Текст книги "Ценный (ЛП)"

Автор книги: Билли Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Хлоя

Еще только полдень, а день уже тянется. Наверное, это потому, что я с нетерпением жду звонка Генри. Сегодня утром я очень осторожно поинтересовалась у помощника администратора, подтвердила ли она, что Генри действительно зарегистрировался в отеле прошлой ночью.

– Он так и сделал, – прямо говорит она.

Я сдерживаю радостный вопль и отскакиваю в сторону. Теперь мне остается только ждать ответа, потому что у этого человека нет мобильного телефона. Я знаю, что он вернулся вчера поздно вечером и, вероятно, ему нужно будет хотя бы немного поспать, но я начинаю подумывать о том, чтобы позвонить в отель и спросить, где его комната. Наконец, около часа ночи, мой сотовый звонит с незнакомым местным номером.

– Ало? – я отвечаю.

– Хлоя? – спрашивает низкий голос.

– Привет, Генри, – понимающе говорю я.

– Как ты узнала, что это я? – спрашивает он.

– Я знаю твой голос, глупый, – глубокий и маслянистый. – Как прошел полет?

– Ужасно, – стонет он.

Я сдерживаю смешок. Некоторые люди могут воспринимать Генри слишком буквально, но я знаю, что это не так.

– Рада это слышать. А отель?

– Унылый.

На этот раз я слышу юмор в его голосе и понимаю, что права. Он, похоже, раздражается. По крайней мере, такова моя теория.

– Очень хорошо. Ты готов поужинать вместе через несколько часов?

– Если ты настаиваешь.

– Да, – радостно сообщаю я. – С нетерпением жду этого.

Он издает недовольный звук, который, я знаю, означает, что он тоже взволнован. По крайней мере, я так это восприму.

– Ну, сегодня вечером у нас на ужин запланировано шоу, так что я подумала, что нам стоит порадовать их чем-нибудь необычным, – предлагаю я.

– Я ненавижу модное, – жалуется он.

– Точно, ненавидишь. Но пожалей меня. Я уже две недели ем на ужин бутерброды с арахисовым маслом и желе. Я изголодалась по чему-нибудь недоступному. Как насчет критериев? Это стейк-хаус в центре города.

Я бы не отказалась от сытного обеда, который поднимет настроение, особенно потому, что сегодня утром я обнаружила, что на банковском счету не достает пятнадцати долларов. Мое повышение прошлой осенью до менеджера по производству не приравнивалось ко многим оставшимся нулям, особенно когда арендная плата за кошмарную квартиру выросла до двух тысяч в месяц.

Генри минуту молчит, прежде чем заговорить снова.

– Давай пойдем на компромисс. Я найду место и обещаю, что там тебя будут хорошо кормить.

– У тебя есть под рукой телефонная книга или что-то в этом роде? – спрашиваю его с восторгом в голосе.

Я знаю, что у него нет мобильного телефона, и он уже говорил мне, что никогда не пользовался Интернетом. Очевидно, это не самый подходящий инструмент для спецназовца, который сейчас живет в уединенном доме в глуши.

– У меня есть Мэйсон. Мне не нужен Интернет.

– Что, черт возьми, такое Мэйсон? – спрашиваю я, совершенно растерявшись.

Генри улыбается мне одним из своих редких смешков, и мое сердце наполняется гордостью.

– Мэйсон – консьерж в отеле. Он может забронировать столик и все такое прочее. Мне заехать за тобой? – спрашивает он.

– На чем? – интересуюсь я.

Я не помню, чтобы в его планы поездки входил прокат автомобиля.

– Сегодня утром я попросил Мэйсона организовать мне поездку на автомобиле. Общественный транспорт в Лос-Анджелесе – это не то, что мне интересно.

Типичный Генри. Я думаю, что это скорее из-за того, что общество – это не то, что он хочет испытать, но я не говорю об этом вслух. Я качаю головой про себя.

– Хорошо.

– Хорошо. Мы можем поужинать в пять? Терпеть не могу, когда в ресторанах полно народу, – добавляет он.

Я тихонько фыркаю.

– Звучит примерно так. Я закончу в пять. Тогда ты сможешь заехать за мной.

Я продиктовала ему адрес студии, и мы повесили трубки. Впереди еще четыре долгих часа.

* * *

Странно строить планы с человеком, у которого нет телефона. Я не уверена, как он собирается предупредить меня о своем приходе, поэтому на всякий случай выхожу на улицу на десять минут раньше. Генри появляется в студии без двух минут пять. Я машу рукой, когда он подъезжает на сером джипе, и затем перевожу дух, потому что, действительно, он выглядит потрясающе. Я полностью понимаю, почему студия хотела, чтобы он приехал на промо. Первый сезон уже стал хитом, и во многом благодаря красивым молодым морским пехотинцам на экране.

Генри, по моему скромному мнению, особенно хорош собой. Он, вероятно, самый высокий из них, более шести футов ростом, и к тому же хорошо сложен. У него широкая грудь и мускулистые руки, мускулистая шея и идеально симметричное лицо. У него даже симпатичный нос – не совсем пуговка, но мягкой формы и как раз подходящего размера для его лица. На мгновение я задаюсь вопросом, где он взял деньги на аренду машины. Уж точно не в нашей относительно дешевой производственной компании. Мне ненавистна мысль о том, что он тратит на такую роскошь больше, чем нужно. За время своего пребывания на Аляске я узнала, что Порт-Провиденс нуждается в каждом долларе, который они могут собрать на закупку материалов для восстановления своей постоянно разрушающейся инфраструктуры и жилья.

– Генри, – окликаю я, когда он выходит из машины и обходит ее, чтобы поприветствовать меня.

К моему полному изумлению, он обнимает меня. На самом деле обнимает! Я не думала, что Генри любит обниматься. Конечно, за все время, что мы проводили вместе, я намеренно выводила его из себя, беря под руку и требуя больше «дай пять», чем это принято, но я никогда не ожидала, что он меня обнимет. И что еще хуже, я никогда не думала, что это объятие будет таким чертовски приятным. Я крепко сжимаю его, чтобы насладиться моментом.

– Я знал, что это было ошибкой, – ворчит он через несколько мгновений.

Я вздыхаю и сжимаю его крепче.

– Просто позволь мне это, – полушутя говорю я.

Генри издает тот ворчливый звук, который я так люблю, в знак протеста, но не отталкивает меня. Наконец, я отпускаю его, но продолжаю держать за его толстые руки.

– Дай-ка я тебя хорошенько рассмотрю.

Мой взгляд блуждает по нему, пока он закатывает глаза, давая понять, что недоволен моими выходками. Я отпускаю его и отступаю на шаг.

– У тебя уже появились седые волосы, – заключаю я.

Его взгляд прикован к моему, на лице негодующее выражение.

– От тебя пахнет тайской кухней.

Я и раньше жаловалась ему на это во время наших визитов, но все еще хмурюсь, услышав его подтверждение.

– Я знаю.

– Может быть, одна или две седины, – смягчается он. – Просто подожди, пока тебе не исполнится тридцать. С тобой это тоже случится.

– Считай, я предупреждена.

Мой тон уверенный, потому что у мамы до пятидесяти лет не было ни единой седины. Если меня в чем-то и осчастливили, так это в прическах. Генри открывает для меня пассажирскую дверь. Для человека, который любит жаловаться и пренебрегает правилами хорошего тона, Генри – воплощение джентльмена. Хотела бы я встретить здесь такого парня, как он. Не слишком ли многого я от него требую? Он что, какой-то единорог? Если бы это был единорог, он был бы в красной клетчатой рубашке с лосиным рогом вместо рога. Здесь, в Лос-Анджелесе, его одежда выделяется. Возможно, где-то в моде грубые темные джинсы и фланелевая рубашка, но здесь это определенно не норма. Тем не менее, я думаю, что он выглядит привлекательно.

– Ты нашел подходящее место, куда бы меня сводить?

– Да, – коротко отвечает он.

– Мы же не сами охотимся на дичь и готовим ее, не так ли?

Я скорчила ему гримасу. К моему удивлению, он издает короткий смешок, прежде чем остановиться и вернуть отсутствующее выражение на свое обычное место.

– Это не так. Но я просто не смог бы пойти в один из тех снобистских ресторанов, где подают одну горошину на ложке.

Из моего горла вырывается смешок.

– Горошину на ложке? Ты говоришь по собственному опыту? Потому что это было очень конкретно.

Генри не отвечает на мой вопрос.

– Это место называется «Мясной домик Марио», и его очень недооценивают.

– Никогда о таком не слышала, – я пожимаю плечами, немного съеживаясь при упоминании названия. – Все-таки это большой город.

– Слишком большой, – размышляет Генри. – Ничего похожего на причудливый и уютный Порт-Провиденс.

– Совсем ничего.

Я изучаю его лицо.

– Ты уже скучаешь по дому и ненавидишь это место?

Я перестраховываюсь.

– Компания не такая уж и дерьмовая, – предлагает он.

Я хлопаю себя по колену.

– Что ж, зови меня счастливчиком. Моя компания на шаг впереди полного дерьма.

Генри коротко кивает, и уголок его рта приподнимается.

– Так точно, мэм.

Проехав еще несколько миль, я понимаю, что мы направляемся довольно далеко к окраине города, подальше от океана, а значит, и от всех хороших ресторанов, на мой взгляд. Это не та часть города, которая славится своей кухней. Надеюсь, Мейсон, консьерж, знает, что делает. Когда мы подъезжаем к ресторану, все в этом месте напоминает мне о Генри, и я не могу удержаться от смеха.

– Ты серьезно?

Генри заглушает двигатель и выходит из джипа, ничего не ответив. Я наблюдаю в зеркало, как он подходит к моей двери.

– Над дверью изображен череп оленя, – замечаю я, беря его за руку и спрыгивая на землю.

У него такие приятно шершавые ладони.

– Правильно. Это череп оленя, – подтверждает Генри, как будто это самый обычный предмет декора, который он когда-либо видел, что, черт возьми, вероятно, так и есть.

Но это не все, что кажется здесь неуместным. Стулья сделаны из старых бочек, стены – из гофрированной жести, а столы сделаны из чего-то похожего на старинные деревянные двери.

– Ты уверен насчет этого места? – шепчу я.

– Очень, – подтверждает он с полной уверенностью.

Официантка провожает нас к нашему столику, который находится в глубине зала и спрятан для максимального уединения. Я была немного эгоистична, желая потратить деньги на что-нибудь изысканное, но, признаюсь, это больше по вкусу Генри. В конце концов, он гость. В меню, как и следовало ожидать, блюда на гриле. Когда мы вошли, я сразу почувствовала этот запах. Но, честно говоря, пахнет просто потрясающе.

Мы заказываем что-то под названием «мясная тарелка с большой задницей», без шуток, это действительно название в меню. Затем каждый из нас заказывает по паре блюд на выбор: взбитый сладкий картофель, запеченную фасоль, листовую капусту, запеканку из зеленой фасоли, макароны с сыром, салат из капусты и кукурузный хлеб. У меня слюнки текут.

– Есть ли шанс, что ты захочешь осмотреть какие-нибудь местные достопримечательности? – решаюсь задать вопрос и делаю глоток чая со льдом.

Я понимаю, что Генри не очень-то любит путешествовать, но мне бы не хотелось отказываться. Как я и ожидала, он выглядит смущенным этим вопросом, что не так уж и необычно для него. И все же, то, как он ерзает на стуле, заставляет меня задуматься, о чем он на самом деле думает. Когда он не отвечает, я продолжаю в том же духе.

– Променад на Венис-Бич – это круто. Мы могли бы взять урок серфинга на пляже Малибу, посетить обсерваторию Гриффита или красивые сады в Гетти-центре. Если тебе совсем не по себе, мы могли бы прогуляться до вывески «Голливуд». В первые несколько недель моего пребывания здесь Бет показала мне все эти места, и я была поражена красотой Калифорнии. Это совсем не то, что Нью-Йорк.

Генри просто смотрит на меня и потягивает свою колу. Тогда ладно. Вместо этого мы обсуждаем его поход в ресторан, пока официантка не приносит еду. Стол внезапно заполняется небольшим угощением. Я накладываю себе на тарелку и откусываю первый кусочек свиной отбивной в кленовой глазури, которая тает у меня во рту.

– О Боже, – простонала я, когда вкус блюда коснулся моего языка.

Кажется, Генри это понравилось, и он улыбнулся моей реакции.

– Тебе нравится? – спрашивает он.

Я никогда не видела, чтобы он выглядел полным надежды.

– Это удивительно. Поблагодари от меня твоего консьержа.

– Это не Мейсон нашел это место, – сообщает он.

На его лице появляется выражение сожаления? Генри – настоящая загадка.

– Тогда кто же это сделал? – спрашиваю я.

Он ерзает на стуле, на мгновение замирая, словно решая, говорить или нет.

– Я бывал здесь раньше, – говорит он безразличным тоном, как будто это самая безобидная информация, которую он мог сообщить.

Я настолько ошеломлена его словами, что перестаю жевать и грубо проглатываю еду.

– Ты раньше бывал в Лос-Анджелесе? – выдыхаю я.

Его губы сжимаются в тонкую линию, и он кивает.

– Не только в отпуске, но и я… Я здесь вырос, – услышав это откровение, я со стуком кладу вилку на стол.

– Ты вырос в Лос-Анджелесе?

– Да, все откуда-то родом.

Его тон внезапно становится нетерпеливым, как будто его беспокоит эта информация. Я жду в ошеломленном молчании. Я не хочу совать нос в чужие дела. В конце концов, он мог бы просто солгать и сказать, что это место нашел его консьерж.

Я думаю, он действительно хочет открыться, хотя ему явно тяжело делиться. Единственное, что сейчас нужно сделать – это сохранять спокойствие. Я откусываю еще кусочек этого невероятного блюда, особенно сладкого картофеля со сливками, который тает у меня во рту. Похоже, моя тактика срабатывает, потому что Генри начинает снова.

– Я полагаю, моя мама все еще живет здесь.

Я киваю.

– Как думаешь, ты попробуешь встретиться с ней, пока будешь здесь?

Вот, это прозвучало непринужденно. Не пугай диких животных, особенно когда такое редкое событие разворачивается прямо у меня на глазах.

– Я давно с ней не разговаривал, – сообщает он как ни в чем не бывало.

Стараясь изо всех сил сохранить невозмутимое выражение лица и не показать своего удивления, я размышляю о том, как одиноко я бы чувствовала себя в этом мире, если бы не знала, что у меня есть родители.

Чувствует ли Генри себя одиноким здесь? Возможно, он же не в Порт-Провиденсе со своими лучшими друзьями и не в городе, где люди сплочены и всегда готовы помочь друг другу?

– Полагаю, это означает, что тебе не нужно осматривать туристические достопримечательности, – говорю я с мягкой улыбкой, давая ему высказаться на тему разрушенной семьи.

Генри приподнимает губу.

– Нет, но есть одна вещь, которую я бы хотел сделать, пока нахожусь в городе.

– Да? – спрашиваю я, любопытствуя, что Генри считает достойным своего времени.

– В детстве я занимался серфингом. И я бы с удовольствием сходил сейчас.

Мои глаза, наверное, раскрываются еще шире, чем раньше, если такое вообще возможно, потому что Генри усмехается в ответ.

– Я умею заниматься серфингом.

Я поднимаю руку, стараясь скрыть изумление.

– Я в этом не сомневаюсь. Просто я не могу представить, что ты делаешь что-то просто ради забавы. Вот и все.

Генри нахмурился, его брови сдвинулись к переносице.

– Ты думаешь, я не люблю веселиться?

– Это вопрос с подвохом? – поддразнила я.

Он снова пытается сдержать улыбку.

– Вполне справедливо. Ты бы хотела пойти со мной?

– Заняться серфингом? Я всегда хотела попробовать, но уроки и аренда стоят довольно дорого.

– Я спонсирую, – быстро добавляет он.

– У тебя что, есть секретный трастовый фонд или что-то в этом роде? – шучу я, снова накалывая вилкой сладкий картофель.

– Ты обожаешь сладкую картошку. Я знал, что нам надо было взять две штуки, – жалуется он, протыкая свою вилку рядом с моей.

– Я бы с удовольствием занялась с тобой серфингом, – отвечаю я наконец. – Спасибо.

Мы просматриваем календарь промо-акций и решаем, что лучше всего подойдет послезавтра. Генри собирает наши остатки, чтобы я могла забрать их домой, а затем отвозит меня обратно. Он паркует джип и настаивает на том, чтобы проводить меня до самого дома.

– Так вот откуда этот запах тайской еды, – уверенно заключает он, когда мы поднимаемся по лестнице.

– Это запоминающееся блюдо, не так ли? – я ухитряюсь рассмеяться, хотя иногда этот запах доводит меня до слез.

– По крайней мере, еда здесь вкусная? – спрашивает он.

– Никогда не было желания попробовать ее. Пойди разберись сам.

Когда мы поднимаемся по лестнице, то видим моего соседа Роба, стоящего в дверях своего дома в халате, который едва завязан, чтобы прикрыть его уродливые формы.

– Хлоя, ты вернулась. Кто этот мужчина?

– Я Генри. Кто ты? – Генри складывает руки на груди и встает во весь рост. Боже, люблю этого человека.

– Я… Я, э-э, сосед Хлои, Роб, – не могу поверить, что он так быстро теряет уверенность в себе.

Он всегда беспокоил меня с тех пор, как я переехала. Всегда полуодетый, всегда задает вопросы и каким-то образом умудряется поздороваться, как только я прихожу домой, как будто наблюдает за мной из-за двери. Это, мягко говоря, настораживает.

Я отпираю дверь и вхожу в квартиру, и Генри следует за мной. Оглядываясь на моего соседа, Генри хмурится.

– Спокойной ночи, Роб, – его голос глубокий и властный.

Жаль, что я не могу почаще приглашать его сопровождать меня.

– Что за дела у этого парня? – начинает спрашивать Генри, прежде чем окинуть взглядом мою квартиру. – Хлоя, почему ты здесь живешь?

Я надеялась, что мой богемный стиль отвлечет его от состояния этого места. Очевидно, это не так. Я понимающе качаю головой.

– У меня шестизначный долг в Нью-Йоркском университете, так что теперь я живу здесь.

Генри выглядит более обеспокоенным, чем я когда-либо видела. Он ворочается с боку на бок, как загнанный зверь.

– Это плесень? – он указывает на кухню, на темное пятно над моим холодильником.

– Думаю, да, – я так привыкла к этому пятну, что забыла о его существовании.

Как раз в этот момент включается кондиционер, а это значит, что теперь нам приходится практически кричать, чтобы говорить.

– Мне это совсем не нравится, – Генри качает головой.

– И мне, приятель, – я пытаюсь отшутиться, как будто меня это не беспокоит. – По сравнению с этим местом хижина Джей Пи и Такера выглядит как дворец.

Я складываю руки на груди.

– Ты уверена, что здесь тебе будет хорошо? – спрашивает он, осматривая мою квартиру-студию, словно изучая каждую деталь.

– Генри, это мое место жительства, – отвечаю я почти шепотом.

Я уже на грани слез. Я понимаю, что это не идеально, но я так привыкла к этому, что пытаться видеть его иначе – как получить новую пощечину.

– Ты хочешь вернуться со мной в отель? – его выражение лица становится еще серьезнее.

Я чуть не рассмеялась от такой мысли, но сдерживаюсь. Он просто заботится обо мне.

Я качаю головой.

– Не говори глупостей. Увидимся завтра на твоем первом собеседовании. Ты готов?

Я стараюсь сменить тему.

– Совсем нет.

Генри подходит ко мне и снова обнимает. Если первое объятие ошеломило меня, то сейчас я вообще потеряла дар речи. Но, черт возьми, как приятно быть в его объятиях. Он такой гигант по сравнению со мной. Я, так сказать, полноватая женщина, а он просто внушительных размеров. В его объятиях я чувствую себя как крошечная детская игрушка.

Когда он подходит к двери и открывает ее, Роб стоит в узком коридоре, выглядя очень смущенным.

– Тебе что-то нужно? – Генри рычит, и Роб подпрыгивает от неожиданности.

– Нет, ничего, – отвечает он высоким голосом и медленно закрывает дверь своей квартиры, пристально следя за нами через щелку.

Генри сжимает кулаки и снова обращается ко мне.

– Если что-то понадобится, звони мне.

Я киваю.

– Будет сделано. Увидимся завтра.

Глава 4

Генри

Покидать Хлою было больно и тревожно. Мне не понравилось, как сосед разговаривал с ней. Казалось, что он подслушивал, когда я был там. И что за халат у него? Я с трудом сдерживался, чтобы не перекинуть Хлою через плечо и унести из этого места. Внутри было отвратительно – я даже видел таракана, бегающего по полу. А еще опасно из-за любопытного соседа и этого хлипкого замка на двери.

Возвращение в отель выжало из меня все последние силы, потому что я так хотел повернуть назад. Обычно мои инстинкты не подводили, но я был уверен, что сказать ей, что здесь небезопасно, может быть слишком назойливо и грубо. Пришлось просто смириться и надеяться на лучшее.

Хлоя выглядела прекрасно. Честно говоря, она была особенно красива в своих узких джинсах и белой рубашке. Я никогда не видел ее в такой «дикарской» экипировке, с волосами, завязанными в аккуратный хвост. Сегодня ее волосы были выпущены крупными локонами на плечи, и свет ловил каждый их поворот, словно лучи солнца.

* * *

На следующее утро я еду на завтрак к своему адвокату Тэнди. Я не видел ее лично с похорон Сары. Сердце щемит от воспоминаний, но я сглатываю их. Когда я приезжаю в ресторан, она уже сидит за столиком, несомненно, выставляя мне счет за удовольствие от ее компании.

– Генри Бенсон, как я живу и дышу, – резко произносит она, вставая и пожимая мне руку.

– А вот и я.

Она знает о моем отвращении в Лос-Анджелес, потому что была моим семейным адвокатом с тех пор, как я был маленьким ребенком. Когда мы познакомились, она была всего лишь младшим юристом, но я выбрал ее, чтобы она занималась всем моим имуществом после смерти отца. Благодаря моему вотуму доверия, она получила повышение до партнера, так она мне сказала.

Когда мы усаживаемся за стол, она перекладывает стопку документов толщиной в два дюйма.

– Есть о чем поговорить.

Я застонал и закатил глаза.

– Разве я не плачу тебе за то, чтобы ты позаботилась об этом для меня? – поддразниваю я. – Кофе, пожалуйста, – говорю я нетерпеливому официанту. Ненавижу такие модные места, но я знаю, что Тэнди не станет встречать меня в месте, которое не соответствует ее строгим стандартам.

– Первым делом. Как ты, черт возьми, поживаешь? – спрашивает она, приподняв бровь.

Я качаю головой. Я ни за что не стану вдаваться в подробности.

– Я в порядке. Как дети?

Заставить людей говорить на интересующую их тему – всегда хорошая стратегия отвода глаз. Она улыбается и достает свой телефон, чтобы показать мне несколько фотографий своих детей-подростков.

– Отлично. Кстати, им нравится твое шоу.

– Это не мое шоу, – поправляю я.

Она тихонько смеется.

– У тебя, конечно, много экранного времени для человека, который не считает себя звездой.

Я закатываю глаза.

– Если бы я знал, что это станет событием, я бы не согласился сниматься.

– Слишком поздно для этого. Я слышала, на этой неделе у тебя запланировано несколько важных интервью.

– У меня? – спрашиваю я, искренне любопытствуя, потому что не слышал об этом никаких подробностей.

Тэнди притворно поджимает губы.

– Я не хочу тебя пугать. Ты все увидишь сам. Просто предупреждаю. Я слышала, что они очень интересуются новостями о знаменитостях… это может означать, что любопытные журналисты могут расследовать твое прошлое и узнать что-то о Саре или твоей семье.

Тяжело вздохнув, я провожу рукой по волосам.

– Что я натворил? – спрашиваю я, зная, что ответа нет.

– Еще одна не очень приятная новость для тебя: на этой неделе Центр хосписов округа Лос-Анджелес устраивает ежегодный гала-концерт, и как только они узнали, что ты в городе…

Я прервал ее:

– Ты имеешь в виду, когда ты сказала им, что я в городе?

Она кивает.

– То же самое. В любом случае, они хотят наградить тебя за то, что ты являешься их крупнейшим постоянным благотворителем. Для этих людей будет очень много значить, если ты придешь и позволишь им осыпать тебя благодарностями.

– Что ты пытаешься со мной сделать? – вздыхаю я.

– Просто позволь людям уже любить тебя, ты, большой ворчун, – поддразнивает Тэнди.

Если бы она не знала меня с тех пор, как я был по колено кузнечику, я бы не позволил ей так много.

– Отлично. Можно я приведу кого-нибудь? – спрашиваю я.

Она вздергивает бровь.

– Тебе есть кого привести?

– Можно? – настаиваю я.

Ее глаза сужаются.

– Конечно. И, возможно, мне стоит купить билет, чтобы посмотреть, кого ты приведешь.

После того, как я нахмурился, она отбросила этот вопрос и пошла дальше, пока я потягивал свой кофе. Я уже вижу, как официант приносит наш заказ, и мой желудок урчит в предвкушении. Давненько я не наслаждался яйцами Бенедикт.

– Перейдем к основному вопросу. Твой траст получал больше процентов, чем сейчас выделяется на благотворительность, и обычно я просто возвращаю их в основной капитал, но в этом году я подумала, что мы могли бы рассмотреть возможность пожертвования другой организации, поскольку разница составляет шесть цифр.

– Хорошая мысль. Я одобряю, – быстро говорю я, надеясь, что мы сможем позавтракать за любым разговором, кроме делового.

Тэнди игнорирует меня и продолжает:

– В Калифорнийском университете появилось новое исследовательское подразделение, которое изучает эмболию амниотической жидкостью. Я подумала, что ты мог бы пожертвовать туда деньги.

Я смотрю прямо в ее большие ореховые глаза и пронзаю ее пристальным взглядом. Она так хорошо все задумала, но, услышав эти три слова, я чувствую себя так, словно по моему телу проехались тысячи осколков стекла. Официант ставит наши тарелки и исчезает. Мой аппетит внезапно пропал.

– Твоя мать рассказала мне об этом, – Тэнди смотрит на свои колени, когда говорит это. – Она делает пожертвования туда уже несколько лет. Она просила меня упомянуть об этом.

Сердце в груди заколотилось еще сильнее. У меня возникает желание извиниться и пойти в ванную, чтобы плеснуть холодной водой на лицо, но в этот момент я опираюсь на свою военную подготовку и успокаиваю себя.

– Ладно, – схватив вилку, я начинаю набивать рот, несмотря на протестующий желудок, лишь бы избежать дальнейших разговоров на эту тему.

– Генри, ты должен понять, что… – начинает Тэнди, но я перебиваю ее.

– Нет, давай лучше поговорим о том, что еще меня ждет на этой неделе. Какие еще сюрпризы?

Она вздыхает, понимая, что лучше отступить:

– Ладно, у тебя еще встреча с журналистами и несколько благотворительных мероприятий. Но если хочешь, я могу попытаться сократить их количество.

– Было бы неплохо, – говорю я, стараясь скрыть раздражение. – Спасибо, Тэнди.

Она кивает и берет свой кофе.

– Всегда пожалуйста, Генри. Просто помни, что я на твоей стороне.

Я молча киваю, не в силах больше говорить. Мы продолжаем завтракать в тишине, и я думаю о том, как изменить свою жизнь так, чтобы такие разговоры больше никогда не происходили.

* * *

После завтрака я паркуюсь на стоянке студии и отправляюсь внутрь для первого дня рекламных съемок и интервью. Команда усаживает меня на стул, где, несмотря на мои протесты, мне наносят макияж на лицо и укладывают волосы.

– Это действительно необходимо? – жалуюсь я.

– Большинству людей нравится, когда их немного балуют, – сообщает мне человек, делающий мне макияж.

– Только не этот парень, – говорит знакомый голос, и я поднимаю взгляд от зеркала, чтобы увидеть Хлою, стоящую позади нас.

– Ты продержалась всю ночь, – удивляюсь я.

Она фыркает от смеха и протягивает мне чашку кофе.

– Это просто чудо. Ты готов к сегодняшнему сумасшествию?

Я качаю головой и делаю глоток жидкого золота. В Порт-Провиденсе нет такого кофе, как известно Хлое. Так что это настоящий праздник, даже если я уже пил кофе сегодня утром.

– Ни в коем случае. Я никогда не прощу Нину за то, что она заставила нас участвовать в этом шоу.

– Тебе некого винить, кроме себя, здоровяк. Ты был так великодушен и обаятелен, что у продюсеров не было другого выбора, кроме как поделиться тобой с Америкой, которая теперь, что неудивительно, тебя обожает.

Хлоя кладет руки на бедра и изучает меня.

– Отличная работа над его волосами, Диллон, – хвалит она мужчину, укладывающего мои волосы.

– Спасибо, Хлоя.

Они целуются в щеку, и она зовет меня обратно.

– Увидимся там.

Команда отводит меня в гримерку и выдает наряд, подавляя смех, когда я спрашиваю, что не так с тем, что на мне надето. Наряд, который они выдали, не так уж и ужасен. Он похож на тот, что я уже надевал, хотя ткани более светлые по цвету, и на них нет никаких следов крови животных или рыбьих кишок, как полагаю.

Я чувствую себя немного нелепо, но мне удается это проглотить. Мне приходилось делать вещи посложнее, чем говорить перед камерой, причем с большим отрывом.

Устроившись на стуле перед зеленым экраном, светящим мне в лицо, я машу Хлое, которая стоит за одной из камер.

Она краснеет и кивает в ответ. Затем появляется мужчина в элегантном костюме и пожимает несколько рук, направляясь ко мне. Он представляется Ренальдо Гомесом и говорит, что он из журнала GQ. Полагаю, Тэнди не шутила, когда говорила, что у меня есть интервью с довольно крупными изданиями.

– Как известно поклонникам шоу, ты восемь лет был морским пехотинцем, спасибо за службу.

Я киваю, потому что всегда не уверен, как правильно отреагировать на это. «Не за что» – слишком странный ответ.

– Вопрос, который многие обсуждают в Интернете – как столько молодых холостяков справляются с жизнью в городе, где практически нет одиноких женщин.

Я бросаю короткий взгляд на Хлою, и она скупо улыбается. Как я справляюсь? Превосходно, если не сказать больше. Избегание женщин – одна из главных причин, по которой я здесь живу.

– Здесь есть чем заняться, помимо женщин, – объясняю я, не отвечая на вопрос.

Ренальдо улыбается.

– Я знаю, что в Интернете много женщин, желающих переехать в Порт-Провиденс, чтобы быть рядом с тобой, – он делает паузу, чтобы слегка рассмеяться. Его комментарии кажутся такими навязчивыми и грубыми, но и я фактически в ловушке. – Ты не против познакомиться с некоторыми из этих прекрасных поклонниц?

Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь придумать, как выкрутиться из этого разговора. Любая тема была бы хороша, но тема свиданий заставляет меня сжимать зубы.

Потеряв Сару, я понял, что никогда не смогу представить себе свидания снова. Жизнь в Порт-Провиденсе была удобным способом избежать этой темы. Это делает свидания невозможными. Этот сериал все испортил. Не то чтобы я собирался говорить об этом на национальном телевидении. Это не их дело.

Потом мой взгляд падает на красивое улыбающееся лицо Хлои, и, даже не задумываясь, я быстро придумываю идею и говорю:

– Не думаю, что моей девушке это понравится.

У Ренальдо от шока отвисает челюсть.

– Извини, но я думал, что ты холост. Кто эта твоя девушка? Она недавно переехала в Порт-Провиденс?

Я качаю головой. Они будут давить на меня, чтобы узнать имя, я просто знаю это. Опережая их, я собираюсь назвать его.

– Это Хлоя Эррера, из съемочной группы шоу.

На этот раз у Хлои отпадает челюсть, и она быстро закрывает ее, когда глаза съемочной

группы переходят на нее. Ренальдо легко смеется.

– Это невероятно. Правильно ли я понимаю, что еще больше ваших морских пехотинцев теперь нашли любовь с операторами шоу?

Я киваю. Мое утверждение – полное притворство, и я надеюсь, что Хлоя меня простит, но я просто не могу выдержать давления, которое оказывают на меня женщины всю неделю.

Все болезненные воспоминания о Саре живут прямо на моем рукаве. Не уверен, что смог бы сдержать слезы, если бы меня спросили о ней. Какой бы это был вид – плакать на национальном телевидении. Наконец, интервью переходит к моей карьере морского пехотинца и моим мыслям о жизни в дикой природе, после чего интервью, к счастью, заканчивается.