Текст книги "То есть это"

Автор книги: Бхагаван Шри Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Смеется не только Заратустра – каждый ребенок, стоит ему научиться фокусировать взгляд, начинает улыбаться, потому что теперь он может видеть, как выглядит его отец!

Есть такой анекдот. Некий ребенок хихикал и смеялся через минуту после того, как родился. Акушер заметил, что у ребенка необычно напряжены мускулы, его крошечный левый кулачок был сильно сжат. Когда врач силой раскрыл руку ребенка, он нашел в его ладони противозачаточную пилюлю.

Наверняка Заратустра смеялся! Смеялся он или нет… мне нет дела до этой истории, но для меня очень важен его смех. В мире все вверх дном! Обычно дети, рождаясь, плачут, и так они выражают свое мнение о мире! Они говорят: «Боже мой! Так вот какой этот мир, в который я родился?»

У Заратустры другое отношение, он смотрит с другой стороны, и потому он смеялся. Должно быть, он был человеком, похожим на меня, поэтому я глубоко люблю Заратустру.

Как-то раз случилось сидеть вместе за одним столиком в вагоне-ресторане раввину и индуистскому монаху, который был большим трезвенником. Когда раввин заказал водку, индуистский монах фыркнул от отвращения.

– Я предпочитаю совершить прелюбодеяние! – хихикнул монах.

– А я и не знал, что эти ребята снабжают пассажиров девочками, – оживился раввин.

Новобранец проходил медкомиссию.

– Отлично, тест на интеллект вы уже выдержали, а теперь черед теста мочи, – сказал врач. – Мне нужно получить образец вашей мочи в одну из тех маленьких бутылочек в шкафчике на нижней полке, в дальнем конце комнаты.

– Не понял, – ответил молодой человек.

– Просто помочитесь в одну из тех маленьких бутылочек, которые стоят вон там, – повторил врач.

У новобранца от удивления вытянулось лицо.

– Вы хотите сказать, что мне нужно сделать это отсюда и до того шкафчика? – уточнил он.

Один мелкий мошенник придумал новую схему изъятия денег у населения через сострадание. Он позвонил в чью-то дверь, потом опустился на колени и начал грызть травинку.

– Что вы тут делаете? – спросила его дама, открывшая дверь.

Бродяга тяжело поднялся на ноги, схватился за живот, притворившись, что тот болит, и застонал:

– Мадам, я так голоден, что вынужден есть траву.

– Ох! Бедный мой, – стала причитать женщина. – Перестаньте есть эту сухую старую траву! Ступайте на мой двор, там трава зеленее и длиннее!

Некто выиграл в лотерею индейку и принес ее домой, но жена встретила его неласково.

– Кто станет ее ощипывать? – гневно спросила она.

– Если тебе не хочется, тогда я сам ощиплю индейку и приготовлю из нее обед, – ответил муж.

Итак, он занялся индейкой. Потом, уже ощипав ее, он связал индейке крылья и ноги и положил ее в духовку. Но он забыл включить духовку. Помыв руки, он сел на стул почитать. Через полчаса он услышал какой-то приглушенный голос:

– Что вы собираетесь сделать со мной?

Не отводя глаз от газеты, он спросил:

– В каком смысле?

И голос ответил:

– Мне холодно. Или снова приставьте мне перья, или включите духовку!

Если Заратустра смеялся, то что в том плохого? Наверно, он увидел всю глупость ситуации, в которой он должен жить вместе с окружающими его людьми, вот он и начал смеяться.

Именитый агностический лектор Ингесолл однажды сказал: «Религию никогда не основывали люди с чувством юмора».

Он не прав, ведь это сделал Заратустра. Конечно, в отношении девяноста девяти процентов религий Ингесолл прав, и его утверждение существенно. Он говорит: «Религию никогда не основывали люди с чувством юмора». Эти слова истинны в отношении Иисуса, Будды, Магомета, Кришны – они абсолютно истинны. По всей видимости, у этих людей не было чувства юмора. Но у Заратустры оно было. Возможно, Ингесолл никогда не слышал о Заратустре.

Это единственный известный нам человек, который начал жизнь со смеха. Должно быть, у него было большое чувство юмора. Начинать жизнь со смеха нелегко. Наверно, он готовился к этому много жизней. Должно быть, он пришел на землю готовым.

Христиане говорят, что Иисус за всю жизнь ни разу не смеялся, и они, возможно, правы. Я не хочу верить этому, потому что думать так – значит сильно осуждать Иисуса, но если это утверждают христиане, то кто я такой, чтобы не соглашаться с ними? Это авторитетные люди. По крайней мере, у них есть власть над Иисусом, они обладают им!

Протестантская церковь в Германии запретила мои книги в церквях и церковных библиотеках. Всем священникам всех церквей дали понять, что мое имя, даже мое имя, не должно упоминаться ни в одной проповеди. Мои книги нельзя цитировать, даже опровергать их, потому что это вызовет у людей интерес ко мне!

Возможно, одна из причин, по которой Иисусу удалось обратить почти половину человечества в свою веру, заключалась в том, что люди печальны. Заратустра не нашел большого числа последователей – вы знаете об этом? Его последователи были только в Бомбее, всего лишь несколько тысяч человек. Почему же Заратустра потерпел неудачу? Возможно, причина в его смехе, ведь у него есть чувство юмора.

Люди серьезны, печальны, несчастны, поэтому крест Иисуса очень нравится им, ведь их жизнь тоже – на кресте. Они могут понять Иисуса и страдания – они проходят через это. Вся их жизнь – это не что иное, как несение креста. Они находят глубокую близость с Иисусом и его распятием на кресте, так как они тоже распяты. Но какую близость они могут найти с Заратустрой? Почему Заратустра потерпел неудачу?

Буддисты нашли миллионы последователей, вся Азия принадлежит им. Христиане нашли миллионы последователей, половина земли принадлежит им. Мусульмане чуть отстают от христиан, а у Магомета вовсе не было чувства юмора. Он держит в руке меч, и он очень серьезен, по-настоящему серьезен. Он очень беспокоится о вашем благосостоянии, и если вы не будете слушать его, он готов сражаться с вами, и он полон решимости убедить вас, потому что стремится спасти вашу душу. Даже если ему приходится применить меч, он должен спасти вас и с его помощью. Как он может позволить вам упасть в ад? Ваше убийство – для вашего же блага.

Заратустра – единственный человек, который не смог найти последователей. Я вижу суть: кто станет слушать тебя, если ты обладаешь чувством юмора?

Я снова пытаюсь продолжить дело Заратустры. Моя работа в этом ашраме направлена на то, чтобы доказать неправоту Ингесолла. Я пытаюсь найти религию, которая полностью основана на чувстве юмора!

Шекспир и другие писатели остроумно описали глуповатого философствующего человека как «фулософа» («foolosopher» – игра слов, где «fool» значит «глупец» – прим. переводчика). Благодаря этой игре слов философия фулософов (по сути, болванов) называется фулософией.

Бертран Рассел всегда критически относился к фулософам, поскольку им недостает ни здравого смысла, ни чувства юмора. Рассел рассказывает, как он однажды чуть не умер, заболев пневмонией и мечась в бреду три недели. После того как он выздоровел, врач сказал ему: «Когда вы болели, вы вели себя как настоящий философ: всякий раз, когда вы приходили в сознание, вы шутили».

Позже Рассел напишет: «Это комплимент был самым лучшим в моей жизни».

Сам Рассел был серьезным человеком. Наверно, в бреду вся его философию и серьезность выскочили у него из головы, Рассел расслабился и забыл, что он философ, который должен быть серьезным, поэтому-то он и стал шутить.

Я считаю, что чувство юмора должно быть фундаментом будущей религиозности человека. Не нужно быть очень серьезным. Человек – это единственное животное, у которого есть чувство юмора. Вы никогда не видели, чтобы смеялись волы или ослы. Только человек может почувствовать смешную, абсурдную ситуацию. Для того чтобы обладать чувством юмора, необходим большой интеллект, а на более низких уровнях интеллекта юмора нет. И даже не все люди обладают чувством юмора. Те, кто существует на более низких уровнях интеллекта, обречены на серьезность, они серьезны, как ослы. Ослы – это очень серьезные люди, которые все время размышляют о серьезных вопросах. По всей видимости, они сильно обеспокоены трудностями мира.

Я наблюдал ослов с близкого расстояния, с самого детства я очень интересовался ослами. Если Павлов смог много узнать о человеке, изучая собак, если Скиннер смог много узнать о человеке, изучая белых крыс, если Дельгадо смог много узнать о человеке, изучая обезьян, то я чувствую, почему эти люди не стали заниматься ослами. Среди всех животных осел ближе всех к людям, ведь он серьезный философ, пандит, ученый, богослов! Кто-нибудь когда-либо слышал, чтобы осел смеялся?

Заратустра обладает самым чистым интеллектом самого высокого качества. Он стал смеяться, только взглянув на мир, он не мог удержаться от смеха, он не мог противиться искушению, когда увидел, куда он приземлился.

Старый профессор философии, который уходил на пенсию, обратился к аудитории: «Ребята, мне необходимо сделать перед вами два признания, прежде чем я уйду. Первое заключается в том, что половина того, чему я учил вас, – это неправда, а второе заключается в том, что я не имею понятия о том, какая это половина!»

Некий набожный престарелый господин услышал на улице, как какой-то невоспитанный мальчик кричал приятелю: «У тебя башка не соображает!». Господин сказал мальчику:

– Дурно произносить такие грубые слова. Бог накажет тебя за это.

Мальчик презрительно посмотрел на господина.

– Бог не слышит меня, – сказал мальчик. – Он сидит на небесах.

– Молодой человек, Бог повсюду, – объявил ему господин.

– И он в моем доме? – спросил мальчик.

– Конечно, – уверил его господин.

– И он на моем дворе? – задал еще один вопрос мальчик.

– Конечно, – убеждал его господин.

– Вы совсем спятили, – заключил мальчик. – У нас нет никакого двора!

Дети воспринимают мир гораздо яснее взрослых, и вам не удастся запросто их оболванить. Когда ребенок открывает глаза в первый раз, его восприятие мира абсолютно ясно. В него не влез ни один священник, и ни один политик пока что не развратил его. Он не обусловлен католиками, протестантами, индуистами и мусульманами. Его еще не напичкали враньем, верованиями и суевериями. Его глаза ясны, и он может видеть суть вещей.

Заратустра поступил правильно, засмеявшись.

Однажды Диоген попросил милостыню у человека со склонностью к философскому мышлению.

– Прежде, чем я дам тебе драхму, – сказал человек, – убеди меня в том, что я должен поступить именно так.

– Если бы я счел, что ты можешь понять причину, – ответил ему Диоген, – то я посоветовал бы тебе повеситься.

Кто способен понять причину? Это иррациональный мир, и Диоген прав. Человек сказал ему: «Убеди меня в том, что я должен дать тебе что-то. Почему мне следует сделать это?» И Диоген ответил правильно: «Если бы я решил, что ты можешь понять причину, тогда единственное, что я предложил бы тебе, так это повеситься, поскольку что же тогда ты делаешь в этом иррациональном мире? Ведь ты такой разумный человек!»

Смех Заратустры кажется иррациональным, но это не так. Видя вокруг себя нелогичность, он пребывает проницательным человеком, проникающим в суть вещей.

Эта странная история. О таких людях, как Иисус, Будда, Махавира, Кришна, рассказывают много чудесных историй, но они почти одинаковые. Чудо хождения по воде повторяется во многих книгах, и Иисус здесь не делает ничего особенного. Чудо исцеления Иисусом людей от неизлечимых болезней не ново. Это же чудо творили многие люди во всем мире, в каждой традиции, в каждой религии. Даже чудо воскрешения мертвых не ново, это тоже обычное чудо, приписываемое многим людям.

Но это чудо Заратустры просто уникально, ни одному другому человеку не приписывают такое чудо. Никто никогда и не думал об этом. И это чудо гораздо важнее чуда воскрешения мертвых, потому что воскрешение мертвых не поможет. Лазарь все равно должен рано или поздно умереть, умереть, в конечном итоге, так что не важно, умрет он на этой неделе или на следующей. Возможно, Лазарь прожил еще несколько лет – так что с того? Излечение человека от болезни не имеет большого значения, потому что смерть все равно придет к нему, и у него разовьются другие болезни. Даже если человек был слепым, а потом начинает видеть – что тут такого? Глаза есть у миллионов людей – что же это изменило в них?

У суфиев есть история об Иисусе, которая не отражена в священных писаниях христиан. Наверно, они вырвали эти страницы. Библия истинна не в полной мере, ведь из нее много изъяли. Все, что создавало трудности богословам, священникам, римским папам, было вырвано и стерто, но всегда находится горстка людей, которые не пропустят возможности собрать все отброшенные части, потому что эти части гораздо важнее принятых частей.

Христиане изъяли из Евангелий эту историю, но суфии сохранили ее, оказав человечеству великую услугу.

Иисус входит в город, и он встречает на своем пути очень пьяного человека, который валяется в грязи и выкрикивает бранные слова. Иисус приближается к нему, чтобы помочь ему, смотрит ему в лицо и понимает, что этот человек знаком ему. Тот человек был очень болен, и Иисус спас его, практически вырвал его из рук смерти.

Он потряс пьяного и спросил его:

– Ты узнаешь меня?

И тот ответил:

– Да, я хорошо помню тебя. Ты человек, принесший мне беду! Я собирался умереть. Зачем же ты спас меня? И зачем ты снова пришел ко мне? Ты еще что-то сделаешь со мной?

Иисус глазам не верил при виде того, как ведет себя этот человек, ведь тот делал вид, будто Иисус навредил ему.

– Почему ты так сердишься на меня? – спросил его Иисус.

И человек объяснил:

– Я гневаюсь на тебя потому, что я собирался умереть, и для меня все вот-вот должно было закончиться, но ты спас меня! И теперь я не знаю, что мне делать с этой жизнью. Ты видишь, я лежу в грязи, и за это ответственен ты! Я просто пытаюсь забывать себя, свои трудности и беды, пить столько, сколько в моих силах. Я знаю, что это яд, но что же мне еще делать? Зачем ты спас меня? Я искал тебя. Хорошо, что ты сам пришел ко мне. Ответь же мне!

И Иисус не смог ничего ответить. Человек задает вопрос по существу: «Зачем ты спас меня? Для чего? Для этой канавы? Для того, чтобы я пил и пытался забыться?»

Иисус ушел прочь, приниженный и потрясенный.

Он увидел другого человека, который бежал за проституткой. Иисус остановил этого человека, он уже забыл первого человека, ведь в нем заговорили старые привычки! Он остановил второго человека и сказал ему:

– Что ты делаешь? Неужели Бог дал тебе глаза только для того, чтобы ты жаждал женщин? Даже помыслить о похоти греховно – ты будешь страдать в аду!

И человек ответил:

– Перестань нести чепуху! Ты же сам излечил меня от слепоты! Я был совершенно счастлив со своей слепотой, потому что я никогда не видел женщин, и, стало быть, никогда не терял душевного покоя, и мне не было дела до того, кто проходил мимо меня – мужчина или женщина, мне было все равно. Именно ты вылечил меня. А что мне теперь делать с этими глазами? Эти глаза влечет красота. И помни о том, что в судный день я укажу на тебя, тебя назову ответственным за мое поведение, потому что я был невинным слепцом. Ты дал мне глаза, а я даже не просил тебя об этом! Я просто сидел, а ты подошел, коснулся моих глаз и вылечил меня! Но ты даже не спросил моего согласия!

Иисус был потрясен. Он не пошел в этот город. Он покинул его пределы. Идя по дороге, Иисус увидел человека, который собирался повеситься на дереве. Он снова обо всем позабыл, ведь старые привычки отмирают трудно! Он подбежал к этому человеку и крикнул:

– Что ты делаешь?

И этот человек был не кем иным, как Лазарем! Он воскликнул:

– Так ты снова явился ко мне! Убирайся отсюда! Я кончаю с жизнью самоубийством, довольно с меня! И как ты узнал о том, что я здесь? В прошлый раз мои сестры Марта и Мария пригласили тебя, именно они пригласили тебя. Я был мертв, наконец-то мертв, я отдыхал в полном покое, а ты подошел ко мне и воскресил меня. И вот ты снова вернулся ко мне! Неужели ты не позволишь мне обрести покой? Сколько мне нужно жить, и почему я должен жить? Какой смысл во всем этом?

Все эти чудеса бессмысленны, но чудо Заратустры, чудо его смеха в момент рождения по-настоящему значимо.

Глава 12
21 октября 1980 года
Тайна, которую нужно прожить

Ошо, во мне все дни напролет пылает пожар. Я чувствую в себе неведомое, но боюсь прыгнуть. Все во мне перевернулось вверх дном, и мне одновременно хорошо и страшно.

Ошо, толкни же меня!

Пылающая Вивек

Вивек, дитя мое!

Ты теряешь свой ум! Я здесь именно для того, чтобы толкнуть тебя в огонь. И как только это начинает происходить, тогда уже ничего не нужно делать. Огонь беспрестанно растет в тебе сам собой, несмотря на все твои страхи, которые уже не могут помешать огню. Твои страхи естественны. Они являются из твоего прошлого, но прошлое бессильно, когда оно противостоит настоящему. Огонь присутствует в настоящем мгновении, а страхи приходят из прошлого, они уже мертвы. Они принадлежат несущественному, а все второстепенное ничего не может сделать главному.

Страхи похожи на тьму. Тьма может быть очень старой, древней, ей может быть миллионы лет, но достаточно всего лишь маленькой свечи, чтобы рассеять ее. Тьма не может сказать: «Я очень древняя, как ты смеешь изгонять меня? Ты только маленькая свеча, которая появилась в мире на миг, а я очень старая, очень древня». Но тьма никогда не скажет все это. В тот миг, когда зажигается свеча, тьма начинает исчезать. Вопрос в том, как зажечь свечу, а когда появляется свет, уже нет никакой трудности. Если нет свечи, тогда тьма очень реальна, слишком реальна, хотя она и не существует. Она – это только отсутствие.

Вивек, если в тебе есть огонь, пусть и небольшой огонек, это поможет тебе, ведь он распространится. Умирает не огонь. Появившись, он полностью поглотит тебя, это неизбежно.

Моя работа заканчивает в тот момент, когда загорается пламя. Тогда всю работу выполнит огонь…

Ты говоришь: «Во мне все дни напролет пылает пожар. Я чувствую в себе неведомое, но боюсь прыгнуть».

Страх прыжка естественен. Прыгнуть в огонь – это все равно что убить себя. В каком-то смысле это самоубийство, ведь эго умрет. Отсюда и страх, потому что мы существовали как эго и отождествляли себя с ним. Отбросить эго значит умереть. Ум не может постичь то, что останется после того, как эго будет отброшено. Уму известно только эго, он ничего не знает о том, что за пределами эго. Ум ничего не знает о трансцендентном. Ум – это часть эго, и когда эго начинает умирать, ум тоже начинает умирать, и это создает страх и тревогу. Это всего лишь самозащита.

Но если в человеке воспламенился огонь, то его уму конец. Возможно, огню потребуется какое-то время для того, чтобы распространиться по всем джунглям вашего естества, но ум ничего не может сделать для того, чтобы остановить его.

В тот миг, когда ум становится бессильным, работа мастера, закончена. Тогда он просто наблюдает. Он наслаждается исчезновением эго, ума, всей так называемой личности.

Вивек, ты говоришь: «Все во мне перевернулось вверх дном».

Поначалу тебе так будет казаться, потому что ум – эго наша логика, а огонь уничтожит нашу логику, потому что жизнь больше логики. По сути, жизнь нелогична, и так должно быть, потому что в жизни есть противоречия. Логика – это выбор, вы постоянно выбираете то, что совместимо с вашим представлением. А жизнь гораздо больше этого.

Если вы полагаете, что жизнь состоит только из дней, то вы станете игнорировать ночи. Вы не будете замечать ночи, потому что они смутят вас. Тогда что случится с вашим представлением, с вашим предубеждением касательно того, что жизнь состоит только из дней? Вы вынуждены цепляться за свое представление, ночи, по все видимости смущают вас. Вы вынуждены отрицать ночи, закрываться от них. Вам приходится говорить, что они иллюзорны, что они сотканы из материала снов, что они нереальны, а реален день. Именно так ум пытается быть последовательным и логическим. Если он принимает ночь, то логика начинает исчезать. Тогда появилось противоречие, и последовательность потеряна.

Если вы будете принимать только цветы или только шипы, то вы будете избегать противоположное, а жизнь состоит из полярных противоположностей. Жизнь не может быть последовательной, запомните это, только смерть последовательна. Значит, логика больше гармонирует со смертью, чем с жизнью. Жизнь обширна, она так громадна, что она легко может принять противоречие. На самом деле, жизнь радуется противоречиям. На одной розе растут цветы и шипы. Как же это может быть логическим? Логика скажет: «Растут или шипы, или цветы».

Логика означает или/или, а жизнь означают и то/и то. Следовательно, в тот миг, когда ум начинает ускользать, умирать, человек чувствует, будто сходит с ума.

На Востоке постоянно наблюдают одно явление, которое получило название духовного безумия. В Бенгалии мистиков называют баулами, это слово означает безумца. В суфийской традиции мистик называется мастой, и это слово означает безумца. Иисус, Бахауддин, Фрэнсис, Экхарт, Кабир, Чжуан-цзы – все эти люди безумны по той простой причине, что они ничего не выбрали, они принимали жизнь такой, какая она есть, в ее истинном свете.

Наука до Эйнштейна была очень последовательной, очень логической. Эйнштейн – это первый мистик в мире науки. Он ввел понятие научного мистицизма и разрушил все здание старой науки. После Эйнштейна науки, особенно физика, в которой он специализировался, изменились, потому что он принял противоречия. По сути, он сказал: «Когда я начал свою работу, я думал, что жизнь и логика синонимичны, что моя работа должна решать вопросы логически, но, погрузившись в предмет, я осознал, что жизнь не синонимична логике, что в жизни есть противоречия. И именно из-за этих противоречий она прекрасна, из-за этих противоречий в ней есть напряженность, и эта напряженность придает жизни бодрость, дает ей возможность быть динамичной и подвижной».

В конце жизни Эйнштейн сказал: «Теперь я не могу говорить, что жизнь – это вопрос. Называть жизнь вопросом – значит делать логическое утверждение, потому что вопрос означает то, что можно решить логикой, и если не сегодня, то завтра. Рано или поздно логика найдет путь, и вопрос будет разрешен».

За два дня до смерти Эйнштейн сказал: «Для меня жизнь уже не проблема, а тайна».

Различие между тайной и проблемой огромно, оно в качестве. Проблему можно разрешить логически, а тайну нельзя разрешить логически или как-то иначе. Тайну нужно прожить, принять ее, как она есть, ее невозможно разрешить. Жизнь – это тайна. Она таинственна, потому что противоречива. В ней тысячи противоречий, но эти противоречия придают жизни разнообразие и необъятность.

Итак, в начале, когда ум начинает терять свою власть над вами, у вас появляется чувство, будто вы сходите с ума. Но стать безумцем гораздо лучше, чем быть пандитом, профессором, богословом, священником или политиком. Неужели вы не слышали дальний зов кукушки? Как же он прекрасен! Кукушка безумна! Красота песни кукушки не от – мира сего. Она не должна так петь, если обратить внимание на мирскую жизнь, на обычную жизнь. Кукушка поет так, будто она живет в другом мире.

Все мои саньясины должны быть кукушками! Они должны научиться песни Соломона, песни любви, жизни и смеха.

Единственный прекрасный момент в Ветхом Завете – это песня Соломона, а все остальное там обычно. Конечно, иудеи и христиане очень стыдятся песни Соломона, они не хотели бы, чтобы эта песня была в Ветхом Завете. Она не кажется религиозной, ведь она славит жизнь, и она полна силы и огня. Она славит любовь, это чистая поэзия. Но христиане не могут отрицать ее существование, ведь она есть в книге. Они могут или игнорировать ее, или придавать ей какое-то эзотерическое значение, а все это ерунда.

Это очень простая песня, и это не притча, не метафора. Она очень прямая и непосредственная. Она говорит именно то, что имеет в виду, Она все равно как два плюс два четыре.

Вивек, прочти песню Соломона, она поможет твоему внутреннему огню. Это одно из самых важных и самых красивых в мире свидетельств древней мудрости. Даже Бхагавадгита, по сравнению с песней Соломона, не так прекрасна. Песня Соломона посвящена земле, она радуется обычному. А в тот миг, когда вы радуетесь обычному, вы преобразовываете его.

В Ветхом Завете есть два момента: первый – это песня Соломона, а второй – это десять заповедей. Что касается этих десяти заповедях, Вивек, запомни этот анекдот:

Два человека истово ругались из-за чего-то, и вдруг один из них сказал:

– Билл, твоя проблема в том, что ты ни в чем и ни с кем не соглашаешься. Спорю, что ты не признаешь даже десять заповедей.

– Это не так, – не согласился Билл. – Если ты сделаешь в них только одно маленькое изменение, то я соглашусь со всеми ними.

– Это, конечно же, удивительно, – сказал первый спорщик. – А какое маленькое изменение ты хочешь сделать?

– Просто вычеркни перед всеми заповедями частицу «не», – ответил Билл.

Именно в этом заключается песня Соломона: крохотная частица «не» стерта с лица земли.

И ты просишь меня, Вивек: «Ошо, толкни же меня! Пылающая…».

Именно этим я и занимаюсь, никогда не спрашивая ни у кого разрешения! Я никогда не вхожу через парадный ход, потому что никто не позволил бы мне сделать это. Я никогда не стучусь, я никогда не спрашиваю: «Можно мне войти к вам?» Я вхожу как вор, я вхожу через черный ход. И, конечно, мне приходится входить как вору, потому что вы спите, и стук в дверь не поможет. Вы все рационализируете во сне: «Наверно, это ветер, или летит самолет, или же это еще что-то». Вы рационализируете, изменяете смысл, ложитесь под одеяло и снова начинаете грезить сновидениями. Возможно, стук в дверь вызовет в вас какие-то сны, он сделает только это. Вы так крепко спите, что я должен входить к вам через черный ход.

В Индии существует тысяча имен Бога. Целое священное писание посвящено одним только его именам. В этой книге больше ничего не написано: Вишну Сахасранам – одна тысяча имен Бога. Только имена Бога насчитывают тысячу образцов. Самое прекрасное имя Бога, которое я люблю, – это Хари. Данное слово означает высшего вора.

Два дня назад я посвящал в саньясу одну замечательную женщину. Я дал ей имя Харидаси – «сдавшаяся высшему вору». И когда я сказал ей: «Твое сердце украдено», она на мгновение перенеслась в другой мир. Ее рука вдруг легла на сердце, но я сказал: «Его нет там!» И она тотчас же осознала суть. На какое-то время у нее перестало биться сердце, и слезы радости брызнули у нее из глаз. Она не могла выговорить ни слова, у нее перехватило дыхание. Это непременно происходит, когда у вас исчезает сердце!

Я все делаю так, как считаю нужным. А за тебя, Вивек, я не волнуюсь. Ты горишь в огне, твое сердце уже давно украдено. Я толкаю тебя, и я абсолютно уверен в том, что в тебе произойдет то, ради чего ты сюда приехала. К счастью, ты не поляк из анекдота, иначе ты была бы в опасности…

Вы слышали о новых польских парашютах?

Они открываются от удара о землю… но парашютисты испытывают с ними большие трудности, потому что большинство поляков пролетают мимо земли!

Ошо, несколько лет назад вы искушали нас, слепцов, купить у вас чудесные зеркала. Мы купили их, сочтя их дешевыми и красивыми. Но скоро они показывали нам наши уродливые лица, и мы испугались. Но прежде, чем мы успели разбить эти зеркала, вы воодушевили нас на то, чтобы мы продолжали смотреть в них, продолжали наблюдать, продолжали свидетельствовать, и, по сути, в ходе сделки вы взяли с нас цену самой нашей жизни.

Однако, оглядываясь в прошлое, Ошо, я обнаруживаю, что ничего не заплатил вам. На самом деле, вы сделали нам замечательный подарок, ничего не взяв взамен. Как мне отблагодарить вас, Ошо, за все это, за то, что вы были настойчивы и заставляли нас делать свою работу до тех пор, пока мы действительно не увидели свои настоящие лица в чудесных зеркалах медитации?

И, тем не менее, Ошо, я не могу не удивляться тому, что так много людей все время упускают вас. Они боятся талантливого торговца?

Ошо, чего они ждут? Кого они ждут, если этот дар даров постоянно изливается вокруг вас?

Аджит Сарасвати

Работа мастера – это, на самом деле, соблазн. Мастер соблазняет вас на неведомое. И нет другого способа, только соблазн может помочь вам. Неведомое не может убедить вас в чем-либо, и все, в чем вы можете быть уверенными, неизбежно будет известно вам. Неизвестное неизвестно. Вы не ощутили его вкуса, вы даже ничего не слышали об этом, вы понятия не имеете о том, что это.

Я могу убедить вас в том, о чем у вас уже есть какое-то представление, но неизвестное абсолютно неизвестно, и не только неизвестно, но и непостижимо. Невозможно познать его, потому что это внутреннее качество самого познающего. Неизвестное никогда не становится известным, ни в чем оно не становится известным. Чем глубже вы погружаетесь в него, тем яснее вы понимаете, что это не только неизвестно, но и непостижимо, потому что это центр самого познающего, а как может стать известным сам познающий? Это невозможно, познающий будет всегда находиться вне известного, превосходя известное.

Поэтому работа мастера – это, по сути, соблазн. Он очаровывает вас, он околдовывает вас, он обещает вам блаженство, истину, свободу – он по-разному называет это. Он воспламеняет в вас стремление. И наступает миг, когда стремление становится настолько сильным и страстным, что вы прыгаете. Оно по-настоящему безумно! Ни один логичный человек не может сделать это.

Следовательно, я должен медленно уничтожать ваше цепляние за логику. Я должен переместить вашу энергию из головы в сердце, потому что сердце нелогично, и от сердца есть возможность провести мост, радужный мост к неизвестному и, в конечном счете, к непостижимому.

Итак, слово «соблазн», фактически, описывает всю работу всех Будд. Но людей, которые слишком сильно цепляются за логику, невозможно соблазнить. Если они, прежде всего, просят о том, чтобы их убедили, то у них ничего не получится, Если они просят доказательства, то у них ничего не получится. Но если сам мастер и есть доказательство, тогда все будет хорошо. Если присутствие мастера достаточно для того, чтобы дать вам радость, которая может вывести вас на рискованный путь, если само присутствие мастера придает вам храбрости для того, чтобы вступить на территорию, не отмеченную на карте, только тогда странствие начинается.

Одно точно: когда странствие начинается, вы уже не можете возвратиться. Начало путешествия – это уже половина проделанной работы, и как только оно начинается, вам нужно достичь его конечной точки. И только начальная стадия странствия – это самое трудное.