Текст книги "Где простирается тьма (ЛП)"

Автор книги: Белла Джуэл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Закончив, выхожу из ванны и натягиваю халат, висящий на двери, а потом беру щетку и начинаю приводящий в отчаяние процесс распутывания волос. Я пробыла в этом дебильном заключении несколько дней, и за это время мои волосы решили зажить собственной жизнью и сбились в гнездо. Гнездо из спутавшихся прядей волос и такого количества узелков, что рука устала уже после первой попытки.

Когда я, наконец, все распутала, волосы рассыпаются по спине и, хотя пряди все еще влажные, выглядят достаточно хорошо. Я оглядываю себя в зеркало. Мой нос… он, блин… большой. Несколько побитый и припухший, и вдобавок с распухшей красной губой я, на самом деле, выгляжу не очень хорошо, но благодарна хотя бы за то, что он не сломан. Несколько раз пощипываю щеки, пытаясь добиться немного краски на бледной коже. Мне досталась кожа, которая обгорает от одной мысли о солнце.

– Выходи!

Я слышу стук в дверь ванной и сердитый голос Димитрия.

Он напугал бы большинство людей, но чтобы проделать это со мной нужно намного больше, чем сердитый мужчина. Я вообще-то не верю, что он причинит мне боль. Не могу объяснить, откуда я это знаю, просто… знаю. Я открываю дверь и вижу, что он стоит в черных джинсах и серой футболке в обтяжку. Он вздрагивает, обратив на меня внимание, уверена, что это потому, что я больше не выгляжу так, будто меня подобрали на улице.

– Бл*, ― бормочет он.

– И тебе тоже доброе утро, солнышко, ― я сладко улыбаюсь, проходя мимо него. ― Как приятно тебя видеть с самого утра.

Я почти уверена, что слышу, как он бормочет что-то о моих волосах, но не могу разобрать: хвалит он их или нет. Этого достаточно, чтобы я пробежалась руками, убеждаясь, что не пропустила ни одного колтуна. Я сажусь на кровать и пристально смотрю на него, пока он приподнимает миску с фруктами, которую, очевидно, принес, и вручает мне. Я принимаю ее с благодарностью.

– Нам нужно поговорить, ― говорит он.

Я поднимаю брови.

– О том, что ты хочешь, или я?

Он смотрит на меня.

– Не умничай.

Я игнорирую его, подбрасывая виноградинку и ловя ее ртом. Она пролетает мимо и падает на пол позади меня. Я смущенно улыбаюсь Димитрию и беру другую виноградину для новой попытки, но она кончает там же на полу.

– Где Хендрикс становится в док? ― спрашивает он.

Я пожимаю плечами, беря кусочек ананаса и кладя его в рот.

– Не знаю. А ты как думаешь?

Вы когда-нибудь слышали, как скрипят зубы? Я прячу улыбку.

– Почему ты думаешь, что можешь острить, и я ничего с этим не буду делать?

Я поднимаю на него взгляд.

– А ты собираешься что-то делать?

– Вполне могу.

– Понятно.

Его лицо каменеет, и все тело напрягается.

– Какую технику используют на корабле Хендрикса?

Я снова пожимаю плечами.

– Я же просто шлюха, помнишь?

Он хлопает рукой по столу рядом с собой.

– Просто, черт возьми, ответь на мой вопрос.

– Скажи: «пожалуйста», ― говорю я, подбрасывая ягодку.

– Черт, ― рычит он, наклонившись ближе. ― Просто. Ответь. Мне.

Я кладу следующую виноградинку в рот и раскусываю ее. К моему ужасу, она лопается, брызгая струйкой сока прямо Димитрию в глаз. Он отпрянул назад, вытирая сок. Я ничего не могу поделать. Не хочу смеяться, но это один из тех моментов, когда смех не удержать. Прижимаю руку ко рту и душу хохот.

– Иисус, ― ревет он. ― Ты уже достала!

– Я же говорила, что ты взял не ту девушку, ― замечаю между смешками.

– Отвечай на мои вопросы, или я свяжу тебя. Ты этого, бл*, хочешь?

– Твои угрозы не работают, ты, спесивый подражатель пиратам.

У него брови на лоб лезут.

– Как ты меня только что назвала?

– У меня проблем с дикцией нет, ― ухмыляюсь я.

– Во-первых, я предупреждал тебя не называть меня пиратом?

Я закатываю глаза.

– Ладно, мистер Я-похищаю-девушек-плаваю-на-корабле-и-задираю-крутых-парней-но-все-равно-не-пират.

Он стискивает челюсти.

– Полегче.

Я раздраженно выдыхаю:

– Или что?

Он игнорирует вопрос.

– Какая техника на корабле Хендрикса?

– Не знаю, я никогда не заходила в навигационное отделение.

– Он сердито вздыхает.

– Какое у него оружие?

– Ну, знаешь… обычное.

Он сверлит меня взглядом.

– Ты думаешь, у него зенитки? ― фыркнула я. ― Игрушечные мечи? Боже, задай нормальный вопрос.

Он медленно проводит рукой по лицу. Я вижу, что он явно пытается собраться.

– Взрывные устройства? Ножи? Другое холодное оружие? Артиллерия?

Я поднимаю брови.

– Ну, все названное... наверно…

– Что значит «наверно»?

– Я работала медсестрой, Димитрий. Я не обращала внимания на все это.

– Иисус, ― бормочет он. ― Отлично, просто скажи мне, что знаешь.

– Он пират.

– Да твою ж мать! ― прерывает он. ― Вставай!

Я выполняю приказ только потому, что его голос становится настолько ледяным, что мне, действительно, стоит прекратить стебаться над ним.

– А теперь я спрошу еще раз. Не ответишь ― и я положу тебя на кровать и привяжу на весь день. И если ты надуешь под себя, это будет не моей проблемой.

– Ну ты и козел!

Он пожимает плечами.

– Я делаю то, что должен. Теперь, спрошу еще раз. Расскажи мне, что ты знаешь об Хендриксе.

Я делаю глубокий вздох, зная, что должна правильно сформулировать. Не хочется рассказать ему слишком много.

– Хендрикс ― пират, ― он открывает рот, чтобы начать спорить, но я продолжаю: ― Лучший из всех. Он знает корабль, как свои пять пальцев, а главное, он хорошо знает океан. У него лучшие системы слежения и хорошие запасы оружия. Он превосходно знает все острова, и у него крепкие завязки во всех доках. И это все, что ты узнаешь от меня.

Димитрий кивает, отворачивается и направляется к двери.

– И что, никакой благодарности? Правда? ― он что-то ворчит и выходит, хлопая за собой дверью.

Какой трудный человек!

~ * ГЛАВА 6 * ~

Джесс

Уже два дня я в доме Димитрия, и большую часть этого времени провела в комнате. Я не жалуюсь: было приятно обрести такую необходимую передышку. Впрочем, отдыхая, много размышляю о Хендриксе и о том, что я могу сделать, чтобы он не пострадал. Это сложно, пока мы на суше. В океане, я могла бы что-то спланировать, а здесь у меня нет никаких средств.

Димитрий однажды отвел меня в библиотеку, где разрешил читать, пока сам работал. Это меня удивило, но я не стала спорить. Я люблю читать, к тому же это давало мне возможность понаблюдать за ним. Он работал сосредоточенно, его голос оставался ровным, и он не сбился, даже когда вошла симпатичная горничная и предложила ему напитки. И свое декольте в придачу.

Сегодня я сижу у окна и просто смотрю на красивый сад. Я почти прочитала все читабельные книги в доме (все две), так что теперь убиваю время, беспокойно слоняясь вокруг. Потому что, чем больше я сижу, тем больше думаю. Мне не нравится думать, меня это только расстраивает. Я не могу позволить треснуть своей раковине: если это произойдет, Димитрий увидит, что действительно лежит под поверхностью.

– Мэри купит тебе новую одежду, мне нужен твой размер.

Я поворачиваюсь на голос Димитрия и вижу его у двери.

– Может, я предпочла бы не носить одежду.

Его лицо даже не дрогнуло.

– Что, правда? Даже не улыбнешься? Совсем? И ниже пояса ничего не дернется?

Он приподнимает брови.

– Боже, тебе не мешало бы расслабиться. Сорок четвертый.

Его взгляд скользит по моему телу и снова возвращается к лицу.

– Так и думал.

– Хочешь сказать, что думал, какой у меня размер?

Он вздыхает и встряхивает головой.

– Я знаю женщин.

– Очевидно, недостаточно хорошо, иначе бы ты не спрашивал меня.

У него даже зубы заскрипели.

– Хватит. Я принесу тебе одежду.

– Зачем? ― спрашиваю я, когда он отворачивается.

Он не оглядывается на меня, но отвечает:

– Потому что ты, вероятно, пойдешь со мной. Будет нелегко заманить Хендрикса туда, куда я хочу. Там будет холодно. Ты не сможешь быть только в том, что на тебе сейчас.

Он выходит и оставляет меня со слегка отвисшей челюстью.

Он заботится обо мне. Он может не признавать этого, но так и есть.

Я не могу не улыбнуться.

***

― Вставай.

Я слышу голос, но мой разум отказывается проснуться так быстро. Сейчас должна быть полночь: я легла спать около десяти и понимаю, что проспала недолго. Со стоном я едва могу сдвинуть свое затекшее и разгоряченное тело. Я все еще завернута в кокон из одеяла, и в нем реально жарко.

– Шевелись, нам надо идти.

Я моргаю, открываю глаза и вижу, что, действительно, все еще темно. Спихиваю одеяла и потираю глаза. Зачем меня разбудили посреди ночи? По крайней мере, я думаю, что сейчас полночь. Насколько знаю, проспала-то я всего полчаса или час.

– Идти? ― произношу хриплым голосом.

Димитрий хватает меня за плечо и тянет вверх.

– Ты все время будешь со мной. Я никому не доверяю, кроме себя. Кое-что произошло, и я должен там присутствовать. И ты пойдешь со мной.

– Сколько сейчас времени? ― стону я, потирая голову, пока Димитрий стаскивает меня с кровати.

– Три часа ночи.

Я вздыхаю. Ну, по крайней мере, я спала дольше, чем думала.

– Что может быть таким важным в три часа ночи? ― недовольно ворчу я, пока он ведет меня по коридору.

– Не твое дело.

– Ну уж конечно, ― бормочу я.

Димитрий быстро ведет меня по дому и перед тем, как выйти, подхватывает пальто. Он отдает его мне, и я в него заворачиваюсь. Этой ночью прохладный ветерок, и он вызывает дрожь в моем теле. Я спешу к внедорожнику Димитрия и замечаю двух ожидающих охранников.

Они никогда не спят?

Темнокожий открывает дверь Димитрию.

– Готовы?

– Готовы. Поехали, ― строго произносит Димитрий и скользит на водительское сиденье.

Меня подталкивают в спину, и все внутри сердито протестует. Я устала, ноги подкашиваются, глаза слипаются. Прижимаюсь щекой к стеклу и закрываю глаза, когда машина заводится. Я очень смутно слышу, как спорят мужчины, но мне все равно, даже не пытаюсь понять, о чем они.

Я очень устала.

Это не нормально: так рано вставать с постели.

Мы едем около часа, а затем останавливаемся у старого склада. Склад находится в конце переулка и кишит людьми. Кто в здравом уме будет добровольно бодрствовать в такое время? Димитрий останавливает машину, соскакивает с сиденья и подпрыгивает с ноги на ногу, будто не может остановиться, переполненный энергией. Я смотрю на него с недоумением.

– Ты остаешься рядом со мной, ― говорит охранник. ― Если попытаешься сбежать, ничем хорошим это не закончится.

– Да уж понятно, ― бормочу я, следуя за ним, пока тот идет внутрь склада за Димитрием.

Димитрия пускают внутрь, будто он VIP-клиент. Рассматриваю огромный склад, пока мы пробираемся среди людей, и глазам не верю. Он в хорошем состоянии. На потолке прожектора, настолько яркие, что мне приходится прищуриться. Запах пота, алкоголя и чего-то очень резкого наполняет воздух. Люди кричат, бросают купюры и выкрикивают названия чего-то, что мне не видно.

Димитрий проталкивается сквозь толпу, пока мы не доходим до задней двери. Он толкает ее, и мы входим внутрь. Я оглядываюсь, зайдя в маленькую комнату. Здесь стоит ряд длинных скамеек и шкафчиков. После яркого света прожекторов здесь кажется темновато. Димитрий поворачивается и ударом кулака открывает один из шкафчиков. Тот распахивается, и Димитрий, пошарив в нем, вытаскивает пару бинтов.

– Что это за место? ― спрашиваю я, все еще пораженная этим складом.

– Бойцовский клуб, ― отвечает Димитрий, разворачивая повязку и начиная наматывать ее на костяшки пальцев.

– Бойцовский клуб? ― рискую переспросить, не желая знать ответ.

– Люди приходят, платят, смотрят бой.

– И ты здесь, потому что...

Он поворачивается ко мне, взгляд его глаз убийственный.

– Потому что я буду драться.

– Что? ― ахаю я, чувствуя, как мои глаза расширяются. ― Зачем?

– Мне нужна информация. Я отличный боец. Так оно и работает.

– Как бой даст тебе информацию?

Он усмехается, но это вовсе не приятная улыбка.

– Я не беру деньги, а взамен использую ресурсы клубов. Денег, которые они получают за выигранные мною бои, достаточно, чтобы они рассказали то, что нужно мне узнать. Это беспроигрышный вариант.

Я смотрю на него, совершенно потрясенная.

– Ты дерешься за информацию?

Он пожимает плечами.

– В принципе, да.

– Зачем? Это явно не сработало, иначе ты бы скорее нашел Хендрикса.

Его взгляд становится жестче.

– Я никогда не говорил, что вся информация, которую я получаю, надежна.

– И как давно ты делаешь это?

Он пожимает плечами.

– Пять лет.

Я качаю головой.

– Как ты попал в бойцовский клуб?

– Я злился, мне нравилось вымещать зло так, что это только добавляло мне проблем. Один друг рассказал мне о бойцовских клубах. Я пошел в один из них, мне понравилось, я выбрался из состояния безнадеги и решил продолжать. У меня оказался талант. Затем я наладил контакты и узнал, что могу не только освобождаться от гнева, но и получать любую необходимую информацию. Это стало моим способом выслеживания Хендрикса.

Я нахмурилась.

– Зачем?

Он недовольно хмыкнул.

– Сядь, перестань задавать вопросы и веди себя хорошо, пока я занимаюсь делом.

Вести себя хорошо?

Серьезно?

– И как ты думаешь, что я буду делать, ― пробурчала я. ― с боем прорываться к выходу?

Он игнорирует меня, опускает руки, приподнимает рубашку и снимает ее одним быстрым движением. Мой рот открывается сам собой. Мне нужно три секунды, чтобы убедить мозг снова его закрыть. У Димитрия внушительное тело. Нет, подождите, это неправильное описание. Оно... эпичное. Оно все сплошь масса мышц и бронзовой кожи. Его плечи широки, торс сужается к четко очерченным, будто вылепленным бедрам и убийственной заднице. Я прикусила губу и отвела взгляд.

У кого-то хорошие гены.

– Почему ты бьешься сегодня вечером? ― осмеливаюсь спросить.

Он поворачивается, затягивая повязки на руках. Мышцы груди и живота двигаются, когда он дышит, и мне приходится заставлять себя смотреть ему в лицо. Замечаю татуировку на его груди, прямо над сердцем. Пара связанных рук, почти 3D. Это настолько… пугающе. Особенно учитывая, что руки связаны колючей проволокой.

– Здесь есть кое-кто, знающий информацию об Хендриксе. За хорошую цену, скажем, мой выигрыш, он даст мне эту информацию. Все эти клубы занимаются незаконным дерьмом. То, что они здесь делают, нелегально, зато многие здесь имеют серьезные связи... скажем так... с более темной стороной мира.

Боже.

– Не знаю, что ты рассчитываешь узнать о Хендриксе. Он умный человек и осторожный, ― тихо бурчу я.

Он прищуривается, и я вижу, как он стискивает челюсти от гнева.

– Я много узнаю о нем: могу узнать, какие доки он использует, на каких островах проводит время, где получает припасы для корабля и оружие, и, самое главное, могу узнать, где он.

Теперь моя очередь сжимать челюсти.

– Я не позволю тебе навредить ему.

– Он заслуживает всего, что получит, ― выплевывает он.

– За что? Потому что он оставил тебя?

Он вздрагивает всем телом.

– Если бы все было так просто, ты действительно думаешь, что я прикладывал бы столько усилий?

– Почему бы тебе не обвинить свою мать? ― выпаливаю я. ― Это же она поставила тебя в такое положение.

Он шагнул вперед, прижав кулаки к бокам.

– Не смей снова говорить о моей матери.

– Ты понятия не имеешь о половине того, что сам себе придумал. Ты все еще воображаешь, что я важна для него, но это не так. Ты все еще думаешь, что можешь перехитрить его, но это тоже не так.

Он выпрямляется и, развернувшись на пятках, устремляется к двери. Сбежал. Как типично для него.

Может быть, он даже больше похож на Хендрикса, чем думает.

Ринг большой, квадратный, он полностью занимает целый угол склада. Здесь сотни людей, облепивших перила, толкающихся, выкрикивающих ругательства в адрес бойцов, ожидающих драки друг с другом до полусмерти только ради награды. Думаю, иногда безрассудство сильнее здравого смысла.

Я поворачиваюсь к Димитрию. Он снова перепрыгивает с ноги на ногу, его челюсти сжаты. Он смотрит в пол и выглядит готовым к бою. Насколько жестоким будет этот бой? Не ранят ли его? Или хуже? Я поворачиваюсь к охранникам, стоящим позади меня, их лица непроницаемы. Почти без эмоциональны. Они вообще о нем беспокоятся? Хоть немного о его здоровье?

– Дамы и господа, ― вдруг раздается голос из микрофона. ― Сегодня у нас два впечатляющих противника. Во-первых, слева от меня ― Пантера. Высокий, сильный, но главное, дамы и господа, он ― разъярен.

Толпа кричит и аплодирует, повторяя это имя снова и снова.

А у меня подводит живот.

Пантера ― охрененно пугающий.

– И еще есть старый фаворит. Мы все раньше ставили деньги на этого человека и выигрывали, так что поднимите руки за Димитрия.

Толпа кричит еще громче, а я чувствую, как желчь подкатывает к горлу. Второй боец, Пантера, огромен. Он вдвое больше Димитрия, а ведь Димитрий ― крупный мужчина. Я потираю живот, отчаянно желая уйти отсюда. Я чувствую запах пота и, конечно, крови. Я не отвожу взгляда от Димитрия, пока он поднимается на ринг, ударяя кулаками друг о друга.

– Все знают правила, ― кричит человек с микрофоном. ― Тот, кто упадет больше, чем на десять секунд, проиграл! Можете использовать любые средства, чтобы сбить противника с ног! Оружие запрещено! Всем на свои места!

Любые средства? Я сильнее потираю живот. Мерзкий запах пота и крови щекочет нос, и я пытаюсь закрыть глаза и выдохнуть, чтобы успокоиться, но, кажется, это совершенно бессмысленно. Ничто сейчас не может заставить меня почувствовать себя лучше. Мне нужен свежий воздух, нужно выйти на улицу. Я провожу рукой по лбу, чувствуя испарину. Это все из-за смеси драки и массы людей. Я не привыкла к толпе.

– Извини меня, юная леди, ― доносится пожилой хриплый голос, и чья-то рука опускается мне на бедро. Я вздрагиваю. ― Ты закрываешь мне вид. Может, хочешь сесть мне на плечи?

Я поворачиваю голову и вижу мерзкого, старого, отвратительного мужика с рядом гнилых зубов. Мой желудок угрожает вывернуться наизнанку. Он сильнее сжимает руку на моем бедре, и я пытаюсь отодвинуться, но места совсем нет, люди смыкаются вокруг меня.

– Руки убрал, ― гудит низкий голос, и я благодарна, услышав охранника Димитрия.

– Просто чуть развлекся, ― почти хныкает старик.

– В другом месте развлекайся.

В этот момент я очень благодарна большим, чересчур габаритным ребятам. Я делаю небольшой шажок назад, к ним, чтобы знать, что они чуть ближе. Я перевожу взгляд на Димитрия и вижу, что он смотрит на меня. Его лицо суровое и сильное. Он смотрит на своих охранников, кивает, а затем снова обращает внимание на ринг.

– Вы готовы? ― кричит мужчина.

Толпа кричит, ревет, размахивает деньгами и скандирует имена обоих бойцов.

– Вы готовы?

Крики становится еще громче. Я зажимаю уши.

– Пришло время для боя!

Толпа начинает топать ногами, крича:

– Бой! Бой! Бой! Бой!

Я смотрю, как Пантера в тот же миг, когда им дают добро, бросается к Димитрию, заставая его врасплох. Кулак взлетает и попадает в челюсть Димитрию. Я смотрю, как его голова откидывается в сторону, и брызжет кровь. Прижимаю руку ко рту, издавая придушенный звук, хотя никто не слышит его из-за оглушительного шума. Боже, как по-варварски.

Димитрий подбирается, и ему удается уклониться от следующего удара Пантеры. Он устремляется вперед, бьет плечом в область таза Пантеры, отталкивая того назад. Пантера на секунду спотыкается, но вскоре снова атакует Димитрия, у которого подбородок залит кровью.

Наблюдая за таким Димитрием, я вижу спущенную с цепи дикость, скрывавшуюся в глубине его натуры. Он ранен, но главное ― он зол. Его челюсти плотно сжаты, он тяжело дышит, и если бы взгляды могли убивать, то все в здании были бы мертвы. Он сжимает кулаки и, когда Пантера снова бросается к нему, выбрасывает кулак вверх, так сильно ударяя в нос Пантеры, что лопается кожа.

Я отворачиваю голову. Я видела много крови, но терпеть этого не могу.

Я слышу крики, слышу низкое гудение и то, как люди вдруг повторяют:

– Димитрий! Димитрий!

Я снова осмеливаюсь повернуться и вижу, что Димитрий поднял ногу и так сильно ударил Пантеру в лицо, что тот делает полный оборот вокруг себя и с сильным ударом падает на пол. Димитрий напоминает мне неконтролируемое животное: он бросается всем телом на Пантеру и нажимает предплечьем ему на горло.

– Один! ― начинают орать люди.

Я открываю рот, когда Димитрий оскаливается в улыбке над человеком, борющимся за дыхание.

– Два!

Боже, он словно взбесившийся зверь.

– Три!

Я не могу на это смотреть.

– Четыре.

Мне нужно видеть.

– Пять!

Пантера слегка посинел.

– Шесть!

Он задыхается, но Димитрий не сдвигается с места. Он даже не беспокоится, что человек умирает под его руками.

– Семь!

Боже, он убьет его. Я уверена. Я снова яростно тру живот.

– Восемь!

Пантера сучит ногами, как таракан под Дихлофосом. Он выгибается под Димитрием, но даже такого большого тела недостаточно, чтобы сбросить Димитрия. Тот слишком умен. Он выбрал идеальный способ удерживать противника, используя руку, чтобы зафиксировать на месте и отрезать воздух от мужчины достаточно надолго, чтобы борьба стала бессмысленной.

– Девять!

Я прижимаю руки к лицу, глядя сквозь пальцы.

– Десять!

Димитрий отпускает противника и встает, выбрасывает руки в воздух и громко кричит.

Твою мать.

Он ― машина.

У меня челюсть отвисает, и я все еще смотрю сквозь пальцы, когда его взгляд обращается ко мне.

И он улыбается.

Дерьмо.

Я качаю головой, уверена, что просто не могла увидеть этого: Димитрий улыбнулся мне. Он не улыбается. Он ― мрачный тип. Он мистер Мрак. Он не может улыбаться. И тут я понимаю: драки ― его способ сбежать. Они дают ему чувство свободы и чувство контроля. Вероятно, они приглушают на секунду его боль, а когда вы страдаете от боли, то делаете все возможное, чтобы заставить ее уйти.

– Пора уходить, ― ворчит охранник позади меня, проталкивая меня сквозь толпу.

Я дважды теряю равновесие, врезаясь в потных, грязных людей. Нам понадобилось минут двадцать, чтобы добраться до задней комнаты. Когда мы доходим до нее, Димитрий уже там, прижимает влажную ткань к разбитой и очень кровоточащей губе. На челюсти синяки. Впрочем, он выглядит более чем довольным жизнью. Он все еще пружинит с ноги на ногу. Его глаза ярко блестят, а грудь тяжело поднимается и опадает.

– Что насчет информации, босс? ― спрашивает охранник.

– При мне, Люк.

Люк, вот как зовут темнокожего охранника.

– Когда отправляемся?

– Завтра утром. Подготовьте корабль.

Мое сердце пускается вскачь, и я поворачиваюсь к Димитрию.

– Что? ― ахаю я.

Он ухмыляется мне.

– Пришло время немного подразнить твоего пирата.

Я сжимаю челюсти.

– Ты его не найдешь.

– У меня есть рычаги, ― усмехается он, отнимая ткань, пропитанную красным. ― Конечно, я его найду.

– Он этого не заслуживает, ― выпаливаю я, садясь на старую металлическую скамью вдоль стены.

Димитрий роняет ткань и подходит ко мне, затем опускается на колени, пока наши глаза не оказываются на одном уровне. Я затаиваю дыхание.

– А я заслужил, чтобы мою мать забрали у меня? Неужели я заслужил того, чтобы меня избивали и оставили одного ни с чем?

Я открываю рот, но он меня обрывает.

– Он был всем, что у меня было. Я верил этому ублюдку, а он оставил меня. Он просто сбежал и оставил меня без единого родного человека. Он заслуживает все, бл*дь, что получит.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не сказать лишнего.

Он прищуривается и сжимает кулаки.

– Твое молчание говорит, что ты знаешь: я прав.

– Ты не прав, ― выплевываю я, скрестив руки. ― Ты думаешь, что единственный в мире, которого кто-то подвел? Дерьмо, Димитрий, это не так. Вытащи свою голову из задницы и измени свою жизнь вместо того, чтобы гнаться за больной мечтой о мести, которая убьет тебя.

Я с силой толкаю его в грудь, отбрасывая назад. Он приземляется на задницу. Я встаю, бросаю на него взгляд и обращаюсь к Люку

– Уверена, мы сможем подождать в машине.

Он смотрит на Димитрия, и тот быстро кивает. Он злится, я точно уверена: челюсти сжимаются, а грудь поднимается и сильно опадает с каждым вздохом.

Люк берет меня за руку до того, как Димитрий успевает что-то сказать, и выводит меня.

В этом споре никогда не будет победителя.

~ * ГЛАВА 7 * ~

Димитрий

Я сжимаю и разжимаю руки. Желание вбить их в стоящие рядом шкафчики настолько огромное, что мне приходится прижать кулаки ко рту и выдохнуть.

Эта девушка сводит меня с ума.

Она думает, что у нее есть ответ на все на свете. Черт, да она, наверное, росла с серебряной ложкой, торчащей между этих гребаных красивых губ. Она и не поймет, каково это, когда тебя лишают невинности.

Она не имеет права осуждать меня.

Или защищать этот кусок дерьма.

Джесс

Я стою на прохладном ветру, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, пока Люк откроет внедорожник, чтобы мы могли сесть. Он оглядывает окружающих, словно проверяя, что никто не смотрит. Затем отпускает меня и идет отпереть переднюю дверцу.

Он. Просто. Отпустил. Меня.

У меня занимает долю секунды, чтобы понять, что нужно сделать. Люк вернется меньше, чем через минуту. Возможно, это мой единственный шанс сбежать. Это не логично, бежать по улице на виду у него, но лучше так, чем выслушивать желания Дмитрия. Я круто разворачиваюсь на каблуках и бегу.

Быстро бегу.

Слышу крики Люка, но лишь пригибаю голову и устремляюсь прямо к шоссе. Не останавливаюсь, добравшись до него, а бегу прямо через проезжую часть, заставляя машины уходить в занос и тормозить, визжа покрышками. Водители осыпают меня оскорблениями, а некоторые из них кричат, спрашивая, не нужна ли мне помощь. Полагаю, это из-за того, что Люк преследует меня. Большинство людей не стали бы бросаться под колеса на оживленной улице.

Слышу, как Люк выкрикивает ругательства, но не смею остановиться и посмотреть, насколько он близок. Бег быстро согревает замерзшее тело, и я набираю скорость. Благодарю Бога в этот момент за то, что жила на пиратском корабле много лет, и потому и, конечно, из-за не слишком широкого выбора, вела здоровый образ жизни, так что я в хорошей форме. Бегу по тропинке, ведущей к пляжу. Пляж хорош тем, что там почти всегда темно, и я легко смогу спрятаться. Чувствую, как мое сердце колотится так сильно, что ощущаю внутри себя небольшой дискомфорт.

Я боюсь.

Если не справлюсь, и Димитрий меня достанет, он заставит меня поплатиться за выходку.

Я как раз собираюсь пересечь еще одну дорогу на пути к самому удобному спуску к пляжу, когда передо мной быстрый, как молния, появляется Димитрий. Я даже не знаю, откуда он взялся и как добрался до меня так быстро. Заметив его, я взвизгиваю и беру левее, бросаясь через ограждение, которое, по-видимому, препятствует падению людей с длинного холма на полосу пляжа. Я переваливаюсь через него и жестко приземляюсь. Слишком жестко.

И скатываюсь по склону.

Чувствую, как ветки и палки царапают кожу, пока качусь с очень крутого холма. К тому времени, как приземляюсь на песок внизу, у меня идет кровь изо рта, и болит голова. Я перекатываюсь и встаю на колени, заставляю себя двигаться и на четвереньках ползу вперед. Запястья болят, и боюсь, что одно из них травмировано. Поднимаюсь на ноги, но меня тут же сбивает жесткое, потное, полуголое тело.

Приземляюсь обратно в песок со стуком, и громкий «умф» срывается с губ. Димитрий без усилий переворачивает меня на спину. Его большое тело накрывает меня, и хотя не вижу, но знаю, что его лицо близко: чувствую, как горячее дыхание щекочет щеку. Но я недолго этим развлекаюсь, а поднимаю колено и бью его прямо в пах.

Мужчина рычит и падает с меня. И я не трачу время. Я устремляюсь вперед и убегаю от него так далеко, как только могу. Но, несмотря на то, что, без сомнения, его причиндалы болят, Димитрий в считанные секунды снова оказывается на мне, ткнув лицом в песок. Я задыхаюсь и отплевываюсь, когда песчинки попадают в рот. Боже, песок, забивающий рот, ужасен!

– Слезь с меня, ― кричу я и снова давлюсь, ― ты, сукин сын.

Он что-то бурчит, но продолжает крепко удерживать меня и вжиматься всем телом.

– Это было глупо.

– Для кого? ― выкрикиваю я. ― Меня или твоих охранников-идиотов?

Его тело напрягается. Я обильно сплевываю на землю, пытаясь избавиться от песка. Да сколько же его!

– Ты действительно думал, что я не воспользуюсь шансом сбежать, если представится? ― умудряюсь произнести я.

– Вставай.

– Не могу, ты лежишь на мне, ― с сарказмом указываю я.

Он отстраняется от меня в ту же секунду, но крепко сжимает запястья. Димитрий подтягивает меня вверх и обхватывает за талию, прижимая к себе. Затем подталкивает меня к лестнице. Черт, лучше бы он повел меня вниз. Я брыкаюсь и корчусь, пока мы идем, и как только оказываемся снова под уличными фонарями, начинаю кричать:

– Помогите, он меня похищает! Помогите!

С диким рычанием Димитрий быстро разворачивает меня на сто восемьдесят градусов и утыкает лицом в свою голую грудь. Я врезаюсь ртом в его кожу. И чувствую вкус пота, его запах вблизи опьяняет. Я пользуюсь случаем, чтобы сообщить ему, что о нем думаю: кусаю его. И делаю это на совесть. Он ворчит и отдергивает мою голову, хватая полную пригоршню волос. Димитрий смотрит на меня сверху вниз.

– Сделай это еще раз, ― предупреждает он, ― и я отплачу тебе тем же.

Он засовывает меня во внедорожник, который, как только что понимаю, припаркован рядом с нами. Димитрий не отпускает меня, пока усаживает на заднее сиденье и запрыгивает следом. Я смотрю на Люка, который сидит на переднем сидении, уставившись в окно и сжав челюсти.

– Хорошая работа, Люк, ― говорю я. ― Бьюсь об заклад, Димитрий так счастлив, что ты прикрываешь ему спину.

– Заткнись, ― обрывает меня Димитрий.

Люк бросает на меня взгляд, но тут же заводит внедорожник и трогается. Я пытаюсь вырваться из объятий Дмитрия, но он не отпускает. Вместо этого он почти без усилия приподнимает меня и затаскивает на колени. Обвивает рукой талию и прижимает меня к себе. Другой рукой обхватывает за плечи так, чтобы я не освободилась. Теперь к его груди прижата моя щека, а не рот. Понятливый.

– Отпусти меня, ― бормочу я, пытаясь выкрутиться, но (Господи Иисусе!) он такой сильный.

– Мой телохранитель мог расслабиться на секунду, ― негромко отвечает он, ― а я не буду.

– Я не собираюсь выпрыгивать из едущей машины! ― возмущаюсь я и стискиваю зубы.

На самом деле это неплохая идея.

Он не отвечает, просто откидывается на спинку сиденья. Не знай, то сказала бы, что это поза, в которой любовники будут сидеть после занятия любовью. Я дергаюсь всем телом еще несколько раз в тщетной попытке отодвинуться от стены мышц, окружающей меня, но все напрасно. Он слишком силен и решителен, а я слишком устала.

Я оседаю, чувствуя, как обмякает мое тело. Я беру передышку и вдыхаю его запах. Таким мужчиной, как Димитрий, каким бы злобным он ни был, трудно не восхищаться. Он ― настоящий красавец. У него скульптурное тело, выразительное лицо, густые, пышные волосы. Словно его создали экспонатом, которым вся женская половина человечества могла бы просто восхищаться. А может, чтобы еще и получить совершенно неправдоподобное представление о том, как должен выглядеть мужской род.