Текст книги "Темные времена (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Он качает головой.

– Все в порядке. Просто продолжай рассказывать историю.

Малакай наблюдает за ним несколько мгновений, затем поворачивается ко мне.

– Продолжай. Начни с того места, откуда, по-твоему, нам нужно начать сбор информации.

– Хорошо, – говорю я, потягивая ещё спиртного, пока у меня не начинает немного кружиться голова. – Моя мать умерла, когда мне было семь лет. Это его рук дело. Я была в его кабинете, правда, не помню почему, и эти люди вошли, волоча маму. Я пряталась за креслом. Они требовали информацию, и если он не даст её им, они убьют её…

Я ненавижу это воспоминание.

Больше всего на свете я его ненавижу.

Я презираю его.

Я делаю глубокий вдох и смотрю себе под ноги.

– Он приказал им сделать это. Ему было всё равно. И они сделали. Они выстрелили ей в голову прямо там, в его кабинете. Он даже не вздрогнул. Он показывал им, что для него ничто не имеет значения. Что они ничего не могут использовать, чтобы ослабить его. Затем он позвал своих людей и приказал их убить. Я просто сидела за его креслом, сбитая с толку, тогда я действительно ничего не понимала, но прошло совсем немного времени, прежде чем он убедился, что я все осознала.

Скарлетт хватает меня за руку, и я смотрю на неё.

– Мне так жаль твою маму, – шепчет она.

Я слабо улыбаюсь ей.

– Это было так давно.

Я перевожу взгляд на Малакая, его глаза теперь полны ярости, но также и печали. Я знаю, что к концу этой истории он будет ненавидеть Бенджамина Мастерса так же сильно, как и я. Может быть, даже больше. Я надеюсь, что больше.

Я надеюсь, что МК «Стальная Ярость» положит конец этому монстру.

– Мне жаль твою маму, дорогая. Отстой, – наконец говорит мне Малакай.

– Спасибо, – киваю я. – Так или иначе, в тот день мой отец кое-что понял. Обо мне никто не знал. Во всяком случае, не плохие люди. Никто не знал, что у него есть дочь, чёрт возьми, он и сам не знал, что у него есть дочь, в половине случаев.

Я сжимаю челюсти, думая об этом, но продолжаю:

– Итак, его идеальный план пришёл в действие. Он использовал меня, чтобы получить информацию. Он тренировал меня, как идеальную маленькую марионетку. Я делала то, что он говорил, и он не причинял мне вреда. Он заставлял меня вести себя так, будто я потерялась или осталась без крова, ходить и стучать в двери людей, прося одолжить телефон. Когда я была у них дома, он отправлял меня в туалет или придумывал предлог для ухода, и я убегала и собирала любую информацию, какую могла. Это работало. Люди, даже самые большие монстры, купились на это. Хотя некоторые из них не облегчали мне задачу, и позвольте мне просто сказать вам, что я слишком много пережила, будучи молодой девушкой…

– Что за… – рычит Скарлетт. – Что за свинья!

Я улыбаюсь ей, похлопывая по руке.

– Продолжай, – подбадривает Малакай. – Как долго это продолжалось?

– Боже, прошло так много времени, пока люди, наконец, не начали собирать всё воедино. Они начали выяснять, что эта девочка ходила вокруг да около, и информация пропадала.

– Значит, он всё провернул? – спрашивает Маверик.

Я сглатываю.

– Нет, стало только хуже, но я действительно не хочу вдаваться в подробности. Я совершила много плохих поступков, и, пожалуйста, не спрашивайте меня почему, я была напугана, и у меня никого не было, и, честно говоря, я знала, что, если сбегу, он найдёт меня.

Малакай кивает.

– Не нужно оправдываться перед нами.

– Что за гадость ты натворила? – внезапно спрашивает Кода.

Я смотрю на него.

– Сказала же, что не хочу об этом говорить.

– Это, блядь, могло бы помочь.

– Это, блядь, не поможет! – огрызаюсь я. – Отвали.

Он сжимает челюсти.

– Кода, – рычит Малакай, – отвали, мать твою. То, что она сделала тогда, имеет мало общего с тем, что происходит сейчас.

– Ты, блядь, не можешь этого знать. Там может быть человек, информация, что-то ещё, что поможет нам найти этого ублюдка.

– Я могу помочь тебе найти его, – огрызаюсь в ответ. – Я и есть тот человек. Я и есть та информация. Они тебе не нужны, тебе нужна я. Так что отвали.

Кода свирепо смотрит на меня, но я сдерживаюсь.

Я не отступлю от этого. Ему просто придётся смириться с этим.

– Не можешь смириться, брат, уходи, – жестко говорит Маверик.

– Иди нахуй, Маверик.

– Дакода, – рычит Малакай, и в его голосе звучит злобное предупреждение.

Кода сжимает челюсти, но больше ничего не говорит.

Я сглатываю, мои пальцы дрожат, и несколько минут смотрю себе под ноги. Почему это так важно для Коды? Я знаю, что он зол. Знаю, что он хочет покончить с этим. Но почему он так решительно настроен сделать мою жизнь несчастной из-за этого?

– Можешь не продолжать, если не хочешь, – говорит Малакай. – Не спеши.

Но спешка есть, не так ли?

Он охотится за мной и, в конце концов, найдёт меня.

– Он попал в тюрьму из-за меня, – говорю я им мягким голосом. – Я знала, что это единственный способ освободиться. По крайней мере, в то время это имело смысл. Я никогда не думала, что однажды он выйдет из тюрьмы и захочет отомстить. Я просто хотела… Я хотела уйти от него. Я хотела жить своей жизнью.

– Как? – спрашивает Маверик добрым, но твёрдым тоном.

– По старинке, – отвечаю я им. – Пошла в полицию, нашла человека, которому могла доверять, и рассказал ему всё. Он был действительно хорошим человеком. Его звали Оливер. Он был детективом и согласился мне помочь. Я делаю то, что они просили, они меняют мое имя, и я выхожу на свободу. Мне просто пришлось с ними работать. Это означало, что я вернусь к отцу, и вместо того, чтобы получить информацию для него, я получила информацию против него. Это заняло всего несколько месяцев, и у меня было много информации. Это сработало. Однажды, во время одного из самых серьезных дел, копы задержали их. Моего отец, его ближайших людей и всех, кого только могли.

– А полицейский? – спрашивает Мейсон, впервые заговаривая.

Я смотрю на него и понимаю, что у меня грустное лицо.

Я отрицательно качаю головой.

Я не хочу говорить об Оливере.

Не буду

Не хочу.

Мейсон кивает.

Он это понимает.

– Итак, они его задержали, – говорю я чуть более хриплым голосом, чем хотелось бы, думая об Оливере и обо всем, что он для меня сделал. – Конечно, они поймали не всех, это невозможно, но они закрыли большую часть, и это продолжалось бы, но большинство людей разбежались. Они знали, что за ними следят. Информация была слишком важной. Они не были готовы рисковать. Конечно, теперь я знаю, что это не прекратилось полностью, но без моего отца всё замедлилось.

– И он знает, что это была ты, – просто говорит Малакай.

Это не вопрос.

– Он знает, что это была я. Копы изменили моё имя, и я уехала. Уехала так далеко, как только смогла. Я пыталась начать свою жизнь заново. Предполагалось, что мой отец будет сидеть за решеткой пожизненно, но он знает людей, он коррумпирован, как и система. Так что, думаю, каким-то образом он освободился раньше.

– И он хочет крови, – бормочет Маверик.

– Он хочет крови, – я киваю. – Моей.

– Хочу знать, как он тебя нашёл? Это были мы? Трейтон? – спрашивает Малакай.

– Я предполагаю, что это Трэйтон, – киваю я. – Мне следовало быть умнее и не лезть в этот мир, но я хотела защиты. До меня дошли слухи, начали происходить странные вещи, и я просто знала, что он где-то бродит и ищет. Не знала, к кому обратиться. Я была напугана. Когда Маверик попросил меня помочь, я подумала, что защиты со стороны клуба может быть достаточно. Я была права, но в то же время ошибалась. Мой отец опасен, и он умен. Когда я начинала, то не понимала, что Трейтон был частью новой операции, какой бы она ни была. Когда меня поймали, всё встало на свои места. Трейтон всё понял. Это не заняло у него много времени. Он вынудил моего отца охотиться.

– Мы были правы, предположив, что Трейтон работал на твоего отца, он был большим молчаливым монстром, стоящим за всем этим, – бормочет Бостон. – Логично. Мы ни хрена не смогли выяснить, кто этим руководил.

– Мой отец умен, и он хорош в том, что делает. Можно гарантировать, что сейчас, после отбытия срока, он стал ещё умнее в этом отношении. У него есть незаконченные дела, в основном они касаются меня.

– Как Трейтон догадался об этом? – спрашивает Маверик. – Любопытно узнать.

– Когда он похитил меня, потому что узнал, что я слежу для клуба, он не знал, что я его родственник. Он понятия не имел. Конечно, у меня были подозрения. Как только я появилась на улицах и об этом заговорили, поняла, что за этим стоит кто-то крупный, и у меня появилась чёткая догадка, кто это был. Я испугалась, пришла и попросила у тебя денег, я намеревалась предоставить вам всю возможную информацию и использовать эти деньги, чтобы сбежать, но я облажалась, и меня поймали.

Мои пальцы дрожат, поэтому я делаю ещё глоток. И ещё.

– Трейтон похитил меня исключительно потому, что я работала для клуба, и в тот момент вы все были слишком близки к тому, чтобы понять, что то, что он делает, гораздо масштабнее, чем вы думали сначала, и они хотели убрать вас. Когда он держал меня в заложниках, он разговаривал с людьми, рассказывая им, что у него есть девушка, которая работает в клубе, её зовут Чарли. Думаю, это вызвало вопрос. Должно быть, это дошло до моего отца, и ему нужно было задать только один вопрос, чтобы знать наверняка…

– И что это за вопрос? – спрашивает Малакай.

Я улыбаюсь, но это грустно.

– Какого цвета у неё волосы.

– Твой отец узнал бы тебя только по цвету волос? – Маверик немного смущён.

– Девушка по имени Чарли, которая до смешного похожа на Шарлин, с огненно-рыжими волосами, задаёт вопросы на улицах. Как вы думаете, у скольких девушек хватило бы смелости выйти на улицу в таком виде, как у меня, если бы у них не было опыта в прошлом? Он не глупый. Я глупая. Потому что мне следовало не красить волосы и взять себе совершенно другое имя. Я была маленькой, когда его сменила, и причина, по которой оно было выбрано, была особенной, но я не подумала об этом как следует. Я была грёбаной идиоткой. Но главное, мне не следовало соглашаться помогать вам.

– Ты не идиотка, – говорит Скарлетт. – Даже близко не идиотка. Ты была молода. Ты была напугана. Ты только что совершила грандиозный поступок.

– Она права, – соглашается Малакай. – Совсем не идиотка, дорогая. И мы ценим твою помощь больше, чем ты можешь себе представить. Поэтому мы позаботимся о твоей безопасности. Обещаю это. Итак, твой отец сложил два и два. Он не добрался до тебя, верно?

– Нет. Трейтон понял это только перед тем, как вы пришли и забрали меня. Не знаю, как много информации он сообщил моему отцу. Это самое ужасное. Я не знаю, упоминал ли он клуб или просто упомянул меня. В любом случае, он, очевидно, сообщил моё имя и подробности, и мой отец догадался об этом, так что, должно быть, он дал достаточно для того, чтобы это произошло.

– Думаю, – снова добавляет Мейсон, – он не упоминал о клубе. У нас ничего не было. Нам никто не ответил. Если бы твой отец думал, что ты у нас в руках, он бы уже пришёл.

– Может быть, – бормочет Кода. – Может, и нет. Он бы знал, что Трейтон имеет дело с клубом. Такой умный человек, он мог наблюдать, выжидать…

– Он повесил на неё мишень, – говорит Бостон, – а это значит, что он не знает, где она, иначе не стал бы беспокоиться. Я предполагаю, что Трейтон вёл дело не совсем чисто. Думаю, наркотики, которые он перевозил с помощью Скарлетт, не были частью операции, которую он проводил для Шанкса. Я думаю, у Трейтона были сомнительные наклонности, и он провернул два дельца, поэтому он запаниковал, когда в дело вмешался клуб. Моё предположение? Он, наверное, сказал ему, что подцепил девчонку, сложил два и два, и мы прикончили его прежде, чем он успел что-то сказать о клубе. Что для нас большая удача. Чертовски повезло.

– Думаю, Бостон прав, единственное преимущество, которое у нас есть сейчас, это то, что он, похоже, не знает, что ты с нами. Он знает, что ты жива. Знает, что ты задавала вопросы на улице. Но мы сохранили всё в тайне. Единственным человеком, который знал о нашем участии, был Трейтон.

– А Трэйтон самоуверен, – добавляет Скарлетт. – Бостон прав, он бы не стал выполнять приказы. Трэйтон работал на Трэйтона. К тому же он был умён. Он бы попытался справиться с этим самостоятельно, гарантирую это. Он, по сути, управлял всем, в то время как её отец, очевидно, всё ещё возвращался к своим обязанностям. Он был лидером. И ему бы это понравилось. Он ненавидел подчиняться приказам, а это значит, что, скорее всего, он думал, что сможет решить проблему сам, как упоминал Бостон. Я бы сказала, что именно поэтому он ничего не сказал её отцу.

– Ты права, дорогая, – Малакай кивает, – это означает, что на данный момент у нас преимущество. Но это ненадолго.

– Нет, – говорит Кода хриплым голосом. – Ему просто нужно начать задавать вопросы, и в конце концов наше имя будет раскрыто. Трейтону помогали, когда он перевозил наркотики в автобусе Скарлетт, эти люди знали о нашем участии, и не займёт много времени, чтобы это всплыло.

– Нет, этого не произойдет, – соглашается Малакай. – Именно поэтому нам нужно действовать сейчас.

– Что вы собираетесь делать? – я спрашиваю их. – Поскольку он опасен, я пыталась справиться с ним раньше, но это не сработало.

Кода сурово смотрит на меня.

– Это потому, что ты оставила его в живых. Мы не планируем этого делать.

Я сглатываю, но киваю.

Я хочу, чтобы он умер.

Хочу, чтобы он сгинул.

Наверное, больше, чем кто-либо другой.

Определённо больше, чем кто-либо другой.

Если это делает меня таким же чудовищем, как и он, то так тому и быть.

Я хочу покончить с ним.

Глава 10

Кода

Сейчас

– Придётся приложить больше усилий, чем я думал, чтобы победить его, – говорит Малакай, поднося сигарету к губам и глубоко затягиваясь.

Из хижины доносится смех, смех девушек, которые устроили вечеринку в доме после того, как Чарли рассказала нам свою историю. Ну, это часть её истории. Она умалчивает о том, что, по мнению Малакая, совершенно нормально. Я не согласен; думаю, нам нужно знать всё, чтобы быть в состоянии сделать это должным образом, но я поговорю с ним об этом позже.

– Совершенно верно, – соглашается Маверик. – Думаю, мы должны подойти к этому вопросу с другой стороны. Чарли была умна, сделав то, что сделала. Для девушки, которая живёт одна, это был её единственный выбор, и она сделала правильный выбор.

– Да, – соглашается Мейсон, – но мы не можем пойти в полицию, как и не можем взять на себя что-то настолько серьёзное. Мы никогда не сможем разрушить что-то настолько крупное. Не избежав гибели.

– Итак, какие у нас есть варианты? – бормочет Бостон, затягиваясь очередной сигаретой.

– Думаю, мы найдём кого-нибудь другого, кто сделает за нас грязную работу, – говорю я, уставившись на Малакая.

Он прищуривает глаза.

– Мне интересно. Продолжай.

– У таких людей, как он, чёрт возьми, много врагов. Картель. Мафия. Кто угодно. Есть много людей, которые хотят, чтобы они исчезли. Всё, что нам нужно сделать, – это всё организовать, быть чертовски умными и позволить им разобраться друг с другом.

– Как, блядь, нам привлечь к этому кого-то с такой большой властью? – ворчит Маверик. – Никто не согласиться на эту работу.

Я свирепо смотрю на него.

– Когда ты знаешь людей, и ты умён, ты просто подстроишь всё это дерьмо, представив всё так, будто другая сторона начинает войну. Мы знаем достаточно о Бенджамине и спектакле, которым он руководит, и Чарли тоже – она также знает имена и людей. Мы копаем глубже, обставляем всё так, чтобы казалось, что он вмешивается в их дела, мы получаем информацию и, по сути, приводим их прямо к нему.

– Хм, это можно сделать, но у нас нет времени, необходимого для сбора такой информации. Пройдёт совсем немного времени, и он сядет нам на хвост. Нам нужно действовать быстро, – говорит Малакай, проводя рукой по лицу.

Он устал.

Мы все такие.

Но мы также знаем, что у нас нет того, что нужно, чтобы, чёрт возьми, разрушить что-то такого масштаба. Не без сообразительности. Мы рискуем всем нашим клубом, переезжая сюда и пытаясь противостоять им. Даже если мы пригласим других глав, это приведёт к войне, которую мы, возможно, не сможем закончить.

– Тогда какие у нас есть варианты? – спрашивает Мейсон. – Мы не можем рисковать клубом, но у нас не так много времени, чтобы что-нибудь приготовить.

– Можем использовать Чарли…

Мы все смотрим на Бостона, который всё ещё затягивается сигаретой. Он изучает нас всех.

– Он увидит Чарли, он убьет Чарли, – рычу я. – Конец истории. Этому не бывать.

– Он прав, – бормочет Малакай. – Я не могу рисковать ею. Несправедливо.

– Значит, мы, блядь, возвращаемся к исходной точке, – ворчит Маверик.

– У нас есть перспективы. Те, о которых никто не знает, принадлежат нам, – говорю я, начиная чертовски расстраиваться. Возможно, у нас не так много времени, но моя идея, блядь, самая лучшая. – Мы можем послать их, чтобы они заварили кашу. Одного – к Бенджамину, другого – к другой крупной группировке. Всё, что нам нужно, – это передать им немного информации, чтобы они испортили партию и отправили её не на ту территорию…

– А это идея, – говорит Малакай. – Если мы сможем выяснить, куда направляется груз, и перенаправить его на территорию противника, это вызовет войну, и нам не придётся ничего предпринимать.

– Они не разглашают, куда отправляют грузы, босс, – рычит Мейсон. – Они не доверят такую информацию какому-то грёбаному новичку.

– Тогда мы, блядь, возьмём кого-нибудь из них, – говорит Малакай. – Кода прав, Чарли знает имена, нам просто нужно связаться с кем-нибудь, заставить его сказать, что нам, блядь, нужно, и всё устроить. Это возможно. Чертовски рискованно, но возможно.

– Я думаю, ты обрекаешь себя на гребаный провал, – добавляет Мейсон, качая головой.

– А какие ещё, блядь, есть варианты? – рявкаю я. – Кроме того, что нас убьют. Этот человек скоро поймёт, что Чарли с нами, и начнёт нас преследовать. У нас не так много времени на что-либо. Прямо сейчас мы будем работать над тем, чтобы члены клуба не попадались ему на пути. Он будет следить за нами. Так что мы не можем заниматься ерундой. Нам нужен кто-то со стороны.

– Значит, ты собираешься попытаться, блядь, похитить кого-нибудь из двух очень опасных группировок и надеешься, что одна из них сделает то, что ты им скажешь? – ревёт Мейсон в ответ.

– Если Чарли знает кого-то, кого мы, блядь, можем шантажировать, то да, это именно то, на что мы надеемся.

– Ладно, – рявкает Малакай. – Хватит. Хватит, блядь. Мне нужно подумать об этом. Сегодня, блядь, не та ночь, чтобы этим заниматься. Вы меня слышите? Я иду в дом, потому что, по крайней мере, эти чертовы женщины знают, как хорошо провести время.

Он встаёт и уходит. Через несколько минут все остальные делают то же самое. Я сижу у костра, тяжело дыша, сжав кулаки. Ебать меня. Это чертовски плохо кончится. Я чувствую это нутром, но всё же не знаю, что, чёрт возьми, с этим делать. Чарли может умереть. Члены этого клуба могут умереть. Но всё, чего я хочу, это увидеть, как тот ублюдок умирает медленной и мучительной смертью.

Мир должен избавиться от него.

Примерно через десять минут я встаю, делаю глубокий вдох и захожу в хижину. Как только я переступаю порог, я понимаю, что что-то не так. Малакай и Маверик горячо спорят, размахивая телефоном. Я делаю шаг вперёд и вижу, как Чарли несётся прямо ко мне, только она не смотрит, куда бежит. Она бежит, её лицо бледное, и она мчиться прямо на меня.

Мои руки автоматически поднимаются вверх, и она врезается в меня с такой силой, что я вынужден отступить на два шага, чтобы не упасть. Несколько секунд я сосредотачиваюсь на том, чтобы сесть на задницу, а затем обращаю внимание на девушку, цепляющуюся за меня. Её пальцы так крепко сжимают мою футболку, что побелели кулаки. Она не смотрит на меня, её лоб прижат к моей груди, а тело неподвижно.

– Эй, – говорю я, кладу ладони ей на плечи и слегка сжимаю.

Я, блядь, не знаю, что мне сейчас делать.

Она напряжена, как доска.

– Кода, – шепчет она. – Я не могу тебя отпустить.

Её пальцы вцепились в мою футболку. Так крепко. И я понимаю, что она имеет в виду. Знаю, потому что я уже испытывал подобный страх в своей жизни, страх, который сковывает всё твоё тело и заставляет тебя замирать. Ты не можешь освободиться от него – чёрт возьми, ты даже не можешь заставить свой разум работать. Что бы ни произошло, она в ужасе.

Я не заставляю её двигаться.

Я просто поднимаю взгляд и спрашиваю Малакая:

– Что, чёрт возьми, произошло?

Он держит в руках фиолетовый блестящий телефон.

– Кто-то раздобыл её номер и звонил ей. Она ни о чём таком не подумала, мы, блядь, и не подумали забрать её телефон. До этого снова начали звонить, личный номер. Она сняла трубку, попыталась услышать, кто на другом конце провода…

– Черт, – говорю я тихим голосом. – Блядь.

– Да, телефоны можно отследить. Всё, что ей нужно было сделать, это ответить.

– Нам нужно убираться отсюда к грёбанной матери, – рычу я, хватая Чарли за руки и отталкивая её назад, пока она не встаёт на ноги.

– Да, нам нужно двигаться. Сейчас. Блядь, прямо сейчас, – рычит Маверик. – Нельзя возвращаться в клуб, нужно другое безопасное место.

– Моё ранчо! – подхватывает Скарлетт. – Прямо за домом есть старая хижина, кажется, или две. Должно быть, это были первоначальные жилища до того, как был построен главный дом. Я знаю, что человек, который арендует мой дом, содержит их в надлежащем порядке, но в них давно никто не заглядывал. Чёрт, я даже не знаю, есть ли у них электричество, но они находятся прямо на задворках моего участка, рядом с ручьем.

– Возможно, это единственный вариант, который у нас есть, – Малакай кивает. – Есть какой-нибудь другой способ попасть на твоё ранчо, который не предполагает спуск по главной дороге?

Скарлетт кивает.

– На заднем дворе есть подъездная дорога. Мне нужно позвонить, чтобы узнать, где именно она находится, и взять ключи от хижин…

– Можем ли мы доверять людям, которым ты сдаёшь дом? – спрашивает её Маверик.

– Они не сказали ни слова, когда вы все были там, когда я была в опасности…

Малакай выдыхает.

– В этом она права, никогда не говорили ни слова, никогда не вмешивались. Сейчас это лучшее, что у нас есть, чёрт возьми. Нам нужно уходить, и уходить немедленно.

– Чарли, – рычу я, заставляя её поднять на меня взгляд. В её глазах испуг, полный страха, который мне слишком хорошо знаком. – Мы должны убираться отсюда. Возьми то, что тебе нужно. Две минуты. Мы выдвигаемся.

Она кивает.

– Я… Мне жаль… Я не…

– На это нет времени. Возьми то, что тебе нужно.

Все двигаются молниеносно. Я достаю из сумки пистолет и засовываю его в карман джинсов, и все остальные парни делают то же самое. Через пять минут мы готовы к выезду, костер потушен. Мы оставляем палатки и всё остальное. Оно нам ни к чему. Мы выключаем свет и выходим перед хижиной. Уже темно, и путь до дороги будет чертовски трудным. Он совсем короткий, но в темноте может быть опасно. У нас есть фонарики, и я иду впереди. Я хорошо знаю дорогу.

Чарли следует за мной, а Малакай – за ней.

Мы движемся так быстро, как только можем.

Мы идем всего десять минут, когда я замечаю это. Слабая вспышка света. Она исходит примерно в ста ярдах впереди. Недостаточно, чтобы быть светом фар, мы, вероятно, находимся недостаточно близко к дороге, но достаточно, чтобы быть фонариком. Кто-то идет по этой дорожке.

– Выключите свет. Немедленно.

Я шиплю эти слова, и через несколько секунд свет гаснет.

– Никому не двигаться.

– Что такое? – Малакай приказывает. – Что, чёрт возьми, ты видишь?

– Смотри вперёд.

Я не вижу, кто смотрит, а кто нет, но свет снова виден, он бесцельно мигает вокруг. Кто-то рядом; тот, кто отслеживал её телефон, был недалеко. Это, чёрт возьми, нехороший знак. Может быть, им вообще не нужен был звонок. Может быть, им был нужен только её номер. Я понятия не имею, сколько их там и с чем нам предстоит столкнуться.

– Уберите девушек с дорожки, за дерево, сейчас же, – приказываю я шипящим голосом.

– Вы слышали его, девочки, отойдите, – приказывает Маверик, используя фонарик на своём телефоне и не поднимая его.

Он собирает девочек.

– Кода, – шепчет Чарли, и я чувствую, как её пальцы дёргают меня за куртку.

– Уходи. Не издавай ни звука.

– Но…

– Чарли. Иди.

Она делает, как её просят, следуя за Мавериком с тропинки. Я не знаю, куда он их ведёт, но через несколько минут он возвращается. Мы все прижимаемся друг к другу так близко, как только можем.

– Единственное преимущество, которое у нас сейчас есть, это то, что они нас ещё не заметили, – говорю я, понизив голос.

– Думаю, мы позволим им пройти мимо, – бормочет Мейсон. – Когда они уйдут, мы продолжим движение.

– Нет, – рычит Малакай. – Нет, черт возьми. Я хочу добраться до того, кто встанет на этот путь. Это ключ к успеху.

– Малакай прав, – соглашаюсь я. – У нас есть преимущество во внезапной атаке.

– А если их будет чёртова куча? – Бостон рычит. – Тогда что?

– Вряд ли, если бы они были, они бы пришли громко и гордо. Я видел только один фонарик, что наводит меня на мысль, что кто-то пытается добраться до Чарли раньше, чем это сделает Бенджамин. Кому-то нужны эти деньги, – говорю я им тихим голосом.

– Кода прав, – произносит Маверик. – Если бы это был Бенджамин, он поступил бы умнее. Кто-то сам провёл расследование. Кто-то, кто знает её, возможно, через него, кто-то из его команды. Кто-то выходит, чтобы найти её раньше всех. Деньги творят такое дерьмо с людьми.

– Так, значит, мы будем ждать и, блядь, завалим любого, кто пройдёт мимо? – шипит Мейсон.

– Именно так, – подтверждает Малакай. – Разделитесь по обе стороны тропы. И ждите. Примените силу, если понадобится. Мне нужен тот, кто там, чёрт возьми, находится, но он нужен мне живым.

– Понятно, босс.

Мы все расходимся, я присаживаюсь на корточки за большим кустом. Я не слышу девочек, и это хорошо. Для них это слишком опасно, и мы не можем допустить, чтобы кто-то раскрыл это прикрытие. Это наш единственный шанс заполучить кого-нибудь, кого мы могли бы отправить на тот свет. Адреналин бурлит в моих венах, и моя рука сжимает пистолет.

Грёбаный придурок.

Мы его прикончим, так или иначе.

Луч фонарика приближается, и слышны два голоса. Мужчины. С двумя можно справиться. Они тихо разговаривают друг с другом, и трудно разобрать слова. Очевидно, они определили местоположение по телефону, но пытаются сориентироваться. Это будет нелегко, и это, опять же, работает в нашу пользу. Я держу пистолет наготове, взгляд сосредоточен, слух обострён.

Я не буду колебаться, чёрт возьми.

Свет становится всё ближе, а голоса – отчётливее. Звук шагов сапог слышен совсем близко, совсем, блядь, близко. Они почти возле нас.

– Ебать меня, – произносит чей-то голос. – Они, блядь, хорошо её прячут. Как долго продлится этот грёбаный путь?

– Да какая, на хрен, разница? – рычит другой голос. – Мы, блядь, заберём её и получим эти деньги. Нам по хрену, что придётся сделать, чтобы добраться туда.

– А если здесь, наверху, будет чертовски много охраны? Что тогда? Нам, блядь, снесут головы?

– Там не будет никакой защиты. Это место достаточно надёжно защищено. Кто бы ни захватил её, он был настолько глуп, что оставил при ней её телефон.

– Идиоты.

Я узнаю голос Малакая. Он резкий, суровый и злой.

– У неё, безусловно, есть защита, и вы, тупые ублюдки, пожалеете, что ступили на мою землю.

Автоматная очередь.

Громкое и сердитое эхо разносится по тихой ночи. Блядь.

Они стреляют. Без вопросов.

Они вооружены.

Я встаю, включаю фонарик и направляю пистолет прямо на двух огромных, чертовски злых мужчин. Один из них разворачивается, поднимает пистолет и целится. Я быстро двигаюсь и падаю как раз в тот момент, когда пистолет стреляет. Боль пронзает мой бицепс, когда пуля попадает в руку. Я реву от боли – она как чёртов огонь, и он, чёрт возьми, обжигает. Я поднимаю пистолет, но парни оказываются быстрее.

Малакай дважды стреляет в коленные чашечки одного из мужчин, и тот падает с мучительным рёвом. Маверик направляет пистолет на другого, который уже поднял его.

– Брось его, или я разнесу тебе башку.

Мужчина оглядывается, а затем опускает пистолет, бормоча «Твою мать», в то время как его друг вопит от боли. Я хватаюсь за руку, задыхаясь от боли, когда кровь заливает мою ладонь.

– Кода, ты ранен? – Малакай кричит в мою сторону.

– Да. Всё нормально. Рука.

– Свяжите этих ублюдков и давай сваливать отсюда, пока не появился кто-нибудь ещё.

Бостон достаёт верёвку, которую, должно быть, прихватил с собой, когда мы спешили, и заламывает мужчине руки за спину, связывая их так туго, что тот шипит и бормочет проклятия. Мейсон валяет мужчину на земле, дважды наступая ботинком ему на колени, прежде чем связать. Мужчина ревет ещё громче, катаясь по грязи.

– Вставай, ублюдок, или я оставлю тебя здесь на съедение диким животным, – шипит Мейсон.

Мужчина поднимается, ревя от боли, из его ног течёт кровь. Мейсон и Бостон грубо зажимают его между собой, а Маверик хватает другого мужчину и несколько раз толкает его, прежде чем что-то крикнуть девушкам. Включается фонарик, и через минуту появляются они.

Чарли подбегает.

– Ты ранен.

– Я в порядке, – рычу я, от боли моё тело покрывается холодным потом.

– Позволь мне помочь тебе.

– Я сказал, что в порядке, чёрт возьми, – реву я.

– Боже, ты такой придурок. Малакай, дай мне пистолет, я собираюсь подстрелить его ещё раз.

– Хватит, – рычит Малакай. – Кода, ты в порядке, брат?

– Отлично, – ворчу я.

– Давайте двигаться.

Чарли светит мне фонариком.

– Я иду за тобой, на случай, если ты упадёшь в обморок. Будешь спорить со мной, я ударю тебя прямо по руке и дам тебе повод поплакать.

Чертовски жесткая сучка.

Чертовски красивая жесткая сучка.

– Осторожнее, Чарли, – выдыхаю я.

– Шевелись, Дакода.

Я двигаюсь, потому что мне нужно привести в порядок эту чёртову руку. Шаг за шагом, преодолевая мучительный путь, который обычно занимает полчаса. На это у нас уходит почти два. К тому времени, как мы оказываемся внизу, я весь в поту и дрожу. Чарли идёт прямо за мной.

– Ты в порядке? – спрашивает она искренним голосом.

Я не в силах с ней спорить.

– Не-а.

– Малакай, сколько у нас грузовиков? – спрашивает она.

– Два. Хватит, чтобы всем нам поместиться. Остальные грузовики мы оставим здесь. На случай, если их отследят.

– Хорошая идея, – бормочет Маверик. – Я отправлю этих ублюдков в кузов.

– Маверик? – говорит Чарли, опуская крышку багажника и подталкивая к ней связанного мужчину.

– Да?

– Устрой им дикую поездку. Заставь их поплатиться за то, что они подстрелили Коду.

Я смотрю на неё, и её глаза встречаются с моими.

А потом она ушла.

Ебать меня.

Девушка мне всё больше нравится.