Текст книги "Путь любви"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Вот смысл слов Кабира:

Живя в цепях, я сделался свободным…

Теперь все просто. В такой свободе нет никаких условностей: «Я уеду в Гималаи и стану свободным», «Я уеду в католический монастырь и там буду свободен», «Я буду избегать женщин и таким образом стану свободным», «Я не притронусь к деньгам, и это сделает меня свободным». Это все чушь, все мусор, созданный трусостью человека, порожденный его страхом.

Живя в цепях, я сделался свободным: Я вырвался из хватки всех оков.

Вот эта свобода: быть свободным ото всех оков. Если, вы индуист, вы не можете быть свободным, вы очень ограничены. Вы движетесь в туннеле под названием Индуизм. Если вы мусульманин, вы не свободны. Если вы рассматриваете себя как мужчину или как женщину, вы не свободны – вы в туннеле; все это туннели. Если вы думаете о себе как о нефе или как о белом, вы не свободны – снова туннели. Если вы считаете себя коммунистом или антикоммунистом, если вы придерживаетесь какой-либо идеологии, вы снова не свободны.

Свобода не имеет ограничений. В вас нет ограничений, вы столь же необъятны, как и сама жизнь. И это правда, это действительно так. Татвамаси: вы есть то. Вы есть целое, не меньше. Часть есть целое: позвольте мне это отметить. С точки зрения математики сказать, что часть есть целое – нелогично, но мистицизм – это не математика. Если вы обратитесь к математику, он скажет: «Как может часть быть целым? Часть есть часть. Часть никогда не будет целым. Часть никогда не будет равна целому, часть неизбежно будет меньше целого». Конечно, с точки зрения математики это правильно, но с точки зрения мистики это полная чушь.

Часть есть целое, равна целому, и нисколько не меньше его, ни на йоту. Часть неотделима от целого: как она может быть меньше целого? Представьте себе волну. Математик скажет: «Волна меньше океана». Мистик же скажет: «Волна – это и есть океан». Как она может быть меньше океана? Можете ли вы представить волну отдельно от океана? Можете?» Можете уложить ее в чемодан? Попробуйте, и увидите, что в тот момент, когда вы ее взяли, это уже не волна. Волна бывает только в океане; ее невозможно отделить. Волна – это не что иное, как волнение океана.

Волна – это проявление океана. Это – не отдельная вещь. Волна и есть океан. Часть и есть целое; и, пока вы это помните, вы можете сказать, подобно Христу: «Мой Бог и я – едины». Или как Аль-Хилладж Мансур сказал: «Она – Эль Хагг – я и есть правда». Или подобно Упанишадам: «Ахам Брахмасми – я есть Бог, я есть Абсолют, я есть целое».

Я вырвался из хватки всех оков. Кабир говорит: Я достиг недостижимого…

Посмотрите, какая красота:

Я достиг недостижимого,

И мое сердце окрасилось в цвета любви.

Зачем понадобилось называть это недостижимым, если уже сказано: «Я достиг»? Здесь логика и мистика расходятся. Логики… если вы спросите Артура Кестлера о высказывании Кабира, где он говорит: «Я достиг недостижимого», тот скажет: «Абсурд! Если это недостижимо, то как вы его достигнете? Если вы говорите, что вы достигли этого, то как вы можете назвать это недостижимым?» Он скажет, что это – мистификация, что сказавший это – ненормальный.

Но послушайте… это совсем не мистификация. Кабир пытается выразить нечто необыкновенно ценное. Ему пришлось говорить этот абсурд, потому что это – единственный способ что-то выразить. Истина может быть выражена только через парадокс.

Я достиг недостижимого…

Тогда что же он хочет сказать? Он называет это недостижимым потому, что вы не можете достичь этого сами, вы не можете сделать это своей целью, бесполезно любое усилие, нет никакого метода, чтобы это достичь. Нет путей, ведущих к этому, поэтому он называет это недостижимым». Но все же это достижимо. Однажды, вдруг, это приходит как дар, а вовсе не как достижение. Не то чтобы вы достигли; вы просто изумляетесь, вы не можете поверить своим глазам оно здесь, оно повсюду. 11 парадокс заключается г. следующем: чем больше вы будете пытаться этого достичь, тем меньше будет шанс получить подарок.

Когда вы оставите все попытки этого достичь, когда вы забудете, что есть какие-либо достижения, когда вы поймете, что этого достичь нельзя, когда это понимание придет из самой глубины вашего сердца, когда вы, наконец, расслабитесь, когда не будет никакого желания чего-то достичь, куда-то идти, кем-то стать, что-то получить какое-нибудь переживание Бога, мокши, нирваны – когда все эти желания исчезнут… Ведь вы уже знаете, что это недостижимо, что глупо этого желать, что это не может быть объектом для удовлетворения эго, потому что все такие объекты будут усиливать эго, а с помощью эго это тем более невозможно. Как с помощью эго вы можете стать безграничным?» Эго – это туннель; возможно ли оставаться в туннеле и одновременно ощущать простор великого неба? Невозможно.

Поняв, что я и есть главная причина моих страданий, я и есть ограничение, человек расслабляется. А когда приходит глубокое расслабление, полное расслабление, тогда приходит и дар.

Поэтому Кабир говорит: Я достиг недостижимого – не то, чтобы я достиг этого; это было мне дано, это было благоволением. Бог дал.

Вот почему я сказал, что Рабиндранат сделал неправильный перевод.

Калат нанса акал кинхи? Неужели, мой Бог, Ты это сделал? Я потерял всякую надежду. Я перестал даже посылать молитвы; это стало бессмысленным. Тысячи и тысячи жизней я искал этого, но затем отбросил все, всякий поиск. А теперь, когда я отбросил всякий поиск, это – здесь. Ты удивил меня! Когда я пытался, Ты отворачивался. А теперь, когда я уже ничего не хочу, Ты дал мне это. Когда я думал, что могу этого достичь, когда я думал, что я этого достоин, Ты меня даже не слушал. Ты был бесконечно далеко. А теперь, когда я понял, что я этого не заслуживаю, что это не для меня, Ты пришел.

Я достиг недостижимого, И мое сердце окрасилось в цвета любви.

Только когда с вами случится Бог, ваше сердце окрасится в цвета любви, не раньше. Либо: только когда ваше сердце окрасилось в цвета любви, можно сказать, что вы нашли Бога, ничуть не раньше.

И, пожалуйста, не надо это анализировать: не спрашивайте, что первое, а что второе, курица или яйцо.

Либо живите с любовью, и вы придете к Богу; либо идите к Богу, и вы придете к любви. Это происходит одновременно. Курица и яйцо взаимосвязаны: яйцо для курицы – это не что иное, как способ произвести больше куриц; а курица для яйца – это не что иное, как способ произвести больше яиц. Они неразделимы. Яйцо – это порождение курицы, а курица – порождение яйца. Это две стороны одного и того же явления. Таковы же Бог и любовь. Вот почему Иисус говорит: «Бог есть любовь». А я говорю вам: «Любовь есть Бог». И это то же самое. Бог-это одна сторона той же энергии, той же вибрации, другой стороной которой является любовь. Начать можно откуда угодно.

И, пожалуйста, начинайте; просто сидеть и думать – что сначала, с чего мне начать – этого недостаточно. Люди, которые думают, с чего начать, никогда не начинают. Думающие никогда не начинают. Только не думающие могут совершить прыжок.

Иногда ко мне приходят люди, и я спрашиваю: «Как насчет саньясы? Готов ли ты совершить прыжок?» И человек отвечает: «Я подумаю». Думающие никогда никуда не прыгают. Подумать – означает: подготовить все заранее, до того, как это произойдет. Мышление – это попытка сделать непознанное известным, даже не испытав еще его. Подумать – это значит: «Я все приготовлю, я не буду окунаться в какую-то непонятную игру». Мышление – это мнительность; мыслители, в действительности, трусы.

Да и что вы можете знать в этом таинстве жизни? Что вы можете знать? Знать нечего.

Я слышал одну историю…

В переполненном автобусе молодая секретарша с большим трудом пыталась выудить монету из своей сумочки, чтобы заплатить за проезд. Рослый парень, стоявший вплотную к ней, предложил:

– Не могу ли я заплатить за ваш билет?

– Нет, нет, – сказал она, извиняясь, – я не хотела бы, чтобы вы за меня платили. В конце концов, мы совершенно незнакомы.

– Не совсем так, – сказал он ей, – вы расстегивали мою ширинку уже три раза.

Но это именно то, что мы называем знакомством, познанием. Знаете ли вы свою жену? Знаете ли вы своего мужа? Знаете ли вы своего ребенка? Знаете ли вы свою мать? Знаете ли вы меня? Что мы можем знать? Всякое знание поверхностно. Но, несмотря на это, мыслитель думает, что сначала он должен все узнать, сначала он должен во всем разбираться, сначала он должен составить карту, путеводитель, где должен учесть все возможное опасности, выгоды, а затем пойти вперед. Тогда можно пойти куда угодно, но только не в саньясу, потому что саньяса – это авантюра. Таким способом вы не придете к Богу, потому что Бог – это высшая авантюра. То, что вы знаете – это не Бог, поэтому, о чем вы будете думать? Да и что вы можете определить?

То, что вы видите, не существует. Тому, что существует, вы не найдете слов.

То, что есть, вы не видите из-за вашего мышления. Размышления величайшая глупость человечества. Ведь вы постоянно несете в голове свои идеи, и эти идеи накладывают отпечаток на все, что вы видите.

Я слышал одну историю…

Фермерам из Коннектикута уже давно надоело безобразие в службе железных дорог, но когда электричка приползла на главный вокзал на полтора часа позже расписания, тогда как весь путь занимает сорок пять минут, то даже самый кроткий фермер с горы Вермон запротестовал.

Проводник напомнил ему:

– Мы всегда опаздываем, когда идет снег.

– Я знаю, – настаивал фермер, – но сегодня с самого утра на небе не было ни облачка.

– Это не наша вина, – заверил его проводник. – Снег объявили в прогнозе погоды.

Вот как мы познаем. Мы обращаем больше внимания на то, что предсказано, но не на то, что есть на самом доле. Вы обращаете внимание на то, на что вас приучили обращать внимание, но остом: юе чы упускаете из виду. Вы обращаете внимание на то, чему вас обучило общество, но вы н: видите реальности. Еще ни одно общество в истории человечества не было готово научить людей видеть реальность, потому что само общество не реально. Общество – это фикция, общество – это ложь.

Я слышал одну очень редкую историю, которая была правдой; это известно из достоверных источников.

Однажды, когда Дарвин и его сподвижники путешествовали на большом корабле, они проплывали мимо маленького острова. Жители острова никогда еще не видели такой большой вещи. Они пользовались очень маленькими лодками – лодками для рыболовов – где могло сидеть, самое большее, два человека. Дарвин писал в своих дневниках, что, когда этот большой корабль бросил свой якорь неподалеку от остова, островитяне его не увидели. Никто не обратил внимания. Люди работали на берегу, ловили рыбу, а корабль был такой большой, и никто даже не посмотрел. Люди на корабле удивились: «В чем же дело? Они что – все сумасшедшие?» Обычно люди начинают бегать, толпиться. Весь маленький остров уже должен был собраться на берегу; Дарвин именно так и предполагал.

Когда они вышли на берег и начали спрашивать, то постепенно островитяне стали обращать внимание на корабль. Вождь сказал: «Так как мы никогда не видели такой большой вещи, то мы и не могли предполагать, что она есть».

Если вы не предполагаете чего-то, как вы можете это увидеть? Но стоит вам предположить, как вы сразу начинаете видеть. Если вы случайно попадете в монастырь, не зная, что это монастырь, вы можете увидеть там то. чего там нет. Если же вы знаете, что это монастырь – а это может быть и не монастырь – вы можете увидеть то, чего там нет. Если вы идете по кладбищу и не знаете, что это кладбище, вы не увидите никаких привидений, но если вы узнаете, что это кладбище – а это может быть вовсе не так, вас могли дезинформировать – перед вами сразу появятся привидения. Ваше видение окрашивается тем, что вы хотите видеть. Ваше видение не имеет чистоты.

То, что вы видите, не существует,

Тому, что существует, вы не найдете слов.

Пока вы не увидите все сами, не верьте никому.

Чему учили вас, не сможете принять.

Кабир добавляет: «Я знаю, что вы не поверите в то, что я скажу, потому что вы не видели этого сами. Как же вы можете в это поверить? Я вполне понимаю ваши затруднения». Когда я говорил вам: «Прыгайте в саньясу», я знал о ваших затруднениях. Вы этого не видели: как вы можете поверить? Вы даже меня-то еще не знаете, как вы можете мне доверять? Вы даже себя-то не знаете, как вы можете себе доверять? Представляю вашу растерянность, представляю, как вам трудно. А те, которые совершили прыжок, сделали это не потому, что пришли к такому заключению. Они прыгнули, несмотря ни на какие страхи, несмотря ни па какие сомнения. Они прыгнули вопреки своему собственному уму. Дело было вовсе не в том, Что они убедились в необходимости прыжка: в этом невозможно убедиться. То, о чем я говорю – это нечто, что вы можете только пережить: только тогда вы будете это знать. Поэтому, как можно вас в этом убедить? Ведь невозможно убедить вас в том, чего вы не знаете.

Кабир говорит: «Я знаю».

Пока вы не увидите все сами, не верьте никому. Чему учили вас, не сможете принять. О ком говорю, тот знает все без слов. Невежды остаются в пустоте.

Ибо тому, кто познал, достаточно доже мгновения, тому даже мирская суета будет приносить весть из запредельного. Он уже знает; он знает себя, он пробудился.

Однажды встретились Кабир и Фарид. Они только молчали. Два дня они просто были вместе и молчали. Время от времени они посмеивались, иногда обнимались. Взявшись за руки, они иногда садились и смотрели на луну, на солнце. Ученики были в недоумении: «Что происходит с этими двумя?» Они же раньше только и делали, что говорили.

Фарид был великим Мастером; таким же был Кабир. Фарид постоянно путешествовал по стране, и однажды его ученики сказали ему: «Здесь недалеко ашрам Кабира. Было бы так замечательно увидеть вас вместе. Для нас это было бы что-то незабываемое». Втайне они надеялись, что когда эти два человека встретятся, это будет непрерывное общение, диалог, от которого все они получат огромную выгоду. Ученики Кабира тоже сказали ему: «Мы слышали, что мимо нас проезжает Фарид. Было бы хорошо его пригласить. Это будет великое событие для всех нас: увидеть вас вместе, слушать, как вы будете общаться. Это нас несказанно обогатит».

Кабир рассмеялся. Фарида пригласили. Фарид жил в ашраме Кабира два дня, но за все это время ни один из них не произнес ни слова. Ученикам стало уже очень-очень скучно. Они так много ожидали, поэтому, естественно, сильно расстроились. Они старались не уходить ни днем, ни ночью, потому что боялись, что именно в тот момент, когда они уйдут, эти двое заговорят. Они и не уходили никуда, они даже не спали. Даже когда Фарид и Кабир спали, они продолжали наблюдать. Но ни единого слова так и не было произнесено.

Затем Фариду настало время уезжать. Кабир пришел попрощаться; но даже тогда не было произнесено ни слова. Они обняли друг друга и расстались.

В тот момент, когда они отошли друг от друга, ученики просто подскочили от нетерпения. Ученики Фарида побежали к нему с вопросом: «Что с тобой случилось? Мы никогда не видели тебя таким немым! Почему ты молчал? Зачем ты так долго нас мучил? Тишина была просто невыносимой, мы же ждали какого-то общения между вами».

Фарид сказал: «Но что я мог сказать? Он же знает». То же самое было с Кабиром. Он сказал: «Что я мог сказать? Сказать ему что-либо просто означало бы, что я этого не знаю. Он знает, я знаю; мы знаем одно и то же. Мы посмотрели в глаза друг другу, и этим все было сказано. Зачем повторять?» Это было бы просто повторение, и бессмысленное».

Когда человек знает, не нужно даже слов, или достаточно одного слова.

Одни пытаются бесформенное знать,

Другие медитируют над формой,

Но знает мудрый человек,

Что Брахма – и ни то, и ни другое.

Одни думают, что Бог имеет форму – сагуна; другие считают, что Бог не имеет формы – ниргуна. Кабир говорит: «Бог за пределами и того и другого, Бог – это и то и другое, и все же – ни то и ни другое. Он – в формах, но все же не имеет форм. Он проявляет себя в миллионах и миллионах форм, и все же остается непроявленным».

Что красота Его невидима глазами…

Если вы хотите Его увидеть, эти глаза будут совершенно бесполезны.

Что красота Его невидима глазами…

… в действительности, вам даже придется закрыть эти глаза, а вместо этого открыть глаза вашего сознания, начать осознавать. Физические же глаза ничем не помогут.

… Что звук Его посланья уху не знаком…

Эта мелодия, эта музыка, этот звук, эта песнь недоступна для этих ушей. Вам придется заглянуть вовнутрь. Он поет там, внутри вас, не снаружи. Эти уши могут слышать только внешнюю музыку. Вам придется заглянуть в себя; там вы и услышите певца, там вы и услышите музыканта. Там он поет непрерывную песнь. Эта песнь есть сама ваша жизнь.

Но вам нужно будет слушать ее не как обычную песнь; вам придется видеть совершенно иным способом.

Кабир сказал:

Тот, кто пришел одновременно и к любви, и к отреченью,

Становится навеки превзошедшим смерть.

Помните, что высшая гармония – это гармония между любовью и отречением. Посмотрите на эту необыкновенно прозорливую сутру: любовь с отречением. Вот весь смысл моего учения.

Люди приходят ко мне и говорят: «Если бы вы просто учили медитации, этого было бы вполне достаточно. Зачем вы вдобавок учите любви? Мы еще не слышали, чтобы какой-либо святой говорил о любви. Зачем вы говорите о любви? Ведь даже когда святые говорили о любви, они никогда не говорили об обычной человеческой любви».

Совсем недавно, когда я сказал: «Бог есть любовь, но любовь не с большой буквы», – одна женщина написала письмо с протестом. Она написала: Почему не писать «л» заглавной?» Почему вы настаиваете, что «л» должна быть маленькой?» Я понимаю ее протест. С большой буквой «л» любовь кажется чем-то божественным, нечеловеческим. С большой буквой «л» эта любовь неземная; любовь между Кришной и его голи, любовь между Богом и его преданными; но совсем не та любовь, которая может быть между вами и вашим ребенком. Тогда это была бы любовь с маленькой буквы. Да, приятно слышать, когда я говорю Любовь с большой буквы и когда я говорю, что это и есть Бог. Но чтобы обычную любовь, человеческую любовь, назвать божественной?! Это было бы трудно, это было бы подобно богохульству но это и есть все, чем я здесь занимаюсь.

Не существует заглавной «л». Даже слово «Бог» следует писать с маленькой буквы, потому что все вокруг божественно. Все существование… в самом обычном содержится необычайное. Смотрите на все через маленькую «л», и вы увидите «Л» большую.

В обычном камушке, даже в камне, Он сияет так же, как и в дорогом Кохиноре. Для Него нет ограничений. Все существование сияет Его присутствием.

Кабир сказал:

Тот, кто пришел одновременно и к любви, и к отреченью…

Это очень трудно понять, это что-то наиболее нелогичное… Мы можем понять, что такое любовь, но как это соотнести с отречением? Мы можем понять, что такое отречение, но как это соотнести с любовью? Эти две вещи кажутся наиболее противоречивыми. Если вы любите, как вы можете отречься? Если вы уже отреклись, как вы можете любить?

Но попытайтесь это понять. Обычная любовь похожа чем-то на сон: вы привязываетесь к объекту любви, начинаете его ревновать, начинаете его контролировать – и ваша Жадность и ревность сразу изгоняют всякую любовь. Любовь разрушается. Она разрушается из-за ревности и жадности. Как только вы решаете завладеть объектом вашей любви, вы тем самым лишаетесь любви; значит, любви уже нет. Этим вы как бы заявляете, что вы уже не любите.

Любовь возможна только тогда, когда нет ни жадности, ни ревности. Это означает, что любовь достигла степени отречения. Вы любите человека, но вы отреклись от всякого желания им обладать; вы любите человека, но вы отреклись от ревности; вы любите человека, но вы не хотите сделать его или ее своим рабом; вы любите человека, но вы уважаете его или ее свободу; вы любите человека, но ваша любовь не становится для него клеткой. Вы любите, и все же остаетесь непривязанными. Вы любите, вы любите всем сердцем, и все же не цепляетесь. Это и есть отречение.

Любите этот шумный мир, но не будьте к нему привязаны. Живите в миру, но не будьте только мирянином: вот что такое отречение. Вот что я называю саньясой: великую гармонию между любовью и отречением. Великую гармонию между миром этим и тем; великую гармонию между Богом, Творцом и миром, творением; великую гармонию между телом и душой; великую гармонию, без противоречий; исчезновение всех противоречий.

Если ваша любовь настолько велика, что она может вместить в себя отречение, то только тогда это любовь. Если ваше отречение столь велико, что оно может вместить любовь, то только тогда это настоящее отречение. А человек, который любит и все же достиг отречения, достиг величайшего, пришел к главному. Это именно то, к чему мы стремимся. И до тех пор, пока этого нет, ничто другое нас не удовлетворит. Бог – это и любящий, и саньясин.

Взгляните… Он любит этот мир, иначе этого мира не было бы. Он любит этот мир… и все же вы нигде Его не найдете. Его просто нигде нет; Его отречение абсолютно. Он любит этот мир, и Он продолжает творить. Он любит всем сердцем: иначе зачем Он будет творить? Он так заботится обо всем, – 'о так непривязан к своим творениям. Он не приходит в мир и не заявляет: «Смотрите, я все это создал».

У Него нет я. Он творит даже без тени мысли «Я – творец». Его отречение абсолютно, и столь же абсолютна Его любовь.

Саньясин – это Бог в миниатюре: его любовь должна быть абсолютной, и таким же должно быть его отречение.

Кабир говорит:

Тот, кто пришел одновременно и к любви, и к отречению,

Становится навеки превзошедшим смерть.

Он неподвластен смерти; он становится бессмертным; он испил божественный нектар. Он выпил эликсир. Именно этого эликсира искали все алхимики. Именно этот эликсир может случиться и с вами. Необходимо лишь одно соединение, лишь один, но великий синтез: синтез любви и отречения.