Текст книги "Меч Королей (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Ты нарушаешь свои клятвы, мой король? – поинтересовался я.

Сигтрюгр что-то опять прорычал, гневно походил по каменному полу и снова обернулся ко мне.

– Когда Эдуард умрет, саксы станут драться друг с другом, верно?

– Вероятно.

– Тогда пусть дерутся! – заявил Сигтрюгр. – Молись, чтобы говнюки поубивали друг друга! Это не наше дело. Пока они дерутся между собой, они не смогут драться с нами!

– А если Этельвирд победит, – заметил я, – он точно нападет на нас.

– Думаешь, Этельстан не станет этого делать? Думаешь, он не поведет армию через границу?

– Он пообещал мне, что не станет. До тех пор, пока я жив.

– А это долго не продлится, – угрожающе произнес Сигтрюгр.

– Ты ведь женат на его сестре-близнеце, – возразил я.

– Думаешь, это его остановит?

Сигтрюгр взглянул на меня. Сначала он был женат на моей дочери, погибшей при обороне Эофервика, а после ее смерти король Эдуард вынудил его жениться на Эдгите, угрожая вторжением, если Сигтрюгр ответит отказом, и Сигтрюгр, атакуемый и другими врагами, согласился. Эдуард заявил, что этот брак – символ мира между королевствами саксов и находящейся под правлением норвежца Нортумбрией, но только глупец не понимал, что истинная причина этого брака – внедрение саксонской королевы-христианки во враждебную страну. Если Сигтрюгр умрет, его сын и мой внук будет еще слишком мал, чтобы править, а даны и норвежцы никогда не примут благочестивую Эдгиту в качестве своей правительницы и вместо нее возведут на трон Нортумбрии одного из своих, дав тем самым королевствам саксов повод для вторжения. Саксы заявят, что пришли восстановить Эдгиту на троне, и Уэссекс поглотит Нортумбрию, мою страну.

И всё это правда. Но я всё равно отправлюсь на юг.

Я дал клятву не только Этельстану, но и Этельфлед, дочери короля Альфреда и моей бывшей возлюбленной. Я поклялся защищать Этельстана и убить его врагов, когда умрет Эдуард. А если человек нарушает клятву, то у него нет чести. Мы можем многое иметь в жизни. Можем родиться для преуспевания, богатства, успеха. У меня всё это было, но когда мы умираем, то в загробный мир можем забрать только свою репутацию. А у кого нет чести, у того нет и репутации. Я сдержу клятву.

– Сколько человек ты берешь с собой? – спросил Сигтрюгр.

– Всего сорок.

– Всего сорок! – насмешливо повторил он. – А если вторгнется Константин Шотландский?

– Не вторгнется. Он слишком занят, сражаясь с Оуайном из Страт Клоты.

– А норвежцы на западе? – напирал он.

– Мы разбили их в прошлом году.

– А теперь у них новые вожди, и корабли всё прибывают.

– Тогда разобьем их в следующем году.

Сигтрюгр снова сел. К нему подошли два волкодава, требуя ласки.

– Мой младший брат приплыл из Ирландии, – сообщил он.

– Брат? – переспросил я, зная, что брат у него имелся, но он редко о нем упоминал, и я думал, что тот остался в Ирландии.

– Гутфрит, – с кислой миной произнес он. – Он считает, что я должен кормить и одевать его.

Я оглядел большой зал, откуда за нами наблюдали.

– Он здесь?

– Скорей всего, он со шлюхами. Ты отправишься на юг, да? – сердито спросил он.

Сигтрюгр выглядел старым, хотя и был моложе меня. Его когда-то привлекательное одноглазое лицо покрылось морщинами, длинные волосы поседели, а борода истончилась. Я не видел во дворце новую королеву, мне сообщали, что большую часть времени она проводит в монастыре, который основала в городе. Она так и не родила Сигтрюгру детей.

– Мы отправимся на юг, – подтвердил я.

– Откуда приходят самые серьезные проблемы. Не проезжай через Линдкольн, – в голосе Сигтрюгра прозвучала горечь.

– Почему?

– Сообщают, что там чума.

Стоявший рядом со мной Финан перекрестился.

– Линдкольн я объеду, – подтвердил я, слегка повысив голос. Поблизости сновали десятки слуг и воинов, поэтому я хотел, чтобы они услышали сказанное. – Поедем по западной дороге через Меймкестер.

– Тогда поезжайте поскорее и возвращайтесь живыми.

Он имел в виду именно это, но прозвучало как-то иное.

Мы уехали на следующий же день.

Я вообще не намеревался ехать на юг по дороге, но хотел, чтобы любой соглядатай при дворе Сигтрюгра повторил мои слова. У Этельхельма имелись шпионы в окружении Сигтрюгра, и я хотел, чтобы он наблюдал за римскими дорогами, ведущими из Нортумбрии на юг, в Уэссекс.

Я поехал в Эофервик, поскольку знал, что обязан поговорить с Сигтрюгром, но Берг тем временем привёл Спирхафок вдоль побережья в небольшую гавань на северном берегу Хамбра, где и ждал нас.

Ранним утром после нашей с Сигтрюгром встречи, всё ещё отвратительно себя чувствуя из-за эля и вина, выпитых накануне вечером, я вывел пятерых людей из города. Мы поскакали на юг, но едва бастионы Эофервика скрылись из виду, повернули на восток и тем же вечером нашли Спирхафок с командой из сорока человек, покачивавшийся на якоре в волнах отлива. На следующее утро я отправил шесть человек отвести наших коней назад, в Беббанбург, а с остальными вышел в море на Спирхафоке.

Этельхельм, конечно, узнает, что мы были в Эофервике, и ему скажут, что мы покинули город через южные ворота. Скорее всего, он решит, что мы направились в Мерсию, к Этельстану, но будет в недоумении из-за того, что со мной всего лишь пять человек. А мне хотелось, чтобы он беспокоился и искал там, где меня нет.

О наших планах я не сказал ни Эдит, ни сыну, ни даже Финану. Эдит с Финаном ожидали, что я поеду на юг лишь после смерти Эдуарда, но я спешно уехал, хотя король был ещё жив.

– Что сказал тебе тот священник? – спросил Финан, когда Спирхафок шёл вдоль берега на юг, с летним ветром.

– Сказал, что я должен отправиться на юг.

– И что мы там станем делать, когда доберёмся? – поинтересовался Финан.

– Хотел бы я знать.

Он усмехнулся.

– Сорок человек, – он кивнул на людей, сбившихся в чреве Спирхафока, – вторгнутся в Уэссекс?

– Больше, чем сорок, – ответил я и замолк.

Я смотрел на море, оно сверкало под солнцем, омывая гладкие борта Спирхафока. Лучшего дня и желать невозможно. Ветер гнал корабль вперёд, нас несло море, пронизанное солнечным светом, гребни небольших волн украшала белая пена. Такая погода, должно быть, хороший знак, но меня не оставляла тревога. Я отправился в путь под влиянием порыва, ухватился за то, что казалось возможностью, а теперь меня одолевали сомнения. Я коснулся молота Тора на шее.

– Тот священник, – сказал я Финану, – привёз мне сообщение от Эдгивы.

Он на миг растерялся, а потом припомнил это имя.

– Лавандовые сиськи!

Я чуть улыбнулся, вспоминая, как когда-то сказал Финану, что сиськи Эдгивы пахнут лавандой. Эдит рассказывала, что многие женщины настаивают бараний жир на лаванде и втирают в грудь.

– Это точно, у Эдгивы сиськи пахнут лавандой, – подтвердил я, – и она просит нашей помощи.

Финан воззрился на меня в изумлении.

– Боже милостивый! – наконец сказал он. – Во имя Господа, что же это мы делаем?

– Идем искать Эдгиву, что же ещё, – ответил я.

Он продолжал таращиться на меня.

– Почему мы?

– А кого, по-твоему, ей еще просить?

– Да кого угодно!

Я покачал головой.

– У неё мало друзей в Уэссексе, и вообще нет в Мерсии и Восточной Англии. Она в отчаянии.

– Но почему она просит о помощи именно тебя?

– Потому что знает – я враг её врага.

– Этельхельма.

– Который её ненавидит, – подтвердил я.

Эту ненависть нетрудно понять. Эдуард встретил Эдгиву ещё будучи в браке с Эльфлед, сестрой Этельхельма и матерью Этельвирда. Новая женщина, более юная и хорошенькая, выиграла соперничество, заняла место Эльфлед в королевской постели и даже убедила Эдуарда назвать её королевой Мерсии. И, что вызвало особую ненависть Этельхельма, подарила Эдуарду ещё двоих сыновей, Эдмунда и Эдреда. Оба мальчика считались принцами, но старший, Эдмунд, претендовал и на престол, ведь, как некоторые считали, Этельстан – незаконный сын, а Этельвирд, как многие понимали, слишком глупый, жестокий и ненадёжный, чтобы стать следующим королём. Этельхельм догадывался, какая опасность грозит будущему его племянника. Вот почему Эдгива в отчаянии отправила того священника в Беббанбург.

– Она знает, как Этельхельм задумал с ней поступить, – объяснил я Финану.

– Знает?

– У нее есть шпионы, как и у него, и она сообщила, что как только Эдуард умрет, Этельхельм хочет отвезти ее в Вилтунскир и поместить в монастырь, а ее сыновей воспитать в своем доме.

Финан уставился на летнее море.

– Подразумевая, – медленно произнес он, – что мальчишкам просто перережут глотку.

– Или они умрут от какой-нибудь болезни.

– Так что мы будем делать? Спасать ее?

– Спасать ее, – согласился я.

– О Господи! Ее защищают королевские войска! А Этельхельм караулит ее словно ястреб.

– Она уже спаслась, – заметил я. – Эдгива с детьми поехала в Кент. Она сказала мужу, что хочет помолиться за него в усыпальнице Святой Берты, но на самом деле намерена собрать войска, которые защитят ее и сыновей.

– Святый боже! – пораженно произнес Финан. – И за нее пойдут воевать?

– А почему нет? Вспомни, ее отец – Сигехельм.

Сигехельм был олдерменом Кента, пока не погиб, сражаясь с данами в Восточной Англии, и обладал немалым богатством, хотя и не таким, как у Этельхельма, а сын Сигехельма Сигульф унаследовал богатство и воинов отца.

– Возможно, у Сигульфа сотни три воинов, – предположил я.

– А у Этельхельма минимум вдвое больше! И кроме того, ему подчиняются воины короля!

– Все эти воины будут караулить Этельстана в Мерсии, – возразил я. – Кроме того, если Эдгива и ее брат выступят против Этельхельма, то к ним присоединятся и другие.

Надежда хрупкая, но всё же отметать ее не стоит.

– Я думал, ты принёс клятву Этельстану, – нахмурился Финан. – А не Лавандовым сиськам.

– Я клялся Этельстану, – подтвердил я.

– Но Эдгива будет надеяться, что ты сделаешь следующим королём её сына!

– Эдмунд ещё слишком мал, – твердо возразил я. – Он ребёнок. Витан ни за что не провозгласит его королём, пока он не повзрослеет.

– А к тому времени Этельстан уже будет на троне с собственными сыновьями!

– Я к тому времени уже буду мёртв, – сказал я и опять коснулся молота Тора.

Финан невесело усмехнулся.

– Значит, мы идём по морю, чтобы присоединиться к кентскому мятежу?

– Чтобы его возглавить. Это мой самый верный шанс убить Этельхельма.

– А почему бы не присоединиться к Этельстану в Мерсии?

– Если западные саксы услышат, что за Этельстана сражаются воины Нортумбрии, то расценят это как объявление войны Сигтрюгром.

– Но это неважно, если Этельстан победит!

– Людей у него меньше, чем у Этельхельма, и денег меньше. И лучший способ помочь ему – убить Этельхельма.

Далеко на востоке тёмной точкой виднелся какой-то парус. Я уже давно за ним наблюдал, но теперь разглядел, что далёкий корабль идёт на север и с нами не пересечётся.

– Будь проклята твоя клятва, – тихо произнёс Финан.

– Согласен. Но вспомни, Этельхельм пытался меня убить. Так что с клятвой или без неё, а смерть он мне задолжал.

Финан кивнул – такое объяснение для него имело смысл, даже если наш поход и казался ему безумием.

– А племянник Этельхельма? Как насчёт него?

– Прикончим и Этельвирда.

– Ты поклялся убить и его? – спросил Финан.

– Нет, – признал я, но потом опять притронулся к своему молоту. – Но даю эту клятву сейчас. Я убью мелкого засранца вместе с его дядюшкой.

Финан ухмыльнулся.

– С командой одного корабля? Нас аж сорок! Сорок человек, чтобы убить короля Уэссекса и его самого могущественного олдермена?

– Сорок воинов, – сказал я, – да ещё войско Кента.

– Иногда ты кажешься мне безумным, господин, – рассмеялся Финан, – однако, видит Бог, ты до сих пор жив.

Следующие две ночи мы провели, укрываясь в реках Восточной Англии. Мы никого не видели, только заросли тростника. На вторую ночь ветер в темноте посвежел, небо, бывшее весь день ясным, подёрнулось облаками, скрывшими звёзды. Далеко на востоке я увидел вспышки молний и услышал, как рычит в ночи Тор. Спирхафок, надёжно привязанный и защищённый в гавани, содрогался под ударами ветра. По палубе застучали капли, ветер стал порывистым, дождь усилился. Мало кто из нас спал в ту ночь.

Наступил рассвет – с низкими облаками, сильным ветром и проливным дождём, но я счёл, что сумею благополучно развернуть корабль и позволить ветру нести нас вниз по течению реки. Мы наполовину подняли парус, и Спирхафок поскакал вперёд как спущенная с поводка гончая. Тяжёлый косой дождь с порывами ветра налетал с кормы. Рулевое весло скрипело и гнулось, и я кликнул себе на помощь Гербрухта, великана-фриза. Бросая вызов приливу, Спирхафок нёсся мимо береговых отмелей и зарослей тростника. Наконец, мы миновали мелководное устье реки и повернули на юг. Корабль угрожающе кренился под ветром, я ослабил парус по левому борту, но ветер продолжал гнать корабль вперед, швыряя потоки воды из-под носа. Настоящее безумие. Нетерпение погнало меня в море, когда всякий разумный моряк предпочёл бы остаться в убежище.

– Где мы сейчас идём, господин? – прокричал мне Гербрухт.

– Через устье Темеза!

Ветер усиливался. На западе грохотал гром. Глубина у этого побережья была небольшой, волны, частые и короткие, разбивались о корпус корабля, осыпая градом брызг насквозь промокшую от дождя команду. Люди вычерпывали воду, цепляясь за гребные скамьи. И молились. Они просили богов пощадить их, а я молил богов простить мою глупую уверенность в том, что корабль способен вынести такую бурю. Стояли сумерки – бегущие по небу облака совсем скрыли солнце, и мы не видели других кораблей. Моряки пережидали шторм, мы же рвались на юг по широкому устью Темеза.

Клочья пены покрывали угрюмый песчаный берег на юге устья, а за ним вдали виднелись невысокие холмы, поросшие тёмным лесом. Гром гремел всё ближе. Над далёким Лунденом небо казалось чёрным как ночь, временами его разрывали зигзаги молний. Дождь стихал, а я высматривал на берегу ориентир, любой, который мог распознать. Рулевое весло, забиравшее все мои силы и силы Гербрухта, дрожало словно живое.

– Сюда! – прокричал я Гербрухту и указал рукой. Я увидел впереди остров. Остров из зарослей камыша и грязи, а слева от него лежал широкий, продуваемый ветрами вход в залив Свалван. Спирхафок протискивался вперед, ползя к безопасности камышей.

– Когда-то у меня был корабль, который звался Мидделнит, Полуночник, – прокричал я Гербрухту.

– Господин? – озадаченно спросил тот.

– И на этом острове он сел на мель! – крикнул я. – Это Скэпедж, Овечий остров! Мидделнит был добрым кораблем! Фризским! Это хороший знак!

Гербрухт ухмыльнулся. Вода капала с его бороды.

– Надеюсь, что так, господин, – сказал он, но не слишком уверенно.

– Это добрый знак, Гербрухт! И поверь, скоро мы войдём в спокойные воды!

Нас захлёстывала вода, корабль содрогался от каждой ударявшей в него волны, но в конце концов обогнул островок с запада, где ивы совсем скрючились под ветром, и вошел в русло реки. Волны стали меньше, ветер стихал, мы спустили насквозь промокший парус. Вёсла понесли нас через широкий канал меж Скэпеджем и кентским берегом. Я смотрел на фермы Скэпеджа, сквозь отверстия в крышах по ветру вился дым, улетая на восток. Проход сузился. Дождь и ветер всё так же хлестали, но вода здесь была окружена сушей, береговое мелководье укрощало жестокие волны.

Мы медленно двигались вперёд, вёсла поднимались и опускались, и я представлял, как крадутся этим водным путём корабли-драконы, несущие жестоких воинов грабить богатые поля и города Кента. Как, должно быть, впадают в панику крестьяне, когда из речного тумана внезапно появляется змееголовые боевые корабли. Никогда не забыть мне отца Беокку, наставника из моего детства – как он складывал руки и молился каждую ночь: «От ярости северян избави нас, милосердный Господь». Теперь я сам северянин, явился в Кент с мечами, щитами и копьями.

Тот священник, что доставил мне послание от Эдгивы, говорил, что хотя она и объявила о своём благочестивом намерении возносить молитвы у гробницы святой Берты в Контварабурге, но на самом деле скрывается в городке под названием Фэфрешам, монастырь которого наделяла дарами.

– Королева будет там в безопасности, – говорил мне священник.

– В безопасности? Под защитой монашек?

– И ещё под Божьей защитой, господин, – с укором ответил он. – Королеву защищает Господь.

– Но чего же она не поехала в Контварабург? – спросил я. Город немаленький, имеет крепкие стены, и, как я полагал, там хватает воинов для защиты.

– Контварабург внутри страны, господин.

Священник имел в виду, что, если Эдгиве будет грозить опасность, если Этельхельм обнаружит её и пошлёт за ней войско, ей хочется быть там, откуда можно бежать морем. Откуда она могла бы уплыть во Франкию, а Фэфрешам расположен очень близко к заливу Свалван. Я счёл этот выбор разумным.

Мы шли на запад, и за размокшими соломенными крышами домишек на южном берегу я увидел мачты полудюжины кораблей. Я знал, что эта деревня называется Ора и расположена чуть севернее Фэфрешама, совсем рядом с ним. Я часто плавал у этого побережья, вдоль заболоченных приливом мелей и скрытых ручьёв, здесь я сражался с данами, на местных пастбищах я хоронил славных воинов.

– Идём в гавань, – велел я Гербрухту, и мы развернули Спирхафок.

Измученная команда на вёслах ввела его в тесную гавань Оры. Причалы по обеим сторонам приливного ручья наполовину сгнили, гавань выглядела убогой и жалкой. На западном берегу, где причалы были кое-как чинены, стояли четыре торговых корабля, приземистых и пузатых – такие обычно возят провизию и фураж вверх по реке, до Лундена. Вода, хоть и укрытая от штормов, была неспокойной, короткие волны с клочьями белой пены сердито хлюпали по сваям и ещё трём кораблям, стоявшим у южной оконечности гавани. Эти корабли были длинные, гладкие, высоконосые. У каждого на носу – крест. Увидев их, Финан взобрался ко мне на рулевую площадку.

– Кто такие? – спросил он.

– Это ты мне скажи, – ответил я, размышляя, не приготовила ли их здесь Эдгива, на случай, если придётся спасаться бегством.

– Корабли боевые, – мрачно продолжал Финан. – Но чьи они?

– Саксонские, разумеется, – ответил я. Об этом мне сказали кресты у них на носах.

По обе стороны гавани стояли постройки. В основном – просто сараи, где, вероятно, хранились рыбацкие снасти или груз, ожидавший отправки, но некоторые были побольше, и над крышами поднимался и утекал на восток дым. Самая большая находилась у западных причалов, над ее широким, покрытым соломой крыльцом висел знак в виде бочки. Я предположил, что это таверна, и тут дверь на крыльцо открылась и вышли двое мужчин, остановились и принялись разглядывать нас. Я понял, кто привел в гавань три боевых корабля.

Финан тоже понял и выругался себе под нос.

На этих двоих были темно-красные плащи, а только один человек заставлял своих воинов носить одинаковые красные плащи. Этельхельм-старший положил этому начало, а его сын, мой враг, продолжил традицию.

Значит, люди Этельхельма явились в эту часть Кента прежде нас.

– Что будем делать? – спросил Гербрухт.

– А что, по-твоему, мы делаем? – рявкнул Финан. – Убиваем сволочей.

Потому что, когда королевы взывают о помощи, воины отправляются на войну.

Глава третья

Мы развернули Спирхафок к одному из западных причалов. Двое мужчин в красных плащах наблюдали от таверны, как мы крепим швартовы, и как Гербрухт, Фолькбалд и я сходим на берег. Фолькбалд, как и Гербрухт, был фризом, таким же гигантом и в два раза сильнее обычного человека.

– Ты знаешь, что говорить? – спросил я Гербрухта.

– Конечно, господин.

– Не называй меня господином.

– Не буду, господин.

Пока мы подходили к таверне, дождь так и хлестал по лицу. Грязные плащи скрывали наши кольчуги, но у нас не было ни шлемов, ни мечей, только шапки из грубой шерсти и ножи, которые носят на поясе все моряки. Я хромал и опирался на Гербрухта. Под ногами чавкала грязь, дождь лился с крытой соломой крыши таверны.

– Довольно! Стойте там! – крикнул нам тот, что повыше, когда мы приблизились к двери таверны.

Мы послушно остановились. Эти двое стояли под крышей и забавлялись тем, что нам приходится ждать под проливным дождем.

– Что у вас тут за дело? – поинтересовался высокий.

– Нам бы укрыться, господин, – ответил Гербрухт.

– Не называй меня господином, я не лорд. И корабли платят за стоянку.

Человек был высокий, широколицый, с густой, коротко подстриженной квадратной бородой. Под плащом надета кольчуга, на груди висел украшенный эмалью крест, а на боку – длинный меч. Он выглядел уверенным в себе и толковым.

– Конечно, хозяин, – смиренно ответил Гербрухт. – Мы должны заплатить тебе, хозяин?

– Конечно, мне. Я здешний рив[2]2
  Рив – в англосаксонской Англии высокопоставленный чиновник, подчиняющийся королю и выполняющий административные функции в данной местности, например, в качестве магистрата.


[Закрыть]. Три шиллинга.

Он протянул руку.

Гербрухт не самый сообразительный из моих людей, поэтому он просто недоуменно уставился на высокого, что было правильной реакцией на столь возмутительное требование.

– Три шиллинга! – вмешался я. – Да мы в Лундене платили всего один!

Бородач неприветливо улыбнулся.

– Три шиллинга, дедуля. Или хочешь, чтобы мои люди обыскали твою паршивую лодку и взяли, что захочется?

– Конечно, нет, хозяин, – опомнился Гербрухт. – Заплати ему, – приказал он мне.

Я вынул из кошеля монеты и протянул высокому.

– Принеси их мне, старый дурень.

– Да, хозяин, – ответил я и захромал через лужу.

– А ты кто? – спросил он, сгребая с моей ладони серебро.

– Его отец, – сказал я, кивая на Гербрухта.

– Мы паломники из Фризии, хозяин, – пояснил Гербрухт. – Мой отец хочет прикоснуться к туфлям Святого Григория в Контварабурге.

– Да, именно.

Я спрятал свой молот под кольчугой, но оба моих спутника были христианами и носили на шеях кресты. Ветер срывал солому с крыши таверны и опасно раскачивал вывеску в виде бочки. Дождь лил просто безжалостно.

– Черт бы побрал фризских чужаков, – с подозрением сказал высокий. – И с каких это пор паломники носят кольчуги?

– Это самое теплое, что у нас есть, господин, – сказал Гербрухт.

– А в море снуют корабли данов, – добавил я.

– Ты слишком стар, чтобы драться, дедуля, тем более с даном-налетчиком, – ухмыльнулся высокий, посмотрел на Гербрухта и насмешливо спросил: – Ищете святые туфли?

– Они исцеляют больных, господин. У отца воспалились ноги.

– Вы притащили целый корабль паломников, чтобы вылечить ноги старика? – с подозрением спросил человек в красном плаще, кивая в сторону Спирхафока.

– В основном там рабы, хозяин, – ответил Гербрухт. – Мы продадим нескольких в Лундене.

Высокий продолжал разглядывать Спирхафок, но команда либо сгорбилась на скамьях, либо пряталась под настилом, и из-за тусклого света и дождя он не мог разобрать, рабы они или нет.

– Вы работорговцы?

– Да, – ответил я.

– Тогда вы должны заплатить пошлину! Сколько рабов?

– Тридцать, хозяин.

Он помедлил. Я видел, как он прикидывает в уме, сколько можно потребовать.

– Пятнадцать шиллингов, – наконец объявил он, протягивая руку. На этот раз я изумленно уставился на него, и он положил руку на рукоять меча. – Пятнадцать шиллингов, – медленно повторил он, будто подозревал, что фризы его не понимают, – или мы заберем ваш груз.

– Да, хозяин. – Я бережно отсчитал пятнадцать серебряных шиллингов и высыпал ему на ладонь.

Он ухмыльнулся, радуясь, что удалось обдурить чужеземцев.

– Есть у вас там хорошенькие женщины?

– Мы продали трех последних в Думноке, господин.

– Жаль.

Спутник высокого усмехнулся.

– Погодите пару дней, и у нас могут появиться два маленьких мальчика на продажу.

– Насколько маленьких?

– Совсем малыши.

– Это не твое дело! – оборвал его высокий, явно рассерженный тем, что тот упомянул мальчиков.

– Мы хорошо платим за мальчиков, – сказал я. – Их можно пороть и учить. За пухлого послушного мальчика можно взять хорошие деньги. – Я вынул из кошеля золотую монету и пару раз подкинул ее. Я очень старался подражать фризскому акценту Гербрухта и, по всей видимости, преуспел: никто ничего не заподозрил. – Мальчики идут нарасхват, почти как девицы.

– Мальчики, может, будут, а может, и нет, – неохотно сказал первый. – Если купите их, придется продавать за границей. Здесь нельзя. – Он поедал глазами золотую монету, которую я бросил обратно в кошель так, чтобы она звякнула об другие.

– Как твое имя, хозяин? – почтительно спросил я.

– Вигхельм.

– А я Людульф, – я назвал распространенное фризское имя. – Мы лишь ищем пристанища и ничего более.

– Сколько ты тут пробудешь, старик?

– Как далеко до Контварабурга?

– Десять миль. Можно дойти за утро, но у тебя займет неделю. Как ты собираешься туда добираться? Ползком?

Оба расхохотались.

– Я пробуду столько, сколько нужно, чтобы добраться до Контварабурга и вернуться.

– И нам очень нужна крыша над головой, – добавил Гербрухт, стоявший позади меня.

– Займите один из домов вон там, – Вигхельм кивнул в сторону дальнего берега маленькой бухты, – но позаботьтесь, чтобы ваши чертовы рабы оставались в оковах.

– Конечно, хозяин. Благодарим тебя. Господь благословит тебя за доброту.

Вигхельм ухмыльнулся, и эти двое убрались обратно в таверну. Я увидел людей за столами, а потом дверь захлопнулась, и я услышал, как опускается засов.

– Он в самом деле городской рив? – спросил Фолькбалд по пути обратно на корабль.

Неглупый вопрос. Я знал, что у Этельхельма земли по всей южной Британии, и, вероятно, он владел частью Кента, но вряд ли Эдгива стала бы искать убежища неподалеку от этих земель.

– Лживый ублюдок, вот он кто, – сказал я. – Он задолжал мне восемнадцать шиллингов.

Полагаю, Вигхельм или кто-то из его людей наблюдал из таверны, как мы ведем Спирхафок через устье реки и причаливаем у полусгнившего пирса. Я заставил большую часть команды шаркать, спускаясь с корабля. Они ухмыльнулись этой хитрости, но при таком сильном дожде и недостатке света вряд ли кто-то заметил наше притворство. Большинству пришлось довольствоваться сараем, поскольку в маленьком доме, где яростно пылал пла́вник, не хватало места. Хозяин, крупный мужчина по имени Кальф, был рыбаком. Они с женой хмуро наблюдали, как в комнату набиваются наши люди.

– Вы рехнулись, коли вышли в море в такую погоду, – наконец сказал он на ломаном английском.

– Боги хранят нас, – ответил я на датском.

Он просиял.

– Так вы даны.

– Даны, саксы, ирландцы, фризы, норвежцы и много кто ещё. – Я положил два шиллинга на бочку, служившую им столом. Я не удивился, встретив здесь данов, они вторглись в эти края много лет назад, и некоторые остались, женившись на местных женщинах, и приняли христианство.

– Один, – произнес я, кивая на серебряные шиллинги, – за то, что дал нам приют. Второй откроет твой рот.

– Мой рот? – не понял он.

– Расскажи, что здесь происходит, – сказал я, доставая Вздох змея и шлем из большого кожаного мешка.

– Что происходит? – нервно переспросил Кальф, наблюдая, как я вешаю длинный меч к поясу.

– В городе, – добавил я, кивнув на юг. Ора со своей маленькой гаванью находилась неподалеку от Фэфрешама, построенного на холмах. – И насчет тех людей в красных плащах, – продолжил я. – Сколько их?

– Три команды.

– Девяносто человек?

– Около того, господин.

Кальф слышал, как Берг назвал меня господином.

– Три команды, – повторил я, – сколько из них здесь?

– В таверне двадцать восемь человек, господин, – уверенно ответила жена Кальфа и, когда я вопросительно посмотрел на неё, кивнула. – Мне пришлось готовить для мерзавцев, господин. Их точно двадцать восемь.

Двадцать восемь человек охраняют корабли. Наша байка про фризов-работорговцев, видимо, убедила Вигхельма, иначе он помешал бы нам высадиться. Или, понимая, что ему не справиться с превосходящими силами моей команды, проявил бы осторожность, сначала настояв, чтобы мы высадились на дальней стороне гавани, а потом отправив гонца в Фэфрешам.

– Значит, остальные в Фэфрешаме? – спросил я Кальфа.

– Мы не знаем, господин.

– Расскажите, что знаете.

Две недели назад, сказал он, в полнолуние, из Лундена прибыл корабль и привез группу женщин, мальчика, двух младенцев и полдюжины мужчин. Он знал, что все они отправились во Фэфрешам, а женщины и дети скрылись в монастыре. Четверо мужчин остановились в городке, а еще двое купили лошадей и куда-то ускакали. Затем, спустя всего три дня, в гавани пристали три корабля с командами из людей в красных плащах, и большая часть прибывших отправилась на юг, в город.

– Нам они не сказали, зачем прибыли, господин.

– Они не очень-то любезные, – вставила жена.

– Мы тоже, – ухмыльнулся я.

Я мог только предполагать, что произошло, хотя это было несложно. Очевидно, план Эдгивы кто-то выдал, и Этельхельм послал людей помешать ей. Пришедший в Беббанбург священник рассказал, что она одаривала монастырь в Фэфрешаме, и Этельхельм запросто мог догадаться, что она направится туда, и устроить там ловушку.

– Женщины и дети еще в Фэфрешаме? – спросил я Кальфа.

– Мы не слышали, чтобы они уезжали, – неуверенно ответил он.

– Но вы бы услышали, если бы в монастырь ворвались люди в красных плащах?

Жена Кальфа перекрестилась.

– Мы бы услышали, господин, – мрачно подтвердила она.

Значит, король еще жив, или весть о его смерти пока не достигла Фэфрешама. Причина появления людей Этельхельма в Кенте очевидна, но они не посмеют тронуть королеву Эдгиву и ее сыновей, пока не будут уверены, что ее муж мертв. Король прежде уже выздоравливал, и пока он жив, вся власть в его руках. Будет беда, если он снова поправится и обнаружит, что его жену силой удерживают люди Этельхельма. Где-то рядом прогремел гром, и домишко затрясся от порыва ветра.

– Можно как-то добраться до Фэфрешама, чтобы нас не увидели из таверны на той стороне? – спросил я у Кальфа.

Он на мгновение нахмурился.

– Вон там – дренажная канава, – показал он на восток. – Идите вдоль нее на юг, и увидите камышовые заросли. Они вас скроют.

– А река? – спросил я. – Нужно ее пересекать, чтобы добраться до города?

– Есть мост, – ответила жена Кальфа.

– Мост могут охранять, – возразил я, хотя сомневался, что стражники будут на посту в такую паршивую погоду.

– Скоро отлив, – заверил меня Кальф. – Перейдете вброд.

– Только не говори, что нужно снова выходить под дождь, – произнес Финан.

– Мы снова выйдем под дождь, тридцать человек. Хочешь остаться и охранять Спирхафок?

– Хочу посмотреть, что ты делаешь. Люблю смотреть на безумцев.

– Мы берем щиты? – задал разумный вопрос Берг.

Я обдумал его. Нужно переходить через реку, а щиты тяжелые, и мой план заключался в том, чтобы повернуть назад, когда мы окажемся на другом берегу, и избавиться от Вигхельма и его людей. Бой будет внутри таверны, и я не собирался давать противнику время к нему подготовиться. В маленькой комнате щиты будут только мешать.

– Нет, не берем, – сказал я.

Это было безумие. Не только выйти в вечернюю бурю и брести по переполненной канаве, но и вообще находиться здесь. Легко было оправдаться тем, что я связан клятвой Этельстану, но я вполне мог исполнить ее, просто присоединившись с горсткой воинов к его войску в Мерсии. А вместо того бреду, промокший до нитки и замерзший, по грязной канаве в глубине страны, где меня считают врагом, и полагаюсь на то, что капризная королева позволит мне исполнить клятву.