Текст книги "Голая суть"
Автор книги: Бонни Перри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
Глава третья
Логан вел грузовик по проселочной дороге, служившей границей между земельными владениями. Он решил ехать в Огасту в обход магистралей, по «красивому маршруту», как звала этот путь Скай. Но размышлял он вовсе не о прелестях осеннего листопада. Из головы у него не выходили мысли о том, что же произошло с ее аккуратно распланированной жизнью после смерти отца.
Пустые комнаты и рассказ о том, что она вынуждена была оплатить долги отца, застали его врасплох. Про себя он проклинал ее отца, его слабость к доступным женщинам и колоде карт. Логан, однако, не брал на себя обязанности судьи по отношению к кому бы то ни было. У него и собственных пороков хватало. Каждому свое. Но Камерон Крокер Маккензи брал не только свое. И, к несчастью, дочери Си-Си должны были платить по его счетам.
Логан оторвал ногу от акселератора, и грузовик замедлил ход. Он попытался сконцентрироваться на машине и дороге, но мысли его все время вертелись вокруг Скай. Господи, как бы ему хотелось знать заранее о мебели, которую она вынуждена была продать. И тут он призадумался.
А что бы он конкретно сделал? Ну, конечно, предложил бы взять на себя и оплатить кое-какие из долгов Си-Си. Да? Скай бы отвергла его предложение. А если бы она и взяла с него деньги, что было бы с этим «вторым медовым месяцем» и его планами вновь ее завоевать?
Неважно. Двадцатикратный бинокль не всегда годится. Особенно, если смотреть в прошлое.
Он наблюдал, как Скай ставит кассету Майкла Болтона. Все прочие кассеты Логан перед отъездом сложил в гараже. И специально оставил ту, которая ей нравилась больше всего, которая играла, когда они занимались любовью.
Кабину заполнил хриплый баритон Майкла Болтона. Логан видел, что она слушает, но слышит ли она слова песни «Когда мужчина любит женщину»? Припоминает ли она, чем они занимались в тот последний раз, когда вместе слушали эту песню? Пусть же она вспомнит, с какой страстью они тогда занимались любовью! Как они целый день пробовали и трогали друг друга, слушая все время эту кассету. Пусть же она вспомнит!
Он почувствовал, как Скай, слушая песню, устроилась поглубже. Он же слушал музыку в надежде, что она выступит в его защиту. Он должен был заставить ее понять, как пуста его жизнь без нее. Логан стиснул зубы. Задуманный им «медовый месяц» должен был привести их отношения в порядок. Обязан. По крайней мере, одно то, что она здесь, – уже хорошее начало.
Он все еще глазам своим не верил, видя ее рядом с собой в грузовике, вознамерившуюся пройти весь путь, связанный с договоренностью относительно «медового месяца». Да, она согласилась. Но согласие и реальное участие – вещи разные. Она без обиняков уже дала это понять.
Он с восхищением заметил, как она отгородилась от него сумочками, превратив их в нечто вроде Иерихонской стены. «Строй же свои стены, сладкая Скай. Укрепляй их, как следует. Я люблю, когда мне бросают вызов».
Логан бросил взгляд на импровизированную Иерихонскую стену. Пока что музыка как следует не подействовала. Скай сидела, отодвинувшись от него как можно дальше, а правое плечо ее упиралось в стекло. Напрягшийся позвоночник говорил ему о многом – тело ее не безмолвствовало.
– Я думала, мы поедем по шоссе, – проговорила она, когда грузовик свернул с межевой дороги направо.
– Торопишься начать?
Она нервно задергалась.
– Да нет. Я просто подумала, что ты… А, неважно. Я заранее должна была бы ожидать, что ты сделаешь что-нибудь неожиданное. Ты всегда так вел себя с той поры, как мы впервые встретились у озера Тахоэ.
Так, значит, она помнит об их невадской встрече! Отлично. На это он и рассчитывал.
– Есть два девиза, которым я следую, когда имею дело с женщинами: «Женщина должна догадаться сама» и «Даме всегда надо помочь, когда она оказывается в трудном положении».
– Я не оказывалась в трудном положении.
Он едва подавил смех.
– Ну, конечно.
– Мне стало не хватать воздуха для дыхания. В Неваде из-за высоты так бывает со многими, кто приезжает на отдых. Я утомилась. В конце концов, я не занималась пешим туризмом почти год.
– И ты заблудилась.
– Просто потеряла ориентировку.
– Потеряла ориентировку и заблудилась.
Она скрестила руки на груди.
– Ты всегда должен быть прав?
– Если бы я не отвел тебя назад, к лагерю, ты бы до сих пор еще бродила по лесам.
– Я бы нашла дорогу назад… со временем.
– В темноте, одна в лесу? Ладно, Скай. Тут ты никого не обманешь. Я точно знал, куда ты шла, а двигалась ты в направлении, прямо противоположном лагерю. Ты и твои горячие розовые разводы от пота…
– Это был спортивный костюм! На мне был спортивный костюм.
– Называй его, как хочешь, но этот розовый наряд сразу же привлек мое внимание. Я шел за тобою полчаса…
– То есть? – Ноги ее дернулись по направлению к нему. Он решил, что она, должно быть, повернулась к нему всем телом, но ее удержал ремень безопасности. – Ты никогда не говорил мне, что так долго шел за мною следом.
– Мне надо было удостовериться что я не сделал ошибки, выбрав тебя. Я не мог позволить себе подцепить кого попало.
– Но ты же меня не подцепил!
– Верно, не подцепил, а спас. Как ты думаешь, зачем я купил тебе этот компас? – Он заметил, что крохотный латунный компас все еще болтается у нее на цепочке для ключей, когда она перед отъездом запирала дом.
– Я думала, что это свадебный подарок.
– Так и было.
– Что ж, он сработал. Больше я ни разу не шла по неверному пути.
Руки у него вцепились в руль.
«Что же произошло с нами? С любовью, которую мы испытывали друг к другу? Она, что, ушла навеки, Скай? Ты для меня потеряна, если я не сумею вернуть тебя на правильный путь. Почему бы, по крайней мере, не попытаться еще раз начать все сначала?» Так или иначе, он знал, что через семь дней у него будет на это ответ.
– Ты не хотел ехать в Огасту. Почему? – спросила она, выключая кассетник.
Он уже готов был рассказать ей об очередном ежегодном пау-вау рода Волка, которое состоится всего лишь в нескольких километрах от Огасты и где соберутся индейцы племени Осаге из Оклахомы и Миссури. Место для собрания уже было выбрано старейшинами племени, а территория арендована еще до того, как ему удалось привести в исполнение операцию «медовый месяц».
Господи, если бы она выбрала какое-нибудь другое место, а не Огасту. Он ведь так хотел, чтобы время, которое они проведут вдвоем, было использовано с толком и принадлежало им одним. А индейцы начнут приезжать со всех концов со своими трейлерами и палатками – типи. Ему же только не доставало нарваться на кого-нибудь из родичей.
– Я надеялся, что мы сможем договориться насчет какой-нибудь нейтральной территории, – заявил он.
– А винодельческое хозяйство и есть своего рода нейтральная территория. Оно же послужит в качестве обеспечения.
– Но оно принадлежит…
– Не бойся, говори, кому, – подначивала она его.
– Ладно. Винодельческое хозяйство принадлежит твоему отцу.
– Принадлежало. Теперь оно принадлежит мне.
– А как насчет доли Алисон?
– Папа оставил ей кооперативное владение в Аспене.
– Мило.
– Не придумывай. Она продала землю сразу же после смерти папы.
– Что у тебя осталось непроданным?
Скай слегка ссутулилась.
– Дом. Дома конца девятнадцатого века в стиле барокко – товар неходовой. Никто сегодня не хочет обзаводиться экзотическим белым слоном. Слишком накладно обогревать такое здание и охлаждать. Спросом пользуются новенькие домики, по крайней мере, так мне говорили агенты по продаже недвижимости.
– А ты пыталась продать дом?
Она подняла вверх три пальца.
– Помогло то, что я воспользовалась многовариантной системой реализации. Наша древняя белая слоновая шкура оказалась на рынке не нужна, зато сильно понадобилась антикварная мебель.
Потрясающе. Несмотря на случившееся, она не лишилась чувства юмора. Ну и женщина!
– Мы так часто открывали дом, что наш последний агент по недвижимости намекнул мне, что я сама могла бы получить лицензию: торговца в розницу…
– Ты продала так много мебели?
– Высвободила весь чердак и подвал. Ты забыл, что один из членов семьи Маккензи – любитель всякого барахла?
– Ага. – Он не забыл. Он не забыл, как он таскал ящики с сокровищами в только что купленное ими после свадьбы пожарное депо двадцатых годов. Он не забыл пространство на стене, где когда-то борцы с огнем вешали свои шлемы. Пространство, которое она заполнила старинными американскими гравюрами и ворохом сиреневых цветов. Он не забыл, как пожарное депо пахло настоящей весной даже после того, как яркие, крошечные цветочки увяли, а лепестки у них опали.
Он не забыл ничего, даже того, как она развеселилась, когда обнаружила, что там все еще оставались настоящие пожарные столбы; и как они пристроились к этим столбам на втором этаже и с криком и смехом скользнули на уровень улицы. Они катались так часто, что медная обшивка ни разу не потребовала полировки.
– Я не забыл, как ты торговалась с бедным старичком по поводу викторианского сундучка.
Она хлопнула в ладоши.
– А я про него позабыла.
– Этот торговец антиквариатом не имел ни малейшего шанса устоять против тебя, раз уж мы решили приобрести и этот сундук.
Она погрозила пальчиком.
– А ты оказался трусом. Ушел в тень и тихо дождался, когда он сбавил цену.
– Какой там еще трус? Просто я решил уйти подальше с линии огня. Ты была неутомима, о, женщина.
– Потому, что я знала, как великолепно будет выглядеть этот сундук перед нашим диваном.
– Я пытался внушить тебе, что мы не нищие, когда мы рассчитались по закладной за это пожарное депо.
– Ты хочешь сказать, тырассчитался по закладной, – сказала она. – А я и понятия не имела, что вышла замуж за человека со средствами.
– И все равно нечего было так трястись над ценой.
– Схватка – половина удовольствия, – поддразнивала она его. – Помнишь, старичок сказал, что уже много лет так не веселился.
– Ты права, он, действительно, это сказал.
– Кроме того, – продолжала она, – я хотела, чтобы ты знал, что женился не на мотовке.
Она и мотовка? Она родилась в богатой семье, но теперь все переменилось. Теперь она сражается с финансовыми трудностями.
– Я думаю, – проговорил он.
– Не надо. Ты уже сделал больше, чем я имела право просить. Ты спас «Голую суть». Этого довольно.
Он быстро окинул взглядом ее профиль. Она внимательно следила за вьющейся перед ними проселочной дорогой. Судя по вздернутому подбородку, вопрос денег закрыт. Скай взяла у него взаймы последнюю для себя монету. Самую последнюю.
В голове у него вертелись названия городов, которые попадутся им по пути: Дифайенс, Мэтсон, сама Огаста, после которой надо было подняться на несколько километров в горы, на виноградники. Приятно. Он чуть-чуть сильнее нажал на акселератор. Мотор легко его слушался. Нечего тратить время. Чем скорее они доберутся до Огасты, тем скорее начнут осуществляться его планы относительно «медового месяца».
Они опустили стекла, и ветерок, несший запахи леса, наполнил ими кабину грузовика.
Она высунулась из окна и зажмурилась от ветра. Спиною она прижалась к сиденью, а ртом жадно ловила воздух.
– Как будто пахнет яблоками, верно?
Он глубоко вздохнул. Она оказалась права. Запах яблок ни с чем не спутаешь.
– Не будешь против, если мы остановимся в Дифайенсе и попьем яблочного сока?
– Ты еще спрашиваешь?
– А ты все еще предпочитаешь яблочный сок апельсиновому?
Он знал, что ей больше всего нравится и из еды, и не из еды. Почти все, что она любит есть, лежало в коричневых пакетах рядом с «Харлеем». Три бутылки ее любимого белого вина «Ла Рустика»; сыр и равиоли со шпинатом, свеженатертый сыр «романо», который он добавит в томатный соус с травами, составленный им самим, как приправа к равиоли. Во рту стало влажно. Он надеялся, что и остальное меню на вечер окажется для нее столь же привлекательным.
Но десертом, конечно, явится она сама. О, естественно, в сфере романтики он будет продвигаться медленно, по крайней мере, первые два дня. Они будут устраивать себе долгие прогулки, как это было всегда, когда они приезжали на виноградники в выходные. По ночам они будут разводить небольшой костер и устраивать пикник у очага с фруктами и сыром. Может быть, они даже отважатся на поздний ужин при свечах в ее любимом ресторане «Мальмезон» в Сент-Олбенсе.
Он все запланировал заранее. Запланировал великолепнейшим образом, до того самого мгновения, когда он сделает свой ход и рискнет поцеловать ее.
Грузовик сделал широкий поворот, и Логан вынужден был тотчас же нажать на тормоз, ибо перед носом у него очутился замерший желтый жучок-«фольксваген». Он нахмурился, увидев, что перед ним стоят еще четыре машины.
– Откуда они взялись? – спросил он.
– Понятия не имею.
– Для четверга рановато. – Он бросил взгляд через зеркало заднего обзора. И у него сразу же отвисла челюсть, когда он увидел вереницу машин, пристроившуюся ему в хвост. Он так восторгался собой и придуманными им романтическими планами, что ему даже в голову не пришло проследить за ситуацией на дороге.
– Похоже, публика сегодня встала рано, – показала она на заднее окошко.
Смотреть было незачем. Он уже понял, что случилось самое худшее.
– За нами машин девять или десять.
– Одиннадцать, – уточнил он. – Я никогда не видел столько машин на этой дороге, за исключением…
– «Октоберфеста»? – В тембре ее голоса прозвучала неприкрытая радость.
В голове настало просветление, словно во время Второго пришествия. «Понял, дурень, почему она выбрала Огасту?» Она-то помнила, что в начале октября у немцев празднуется сбор винограда.
А он-то думал, что они остановятся в Дифайенсе и выпьют в тишине по стакану яблочного сока. Как же, в тишине, черт бы их всех побрал! Да все эти виноградные места будут кишмя кишеть продавцами и покупателями! И он скрючился на сиденьи. Его беспокоило, что он наткнется на родичей из племени Осаге. А что такое несколько родственников по сравнению с сотнями чужаков?
Продвигаться вперед можно было только ползком.
«Будь снисходителен, человек из племени Осаге. Она побила тебя в игре по выбранным тобою правилам».
– О, женщина, как ты хитра и изобретательна!
– Лишь в силу необходимости.
– Сидя на своем месте, я вижу, что у тебя эти качества отточены до совершенства.
– У тебя свой план, у меня свой. «Октоберфест» в мой план вписывается прекрасно.
– А конкретно, Скай, каковы твои планы?
– Зависит от многого.
– От чего?
– От вас, мистер Вулф, и от того, как вы будете себя вести.
– Обещаю, что буду хорошим. Хорошим-прехорошим.
– Вот этого-то я и боюсь.
– Не надо. Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы бояться.
– Раз уж мы заговорили о страхе, то вот это зрелище напугает кого угодно. – И она указала на очередь машин, выстроившихся у поворота.
– Там ждет своей очереди на парковку машин двадцать, – заметил он.
– Представь себе, как будет это место выглядеть к полудню.
Прощай, поздний обед в «Мальмезоне». Он перевел автоматическую коробку передач на малые обороты. Он до того сосредоточился на плане проведения «медового месяца», что позабыл, что такое октябрь в этих местах штата Миссури. Будут играть немецкие оркестры, а в ларьках на тротуарах станут торговать традиционной немецкой едой. А у виноделов все будет открыто для посетителей и дегустаций.
У всех виноделов, кроме одного. Он вздохнул с облегчением. Во владениях Си-Си Маккензи не будет никого. Он сдал свои виноградники в аренду… как же его фамилия? Начинается на «ш»…
Логан попытался представить себе страницу местной телефонной книги, где шли фамилии на «ш», начинающуюся с Шефера и кончающуюся Швинке.
В голове у него все завертелось. Да как же его фамилия? Шольмайер? Нет. Шольтен? Нет. Шоновер? Да, верно. Герман Шоновер.
– А мистер Шоновер все еще арендует виноградники? – невинно спросил он.
– Ага. Приглядывает за домом и следит за тем, чтобы винный погреб был полон.
– Как ты думаешь, Шоновер сегодня будет на виноградниках?
– Обязательно, – промурлыкала она, как тот самый знаменитый кот, который съел канарейку.
Блеск. Прощай, уединение. Они так и не останутся одни, потому что Шоновер везде будет бегать и опекать Скайлер на каждом шагу. Потому что Шоновер боготворил Скайлер и бегал за ней по пятам, словно ангел-хранитель.
– Ну и планчик же ты придумала за один миг, Скай.
– У тебя свой план, у меня свой.
Он бы откровенно расхохотался, только его план завоевать Скайлер вновь был абсолютно серьезен. Что ж, придется внести кое-какие коррективы. В конце концов, они проведут вместе целую неделю. У Логана на сердце полегчало. Не будет же Шоновер торчать там все время.
Скай неотрывно смотрела в окошко, словно любовалась осенним пейзажем.
– Мне следовало бы заранее позвонить мистеру Шоноверу и предупредить его о нашем приезде, но не было времени.
Головка у нее дернулась, а на лице появилось удивленное выражение.
– Как же тебе удалось запомнить его фамилию?
– Я никогда ничего не забываю.
«Ничего, за исключением октябрьского праздника».
– Все еще хочешь остановиться и попить яблочного сока?
– Почему бы и нет? Мы же не собираемся в таком потоке ставить рекорды скорости.
И он повернул направо.
Она сложила губки бантиком и невинно поглядела на него.
Как мог он не отреагировать на этот взгляд?
Расхохотались они одновременно.
Он позабыл, как она умеет превращать неудачу в радость. Ему этого не доставало. Ее ему не доставало еще больше.
Они остановились у второй вывески, возвещавшей о наличии яблочного сока. Припарковав грузовик, они прошли четыре квартала, пока не очутились у брезентового навеса. Пили они медленно, а потом пошли назад к грузовику, таща каждый по галлону сока.
– Ты уверена, что мы приобрели достаточно? – поддразнивал он ее, поднимая второй галлон прежде, чем засунуть его за сиденье.
– Если нет, мы сможем подъехать сюда завтра. Конечно, добираться придется почти весь день. – Смеясь, она открыла дверцу и залезла в кабину.
Ветер нес с собой нежный запах яблок. Ничто на свете не пахнет лучше только что отжатого яблочного сока. Когда Логан залез в грузовик, он ощутил исходящий от Скай напоенный солнцем аромат. Губы у нее чуть приоткрылись, и, даже сидя за рулем, он мог разглядеть около рта сверкающие капельки сока. Глотнув, он бессознательно облизнул собственные губы, желая вновь ощутить вкус нежнейшего нектара. Не тут-то было! В рот попала одна лишь несомая ветром пыль. Он включил зажигание и запустил мотор.
Всего за сорок пять минут им удалось втиснуться в поток быстро движущихся машин и взять направление на Огасту. Потом они сошли с узкой дороги, избавившись от попутчиков, и двинулись вдоль северного берега реки Миссури.
И тут они увидели Огасту.
Белые фанерные и настоящие деревянные дома стояли по обе стороны дороги, некоторые окрашены в цвет лесной зелени, другие аккуратно обведены ярко-красным, голубым или желтым. Дома, пусть даже они находились у подножия нагорья Озарк, оставались по облику упрямо-немецкими. Если память ему не изменяет, тут уже жили пять поколений немцев.
– Все здесь выглядит неизменно. – Он намеренно снизил скорость, когда они подъехали к подножию холма. Посыпанная гравием дорога вела прямо к старой каменной давильне и жилому дому. Большому дому, тому самому дому, который Си-Си Маккензи окрестил «приютом». Что ж, на этот раз он станет их «приютом», их укрытием и убежищем. Местом, где они смогут сосредоточиться друг на друге и, если ему удастся задуманное, вернуть потерянную любовь.
– Тут никогда ничего не меняется. Правда, краску на знаке стоило бы подновить. – Она указала на обшарпанную деревянную табличку с немецкой надписью: «Komm, freuet euch mit uns» – «Сюда, повеселитесь вместе с нами», дань уважения Си-Си своим соседям из Рейнланда.
Логан тотчас же прочитал вслух перевод, припоминая текст по памяти.
– У тебя прекрасная память, и ты видишь лучше, чем я. Краска до такой степени выцвела, что я едва различаю слова.
– Я же сказал тебе, что я ничего не забываю.
«Еще не пройдет эта неделя, Скай, как ты будешь помнить все и всяческие общие для нас мгновения. Каждое прикосновение, каждый поцелуй».
Дыхание его участилось.
«Нам тут было великолепно, Скай. По временам даже горячо».
Да, подумал он. Теперь он выиграет у нее в игре, затеянной по ее правилам. Она выбрала Огасту, прекрасно зная про «Октоберфест». Умный ход, но у него тоже есть свои козыри. И, что самое главное, он умеет быть гибким. Огаста сослужит свою службу во время их «медового месяца».
– Семья Маккензи любила эту долину. До введения «сухого закона» Миссури был вторым по величине производящим вино штатом, – выпалила она.
– Знаю, твой папа говорил мне об этом. А как вообще шотландец стал владельцем виноградников?
– Удачно выпали карты.
– Он выиграл эту местность в карты?
– Это был легендарный выигрыш, Логан.
Все, что делал ее отец, было легендарным, особенно в ее глазах. Черт, Си-Си Маккензи был больше, чем сама жизнь, и доказательством этому служили унаследованные ею долги.
Дорога на километр ушла влево, огибая домик сторожа и старинную водонапорную башню, которой уже давно пользовались для выдержки бренди, идущего на изготовление портвейна.
– Год постройки тысяча восемьсот восемьдесят первый. Немало уже простояла тут эта башня. – Скайлер подалась вперед, удивляясь собственному желанию вновь увидеть эти места.
И с облегчением вздохнула. После смерти отца в ее жизни переменилось практически все. И только одно осталось неизменным: «Приют».
– Дом выглядит все так же. – Ей вдруг почти что захотелось увидеть на широкой, опоясывающей дом галерее машущего рукой отца. Но на крыльце никого не было, только ветром в угол намело опавшие листья.
Она бросила взгляд на ступеньки. Отец бы спустился с галереи и протянул в ее сторону руку с бокалом вина. А потом, когда она подошла бы поближе, поставил бы бокал и раскрыл объятия в ожидании, когда она в них бросится. «Папа, мне так тебя не хватает!»
Скай отвела взгляд, внезапно подумав, что лучше бы она не выбирала для этого «медового месяца» Огасту. Надо было позволить Логану найти какое-нибудь отдаленное место, не связанное с воспоминаниями о прошлом. Торопясь его перехитрить, она перемудрила сама себя. Вот что такое пытаться умничать! И, решившись максимально себе на пользу употребить сделанный ею выбор, она заставила себя вновь взглянуть на дом.
Украшенные орнаментом металлические перила все еще обрамляли крыльцо в форме подковы. Зеленая краска оттенка листвы, в которую был окрашен металл, резко контрастировала с ослепительной белизной дома.
– Интересно, а где мистер Шоновер? Посигналь, Логан, пусть он знает, что мы уже здесь.
При звуках третьего гудка худощавый, мускулистый мужчина в комбинезоне выскочил из-за водонапорной башни.
Герман Шоновер тоже выглядел, как прежде, и бородка у него, как и прежде, напоминала щетки для волос. Правда, около губ она уже была с проседью, но на его улыбающемся лице больше ничего не изменилось. Скайлер в душе ликовала. За последние несколько лет перемен в ее жизни было более, чем достаточно. Она расстегнула ремень безопасности и потянулась к ручке дверцы.
– Так это вы, мисс Маккензи… то есть, миссис Вулф, – поспешно поправился Герман.
Когда Логан притормозил грузовик, Скайлер выскочила и побежала к мистеру Шоноверу.
Ей бы хотелось, чтобы он обнял ее, но мистер Шоновер был для этого слишком сдержан и официален. И Скайлер пришлось довольствоваться сердечным рукопожатием и широкой улыбкой.
– Добро пожаловать к себе, миссис Вулф.
Уже давно никто не называл ее «миссис Вулф». Услышать такое дважды в течение одной минуты само по себе было рекордом. Она готова была держать пари, что Логан от такого обращения к ней пребывает в полнейшем восторге. Она достаточно хорошо его знала. Сейчас он наверняка улыбается.
Герман Шоновер снял шляпу и поклонился, глядя на грузовик.
– И вам добро пожаловать, мистер Вулф!
– Как у вас идут дела, Герман? – спросил Логан.
– Между «хорошо» и «прилично». В этом году у нас большой урожай, – сообщил Герман.
Мотор, работавший на холостом ходу, наконец, умолк.
Скайлер услышала, как хлопнула дверца.
– Вы собираетесь остаться на «Октоберфест»? – спросил Герман.
– А как же! – услышала она из-за спины голос Логана. – Мы сюда приехали на целую неделю.
После этого Логан небрежно обнял ее за плечи и проговорил:
– Своего рода «медовый месяц».
«Тот еще медовый месяц!» – уточнила она про себя. Скай была уверена в том, что ее и Логана представления о том, как пройдет эта неделя, были диаметрально противоположны. А их представления о семье и стиле жизни и без того всегда были разными. И оставались такими.
– Вам понадобится ключ, миссис Вулф?
– Нет, у меня есть свой. – И она вытащила связку ключей из кармана джинсов. Латунный компас крутился на цепочке, рассылая кружочки света, летающие наподобие карусели.
– Мне открыть для вас дом? – предложил Герман.
Скайлер помахала рукой.
– Нет-нет, я не хочу отрывать вас от дел.
– Тогда хотя бы разрешите Хильди принести вам шницель и жареных колбасок, – обратился к ним Герман.
Хильда, или Хильди, как всегда называл свою жену Герман, была самым лучшим кулинаром из всех, кого знала Скайлер. Шницель Хильди, подававшийся с печеным картофелем и красной капустой, был верхом совершенства, за которое и жизнь отдать не жалко, хотя номером первым для Скайлер все же шла итальянская кухня.
И тут она подумала о продуктах, которые Логан привез вместе с «Харлеем». Давным-давно она не ела ничего похожего на приготовленные им личномакароны по-итальянски.
Скай усмехнулась про себя. Вот удивился бы Логан, если бы узнал, что за этот год она чаще готовила, чем за всю свою предшествующую жизнь. Еда вне дома стала первой радостью, от которой она вынуждена была отказаться, когда стали одолевать кредиторы. А бедная Алисон превратилась в подручную морскую свинку, на которой Скайлер проводила свои кулинарные эксперименты, удачные и неудачные.
Они устраивали для себя нечто вроде игры, сколько раз в месяц они сумеют поесть дома на сумму менее четырех долларов. А недоеденная ими пища при данных обстоятельствах приобретала особое значение.
Алисон ужаснулась, увидев, что Скайлер стала время от времени брать с собой эти «остатки» на работу. Никто ничего не заметил. Пакеты с едой она клала в кейс и обедала в одиночестве в парке, делясь с голубями. Бедная Алисон! Неудивительно, что она подцепила Фила, фотографа для календаря, в баре у «Рили». Как это женщина соскучилась по настоящейеде!
– А можно, я занесу в дом багаж? – спросил Герман, подойдя вместе с ними к припаркованному грузовику.
– Не надо, я сам справлюсь, – ответил Логан.
– Возле водонапорной башни лежат наколотые дрова, я мог бы принести охапку, – продолжал Герман. – Октябрьские ночи бывают холодные.
– Спасибо, Герман, – Логан шлепнул Германа по спине. Я позабочусь о том, чтобы Скай не замерзла.
Глаза у Германа широко раскрылись.
– Сегодня я что-то туговато соображаю. Так вы приехали сюда во второй раз проводить медовый месяц?
Скайлер открыла было рот, чтобы расставить все по местам, но прежде, чем она успела произнести хоть слово, Логан обнял ее за плечи еще крепче.
– Вот именно. – И подведя ее к грузовику, распахнул дверцу с пассажирской стороны. – Целую неделю… наедине…
– Наедине. Вы все еще хотели бы, чтобы Хильди прислала вам шницель, сэр?
– Быть может, в следующий раз. – Логан пожал руку Герману и направился к грузовику сам. – Воспользуемся этим ключом?
– Только, если ты мне скажешь, что у нас на ужин.
– Рискованный вопрос для голодного мужчины.
– Я ненасытна, ты помнишь?
– Я тоже… временами. – Он медленно стал затворять дверцу грузовика, пока не щелкнул замок.
А затем просунул через окошко голову в кабину.
– Ужин у нас сегодня итальянский, причем домашний.
Она уже позабыла, как он умеет заботиться обо всем. Ей было приятно, что на этот раз кто-то для разнообразия думает за нее. Если думает в чисто платоническом плане.
– Меня это вполне устраивает.
Он обошел передний бампер, точно хотел продемонстрировать себя во всей красе. Подул ветер, растрепав прядь иссиня-черных волос на лбу, будто узор из перьев.
На мгновение она представила его себе без верхней одежды, в одной лишь безрукавке и джинсах. Алисон была права. От Логана нельзя будет глаз оторвать. Из него получится интереснейшее этническое дополнение к календарю для «Голой сути». Скажем, «мистер Ноябрь». Яркие краски его внешности будут великолепно смотреться на осеннем фоне. Если Скай решится попросить его попозировать, тем более, пока еще оставалось это «если», кампанию надо будет начать уже сегодня.
Он залез внутрь, завел машину и поехал по гравийной дороге к большому дому.
– Пойдешь через парадную дверь или задним двором?
– Дверь со двора ближе к кухне. – Она не могла представить себе, как ступит на пустое крыльцо. Может быть, потом, после того, как она снимет чехлы с мебели и расставит цветы. И тогда «Приют» станет похож на те времена, когда отец использовал его, как свою резиденцию.
– Приехали, как ты и хотела, – заявил он, развернув машину на заднем дворе и выключив мотор. – Готова?
Скай сидела тихо, глядя на квартет каменных аистов, угнездившихся на крыше подле одной из труб. Аисты, даже каменные, обязаны приносить в дом удачу и благополучие, по крайней мере, в это верили ее немецкие соседи. И она задумалась, хватит ли ей удачи в том, чтобы перехитрить Логана, на целую неделю.
