Текст книги "Вигьяна Бхайрава Taнтpa. Книга Тайн. Том 5."

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Но любовь любопытна. Из-за этого Пурурва стал проявлять еще большее любопытство к тому, кто же она. Он не мог спать. Он настойчиво смотрел на Уруваси. Кто же она? Такая красивая женщина, женщина мечты, выглядит неземной, выглядит нематериальной. Может быть, она пришла откуда-то из другого измерения. Ему становилось все более и более любопытно. Но, кроме того, ему становилось также всё более и более страшно, поскольку она могла исчезнуть. Он настолько боялся этого, что по ночам, когда засыпал, он всякий раз держал в своих руках кончик ее сари, ведь он не был уверен в себе. В любой момент он мог бы спросить, этот вопрос постоянно был у него на уме. Он мог спросить даже во сне. А Уруваси сказала, что и во сне он не должен спрашивать ее. Поэтому он спал с кончиком ее сари в руках.

Но однажды ночью он не смог сдержать себя – он подумал, что теперь она любит его так сильно, что не сможет уйти. И поэтому он спросил. И Уруваси вынуждена была исчезнуть – лишь кончик ее сари остался в его руке. Говорят, что он все еще ищет ее.

На небесах не может быть любви, поскольку там нет настоящей жизни. Жизнь существует только на земле. Как только что-то становится безопасным, жизнь исчезает. Оставайтесь в небезопасности, это неотъемлемое качество самой жизни. С этим ничего нельзя сделать. И это прекрасно!

Только представьте себе – если бы ваше тело было бессмертным, оно было бы безобразным. Вы начали бы искать пути и средства к совершению самоубийства. И если это невозможно, если это противоречит закону, вы будете страдать так сильно, что не можете даже представить себе. Бессмертие – это очень долгая вещь. Сейчас на Западе думают об эвтаназии, добровольной безболезненной смерти, поскольку люди стали жить дольше. Поэтому человек, достигший столетнего возраста, хочет иметь право убить себя. И действительно, это право нужно дать ему. Когда жизнь была очень короткой, отсутствие права на самоубийство было сделано законом. Действительно, во времена Будды возраст сорок или пятьдесят лет был очень большим; в среднем жизнь продолжалась около двадцати лет. В Индии всего два десятилетия назад средняя продолжительность жизни была всего лишь двадцать три года. А в Швеции сейчас средняя продолжительность жизни восемьдесят три года. Поэтому люди могут очень легко доживать до ста пятидесяти.

В Советской России есть полторы тысячи людей, достигших отметки в сто сорок лет. Если они скажут, что хотят иметь право убить себя, поскольку это уже очень много, мы должны будем дать им это право. Им нельзя отказать в этом праве. Рано или поздно самоубийство станет одним из прирожденных прав человека. Если человек хочет умереть, нельзя отказывать ему в этом – для этого не нужны никакие причины, просто теперь жизнь потеряла для него свой смысл. Она уже оказалась слишком длинной. Человек, доживший до ста лет, не может чувствовать себя живым. Не то чтобы он разочаровался, не то чтобы у него нет пропитания – все это есть, просто жизнь потеряла смысл.

Так что подумайте о бессмертии. Жизнь будет совершенно бессмысленна. Смысл жизни приходит со смертью. Любовь имеет смысл потому, что она может быть потеряна. Именно тогда любовь вибрирует, пульсирует, бьется. Она может быть потеряна, в ней нельзя быть уверенным. Невозможно думать, какой она будет завтра, потому что ее может не быть совсем. Возлюбленного или возлюбленную нужно любить, исходя из того, что завтра их может не оказаться вовсе. Именно тогда любовь становится интенсивной.

Поэтому, во-первых, оставьте все свои попытки создать безопасную жизнь. Лишь только вы оставите эти попытки, как стены вокруг вас упадут. Впервые вы почувствуете, как дождь падает прямо на вас, как ветер дует прямо на вас, как солнце встает непосредственно для вас. Вы будете под открытым небом. Это прекрасно. И если вам это покажется ужасным, то только потому, что вы привыкли жить в тюрьме. Вам еще нужно будет привыкнуть к этой новой свободе.

Эта свобода сделает вас более живыми, более текучими, более открытыми, более богатыми, более лучистыми. Но чем сильнее вы излучаете, чем выше вершина вашей оживленности, тем глубже будет рядом с вами смерть – совсем рядом. Лишь против смерти, против ущелья смерти вы можете подняться. Вершина жизни и ущелье смерти всегда рядом, и они всегда соразмерны.

Вот почему я все время говорю, что необходимо следовать изречению Ницше. Это очень религиозное изречение. Ницше говорит: «Жизнь опасна». Не то чтобы вы должны искать опасность, нет необходимости искать опасность. Не надо создавать защиты. Не надо создавать вокруг себя стен. Живите естественно, и это будет опасно, достаточно опасно. Не нужно искать самой опасности.

Так что вы можете практиковать эту технику. Почувствуй себя наполняющим все направления, далекие, близкие. И это очень просто. Если нет стен, вы уже будете чувствовать себя наполняющими все направления. Тогда нет точки, где вы заканчиваетесь. Вы начинаетесь в сердце, но не заканчиваетесь нигде. У вас есть центр, но нет периферии. Периферия постоянно расширяется – расширяется непрерывно. Ею окружено все пространство. В ней движутся звезды, – в ней рождаются и исчезают земли, в ней восходят и закатываются планеты. Весь космос становится вашей периферией. Где будет ваше эго в этой обширности? В этой обширности, где будет ваше страдание? В этой обширности, где будет ваш средний ум? Посредственный ум, где он будет? Его не может быть в этой обширности, он просто исчезнет в ней. Он может существовать только на узком поле. Он может существовать только тогда, когда он окружен стенами, когда он замкнут, когда он заключен в капсулу. Это заключение себя в капсулу – вот проблема. Жизнь опасна, и будьте готовы жить в небезопасности.

И это прекрасно, если хотя вы и решили жить в безопасности, но жить так не будете! С этим ничего нельзя поделать!

Я слышал об одном царе. Он очень боялся смерти...

Цари боятся больше всех. Они боятся больше всех, потому что они эксплуатируют так много людей; они расталкивают, сокрушают; они со столь многими людьми играют в политические игры, они нажили многочисленных врагов. У настоящего царя нет друзей, их у него быть не может, поскольку даже самый близкий его друг – это враг, лишь ожидающий возможности убить его и сесть на его место. У человека власти не может быть друзей. Гитлер, Сталин, Никсон, у них не могло быть друзей. У них были только враги, которые лишь обращались рядом с ними как друзья, поджидая подходящего случая, чтобы столкнуть их с трона. Когда они получали такой шанс, они делали все возможное. Лишь мгновение назад они были друзьями, но их дружба – это стратегия, их дружба – это тактика. У человека при власти не может быть друзей. Поэтому-то Лао-цзы и говорит: «Если хотите иметь друзей, не надо быть при власти». Тогда с вами в дружбе будет целый мир. Если вы при власти, тогда только вы сами – ваш единственный друг, все остальные ваши враги.

...Так что царь очень боялся. Он панически боялся смерти и всего связанного с ней. Его преследовала идея, что все вокруг него стремятся его убить. Он не мог спать и поэтому спросил у своих мудрых людей, у своих советников, что же ему делать. Они посоветовали ему построить дворец с одной единственной дверью. И эту дверь следует окружить семью кольцами военных. Первое кольцо для наблюдения за дворцом, второе для наблюдения за первым, третье для наблюдения за вторым. В эту единственную дверь никто не должен входить, тогда царь будет в безопасности.

Царь построил дворец с одной единственной дверью и поставил семь колец солдат, наблюдающих друг за другом. Эта новость распространилась повсюду, и царь из соседнего государства прибыл посмотреть на это дело. Он сам тоже боялся. До него дошла весть, что его сосед построил такой безопасный дворец, что убить его там стало невозможно. Он прибыл с визитом к соседу, и вместе они высоко оценили идею одной двери и полной безопасности.

Как раз тогда, когда они рассматривали эту дверь, нищий, сидевший на углу улицы вдруг начал смеяться. Один из царей, владелец дворца, спросил нищего: «Почему ты смеешься?»

Нищий ответил: «Я смеюсь потому, что вы совершаете одну ошибку. Вам следует войти внутрь, закрыть и опечатать дверь. Сама дверь представляет опасность, кто-нибудь может войти в нее. Дверь означает, что кто-то может войти в нее. И если в нее не войдет кто-нибудь другой, в нее войдет смерть. Поэтому вы сделайте только одно: войдите внутрь и закройте дверь. Тогда вы на самом деле будете в безопасности, поскольку смерть не сможет войти к вам».

Но царь сказал: «Если я закрою дверь, это будет означать, что я уже мертв».

Нищий сказал: «Вы уже на девяносто девять процентов мертвы – вы живы лишь в пределах этой двери. Опасно сохранять эту каплю жизни. Отбросьте и ее».

Каждый по-своему создает вокруг себя дворец, куда никто не смог бы войти, а он мог бы оставаться там. Но тогда вы уже мертвы. А покой случается только тем, кто жив, покой – это не мертвая вещь.

Оставайтесь живыми, живите в опасности, живите неопределенной жизнью, открытой жизнью, так чтобы с вами могло случиться все. Чем больше случается с вами, тем богаче вы становитесь. И тогда вы можете применять эту технику. Тогда эта техника будет для вас очень проста, вам даже не нужно будет применять ее. Лишь подумайте, и вы уже насытили собой все пространство.

Глава 8 (72). НАЧИНАЙ ЖИТЬ В НЕБЕЗОПАСНОСТИ

1 августа 1973 года, Бомбей, Индия

Вопросы:

Пожалуйста, объясните, что такое любовь Будды.

Разве не становится браком духовная любовь?

Можно ли жить в небезопасности и не испытывать беспокойства?

В чем необходимость трансценденции?

Первый вопрос:

Вы сказали, что любовь возможна только вместе со смертью. Тогда будьте любезны, объясните любовь Будды.

Для невежественного человека любовь – это всегда часть ненависти, она идет с ненавистью рука об руку. Для невежественного ума любовь и ненависть – две стороны одной и той же монеты. Для невежественного ума не бывает чистой любви. И в этом несчастье любви – ее отравляет ненависть. Вы любите человека, и его же вы ненавидите. Но делать и то и другое одновременно вы не можете и поэтому не осознаете всей ситуации. Когда вы любите человека, вы забываете свою ненависть, она опускается вниз, она переходит в подсознание и поджидает там.

А когда ваша любовь устает, она опускается в подсознание, а ненависть поднимается. Тогда вы начинаете ненавидеть того же самого человека. И когда вы ненавидите, вы не осознаете, что вы также и любите, – любовь ушла глубоко в подсознание. И так продолжается все время, подобно смене дня и ночи. Так продолжается движение по кругу. Это движение становится вашим несчастьем.

Но для будды, для того, кто стал просветленным, эта дихотомия, этот дуализм, эта двойственность исчезает. Повсюду – не только в том, что касается любви, – вся жизнь становится единой. И тогда нет дихотомии, нет противопоставления.

И на самом деле не очень правильно называть любовь Будды «любовью», но у нас нет другого термина. Сам Будда никогда не применял слова «любовь»; он использовал слово «сострадание». Но и это слово не очень подходит, поскольку ваше сострадание всегда смешано с жестокостью, ваше ненасилие всегда смешано с насилием – все, что бы вы ни делали, всегда имеет рядом свою противоположность. Вы существуете среди противоречий; отсюда ваше напряжение, страдание, беспокойство. Вы не едины; вы всегда раздвоены. Вы подобны толпе, вы разделены на множество фрагментов, и эти фрагменты противостоят друг другу. Вашим бытием является напряжение; бытием Будды является глубокая расслабленность. Запомните, напряжение существует между двумя противоположными полюсами, а расслабление как раз посредине, там, где эти противоположные полюсы уже не противостоят друг другу. Они компенсируют друг друга – и именно здесь имеет место трансценденция.

Поэтому в своей основе любовь Будды отличается от того, что вы понимаете под любовью. Ваша любовь – это болезнь; любовь Будды – это полное расслабление. Само качество такой любви совершенно иное. В любви Будды много такого, чего не может быть в обыкновенной любви.

Прежде всего, она не может быть горячей. Горячность любви происходит от ненависти. Любовь Будды – это не страдание, скорее это сострадание. Она не горячая, она прохладная. Для нас прохладная любовь означает, что что-то идет не так. Любовь Будды прохладна, в ней нет тепла. Она не похожа на Солнце, она похожа на Луну. Она не порождает в вас страдания, страсти, она создает глубокую прохладу.

Во-вторых, любовь Будды на самом деле не является взаимоотношением – ваша же любовь является взаимоотношением. Любовь Будды – это состояние его бытия. На самом деле, он не любит вас, он сам есть любовь. Это различие следует понимать совершенно ясно. Если вы любите человека, то ваша любовь – это действие, вы что-то делаете, вы поступаете определенным образом, вы создаете взаимоотношение, мост. Любовь Будды – это всего лишь его бытие, он именно такой. Он не направляет свою любовь на вас, он просто есть любовь. Он совсем как цветок, растущий в саду, – вы проходите рядом, и его аромат достигает вас. Это не значит, что цветок посылает свой аромат именно вам, – аромат есть и тогда, когда никто не проходит рядом. И даже если никто и никогда не пройдет рядом, аромат все равно будет.

Когда вашего любимого нет с вами, когда нет с вами вашей возлюбленной, ваша любовь исчезает, аромата больше нет. Эта любовь не является вашим бытием, она – лишь усилие с вашей стороны. Чтобы она была, вам нужно что-то делать над собой. Когда же Будда сидит под деревом бодхи, и рядом никого нет, то и тогда он любит. Это выглядит абсурдным, что и тогда он любит – никого нет, кого можно было бы любить, но все же он любит. Быть любящим – это его состояние. И поскольку любовь является его состоянием, она никогда не вызывает напряжения. Будда не может устать от своей любви. Вы устанете от своей, поскольку вы ведь что-то делаете при этом. Так возлюбленные устают друг от друга, если любви слишком много; они устают, им нужны перерывы, интервалы для восстановления. Если вы со своим возлюбленным двадцать четыре часа в сутки, он может пресытиться этим чрезмерным вниманием. Двадцать четыре часа делания чего-то – это слишком много.

Будда не делает ничего, он не устает от своей любви. Она – само его бытие, она – это как бы его дыхание. Как вы никогда не устаете от своего дыхания, не устаете от бытия, так и он не устает от своей любви.

И, наконец, третье: вы осознаете, что любите, Будда не осознает совсем ничего – ведь для осознанности нужно противопоставление. Будда так наполнен любовью, что не осознает этого. Если вы спросите его, он скажет: «Я люблю вас». Но сам он не осознает этого. Любовь истекает из него так тихо, она стала такой неотъемлемой его частью, что он не может осознавать ее. Вы осознаете, что он вас любит, и если вы открыты и восприимчивы, то осознаете, что его любовь к вам становится больше. Все зависит от вашей вместимости, от того, насколько вы можете быть восприимчивыми. Но с его стороны это не дар. Он ничего не дает вам – это его способ жить, он так живет. Всякий раз, когда человек осознает свое цельное бытие, свое просветление, освобождение, из его жизни отбрасывается всяческая дихотомия. Тогда нет больше двойственности. Тогда жизнь становится гармонией – ничто ничему не противостоит.

Благодаря этой гармонии становится больше покоя. Нет возмущения. Возмущение не создается вовне, оно внутри вас. Возмущение порождается только внутренним противоречием, хотя вы и можете искать ему оправдания вовне. Например, понаблюдайте, что происходит с вашим возлюбленным или другом, глубоким другом, интимным другом, очень близким вам. Поживите с ним и понаблюдайте, что происходит с вами. Когда вы повстречались, вы были очень обрадованы, восторженны, вы танцевали. Но как долго вы будете танцевать? И как долго вы будете чувствовать восторг? Минутой позже ваше настроение опустится, радость пройдет, а через несколько часов вы начнете скучать, вы начнете думать, как бы сбежать куда-нибудь. А спустя несколько дней вы поссоритесь.

Только понаблюдайте, как это происходит.

Все это происходит изнутри, но вы найдете себе оправдание вовне. Вы скажете, что теперь этот человек не любит вас так сильно, как он любил, когда только пришел; теперь этот человек раздражает меня, он сердит меня. И вы всегда найдете, что это он что-то нехорошее делает для вас, вы никогда не дадите себе отчет в том, что это нехорошее делает для вас ваша дихотомия, двойственность вашего ума, противоположности, находящиеся внутри вас. Мы никогда не осознаем работу своего собственного ума.

Я слышал об одной очень известной, знаменитой актрисе из Голливуда, которая отправилась в студию за своей фотографией. Фотография была сделана днем раньше. Фотограф подарил ей эту фотографию, но, взглянув на нее, она пришла в раздражение, она пришла в ярость. Она сказала: «Что вы сделали? Вы и раньше делали мои фотографии, но они в отличие от этой были божественны!»

Фотограф сказал актрисе: «Да, но вы забыли, что я был на двадцать лет моложе, когда делал ваши фотографии. Мне было на двадцать лет меньше, вы забыли об этом». Вы никогда не ищете причин происходящего внутри себя. Если фотография кажется вам не очень подходящей, то это значит, что что-то не в порядке с фотографом, – не вы постарели за эти двадцать лет. Это же внутренний процесс, и фотограф здесь совершенно ни при чем, но этот фотограф был, как видно, очень мудрым человеком! Он сказал: «Вы забыли, что тогда мне было на двадцать лет меньше».

Любовь Будды совершенно иная, но у нас для ее обозначения нет другого слова. «Любовь» – это лучшее слово, имеющееся у нас. Но, как вы должны помнить, качество ее совершенно иное.

И заметьте одну вещь, над которой нужно глубоко задуматься. Если ваш возлюбленный – Будда, то почувствуете ли вы удовлетворение? Нет, вы не будете удовлетворены, поскольку вы почувствуете холод – в такой любви нет страсти. Вы почувствуете, что он любит вас точно так же, как он любит и других, – вы для него не являетесь кем-то особенным. Вы почувствуете, что его любовь – это не дар, это его способ жить, это его способ любить.

Вы почувствуете, что его любовь настолько естественна, что она не приносит вам удовлетворения. Подумайте об этом про себя. Вы не можете быть удовлетворены любовью, в которой нет ненависти, вы не можете быть удовлетворены любовью, в которой есть ненависть. Вот в чем проблема. В любом случае вы не будете удовлетворены. Если любовь содержит ненависть, вы будете неудовлетворенными, постоянно больными, поскольку часть, занимаемая ненавистью, будет возмущать вас. Если же в любви нет ненависти, вы почувствуете, что она холодна. И это происходит с Буддой, происходит так естественно, что даже если вас не будет, его любовь все равно будет – она не предназначена специально для вас. И поэтому ваше эго почувствует себя неудовлетворенным. И мое ощущение таково, что если у вас будет выбор между буддой и небуддой, то в качестве возлюбленного вы выберете небудду... поскольку его язык вы сможете понять. Небудда хотя бы похож на вас. Вы будете ссориться, вы будете спорить, все будет в беспорядке, в сумасшедшем беспорядке, но, тем не менее, вы выберете небудду – ведь будда это так высоко, что вы не сможете понять, как он любит, если только сами не вырастете.

С небуддой, с невежественным человеком вам не нужно трансформировать себя, вы можете оставаться такими же. Он не бросает вам вызов. В действительности, нечто противоположное происходит с влюбленными. Когда встречаются двое и влюбляются друг в друга, каждый пытается убедить другого в том, что он очень высок. Они показывают самое лучшее, что есть в них. Они показывают себя на вершине. Но на это требуется много тяжких усилий! Невозможно долго оставаться на такой вершине. Поэтому, когда все начинает устанавливаться, вы спускаетесь обратно на землю.

Поэтому влюбленные все время разочаровываются друг в друге, они ведь думают друг о друге, как о божестве, а когда все устанавливается, когда все становится земным, обыкновенным, они начинают думать, что их обманули. Нет, он не обманывал, он просто представлял себя в самом лучшем свете, вот и все. Он никого не обманывал, он ничего не делал осознанно. Он просто представлял себя в наилучшем свете – и то же самое делала другая сторона. Но так представлять себя вы не можете долго, поскольку это тяжело, трудно, утомительно. Поэтому вы спускаетесь вниз.

Когда между влюбленными все устанавливается, когда они начинают воспринимать друг друга как данное, тогда они оказываются очень средними, посредственными, очень обыкновенными людьми – прямо противоположно тому, что казалось раньше. Тогда они были ангелами; теперь они кажутся учениками дьявола. Они пали вниз, вернулись на свой обычный уровень.

Обыкновенная любовь – это не вызов, но редко кому удается влюбиться в того, кто просветлен. Только очень счастливым случается такая любовь – она редка. Так случается только в том случае, если вы искали просветленного на протяжении ряда жизней. Только при этом условии удастся влюбиться в просветленного человека. Влюбиться в просветленного – это само по себе великое достижение, но тогда возникает проблема. Проблема в том, что просветленный человек – это вызов. Он не может спуститься на ваш уровень, это невозможно. Вы должны взбираться на его вершину; вы должны предпринять путешествие, вы должны трансформироваться.

Поэтому, если вы влюбляетесь в будду, любовь становится садханой, духовным упражнением. Она становится садханой, величайшей из всех возможных. Благодаря этому всегда, когда есть Будда, или Иисус, или Лао-цзы, многие, кто вокруг них, могут достичь за одну жизнь таких вершин, которые они не достигли бы за многие жизни. Но секрет в том, смогут ли они влюбиться. Это можно себе представить. Вы могли существовать во времена Будды, вы, должно быть, были где-то рядом. Будда мог проходить через вашу деревню или ваш городок, а вы могли даже и не услышать о нем и не увидеть его. Ведь для того, чтобы услышать будду, увидеть будду, подойти близко к будде, требуется определенная любовь, с вашей стороны требуется определенный поиск.

Когда вы влюбляетесь в просветленного человека, это значительно, это очень значительно, но идти этим путем будет трудно. Легко влюбиться в обыкновенного человека, здесь нет вызова вам, но с просветленным человеком вызов будет очень велик и путь будет труден, ведь вам все время надо будет двигаться наверх, и все вокруг будет вносить возмущения. Его любовь будет холодной, его любовь будет выглядеть так, как будто она для всех одинакова, в его любви не будет и доли ненависти.

Таково мое переживание. Многие люди влюблялись в меня, а затем они начинали играть в игру – обыкновенную игру. Сознательно или нет, они начинали играть в нее. Так или иначе, это естественно. Люди начинают чего-то ждать от меня, обыкновенные ожидания, и их ум раздваивается. Если, например, вы любите меня, то будете чувствовать себя счастливыми, если сможете сделать счастливым и меня. Таково ощущение любви, она хочет сделать другого счастливым. Если вы можете сделать меня счастливым, вы будете чувствовать счастливыми себя, – но вы не можете сделать меня счастливым, я уже счастлив!

Если вы влюбитесь в меня, то почувствуете удрученность, вы почувствуете очень большое разочарование, ведь вы не смогли сделать меня счастливым, вы не смогли сделать меня более счастливым. Больше быть не может. Если вы не можете сделать меня счастливым, то вы почувствуете несчастливыми себя, и тогда вы попытаетесь сделать несчастным меня! Если вы сможете так сделать, тогда, по крайней мере, вы почувствуете хотя бы удовлетворение. Вы попытаетесь сделать меня несчастным – бессознательно. Вы не будете отдавать себе в этом отчет, вы не осознаете этого. Если бы было осознание, вы не стали бы этого делать. Но вы будете пытаться – ваш бессознательный ум будет пытаться сделать меня несчастным. Если вы сможете сделать меня несчастным, то тогда вы получите уверенность в том, что можете сделать меня и счастливым. Если же вам не удается сделать меня несчастным, вы испытываете полное разочарование. Тогда вы начинаете чувствовать, что совершенно не связаны со мной, ведь именно это и означает для вас взаимоотношение.

Обыкновенная любовь – это болезнь, поскольку она упорно проявляет свою двойственность. А понять любовь просветленного человека трудно. Ее невозможно понять интеллектуально. Нужно влюбиться, и тогда нужно внимательно следить за своим собственным умом, поскольку именно этот ум будет вносить возмущения.

Будда стал просветленным и после этого вернулся в свой дом – он вернулся через двадцать лет. Его жена, которую он очень сильно любил, была в гневе, в ярости. Все эти двадцать лет она ждала, ждала – когда же этот человек вернется. И в ее уме накопилось очень много обид, ведь этот человек поступил по отношению к ней несправедливо, он был неправ. Однажды посреди ночи он исчез. По крайней мере, мог бы сказать что-нибудь, это было бы честно, но он не сказал ни слова, он просто исчез, оставил ее с маленьким ребенком. Двадцать лет она ждала его, и вот он пришел. Она была в ярости, она была как безумная.

Ближайшим учеником Будды был Ананда. Ананда повсюду следовал за ним, как тень. Когда Будда входил во дворец, он сказал Ананде: «Пожалуйста, не ходи за мной».

Ананда спросил, почему, – ведь он был обыкновенным умом, он не был просветленным. Он стал просветленным только после смерти Будды. Он спросил: «Почему? Ты все еще думаешь в понятиях жены и мужа? Что сейчас встретишься со своей женой? Неужели ты все еще думаешь терминами жены и мужа? » Он был потрясен. Как может будда, просветленный человек, говорить: «Не ходи за мной. Я сейчас встречусь со своей женой»?

Будда сказал: «Смысл не в этом. Она придет в еще большую ярость, если увидит, что я пришел еще с кем-то. Она ждала двадцать лет. Пусть она сходит с ума одна. Она принадлежит очень древнему семейству, очень культурному семейству, поэтому она не покажет свой гнев перед тобой, она не выразит ничего, – а ведь она ждала двадцать лет. Поэтому пусть уж она взорвется, не ходи за мной. Я теперь не муж ей, но она все еще жена. Я изменился, а она не изменилась». Будда пошел один. Конечно, она была в ярости, начала плакать, рыдать, кричать и говорить всякие вещи. Будда слушал ее. Она спрашивала снова и снова: «Если ты меня любил, то почему же ушел? Зачем ты ушел? Ушел, ничего не сказав! Если ты меня любил, ответь мне».

И Будда сказал: «Если бы я не любил тебя, то почему я вернулся?»

Но это две разные вещи, совершенно разные. Она не была готова выслушивать его. Она продолжала настаивать: «Почему ты оставил меня одну? Скажи мне, что ты никогда меня не любил, и тогда все станет на свои места».

И Будда сказал: «Я любил тебя. Я все еще люблю тебя, и именно поэтому я вернулся сюда через двадцать лет».

Но эта любовь иная: она была в гневе, а Будда не был в гневе. Если бы он тоже рассердился из-за ее криков и плача, то она могла бы это понять. Если бы он тоже рассердился и начал бы бить ее, то она могла бы это понять. Тогда все было бы в порядке – он был бы прежним человеком. Эти двадцать лет полностью исчезли бы, и они снова любили бы друг друга. Не было бы проблем. Но он тихо стоял, а она сходила с ума. Только она сходила с ума, он же улыбался. Это было уже слишком! Что же это за любовь? Ей было трудно понять это.

Чтобы уколоть Будду, она сказала своему сыну, которому было уже двадцать лет: «Это твой отец, посмотри на него, он беглец. Тебе был всего один день, когда он сбежал. Это твой отец. Он нищий, он твой родитель. Теперь спроси его о наследстве. Раскрой ему свои объятья, он твой отец. Спроси у него, какое наследство он тебе оставит». Она уязвляла Будду, естественно, ведь она была в гневе.

И Будда позвал Ананду, который стоял снаружи, и сказал: «Ананда, пойди и принеси мой кувшин для подаяний». Когда кувшин для подаяний был передан Будде, он протянул его своему сыну, Рахулу, и сказал: «Вот мое наследство. Я посвящаю тебя в санньясины». Вот какова была его любовь.

Но Яшодхара обезумела еще сильнее. Она сказала: «Что ты делаешь? Если ты любишь своего сына, ты не сделаешь его нищим, санньясином».

Будда сказал: «Я сделаю его нищим, потому что люблю его. Я знаю, что есть настоящее наследство, я дам его ему. Мой отец не был таким мудрым, но я знаю, что стоит давать, и я дам ему это».

Вот два разных измерения, два разных языка, никогда не встречающихся друг с другом. Он любит. Он, должно быть, любил свою жену; именно поэтому он и вернулся. Он, должно быть, любил своего сына; именно поэтому он посвятил его. Но ни один отец не сможет понять этого...

Когда отец Будды услышал об этом – он был уже старым больным человеком, – он прибежал и сказал: «Что ты сделал? Ты что, собираешься разрушить всю мою семью? Ты сбежал из дома, ты – мой единственный сын. Теперь все мои надежды связаны с Рахулом, он – твой единственный сын. И ты посвятил его в санньясины. Что же, мой род пресечен? И больше нет надежды на будущее? Что ты делаешь? Ты что, враг?»

И Будда сказал: «Поскольку я люблю своего сына, я дал ему то, что стоит давать. Ни твое царство, ни твой род и его древо не имеют значения. Для мира не будет иметь никакого значения, будет ли это древо, расти дальше или нет. Но санньяса, в которую посвящен Рахул, имеет значение. Я тоже люблю своего сына».

Разговаривают два отца... Отец Будды снова стал взывать к нему: «Ты вернулся. Я твой отец. Я старый, и я в гневе. Ты разочаровал меня. Но все же во мне бьется сердце отца, и я прощаю тебя. Входи, мои двери открыты. Возвращайся. Отбрось эту санньясу, возвращайся, мои двери открыты. Это царство твое, я жду. Я уже очень стар, но во мне живет глубокая любовь к тебе, и я прощаю». Это любовь.

И есть еще другой отец, сам Гаутама Будда, дающий посвящение своему сыну на отречение от мира. Это тоже любовь.

Обе эти любви настолько различны, что не очень хорошо называть их одним именем, одним словом, – но других слов у нас нет.

Второй вопрос:

Вчера вечером Вы говорили, что любовь жива, поскольку она небезопасна, а брак мертв, поскольку он безопасен. Но разве это не верно, что любовь в своей духовной глубине становится браком?

Нет! Она никогда не становится браком. Чем глубже она уходит, тем больше она становится любовью, и никогда – браком. Под браком я имею в виду внешнюю связь, законную санкцию, социальное одобрение. И я говорю, что любовь никогда не становится браком потому, что она никогда не бывает безопасной. Она остается любовью. Она становится больше любовью, больше и больше, но чем больше она является любовью, тем более она небезопасна. Безопасности нет.