное полотно тело, кинули по горсти земли. Потом утрамбованный холм обложили камнями и поставили заранее заказанный в плотницкой мастерской крест. Трижды пальнули в воздух, распугивая птиц и мелкую живность. Спи спокойно, Серега, земля тебе пухом.

Разумеется, никакого трофея я из головы делать не стал, просто выкинул в здоровенную помойную яму за городской чертой. Сначала хотел в сортире утопить, но потом решил, что там и без того слишком мерзко воняет.

А уже на следующее после похорон Акимушкина утро, меня снова пригласили в крепость. На этот раз Полковник долго вокруг да около бродить не стал и, сделав вид, будто ничего не произошло, сразу начал с предложения. Деньги обещал не заоблачные, но вполне приличные, хотя и фронт работ за них нарезал впечатляющий. Но я чего-то подобного ожидал. Если платишь кому-то деньги, то нужно постараться за отданную тобою сумму поиметь с нанятого как можно больше. Привычный, в общем-то, подход. Немного жлобский, но привычный. На Терском Фронте тоже далеко не все купчики были миллионерами-меценатами и тоже деньгу свою до последней копейки считали. Короче, подрядили нас для защиты Нефтянки и мелких хуторов вокруг нее от нападений, вроде того, что мы уже видели. Похоже, Полковник хоть и психопат, но не идиот и важность роли крестьян в своем бандитском «княжестве» понимает отлично. Но при этом сильным желанием раздергивать свои силы по небольшим опорным пунктам, заставам и мелким гарнизонам – явно не горит. Так что мы для него сейчас очень даже в тему пришлись. Правда, выглядели мы слишком уж независимо, вот и решил он с нас спесь сбить, заодно и проверив, как отреагируем, не прогнемся ли, не сдадим ли назад пятками. Обломился. Разумеется, о том, что все происшедшее – его задумка он никогда не признается и будет с самым честным видом утверждать, что это досадная случайность и пьяная дурость одного сильно пьяного, и оттого слишком борзого бредуна из числа «посадских». Ну, конечно, так мы в этот бред и поверили! Нет, не скажу, что приблудные Полковника боятся до мокрых штанов и от одного его грозного взгляда в обмороки падают. Но он на этой земле – полновластный и сильный хозяин. И без его ведома, а то и прямого приказа никто подобную хрень отмочить просто не решился бы. Кишка тонка! Да и по приказу вряд ли очередь из желающих выстроилась. По всем понятиям убитый конкретно накосячил, по беспределу сработав, это даже сами бредуны признали. Так что, есть у меня подозрение, что хвостатый на должность добровольца был банально назначен, может даже в наказание за какой-нибудь прежний «залет». Карточный долг, например, отрабатывал или еще что-нибудь в этом духе.

Теперь же Полковник просто в глухой отказ ушел, мол, я – ни я и лошадь не моя. Мои люди тут ни при чем, а за поступки пьяных залетных отморозков я отвечать не собираюсь. Мало того, я еще и работу вам предлагаю. Ню-ню, работодатель хренов! С каким удовольствием я свернул бы шею не тому молодому дураку из «Рюмочной», а тебе. Но, приказ есть приказ, его нужно выполнять. А для этого необходимо тут легализоваться и получить законное право кататься по окрестностям. Значит – будем работать. А что до Полковника – дай-то бог, подвернется случай, найдется мне о чем с ним поговорить!

Под базу нам выделили какой-то небольшой барак с небольшим двориком, обнесенный забором из бетонных плит. Внутри – длинная «взлетка», словно в армейской казарме и, за небольшой, явно совсем недавно сделанной перегородкой – маленькая комнатушка для меня. Душ – большая черного цвета бочка на крыше, от которой вниз, сквозь «специально обученные» отверстия, в помывочную идут три резиновых шланга, на которых болтаются насадки, вроде как у садовых леек. Прочие удобства вообще во дворе. Ничего, видали мы лилипутов и покрупнее, в смысле, местечки и похуже. В том же Шарое в самом начале, помнится, до того, как жилые модули-вагончики собрали, жили в обычных армейских палатках на сорок человек. В самом начале марта, в горах, на высоте в три тысячи метров и практически без дров. Да что дрова! Там порой такой силы ветер поднимался, что «запарусившие» палатки едва ущелье не сносило вместе со всем содержимым, включая нас. Помню, посреди ночи по три-четыре часа, словно обезьяны, на центральных кольях висели. Держали, чтоб не сломались, и палатка не сложилась прямо на нас и по ветру за собой в пропасть не утянула. А тут – четыре кирпичные стены, крыша из старого, густо поросшего зелено-буро-рыжим мхом шифера. Чем не «Хилтон»?

И, хотя работы нам подкинули много, наконец-то появилась реальная возможность прокатиться в Самару, причем – совершенно официально. Рекогносцировка на местности. И что, что не наша зона ответственности? Вон, разрушенный почти до основания в первый же день войны Чапаевск – тоже не наша, но и туда катались. А то, мало ли куда за выроднями гнаться придется, и то, как попали в незнакомые места, так сразу и бросать погоню? Нет, продолжать нужно, уйдут ведь. А как, если местности не знаешь и из-за этого в засаду влететь сможешь запросто? Значит – местность нужно знать. Вполне логичное обоснование. Одно плохо – пропадает оно впустую. Результатов нет.

Первая поездка в Самару произвела на меня тягостное впечатление. Городу сильно досталось – это видно было сразу. Говорят, в первый же день войны американцы целенаправленно били по каскаду волжских плотин, не без оснований надеясь на то, что двадцатиметровая волна, образовавшаяся при их прорыве, натворит вдоль берегов реки дел ничуть не меньше, чем цунами, которое чуть не весь прибрежный Таиланд в свое время смыло. К счастью, что-то у янки не заладилось, может, ракеты их хваленые оказались не такими уж высокоточными, а может, слухи о том, что российские войска ПВО уже ни на что не годны, оказались несколько преувеличенными. Короче, последствия оказались гораздо менее катастрофическими, чем предполагалось. Хотя… Нет, в теории я понимаю, что могло бы быть и хуже, но глядя на сильно заболоченную низину, из которой то тут, то там большими грязными кочками торчали груды бетонных плит, бывших раньше высотными домами, с трудом могу себе представить, как это самое «еще хуже» могло выглядеть на практике. Тут и так полная задница. По всей бывшей прибрежной линии – либо сплошной завал из обломков бетона и кирпича, либо болото, ни одного целого здания, только знаменитая некогда самарская Ладья, не понятно по какой прихоти судьбы, устояла. Выглядит, конечно, совсем не так нарядно, как на старых фотографиях. От былой белоснежности и следа не осталось, повсюду зияют провалы и прорехи, торчат из осыпавшегося бетона ржавые и корявые арматурины. Удручающее зрелище. А ведь нам через все это безобразие до комплекса «Прогресс» на улице Земеца пробираться. Через весь город, практически. Почему такой крюк даем? Ну, да, через Черноречье, конечно, ближе. По карте. А на деле там, где раньше протекал приток Волги, речушка Самарка теперь такая топь, что даже со стороны смотреть страшно: огромное озеро жидкой грязи, густо заросшее всякой неестественно яркой и крупной болотной травой-муравой. Да в добавок ко всему при приближении к этой трясине установленный на «коробочке» радиометр вдруг начал нечасто, но размеренно потрескивать, постепенно учащаясь по мере приближения. Да ну их к черту, такие приколы, нам только дозу облучения ухватить не хватает, для полного-то счастья. Так что, по сравнению с короткой дорогой волжский берег, по которому мы сейчас пробираемся – можно сказать, шоссе. Автобан, мать его. Угу, по которому БТР-80 с трудом ползет, с натугой проворачивая свои большие, облепленные грязью колеса. Хорошо я внедорожники приказал не брать, прямо как почувствовал, а то утопили бы их по незнанию ландшафта и рельефа в какой-нибудь неудачно под колеса подвернувшейся яме. А «восьмидесятке»-то что, она плавающая.

Чем дальше мы отъезжали от берега и поднимались выше, тем суше становилась земля под колесами, а развалины перестали быть похожими на старые кучи строительного мусора. Сперва стали появляться отдельные устоявшие стены, потом – сильно разрушенные, без крыш и этажных перекрытий, но все же коробки домов. Еще выше дома выглядели уже относительно целыми, правда, с огромными проломами в стенах и крышах, с торчащими стропилами и зияющими чернотой провалами окон без стекол, буквально заросшие плесенью от сырости. На одном из таких домов, кирпичной двухэтажке явно еще дореволюционной постройки, мы даже обнаружили не совсем сгнивший и даже читаемый указатель, благодаря которому выяснили – мы сейчас на улице Юрия Гагарина. Сверились с древним атласом автодорог, выяснили, что почти половину пути одолели, а заодно определили примерное направление дальнейшего движения. Ненавижу эти штатские недокарты! Ничего по ним определить нельзя, все там переврано, и углы пересечения улиц, и точная привязка к сторонам света, и даже расстояния. Все от врагов секретились, блин. Только страдали почему-то исключительно свои. Эх, сейчас бы достать где-нибудь нормальную армейскую «пятисотметровку»*, вот это был бы праздник. Но, нельзя. Потому как по легенде нас сюда занесло случайно. А раз так, откуда тогда может взяться крупномасштабная карта именно этого района? Тоже случайно в вещах завалялась? Угу, «в кустах совершенно случайно оказался концертный рояль». Лично я в такое совпадение не поверил бы. Значит, и Полковник не поверит, он мало того, что умный и хитрый старый пердун, так вдобавок еще и параноик. Нет, даже и пытаться не стоит, лучше потерпеть.

Вдобавок к выкрутасам карты, едва мы добрались до района промзон, как снова началась полоса сплошных руин и разрушений, только на этот раз не вода была их причиной. Тут поработал огонь: местами кирпич стен не просто обуглился до черноты, но и оплавился, образовав застывшие потеки. Причина пожаров тоже видна была сразу – здоровенные воронки от ракетного обстрела с чем-то перепутать сложно. Похоже, не обошлось тут без наших заокеанских «заклятых друзей». Одно хорошо – били чем-то мощным и высокоточным, но не ядерным. Радиометры показывали вполне допустимый, по здешним местам, разумеется, уровень радиации. Посреди всех этих развалин, да еще и не имея нормальной топографической привязки, мы чуть было не заплутали. Трижды начинали осматривать какие-то сооружения, и уже в процессе понимали, что ошиблись адресом. На дворе меж тем, вечереет, а нам еще назад в Нефтянку отсюда выбираться.

– Как думаешь, Миш, на этот раз не промахнулись? – Курсант с подозрением смотрит на очередной полузавалившийся бетонный забор, рухнувшую будку проходной и выстроившиеся за ними развалины заводских корпусов и складских ангаров.

– Понятия не имею, – вздыхаю в ответ я и спрыгнув с брони начинаю носком сапога ворошить в груде кирпичного крошева возле входа на проходную.

Ага, похоже – есть! Вытягиваю из под кирпичей сильно побитую и грязную, но более-менее читаемую пластиковую вывеску. На синем фоне – силуэт взлетающей ракеты и надпись: «Федеральное государственное унитарное предприятие Государственный научно-производственный ракетно-космический центр „ЦСКБ-Прогресс“». В этот раз мы явно зашли по адресу. Сегодня начать поиски мы уже не успеем, но местоположение «Прогресса» я тщательно наношу на самодельные кроки, которым посреди бесконечных руин на месте некогда очень красивого города веры куда больше, чем довоенным картам и атласам. Я-то дорогу запомнил, благо, память на такие вещи хорошая, тренированная. Но ведь не буду же я сюда каждый день кататься? Мне теперь службу в Нефтянке налаживать, а сюда каждый день будем одну группу отправлять, разобьем территорию на квадраты и начнем их обшаривать один за другим. Территория, конечно, большая, да еще и порушено много, но мы – ребята настырные, справимся.

Угу, и вот уже полтора месяца справляемся… Без какого-либо результата. Нашли целую кучу всевозможного железного и электронного хлама, иногда выглядящего весьма внушительно, но в нерабочем состоянии. И вот, примерно две недели после начала поисков, я плюнул на секретность и в очередном разговоре по душам с Прохоровым попытался аккуратно прозондировать почву по интересующей нас теме. Реакция начальника стражи меня озадачила – он чуть не поперхнулся пивом и загоготал как племенной жеребец.

– Что, наемник, и тебя на «золотую лихорадку пробило»? Ну, блин, я думал, что хоть тебя эта фигня минует!

Я от такого чуть не выпал в осадок и потребовал объяснений. Выяснилось, что поиски Черным Полковником некоего таинственного контейнера уже давно секрет Полишинеля. В открытую об этом не сильно треплются, но всем знающим и заинтересованным людям отлично известна история о старом бредуне, который десять лет назад умирая в лазарете Рощинского в бреду вдруг начал рассказывать о каком-то секретном военном приборе, который он со своими товарищами в первый день войны вынесли из секретной лаборатории и где-то спрятали. Бред был уж слишком похож на правду и медики на всякий случай доложили о случившемся Полковнику. Тот, к их изумлению, приехал практически сразу. Но было уже слишком поздно: старик доходил и слова его становились все более бессвязными. Но, видимо, что-то по-настоящему убедительное он все-таки сказал. Потому что после этого разговора Полковник окончательно сошел с ума. Его люди буквально носом землю рыли, но так ничего и не нашли. С тех самых пор практически каждый главарь присоединившейся к воинству Полковника банды проходил через этот этап – узнав о таинственном контейнере, так нужном безумному морскому пехотинцу, отправлялся на поиски, рассчитывая в случае удачи на щедрую награду. И вот теперь я выгляжу одним из этих жадных болванов. А с другой стороны… Может все не так уж плохо? Если я такой не первый, значит, никто всерьез наши действия не воспримет. Однако есть и плохая сторона – если «Вихрь» уже десять лет ищут все, кому ни лень, но не могут найти – шансы на успех серьезно понизились. Плохо дело…

– Чего ты пыхтишь, Толян? – тяжкий вздох напарника отвлекает меня от воспоминаний.

– Ай, блин, не спрашивай, командир, – отмахивается он. – Бестолковое это дело. Уже сколько мы тут торчим, а кроме металлолома так ничего не отыскали. Так что, или накрылся этот контейнер давно, или не было его никогда.

– Хорош ныть, дружище, – встав из-за стола, я отвешиваю елозящему шваброй по полу Курсанту легкий дружеский подзатыльник. – Все будет нормально.

М-да, подбодрить товарища – дело, конечно, хорошее, но вот веры в то, что мы сможем выполнить поставленную задачу, у меня тоже все меньше. Думаю, пересидим тут дожди, дождемся бабьего лета и, выбрав подходящий момент, будем уходить. Невозможно поймать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет.

Дверь снова распахнулась и на пороге появился сияющий, словно новенький рубль, Стельмашок. Увидев, как он грязными сапожищами топает по свежепомытому полу, диким зверем взвыл уже Курсант. Ну, как же, он старался, порядок наводил, а тут – такое неуважение. Но высказать Вовке все, что хотел, Толя просто не успел.

– Командир, ты не поверишь, я его видел!!!

* * *

Володя и сам не ожидал, что эта его фраза вызовет такую реакцию. Толя замер, будто изваяние, а Тюкалов, как ему показалось, наоборот чуть не подпрыгнул.

– Когда? Где? В каком он состоянии?

Вопросы посыпались один за другим, Володя даже растерялся.

– Да часа три назад, когда мы после патрулирования в Борское заправляться заезжали, на тамошнюю нефтеперегонку. Там и увидел. Выглядит нормально, ну, с учетом обстоятельств. Постарел, правда, сильно, похудел и совсем седой стал…

Видя, как изумленно вытягиваются лица собеседников, ходок осекся на середине фразы и замолчал.

– Так, Вовка, а теперь медленно и с самого начала, – командир, судя по всему, уже догадался, в чем дело, но явно хочет удостовериться. – Ты сейчас о чем вообще? А вернее, если я все правильно понял, о ком?

– Так, о Рыжем я, – снова заговорил ходок. – Мы только заехали, я гляжу, а там – он. Грязный весь, босой, одет в рванье какое-то. Меня не увидел, на разгрузке сланца лопатой махал. А я сам подходить не стал, хотя очень хотелось. Но решил сначала с вами посоветоваться. А вы чего подумали?

– Не, Вов, ничего, нормально все, мы слегка о своем… Значит, говоришь, учитель твой в здешним в рабство угодил?..

– Командир, нужно что-то делать! – взахлеб, но стараясь быть как можно более убедительным, затараторил Стельмашок. – Он нам с Маришкой как отец, не могу я его тут оставить. А выкупить его у меня денег не хватит. Миш, пожалуйста, выдай мне авансом все причитающееся, а? Я прямо сейчас поеду его и выкуплю. А не продадут – выкраду на фиг! Правда, пока не знаю как, охрана там серьезная.

– Так, а ну отставить херню нести!

Раз командир заулыбался, а значит, все будет нормально, у Володи прямо камень с души упал.

– Выкупим мы твоего Волженкова, не переживай. Ну, хоть одно нужное и правильное дело мы тут должны сделать?

Несмотря на улыбку, глаза у Тюкалова грустные. И только тут до ходока доходит… Ой, блин, вот ведь дурак-то, а! Они ведь наверняка сначала подумали, что он спутник нашел и из-за этого кипеш поднял. А тут вместо цели всей операции – престарелый ходок, нашедший-таки на свою шею приключений и рабский ошейник. Нет, за Володю они явно радуются совершенно искренне, но вот в остальном… Даже как-то неудобно перед ними: у самого – радость, а у них…

– Так, Вовка, давай еще раз, где ты его видел и как выглядит. Короче, полный словесный портрет. Чтоб нам завтра ничего не напутать, когда покупать будем, – Тюкалов явно всерьез озаботился вопросом «воссоединения семьи». – Курсант, а ты давай, дуй к Прохорову, уточни по всем вопросам, связанным с куплей-продажей раба. Что как, что почем. Только без лишней конкретики.

– Миш, а зачем тебе его словесный портрет? – недоуменно интересуется Володя. – Я и так его покажу.

– А вот этого – не нужно. Если теперешний хозяин поймет, что вы знакомы или, не дай боже, сообразит, что вы родня, то цену заломит до небес. «Спрос рождает предложение», слыхал такую фразу? Так что, поедем мы завтра без тебя.

Ходок здорово расстроился, но вынужден был признать, что здравый смысл в словах Тюкалова есть. Действительно, если нечто очень нужное покупателю есть только у тебя, то цену можно задирать вверх до тех пор, пока у покупателя деньги не кончатся. Как Рыжий говорил: «Монополия и отсутствие конкуренции». Они и сами пару раз этим приемом пользовались, досуха, конечно, клиента не выдаивали, но навар имели неплохой. А теперь могут навариться на них самих. И товар-то на самом деле такой, что по базару не пройдешь, у кого-то другого не купишь.

На следующий день с самого утра, стоило двум УАЗам выехать из ворот Нефтянки и взять курс на северо-восток, Стельмашок принялся бесцельно наматывать круги по двору, не в силах занять себя хоть чем-нибудь. Вернее, он честно пытался, но ничего не выходило: все валилось из рук, голова практически ничего не соображала и вообще ничего не получалось. Наемники, зная о причинах такого поведения молодого проводника, старались не делать вид, что ничего особенного не происходит, но после того, как Володя за неполных полчаса сначала чуть не сломал домкрат, а потом уронил Шурупу на ногу ящик с патронами, их терпение лопнуло. Шипя сквозь зубы бессвязные ругательства (а чего вы хотели? Тридцать девять кило все-таки…), обычно спокойный как удав Саня приказным тоном велел Володе сесть на лавку возле КПП и сидеть там, не вставая, не отходя и ничего не трогая руками до самого возвращения командира из Борского, благо, погода внезапно наладилась и сквозь тучи пробилось почти по-летнему жаркое солнце. Впрочем, немного подумав, суровый зампотыл отряда все-таки разрешил ему покидать свой пост в случае большой или малой нужды или для похода на обед. Но только для этого. В общем, как любит в похожих случаях с улыбкой говорить Михаил: «Сегодня точно не день, Бэкхема». Кто такой этот самый Бэкхем, Володя не знал, но смысл фразы и без того был вполне понятен. Сиделось ему плохо, будто на иголках, но Шуруп слов на ветер не бросает, если пообещал за попытки и дальше под ногами мешаться «лещей» навешать, так ведь и навешает. А рука у него ой, какая тяжелая. Значит нужно сидеть, как бы тяжело это не было. Умение ждать для настоящего бойца, и не важно ходок он, военный или наемник, тоже очень важно. Вот и потренируем.

* * *

Покупка раба, оказывается, не такое простое дело, как это может показаться. И дело даже не в том, что нужно придумать хоть какое-нибудь объяснение, на кой черт он тебе вообще нужен и почему именно этот. С объяснениями как раз вопросов не возникло, потому как никто их толстому и вальяжному, но явно слегка струхнувшему при моем появлении, хозяину Борского нефтеперегонника давать просто не собирался. Благо, кое-какую известность мы в здешних краях уже приобрели. К тому же, «на отлично» сработало «сарафанное радио», в чем я, если честно, и не сомневался ни на секунду. Тут все очень просто: какие бы небылицы про тебя не плели – ничего не подтверждай и ничего не опровергай. Идеальный рецепт. Когда о тебе ничего не знают, то начинают выдумывать. Придумывают, как правило, всякие страшилки, а потом, сами себя ими напугав, выдумывают еще большую хрень. А ты при этом хранишь глубокомысленное молчание и не пытаешься ничего отрицать. Вот и получается, что если не опровергают – значит правда. И потом начинаешь из бродящих среди людей слухов и сплетен выяснять леденящие душу подробности о том, что отрезанную голову хвостатого я оказывается сжег на погребальном костре вместе с телом своего человека, да еще и какой-то зловещий ритуал при этом провел. Подробностей, разумеется, никто не знает, ведь делалось все это в глубочайшей тайне (ха-ха три раза, если тайна такая глубокая, то откуда вообще информация о погребальном костре и ритуале). Словом, чушь полная, но и бредуны, и «мирняк» здешний, кажется во всю эту ахинею верят. В черные маги меня пока, слава богу, не записали, но дружно сходятся во мнении, что «это ж-ж-ж – неспроста». С одной стороны теперь даже вполне нормально поначалу к нам относившийся Прохоров посматривает странно, с другой – с лишними расспросами никто не лезет. Вон, как этот толстяк, даже глазом не моргнул. Нужен этому психу раб? Да запросто! Молодой, сильный? Ах, все равно, можно даже старого и больного? Так даже лучше. Хотите сами выбрать? Да всегда пожалуйста, будьте моим гостем! И все! Даже не сильно-то потратились. А уж зачем пришлому старый и ослабший, еле ноги с голодухи волокающий старик с растрепанной бородой и длинной тонкой дурацкой косицей… Да какая разница?! Может он его в жертву своим таинственным богам принесет в ближайшее полнолуние, может чучело из него набьет. Кому какое дело?!

А вот сам Рыжий мне понравился. Спокойный, как танк. Столь резкие и непонятные изменения в своей жизни воспринял как нечто само собой разумеющееся, ни единым мускулом на лице не дрогнул. И в машине сидел с каменным лицом – вылитый пленный вождь индейцев из старого вестерна. Глыба, а не человек, ничем не прошибить. Ну, почти ничем… Наблюдать, как трескается на его лице маска безразличия, когда на нем, едва выбравшемся из УАЗа на нашей базе, повисает Вовка, а потом уже я сообщаю, что гражданин Волженков Александр по прозвищу Рыжий из рабства за примерное поведение, деятельное раскаяние, становление на путь исправления и сотрудничества с администрацией освобождается по УДО[62]62
  УДО – условно-досрочное освобождение.


[Закрыть], было очень забавно. Первым делом отправляем деда в заранее истопленную по моему приказу баню, предварительно отобрав его грязные, засаленные лохмотья. А то вот только «бекарасов»[63]63
  «Бекарасы» (армейск. Сленг) – вши.


[Закрыть] мне в казарме не хватает, для полного-то счастья. Правда, услыхав о дезинсекции[64]64
  Дезинсекция – процесс обработки личного состава, одежды и личных вещей с целью уничтожения насекомых-паразитов (вшей, клещей, блох).


[Закрыть], Рыжий проявил непоколебимую решительность и бриться на голо отказался наотрез. Пришлось после помывки по старому бабушкиному рецепту поливать его шевелюру и бороду керосином. Не подумайте плохого, поджигать никто никого не собирался, просто почему-то именно от керосина воши уж больно хорошо дохнут. Согласен, способ – жуткое варварство, керосин жидкость агрессивная, кожу на голове обжигает, она потом сильно шелушится. Но единственной альтернативой была бритва. Что ж Александр Александрович, терпи теперь. Красота, как известно, требует жертв.

А вот от обильного праздничного застолья в честь «возвращения блудного дяди» пришлось отказаться. После вынужденной диеты в рабском бараке от простой и сытной, но тяжелой пищи у Рыжего запросто заворот кишок может приключиться. Так что, наварил ему наш отрядный кашевар жиденького куриного супчика. Но Волженков, явно понимающий что к чему, не только обижаться не стал, но и от души спасибо сказал за такую заботу. На ночь я их с Вовкой устроил в старшинской каптерке. Один черт не уснут, болтать будут, а в казарме так еще и другим отдохнуть не дадут.

А вот ранним утром мое образовавшееся было накануне хорошее настроение грубо и основательно разрушили. Еще даже не взошло солнце, когда часовой с КПП на центральных воротах доложил, что меня срочно хочет по очень важному делу видеть Прохоров. Интересно, чего это принесло его ни свет, ни заря? Бессонница что ли мучает, хочет, чтоб я ему колыбельную спел?

М-да, что-то лицо Владимира Сергеевича к шуткам ни разу не располагает. Нервничает начальник охраны, сильно волнуется.

– Вот что, Михаил, – сразу берет он быка за рога. – То, что что-то с тобой не так, я еще в первый день почувствовал. Прямо свербило у меня внутри, что не так в тебе что-то. Но, не думал я, что все настолько серьезно. Однако я тебе задолжал, здорово задолжал, потому и пришел…

– Так, погоди-ка, Сергеич, куда-то тебя не туда несет. В чем хоть дело?

– В чем дело? Да в том, что полчаса назад кто-то красиво подорвал ангар, в котором Черный Полковник свой «Тополь» держал. Капитально накрыл, только стены внутрь рухнули. Восстановлению, как говорится, не подлежит. Во всем винят югороссийских диверсантов. Вы что, действительно надеялись, что Полковник на вас не подумает?