Текст книги "В стране литературных героев"
Автор книги: Бенедикт Сарнов
Соавторы: Станислав Рассадин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Путешествие девятое. Исполнение желаний
Архип Архипович прилаживает к пульту управления своей машины какой-то новый агрегат. Гена с интересом за ним наблюдает.
Гена: Архип Архипыч, что это вы делаете?
А.А.: Вот пробую приспособить к нашей машине нечто вроде телетайпа.
Гена: А зачем?
А.А.: Чтобы каждый житель Страны Литературии в любой момент мог с нами связаться. Скажем, обратиться с жалобой, или попросить о помощи, или просто пригласить к себе в гости. Ведь до сих пор наше общение с жителями этой Страны было… ну… односторонним, что ли… Инициатива всякий раз исходила от нас с тобой. А теперь это общение будет наконец вполне равноправным.
Гена: Это вы хорошо придумали! Давайте скорей испытаем этот самый ваш телетайп. Может, кто-нибудь из них уже давно хочет к нам обратиться!
А.А.(включает телетайп, и тот сразу начинает стучать): Так и есть! Ты прав. Какой-то расторопный житель Страны Литературии уже строчит нам свое послание… Ну-ка, Гена, давай! Читай скорей, что нам с тобой пишут…
Гена: Сейчас… (Берет в руки бумажную ленту, читает.) «Намедни у нас на болоте одна знакомая кикимора сказывала, что вы на весь белый свет Ивашку-дурака прославили. Сказывала, будто оный Ивашка совсем вас охмурил…» Язык какой странный!
А.А.: Да ты читай, читай!
Гена (продолжает читать): «Оный гнусный Ивашка представился вам как зело умный и добрый. Он, дескать, умнее своих старших братьев, и счастье, дескать, ему не зря привалило. Требую опровержения! У нас каждый леший знает, что тот Ивашка как дураком родился, так дураком и помрет. А что ему жар-птица досталась, и царь-девица, и богатство несказанное, так то все не от большого ума, а по чистому везению. Желаю вам донести, что это все за Ивашку конек-горбунок сделал, чтоб ему ни дна ни покрышки! А без конька Ивашка как без рук… И что же это на белом свете деется! Цельными днями толчешься, как черт в ступе, покою-отдыху не видишь, а все без толку! А уж я ли не умна? Я ли, голубушка, не пригожа? Да ежели бы конек-горбунок мне попался, я бы не то что жар-птицу – солнце с неба достала! Да, видать, нету на земле справедливости!..» Ну и письмо!! Архип Архипыч, кто нам такую чушь прислал?
А.А.: Погоди, Гена. Кто прислал, это, в конце концов, не самое важное. В этом мы еще успеем разобраться. Ты лучше скажи, как тебе кажется, в этом письме совсем нет никакого смысла?
Гена: Прямо не знаю, как сказать… Письмо так написано, словно над нами кто-то издевается. А смысл все-таки есть…
А.А.: Значит, все-таки есть? И какой же?
Гена: Я давно еще хотел вас спросить. В тот раз, когда мы с Иваном-дураком встречались, вы мне все объяснили. И что Иван лучше своих братьев. И что вообще он потому и считается дураком, что на других не похож. Ну там, как Дон Кихот. Или Швейк. Или как Гамлет…
А.А.: И что же? Теперь ты в этом усомнился?
Гена: Да нет! В этом-то я не сомневаюсь. Не ведь то, что Иван в конце концов победил,-это же действительно чистая случайность! Хорошо, что ему конек-горбунок встретился и все устроил. А с таким волшебным помощником, как этот конек, любой дурак чего угодно достигнет!
А.А.: Значит, все дело в волшебной силе? А кому помогает эта волшебная сила, значения не имеет? Так?
Гена: Конечно, не имеет!
А.А.: Прекрасно, Геночка! Решено… Целью нашего сегодняшнего путешествия будет проверка этого твоего утверждения. А заодно – проверка тех обвинений, которые выдвинул против Ивана-дурака автор этого письма.
Гена: А кто он, этот автор?
А.А.: Да ты погляди, разве там нет подписи?
Гена: Вроде есть. (Читает.) «к сему руку приложила – Баба-Яга». (Ошарашенно) Ничего себе!
А.А.(невозмутимо): Что ж, и Баба-Яга-тоже жительница нашей Страны Литературии. Так почему бы нам не получить от нее письма?
Гена: Все равно странно как-то… (Вертит в руках письмо.) Смотрите, Архип Архипыч! И обратный адрес тоже странный: «Тридевятое царство, Тридесятое государство». Это же прямо как «На деревню дедушке»…
А.А. (он все так же невозмутим): Почему? Адрес как адрес. Точнее и не бывает. Вот по нему мы и отправимся…
Гена (возмущенно): Зачем? Что же вы, поверили Бабе-Яге? Эх, вы!
А.А.(лукаво): По-моему, Геночка, это ты ей поверил… (Поспешно.) Ну-ну, не обижайся! Я пошутил. Просто это письмо и этот адрес нам сейчас очень кстати. Там, на месте, мы и разберемся во всем… Итак, Тридевятое царство, Тридесятое государство!
Архип Архипович включает машину, и вот они с Геной уже на берегу моря. Вдали виднеется ветхая, полуразвалившаяся избушка. А у самого берега-старик рыбак. Он ловит неводом рыбу.
Старик (говорит сам с собой): Что-то сегодня совсем скверный у меня улов! Прямо никудышный! Ох и разругает меня жена! А за что? Я-то чем виноват? Не идет в сети проклятая рыба, да и все тут…
Гена (ему жаль старика): Ничего, дедушка! Не расстраивайтесь! Будет у вас улов! Такой, какой вам и не снился даже! Я это вам точно говорю…
Старик (не оборачиваясь, так как занят своим делом): Спасибо вам на добром слове, молодой господин!
А.А. (тихо): Откуда у тебя, Геночка, такая уверенность?
Гена (обиженно): Вы что ж, думаете, я такой невежда, что даже «Сказку о рыбаке и рыбке» Пушкина не читал? Да я этого старика сразу узнал!
А.А. (с сомнением): А мне, Геночка, кажется, что это не он.
Гена: Он! Я вам точно говорю!
А.А.: Да, но если бы это был действительно старик из пушкинской сказки, он бы разговаривал не прозой, а стихами.
Гена: (аргумент его поразил): Верно… Об этом я как-то не подумал.
А.А.: Впрочем, погоди! По-моему, твое предсказание все-таки начинает сбываться. Он кого-то там поймал!
Гена (радостно):, наверно, золотую рыбку.
Старик: Ого! Кажется, мне наконец повезло! Какая тяжелая рыбина! Ишь как упирается!.. Ну погоди… погоди… Со мной тебе все равно не сладить!.. Уфф!.. Вот и все!.. Ну и ну! Какая огромная камбала! Сколько лет рыбачу, а такой не встречал…
Камбала: Послушай, рыбак!..
Старик (оглядываясь на профессора и Гену): Никак это вы меня окликнули, сударь?
А.А.: Нет, это не мы.
Старик (в растерянности): То-то и оно, что голос идет будто не от вас…
Камбала: Не пугайся! Это я, твоя добыча!
Старик (в ужасе): Господи боже! Рыба человечьим голосом заговорила!
Камбала: Прошу тебя, рыбак, отпусти меня в море! Не рыба я камбала, а очарованный принц. Ну какая тебе польза в том, что ты меня съешь? Не по вкусу придусь я тебе. Отпусти меня в море, чтобы снова мне плавать там на свободе!
Старик: Ну зачем тебе меня уговаривать? Такую камбалу, что умеет говорить человечьим голосом, я и сам отпущу на свободу. Плавай себе на здоровье! (С натугой подымает тяжеленную рыбину и кидает ее в море.)
Камбала (голос ее удаляется): Спасибо тебе, рыбак! Я добра не забуду!
Старик: Ну и чудеса! Пойду расскажу жене… (Уходит по направлению к избушке)
Гена (кричит ему вдогонку): Только не слушайтесь ее, дедушка-а! Живите своим умом! А то хуже будет!
А.А.: Опять ты, Геночка, ведешь себя так, словно тебе наперед известно, чем все это кончится.
Гена: А чего ж тут неизвестного? Ведь пока что никакой разницы с Пушкиным нету! Ну, может, только что не в стихах. И потом, тут не золотая рыбка, а камбала какая-то. А остальное все сходится. Если уж началось, как у Пушкина, наверно, и кончится, как у него!
А.А. (примирительно): Может, ты и прав. Однако проверить все-таки не мешает.
Гена: А как проверить? Что ж, мы так вот и будем сидеть и ждать, чем у них все кончится?
А.А. (с достоинством): Зачем же? Слава богу, машина моя достаточно совершенна. Ведь я же тебе показывал переключатель сюжетных скоростей. Стоит его переключить – и для нас с тобой промелькнет всего лишь доля секунды, а для героев сказки пройдет несколько недель, а то и месяцев. (Щелкает переключателем.) Вот и все!
В самом деле: в то же мгновение возле наших героев появляется старик. Он заметно переменился: сразу видно, что его согнула нешуточная забота.
Гена: Здравствуйте, дедушка! Ну как? Правду я вам тогда сказал?
Старик (невесело): Сущую правду, молодой господин! Я уж даже подумал: может, вы тоже очарованный принц?
Гена: Ну, какой я принц! Но если хотите, могу угадать, что с вами было после того, как вы рыбину отпустили!
Старик: Бьюсь об заклад, не угадаете! Еще и месяца с той поры не прошло, а тут столько всякого случилось – прямо голова кругом идет!
Гена: Ну, тогда слушайте! Пришли вы домой, рассказали все жене. А она вам и говорит: «Эх, говорит, дурак ты, дурак! Не видишь, что ли, что наш домишко совсем развалился! Попросил бы ты у рыбы-камбалы, чтобы она нам выстроила новый!»
Старик (он потрясен): Верно! Точно так она мне и сказала! Слово в слово!
Гена: А потом вашей жене этого показалось мало. Она захотела, чтобы рыба-камбала выстроила ей каменный дом. Верно?
Старик: Да если бы дом, это бы еще куда ни шло! А ей; вишь, замок понадобился!
Гена: А почему вы так недовольны? Плохо разве жить в замке?
Старик: В замке-то оно, конечно, не плохо. Так ведь не захотела она жить в замке! «Желаю, говорит, чтобы рыба-камбала сделала меня королем!» А потом ей и этого показалось мало: «Хочу, говорит, стать императором!» Только упросил я рыбу-камбалу, чтобы она сделала ее императором, а жена опять за свое, «Хочу, говорит, быть римским папой!»
Гена (он вынужден обратиться за помощью к профессору): Архип Архипыч, а что, римский папа разве главнее императора?
А.А.: Римский папа, Геночка, считался ни больше ни меньше как наместником бога на земле…
Гена: Ого! Ничего себе! У вашей жены, я вижу, губа не дура! Ну и как, стала она римским папой?
Старик: Да уж, наверно, стала! Рыба-камбала мне это твердо обещала. А еще ни разу не было, чтобы рыба-камбала обещания не сдержала.
Гена: И куда ж вы теперь идете, дедушка?
Старик: А к ней и иду. К жене своей. (Испуганно оглянувшись.) К римскому папе то есть. Уж и не знаю, что она… то есть он… теперь придумает!.. (Махнув рукой, уходит.)
А.А.: Ну, Геночка, поспешим и мы. Только вот что! На этот раз я тебя попрошу не вмешиваться в ход событий!
Пышные палаты римского папы. На троне в золоченой мантии и драгоценной тиаре – старуха, жена рыбака. Перед ней – старик. Архип Архипович и Гена, стараясь остаться незамеченными, ловко смешиваются с толпой придворных.
Старик: Ну, жена, теперь-то ты, надеюсь, довольна! Выше уж никак нельзя подняться. Теперь тебе и желать нечего…
Старуха (ворчливо): А вот я еще подумаю!
Старик: Да уж тут думай не думай, а выше-некуда! Все теперь в твоей власти.
Старуха: Как же! Все! Не видишь разве? Вон солнце заходит!
Старик (простодушно): А чего же ему не заходить? Пора уже.
Старуха: То-то и оно, что пора… А я не хочу, чтобы оно заходило! Хочу, чтоб сейчас был день, а не вечер!.. Вот что! Ступай-ка ты к камбале-рыбе и скажи ей, что хочу я стать богом!
Старик (в ужасе): Жена! Что ты такое говоришь?! Опомнись!
Старуха (упрямо): Не успокоюсь я до той поры, пока не смогу повелевать и солнцем и луною. Мигом ступай к морю! Хочу стать богом!
Старик: Ох, жена, жена! Этого даже рыба-камбала никак не может сделать! Слыханное ли дело? Королем и папой – это еще куда ни шло, а уж богом… Прошу я тебя, образумься! Останься ты папой. Неужто тебе этого мало?
Старуха: Не смей мне перечить! Я этого терпеть не стану! Говори, пойдешь по доброй воле? А нет, так поведут!
Старик: Ох нет, жена! Не пойду! Боюсь я идти с такой просьбой! Боюсь я камбалы-рыбы!
Старуха: Ее боишься? А меня не боишься? (Дает ему пощечину.)
Старик: Ох! Не бей меня! Бегу, бегу…
Он семенит к выходу. Старуха, соскочив с трона, нетерпеливо выпроваживает его, злобно колотя кулаками по спине. Профессор и Гена незаметно выходят вслед за стариком.
Гена: Да, Архип Архипыч, вы опять правы оказались. Теперь я и сам вижу, что это не Пушкин!
А.А.: А что тебя в этом убедило?
Гена: Как что? Да ведь у Пушкина никакого римского папы нету!
А.А.: Да? Ты в этом уверен? А вот послушай-ка: «Воротился старик к старухе, Перед ним монастырь латынский, На стенах латынские монахи Поют латынскую обедню. Перед ним вавилонская башня. На самой на верхней на макушке Сидит его старая старуха…» Что, Гена, узнаешь эти стихи?
Гена (в некоторой растерянности): Прямо даже не знаю, что сказать… Очень на Пушкина похоже. Только я точно помню, что у Пушкина такого нет…
А.А.: Нет, говоришь? Ну, слушай дальше: «На старухе сарачинская шапка, На шапке венец латынский, На венце тонкая спица, На спице Строфилус-птица. Поклонился старик старухе, Закричал он голосом громким: – Здравствуй, ты, старая баба, Я чай, твоя душенька довольна? Отвечает глупая старуха: – Врешь ты, пустое городишь, Совсем душенька моя не довольна, Не хочу я быть римскою папой, А хочу быть владычицей морскою…» Теперь узнал, чьи это стихи?
Гена: Узнал, конечно! Самая-то последняя строчка-точно Пушкин! А вот то, что перед ней, – это не Пушкин. Нету у него такого.
А.А.: Представь себе, Геночка, это тоже Пушкин. Только эти строки в окончательный текст сказки не вошли. Они сохранились лишь в черновой редакции.
Гена (радостно): Архип Архипыч! Я все понял! Теперь я точно знаю, где мы с вами находимся!
А.А.: Ну-ка, ну-ка? Где же?
Гена(уверенно): Это, наверно, и есть одна из черновых редакций пушкинской сказки. Я так думаю, что Пушкин сначала свою сказку прозой написал, а уж потом переложил на стихи… Ну что? Угадал я?
А.А.: Нет, Геночка, не угадал. Но не огорчайся! Предположение твое, в сущности, не так уж далеко от истины… Однако мы с тобой заболтались. Вон как старик обогнал нас с тобой. Как бы не опоздать к развязке…
Снова берег моря. Но теперь он выглядит куда более пустынным и мрачным. Может быть, потому, что вдали больше не виднеется хижина рыбака. А может быть, потому, что море штормит и небо покрыто тяжелыми свинцовыми тучами. На пустынном берегу-старик. Он зовет рыбу-камбалу, но голос его, заглушаемый ревом волн и воем ветра, еле слышен.
Старик:Человечек Тимпе-Те, Рыба-камбала в воде! Ильзебиль, жена моя, Против воли шлет меня!
Камбала (в ее голосе уже слышно раздражение): Ну, чего еще она захотела?
Старик: Ох, не гневайся, рыба-камбала! Вымолвить и то страшно! Хочет она стать самим богом!..
Камбала (грозно): Ступай домой! Твоя жена снова сидит на пороге своей старой избушки. И будет сидеть вечно!
Раскат грома. На берегу возникает та же ветхая избушка. На пороге ее сидит старуха и прядет свою пряжу.
Гена: Нет, Архип Архипыч! Вы, наверно, меня опять разыгрываете! Как тогда, с «Недорослем»! Не может быть, чтобы это было простое совпадение! Уж слишком похоже! Наверняка это все-таки Пушкин!
А.А.: Нет, Геночка, это не Пушкин. Мы с тобой побывали в народной немецкой сказке, записанной братьями Гримм. Пушкин взял ее за основу, когда работал над своей «Сказкой о рыбаке и рыбке».
Гена: А-а, ну так бы сразу и сказали… Теперь все понятно. Пушкин, значит, просто переложил её стихами…
А.А.: И все?
Гена: Почему-все? Он еще много чего изменил…
А.А.: А что именно?
Гена: Ну, во-первых, у Пушкина в сказке все русское. У него, например, старуха не королем захотела быть, а царем. Королей ведь в России не было… Наверно, поэтому он и про Римского папу выбросил. Папа же – он там, в Риме…
А.А.: Молодец, Гена! Ты растешь! Ну, а других различий ты, значит, не заметил?
Гена: Как это не заметил? Что я, слепой, что ли? В немецкой сказке старуха захотела стать богом, а у Пушкина – владычицей морскою. Только, честно говоря, я тут большой разницы не вижу…
А.А.: Э-э, нет! Разница не такая уж пустяковая! Вспомни-ка, как там дальше у Пушкина? «Хочу быть владычицей морскою…»
Гена (подхватывает): "Чтобы жить мне в окияне-море, Чтоб служила мне рыбка золотая И была б у меня на посылках ".
А.А.: Вот именно! В этом-то все и дело! Заметь, ведь быть царицей – ничуть не менее крупный пост, чем быть владычицей морскою. В конце концов, не все ли равно: властвовать на суше или на море? Почему же рыбка спокойно согласилась сделать старуху царицей, а сделать ее владычицей морскою отказалась?
Гена: Потому что не по заслугам.
А.А.: Ну, положим, царских почестей она тоже не заслужила. Однако рыбка почему-то это стерпела. Нет, тут все дело в том, что старуха посмела посягнуть на свободу самой золотой рыбки. Посмела потребовать, чтобы сама золотая рыбка служила ей и была бы у нее на посылках. Именно за это посягательство на чужую свободу она и наказана так строго! В эту сказку Пушкин вложил свои сокровенные мысли. Те, которые он вкладывал в самые серьезные, самые сложные свои произведения. Тут звучит и тема его «Цыган». Помнишь? «Ты для себя лишь хочешь воли!..» Здесь и его собственная тоска по свободе: «На свете счастья нет, но есть покой и воля…» Для Пушкина нет ценности более великой, чем воля, и нет греха более страшного, чем посягательство на чужую свободу! Об этом и написана его сказка.
Гена: А немецкая сказка разве не про это?
А.А.: Нет, в немецкой сказке старуха наказана не за то, что она посягнула на чужую свободу, а за непомерное властолюбие. Ей всего мало. Сперва она хочет быть королем, потом – императором, затем – папой, то есть наместником бога, а там и самим богом. Как говорится, все выше, и выше, и выше… Впрочем, нам с тобой сейчас не так уж важна разница между этими сказками. Гораздо важнее другое! То, что и у Пушкина и у братьев Гримм старуха терпит крах из-за своей нравственной неполноценности. Или, говоря проще, из-за того, что она – скверный человек.
Гена: А-а, теперь я понимаю, куда вы клоните! А Иван-дурак-хороший человек! И поэтому он побеждает. Верно?
А.А.: Конечно! А вовсе не потому, что ему «просто повезло».
Гена: Теперь понятно… Только я вот чего все-таки не понимаю, Архип Архипыч! Ведь то, что старуха – плохой человек, это же очень скоро ясно стало. Так зачем же Пушкину надо было все ее желания исполнять? Наказал бы сразу – и дело с концом!
А.А.: Видишь ли, Пушкин нарочно дал всем желаниям старухи осуществиться. Он хотел, чтобы злокачественность ее характера тем самым проявилась во всей полноте.
Гена: А зачем? Ведь сразу же видно, что она – жадина!
А.А.: Ну, так уж и сразу! Разве такой уж большой грех был пожелать новое корыто вместо разбитого? Нет, ты не прав. Характер старухи раскрывается постепенно, как это и бывает в жизни. Писатель в подобных случаях затем и испытывает своего героя, чтобы все тайное в нем стало явным. Он нарочно дает осуществиться всем затаенным желаниям героя. Слыхал такую пословицу-"Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты!".
Гена: Конечно, слыхал!
А.А.: Ну вот. С еще большим основанием можно сказать: «Скажи мне, какие у тебя желания, и я скажу тебе, что ты за человек!» Это очень коварная штука – исполнение желаний. Оно-самое лучшее, самое действенное испытание душевных качеств человека. Именно поэтому писатель, как правило, готов обеспечить своему герою исполнение его желаний любыми средствами…
Гена: Что значит-любыми? Волшебными, что ли?
А.А.: в том числе и волшебными. Но не только. Существуют и другие, еще более хитроумные способы.
Гена: Ну, например, какие?
А.А.: Изволь, я готов тебе показать. Только для этого нам с тобой придется покинуть территорию Тридевятого царства…
Да, нет никакого сомнения, что наши герои уже не в сказке. Пустынная улица провинциального английского городка. Моросит унылый осенний дождь. Профессор и Гена подходят к подъезду старинного двухэтажного особняка.
Гена: Архип Архипыч, давайте войдем сюда и постоим хоть немного в тепле. Я совсем промок.
А.А.: Боюсь, Геночка, что этот дождь надолго. Нам его не переждать. Впрочем, давай постоим, если хочешь, тут, в вестибюле.
Гена и профессор входят в подъезд, отряхиваются. Слышен негромкий скрип входной двери.
Гена: Архип Архипыч! Смотрите, как странно! Дверь открылась и снова закрылась. А никто не вошел!
А.А.: А по-моему, все-таки кто-то вошел. Я слышу чье-то дыхание и даже как будто шаги…
Гена: Ой!.. (В ужасе.) Смотрите скорей сюда!
А.А.: Что с тобой? У тебя такое лицо, как будто ты привидение увидел,
Гена: Так и есть! Привидение!.. Смотрите, следы! Мокрые отпечатки чьих-то босых ног. А только что их не было… И вот еще… Еще!.. Все новые и новые следы появляются! Архип Архипыч, неужели вы не видите? Кто-то босиком убегает от нас вверх по лестнице!
А.А.: Тебе, верно, просто померещилось.
Гена: Ничего не померещилось! И я знаю, кто это! Ведь это же он!
А.А. (продолжает делать вид, что ничего не понимает): Кто-он?
Гена (торжествующе): Человек-невидимка, вот кто!
Стремительно распахивается входная дверь, и в подъезд буквально врывается крайне возбужденный человек в сопровождении двух полицейских.
Человек: Простите, господа, вы не заметили? Сюда не входил Невидимка?.. Впрочем, что я говорю… Даже если он тут, вы все равно не могли его видеть… Умоляю вас, не считайте меня, пожалуйста, сумасшедшим! Клянусь вам, я вполне нормален…
А.А.: Успокойтесь, сударь, мы вовсе не считаем вас ненормальным…
Человек: Благодарю вас! Мое имя – Кемп! Доктор Кемп!.. Да-да, я врач. У меня медицинское образование. Я не из числа легковерных олухов, и, если уж я вам говорю, что человек-невидимка существует, значит, так оно и есть!
А.А.: в это действительно трудно поверить. Какая чертовщина может сделать человека невидимым?
Кемп: Никакой чертовщины! Он сам мне все объяснил. Это вполне логичный и не такой уж сложный процесс… Он нашел общий закон пигментов и преломлений света… Этот Гриффин, он – гений. Понимаете? Гений! И он дьявольски опасен! Покуда этот человек на свободе, страшная, неслыханная опасность угрожает всему роду человеческому… Его необходимо во что бы то ни стало найти, захватить и уничтожить!..
Гена (быстро): Его здесь нет! Мы тут уже давно стоим. У самой двери. Если б он вошел, мы бы обязательно заметили.
Кемп: Да? Вы в этом твердо уверены?
Гена: Твердо!
Кемп: В таком случае извините, господа! Мы пойдем дальше. Я не успокоюсь, пока мы не обыщем подъезды всех домов! Всех до единого! (Уходит вместе с полицейскими.)
А.А.: Объясни, Геночка, почему это ты вдруг так стремительно выпроводил отсюда Кемпа? Да еще обманул его так бесстыдно?
Гена: Разве вы не слышали? Они же хотят его убить!
А.А.: Но ведь Кемп прав. Этот Гриффин действительно очень опасен.
Гена: Он не виноват! Они его заставили. (Презрительно.) Этот Кемп-тоже друг называется! Он же его предал!.. Если б хоть кто-нибудь отнесся к нему по-хорошему…
А.А.: Насколько я понимаю, он все еще там, наверху. Попробуй, может быть, тебе удастся с ним сговориться!
Гена: И попробую!
Гена подымается по лестнице. Профессор следует за ним. Гена вглядывается в пустое пространство, стараясь определить, где именно находится человек-невидимка.
Гена(радостно): Мистер Гриффин! Я вас вижу! Вы, наверно, недавно поели, у вас пища просвечивает!
Гриффин: А?! Кто? Кто это?!
Гена (полузадушенно): Отпустите меня! Не бойтесь! Я за вас! Я хочу вам помочь!
Гриффин: Наконец-то у меня есть сообщник!.. Да, это была ошибка, огромная ошибка, что я взялся за это дело один… Напрасно потрачены силы, время, возможности… Ну ничего! Теперь все пойдет иначе!.. Ты в самом деле готов помогать мне, малыш?
Гена: А что надо делать? Говорите!
Гриффин: Малыш, мы должны заняться убийством.
Гена (не веря своим ушам): Че-ем?
Гриффин (твердо). Убийством.
Гена: Каким убийством? Почему?
Гриффин: Не спорь со мной, я все обдумал и взвесил. Для подслушивания в том, что я невидим, мало пользы: меня ведь тоже слышно. Воровать невидимость помогает, но не стоит расходовать такие возможности по мелочам. Невидимость полезнее всего, когда надо прятаться или, наоборот, подкрадываться. Значит, она хороша при убийстве. Мы должны убивать.
Гена: Кого убивать? За что?
Гриффин: Не бессмысленно убивать, а разумно отнимать жизнь. Мы с тобой установим царство террора.
Гена (заикаясь от ужаса): Те… террора?
Гриффин: Для начала мы захватим какой-нибудь город, терроризируем население и подчиним своей воле всех и каждого. Я буду издавать приказы, а ты будешь их распространять, скажем, подсовывая под двери листки бумаги. Кто дерзнет ослушаться меня, тот будет убит!
Гена: Нет! Нет! Я вам не помощник!
Гриффин: Что-о? И ты тоже хочешь предать меня?! Ну берегись!
Гена (отчаянно): Архип Архипы-ыч!. Скоре-ей! Помогите-е!!!
Конечно, профессор тут же пришел ему на помощь. И вот Архип Архипович и Гена: снова одни, дома у Архипа Архиповича.
Гена(он очень возбужден): Ну, еще секунда, и все! Если бы вы не успели включить дистанционное управление, он бы меня наверняка придушил!
А.А.: А ведь ты, насколько я помню, осуждал Кемпа, который говорил, что этот человек очень опасен.
Гена: Еще как опасен! Он просто псих, вот что!
А.А.: Ты прав, он кончил тем, что стал настоящим маньяком. Только ведь он не всегда был таким. Некогда этот Гриффин был талантливым молодым ученым. Ну разве только чуть более честолюбивым, чуть более раздражительным, чем другие. И вдруг он получил реальную возможность возвыситься над другими людьми… Герберт Уэллс нарочно дал своему герою возможность осуществить все свои желания. Он устроил ему нечто вроде испытания…
Гена: Как Пушкин – старухе?
А.А.: Молодец, Гена! Совершенно верно! Как Пушкин-старухе в «Сказке о рыбаке и рыбке»… И Гриффин этого испытания не выдержал.
Гена: Я все-таки не понимаю. Зачем Уэллсу понадобилось, чтобы его герой стал невидимкой? Если человек захочет стать убийцей, он им все равно станет. Для этого пистолета не надо. Можно обойтись простым ножом.
А.А.: Это верно, если бы шла речь о самом заурядном преступнике. Но Гриффин ведь не такой. До того как он стал невидимым, ему даже и в голову не приходило, что он может кого-нибудь убить.
Гена: А почему же потом пришло?
А.А.: Потому, что он увидел, что его изобретение дает ему огромное преимущество над другими людьми. Он получил возможность убивать безнаказанно. Убивать, имея гарантию, что он останется непойманным. И вот эта открывшаяся внезапно возможность и свела его с ума. Вернее, обнаружила всю его человеческую, нравственную неполноценность.
Гена: Выходит, если бы он не стал невидимкой, он бы, скорее всего, так и прожил свою жизнь самым обыкновенным человеком? И не стал бы преступником?
А.А.: Да, скорее всего, именно так бы оно и было.
Гена: Так зачем же тогда Уэллсу понадобилось устраивать ему такое необыкновенное испытание? Ведь в жизни с ним ничего такого все равно не могло бы случиться! Зачем вообще писать о том, чего в жизни не бывает?
А.А.: Ты даже и сам не представляешь, какой интересный вопрос ты сейчас затронул. Давай сделаем так: следующее путешествие мы целиком посвятим выяснению этой проблемы. А ты пока подумай об этом на досуге и постарайся к следующей нашей встрече найти какое-нибудь свое объяснение. Договорились?
Гена: Ладно, подумаю.
