Текст книги "Дьявольски рисковый (ЛП)"

Автор книги: Беттина Белитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Нет, я даже очень буду возражать! Ты этого не сделаешь! Отдай мне дневник! – закричала я сердито и вскочила.

– Это мой дневник! – защищалась Софи и испуганно отпрянула, когда я забрала его у неё из рук, вырвала страницы Леандера, помяла их и засунула в рюкзак. Потом я бросила его к её ногам. Серебреная бумага зашуршала, когда он ударился о пол.

– Но, Люси, что с тобой вдруг случилось ... – Губы Софи предательски дрожали. – Я ведь ничего плохого не имела в виду!

– Мне всё равно! – зашипела я. – А теперь оставь меня в покое со своим глупым дневником дружбы. С меня его достаточно!

Написать сообщение Леандеру – что она вообще думала? Было бы ещё лучше. Переписка между Леандерм и моей лучшей подругой. Чтобы у него был кто-то, перед кем он неустанно смог бы хвастаться, какой он классный и начитанный и музыкальный.

Я должна выбраться отсюда, выйти на свежий воздух. Я протопала, уходя прочь, по шуршащим листьям растений, хотя Софи за моей спиной начала громко реветь и выбежала на улицу на школьный двор, чтобы найти Леандера и объяснить ему раз и навсегда, чтобы тот больше не вмешивался в мою жизнь.

Глава 5. Перерыв в отношениях

– Эй, Катц. Куда собралась? – Да, куда собственно я хотела пойти? Точно я этого не знала. Мой поиск Леандера ни к чему не привёл, но назад на занятие я тоже не хотела возвращаться, хотя уже прозвенел звонок на следующий урок. У нас было искусство.

Искусство было таким предметом, где нам можно было разговаривать друг с другом. Но я не хотела говорить с Софи. Я не смогу объяснить ей, почему так бурно отреагировала. С другой стороны, я всё ещё была на неё сердита. Почти также сердита, как на саму себя.

Я посмотрела вверх на Сердана, который стоял с серьёзным выражением лица передо мной и смотрел так, будто хотел своими чёрными глазами просветить меня насквозь.

– Не знаю, куда хочу пойти, – сказала я разочарованно. – А ты?

– Я хочу поговорить с тобой. У тебя есть немного времени?

Что же. От разговора в это испорченное утро, я очевидно не смогу улизнуть. Я коротко кивнула. Поговорить с Серданом была всё же лучшая альтернатива, чем ругаться с Софи. Сердан подождал, пока несколько учеников начальной школы, галдя, прошли мимо нас, и прошёл со мной до входа в спортивный зал, где мы могли до некоторой степени хорошо спрятаться от взглядов дежуривших на перемене учителей, которые как раз загоняли последних потерянных овечек в здание школы.

– Я думаю, будет лучше, если мы какое-то время не будем видеться. – В первый момент я подумала, что сплю. Что он только что сказал? Не будем видеться? Не видеться с Серданом?

– Почему это? И как это сработает, мы учимся в одном и том же классе! Мы видим друг друга автоматически. – Да это было почти как у Софи и Леона. Теперь я понимала её в два раза лучше. Невозможно было не видеться друг с другом, когда посещал вместе один и тоже класс.

– Посмотри, Люси. Ты мне нравишься, ты ведь это знаешь, не так ли? – У меня в горле образовался большой, жёсткий ком. Возможно, этот разговор был всё же хуже, чем ругаться с Софи. Сердан всё ещё смотрел слишком серьёзно и по-взрослому. Он не просто что-то здесь лепетал. Он обстоятельно обдумал то, что сейчас скажет, как всегда, когда открывал свой рот. Сердан не начинал разговор из-за чепухи. Для этого он слишком любил молчать.

– Хм, – сказала я холодно и скрестила руки на груди. – Конечно, я это знаю.

– Ладно. То, что мы пережили во Франции, было экстремально, и я этого не забуду. Но я знаю, что ты что-то скрываешь от меня. Ты не честна со мной. К этому ещё стресс с Сеппо и все эти неприятности дома ...

– У тебя ведь нет неприятностей, – возразила я упрямо.

– Другие неприятности, чем у вас. Турецкие неприятности, сорта Сулейнам. Они наказывают меня каждый день в мелочах. Да, а Билли так и так больше не с нами, так что я подумал, настало время для перерыва. Можешь подумать о том, не хочешь ли мне всё-таки рассказать, что действительно происходит.

– Я не могу, Сердан, сколько раз мне тебе ещё это говорить? И мне не нужен перерыв. Перерыв ... – Я пренебрежительно фыркнула.

– Но мне он нужен, Люси, – сказал Сердан спокойно. – От тебя. – Он ударил себя кулаком в сердце, жест, который сделал меня внутренне совершенно мягкой и перекрыл горло; я не могла больше ничего сказать. Совершенно ничего. Потом он коснулся моего плеча, оставил стоять и направился к входу школы.

– Ты закомплексованный идиот! – заорала я ему в след, когда смогла снова говорить, но здание уже поглотило его. Сердану был нужен от меня перерыв! Он не имел понятия, от скольких вещей мне нужно было сделать перерыв. Что это собственно только что было? Сердан что, порвал со мной отношения? Нет, мы ведь вовсе не были вместе. И влюблена я в него не была.

Это я поняла, когда снова увидела Леандера в усадьбе Джонни Деппа. В этот момент моё сердце билось только для него, и мне было больно наблюдать за тем, как преданно он охранял дочь Джонни. Но обыкновенной дружбой, той, что была между Серданом и мной, тоже между тем уже больше нельзя было назвать. Для этого мы слишком много пережили вместе. Для этого мы стали слишком близки ...

– Люси! Боже мой, вот ты где! – Господин Рюбзам спешил мне навстречу с развивающимся пиджаком и в то время пока шёл, прикурил сигарету. – Ты должна идти на урок! Что ты здесь, на улице делаешь?

– Думаю, – ответила я коротко.

– Было бы лучше, если бы ты делала это на занятии, дорогая Люси, – заметил господин Рюбзам и затянулся сигаретой, прежде чем выдохнул дым, стараясь не попасть на меня. Страдальчески, он указал на свою сигарету. – Не повторяй за мной, Люси, это дьявольская штука.

– Я и не собираюсь.

– Хорошо, Хорошо, Люси ... Раз уж ты стоишь передо мной – ты уже что-нибудь наконец придумала насчёт наших социальных недель?

О, чёрт. Социальные недели. Снова одна из ненужных выдумок господина Рюбзама. До школьного праздника мы должны были кого-то выбрать, о ком мы будем немного заботится и быть всегда поблизости, если у того появится проблема. Но это не должен быть один из наших лучших друзей, а одноклассник или другой ученик из школы, с которым мы в противном случае ничего общего не имели. Целью всего этого – было лучше познакомится друг с другом и сблизиться.

Коллективная сплочённость и тому подобное. Леандер был в восторге, когда я рассказала ему об этом.

– Тогда значит – это что-то принесло! – пропел он удовлетворённо.

– Он прочитал ... – Что господин Рюбзам прочитал, он не хотел мне рассказывать, но почти наверняка это Леандер подложил ему что-то на письменный стол. Леандер неоднократно распространялся о том, как мало охранников осталось в нашем классе.

Мы кучка преждевременно созревших подростков. В нашей группе, которая прямо сейчас разваливалась на части, даже больше вообще не было охранника. Леандера ведь я больше не могла считать охранником. Телохранитель Сеппо оставил того первым; потом последовали охранники Билли и Сердана. Теперь значит мы должны были сами играть в охранников?

Господин Рюбзам справедливо напомнил мне об этом: Я ещё не думала над тем, о ком хочу заботиться. При том, что много работы это не принесёт, как подчёркивал господин Рюбзам. Только бдительное наблюдение. Наша работа, быть внимательными по отношению к собратьям, особенно к нашему подопечному, так, чтобы от нас не ускользнуло, когда его терзали заботы и страхи или когда он был на грани того, чтобы попасть в беду.

На это Сердан предложил господину Рюбзам, сразу нанять для меня весь класс. Все засмеялись, прежде всего Леандер (никто не слышал кроме меня), но я не посчитала это особенно смешным. Теперь, когда Сердан сказал мне, что ему нужен от меня перерыв, я находила это ещё гораздо менее смешным.

В нашем классе чуть не случился бунт, потому что господин Рюбзам придал большое значение тому, что также и девушки могут заботиться о ребятах, почему нет? Ситуация только тогда снова разрешилась, когда он уверил нас в том, что мы расскажем только ему, кого выбрали; мы сами не узнаем, кто присматривал за нами.

Господин Рюбзам для своего проекта смог задействовать всех со средних и старших классов, и с того времени Софи блаженно представляла себе, что Кемаль выбрал именно её и никого другого в качестве своего личного подопечного. Чтобы не случилось накладок, господин Рюбзам вёл строгие списки. И так как я была одной из немногих, кто ещё не выбрал себе подопечного, то для меня будет сложно, не получить полного идиота. Нормальные и крутые уже были заняты.

– Билли? – спросила я спонтанно, потому что никто другой не приходил мне на ум. – Я могла бы взять Билли.

– Люси, он в твоей группе ... Это должен быть кто-то, кого ты ещё не так хорошо знаешь.

– О, у нас больше нет группы. А с Билли мы всё равно никогда не были близкими друзьями. – Это было правдой. Он всегда был с нами, но собственно я ничего о нём не знала. Только то, что он был падок на жевательную резинку, имел проблемы с весом и что его отец был родом из Сербии. Господин Рюбзам скептично посмотрел на меня. Но потом его взгляд отвлёкся на госпожу Брэсиг, которая выглядывала из окна нашего класса и махала нам. Нервно, господин Рюбзам помахал в ответ, при этом в воздух посыпался серый пепел.

– Люси сейчас придёт, Сюзанна! Нам нужно ещё кое-что обсудить по поводу проекта. – Госпожа Брэсиг сморщилась и исчезла за занавесом. Видимо господин Рюбзам не везде получил одобрение. Может быть, учителя тоже должны были между собой искать себе подопечного. Господин Рюбзам повернулся снова ко мне.

– Нет, боюсь, Билли не подходит. Мы ведь хотим оставаться справедливыми, – напомнил он мне о правилах.

– У него кто-нибудь уже есть, кто за ним присматривает? – расспрашивала я.

– Нет ... нет, я думаю, что нет.

– Тогда отдайте мне Билли. Кроме того ... – Я понизила мой голос. – Кроме того, его родители разводятся.

Из-за чистого потрясения господин Рюбзам забыл выпустить дым, не дыша при этом на меня. Я в тот же миг погрузилась в облако. Кашляя, я отмахивала его от моих глаз.

– О, ради Бога, извини, Люси ... – Господин Рюбзам бросил окурок на землю, как будто кто-то прострелил ему руку, и затушил его изношенной подошвой своих шлепанец из пробки.

– В пепельницу, Петер! – раздалось сверху. – А не на землю! – Госпожа Брэсиг видела всё.

– Да правильно, в пепельницу. Правильно. – Господин Рюбзам подобрал окурок с земли и отнёс его в пепельницу. Я последовала за ним.

– Ну, что вы скажите? Может быть, Билли кто-то будет нужен.

– Ну, хорошо, Люси. В виде исключения. Тогда бери Билли. Я отмечу это у себя. Теперь беги быстрее на урок, да? Сюзанна ждёт.

По пути в классную комнату я всё-таки не торопилась, чтобы подумать о том, что только что случилось. Сердан больше не хотел видеть меня. Леандер больше не приходил в школу. Софи хотела писать ему электронные сообщения. А я вела себя по отношению к ней как стрева. Обидчивая и сверхчувствительная. Хоть ненавидела, когда девушки вели себя так. Я всегда это ненавидела!

Ко всему прочему, теперь я должна была защищать ещё и Билли. Я не имела ни малейшего понятия, как мне это сделать. Но кто собственно защищал меня? Кто выбрал меня? Это вряд ли будет Сердан. Не только потому, что ему требовался перерыв, но и потому, что в начале проекта мы ещё дружили. Тоже самое относилось и к Сеппо.

Что было с другими? Внезапно я почувствовала себя одинокой. Наверное, точно не было никого, кто захотел бы присматривать за мной. Если уж настоящий ангел-хранитель объявил забастовку, как тогда человек должен согласиться на это? Наверное, господин Рюбзам уже в течение нескольких дней бегал в отчаянии по зданию школы и, сетуя, искал ученика, который будет защищать Люси Моргенрот.

Когда я вернулась назад в классную комнату, то чуть не плакала, но не показала этого. Сердан ожесточенно мастерил свою миниатюрную хаф-пайп, даже не взглянув на меня. Софи шепталась с Леной. А Билли засунул себе в уши наушники, в то время как неохотно лепил из папье-маше кривой вулкан.

Я села в стороне перед моими крыльями ангела из дерева и перьев, которые выглядели как остатки забитого коршуна и оставалась сидеть молча на своём стуле, пока наконец не прозвенел звонок к следующему уроку. Я была на сто процентов уверенна в том, что никто из моего класса не обращал на меня внимания даже на одну секунду.

Глава 6. Озарения

– Келли ... конечно. Это должна быть Келли. – Я слишком поздно заметила, что думала вслух, и оба мужчин в костюмах, сидящих впереди, одновременно оторвались от своих смартфонов, чтобы вопрошающе посмотреть на меня.

Но мне было наплевать на них. Пусть себе смотрят, пока не выпадут их глаза. Я была слишком сильно занята тем, чтобы переварить моё открытие о том, кто являлся подопечным Сеппо. Я ломала себе голову, кто бы это мог быть, пока не сообразила, как это очевидно:

Он не мог выбрать никого другого, как только Келли. Он знал её совсем немного (я надеялась на это), в конце-концов она была ещё не долго с нами и в этот момент всё равно в образовательном путешествие в Берлине, в рамках её студенческого обмена, но я была уверенна в том, что во время нашей школьной поездки между ними что-то было. После летних каникул Сеппо всё время делал вид, будто никогда ею не интересовался – что я считала странным, но мне это подходило, но дурацкие социальные недели господина Рюбзама были для него лучшей возможностью, доказать ей обратное.

Кроме неё, у меня не было идеи, кого бы он ещё мог выбрать. Правда я не знала девчонок и ребят из класса Сеппо. И всё-таки это должна была быть Келли. Это не было предположением, которое лежало как тяжёлый камень в моём животе, а уверенность.

С начала моего домашнего ареста, я всегда делала дорогу со школы домой специально длинной и пространной, чтобы выкроить себе ещё немного свободы, прежде чем мама полностью возьмёт мою жизнь под свой контроль. Сегодня я не могла дождаться когда, наконец, доберусь до Хемсхофа.

Было так много вещей, которые я должна была выяснить и спросить у Леандера. Кроме того у меня было такое чувство, будто за мной наблюдают. Не те двое мужчин в костюмах передо мной, которые уже снова углубились в свои мобильные. Нет, это началось уже в школе. Это казалось не так, будто кто-то стоит позади, смотрит на меня или следит издалека.

Скорее так, будто у него есть доступ к моим мыслям, и он может их воспринимать как радиоволны. Радиоволны, которые выходят из моих ушей. Это звучало настолько глупо, что я не могла рассказать об этом даже Леандеру, хотя он, наверное, был единственным, у кого возможно будет для этого объяснение. Это должно иметь что-то общее с охранниками. Кто-то был здесь и увязался за мной, кто-то из Чёрной бригады, и он хотел, чтобы я привела его к Леандеру. А потом...

Я прижала ладони к ушам, как будто это могло защитить меня. Сразу почувствовала себя немного лучше и безопаснее. Может быть, у меня просто сдают нервы. Это бы меня не удивило. Хотя мне так хотелось зайти в наш дом, я от остановки сделала несколько извилистых крюков и под конец предприняла промежуточную остановку в папином подвале, чтобы избавится от возможных преследователей. Большинство охранников ужасно боялись Хозяина времени, а папа вчера ночью получил нового клиента. Может быть, это спугнёт их.

Странным образом чувство, что за мной следят, улеглось в тот момент, когда я зашла в квартиру, повесила ключ на крючок и ощутила все знакомые звуки и запахи. Стиральная машинка гудя, работала, из кухни доносился стук посуды и болтовня одного из дневных ток-шоу, которые мама любила включать, когда готовила и как всегда скрип старых половиц.

В детстве я иногда боялась его, теперь же не могла наслушаться. Также я слышала что-то ещё – оно было между всеми шумами, звучало красиво и по-домашнему, но я не могла его идентифицировать и уж точно удержать.

Ах, всё равно. Я решила забыть про мою паранойю. Наверное я всё это себе только вообразила. Тем не менее моё беспокойство относилось прежде всего к маме, а не к вопросу, что Леандер снова натворил в моё отсутствие.

– И? Что сказал врач? – забросала я её вопросами, как только зашла на кухню и забросила рюкзак в угол.

– Люси! Ты уже вернулась. Ты голодна?

Я заглянула в духовку, где неопределяемая запеканка пускала большие сырные пузыри. Возможно, было бы лучше быть неголодной, хотя мой желудок, попрошайничая, забурчал.

– Ещё нет. Как теперь, ты была у врача?

– Ох, моя маленькая, ты беспокоишься обо мне? Я считаю это таким милым. – Мама схватила меня за голову своими руками метательницы диска и прижала к груди. Я не шевелилась, потому что по опыту знала, после многих раз почти удушения, что это было лучшей тактикой, чтобы снова освободится. Она поцеловала меня три раза, чмокая в коротки волосы и посмеиваясь, отпустила.

– Ничего серьёзного. Тиннитуса нет. Мой слух хороший, даже очень хороший! – доложила мама с гордостью, и я заставила себя улыбнуться ей в ответ. Хороший слух ... Пока у меня была теория, что мама своим собственным голосом, из-за того, что всегда кричала, сделала себя полу глухой. Потому что она включала телевизор и радио всегда очень громко и иногда не понимала, что хотел сказать ей папа. Последнее могло быть и стратегией. Но исключительно хорошо она никогда не слышала.

– А почему тогда у тебя звенело в ухе?

– Стресс, нарушение кровообращения, опухшие носовые полости или ... – Лицо мамы омрачилось. С размаха она забросила половину лимона, который только что выжала голой рукой до последней капли в ведро с органическими отходами.

– Гормональное расстройство. – Теперь и в моём ухе тоже что-то зазвенело. А именно сигнал тревоги. Внимание, внимание. Не переспрашивать. Было произнесено одно из плохих слов. Гормоны! Самый высокий уровень опасности.

– Угу, – пробормотала я сочувственно, как будто маминым намёком было всё сказано, что можно было сказать о звоне в ухе, и пустилась наутёк, прежде чем она сможет снова схватить меня, чтобы принудить к доверительному разговору на женские темы.

Небольшую остановку я всё же сделала перед моей дверью. Моя комната находилась в нескольких метрах от кухни, но с того времени, как у нас стал «жить» Леандер, я много раз сталкивалась с неприятными сюрпризами, когда заходила туда неподготовленной. Вопль тут же привлёк бы маму – теперь, когда у неё был такой хороший слух. Так что я сделала глубокий вдох, нажала на ручку двери и попыталась быть готовой ко всему, что только могла себе представить.

Но я должна была дать слову «всё» новое значение. То, что я увидела, не смогла бы представить себе и в самых моих смелых мечтах. Я даже была не в состояние вмешаться, потому что должна была смотреть на это зрелище ещё некоторое время, чтобы понять, что Леандер вообще делал.

Мне представилась сцена, как из сумасшедшего дома. Леандер намазал себе лицо толстым слоем маминого крема и надел солнцезащитные очки. Вместо его узорного платка на голове красовалась папина шапочка для душа, а своё тело он обмотал нашей рождественской электрической гирляндой, которая попеременно мигала красным, голубым и белым цветами, в то время, как он театрально двигаясь, с широко распростёртыми руками, прыгал из одной позы в другую.

Время от времени он ярко вспыхивал, что заставляло крем для лица светится голубым, а меня почти ослепляло. Вот почему источник вспышек я смогла найти только спустя несколько секунд. Они исходили из маминой цифровой камеры, которую Леандер поставил на мою книжную полочку и в которую он смотрел, будто в следующую секунду оттуда вылетит птичка.

– Эй! – закричала я приглушённо и замахала руками, чтобы обратить на себя внимание. – Что ты вытворяешь?

Но Леандер продолжил неустрашимо позировать дальше. Как почти всегда в последнее время, у него в ушах торчали мои наушники – он не мог меня слышать. Когда Леандер был занят собой, он всё-равно больше ничего другого, кроме себя самого, не воспринимал, и уж точно не свою бывшую клиентку.

Что он сказал мне ещё вчера? Никогда снова не приближаться к «его наушникам»? Что он себе вообще воображал? Это были мои. Я закрыла дверь, прыгнула вперёд, вытащила вилку электрической гирлянды из розетки и схватилась за провода наушников.

Реакция Леандера была очень быстрой. Как вихрь, он развернулся и хотел одной рукой вырвать у меня кабель, а другой засунуть обратно в ухо выскользнувшую насадку, но он забыл, что сам связал себя.

Он угрожающе закачался вправо и влево, пока не потерял равновесия и не упал прямо на меня. Перепутавшись друг с другом, мы шлёпнулись на пол, при этом его шапочка для душа слетела с головы и полетела под кровать. Я хотела увернуться от него, но электрическая гирлянда так сильно врезалась мне в горло, что я булькая начала задыхаться и не могла больше пошевелится.

Истерически Леандер начал тянуть за неё, прежде чем я задохнусь, но благодаря его безнадёжному дёрганью стало ещё хуже. Уже из моего рта начали вытекать слюни, тёплый ручеёк на подбородке и я почувствовала, как у меня закружилась голова.

– Merde ... merde! – Леандер панически крутился, чтобы высвободить свои руки и ноги, в то время, как я отчаянно тянула за кабель вокруг моего горла, который всё сильнее затягивал мою трахею. Теперь значит, это станет правдой: Рождество было не праздником любви, а действительно праздником смерти, как всегда говорил Леандер. Я умирала, потому что меня душила электрическая гирлянда ...

Наконец Леандеру удалось освободить свои руки и ноги. Но когда он хотел склониться надо мной, я невольно ударила коленом ему в лицо – не потому, что хотела сделать ему больно, а потому, что моё тело поднялось вверх, чтобы избавится от петли на шее. Леандер упал на бок и ударился виском о кровать. Пожалуйста, не теряй сейчас сознание, Леандер, пожалуйста, нет ...

– Люси! Ради Бога, Люси! – Мамины накрашенные ногти устремились к моему лицу, залезли под петлю и разорвали её пополам одним сильным рывком.

Зазвенев, части от электрической гирлянды упали на пол. Я дрожала, хватая ртом воздух, но могла только кашлять и давится, не дышать. Только короткий удар по спине, напомнило моим лёгким то, что они должны были делать. Согнувшись пополам, я каталась по полу, пока головокружение немного не отступило, а мамины крики стали постепенно раздражать.

– О Боже, Люси, детка, Люси, Люси. ЛЮСИ!? ЛЮСИ, ОТВЕТЬ! – Она дала мне пощёчину, сначала справа, потом слева.

– Я ... в ... порядке, мама ... Пожалуйста, больше не кричи ... и не бей ... Всё в порядке.

После ещё одного напряжённого приступа кашля я поднялась и незаметно скосилась в сторону. Леандра не было видно. Он должно быть спиной к нам, забрался под кровать. Проблема была в том – одна из многих проблем, которые сопровождали Леандера, что его одежда и то, что он приобретал себе из аксессуаров, становилось невидимым только спустя несколько часов, иногда даже спустя пару недель.

С гитарой, например, это заняло много времени, и если он не играл на ней регулярно, она снова приобретала формы. С любым поспорю, что мамин крем для лица только что был ещё виден. Солнечные очки тоже. Я даже не хотела думать, что случилось бы, если бы мама увидела, как по комнате парит намазанное кремом и в солнцезащитных очках лицо.

– Люси ... что ты делаешь с электрической гирляндой? Ещё только сентябрь! – Голос мамы принял пронзительный тембр. Она была в не себя от страха и беспокойства, как это часто бывало. Каким-то образом я могла это понять. Мои медицинские записи были такими же толстыми, как телефонные книги.

– Я ... я хотела украсить мою комнату, а потом споткнулась и при падении запуталась в гирлянде, – соврала я. Что-то боле лучшее мне не удалось придумать так быстро.

– Ты хотела украсить комнату? О, Люси ... – Мама схватила меня за плечи, швырнула на свою грудь и начала неудержимо рыдать. Я ведь только что отдышалась ... Осторожно я упёрлась руками в её плечи. – Люси, если бы я это знала ... почему ты ничего не говоришь? Я мола бы тебе помочь! Я люблю украшать!

– Мама ... Мама, ты не могла бы отпустить меня? Спасибо. – Я села на край кровати, прежде чем мама смогла бы снова притянуть меня к себе. Всхлипывая, она опустилась на колени и стала собирать части от электрической гирлянды. Я неподвижно наблюдала за ней. Мне всё ещё было трудно понять, что только что случилось.

– Люси, если хочешь, то можешь, в виде исключения, пойти в Ратхаузцентр и подобрать в магазине Nanu Nana новую электрическую гирлянду, но сначала ты отдохнёшь, да? Может быть, ты найдёшь гирлянду с разноцветными цветами? Или маленькими звёздочками, для сладких снов?

О нет, никаких звёздочек. И никаких цветочков. И прежде всего не розового цвета. Даже неожиданный выход на свободу не мог для этого дела привести меня в восторг. Я вздрогнула, когда рука погладила меня по голой лодыжке, нежно и утешающе.

Леандер. Но ему нельзя! Ему нельзя касаться меня. Даже если это было коротко, и самое большее невидимой могла стать только моя нога. Я не хотела даже привыкать к этому.

Я подняла ноги вверх и сдвинулась назад до подушки. Потом вздохнув, упала на матрас. Хотя моё сердце стучало в два раза быстрее и при этом проделывало пируэты, я чувствовала себя настолько эмоционально истощённой, что у меня почти не было сил, держать глаза открытыми. То, что случилось только что, была бы не только глупая смерть, но и позорная. Все бы подумали, что я нечаянно задушила себя рождественской электрической гирляндой.

Не достойный уход для лучшей девушки-трейсера города. Если уж на то пошло, то я хотела умереть, занимаясь паркуром, а не при предполагаемом декорировании моей комнаты. Но собственно я вообще ещё не хотела умирать.

– Извини мама, – пробормотала я, потому что она всё ещё тихо всхлипывала. Уже вторая, кого я заставила сегодня плакать. Нет, исправление. Леандер заставил их плакать. А не я. Если бы он не написал в дневник Софи и не устроил свою сумасбродную фото сессию, никому бы не пришлось плакать.

– Люси, дорогая, мне нужно сейчас спуститься вниз, к папе, ему нужна моя помощь ... Могу я оставить тебя одну? – Мама похлопала меня по разгорячённому лбу. Я кивнула с закрытыми глазами. – Отдохни немного, хорошо? Да?

– Да.

– Еда в духовке. Я положу тебе десять евро на комод, для гирлянды. Может мне стоит всё-таки позвать врача?

– Нет. – О, мне было так сложно говорить и думать. – Со мной всё хорошо. – Со мной действительно было всё в порядке. Даже след от кабеля на шее больше не болел. Кроме того, я думала, что снова что-то слышу, что меня успокоило и мирно настроило ... Как будто кто-то завернул меня в тёплое, мягкое одеяло, под которым со мной ничего не сможет случиться. Это было не жужжание или звон, а ... мелодия? Но она отдалялась ... становилась всё тише и неразборчивее ...

Прежде чем я смогла понять её и запомнить, я уснула.

Глава 7. Dyer Maker

– Люсииии ... Ну, давай, открой глаза! Я знаю, что ты не спишь. Уже всё это время.

Да, я не спала. И ещё как! Я не знала, чем Леандер там занимался, но это всё время шуршало, бренчало, трещало, и он даже запрыгнул на мою кровать, где как аист в салате топал вокруг, тщательно стараясь не касаться меня. Но мой матрас при каждом его шаги скрепя проседал. Было совершенно невозможно так спать.

Тем не менее для меня не было никаких веских оснований открывать глаза. Потому что таинственная мелодия исчезла. Была ли это вообще мелодия? Даже этого я не могла сказать наверняка. Моя следующая мысль сделала меня ещё более бодрой, чем я и так уже была.

Может, этот звук был в действительности мерзкий, коварный трюк охранников, которым бригада хотела меня убаюкать. Что за ерунда, Люси, отругала я себя, когда подумала об этом более основательно. Они ведь не знают, что ты слышишь их. Зачем тогда им пытаться сделать это? Ах, всё было настолько запутано и мутно, хотя я имела дело, исключая Леандера, с прозрачными существами.

– Люси. Шери. Открой глаза! Я так старался!

– Как ранее с камерой? – спросила я кисло, но оставалась лежать неподвижно. Как хорошо, что мама не заметила свой фотоаппарат из-за чистого хаоса и паники! Мне срочно нужно будет стереть всё с карты памяти и убрать камеру в безопасное место. Но наверное в нашей квартире больше не было надёжных мест, где Леандер не нашёл бы её.

– Нет, намного лучше. Хотя, что случилось раньше, тоже было не плохо. В принципе это было ...

– В принципе это было абсолютно идиотской идеей, – перебила я. – Никто не хочет смотреть на такие фотографии, а даже если хочет, что это тебе даст? Они ведь не могут встретиться и познакомиться с тобой.

– Да, это правда, – подтвердил Леандер тихо, совсем без иронии и насмешек. Последовавшая за этим тишина так сильно выбила меня из колеи, что я всё-таки открыла глаза. Я смотрела прямо в небо. Звёзды мерцали и сверкали надо мной, соперничая друг с другом и даже жёлтая, полукруглая луна, с улыбающимся лицом, присоединилась к ним. Под маленькими огоньками, на потолке, Леандер натянул чёрную, бархатную ткань, так что у меня и днём будет такое чувство, будто я смотрю прямо в ночное небо. Это было совсем не безвкусно, даже если луна казалось какой-то неряшливой. Нет, это было красиво. Собственно слишком красиво для моей комнаты.

– Это ты сделал? – спросила я с изумлением, хотя вопрос был излишним. Кто ещё должен был это сделать?

– Купил на распродаже! – объявил Леандер с выпяченной грудью. – Мне даже не пришлось одалживать. Схватил гирлянду, бросил десятку на прилавок, всё корректно, не волнуйся. Ладно, бархат, его мне пришлось одолжить, но он лежал внизу, в коробке с остатками тканей у твоего папы. Никто не заметит.

О. Коробка с обрезками тканей. Леандер отважился сходить в одиночку в подвал? Добровольно? Моё почтение. Папе иногда дарил остаточные ткани друг, декоратор гробов. Чаще всего чёрные или тёмно-фиолетовые бархат и сатин. Мама хотела забрать эти обрезки, потому что считала, что с ними можно смастерить всякие красивые вещи. Конечно, она регулярно предлагала папиному другу, что гробы можно спокойно иногда выкладывать и розовым, но тот не желал этого слышать. У мёртвых тёмно-лиловый был можно сказать последний писк моды.

– Ты находишь это ... жутким? Тебя это пугает? – спросил Леандер осторожно, когда я ничего больше не говорила, а смотрела, молча, на потолок.

– Нет ... нет. Это не то. – Я даже считала это успокаивающим, что к моему потолку была прикреплена материя, используемая для гробов, прямо над моей кроватью. Может быть, она защитит меня от бригады. Боже мой, Люси, снова отругала я себя. Охранники не причиняют людям вреда. Это противоречит их заданию! Почему тогда я так сильно боялась бригады? Потому что знала, что они могли сделать с Леандером? Или потому, что не могла их видеть? И то и другое? Кроме того, это было не верно, что они не причиняли вред людям.