Текст книги "Голая суть"

Автор книги: Бонни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Она следила за ним через овальное зеркало, как робкая невеста. «Но ты же не невеста, и это не медовый месяц», – предупреждал внутренний голос.

Предупреждение запоздало.

Рядом уже стоял высокий, широкоплечий Логан. В отличие от других индейцев, мужчины племени Осаге отличались высоким ростом – свыше метра восьмидесяти. Чеканный их профиль являлся олицетворением силы, граничащей с вызовом. А профиль Логана был еще более вызывающим, чем у других индейцев. Никому никогда не пришло бы в голову назвать его «хорошеньким мальчиком». Черты лица его были чисто мужскими.

– Я уже причесалась. Ты связался с Золотым Початком? – Она тряхнула прической и кинула щетку в ящик. С этим покончено, подумала она.

– Ага. – Он сунул руки в карманы и вышел на середину комнаты. Выражение лица его было таким же черным, как и его мотоциклетный костюм. Он остановился позади, глядя на нее в зеркало.

– А дальше?

– А дальше похоже на то, что тебе повезло, Скай. Ты можешь возвращаться в Сен-Луи и заниматься своим журналом. Завтра утром я уезжаю.

Страх наполнил ее грудь, а сердце неровно забилось.

– Это тетя Тита. Я поняла, когда ты сразу не вернулся, что-то не так. Она заболела?

– Нет, никто не заболел. Меня вызывают по семейному делу.

Облегчение сменилось паникой. «Не будет медового месяца, не будет денег». Эти его слова врезались ей в голову.

– А как насчет нашей договоренности?

– Вечная потребительница Маккензи всегда в погоне за всемогущим долларом. – Он двинулся к двери, а затем резко повернулся к ней. – Не беспокойся. Ты получишь заем.

Она с облегчением вздохнула и встала.

И заметила, как он скользнул взглядом по вырезу халата. Взгляд его затуманился, зажигая обнаженную кожу, заставляя ее пылать. Он оперся о косяк, скрестив руки на груди. Наблюдая за ней. Не делая из своего желания секрета.

– Я уже готов был уйти, но по здравом размышлении решил, что за свои деньги имею кое на что право. А ты как думаешь?

Глава пятая

У Логана перехватило дыхание, и каждый глоток воздуха проходил с таким трудом, будто он глотал огромные куски ваты.

Свежая, только что из-под душа, Скай выглядела намного красивее, чем когда бы то ни было на его памяти. Через всю комнату распространялся нежный запах мыла и шампуня, смешиваясь со сладкой пылью от пудры, – такое могло вскружить голову умирающему от любви возлюбленному! Могучий аромат заполонил его разум, ее вид заполонил его сердце. Он хотел ринуться к ней, стиснуть в объятиях и ощутить собственной кожей ее кожу, обнаженную и разгоряченную купанием.

Белый халат прятал ее с головы до ног, и лишь снизу высовывались голенькие пальчики. Он обратил внимание на то, что она до сих пор покрывает пальцы ног ярко-розовым лаком, сверкающим на свету.

Логан пал духом. Для воспоминаний не оставалось времени. Телефонный разговор из коттеджа подвел черту. Скверно, ведь вечер начался так хорошо. Он ведь планировал…

«К чертям планы! Забудь о них».

Выбора не было. Честь семьи диктовала необходимые шаги. Времени почти не оставалось. Завтра утром он обязан был ехать. Он поедет на «Харлее» короткой дорогой. Это сократит путь на треть.

С самого начала он должен был отдавать себе отчет в том, что сама идея «медового месяца» ничего не стоит. Пытаясь сохранить хоть крохи надежды, он пустым взглядом смотрел на Скай. В голове бешено прокручивались варианты решений. Ни единой идеи. Ни единой мысли, как спасти хотя бы этот вечер со Скай. Ничего.

В душе он осознавал, что ему следует делать сразу же после того, как он повесил трубку. Род Волка устраивал местное пау-вау. Еще на прошлой неделе ему удалось по телефону отговориться, убедив Благородного Золотого Початка, что его отсутствие объясняется более чем уважительными причинами. Ибо эта неделя была последней возможностью для Логана и Скай разложить свои проблемы по полочкам и предотвратить неизбежность развода.

Золотой Початок отнесся к этому благожелательно. Но благие намерения – одно, а то, что случилось, – совсем другое.

Золотой Початок растянул лодыжку, готовя трейлер к поездке на пау-вау. Прыгая на костылях, он не смог бы заместить Логана в роли родового вождя. Было абсолютно необходимо, чтобы сверкали ярким светом обычаи племени, поскольку будут присутствовать юные члены рода Волка. Старики из племени Осаге могут довольствоваться рассказами из прошлого, но молодежи требуется иметь ясное представление о завтрашнем дне. И, чтобы все прошло хорошо, нужен глаз вождя рода Волка.

Егоглаз.

Бедренные мускулы окаменели, точно вспомнили, что от них потребуется. Столько лет прошло с тех пор, как он в последний раз вступал в священный круг! Много-много лет, напоминало ему тело, он не надевал убор из перьев!

Ему нужно было время, чтобы подготовить себя к церемонии. Время поститься. Время настроиться на старинный лад. Он ведь совсем недавно вернулся к обычаям и образу жизни своего народа. Племя приветствовало его, точно он никогда от него и не уходил. И он не собирался делать из себя дурака на глазах всего рода. При этом была и светлая сторона. Если уж ему суждено опозориться перед всеми, по крайней мере, Скай этого не увидит. Она уже вернется в Сен-Луи и займется делами.

Он напрягся, поднял руки над головой, как бы пытаясь дотянуться – дотянуться до звездного неба над сводчатым потолком спальни. Ему надо очистить голову от всего постороннего, особенно, от сиюминутного образа Скай.

– Логан? – Задав вопрос, она наморщила лоб.

Губы ее продолжали шевелиться, но лишь через мгновение он сумел расшифровать текст.

– С тобою все в порядке? – спрашивала она.

– Это зависит от того, что ты считаешь «порядком».

– Ты говорил с Золотым Початком? Что, тетя Тита заболела?

Он покачал головой, наблюдая за тем, как от облегчения со лба у нее уходят складки.

– С тетушкой все хорошо.

– Так что же?

– Что именно?

– Прекрати свои игры, Логан. Ты расскажешь мне про телефонный звонок, или нет?

– Если это тебе интересно.

– Конечно, мне это интересно. Возможно, мы и собираемся разводиться, но мне далеко не безразличны и тетя, и Благородный, и вся его семья.

– Знаю. – Он не смог сдержать улыбки, когда вспомнил, с какой нежностью стали относиться друг к другу его тетя и Скай сразу же, как только познакомились. Если тетушка и была в какой-то мере разочарована тем, что он женился за пределами племени, то не подала виду. Так ведут себя люди из племени Осаге.

– Золотой Початок шлет тебе привет.

Не обращая внимания на вопрошающий взгляд, он прошел на середину комнаты. Нет нужды ходить вокруг да около. Он сунул руку в карман джинсов и вытащил ключи от грузовика.

– Тебе они понадобятся. – И Логан кинул ей связку.

Она поймала ключи одной рукой.

– Что-то не так.

– Тебе об этом беспокоиться нечего.

Лоб у нее снова наморщился.

– Ты бы не уехал, если бы…

– Это семейное дело.

– То есть, не моедело.

– Я этого не говорил, Скай.

– Но подумал. Ты всегда отделял нашу жизнь от своей семьи из племени Осаге.

– Нашу жизнь? То есть, наш брак по выходным?

Она засунула обе руки в карманы халата.

– Это несправедливо.

– А кто сказал, что истина справедлива? Надо посмотреть правде в глаза. Когда ты долгие часы отдавала журналу, брак по выходным – все, что для нас оставалось. Иногда у нас не было даже этого.

– Все еще винишь меня? – спросила она.

– Я виню нас обоих. И себя, наверное, больше всего. Я несерьезно относился к тому, что ты проводила дни и ночи в журнале, даже когда понял, как это влияет на нас. Я слишком многое пустил на самотек.

– Ты? Пустил на самотек?

– Я чересчур верил в прочность того, что было между нами. – Он горько усмехнулся, вспомнив, как ее отец все пускал на самотек, доверяясь картам. – Я думал, что двое любящих людей способны справиться с чем угодно. И нам почти это удалось. Мы просто оказались в цейтноте, вот и все.

Он повернулся к двери, а затем остановился и обернулся через плечо. Она не сдвинулась с места.

– Наша судьба повторяет себя. Тогда мы очутились в цейтноте, и теперь, похоже, у нас опять цейтнот. Ты поедешь на грузовике в Сен-Луи. На следующей неделе я заеду и заберу его.

Она глубоко вздохнула, как ему показалось, с облегчением. А почему бы и нет? Ведь он уезжает, а она может вернуться к своей драгоценной «Голой сути».

– Рада, что «медовый месяц» не состоится?

Она стала играть с шалевым воротником халата.

– В общем-то, да, но как насчет…

– Денег? Как и договорились. Мы же заключили сделку. И поскольку соглашение нарушаю я, то не вижу для себя этических оснований отказаться от предоставления займа.

Как ему показалось, раздался новый вздох облегчения.

– Значит, завтра ты уезжаешь на своем «Харлее».

– Как только солнце коснется верхушек деревьев, меня уже не будет.

– И зачем же ты уезжаешь?

Лучше сказать. Ибо ее репортерский ум заставит ее задавать вопросы, пока она не получит ответы.

– Я уезжаю для того, чтобы присутствовать на пау-вау рода Волка.

– Пау-вау? В Оклахоме?

– В Миссури. Мы устраиваем собрания по очереди: один год хозяевами пау-вау становится оклахомская ветвь рода, на следующий год – миссурийская ветвь. Две трети племени Осаге много лет назад переселились в Оклахому. Они приедут караваном из Похуски, и мы устраиваем самое грандиозное из всех наших сборищ.

Скайлер опять засунула руку в карман халата, вероятно, чтобы проверить, на месте ли ключи от грузовика. Сердце у нее учащенно забилось, получив порцию адреналина. И тут она расслабилась.

Ведь ее сняли с крючка!

Ведь Логан намерен дать ей заем безо всякого «медового месяца»! Она едва могла скрыть радость. Журнал спасен, а она может приступить к работе уже завтра.

– Поскольку, вероятно, мы с тобой, Скай, видимся в последний раз, полагаю, что мне за свои деньги причитается вознаграждение.

Спина у нее сразу же покрылась гусиной кожей, как только он бросил взгляд на широченную постель.

– Причитается?

– Слово, возможно, неудачное, но мы, «синие воротнички», предпочитаем дело слову. – И он подошел поближе. – Судя по ситуации, я имею право кое на что.

– Согласна.

Рот его перекосила горькая гримаса.

– Вот почему завтра я еду с тобой.

Это замечание, произнесенное небрежным тоном, мигом смыло гримасу с его лица.

– То есть?

– Ты договорился относительно недели в моем обществе в обмен на заем, и ты это получишь.

Он так и отпрянул.

– О, нет! Даже если мне будет тебя не хватать, я все равно поеду быстро и поеду один.

Она встала перед ним, наслаждаясь тем, как выражение растерянности у него на лице сменяется выражением мужской решимости.

– Я умею ездить быстро, – произнесла она прежде, чем облизнуть полуоткрытые губы.

Руки его легли на ее плечи, пальцы впились в мягкий шелк, облегающий кожу. И давили все сильнее.

Вот, что запомнилось ей больше всего: его руки. Массивные пальцы, шероховатые ладони, рука, утопающая в его руке. То, как оживала ее кожа, когда по ней пробегали кончики его пальцев, знавшие самые заветные тайны ее тела.

Чем сильнее рука сжимала ее плечо, тем больше ее заливала влага и переполняло желание.

«Это не любовная игра, – предупреждала она себя, стараясь изо всех сил не потерять контроль над собой. – Это война. Лучшая защита – наступление по всему фронту. Так приступай же!»

И она приблизила к нему лицо.

– Я знаю, что значит этот взгляд. Не надо, Скай. Ты ведь со мною не поедешь.

– Откуда ты знаешь?

Он стал крепче прижимать ее к себе, пока от его дыхания у нее не разгорелись щеки.

Тактика эта была хорошо ей знакома. Он постарается сломить ее волю, воздействует своей невероятной силой. Не получится! Ему следовало бы отдавать себе в этом отчет. Приемчики и ухватки мужика-самца никогда не лишали ее разума.

– Если бы я захотел, чтобы ты со мной поехала, ты знаешь, что мне было бы нужно от тебя, Скай.

В голове у нее стало пусто. Все идет не так. Он предположительно должен был бы уступить, когда она усилит натиск. Ему нравилось, когда она самоутверждалась и брала все на себя.

Лицо у нее разгорячилось. Теперь ей стало: ясно. Он понадеялся, что гормоны возьмут над ней верх, что она рухнет ему в объятия, и тогда все, что у них было не так, как по волшебству, расплавится в пламени страсти. Нет, нет и нет. Страсть их больше не объединяет, только бизнес. Журнальный бизнес.

– То, чего ты хочешь, Логан Вулф, и то, что ты получишь, – вещи совершенно разные.

– Неужели?

Он прильнул поближе, до такой степени ближе, что она могла бы пересчитать волоски густых его бровей… если бы это было ей интересно. Но это ее не интересовало.

– Означает ли твой задумчивый вид, что мне предстоит получить прибыль на вложенные мною деньги?

«Ты все еще хочешь силой одолеть меня, Логан? Но в эту игру играют двое». И она обняла его за шею.

– Прибыль невелика, хотя постой-ка: есть дополнительные выгоды.

– Постоять? – Он всем телом сильно притиснул ее к себе. – Вот это ты имела в виду?

Даже воздушный шелк не мог унять его жар или не допустить до нее набухшую, восставшую плоть. Щеки ее охватило живое тепло, потом оно распространилось по шее, точно крепкое объятие становилось для нее опасным. Сводило ее с ума. Но она пойдет на что угодно, лишь бы обеспечить уже задуманную ею тематическую публикацию о пау-вау племени Осаге. Что ж, она готова пересмотреть почтивсе, что только можно.

– Логан, я не в состоянии дышать.

– Не трать дыхание на слова. Покажи, как ты благодарна мне за то, что я спас твой драгоценный журнал. Давай-ка вместе со мной переходи к самой настоящей голой сути.

Рука его очутилась у нее на бедрах прежде, чем она успела сообразить, что он уже возится с узлом на поясе халата.

– Погоди, Логан.

Он замер, а затем отодвинул ее на расстояние вытянутой руки. Серые глаза его прищурились.

– Я думал, что мы настроены одинаково, или, быть может, мы неправильно поняли друг друга? Быть может, ты конкретно выскажешься, на что я, по-твоему, имею право «за свои деньги».

– Ты подумал, что я решила спать с тобой?

– Нет…

– Лжешь!

– Только наполовину. – В глазах у него забегали озорные чертики. – Я просто надеялся, что ты вспомнишь, как это бывает, когда даешь себе свободу и идешь напропалую.

Она рывком попыталась высвободиться. Но, несмотря на то, что она находилась от него на расстоянии вытянутой руки, силы его оказалось достаточно, чтобы пришпилить ее к месту.

– Расслабься, Скай. Не вкладывай всю свою страсть в журнал. Сбереги немножко и для нас.

Она позволила своему телу обмякнуть.

– Это что, мягко высказанный намек?

– Нечто вроде.

– Логан Вулф, в тебе нет ничего, даже отдаленно похожего на мягкость.

– Было, пока ты меня не обняла. И тут-то, похоже, все и затвердело, – поддразнивал он ее.

– Я это заметила.

– Интересно, а почему у тебя так раскраснелись щеки?

Прежде, чем она успела взять себя в руки, пальцы непроизвольно коснулись щеки. Господи, да она же пылает, и вовсе не из-за только что принятого горячего душа.

– Итак, что конкретно ты предлагаешь в обмен на заем?

– Можешь вычеркнуть секс из списка. Я говорила о поцелуе.

Он рассмеялся и покачал головой.

– Ты, конечно, хороша, Скай, но даже твоипоцелуи не стоят шестизначной цифры.

Она почувствовала, как последние остатки жара уходят с ее щек. Ну, теперь она ему покажет!

– Не стоят, говоришь?

Она придвинулась так близко, что кончики пальцев ног коснулись квадратных носков его сапог.

– Раньше ты со мной разговаривал совершенно по-другому.

И она запрокинула лицо, глядя ему прямо в глаза и тем самым откровенно предлагая себя поцеловать.

Руки его вцепились в отвороты халата, и вдруг она ощутила, как кончики его пальцев впились в непристойно-розовую монограмму «СМкк» на шалевом воротнике – монограмму, которую она все время собиралась заменить.

– Ты все еще носишь мое кольцо, но ты никогда по-настоящему не принадлежала мне, Скай. Ты лишь сдавала себя в аренду.

– Это несправедливо.

– Возможно, зато точно. Признайся. Я социальный аутсайдер. Индеец. Нечто новенькое.

Она оторвала его пальцы от монограммы.

– Я встречалась с массой обычных парней. Ну, может быть, не совсем обычных. – С типами из семей, где полным-полно «старых» денег. Само собой, ему она в этом не признается.

– С «синими воротничками»? – Он медленно качал головой.

– Мужчины, с которыми я встречалась, работали.

– У них у всех были шелковые галстуки, а в кейсах они носили «Уолл-стрит джорнал».

Она открыла было рот, чтобы возразить ему, но как можно отрицать правду?

– Уверен, что кое-кто из твоих друзей-мужчин занимались настоящим делом, но сколько среди них было различных этнических типов?

Он опять ее уел. Пока она не встретилась с Логаном, она ходила на свидания только с англосаксами, «белыми англосаксонскими протестантами в костюмах», как он их звал.

Он понимающе ей подмигнул.

– Я был другим. И потому ты сочла меня неотразимым.

– Вызывающим.

– Из плоти и крови.

– Неистовым.

– Сойдемся на слове «неистовый». Ты, Скай, проделывала со мной такое, на что никогда бы не решилась с другим мужчиной. Такое, что могло бы так и остаться только фантазией.

Она ощутила, что ее опять бросило в жар.

– У меня не было фантазий.

– Ты была удивлена, может быть, даже слегка напугана, что тебе хочется быстро и сильно. Твои вялые англосаксы никогда не вызывали у тебя подобных ощущений и желаний. Ты страстная женщина, но тебе потребовалось понюхать кожаную одежду, чтобы расправились складки твоих кружев.

– Терпеть не могу, когда ты так разговариваешь.

– Неправда. Это тебя возбуждает. И заводит.

– Врешь.

– Ты, что, отрицаешь очевидное? Ты же меня хочешь. Хочешь прямо сейчас, – бросил он ей вызов.

– Прекрати!

– Если бы я тебя сейчас пощупал, то обнаружил бы, что ты уже вся влажная от желания.

Она натянула халат на подбородок, пытаясь не думать о том, что его слова пробудили у нее внутри типично женский, мокрый ответ.

– Независимо от того, что ты думаешь, у тебя больше никогда не представится шанса пощупать меня.

– Плохо дело, тебе требуется внимание. А куда запропастились эти мягкотелые мужчины, когда они понадобились тебе, Скай? Те самые мужчины, которые угадывали твои прихоти и капризы. Даже если бы один из них оказался у тебя под руками, он не сумел бы удовлетворить тебя. И тебе пришлось бы прибегнуть к искусственным средствам.

– Ах, ты, хвастун…

– Я вовсе не хвастаюсь. Я говорю о том, что происходит между нами. Искры. Пламя. Мгновенный порыв. Ты помнишь, Скай, что такое порыв?

Да, она помнила бешеное пламя, помнила то, как она впивалась ногтями ему в спину и не отпускала. Она помнила, как дрожала потом, как сплетала ноги с его ногами и туго их обнимала, чтобы подольше удержать внутри введенную им жесткую радость. Господи, да, конечно, она помнила, но в данную минуту ей хотелось все забыть.

– Да, твои золотые волосы все еще способны ослепить «костюмы», но они все равно не узнают тебя настоящую. Горячую, тяжело дышащую женщину. Со сколькими «костюмами» ты виделась с тех пор, как мы расстались?

– Кое-кого из них я видела время от времени.

– Не пудри мне мозги. Я знаю, что этих так называемых «друзей из общества» как ветром сдуло, как только у тебя кончились деньги. Даже Си-Си понял это перед смертью.

– Сукин ты сын! Папа до самой смерти был вместе со своими настоящими друзьями… – С теми немногими друзьями-храбрецами, которые не побоялись его навещать. Она старалась скрыть от отца масштабы постигшего их финансового краха, но он знал, как глубоко они увязли в долгах. И тогда-то его воля к жизни стала иссякать.

– Твой отец готов был встретить лицом к лицу все, что угодно, кроме нас с тобой.

– Он знал, что я подаю на развод.

– Это наверняка скрасило ему последние дни.

Ей показалось, будто ее ударили в живот. Она подалась вперед, пытаясь выровнять дыхание, затем выпрямилась и поглядела на него в упор.

– По правде говоря, папа был рад нашему разрыву.

– Он, конечно, предпочел бы, чтобы ты вышла замуж за одного из «костюмов».

– Но я влюбилась в тебя.

– И вышла за меня замуж прежде, чем Си-Си получил возможность тебя удержать. – Логан поднял руки, широко расставив пальцы и обратив к ней ладони. – Он, наверное, должен был переворачиваться от одной мысли о том, что эти руки индейца племени Осаге касаются твоей белой кожи. А ребенок, которого ты вынашивала? Мой ребенок. Индеец в качестве зятя – одно дело, но внук-полукровка…

– Он так обрадовался, когда я рассказала ему, что жду ребенка.

– Трагедия заключается в том, что ты и вправду в это поверила.

– Но ведь это и есть правда.

Руки его безвольно опустились.

– Бессмысленно копаться в прошлом.

– Что ж, наконец-то мы пришли к согласию.

– Это уже что-то.

Неужели в его голосе прозвучало сожаление? Ей тоже было, о чем жалеть. Только она не осмелилась бы сказать об этом вслух. Жалеть о том, что ей пришлось выбирать между мужем и отцом. Она потеряла слишком много любимых. Отца. Ребенка.

Что бы произошло, если бы она ездила с Логаном на эти его ежегодные пау-вау? Он сказал, что в ее мире он ощущал себя «социальным аутсайдером». А она бы чувствовала себя аутсайдером в его мире? Он бросил ей вызов тем, что воззвал к любви, которую когда-то они испытывали оба.

Разве часть ее души не согласилась на этот «медовый месяц» в надежде на то, что они смогут достичь примирения? Если ей хочется знать наверняка, то пора действовать.

Ее, всегда мыслящую столь четко и здраво, охватила растерянность. Скай закрыла глаза. Грудь сдавило, во рту стало сухо.

«Надо действовать по порядку», – напомнила она себе.

Ей следует подумать о журнале. О журнале, который она с Алисон пыталась трансформировать из расчета на девяностые годы. Если она встанет пораньше, то успеет попасть в Сен-Луи прежде, чем Алисон успеет нанести фатальный урон журналу. Что ж, если говорить о девяностых… Заработал ее репортерский ум.

Пау-вау. Интересное слово. Региональное пау-вау коренных американцев? Еще интереснее, особенно, для читателей. В Огасте нет средств массовой информации, способных на быстрое реагирование, как это было во время пау-вау в Сен-Луи в Джефферсон-Барракс-парке. Собрание членов рода Волка являлось сугубо семейным делом. Сборищем, на которые не допускаются посторонние. Пау-вау, о котором возжаждет прочесть любопытствующая публика и заплатит за это деньги.

Они с Алисон работали днем и ночью, чтобы изменить характер издания. После многих месяцев рабского труда «Голая суть» стала окном в мир города и его окрестностей. Огаста и индейцы племени Осаге…

Интересный зачин.

Со времен появления фильма Кевина Костнера «Танцующий с волками» публика, казалось, была очарована американскими индейцами. А у нее в руках доступ к сюжету, который способна подать только она одна. И она напишет этот материал, неважно, что для этого потребуется.

Получение займа означало, что она спасла журнал, обеспечение на него спроса значило, что им заинтересуются новые подписчики. Новых подписчиков привлекут уникальные материалы. Допустим, рассказ о пау-вау рода Волка. Логан не будет возражать против этого. Нет, наверное, будет. Ведь условием получения займа он оговорил отказ в течение этой недели от работы по журналу.

Настроение у нее упало.

Он никогда не пойдет на это, если, конечно…

Делая вид, что расправляет халат, она отвернулась. Ей нужна была минута на размышление. Чтобы составить план. Он ни за что не возьмет ее с собой на пау-вау, если будет знать заранее, что она собирается описывать это собрание для журнала.

И тут ее осенило.

Зачем рассказывать?Она с ним поедет на пау-вау, напишет материал. А расскажет потом.

– А что, если я тебе скажу, что все-таки хочу с тобой поехать, Логан?

– Тогда мне хотелось бы узнать, почему.

Медленным шагом она вернулась к туалетному столику.

– Откровенность за откровенность, Логан. Все должно быть честно. Ты даешь мне деньги, как договорились, а я проведу с тобой неделю… как договорились.

Остановившись перед зеркалом, она бросила взгляд на брошенную в выдвинутый ящик щетку. Рядом с нею она увидела фотоаппарат, упирающийся в пакет туалетных салфеточек.

Фотоаппарат Си-Си. Тридцатипятимиллиметровая камера, которую отец держал при себе, чтобы тут, в «Приюте», запечатлевать экстраординарные семейные события. Она увидела желтенький треугольник в окошечке на задней стенке камеры.

Аппарат заряжен пленкой «Кодахром»!Она поглядела на счетчик кадров и, сосчитав в уме, поняла, что у нее есть резерв.

Семнадцать снимков! Этого хватит. Значит, к материалу о пау-вау будут еще приложены фотографии. И вот тогдаона все расскажет Логану.

Интересно, сколько времени? Логан заложил руки за голову и стал смотреть в окно у изножия кровати. Он наблюдал за тем, как по мере восхода солнца постепенно гаснут звезды. Скай, должно быть, когда ложилась в постель, полагала, что поедет сегодня на пау-вау вместе с ним. Вчера он решил не углубляться в эту тему. Перед отъездом он оставит ей записку. Она бы рассердилась, но тем бы дело и кончилось. Как только она вернется в журнал, она забудет и про пау-вау племени Осаге, и про собственный план, каким бы он ни был.

Если он собирается выехать из дома до того, как она проснется, ему следует поторопиться. Он отбросил простыню. Холодный воздух окутал его обнаженное тело. Хотя сейчас еще октябрь, но зима уже явно на подходе. Он решил не обращать внимания на утренний холод и стал потягиваться, подняв руки над головой. Босые ноги обжигал холодный деревянный пол. Он замер на мгновение, задумавшись, не скрипнет ли половица, если он ступит на плетеный коврик.

Чего он опасается? Ни один уважающий себя Осаге не усомнится в его способности беззвучно ускользнуть от любого англосакса. Он встал на овальный коврик и натянул джинсы.

Скай прошлой ночью морочила ему голову, заявив о том, что намеревается ехать с ним на пау-вау. Она не обманула его ни на миг. Ее решимость тащиться вместе с ним не имеет ничего общего ни с займом, ни с возможностью примирения. Она заявила ему четко и ясно, что собирается доводить развод до конца. У нее на уме что-то еще. Что-то изощренное, зато интересное. Эта женщина умеет заставлять его разгадывать загадки. Их совместная жизнь никогда не была скучной. Ему это всегда нравилось. И ему этого не хватает. Черт, ему не хватает ее.Не хватает до безумия.

Ну, так почему бы ей не поехать? В конце концов, он же планировал провести целую неделю наедине с нею. И главным тут было слово «наедине». Выглядело, конечно, отлично, но ему следовало понять сразу же, как только он увидел движение под Огастой, что все его ожидания будут обмануты.

Большим пальцем ноги он поддел черную майку, которую вчера бросил на пол. Поднял ее, просунул в нее голову и стал искать в ногах постели кожаную безрукавку. А нащупал лишь смятую хлопчатобумажную простыню.

Свет зажигать не надо. А то проснется Скай.

Да где же это проклятая безрукавка? Его передернуло. Кожаная куртка лежит внизу, на дне матерчатой сумки, которую он оставил у парадного входа, чтобы забрать перед отъездом на пау-вау рода Волка.

Все еще в поисках безрукавки, он расправил простыню и приподнял матрас, пока не нащупал что-то из гладкой кожи. Он вынул безрукавку и просунул в нее руки. И подумал, что лучше было бы оставить сапоги у постели, а не у парадного входа. Он, конечно, мог бы выудить из сумки мокасины и надеть их. Нет, лучше он наденет, как и прежде, сапоги.

Его передернуло.

Больше всего ему сейчас хотелось бы выпить чашку кофе. Чашку очень горячего черного кофе. В животе заурчало. Ладно, сойдет и пара быстро приготовленных яиц и кусочек тоста, если на завтрак хватит времени. В пустом желудке опять послышалось урчание, словно живот голосовал «за». Он уже в уме составил список первоочередных дел.

«К чертям список: иди на кухню и сделай себе чашку кофе».

Он провел бессонную ночь, мучаясь от того, что вчера наговорил Скай. Есть вещи, которые должны быть высказаны, но если говорить, то до конца, а он этого не сделал. Но какая бы была польза от того, что он рассказал бы ей о замысле Си-Си нарочно держать его в отдалении в тот момент, когда Скай потеряла ребенка?

Сердце у него сжалось в кулак. Ребенок, их ребенок, умер. Си-Си Маккензи тоже умер. Со своей стороны, Логан простил старика. На это потребовались месяцы, но теперь дух Си-Си может покоиться в мире.

И Логан на цыпочках вышел из спальни.

Когда он оказался в коридоре, то замер и повернулся в направлении закрытой кухонной двери. Неужели оттуда доносится запах кофе? Не может быть. Пустой желудок требовал, чтобы он понюхал еще раз. Логан послушался и сделал глубокий, продолжительный вдох. Ноздри его наполнил аромат свежесваренного кофе. Словно влекомый невидимым магнитом, он шел по запаху на кухню.

И услышал, как она ходит по ту сторону кухонной двери. Точнее, он услышал, как хлопают о пятки ее комнатные туфли. Не надо было открывать дверь, чтобы угадать, кому принадлежит этот «шлеп-шлеп». Он замер, не отводя взгляда от затворенной двери. Господи, как же он скучал по этим звукам! Он улыбнулся, представив себе, как она расхаживает в пушистых розовых комнатных туфлях, какие она любила надевать в морозное утро. Смешно, что именно это помнит мужчина в связи с женщиной. Что именно этого он лишен,потеряв женщину, подсказало сердце.

И он чуть-чуть приоткрыл дверь.

Скай стояла к нему спиной и освобождала из бумаги кубик сливочного масла. От лампы с узким абажуром, висящей над плитой, на линолеум пола падал след в форме стрелки. Конец которой глядел прямо на нее. И он перевел взгляд на ее ноги. И оказался прав: на ней были именно эти пушистые комнатные туфли.

Придерживая дверь, чтобы пружина не вернула ее обратно, он вошел в кухню. И тогда он увидел, как от тостера, стоящего рядом с раковиной, поднимается дымок. Она тоже его увидела и выхватила хлеб. Один уже чернеющий ломтик ей удалось спасти, и он шлепнулся на стойку.

– Черт! – пробормотала она, доставая второй дымящийся ломтик.

– А ты не думаешь, что лучше было бы зажечь полный свет? – И он отпустил дверь, тотчас же вставшую на место.

Она волчком повернулась к нему.

– Ты что так рано встал?

– Я хотел задать тебе тот же вопрос. Я думал, ты все еще спишь и видишь сны.

– Мне казалось, что мы рано едем.

– Я еду. Ты возвращаешься назад, в свой журнал. – Он открыл ящик со столовым серебром и вынул оттуда нож. – Поскольку у нас осталось всего четыре ломтика хлеба, я займусь приведением в порядок тостов.

– Сколько яиц? – спросила она.

– Поразмыслив, я решил, что тебе лучше было бы накрыть на стол, а мне готовить. – Он отдал ей нож, а сам взял картонку с яйцами и понес ее к плите.

– Договорились. – Она вынула две кружки из буфета. – Кофе?

– Вне всяких сомнений.

– Все еще пьешь черный?

Он кивнул. Она не забыла.

– Омлет или всмятку?

– Как угодно.

Он знал, что ей больше нравится омлет, и потому он взялся за сбивалку. Она включила свет, и он обернулся, чтобы получше рассмотреть ее.