Текст книги "То есть это"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 16
26 октября 1980 года
Все уже самое лучшее

Ошо, я чувствую свою беспомощность. Я не знаю, что мне сделать еще. У меня такое впечатление, что все мои усилия ничего не изменят, что они только ухудшают ситуацию. Но и бездействие также не улучшает ситуацию. Вы говорите, что эта пустота есть блаженство. А мне она кажется скучной и тоскливой, я все равно как мертвый. Когда во мне воцаряется ничто, я не вижу в нем никакой красоты. Я пресытился пустотой, и я хочу выйти из нее. Прошу вас, ответьте на мой вопрос, но не отвечайте, пожалуйста, в таком ключе, будто саньяса, стоит ее принять, сразу же изменит положение человека и сделает все прекрасным. Благодарю вас.

Александр

Прежде всего, тебе нужно понять, что жизнь остается прежней, что бы ты ни делал. Все уже самое лучшее, и улучшить ничего нельзя. Сама мысль об улучшении эгоистична, она и есть причина нашего несчастья. Все пребывает в своем истинном свете, и не нужно ничего улучшать. Наслаждайся жизнью. Не трать свое время попусту в улучшении жизни. Если ты попытаешься улучшить ее, ты непременно почувствуешь беспомощность, потому что всякий раз будешь терпеть поражения и неудачи. Твои желания никогда нельзя исполнить, этого просто нет в самой природе вещей.

«Ais dhammo sanantano», – сказал Будда, что означало «Все пребывает в своем истинном свете». Когда Будду спрашивали, как можно улучшить свое положение, он всегда отвечал: «Ais dhammo sanantano». Не нужно ничего улучшать, невозможно ничего улучшить.

В Иша Упанишаде мы постоянно встречаемся с этой истиной: ОМ. То совершенно, то цельно. Это совершенно, это цельно. Цельное исходит из цельного, а совершенное исходит из совершенного. Как же это можно усовершенствовать? Цельность, исходя из цельности, все равно остается цельностью. Все уже такое, каким ему следует быть.

До тех пор, пока ты не поймешь это… Будда называет это Татхатой, истинной природой. Розы – это розы, а ноготки – это ноготки. Попытка превратить ноготок в розу обречена на провал. И тогда появляется беспомощность, несчастье, неудача. Эго чувствует боль, оно ранено.

Итак, прежде всего, тебе нужно глубоко, полностью принять все таким, как это есть. Тогда жизнь входит в другое измерение, то есть измерение радости, празднования, потому что тогда вся энергия доступна танцу, песне, бытию.

А пока что вся твоя энергия вовлечена в улучшение, изменение, в усовершенствование жизни.

Ты говоришь: «Я чувствую свою беспомощность».

Ты сам порождаешь эту свою беспомощность.

И ты говоришь: «Я не знаю, что мне сделать еще».

Ты уже достаточно сделал, именно поэтому ты чувствуешь свою беспомощность. Перестань что-либо делать! Когда я говорю, что тебе необходимо перестать что-либо делать, это не значит, что тебе нельзя ничего делать. Это тебе нужно понять во вторую очередь. Когда я говорю: «Перестань делать», понимай меня правильно. Я не призываю ничего не делать. Моя установка «перестань делать» просто означает, что тебе следует перестать толкать реку, и нужно течь вместе с ней. Она уже течет к океану, Она принесет тебя к твоему предназначению, каким бы оно ни было – это предсказать невозможно. Никто не знает, где река впадет в океан, когда и в каком месте, и хорошо, что это никому не ведомо. Это хорошо, потому что жизнь остается таинством, постоянным источником удивления. Человек удивляется на каждом шагу, его охватывает великое благоговение.

Но всегда возможно понять меня неправильно. Если я говорю: «Не старайтесь ничего улучшать, ничегонеделание – это самое лучшее», то это не значит, что вы становитесь бездействующими. Это просто означает, что вы не делаете попытки ничего усовершенствовать, вы расслабляетесь. Вы все еще будете заниматься какой-то деятельностью, но теперь в ваших действиях не будет усилия, в ваших поступках не будет деятеля, и все будет просто естественно происходить.

Вы будете есть, когда почувствуете голод, а это уже не делание. Деланием я называю ситуацию, когда вы не чувствуете голода, но заставляете себя есть. Насильственное действие – вот что такое делание. Вы спите, когда вам хочется спать, и это не делание. Но когда вы не хотите спать, но заставляете себя уснуть, это уже делание. Когда вы чувствуете, что крепко спали, но все равно пытаетесь проснуться – это делание. А когда сон заканчивается сам собой и ваши глаза открываются – это не делание.

Ешьте, когда голодны, пейте, когда испытываете жажду, спите, когда хотите этого. Отпустите себя! Не пытайтесь бороться, не делайте жизнь конфликтом, наслаждайтесь жизнью! И тогда каждый миг будет ценным, и вы никогда не почувствуете свою беспомощность, и вы никогда не придет в голову, что ничто не улучшается, потому что вы не ожидаете никаких усовершенствований.

Этот мир уже самый лучший на свете, это существование уже самое совершенное на свете. Но ваше эго хочет улучшать вещи. Вы полагаете, будто знаете все лучше самого существования? Вы лишь малая частица его, вы просто небольшой всполох на бесконечном океане, и вы хотите усовершенствовать океан? Это же глупо! Расслабьтесь! Танцуйте на солнце, где бы вы ни оказались! Пойте! Прекрасно быть, и прекрасно не быть. Когда вздымается волна, замечательно. На миг насладитесь небом, воздухом, ветром, солнцем, дождем. И когда волна исчезает, тоже хорошо. Обретите глубокий отдых.

Ничто никогда ни рождается, ни умирает. Все только проявляется и не проявляется. Что-то становится видимым, а потом невидимым. Невидимое существование – это место отдыха. Как после каждого дня вам нужен глубокий сон, чтобы освежиться, чтобы снова стать молодыми и окрепшими, точно так же после каждой жизни вам нужна смерть. Смерть – это более глубокий сон и ничего больше. После каждой жизни ваше тело так сильно устает, что вам необходимо новое тело, новое проявление. Старая волна исчезает, но вода в этой волне остается океаном, и она возникнет снова в новой волне. Старое постоянно становится новым – позвольте же это. Вы просто позволяете жизни двигаться свободно и течете с ней в глубоком доверии.

Именно это доверие я называю религиозностью. Это не верование. Верование всегда коренится в догмах, кредо, теории, философии, идеологии. Это не верование, а просто доверяющее существование. Мы вышли из него, это наш источник. Мы принадлежим не внешнему миру, а внутреннему. И мы вернемся в источник, ведь это наш источник. Хорошо выходить из него, и хорошо возвращаться в него. Все хорошо! Ощущение существования приносит радость – все благостно. Это и есть значение доверия Богу: все благостно.

Вы без всякой необходимости наживаете себе неприятности, вы делаете попытки поступать абсурдно. Вы пытаетесь связать себя собственными шнурками. Вы будете чувствовать свою беспомощность, ведь вы ничего не можете сделать. Вы похожи на собаку, которая гоняется за собственным хвостом; поймать его невозможно. Чем быстрее будет вертеться собака, тем быстрее будет убегать от нее хвост. И это сведет собаку с ума!

Говорят, что если вы хотите занять философа каким-то постоянным делом, нужно дать ему бумагу, на обеих сторонах которой написано «смотри на обороте». Он посмотрит на одну сторону, а потом перевернет бумагу, но там ведь написаны те же самые слова, поэтому он снова перевернет бумагу… и он сойдет с ума, но он все же будет занят этим делом!

Ты слишком много философствуешь. Ты говоришь мне: «Вы говорите, что эта пустота есть блаженство…».

Я не говорю это – так оно и есть. Ais dhammo sanantano. А слова, которые ты приписываешь мне, принадлежат тебе. Я не говорю: «Пустота есть блаженство». Что я могут поделать? Так оно и есть! Это мой опыт, а то, что ты говоришь, представляет собой просто утверждение без всякого опыта. Ты же не ощущал пустоту, но обрати внимания на то, какую большую трудность ты создал из того, что не переживал.

Ты говоришь: «А мне она кажется скучной и тоскливой».

Звучит так, словно у тебя было переживание пустоты! Подумай-ка еще раз. Ты когда-нибудь ощущал пустоту? Как же может существовать скука в пустоте? Если есть скука, значит, пространство не пустое, ведь оно полно скуки! Если есть тоска, значит, пространство не пустое, так как ум ощущает тоску, скуку. Пустота не может быть скучной, она не может навевать тоску. Пустота просто пустая, в ней ничего нет. О ней ничего нельзя сказать. Но ты не пережил пустоту, а просто думал о ней.

Да, если ты станешь думать о пустоте, она покажется тебе скучной, тоскливой, Но люди, которые получили опыт пустоты, то есть Будда, Иисус, Заратустра, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Махавира, Бодхидхарма, Бахаудцин, Нанак, Кабир – ни один из них не сказал, что пустота скучна. Ты настоящее исключение! Если ты ощутил пустоту, то ты отрицаешь всех пробужденных людей, – но ты вовсе не переживал пустоту. Я могу сказать это, потому что я знаю, что такое пустота.

Когда я говорю, что пустота – это блаженство, я не подразумеваю, что пустота полна блаженства. Поймите меня правильно. Фраза «пустота есть блаженство» просто заставляет вас осознать их синонимичность. Вы можете называть это или пустотой, или блаженством, оба слова синонимы. Пустота – это блаженство, потому что ничто не может вам наскучить, вогнать вас в тоску, создать в вас тревогу, испугать вас, зародить в вас сомнения. В пустоте вообще ничего нет! Ничего нет, и значит, весь ум исчез, и это состояние называется блаженством. Можно назвать это пустотой, можно назвать это блаженством, для одного и того же явления есть два разных выражения.

Александр, не будь трусом. У тебя такое прекрасное имя – Александр – не будь же трусом!

Но Александр Македонский сам был трусом в этом смысле. Диоген, один из величайших мистиков того времени, сказал ему:

– Прекрати эти глупые попытки завоевать мир. Посмотри на меня! Мир принадлежит мне, хотя я не завоевывал его.

Александр посмотрел на Диогена и почувствовал его красоту и благодать. Диоген лежал голышом на берегу маленькой реки, загорая на утреннем солнце. Вокруг царила тишина, И Диоген был настолько прекрасен, что Александр впервые в жизни почувствовал зависть. У Александра было все, он завоевал почти весь мир. Ему оставалась только Индия, поэтому он шел на Индию в полной уверенности в том, что он завоюет и эту страну. Но он почувствовал зависть к Диогену, а у голого факира не было ничего, даже чаши для подаяний. Будда, по крайней мере, носил чашу для подаяний, а Диоген выбросил и ее, потому что однажды он увидел, как собака пила из реки, и тогда он тотчас же швырнул чашу в реку, сказав собаке: «Мастер, ты преподал мне замечательный урок! Если ты можешь обойтись без чаши для подаяний, то почему мне это должно быть не под силу?»

У Диогена ничего не было, и все же у него было то, чего недоставало Александру.

– Если в следующий раз Бог пригласит меня вернуться в мир, – сказал Александр, – я предпочту быть Диогеном, а не Александром.

Но заметьте, что он говорил о следующем разе, откладывая все на следующую жизнь.

Александр засмеялся, поскольку решил, что сказал нечто великое. Он думал, что Диоген высоко оценит его слова, но Диоген ответил:

– Не будь глупцом. И не пытайся обмануть меня! Что ты подразумеваешь под фразой «в следующий раз»? Если тебе так хочется быть Диогеном, то почему бы тебе не стать им сейчас? Сейчас или никогда! И что мешает тебе? Бог не препятствует тебе. Это берег достаточно широк для нас обоих. Выброси одежду в реку, ляг и загорай! И тебе не нужно будет даже беспокоиться о еде, потому что я пойду просить милостыню, и я принесу столько еды, что ее хватит и для тебя. Просто отдохни здесь и позабудь обо всем мире. Будь Диогеном прямо сейчас!

– Это трудно, – ответил Александр. – В настоящий момент я не смогу сделать это, но когда-нибудь я приду к тебе. Сначала мне нужно закончить мое завоевание, ведь мне нужно покорить весь мир!

И Диоген сказал:

– Мне следует открыть тебе два момента. Во-первых, только подумай: что ты будешь после того, как завоюешь мир? (Александру тогда было всего лишь тридцать два года). Чем ты займешься после того, как покоришь весь мир? Знаешь ли ты об этом? Больше никакого мира нет! Ты растеряешься! Ты только сейчас занят, погружен в свои дела, ты думаешь лишь об этом, но если ты завоюешь весь мир, возникнет настоящая трудность: что же делать потом? Ведь другого мира нет.

Александр опечалился только от одной мысли о том, что другого мира нет. Он был поражен. Александр тотчас же почувствовал, как на него нисходит глубокая печаль, и он попросил:

– Не говори мне такие грустные слова. Сначала позволь мне завоевать этот мир, а потом я все решу. И я приду проведать тебя после того, как завоюю весь мир.

– Никто не возвращается, – сказал Диоген. – Ты не сможешь вернуться. Не будь таким уверенным в отношении будущего. Можно быть уверенным только в настоящем моменте.

Так и случилось: Александр умер в пути, он не вернулся домой. Ему было всего лишь тридцать три года, когда он умер, и он действительно умер по той причине, на которую указал ему Диоген. В тот миг, когда он завоевал Индию, он погрузился в глубокую депрессию, ему стало так плохо, что он пристрастился к выпивке, он стал слишком много пить. Что же ему оставалось делать? Он убил себя, это было самоубийство. Он был совершенно здоров, просто пил без конца, днем и ночью.

Тебя зовут Александром, будь же осознанным! Не делай больше такую глупость. Ты пришел во второй раз, но все еще не хочешь стать саньясином! А я не кто иной, как Диоген, который просит тебя: «Прыгни, стань саньясином!» Ничто не изменится, но все станет прекрасным. Спасибо!

Будда настойчиво называет это явление пустотой, шуньятой, а Упанишады подчеркивают, что оно называется блаженством, а ведь они говорят об одном явлении. Утверждение Будды гораздо лучше, поскольку оно более применимо к вам. Вы неизбежно поймете Упанишады неправильно, поскольку у них положительный способ повествования. Они говорят, что это блаженство, и в вас, таким образом, зарождается жадность, вы начинаете искать блаженство. Вы несчастны, и вы хотите блаженства, вы желаете блаженства, вы начинаете изо всех сил пытаться улучшить жизнь, чтобы получить возможность стать счастливыми. Вас сбивает с толку слово «блаженство» и его положительность.

Будда понял это явление. Между созданием Иша Упанишады и рождением Будды двадцать пять столетий. Иша Упанишада абсолютно права, поскольку это блаженство, но произносить перед вами это же утверждение неверно, потому что вы неизбежно извратите его смысл. Поэтому Будда изменил все выражение, и он назвал это пустотой.

Невероятно важно называть этой явление пустотой, потому что никто не хочет пустоты, и Александр не хочет пустоты. Она не создает в вас жадности. Кто же станет жадничать в отношении пустоты? Сама ее отрицательность разрушает жадность, желание, честолюбие и эго.

Будду постоянно спрашивали: «Что случается, когда человек становится пустым?», но он неизменно хранил молчание. Он говорил: «Не спрашивайте меня. Станьте пустыми и посмотрите, что произойдет». Он никогда не говорил: «Наступает блаженство» – по той простой причине, что люди тотчас же набросились бы на мысль о блаженстве. Для вас блаженство будет иметь значение исключительно удовольствия, высшего счастья, то есть нечто от ума и тела, но блаженство не такое.

Блаженство – это ни тело, ни ум. Оно превосходит, выходит за рамки всего известного вам, всего пережитого вами, всего, что есть вы. Лучше называть это пустотой, ведь она отрезает вас от самих корней.

После Будды прошло еще двадцать пять столетий, и люди так глупы, что снова ничего не понимают. Они неправильно толкуют Иша Упанишаду, которая говорит о блаженстве. Будда попытался перейти в другую крайность, он начал называть высшее состояние пустотой, шуньятой, просто нулем, чистым нулем и ничем. Его метод работал какое-то время, пока он был жив. Метод всегда работает, пока мастер жив, он действенен. Любой метод становится волшебным, когда мастер жив, любой мир становится важным, когда мастер жив. Именно харизма, именно присутствие мастера осуществляет работу. Это его волшебство.

Когда же Будда умер, те же люди, которые неправильно понимали слово «блаженство», начали неправильно использовать слово «пустота». Люди вроде Александра начали считать пустоту скучной и тоскливой, они решили, что пустота – это не что иное, как смерть. Какой же тогда смысл достигать пустоты? Ничего не зная о пустоте, люди начали осуждать ее.

Буддизм был вырван с корнями из Индии по той простой причине, что Будда пользовался абсолютно отрицательными терминами, а Индия привыкла к положительной, утвердительной терминологии. Будда казался очень странным человеком, не принадлежащим традиции, антагонистичным традиции. Он пытался помочь людям.

Теперь я пытаюсь делать одновременно обе вещи. Я говорю, что блаженство и есть пустота. Это еще одна попытка. Упанишады говорили, что это блаженство, Будда говорил, что это ничто. А я избежал и того, и другого, и я пытаюсь поймать вас с обеих сторон. Я говорю, что пустота и есть блаженство, а блаженство и есть пустота.

Ты же, Александр, говоришь то, чего вовсе не ощутил. Ты говоришь: «Когда во мне воцаряется ничто, я не вижу в нем никакой красоты».

Неужели ты полагаешь, что ты будешь существовать, когда вокруг воцарится ничто? Тебя не будет, когда воцарится ничто! Будет существовать то, что нельзя назвать «я», что невозможно отождествить с эго. Так кто же будет видеть красоту? Не будет ни красоты, ни зрителя, но будет только тишина. Не будет ни «я», ни «ты», ни субъекта, ни объекта. Не будет двойственности… останется чистое единство, высшее безмолвие.

Но ты попался, тебя пленили собственные слова.

Ты говоришь: «Я пресытился пустотой».

Как будто ты живешь в ней, и вот ты пресытился ей. Ты не вкусил ни единой капли ничто, пустоты, но ты уже пресытился этим. Насколько же лукав ум! Насколько же хитер ум! Он находит очень коварные способы избежать определенных фактов. Он прекрасно рационализирует!

Месяц назад один мой друг, Аджай Кришна Лакханпал, сказал мне в письме: «Ошо, я готов принять саньясу сегодня. Если ты дашь мне саньясу сегодня, то я готов и хочу сдаться. Но мое пожелание в том, чтобы принять саньясу через месяц. 25 октября, потому что это день моего рождения».

Увидев это его «но»… а я не люблю все эти «но». Когда кто-то просит меня о саньясе, я настаиваю на ее немедленном принятии. Что можно сказать о завтрашнем дне? Невозможно быть уверенным в завтрашнем дне. Этот день может прийти, а может и не прийти. И даже если он придет, все равно ваш ум постоянно меняется. Как можно быть уверенным в завтрашнем дне? Завтра ваш ум может подбросить вам другие мысли.

Увидев это его «но»… впервые я разрешил ему, он был первым человеком, получившим мое разрешение. Я просто хотел посмотреть, что будет. И я ответил ему: «Хорошо, договоримся о 25 октября». Я попросил Шилу позвать Аджая Кришну и напомнить ему о том, что 25 октября наступило, и все мы в недоумении. Но он нашел разумный довод. Я ожидал этого, поскольку его «но» уже достаточно показало мне. Он нашел логическое объяснение.

Теперь он говорит (он снова написал мне письмо): «Я знаю, что обещал тебе принять саньясу 25 октября…» В тот раз он написал: «Я приму саньясу в день своего рождения. Но мне хотелось бы спросить разрешения матери. Я знаю, что она даст свое согласие, стало быть, никакой проблемы не возникнет». А на этот раз он пишет «Моя мать дала свое согласие, но она призналась, что сделала это с тяжелым сердцем. Она говорит: „Да, если ты хочешь принять саньясу, поступай как знаешь, но мне это не по душе“. А я не хочу делать ей больно». Более того, один из его гуру, Камму Баба (который уже умер, его уже нет на свете) несколько лет назад сказал ему о том, что он никогда не должен причинять своим родителям боль. «… поэтому я не могу делать ей больно».

Ум постоянно ищет разумные доводы. Он никогда ничего не видит непосредственно, он пытается обходить все стороной. И если Камму Баба прав, тогда Будда был неправ. Он причинил сильную боль чувствам родителей, жены и ребенка. Тогда Махавира был неправ, тогда Иисус был неправ, тогда Нанак был неправ. Тогда все, кроме Камму Бабы… а я не знаю, говорил ли это Камму Баба Аджаю Кришне, или же тот сам все выдумал. Может быть, Аджаю показалось, что Камму Баба сказал это. В этом случае, вся духовная традиция будет неправильной.

Иисус говорит своим ученикам: «До тех пор, пока вы не возненавидите своих родителей, вы не сможете пойти за мной». А это не что иное, как…

Однажды великий король Презенджит приехал навестить Гаутаму Будду. Когда король сидел перед Буддой, к ним вошел человек, он коснулся ног Будды. Это был очень старый человек один из его учеников, саньясин. Он сказал:

– Я собираюсь в долгое странствие, чтобы распространять в мире твое послание. Благослови меня.

Презенджит заявил:

– Я хочу быть саньясином, но это мое решение может причинить боль моей матери, а ведь она очень стара.

– Посмотри на этого человека, – ответил Будда. – Он убил и отца, и мать!

Презенджит пришел в сильное замешательство. «Убил? И отца, и мать? И Будда еще восхваляет этого человека!» Когда человек ушел, Презенджит сказал:

– Я не понимаю! Ты восславил этого человека, а ведь, по твоим словам, он убил и отца, и мать!

– Это так, – ответил Будда. – В психологическом смысле. Не в действительности, не физически, а в душе он отбросил свое цепляние за отца и мать.

Аджаю Кришне сорок пять лет, а он до сих пор цепляется за передник матери! Когда же он станет зрелым? Пора. Необходимо убить… не внешнюю мать, а свое цепляние во внутреннем мире.

Именно это имеет в виду Иисус, говоря: «До тех пор, пока вы не возненавидите отца и мать…» Он не призывает ненавидеть отца и мать. Он имеет в виду, что вам следует в душе вырвать с корнем всю свою обусловленность, все цепляние, всю привязанность. Только тогда вы можете стать зрелыми, центрированными, укорененными. Только тогда можете стать человеком по праву. Но ум все время находит тонкие стратегии для того, чтобы избежать реальности.

Александр, ты говоришь: «Я пресытился пустотой, этим ничто, и я хочу выйти из всего этого».

И ты, должно быть, веришь в то, что пишешь. Ты понятия не имеешь о ничто, но уже пресытился им, и ты хочешь отделаться от него! Суть в том, как тебе попасть в ничто!

И ты говоришь мне: «Прошу вас, ответьте на мой вопрос, но не отвечайте, пожалуйста, в таком ключе, будто саньяса, стоит ее принять, сразу же изменит положение человека и сделает все прекрасным».

Нет, приняв саньясу, ты ничего не изменишь, но все, без сомнения, станет прекрасным! Мир остается прежним, а меняется только видение, отношение, подход.

Ошо, недавно Римский папа Иоанн Павел заявил о том, что, если мужчина похотливо посмотрит на свою жену, то в этом случае он совершит в сердце грех прелюбодеяния. Как вы прокомментируете его слова?

Гаятри

А что тут говорить? Каким бы ни был поляк, он все равно поляк! Римский папа он или никакой не папа – все равно он остается поляком. Это высшая глупость, которую невозможно превзойти. Прелюбодеяние – это, оказывается, даже лицезрение собственной жены! Тогда зачем вообще мужчина должен жениться? Просто чтобы совершать прелюбодеяние?

Так или иначе, он упростил один трудный случай. Одна миланская газета, по всей видимости, гораздо мудрее его. В ней были такие строки: «Жизнь трудна для прелюбодея. Ему приходится без конца выкручиваться и изворачиваться, жонглировать календарем, ему нужно покупать бесполезные и дорогие подарки сразу двум женщинам. Теперь же Папа отменил все эти обеты, потому что вы можете совершить грех прелюбодейства у себя дома!» Эти слова кажутся гораздо более умными. По-настоящему прекрасно и сладко заниматься прелюбодейством с собственной женой. Это замечательная идея!

Но эти подавленные люди неизбежно будут так поступать.

Я узнал о том, что целый год, весь прошлый год Римский папа в каждой своей воскресной проповеди говорил о сексе – он целый год беспрестанно осуждал секс… Почему же он так активно осуждает секс, посему он посвятил этой теме целый год? Должно быть, это его внутренняя проблема, какая-то незажившая рана.

На свадьбе адвоката некий муж обвинил жену в половой холодности.

– Это неправда! – сказала она. – Я не порицаю сексуальные отношения.

Отвернувшись от мужа, она пожаловалась адвокату:

– Но это маньяк требует от меня секса каждый месяц!

Наверно, эта женщин была католичкой! Католики – это одни из самых злостных вредителей человечеству. Христианство – это одна из самых репрессивных религий, а то, что вышло из этих репрессий, прямо противоположно христианству. Это не могло не произойти, это было неизбежно. На Западе маятник качнулся в противоположную сторону, и ответственность за это полностью ложится исключительно на плечи церкви. Люди стали потакать своим слабостям, они действительно стали одержимыми сексом.

Две тысячи лет христианство, особенно католическая церковь, подавляло и осуждало людей. Но теперь вулканическая лава подобралась к точке выброса. То, что вы видите на Западе – это чистое потакание низменным потребностям тела, и это отвратительно.

Секс прекрасен, но он стал уродливым в двух вариантах: вы либо начинаете подавлять свое половое влечение и ведете себя уродливо, либо начинаете потакать своим желаниям секса, и в этом случае также ведете себя уродливо. Секс прекрасен, если его принимают естественно, как часть жизни, и не нужно осуждать секс, и также нет надобности восхвалять его. Когда же человечество примет естественность жизни легко, расслабленно?

Но эти люди ничему не научились, они продолжают толковать священные писания согласно собственному внутреннему неустройству.

Этот польский Папа комментировал одно их утверждений Иисуса. У этого утверждения совсем другой смысл, но Папа жонглирует словами, передергивает смысл, и смысл становится абсолютно другим.

Вот настоящее значение Иисуса. Он говорит:

«Вы уже слышали о том, что вам нельзя совершать прелюбодеяние. Но говорю вам: каждый, кто смотрит на женщину похотливо, уже совершил прелюбодеяние в сердце своем».

Женщина – это одно, а жена – это совсем другое. А этот поляк прочел «жена» вместо «женщины». Подумать только, вы грешите с женой! Разумеется, он умеет играть словами. Он может сказать: «Конечно, ваша жена тоже женщина». Это так, но в чем тогда смысл ее пребывания вашей женой? Почему мужчина женится? Для того, чтобы вести естественную спокойную сексуальную жизнь. Но по-настоящему мерзко подменять слово «женщина» словом «жена», такие речи противоречат Иисусу, они перевирают его послание. Но от поляков вы не можете ожидать ничего лучшего.

Как вы узнаете поляка в обувной лавке? Это тот человек, который пытается надеть коробки из-под обуви.

Попытка превратить женщину в жену – это то же самое, вы пытаетесь надеть коробки из-под ботинок вместо самих ботинок!

Два поляка едут в грузовике три метра высотой. Они проезжают мимо знака, указывающего на то, что впереди туннель два метра высотой.

Один поляк поворачивается к другому и говорит:

– Плевать на этот знак. Я знаю, что в это время суток там нет полиции!

Хозяин дома позвал Виковского, мойщика окон, чтобы посчитать с ним стоимость услуги.

– Сколько стоит помыть окна на первом этаже? – спросил хозяин.

Виковский взял листок, поцарапал в нем и ответил:

– Два доллара за окно.

– А на втором этаже? – спросил хозяин.

Виковский снова поцарапал в листке и ответил:

– Один доллар пятьдесят центов за окно.

– А в подвале? – поинтересовался хозяин.

– Пять долларов за окно, – сказал Виковский.

– Подождите-ка! – воскликнул хозяин. – Как же может получиться, что я должен платить два доллара за окно на первом этаже, полтора доллара за окно на втором этаже, и вы еще хотите получить с меня по пять долларов за каждое окно в подвале?

– Сэр, – объяснил поляк. – Неужели вы не учли размер дыры, которую я должен выкопать, чтобы опустить в подвал лестницу?

На польской свадьбе:

Вечеринку по случаю свадьбы отмечали в бальном зале городской гостиницы. Мужчина, вступающий в брак, вышел из-за стола и сказал приятелю:

– Мой лучший друг сейчас лежит в постели с моей женой!

– Что же делать; что ты сделаешь? – спросил приятель.

– Ничего, – ответил поляк. – Он так пьян, что считает себя мной.

Поляк проводил медовый месяц, но он был слишком неопытным, чтобы знать различие между любовью и нимфоманией, потому что он только что сбежал из католического монастыря.

В первое утро после свадьбы он встал, прошел к окну гостиницы и поднял жалюзи. На улице было темно и мрачно, дождь лил как из ведра. Новобрачный с отвращением опустил жалюзи и забрался обратно в постель.

На следующее утро молодой человек снова встал и поднял жалюзи. На улице все еще лил дождь. Он снова опустил жалюзи и пополз в постель.

На третье утро он выбрался из постели, потом, дрожа слабым телом, поднял жалюзи и взлетел вместе с ними к потолку.

Я могу лишь сказать, что от Римского папы нельзя ожидать ничего лучше, ведь он чистый поляк! Его речи абсолютно абсурдны: умственное прелюбодеяние с собственной женой? Но так или иначе, это одно из старых представлений католической церкви. Сексуальное удовольствие подозрительно. Эти так называемые религиозные люди боятся удовольствия, они против всякого удовольствия. Они хотят, чтобы ваша жизнь стала полностью подавленной, сумрачной, печальной, чтобы вы непременно начали искать другую жизнь, то есть жизнь после смерти. Все их усилия направлены на то, чтобы разрушить вашу жизнь здесь и сейчас настолько полно, чтобы у вас осталось единственное убежище – после смерти. Тогда вы становитесь доступными эксплуатации священников.

Если вы счастливы, если вы наслаждаетесь жизнью, если вы живете в каждый миг с удовольствием, танцем в сердце и песней на губах, если ваша жизнь – это чистое празднование, тогда вам не будет дела до церквей и храмов. Если ваша жизнь – это веселье, то кто задумается о запредельной жизни? В этот самый миг, если вы живете в полную силу, весь интерес к будущему исчезает.

Эти церкви, эти священники – все это зависит от вашего желания будущей жизни. Вся стратегия священников заключается в том, чтобы уничтожить ваше удовольствие здесь, ведь в этом случае вы интересуетесь удовольствием райской жизни. Вы понимаете? Они наделяют рай тем, что отрицают здесь.

Здесь они говорят, что любовь к женщине – это грех. А в раю? Вас обеспечат там красивой женщиной. В некоторых религиях вам будут доступны даже мальчики, поэтому гомосексуалистам можно не беспокоиться о загробной жизни! Здесь они осуждают вино, но в их раю текут потоки вина. Здесь они настаивают на запрете, а в раю то, что запрещено, что отрицается, станет доступным, усиленное в тысячу раз.