Текст книги "Лебединое лето"

Автор книги: Бетси Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 12

Когда девочки вошли в дом, тетя Вилли прижимала к уху телефонную трубку.

– И вообще непонятно, куда он мог подеваться, – как раз говорила она и прервалась только, чтобы спросить: – Ну как, нашли?

Когда Сара отрицательно покачала головой, тетя почти закричала в телефон:

– Ладно, Мидж, я с тобой прощаюсь, нужно сейчас же звонить в полицию. Сара только что вернулась с озера и говорит, что его там нет.

Она повесила трубку, вытащила карточку с номерами первой необходимости и начала крутить телефонный диск.

Было в этом что-то окончательно безнадежное, и Сара взмолилась:

– Тетя Вилли, не надо пока в полицию. Может, еще...

– Я уже звоню. Меня и стадо слонов не остановит.

– Может, он где-нибудь дома, – вставила Мэри. – Однажды мой брат пошел к Хатчинсонам смотреть телевизор, и мы...

– Алло, это отделение полиции? Я хочу сделать заявление о пропаже ребенка. – Тетя взглянула на Сару, будто собиралась ей что-то сказать – и снова вернулась к телефонной трубке. – Да, пропал ребенок, мальчик десяти лет, Чарли Годфри. Г-о-д-ф-р-и. – Пауза. – Восемнадцать-ноль-восемь, Кэсс-стрит. Говорит Виллемайна Годфри, его тетя. Да, я его опекунша. – Она опять помолчала, слушая голос на том конце провода. – Да, предположительно сегодня ночью. Нет, точное время не знаю. Когда мы проснулись поутру, его уже не было, вот и все. – Снова послушав собеседника, она ответила повышенным от раздражения голосом: – Нет, я не могу расспросить его друзей, потому что у него их нет. Когда ему было три года, он перенес тяжелую болезнь, сказавшуюся на умственных способностях. Именно поэтому я так беспокоюсь. Это не просто десятилетний мальчик, который может пойти погулять, когда ему вздумается. Он не из тех ребят, которые бегают по улицам, бьют фонари и ночуют в сараях, если вы это имеете в виду. Говорю же вам, это ребенок, который может заблудиться и перепугаться в трех кварталах от дома, и даже слова не сумеет выговорить, чтобы попросить о помощи. Ну что, господа, теперь вы собираетесь, наконец, приезжать?

Выслушав ответ полицейского, она коротко выговорила:

– Да, хорошо, – потом, будто нехотя: – Спасибо вам.

И, повесив наконец трубку, тетя обернулась к Саре.

– Они скоро приедут.

– Что они сказали?

– Сказали, что скоро приедут. Больше ничего.

Она взволнованно поднялась со стула и принялась расхаживать туда-сюда, от гостиной к входной двери, в тревоге стискивая руки.

– Ох, хоть бы они поторопились!

– Тетя Вилли, они же только что трубку повесили.

– Да знаю я, знаю. – Она снова дошла до входной двери, развернулась, не расцепляя рук. – Но куда же он подевался!

– Мой брат все время терялся, когда был маленький, – начала было Мэри, но тетя Вилли ее перебила.

– Шесть лет назад в этом самом доме, в той комнате, – она махнула рукой в сторону своей спальни, – я обещала твоей матери, Сара, что буду заботиться о Чарли до конца своих дней. Я дала ей слово, что с Чарли ничего не случится, пока я жива, – и ты посмотри! Посмотри, что получилось! Где этот мальчик, о котором я так хорошо забочусь? – Тетя в отчаянии всплеснула руками. – Исчез без следа, вот он где!

– Тетя Вилли, ты же не могла вообще не сводить с него глаз!

– Почему не могла? Почему? Какие такие важные дела мне мешали, более важные, чем забота о мальчике? Да, конечно, единственное занятие, которое оказалось важнее, чем маленький Чарли. Одно-единственное занятие – смотреть этот чертов телевизор.

– Тетя Вилли...

– Да, да, именно чертов телевизор! Вечером я сидела в том вон кресле, уставившись в экран, и все, чего от меня хотел бедный ребенок – чтобы я пришила ему пуговку, но я была слишком занята чертовым телевизором. Знаешь, что я должна была сказать твоей матери шесть лет назад? "Конечно, дорогая, я непременно позабочусь о Чарли, если только по телевизору не будет чего-нибудь интересненького. А в свободное время я с удовольствием пригляжу за мальчиком". Да отсохнет мой язык за то, что я обещала о нем заботиться и не сдержала слова.

Она снова развернулась к двери.

– С ним могло случиться что угодно. Он мог забрести в лес и свалиться там в какой-нибудь овраг. Мог потеряться в карьере. Мог утонуть в озере. Его могли похитить.

Сара и Мэри стояли молча, слушая длинный список несчастий, предположительно приключившихся с бедным Чарли. Наконец Сара сказала:

– Ну, вряд ли его похитили, все ведь знают, что у нас нет денег на выкуп.

– Разве это остановит настоящих негодяев? Почему же никак не едет полиция?!

Взгляд Сары упал на столик около телевизора. Там лежала картинка – Чарли нарисовал свой портрет на альбомном листе. Голову и туловище изображали одинаковые круги, глаза и уши – кружки поменьше, а длинные овалы заменяли человечку ноги и руки. Чарли начал было подписывать под рисунком свое имя, но его хватило только на первые две буквы, а потом его отвлекла идея соорудить палатку. Буква "Ч" была написана задом наперед.

Ванда купила брату альбом и карандаши два дня назад, и за это время он успел нарисовать – коричневым – эту единственную картинку. При взгляде на нее у Сары защемило сердце: что-то в рисунке, то ли его малость, то ли жалобная незавершенность – действительно чрезвычайно сильно напоминало Чарли.

– В кои-то веки понадобится полиция, – говорила тем временем тетя Вилли, – и тут же оказывается, что они за сотню миль отсюда, гоняются за преступниками!

– Они скоро будут. Сказали же, что скоро, – попробовала ее успокоить Мэри.

– Отлично, тогда где же они?

Мэри заморгала, не зная, как ответить на подобный вопрос, и принялась поправлять бигуди под платком.

– И все равно не могу отделаться от ощущения, что Чарли пошел смотреть лебедей, – сказала Сара.

– Он в самом деле не хотел возвращаться домой. Могу подтвердить, – кивнула ее подруга.

Тетя Вилли пулей вылетела из комнаты. Вернулась она через несколько секунд, с фотографией Чарли в руке. Это был моментальный снимок, сделанный в марте: Чарли сидел на крыльце перед домом, у ног его примостился Бойси.

– Полиция всегда требует фотографию, – заявила тетушка, поворачивая фото так, чтобы девочки могли рассмотреть. – Это миссис Хатчинсон снимала своим "Полароидом".

– Хорошая фотография, – сказала Мэри. Сара только молча посмотрела на снимок. Непонятно, как так получилось – но неуверенный кривой карандашный рисунок со стола куда больше походил на Чарли, чем фотография.

– Как раз был его день рожденья, – скорбно сказала тетя Вилли. – Видите, какой он гордый на снимке, вытягивает ручку вперед – чтобы все видели часы, которые ему Ванда подарила. Я еще ворчала на Ванду – мол, зачем покупать мальчику часы, если он все равно не умеет определять время, – но он так гордился уже тем, что носит их на руке... Его кто угодно мог спросить на улице: "Который час, Чарли? Ты не знаешь, который час?" – просто затем, чтобы посмотреть, как гордо он показывает свои часики...

– А потом те парни их украли. По-моему, это было ужас как подло, – вздохнула Мэри.

– Нет, часы потерялись, – возразила тетя Вилли. – Чарли их просто потерял.

– Их украли, – огрызнулась Сара. – Гнусный подонок Джо Мелби украл.

– Ты же знаешь, я сама склонна сперва обвинять людей, а потом думать. Помнишь меня на прошлый Хэллоуин, когда я заметила, что ребята уносят садовые стулья Хатчинсонов? Но часы Чарли тогда действительно потерялись. Потом Джо Мелби их нашел и, к чести его будь сказано, принес их обратно.

– Ха!

– Никакой кражи не было.

Мэри неожиданно хихикнула.

– Тетя Вилли, Сара вам рассказывала когда-нибудь, как она отомстила Джо?

– Молчи, Мэри, – вскинулась ее подруга.

– И как же она отомстила?

– Она сделала значок с надписью "ВОР" и в школьном коридоре потихоньку прицепила его Джо на спину, и тот почти до конца дня так и ходил, не зная, что у него на спине.

– Да какая разница, что именно я сделала. Я никому не позволю обижать моего брата. Этот вор украл у Чарли часы, а потом испугался и наврал, что нашел их на полу в школьном автобусе.

– Ты слишком мстительна.

– Но если кто-нибудь заслуживает, чтобы ему мстили...

– Я тоже всегда была мстительной, – заметила тетя Вилли, – но я никогда не преследовала человека так долго и так упорно. В этом ты скорее похожа на дядю Берта.

– Надеюсь.

– Нет, твой дядюшка Берт в этом был весьма не прав. Он носил в себе обиды всю жизнь и ничего не забывал. Уже перед смертью, на больничной койке, он все рассказывал нам, с кем не следует разговаривать и с кем ни в коем случае нельзя иметь дела. Его предсмертные слова были о Джипе Джонсоне, который как-то обманул его в пари о подержанных автомобилях.

– Молодец дядя Берт.

– А как ты облила из шланга милую крошку Гретхен Вайант, а ведь на ней было шелковое платьице, которое ей брат прислал из Тайваня!

– Милой крошке Гретхен Вайант еще повезло, что она отделалась только мокрым платьицем.

– Сара!

– Да ты хоть знаешь, что сделала милая крошка Гретхен Вайант? Я стояла в кустах, у крана, и как раз снимала шланг, и милая крошка Гретхен меня не заметила – она видела только Чарли у калитки – и спросила его: "Как поживаешь, маленький дебил?" И в ее исполнении это звучало еще отвратительнее, "маленький дебиииииил", как-то вот так. Я взбесилась, как никогда в жизни. И ничего приятнее я никогда не видела, чем милая крошка Гретхен Вайант, стоящая на улице в мокром тайваньском платьице и с отвисшей челюстью.

– Смотрите, полиция приехала, – быстро сказала Мэри. – Только они остановились почему-то у других ворот.

– Беги, позови их, – велела тетя Вилли – и сама выскочила на крыльцо прежде, чем Мэри успела пошевелиться.

– Вам сюда! Вот наш дом! – Развернувшись, она через плечо бросила Саре: – Ну, теперь, дай Бог, кто-то примется за дело.

Глава 13

Сара сидела в гостиной, одетая в обрезанные до колен голубые джинсы и старую футболку с надписью на спине – "Собственность государственной тюрьмы". Футболку некогда привезла ей из отпуска Ванда. На ногах девочки красовались все те же кеды цвета умбры. Она сидела в дверном проеме, привалившись спиной к косяку и обхватив колени руками,

и слушала, как в коридоре тетя Вилли разговаривает по телефону.

– Звонить толку нет, – сказала Сара, уткнувшись в колени. Этим летом, первым из долгой череды лет, ее колени не украшала дюжина ссадин разной степени свежести; но кожа еще хранила прошлогодние и позапрошлогодние белые шрамы. Тетя Вилли не ответила, и Сара повторила: – Звонить бесполезно. Он все равно не приедет.

– Ты не знаешь своего отца, – отозвалась тетушка.

– Да знаю.

– Хуже, чем знаю его я. Едва услышав, что Чарли пропал, он тут же... – она умолкла, не договорив, и стала вращать телефонный диск.

Когда Сара думала об отце, ее одолевали очень странные чувства. Примерно так она себя чувствовала с людьми, которых почти совсем не знала. Например, однажды мисс Маршалл, их учительница английского, подвезла ее из школы до дома на своей машине. Всю дорогу Сара ощущала страшную неловкость – хотя эту самую мисс Маршалл каждый день видела на уроках.

Их с отцом взаимное отчуждение началось примерно тогда же, когда Чарли заболел. В семейном альбоме остались фотографии – на одной папа смеялся, подбрасывая дочку в воздух, на другой она восседала у него на плечах, на третьей отец сидел на крыльце, держа на одном колене Ванду, на другом – Сару. Все эти снимки счастливого родителя с любимыми дочерьми были сделаны до болезни Чарли – и до маминой смерти. Потом уже не было никаких семейных фотографий, веселых ли, грустных.

Когда Сара смотрела на старые снимки, она вспоминала смеющегося мужчину с черными кудрявыми волосами, со сломанным передним зубом; этот человек прожил с ними несколько кратких золотых лет – а потом исчез. Не было ничего общего между весельчаком с фотографии и седым молчаливым дядькой, который работал в Огайо и иногда на выходные заезжал домой в Западную Вирджинию; он сидел в гостиной у телевизора, смотрел футбол или бейсбол и никогда сам не начинал разговора.

Сара слушала, как тетя Вилли объясняет оператору, что у нее срочный звонок.

– Поэтому я и не пользуюсь прямым номером, – говорила она, – я так волнуюсь, что не смогу набрать столько цифр подряд.

– Он не приедет, – упрямо прошептала Сара себе в колени.

Ожидая, пока оператор соединит ее с братом, тетя Вилли улучила секунду обернуться к Саре и выразительно покивать.

– Приедет, вот увидишь.

Сара вскочила и ушла в кухню, где на столе еще стояли тарелки с остывшим завтраком. Она с отвращением посмотрела на серую холодную овсянку, сделала себе три бутерброда и налила чашку вишневой газировки "кул-эйд". Когда она, жуя на ходу, вернулась в гостиную, тетя Вилли все еще ждала ответа.

– Оператор наверняка забыл сказать, что звонок срочный, – нетерпеливо сказала она.

– Может, и так.

– Ведь если бы мне сообщили, что звонок срочный, я бы побежала к телефону со всех ног – вдруг что-нибудь случилось. Сара, это не завтрак.

– Конечно, не завтрак. Это мой обед.

– Газировка и бутерброд совершенно не питательны. Ты и на пять минут не наешься, – однако тетя тут же отвлеклась от разговора о питании, воскликнув в трубку: – Сэм, наконец-то!

Закивав Саре, она вцепилась в трубку обеими руками, даже согнулась от напряжения.

– Первым делом, Сэмми, обещай мне, что не впадешь в панику – нет, сперва обещай.

– Не впадет он в панику. Это даже я могу обещать, – пробубнила Сара с набитым ртом.

– Сэм, Чарли пропал, – отрывисто сообщила тетя Вилли.

Сара поняла, что не в силах слушать, подхватила свой бутерброд и ушла на крыльцо. Усевшись на теплые доски, она поставила ноги в дорожки, протертые ботинками Чарли на третьей ступеньке. Там она и дожевала бутерброд, облизала испачканные маслом пальцы.

В углу двора под большим вязом была видна ямка, которую Чарли как-то выкопал ложкой. Он потратил на это занятие целое утро, а теперь там устроился Бойси, ища спасения от жары. Девочка подошла к дереву и уселась на старые качели на веревках, качнулась, едва не задев пса. Потом вытянула ногу и легонько толкнула Бойси, так что тот удивленно поднял голову и огляделся, ища, кто это его гладит. Потом опять свернулся в своей норке.

– Бойси, это же я! Ко мне, Бойси, ко мне!

Но старый пес уже снова заснул.

– Бойси...

Тем временем на крыльцо вышла тетя Вилли, на ходу вытирая руки о фартук. По поводу исчезновения Чарли и визита полиции она надела лучшее платье – вязаное, из тонкой шерсти, ярко-зеленое. Платье было такое жаркое, что лицо у тетушки стало совершенно красное и мокрое. Она повязала на лоб платок, чтобы хоть немного остановить текущий пот.

Сара качнулась еще выше.

– Ну что, он едет? – Она сделала паузу, чтобы раскачаться как следует. – Или нет?

– Он обещал перезвонить вечером.

– А-а, – сказала Сара.

– И нечего говорить "а-а" с таким выражением.

– Я так и знала.

– Послушай-ка меня, мисс Всезнайка. Твоему отцу совершенно не обязательно все бросать и мчаться к нам прямо сейчас. Если он выедет сию минуту, то приедет поздно ночью, и толку все равно никакого не будет – так что вполне логично ехать после работы.

– Конечно, еще как логично, – Сара встала на доску качелей и принялась раскачиваться уже по-настоящему. Она так вытянулась с тех пор, как последний раз стояла на этих качелях, что почти задевала головой перекладину. Ухватившись за перекладину руками, она повисла, задрав ноги и оставив качели порожняком болтаться из стороны в сторону.

– Как бы то ни было, – сказала тетя Вилли, – сейчас не время для развлечений. Что подумают соседи, если увидят, что ты веселишься и качаешься на качелях в то время, как Чарли пропал?

– Я знала, что он не приедет.

– Он собирается приехать, – повысила голос тетушка. – Он просто подождет до вечера, и это вполне разумно, потому что к тому времени Чарли уже наверняка найдется.

– Это настолько разумно, что меня прямо тошнит.

– Я не желаю слушать, как ты порочишь родного отца, так и знай. Уж я-то знаю, каково это – потерять родителя, когда все, что от него остается, помещается в одном конверте.

Сара знала, что тетя Вилли говорила о конверте, хранившемся у нее в ящике комода: там лежало все нехитрое имущество, обнаруженное в карманах ее отца, когда тот умер. Сара могла перечислить содержимое конверта – часы, двадцать пять центов мелочью, сложенная долларовая купюра, носовой платок в коричневую клетку, трехцентовая марка, два погнутых ершика для трубок, полкоробочки мятных таблеток.

– Да, дорогая моя, когда ты потеряешь своего отца, научишься ценить его по-настоящему.

– Я его уже потеряла.

– Не смей так говорить. Твоему отцу пришлось в одиночку поднимать две семьи. Когда умер папа, Сэмми был вынужден пойти работать и поддерживал нас всех, еще не успев закончить школу, а теперь у него на шее еще одно семейство. Я тебя уверяю, ему не очень-то легко. Сначала сама подними две семьи – и тогда я послушаю, как ты будешь осуждать своего отца.

Сара спрыгнула наконец на землю и сказала:

– Я лучше пойду. Мы с Мэри идем искать Чарли.

– Куда?

– В холмы.

– Смотри сама не потеряйся, – крикнула ей вслед тетя Вилли.

Со двора Хатчинсонов девочку окликнуло несколько малышей:

– Сара, Сара, ты нашла Чарли?

Они играли в садик, втыкая цветы без корней в аккуратные клумбочки из пыли. Первые посаженные ими цветочки уже начали засыхать на жарком солнце.

– Нет пока, но иду его искать.

– Сава? – это звал самый младший мальчик Хатчинсонов, трехлетка, которого иногда приводили поиграть с Чарли.

– Что?

– Сава?

– Что?

– Сава?

– Что тебе, наконец?

– Сава, а у меня твавка. – Малыш радостно протянул ей полные горсти травы, которую надергал с одного из немногих оставшихся островков зелени.

– Да, ты герой. Расскажу Чарли, когда найду его.

Глава 14

Сара и Мэри решили снова пойти к озеру – но другой дорогой, взяв вверх по склону за домами, и поискать Чарли в лесу. Сара как раз подходила к дому Мэри, поравнявшись с пустырем, где мальчишки играли в бейсбол. Проходя мимо по обочине дороги, девочка бросила на игроков косой взгляд.

Игра продолжалась уже больше часа, а счет по-прежнему оставался ноль-ноль, и ребята, усталые и запыленные, перебрасывались мячом молчаливо и как-то безнадежно. Сара уже почти миновала площадку, когда услышала чей-то оклик:

– Эй, Сара, ну как? Нашла брата?

Девочка узнала голос Джо Мелби – и отрезала, даже не оборачиваясь:

– Нет.

– Что?

Она резко развернулась, глядя прямо на него.

– К твоему огромному удовольствию спешу тебе сообщить, что мы его не нашли.

И продолжила свой путь, чувствуя, как в ушах тяжело пульсирует кровь. Джо Мелби был тем самым человеком, которого она сегодня особенно не желала видеть. Он вообще ее страшно раздражал. Сара его толком не знала, считай, и не разговаривала с ним – и все равно ненавидела парня так сильно, что ее мутило от одного его вида.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Нет.

– Если он заблудился в лесу, я бы помог искать. Я эти холмы не хуже других знаю.

С этими словами Джо оставил игру и зашагал вслед за девочкой, засунув руки в карманы.

– Нет, спасибо.

– Но я хочу помочь.

Сара яростно крутнулась на пятках, так и прожигая его взглядом.

– А я не желаю твоей помощи. – Внутри нее словно что-то сдавливалось, неожиданно подступила тошнота. Никогда больше в рот не возьму вишневой "кул-эйд", подумала она.

Джо Мелби ничего не сказал, только водил ногой по земле, зарываясь в песок носком башмака.

– Ты что, не...

– От человека, крадущего часы у маленьких мальчиков, – чеканя каждое слово, выговорила Сара, – я никогда не приму никакой помощи. – Бросив обвинение ему в лицо, она испытала что-то вроде облегчения. В ушах так громко билась кровь, что девочка едва слышала собственный голос. Несколько месяцев, с начала истории об украденных часах, она ждала этого момента, представляла, что именно и как скажет. И вот – сказала, однако не ощущала особого торжества, которое так предвкушала.

– Так вот что за муха тебя укусила? – парень изумленно воззрился на нее. – Ты думаешь, это я тогда украл часы твоего братишки?

– Я не думаю, я знаю.

– Откуда бы?

– Потому что я спрашивала Чарли, кто украл у него часы, каждый день спрашивала – и однажды спросила его в школьном автобусе, а он показал прямо на тебя.

– Он перепутал...

– Ничего он не перепутал! Ты, небось, думал, что он не сможет никому рассказать, потому что не говорит? Но он показал прямо на тебя, он...

– Он точно перепутал. Потому что я ему вернул часы. А вовсе не отбирал их.

– Я тебе не верю.

– Верь во что тебе угодно, но только часов я не брал. Я думал, всем уже понятно.

– Ха!

Девочка снова отвернулась и зашагала вниз по склону так быстро, как только могла. По странной причине ее уверенность в виновности Джо несколько поколебалась – и от этого стало еще хуже. Это он, он украл часы, убеждала себя Сара. Мысль, что она ошиблась, казалась невыносимой: что же получается – она мстила не тому человеку!

С площадки за спиной послышались радостные крики – видно, кто-то наконец добыл очко. Мяч выкатился на улицу, Джо подбежал его подобрать – и перекинул товарищам на поле. Девочка даже не оглянулась.

– Эй, подожди минутку, – окликнул голос Джо. – Я сейчас.

Сара не замедлила шага. Как-то раз она уже попалась в похожую ловушку. Шла по улице – и услышала сзади гудок автомобиля, и какой-то парень позвал: "Эй, красотка!" И она обернулась. Она! Мгновением позже Сара увидела ту девушку, к которой обращались, которой гудели из машины – это была Рози Кэмдон – на другой стороне улицы, Рози Кэмдон, "мисс Бателльского района", "гречишная королева"[10]

[Закрыть] и так далее, и тому подобное. Сара быстро опустила голову, надеясь, что никто не заметил ее ошибки, и лицо ее горело так, что она думала – останется красной на всю жизнь. Наученная опытом, сейчас она быстро шла и не думала оглядываться.

– Погоди, Сара!

Она все равно не желала показывать, что слышит оклик, и не поднимала головы,

– Постой! – Джо наконец поравнялся с ней и пошел рядом. – Все ребята сказали, что хотят помогать.

Сара замедлила шаг – но не остановилась. В голову не приходило ни одного подходящего ответа. Теперь она знала, что чувствуют циркачи, когда ходят на ходулях: казалось, ноги ее существуют отдельно от хозяйки и движутся вперед непонятным образом, семимильными шагами, и ее заносит невесть куда.

Поняв, что вот-вот расплачется, Сара быстро сказала:

– О, это здорово.

Слезы вмиг прилили к ее глазам, горячие и неожиданные, и девочка опустила голову еще ниже.

– Откуда начнем? – спросил Джо. – У тебя есть идеи?

– Думаю, он в лесу заблудился. Я вчера водила его смотреть лебедей – и мне кажется, он потерялся, когда решил найти их сам.

– Тогда он, наверное, пошел через холм.

Сара кивнула.

Джо помолчал – и добавил:

– Мы его обязательно найдем.

Она не смогла ответить, потому что слезы уже поползли по щекам – и девочка стремительно свернула к дому Мэри. До калитки она дошла уже в одиночестве и дождалась подругу на обочине.