Текст книги "Голая суть"

Автор книги: Бонни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Даже при резком люминесцентном освещении она выглядела гладенькой и сверкающей, как осеннее яблочко. Естественный розовый цвет щек был на полтона светлее насыщенного розового цвета «водолазки», заправленной в джинсы, но больше всего его потрясли ее волосы. Ниспадающие и чуть вьющиеся мягкими золотистыми завитками, они как бы притягивали к себе свет, а каждая прядь стократно его усиливала.

Пальцы его жаждали дотронуться до этого драгоценного золота и погладить его. Но он к ней не прикоснется. Возможно, сейчас они наедине последний раз до того момента, как развод вступит в законную силу. Мечту о примирении следует отставить в сторону. Он не сможет заставить ее полюбить вновь. Теперь он это понял. Она должна прийти к нему по собственной воле.

Значит, это прощание.

Он ощутил на пальцах что-то липкое, и когда он поглядел на руку, то увидел, что раздавил вынутое из упаковки яйцо. Он обернулся, спрятал яйцо назад, в картонку, и взял новое.

Через сорок пять минут последнюю из сухих тарелок они ставили в буфет.

– Я нашла термос, – сказала Скай. – Давай нальем туда остатки кофе.

– Да? – Он, наконец, решился. Нечего откладывать неизбежное. Она с ним не поедет.

– Я поставила свой чемодан у парадного входа рядом с твоими сапогами. А ты, случайно, не собирался улизнуть, не попрощавшись?

Он закрыл дверцу буфета и стал наблюдать за тем, как она заливает кофе в термос.

– А я помню, как ты по утрам в субботу удирала из постели.

– Но сегодня же четверг.

Через кухонное окно стали литься мощным потоком солнечные лучи.

– Ну, мне уже пора выезжать. Спасибо за термос, но его заберешь с собою ты. Когда вернешься в журнал, то обрадуешься, что он с тобой. Кофе у тебя в офисе отвратительный.

Она закрыла кухонную дверь своим телом.

– Чего ты боишься?

– Боюсь?

– Вот именно. – Она поглядела на него в упор. – Почему ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? Только не говори, что думаешь, будто я спешу вернуться и заняться журналом.

– Ты хочешь правду?

– Да, – заявила она.

– Когда я сказал, что пау-вау – дело семейное, я знал, что говорил. В течение трех дней мы придерживаемся старинных порядков и правил. Принятых у племени Осаге.

– Ты имеешь в виду перья и типи?

Он кивнул.

– Удобств будет маловато.

– Значит, правда заключается в том, что ты полагаешь, я не смогу вести походного образа жизни в лесу?

– Пау-вау – это не туристический поход, Скай. Это духовное путешествие в глубь времен. Путешествие, связанное с прошлым племени Осаге.

Она упрямо вздернула подбородок. Этот упрямый вид ему был очень хорошо знаком.

– Знаешь что, Логан? Ты думаешь, я расплывусь, как масло на горячем тосте, если мне придется несколько дней пожить походной жизнью. Но знаешь, что больше всего меня бесит? То, что ты сноб. Задравший нос предубежденный сноб.

Она повернулась и направилась в коридор.

Он догнал ее в три прыжка, схватил за руку и повернул лицом к себе.

– Черт, подожди одну-единственную минуту и послушай. Никому, даже тебе, не позволено обзывать меня и уйти безнаказанным.

– Тогда докажи, что я неправа.

Он ничего не ответил. Она расставила ему западню при помощи его же собственных слов. «Ну, и что же ты собираешься делать, человек из племени Осаге? Оставлять за ней последнее слово? Ты сказал, что пау-вау – дело сугубо семейное. Но она ведь твоя жена, пусть даже только на бумаге». И он отпустил ее руку. Он предупредил ее, как нелегко будет на пау-вау, и все равно она настаивает на поездке с ним. Возможно, ее все-таки стоит взять с собой.

– Представь себе, как тебе будет весело, если я должна буду брать свои слова назад за завтраком, обедом и ужином, Логан.

– Представляю. И предвкушаю. Перспектива весьма соблазнительна.

– Значит, я могу ехать?

Он прошел мимо и схватился за чемодан, стоящий у парадной двери. Пушистые розовые комнатные туфли проследовали за ним.

– Хочу, чтобы ты запомнила одно, Скай.

– Что же?

– А то, что ты сама на это напросилась.

Он бросил чемодан на диван и раскрыл его.

– Минутку. Что ты делаешь?

– Никаких чемоданов.

– Почему?

– На моем «Харлее» для них нет места.

Глаза у нее широко раскрылись.

– А я-то думала, что мы поедем на грузовике.

– Ошибка. – Откинув крышку, он стал перебирать аккуратно сложенные штанишки и лифчики, большинство из которых он узнавал наощупь. Даже с закрытыми глазами он мог сказать точно, что за белье он берет в руки. Ведь покупал все это он сам.

Он поглядел на белую ночную рубашку. Они прозвали ее «кентерберийским ночным нарядом», как только Логан купил ее в магазине «Викториаз-сикрет». Он взял пальцами кружевной рукав и стал его разминать. Он знал эту ткань и помнил прикосновение летящего хлопка и пышного шейного кружева. Когда они в последний раз занимались любовью, на Скай была именно эта рубашка. Более традиционную ночную одежду она стала носить на шестом месяце беременности. И у нее не было ни малейшего понятия о том, что творила с ним эта ночная одежда.

Зато тело его помнило и отреагировало надлежащим образом. А когда чисто мужская реакция прекратилась, на ее место пришла иная, когда он вспомнил, сколько дней и ночей они провели врозь. Исчезло возбуждение, осталась боль. Боль, которая отдавалась внутри все сильнее и острее, точно ему в живот кто-то всадил охотничий нож с широким лезвием.

И он заставил кулак разжаться.

Проверять ее чемодан было не самой умной мыслью, пришедшей ему в голову, просто он мог быстрее, чем она, отобрать вещи. Когда он добрался до кружевных штанишек и парного к ним лифчика, то остановился.

– Это берем.

И кинул ей в руки.

– Мало.

– Но мы едем только до вечера воскресенья.

– На три дня?

– Верно. На пятницу, субботу и воскресенье. Будем общаться с природой. Но, по правде говоря, ты права. Нам надо взять что-нибудь еще. На вот, возьми на смену. – И он кинул ей узенькие хлопчатобумажные трусики, белый лифчик и запасную пару носков.

– Где твоя косметичка? – спросил он.

– Наверху.

Размашистым шагом он пробежался по лестнице вверх и вниз и пристроился на нижней площадке. Раскрыл «молнию» сумки и стал быстро просматривать ее содержимое.

– Зубная щетка. Паста. Щетка для волос. – Он по очереди называл каждую из вещей, которую передавал ей. – Дезодорант.

Она поймала дезодорант одной рукой.

– Вы та-ак любе-езны!

– А раз уж я такой хороший парень… – Он показал пластиковую бутылочку увлажнителя кожи и кинул ей. – То разрешаю взять и это.

– А дальше что? – саркастически спросила она.

Он натянул носки и сапоги.

– Обувай сапоги и влезай в кожаную куртку.

– А можно мне взять смену одежды?

– Бери спортивную майку «Сен-Луи кардинал», если хочешь.

– И больше ничего?

– Это все, что поместится в седельные сумки. Одна сторона твоя, другая, куда пойдет и термос – моя. – Он ждал, что она запротестует и откажется. Скай же не сделала ничего подобного. Надела носки и натянула один сапог.

– А что у тебя в матерчатой сумке? – спросила она, прихлопнув левой ногой, чтобы сапог сел, как следует.

– Мои вещи.

Не говоря ни слова, она села на корточки, раскрыла «молнию» сумки и высыпала всю одежду на пол.

– Вот это. – Она кинула ему белую нижнюю майку.

Он дал майке упасть между ними.

– Одну минутку.

Она вытащила ярко-красные короткие и узкие шорты.

– Обязательно бери это. Они таки-ие тво-и. Ты сказал, что берем только по одной паре носков, верно?

Свернутые в клубок носки полетели ему в лицо.

– Поскольку у меня уже есть зубная паста, – продолжала она, – тебе будет нужна только щетка. Что еще?

– Мои мокасины.

– Собираешься превратиться в туземца?

– Для этого и устраивается пау-вау.

Он наблюдал за тем, как она сунула руки в мешок и вытащила оттуда мокасины.

– А раз уж я столь же великодушна, как и ты… – И она бросила ему мокасины.

– Ну, вот, значит, ты еще и раскрасишься, как воин перед битвой?

– Испугалась, Скай?

– Тебя? Нет.

– А следовало бы. Когда мы приедем на пау-вау, ты увидишь, как я переменюсь. И стану незнакомым тебе.

– Если ты пытаешься напугать меня, чтобы я не поехала, то ты…

– Я не пугаю. Я предупреждаю.

Глава шестая

Интересно, сколько километров они проехали с того момента, как останавливались выпить последнюю каплю кофе, подумала Скай.

Судя по тому, до какой степени онемела ее «мадам Сижу», она решила, что они проехали километров семьдесят-восемьдесят. Сможет ли она ходить, когда они прибудут на пау-вау? Ходить? Да сможет ли она вообще встать с кожаного сиденья, которое быстро превратилось в часть ее собственного тела?

Они съехали с узенькой, извилистой дороги примерно час назад. Прочитав дорожный указатель, она была потрясена, разобрав на знаке расплывшиеся слова: «Дорога племени Осаге». И тут ей вспомнился день, когда она, стоя рядом с Логаном, глядела на реку Осаге, впадающую в Миссисипи к северу от Сен-Луи. Она выросла в Сен-Луи, привыкнув видеть слово «Осаге», как часть названий улиц и предприятий, но оно не имело для нее особого смысла до тех пор, пока она не вышла замуж за Логана.

Мимо пронеслась очередная группа сосен с коротенькими иголочками.

– Где мы? – крикнула она.

Логан покачал головой, и она поняла, что он не расслышал вопроса из-за шума мотора. Он вел «Харлей» в ровном темпе и примерялся к складкам местности.

Волосы у него развевались по ветру, летя поверх плеч, как шелковистые ночные видения. Воздушный поток удерживал их на лету, подбрасывая длинные пряди на самый верх ее шлема. Ей хотелось, чтобы шлем надел он, но когда она сказала об этом, он покачал головой и нацепил летние зеркальные очки. Спорить с ним по поводу шлема оказалось бы пустым сотрясением воздуха. И она отказалась от этой затеи, в знак поражения опустив забрало.

Нежный запах осени мешался с запахом, исходившим от нагретой солнцем кожи, вытершейся до блеска.

По мере набора мотоциклом скорости ветер усиливался.

Она опустила голову, стараясь укрыть мотоциклетный шлем за его правым плечом.

В голове все плыло.

Какой будет тема разворота, посвященного пау-вау? А обложки? Идеи относительно обложки давались ей легко, но что касается тематической проработки текста, тут требовалось поломать голову. Как насчет подачи собрания племени Осаге изнутри, но посторонним глазом? Родовое пау-вау через восприятие, как выражался Логан, некоего «англо»?

Пальцы забегали как бы в поисках компьютерной клавиатуры. Она сжала их в кулак, напоминая руке, что этот материал придется писать карандашом.

Скай потрогала карман куртки и успокоилась, убедившись в том, что записная книжка размером в ладонь на месте. Прежде, чем запихнуть ее в карман, она завернула ее в счет из продуктового магазина.

И слава Богу, что она успела сбегать перед выездом наверх и забрать фотоаппарат из ящика туалетного столика.

Она улыбнулась, поздравив сама себя.

За какой-то миг она умудрилась обеспечить себя всем необходимым, чтобы материал для «Голой сути» стоил затраченных на него усилий. Неважно, что где-то в глубине сознания прятался холодок, поскольку она не рассказала Логану о своих намерениях. Но она всего лишь отсрочила этот рассказ, подсказывало ей чувство вины. И как только они приедут на пау-вау, она ему все скажет. Конечно, момент истины должен быть выбран толково и осмотрительно.

Она не сводила глаз с желтой серы листьев орешника. Некоторое время назад они миновали рощицу красных кленов. Остановимся и соберем опавшие листья, молила онемевшая «мадам Сижу». Наклоны улучшат кровообращение хотя бы данной конкретной части тела. Мимо пронеслось очередное красное пятно.

Ну, почему бы им не остановиться?

Логан знал, как она любит засушивать яркие листья меж страниц книг. Может быть, он позабыл про лист, спрятанный ею в последнем бестселлере Тома Клэнси, от которого он был не в состоянии оторваться.

Обволакивающее тепло заполнило грудь, когда Скай подумала о первой их зиме в пожарном депо и о том, как они клубочком лежали у очага, каждый со своей книгой.

Теплота в груди превратилась в жар.

Тогда подушкой ей служило его бедро, а когда он обнаружил один из спрятанных ею в книгу листьев, то позволил ему вылететь оттуда, а сам продолжал читать. Лист спланировал на ее лицо. И он позволил себе замечание типа: «Угадай, откуда он прилетел?»

А потом они позабыли про книги. Они тискали и дразнили друг друга, пока не очутились в объятиях на полу. Она на мгновение закрыла глаза, пытаясь вычеркнуть из памяти то, чем они тогда занимались.

Она отталкивала воспоминания об обнаженных телах и влажных поцелуях. «Возвращайся к планированию публикации. Это надежнее». Обволакивающее тепло превратилось в ком и укатилось.

Логан склонил голову набок и прокричал:

– Как только мы въедем на вершину…

Рев «Харлея» поглотил остаток фразы. Логан подался вперед, как бы сражаясь с пригорком. Он гнал «хромированного пони», царапая сапогами землю, отдавая езде себя всего. Она почувствовала точно такой же подъем, когда они примчались к подножью холма и полезли вверх.

Из-под колес летели мелкие камушки. А когда мотоцикл вырвался на вершину, то оторвался от земли, и какой-то миг они летели по воздуху. Она сильнее обхватила его за пояс: Сила тяжести отбрасывала ее назад, но она впилась в пряжку его ремня и держалась на месте.

Мотоцикл замедлил ход. Скай выпрямилась и обрадовалась. Они останавливались.

– Ты все еще рада, что поехала? – спросил он.

Она сошла с сиденья и стала растирать «мадам Сижу», пытаясь разогнать застоявшуюся кровь.

– Где мы?

Он обеими руками обнял мотоцикл и кивком указал на нижнюю долину.

– Посмотри.

Она приблизилась к нему и бросила взгляд вниз, на широкую полосу зеленой травы и ленточку чистой воды, бегущую вдоль кромки леса. Хитрая долина, подумала она: спряталась от всего, кроме неба.

Он подкатил машину к самому краю холма и выключил мотор.

– Там словно иной мир. – Она наблюдала за ярко одетыми людьми, сновавшими внизу по лагерю и тащившими охапки дров, которые складывали подле вырытой в земле ямы. Внимание ее привлекли какие-то конические сооружения.

– Это и есть типи?

– Когда собирается все племя целиком, мы называем это «великим обручем единения». – И он аккуратно прочертил круг в воздухе.

– Ты хочешь сказать, что кое-кто из людей, действительно, будет жить в типи?

– Приглядись повнимательнее, Скай.

Она прищурилась, будучи едва в состоянии разглядеть линию трейлеров позади типи.

– Кто-то будет спать в типи, а кто-то останется в трейлерах.

– А типи в центре для кого?

Расслышал ли он ее вопрос? Какое-то время она не была в этом уверена.

– Логан?

Он взял ее за руку.

– Пошли, они уже ждут.

– Я спросила, для кого…

– Это типи предназначено для старейшего мужчины из нашего рода.

– То есть, для вождя?

– В данном случае это хозяин на пау-вау, а не вождь. Мужчина должен заслужить право называться вождем. – Голос у него поплыл. – И если этот мужчина, действительно, окажется достоин, то племя выбирает его вождем.

– А в племени Волка есть вождь?

– Со времени смерти моего дяди – нет… – Голос у него опять поплыл.

– Ты говоришь о муже тети Титы, Томасе Ночной Птице?

Вновь последовало молчание.

Она следила за тем, как взор его обратился к небу над долиной. На этот раз вместо того, чтобы повторить свой вопрос, она наблюдала за его лицом и пыталась прочесть откровенный разговор тела. Широко расправленные плечи. Прямая спина. Что бы ни крутилось в голове, он намеревался сохранить это в себе. Челюсть его напряглась, а затем расслабилась. Потом опять напряглась.

Если бы она заранее не знала, то подумала бы, что он сюда прибыл с огромной неохотой. Бесстрастное лицо обратилось к солнцу, и он глядел на свет, не моргнув глазом.

– Он здесь. Тита сказала, что он будет здесь.

– Кто? – прошептала она, а глаза ее уже заметили черную точку на горизонте.

Он приложил палец к губам.

– Т-с-сс!

Темная точка, приближаясь, стала принимать конкретные очертания.

– Это сова, – прошептала она.

Мягкие, фигурные перья разрезали невидимый воздух, и сова стала планировать поверх деревьев.

Логан поднял руки, вывернув их ладонями вверх.

– Добро пожаловать!

До нее едва дошло, что этот гортанный шепот принадлежит ему.

Сова зависла в небе, распластав крылья над долиной, точно благословляя тех, кто внизу. Затем внезапно птица резко пошла вниз и скрылась между деревьями.

– Куда она подевалась? – Скай подошла к самому краю, и из-под ее сапог вниз полетели камушки. Логан схватил ее за руку, не давая сползти по склону.

Он прижал ее к груди, и лицо ее разгорелось, уткнувшись в гладкую кожу куртки.

– Не забывай, у тебя нет крыльев.

– Верно, пока еще нет. – Она высвободилась, желая узнать, настоящую ли она видела сову, или это мелькнула какая-то волшебная птица, которую может видеть лишь человек из племени Осаге. – Она пропала.

– Он все равно будет находиться рядом.

– Он?

– Это сова.

– Но ты же говоришь «он», словно это мужчина, а не птица.

– Т-с-сс, он может тебя услышать, – прошептал Логан ей на ухо.

Он щекотал ей лицо своим дыханием, и она вздрогнула.

– Кое-кто верит, что Ночная Птица приносит любовный напиток.

Она поглядела через плечо, будучи совершенно уверена в том, что увидит сову на ветке.

– Любовный напиток?

– Любовный напиток под музыку ветра. А музыка раздается из резной любовной флейты, на каких умирающий от любви Осаге играет своей возлюбленной.

Она замерла и попыталась по выражению его лица понять, не морочит ли он ей голову относительно игры на флейте. Ее, однако, постигла неудача: его бесстрастное лицо ничего ей не сказало.

– А у Осаге до сих пор так ухаживают за невестами?

– Кое-кто придерживается старых правил.

– А ты?

Он устремил взгляд на верхушки деревьев, окаймлявших долину.

– Я шел другой дорогой, той, что уводила меня вдаль от старых правил. – Взгляд его скользнул по ней, и тут он улыбнулся. Улыбнулся убийственной улыбкой, заставляющей любую женщину, попадающуюся ему на пути, застыть и замереть.

– Мне тебя следует благодарить, Скай, за то, что ты «направила мои стопы на путь истинный», как выражается тетя Тита.

– Благодарить за что?

– Когда мы были врозь, я большую часть времени провел в Оклахоме, там, где живет мое племя.

– Ты был в Похаске в гостях у тети Титы?

– И у Благородного Золотого Початка и его жены Резы.

Как только Логан назвал имя жены Золотого Початка, Скай вспомнила. Реза ждала первенца, когда Скай узнала, что беременна. И когда Скай потеряла ребенка, то она, закончив вышивать детское одеяльце, отослала его Резе. Желто-белое одеяло с такими мягкими оборочками, как щечки младенца.

Пальцы Скайлер все еще помнили эту пряжу, как она вдевала ее в толстую вышивальную иглу. Мечты, мечты! Все ее мечтания пошли прахом, когда умер ребенок. К чужим детям зависти не было. У Скай оставалась одна лишь пустота.

У Золотого Початка и Резы родился сын. А сколько исполнилось бы ее ребенку? У него был бы первый торт по случаю дня рождения – с одной свечкой. И мороженое.

Снизу вверх ее пронзила острая боль. Та самая боль, которую она не выпускала наружу. Боль, которую она отказывалась разделить даже с Логаном. Шатаясь, она двинулась на гребень холма, а потом наткнулась на Логана.

– Скай?

– Ты видел ребенка Золотого Початка?

– Да, это мой крестный сын, – проговорил он, схватив ее за руку и поворачивая лицом к себе.

На глаза ей чуть-чуть не навернулись слезы, но она сдержалась.

– Господи, до чего же ты храбрый!

Глаза его цвета голубиного крыла смотрели ей прямо в лицо.

– Не настолько храбрый, как ты, рискнувшая приехать сюда.

– А я позабыла, что тут их ребенок.

– Ты слишком переживала по поводу нашего. – Он ее обнял, как бы пытаясь оградить от горьких воспоминаний, погребенных глубоко в сердце. В раненом сердце, не желающем выздоравливать.

– Разреши мне помочь. Разреши мне разделить твою боль. Я так давно хотел сделать это, – прошептал он.

– Логан, я…

– Хо-хо, вот он идет! – крикнул кто-то снизу из долины.

Руки Логана непроизвольно опустились, и он стал вглядываться в территорию лагеря.

– Хойя, брат! – Мужчина, подпрыгивая на костыле, махал свободной рукой.

– Это Золотой Початок. – Обрадовавшись возможности отвлечься от мыслей о ребенке, Скай помахала рукой.

– Добро пожаловать, Скай. Мы ждем. – Золотой Початок знаком пригласил их сойти вниз.

– Ты в порядке? – спросил Логан, глядя ей прямо в повернутое к нему лицо. – Есть еще время передумать. Я могу отвезти тебя назад в Огасту и вернуться на пау-вау еще до темноты.

– Я уже здесь и собираюсь остаться.

Он глубоко вздохнул.

– Да будет так!

Слова эти показались инородными, чересчур торжественными. Логан никогда не разговаривал таким языком. Скай уставилась на него. Даже строгое выражение его лица выглядело сейчас по-иному. Он предупреждал ее, что на пау-вау она увидит незнакомца. Внезапно до нее дошло, что чем ближе они подъезжали к лагерю племени Осаге, тем более он становился похож на индейца. Одежда его не переменилась, но надевший ее прежний Логан остался в Огасте. Теперь говорил Волк. Перед ней стоял незнакомец из рода Волка.

Сомнение смешивалось с решимостью. Возможно, ей лучше было бы вернуться в Сен-Луи и работать над журналом, а не настаивать на поездке на пау-вау. «Слишком поздно, – напомнила она себе. – Ты уже здесь. И максимально этим воспользуйся».

С холма они спускались в молчании. А когда выбрались из рощицы, то к ручью уже двигались через строй обозначивших тропинку людей.

– Волк! Волк! – кричали они в знак приветствия.

Скай даже не представляла себе, что его так будут встречать.

– Да ты тут что-то вроде героя!

– Все, кто выжил, уже герои, – произнес он, пожимая по пути как можно больше рук и ведя другой рукой «Харлей».

Когда они подошли к песчаному берегу ручья, он рывком завел мотор.

– Садись и держись крепче, иначе мы промокнем!

К величайшей радости многочисленных зрителей, Логан дал газ. На сапоги ее полилась вода, заодно намочив джинсы. А в лицо прямо-таки полил дождь. Она стала трясти головой, только-только сообразив, что, торопясь поздороваться с Золотым Початком, она оставила шлем привязанным к мотоциклу. Они промчались через ручей и очутились на том берегу.

За ними прямо по воде бежали радостные индейцы племени Осаге.

– Волк! Волк!

Они, наконец, проехали прибрежную полосу и очутились на твердой почве, и тут Логан сбросил скорость до минимума. Улыбающиеся люди собрались вокруг, махали руками, трогали его пальцами. И ее тоже.

Золотой Початок проковылял через толпу и подал руку Логану.

– А я все гадал, сумеешь ли ты приехать до захода солнца, – сказал Золотой Початок, в знак приветствия похлопывая Логана по плечу. – Добро пожаловать, Крадущийся За Добычей Волк!

– Крадущийся За Добычей Волк? – она произнесла его имя прежде, чем сообразила, что за слова сорвались с ее уст.

– Так зовут твоего мужа. – Рука Золотого Початка разрезала воздух, как секач.

Она была застигнута врасплох, узнав племенное имя Логана. Итак, она вышла замуж за Крадущегося За Добычей Волка, или, точнее, она вскоре собирается разводиться с Логаном Крадущимся За Добычей Волком.

– А ты мне говорил, что «К» в твоей фамилии – это инициал, – проговорила она, стиснув зубы, но одновременно улыбаясь.

– Я солгал. – Логан передал «Харлей» молодому Осаге лет пятнадцати. Тот горделиво выпятил грудь колесом, приняв мотоцикл под свою опеку.

– Зачем же ты солгал?

– А как бы ты отнеслась к незнакомцу, которого встретила в лесу с таким именем – Логан Крадущийся За Добычей Волк?

Она вынуждена была согласиться с ним.

– Мы потом поговорим об этом, Крадущийся За Добычей Волк.

– Гораздо позже. Когда останемся одни.

Протянутая рука Скай переходила, словно мяч в полете, от одного родственника Волка к другому. К величайшему своему облегчению, она наконец-то увидела знакомое лицо – тетю Титу.

В волосах Титы, разделенных ровным пробором и собранным на затылке в виде пучка-«восьмерки», не было и намека на седину. Рост у пышногрудой Титы составлял всего лишь метр пятьдесят три, но судя по тому, как перед ней расступались люди, давая ей пройти, Скай сделала вывод, что Тите положено выказывать величайшее уважение.

– Скай! – Тита взяла в руки обе руки Скай, пожимая их в знак чистосердечного приветствия. – Прости наших любопытных. Столько людей из нашего рода с нетерпением ждали твоего приезда! Я знала, что ты больше не позволишь Волку ездить одному.

Откуда Тита могла узнать? Скай ведь только прошлой ночью решила поехать на пау-вау.

– Для тебя настало время по-настоящему узнать того, кого ты зовешь своим мужем, – продолжала Тита.

– А заодно и то, как его зовут по-настоящему, – добавила Скай.

– Так что, ты, наконец, будешь звать Крадущегося За Добычей Волка его настоящим именем? – Тита кивнула. – Все будет так, как тому следует быть. Как сказал он.

– Ты говоришь о Ночной Птице? – спросила Скай.

– Совершенно верно.

Неужели все Осаге говорят загадками, недоумевала Скай.

Тита хлопнула в ладони и обратилась к племени:

– Возвращайтесь к работе. У вас еще будет возможность увидеть жену Волка у вечернего костра.

Не прошло и нескольких минут, как Скай очутилась наедине с Титой.

– Это трейлер Золотого Початка. – Тита остановилась возле трейлера со скошенным кузовом, который выглядел, как уютный желтый домик на колесах.

Скай тотчас же высказала свои впечатления:

– Выглядит очень мило.

– Может быть, тебе будет удобнее спать внутри металлических стен? – спросила Тита. – Мы сможем приготовить трейлер для тебя и Крадущегося За Добычей Волка…

– Я ни за что не выгоню Золотого Початка и Резу.

– Тогда решено. – Тита повела Скай к стоящим в виде круга типи.

– Тогда решено. – Господи, неужели столь высокопарная манера выражаться до такой степени заразна? И тут Скай увидела, как подросток, которому Логан доверил свой «Харлей», направился к ним, неся седельный мешок. Молодой человек поклонился и подал мешок Тите. Скай предложила, что сама понесет мешок, но Тита перекинула его через плечо и знаком позвала Скай следовать за ней.

Они обходили круг типи. Их, должно быть, не меньше двенадцати, прикинула Скай. Прежде, чем она успела точно сосчитать, ее внимание привлекло одно из типи с броскими рисунками снаружи. Она замерла, затем подошла поближе и увидела рисунок, изображающий паука, в паутину которого попал высокий воин.

– Краски великолепны, – рисунок был примитивен, но очень детализирован.

– Спасибо. – Тита опустила седельный мешок. – Столько часов ушло на то, чтобы его нарисовать!

В глазах Титы совершенно явно промелькнула вспышка грусти, но она быстро пришла в себя и улыбнулась:

– Оно было нашим.

Сердце у Скай, казалось, перестало биться. Это типи принадлежало Тите и Ночной Птице.

– Прости, тетушка. И жаль, что я так и не успела познакомиться с твоим мужем.

– Не надо. Смерть – это только часть жизни. Ничего не потеряно. Ночная Птица здесь. – Тита коснулась левой стороны груди. – И здесь. – Тита провела рукой по волосам.

Скай хотелось бы взирать на жизнь и смерть подобным же образом. «Ничего не потеряно». Только, когда любишь,шепнуло ей сердце. Скай же чувствовала себя потерянной, подхваченной ветром, точно раскрывшая крылья ночная птица.

Тита подала руку, и Скай ее приняла. Она нежно пожала ее. Скай знала, что такое – потерять кого-то, кого любишь. Ей захотелось сказать что-нибудь, дать понять Тите, что она разделяет ее утрату. Но слова не шли.

Так обе женщины и стояли, держась за руки. И долгое время никто из них не проронил ни звука.

– Для некоторых племен Ночная Птица, или, как у вас говорят, сова, считается дурным знаком. Они верят, что Ночная Птица выкликает имена тех, кому вскоре суждено умереть.

Холодок пробежал по телу Скай. И она стала ждать, когда же вслед за ним последует дрожь.

– Но ты не должна бояться, потому что нашим жизням Томас Ночная Птица несет одну только радость, – добавила Тита.

Дрожь так и не последовала, и Скай рискнула задать вопрос:

– Как долго вы были женаты?

– Тридцать пять лет.

– Какой долгий срок! Ведь разрушается так много браков. – Вскоре в конце колонки публикаций о разводах в местной газете появится: «Вулф против Вулфа».

– Томас и я встретились на пау-вау вроде этого. – Тита быстрым взглядом окинула Скай. – Ночная Птица принадлежал к оставшимся Осаге.

– К кому?

– К оставшимся Осаге, – пояснила Тита, – к той части племени, что осталась здесь, в Миссури.

– А Крадущийся За Добычей Волк тоже принадлежит к оставшимся Осаге?

– Нет. Волк вырос в Похуске с отцом и находился с ним до самого развода.

– И вы вынуждены были его отдать, – добавила Скай, вспомнив, что Тита растила Крадущегося За Добычей Волка после смерти матери.

– Нелегко было отпустить его к народу его матери, но в бумаге судьи говорилось, что Крадущийся За Добычей Волк обязан посещать школу в Сен-Луи.

– Схватка за право опеки над девятилетним ребенком, – проговорила Скай. – Это, должно быть, выглядело весьма болезненно для вас всех.

– Ой-ой-ой, закон решил поделить его, как одеяло.

Ясно, почему Вулф так яростно сражался против развода. Ибо его знакомство с законом «англо» привел к трагическому разделению личности.

– Война в суде, должно быть, глубоко задела и его, и тебя.

Тита кивнула.

– В конце концов, договорились, что Крадущийся За Добычей Волк будет проводить лето в Оклахоме, в племенном центре Похуска.

– А остальную часть года?

– Это время отдавалось Логанам.

Логанам? Скай попыталась вспомнить, что ей рассказывали о Логановской ветви семьи Крадущегося За Добычей Волка. Логан Вулф. Совершенно верно. Мать нарекла его своим девичьим именем.

– Волк учился в частных школах в Сен-Луи?

– Пока не умерла бабушка Логан, и тогда он вернулся домой, чтобы жить с отцом в Оклахоме, – объяснила Тита, а потом понизила голос: – Но вернувшаяся к нам часть Волка оказалась чужой.

Скай нахмурилась. Она представила себе, каким разорванным надвое рос мальчик, находящийся на грани двух культур. Каким-то образом мужчина нашел способ войти в контакт с прошлым, со своим индейским наследием. Его присутствие на пау-вай доказывало это. Остальное время он тренировал своих клайдсдэйлов, ежедневно трудясь в мире «англо», как он это называл.

Он умудрился создать в себе равновесие между двумя культурами. И не просто умудрился. Во многих отношениях он позаимствовал лучшее из обоих миров. Как ему удалось достичь внутри себя сплава прошлого с настоящим? Хотелось бы знать. Скай предстояло вернуться к прошлому, как только развод станет окончательным.

Скай разглядывала рисунки на типи, размышляя, как бы выглядела ее с Вулфом жизнь, если бы ее изобразили художники Осаге.

– Можно мне потрогать рисунки?

– Если хочешь. – Глаза у Титы сузились, точно она попыталась прочесть мысли Скай.

Скай стала обводить контуры изображений женщины и мужчины. Полногрудая женщина, догадалась она, и есть Тита. А мужчина? Это, должно быть, Ночная Птица. Скай его никогда не видела. Высокий, грудь колесом. Три пера в волосах, красно-желтая рубашка, такая же, как на рисунке у Титы. Она поглядела на Титу, а потом перевела взгляд на женщину, иссиня-черный контур которой красовался на типи. На Тите сегодня была та же рубашка, или точно такая же, схваченная поясом поверх юбки.