Текст книги "Коснусь тебя (ЛП)"

Автор книги: Белла Джей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Мое сердце колотилось о ребра, мой пульс взлетал до гребаной крыши. Я был так осторожен. Так. Блядь. Осторожен. Что если мое прошлое наконец-то настигло меня, и Сиенна оказалась в ловушке посреди всего этого? Господи, этого не может быть.

Я мерил шагами комнату, мои мысли метались во всех чертовых направлениях. Но эмоции мешали мне сосредоточиться, чувства к Сиенне не позволяли мыслить здраво.

– Хорошо, – сказал Спенсер, вернувшись в комнату. – Они собираются отследить ее машину и сообщат мне местоположение.

– Ты уверен, что она не в доме? Это огромный, мать его, дом. Может, она просто… – Я замолчал. – Может, она в подвале.

– Чувак, ее здесь нет. Мы с Сайласом везде посмотрели.

– Иисус, мать твою, Христос. – Я провел обеими ладонями по лицу. – Это все моя вина.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Я должен был держаться от нее подальше.

– Ной. Мужик. Что, блядь, происходит?

Я откинул голову назад, закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхании.

Контролируй свои эмоции. Контролируй свои действия. Контролируй свой разум.

Я пытался повторить эту гребаную мантру, представить себе чертов прямоугольник, с помощью которого можно контролировать дыхание, но это было бесполезно. Это была Сиенна, и мысль о том, что она может пострадать, была подобна удару ножа в живот.

Я бросился по коридору в спальню, адреналин заглушал кислород в моей крови, когда я дергал панели пола, доставая оружие, которое я спрятал там.

– Господи Иисусе, Ной. – Спенсер стоял сбоку, глаза расширены, щеки бледные. – Что это, черт возьми, такое?

Я зарядил глок и спрятал его за спину.

– На что, блядь, это похоже?

– Оружие. Много, блядь, пушек.

– Тогда не задавай тупых, блядь, вопросов. – Я схватил вещевой мешок и протиснулся мимо Спенсера, топая по коридору. – Мы уже знаем, где находится ее машина?

– Нет. Но можем ли мы, блядь, воспользоваться моментом, чтобы обсудить тот факт, что у тебя здесь есть подпольный арсенал?

Я остановился на месте и резко повернулся, Спенсер чуть не врезался в меня.

– Твоя сестра пропала. Давай расставим приоритеты, ладно?

Его глаза расширились.

– Прямо сейчас я чувствую легкую угрозу.

– Отрасти яйца. – Мои ноздри раздулись, а кулаки сжались. – Мы уже засекли местонахождение ее машины?

Спенсер провел пальцем по экрану своего телефона. Его глаза сузились, на лбу образовались бороздки от огромного хмурого взгляда.

– Что? – огрызнулся я. – Где она?

– В парке. – Он поднял на меня глаза. – Согласно данным ее GPS-трекера, она в парке, где должна была забрать Клео.

– Если ее машина там, а ее нет… тогда где она, черт возьми? – Это все больше и больше напоминало мой худший гребаный кошмар.

– Может, позвонить в полицию?

Я покачал головой.

– Не прошло и двадцати четырех часов. Они ни хрена не сделают. – Я схватил ключи от своего грузовика. – Ты поедешь со мной. Позвони Сайласу и скажи, чтобы он встретил нас там.

Мы оба помчались к моему грузовику, мое сердце билось, как гребаная граната, готовая вот-вот взорваться и раздробить мне ребра.

Это было именно то, чего я пытался избежать. Я ослабил бдительность, стал самодовольным. Я облажался, и теперь жизнь Сиенны была в опасности. Если с ней что-нибудь случится… Черт, я не мог даже думать об этом без желания вырвать собственное сердце.

Я завел двигатель, и Спенсер едва успел закрыть свою дверь, когда я отъехал с визгом шин.

– Слушай, чувак, что, блядь, происходит, прямо сейчас? – Спенсер протянул руку и приложил ладонь к приборной панели. – Почему у меня такое чувство, что здесь происходит нечто большее?

– Я не могу быть уверен. – Я все еще пытался ухватиться за последнюю ниточку надежды, что это не то, чего я боялся. Но я был бы глупцом, если бы не учитывал возможность того, что Сиенна может пострадать из-за меня. Боже, каким же я был дураком, когда думал, что могу снова заботиться о ком-то. Думать, что Сиенна не будет связана с риском… для нее.

– Здесь поверни налево, – указал Спенсер. – Парк в двух кварталах отсюда.

Спенсер начал говорить, но я не слушал. Мои мысли были слишком громкими, они кричали на меня, проклиная меня за то, что я был таким эгоистичным сукиным сыном, влюбился в девушку, когда знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Я должен был бороться сильнее. Мне следовало собрать свое дерьмо в тот момент, когда понял, что Сиенна станет осложнением. Я должен был уйти в первый раз, когда мой член стал твердым из-за нее. Когда я почувствовал, что мои суждения пошатнулись, потому что я больше не думал головой… а думал сердцем.

– Здесь поверни направо.

Светофор загорелся красным, но я нажал на газ, шины завизжали по асфальту. Мне было наплевать, что другие машины тормозили, когда я проезжал на красный свет. Сейчас меня волновало только одно – найти Сиенну. Живую и невредимую.

– Вот, – воскликнул Спенсер. – Вот ее машина. Поворачивай сюда.

Я подъехал и припарковался за машиной Сиенны, не потрудившись выключить зажигание.

– Сиенна! – крикнул я так громко, как только мог, выпрыгивая из машины. – Сиенна!

Люди останавливались и глазели на меня, дети разбегались, чтобы оказаться как можно дальше от меня. Солнце садилось, и мы не могли терять время, если хотели найти ее до темноты.

Я обошел вокруг ее машины, ища любые ее следы.

– У тебя есть запасной ключ? – спросил я Спенсера, и он покачал головой.

Оторвав кусок ткани от рубашки, я намотал его на кулак и ударил им по окну. Многослойное стекло оказалось трудно расколоть, и мне потребовалось несколько сильных ударов, прежде чем я смог разбить его.

Куски стекла посыпались мне под ноги, и я потянулся внутрь, отперев двери и сев за руль. Пот бисером струился по моей шее и стекал по спине. Я чувствовал, как пульсирует вена на шее.

Ее телефон лежал на сиденье со стороны пассажира, и мое сердце упало к ногам. Это начинало все больше и больше походить на то, что мои подозрения могли оказаться верными. Они оставили ее машину и телефон, чтобы ее нельзя было отследить. В парке гуляло так много людей, что можно было легко затеряться в толпе.

– Ублюдок! – Я выругался и ударил кулаками по рулю, безумие страха, паники и проклятого гнева царапало мои кости и разрывало плоть. Это была моя вина. Сиенна исчезла, возможно, она даже ранена.

Или еще хуже.

Одна эта мысль душила меня. Словно с веревкой на шее, завязанной и затянутой, я висел в десяти футах над землей, ожидая, когда воздух перестанет наполнять мои легкие.

С чего мне начать ее поиски? Если мои подозрения были верны, я не смогу найти ее, пока они сами этого не захотят. Все это было гребаной бомбой замедленного действия, и я ждал смертельного удара. В последний раз я чувствовал себя таким беспомощным в ту ночь, когда мое сердце вырвали из груди, и моя жизнь оборвалась.

Ты знал, что ей будет больно.

Я думал, что все может быть по-другому.

Ты должен был знать лучше.

Я влюбился в нее.

И теперь ее нет. Из-за тебя.

Я никогда не хотел, чтобы она пострадала.

Но она пострадала. И это все твоя вина.

– Блядь!

Сайлас приехал с Клео на своем черном Дукати.

– Скажи мне, что ты нашел ее.

– Еще нет. – Я захлопнул дверь машины. – Клео, ты ее видела?

– Нет. – Она сняла шлем. – Я обыскала весь парк, когда ждала ее. Я даже не знала, что ее машина здесь.

– Ты видела кого-нибудь подозрительного?

Она приподняла бровь.

– Опиши подозрительных.

– Иностранцев. Сицилийцы, мудаки в костюмах и галстуках, которые ходят вокруг и ведут себя так, будто им принадлежит этот гребаный воздух, которым ты дышишь.

– О. – Она слезла с мотоцикла. – Я точно не видела таких вокруг. Я бы заметила.

– Господи! – Я хлопнул по задней части Ауди Сиенны. Разочарование, паника, беспокойство – эта ядовитая смесь дурманила мне голову. Я осмотрел парк. – Если бы Сиенна была здесь, кто-нибудь бы ее увидел. – С ее огненно-рыжими волосами и красотой эпохи Возрождения я сильно сомневался, что кто-то мог ее не заметить. – Сайлас, вы с Клео идите налево. Мы со Спенсером начнем с этой стороны. Поспрашивайте вокруг. Узнайте, не видел ли ее кто-нибудь.

Спенсер трусцой побежал к ближайшей группе людей, а я просто стоял там. Внезапно я, блядь, не мог пошевелиться. Когда я смотрел на толпы людей – семьи, дети, молодежь – страх скользнул по моему позвоночнику и обхватил мою грудь, сжимая и утяжеляя ее.

Если бы с Сиенной что-то случилось, если бы ей причинили какой-либо вред… меня ждал бы мой собственный маленький уголок в аду.

И я бы пошел туда добровольно.

ГЛАВА 24

Сиенна

Мое лицо горело.

У меня была самая ужасная чертова головная боль в моей жизни, боль отдавалась в черепе, из-за чего мне было очень трудно думать.

Я хотела было поднять руки и потереть виски, когда поняла, что мои руки связаны передо мной. Я открыла глаза, и адреналин хлынул в мои вены, разгоняя кровь.

Мой нос пульсировал, боль отдавала в скулы. Мой правый глаз казался меньше другого, и не было ни одного сантиметра моего лица, который бы не болел.

В панике я приподнялась на локтях и обвела взглядом пустую комнату. Здесь не было ничего, кроме бледно-голубых стен и хрустальной люстры, свисающей с потолка. Комната была совсем не знакомой, и ужас пронзил мою грудь. Что-то было не так. Я чувствовала это в своих костях, как мое тело дрожит от страха.

– Наконец-то.

– О Боже! – Я вскрикнула и закрыла глаза; мое сердце застряло в горле. – Окли. – Я выдохнула, увидев его сидящим на полу и прислонившимся к стене напротив меня. – Где мы?

– Когда твоя мама – самый богатый риелтор в городе, у тебя есть доступ ко множеству гребаных мест.

Положив одну руку на колено, он другой потер макушку, взад и вперед.

– Мне жаль насчет твоего носа.

– Что… что случилось?

– Я не хотел этого делать. – Он фыркнул, его глаза покраснели, а выражение лица стало болезненным. – Я не хотел причинить тебе боль.

Я сглотнула, мой мозг все еще пытался понять, что происходит.

– Окли, развяжи меня, пожалуйста.

– Мне жаль, Светлячок. – Его голос дрожал, щеки раскраснелись и были покрыты слезами. – Я не знал, что еще можно сделать.

– О чем ты говоришь?

– Ты. Я не могу перестать думать о тебе, Сиенна. – Он стучал кулаками по черепу, стиснув челюсти. – Ты в моей гребаной голове двадцать четыре часа в сутки, и это сводит меня с ума.

Святое дерьмо. Этого не может быть.

Я маневрировала своими связанными ногами и села, прислонившись спиной к стене. Паника сдавила мои легкие, и я едва могла дышать.

– Окли, какого черта ты делаешь?

Слезы текли по его щекам, а в глазах вспыхнул гнев.

– Я просто хотел, чтобы между нами все вернулось на круги своя. Просто хотел, чтобы ты вернулась.

– Так ты похитил меня? – огрызнулась я, дергаясь от веревки, которой он обвязал мои запястья.

– Нет. Нет. Я не похищал тебя. Просто хотел поговорить, но ты не слушала. Ты ни хрена не слушала. Поэтому я… я… черт возьми. – Он втянул нижнюю губу в рот и вскочил на ноги. – Я просто хотел, блядь, поговорить.

Я попыталась прижаться к стене, подтянув колени и наклонившись в сторону.

– Ты не хотела слушать, и я подумал… я подумал, что могу привести тебя сюда, заставить тебя потратить пять гребаных минут и просто выслушать меня.

– Окли, отпусти меня. – Я сдерживала слезы, страх когтями впивался в мой позвоночник. – Развяжи меня, пожалуйста.

– Нет. – Он маниакально покачал головой. – Нет. Нет, пока ты не выслушаешь меня. Пока ты не позволишь мне все объяснить и не дашь мне шанс все исправить.

– Единственный способ исправить ситуацию – это развязать меня. Боже мой, Окли, это безумие.

– Заткнись! И просто, блядь, послушай меня.

Мои глаза наполнились слезами, и я изо всех сил старалась не заплакать. Но мне было чертовски страшно. Окли сошел с ума. То, как он вышагивал, проводил рукой по волосам каждые пять секунд, и не мог удержать взгляд на одном месте – он сходил с ума. Он был совершенно непредсказуем, и я понятия не имела, что сейчас произойдет.

Он остановился передо мной, опустив глаза на деревянный пол, положив руки на бедра.

– Я не собираюсь причинять тебе боль, Сиенна. Я люблю тебя. – Его дикий взгляд встретился с моим. – Я чертовски люблю тебя и хочу тебя вернуть.

– Окли…

– Почему ты это сделала?

Слеза скатилась по моей щеке, кожа была липкой и ледяной.

– Зачем ты трахалась с ним?

– Окли, пожалуйста. – Я подавила всхлип, пытаясь смотреть ему в глаза, не съеживаясь.

Он присел передо мной, склонив голову набок.

– Почему ты трахнула его, Светлячок?

Я прикусила губу и слегка покачала головой, не в силах ответить. Мои мысли, мое тело, все было парализовано страхом.

– Ты моя. Ты моя девочка. – Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, но я отпрянула, и с моих губ сорвался тихий стон. – Ты все еще любишь меня, не так ли?

Я закрыла глаза, не в силах смотреть на него и на безумие, которое превратило его карие глаза в черные.

– Разве нет? – Он огрызнулся и схватил меня за лицо, больно впиваясь пальцами в мои щеки. – Ты все еще любишь меня!

Мое тело дрожало, когда я плакала.

– Посмотри на меня.

Я вздрогнула.

– Окли, пожалуйста.

– Я сказал, блядь, посмотри на меня! – Он заорал, схватив мою голову обеими руками, приблизив свое лицо к моему. – Вот что ты делаешь со мной, – прорычал он. – Ты сводишь меня с ума, черт возьми.

– Это не ты, – умоляла я между рыданиями. – Это не ты, Окли. Ты же не хочешь причинить мне боль.

– Конечно, я не хочу причинять тебе боль. Я, блядь, люблю тебя. – Его хватка усилилась, дрожа. – Но я не могу выкинуть образ того, как он трахает тебя, из моей чертовой головы, и это сводит меня с ума. Это сводит меня с ума, черт возьми. – Рывком он отпустил меня и стоял, глядя вниз, пока я рыдала. Слезы просачивались мимо моих губ, солоноватый вкус страха ощущался на языке вместе с металлическим привкусом крови.

– Я люблю тебя, Сиенна. Разве ты не видишь этого? Я всегда любил тебя.

– Тогда отпусти меня! – вскричала я. – Развяжи меня и отпусти.

– Нет. Нет. – Он снова начал вышагивать, запустив руки в волосы. – Я не отпущу тебя, пока ты не признаешь, что все еще любишь меня. Ты и я, мы созданы друг для друга, и ты должна это увидеть.

Паника становилась все сильнее, прожигая дыру в моей груди. Я попыталась вдохнуть, но воздух не мог попасть в мои легкие. Мои чувства тонули в адреналине. Я едва могла мыслить здраво.

Я наклонила голову в сторону, вытирая щеку о плечо.

– Окли, прекрати это, – сказала я спокойным тоном, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. – Останови это, пока все не зашло слишком далеко.

– Я бы сказал, что уже слишком поздно для этого, не так ли?

– Нет. – Всплеск адреналина заставил меня перейти в режим выживания, и если это означало надеть маску и солгать, то именно это мне и нужно было сделать. – Еще не слишком поздно… для нас.

Его взгляд метнулся в мою сторону.

– Что ты хочешь сказать?

Я облизала губы, тяжело сглатывая, пытаясь сдержать желчь.

– Ты спросил меня, люблю ли я тебя до сих пор.

Он придвинулся ближе, его темные глаза расширились, а губы слегка приоткрылись.

Мое тело содрогнулось.

– Люблю, – прошептала я и закрыла глаза.

Так недостаточно убедительно. Старайся усердней.

– Я всегда любила тебя.

Он подошел ближе и сел передо мной, и мне пришлось чертовски сильно постараться, чтобы держать себя в руках. Чтобы не струсить и не отпрянуть от него.

– Если ты все еще любишь меня, почему ты трахалась с ним? – Он наклонился ближе, и я затаила дыхание. – Почему ты позволила ему дотронуться до тебя, если знала, что все еще любишь меня?

– Потому что… мне… мне было больно. Мне было больно, и я была сбита с толку из-за всех этих слухов о тебе…

– Ложь! – Он ударил о бетонную стену позади меня, в нескольких дюймах от моего лица. Я вскрикнула и опустила плечи.

– Пожалуйста, – вздохнула я. – Ты пугаешь меня.

– Черт, прости меня. – Его ладонь опустилась на мою щеку, большой палец нежно провел по нижней губе. Подступила тошнота, и мое горло обожгло. Позыв к рвоте усилился при виде крови на его потрескавшихся и разодранных костяшках пальцев. – Я не хочу тебя пугать, Светлячок. Просто… когда я думаю о том, как он лапает твое тело, я начинаю чертовски злиться!

– Тогда не надо! – огрызнулась я, пытаясь – нет, нуждаясь в том, чтобы он успокоился. – Не думай об этом. Не думай о нем. – Я подняла свои связанные запястья, пытаясь коснуться его плеча. – Давай сосредоточимся на нас. Здесь только мы. Ты и я. Хорошо? Только мы.

Он придвинулся ближе, поставив свои ноги по обе стороны от меня. Его запах, его дыхание, его присутствие – все это было подавляющим и тошнотворным, поскольку сливалось со страхом и паникой, которые безмолвно бушевали в моем нутре.

– Я хочу верить тебе, Светлячок. Хочу. Боже, больше всего на свете. Я просто… как ты можешь выносить прикосновения другого мужчины, когда я тот, кого ты любишь?

– Я не знаю. – Слеза выскользнула из моего глаза и покатилась по щеке. – Я просто… мне нужно было отвлечься. Мне нужно было не думать о боли от того, что я не могу быть с тобой. Мне жаль. – Я заплакала. Плакала настоящими гребаными слезами, ненавидя каждое слово, которое вылетало из моего рта – ложь, которую я говорила, чтобы успокоить его. Чтобы не дать ему причинить мне боль. – Мне так жаль, Окли. Я никогда не пыталась причинить тебе боль. Клянусь Богом.

Я втянула воздух сквозь зубы, когда он протянул руку, обхватил ладонью мой затылок и запустил пальцы в мои волосы.

– Ты это серьезно? Ты действительно это имеешь в виду?

Я судорожно кивнула.

– Да. Я имею в виду каждое слово.

– И ты не сердишься на меня за то, что я поделился твоей фотографией?

Я втянула нижнюю губу в рот, качая головой.

– Нет. Как я могу? Я причинила тебе боль. Я дала тебе все причины, чтобы ты захотел причинить мне боль в ответ.

Моя кожа головы горела, когда он крепче вцепился в мои волосы, притянул меня ближе и прижался своими губами к моим. Это было мерзко и отвратительно. Я не могла дышать, чувствуя вкус зла и лжи, которые прилипли к его слюне, когда он засунул свой язык в мой рот. Я прижалась к нему и застонала, маскируя свою потребность в рвоте под признак поглощенности его поцелуем.

Желчь хлынула мне в рот, я отпрянула и заставила себя проглотить ее.

– Ты в порядке? – Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо из стороны в сторону, внимательно изучая мое выражение. – Ты выглядишь бледной.

– Нет. Я в порядке. Я просто… хочу обнять тебя. Пожалуйста, развяжи меня, чтобы я могла обнять тебя, пока ты снова будешь меня целовать.

Его радужки потемнели, когда он демонстративно слизал наш поцелуй со своих губ.

– У меня есть идея получше.

О, боже мой.

Температура в комнате резко упала, когда его мерзкий взгляд скользнул вниз по моей шее, остановившись на груди, когда его пальцы играли с рукавом моего платья.

– Ты кое-что от меня скрывала.

– Что?

– Я видел тебя, помнишь? Он связал тебе руки и наклонил, когда трахал тебя.

Мой желудок перевернулся.

– И с того места, где я стоял, казалось, что тебе это нравится. – Злые, змееподобные пальцы скользнули внутрь моего платья и погладили выпуклость моей груди. – Знаешь, если бы ты просто сказала мне, что тебе нравится это дерьмо, я бы с радостью принял участие. – Он высунул язык изо рта. – Я бы с удовольствием воплотил все твои извращенные фантазии в реальность.

По моему телу разлился лед, кожа была такой холодной, но я горела изнутри. Я не была уверена, что смогу продолжать эту шараду – особенно теперь, когда я увидела мерзкую похоть в его темных глазах. Это было слишком, и у меня просто не хватало сил.

– С тобой все по-другому, – солгала я. – Когда я с тобой, мне больше ничего не нужно. – С трудом я попыталась передвинуть ноги, чтобы сесть на колени. – С ним мне нужно было гораздо больше. – Я наклонила голову в сторону, пот выступил на шее. – Он не был тобой, Окли. И я думала, что, если он будет делать со мной все остальное, это заполнит пробел. Но я ошибалась. – Я снова попыталась дотронуться до его лица своими связанными руками. – Ничто из того, что он сделал, не могло заполнить то пространство, которое ты оставил в моем сердце. – Я сглотнула. – И в моем теле.

– Господи, Светлячок. – Его губы были на моих. На этот раз сильнее, его язык дошел до самого горла.

Мне хотелось рыдать. Я хотела свернуться калачиком. Пусть земля проглотит меня целиком, если это означает забрать меня далеко отсюда. Подальше от него. Но я должна была пройти через это. Окли был непредсказуем. Если я хотела иметь, хоть полшанса уйти отсюда живой и невредимой, я должна была подыграть ему.

Своим телом он заставил меня лечь на спину, накрыв им мое. Чем дольше он целовал меня, тем сильнее и яростнее становились его губы, его зубы сталкивались с моими.

По моему лицу текли слезы, но он был слишком увлечен, чтобы заметить это, его твердый член упирался мне в бедро. Его ядовитый поцелуй обжигал меня изнутри, и я все время смотрела вверх, пытаясь сосредоточиться на филигранном узоре, украшавшем потолок, вместо того чтобы думать о том, что мне нужно сделать, чтобы выжить.

– Ты не представляешь, как долго я этого ждал, – прошептал он мне в губы. – Каждую ночь с тех пор, как мы расстались, я лежал в своей постели и думал о тебе.

Я втянула воздух, по моей коже поползли мурашки, как будто в ней завелись тысячи насекомых. Его теплое дыхание ползло по моей шее, а его губы скользили по моей челюсти.

– Окли, – задыхалась я. – Пожалуйста, развяжи меня. Я хочу прикоснуться к тебе. Хочу быть с тобой, как раньше.

Он пососал мочку моего уха, а его жадная рука проскользнула между нами и накрыла мою киску.

– Окли, – воскликнула я. – Пожалуйста.

– У меня есть идея получше.

Внезапно он оттолкнулся и схватил веревку, которая держала мои запястья вместе, рывком подняв меня на ноги.

– Окли, что ты…

– Я хочу тебя так же, как он тебя имел, Сиенна.

– Что? Нет.

Схватив меня за плечи, он грубо развернул меня, и я едва могла удержать равновесие со связанными лодыжками.

Я задыхалась от рыданий, его жестокие руки трогали и щупали, оскверняя мое тело жестокими намерениями, которые шипели в его темной похоти, готовой уничтожить меня в любой момент.

– Правильно, Светлячок. Борись со мной, – бросил он вызов, обнимая меня за талию и подтягивая, толкая к окну и заставляя наклониться, ударяя лицом о подоконник.

Звезды взорвались в моем сознании, и на короткое время я словно выпала. Меня не было в той комнате с Окли. Я не была девушкой, чьи трусики он только что разорвал, прежде чем просунуть свои мерзкие пальцы в ее влагалище.

Звук его молнии, раздавшийся позади меня, как выстрел, вернул меня назад, закрепив реальность глубоко в моей душе – реальность того, что это действительно происходит. Что я была всего в нескольких вдохах от того, чтобы стать жертвой, гребаной статистикой самого ужасного, самого мерзкого и отвратительного преступления, которое когда-либо могло быть совершено по отношению к женщине.

Я не переживу этого.

Боже, пожалуйста… Я. Не. Переживу.

– Это то, что тебе нравится, не так ли? Жестко. Грубо. Принудительно.

– Нет, – прошептала я. – Нет. Остановись. Пожалуйста… остановись.

– Ты ублюдок! – Громкий, твердый голос пронесся по комнате – гнев отозвался в моем позвоночнике.

Окли больше не было, его дыхание больше не заполняло мои уши.

Мои ноги подкосились, и я рухнула на пол, слезы разрывали мою душу, и я зарыдала.

– Сиенна! Господи Иисусе. Боже мой.

– Спенсер? – прошептала я, когда две руки обхватили меня.

– Да. Это я. Ты в порядке.

Обессиленная и неспособная двигаться, я открыла глаза и увидела, как Ной бьет Окли головой о стену – кричит, орет, проклинает.

– Ной. – Мой голос надломился. – Ной.

ГЛАВА 25

Ной

Не было слов, чтобы описать то, что я чувствовал. Такие слова, как облегчение, благодарность, гнев, ярость – они и близко не подходили к тому, что я чувствовал. Но все это было. Как ураган. Он был громким и беспорядочным, шум и вой всех эмоций, яростно бушующих внутри меня. Я не знал, как его контролировать или дать ему затихнуть, чтобы я мог сделать хоть один вдох без ощущения, что схожу с ума.

Я метался взад и вперед, мои дикие мысли бегали туда-сюда между всем, что произошло за последние несколько часов. От пропажи Сиенны до ее безумных поисков, чертовски надеясь, что мои подозрения были ошибочными. От поиска ее машины в парке до группы детей, игравших в футбол, которые сказали нам, что видели рыжеволосую девушку с парнем, подходящим под описание Окли.

Мы не могли быть уверены, но я отследил машину и мобильный телефон этого урода в течение нескольких минут. И спасибо, черт возьми, за это, потому что, если бы мы приехали на минуту позже, было бы уже слишком поздно. Он бы сделал свое мерзкое дело, и ущерб был бы… разрушительным.

Я посмотрел на порезы и засохшую кровь на костяшках пальцев. Мне хотелось убить его. И все еще хотелось. Если бы Спенсер не подумал заранее, не сообщил в полицию, и они приехали в дом через несколько минут после нас, я бы сейчас стоял над трупом Окли и смотрел, как он подыхает, с ублюдочной улыбкой на лице.

Дверь со скрипом открылась, и из спальни вышел доктор Карстенс, семейный врач Уитлоков. Он подошел к Спенсеру, водрузив очки на нос.

– Сиенна в порядке. Если не считать нескольких порезов и синяков, синяка под глазом и небольшого повреждения носа, с ней все будет в порядке… физически. – Он перевел взгляд со Спенсера на Сайласа, на меня и снова на Спенсера. – Травма от того, через что она прошла, может затянуться еще на какое-то время. Я дал ей кое-что от боли и легкое успокоительное, чтобы она могла хорошо выспаться. Я вернусь утром, чтобы проверить ее.

– Спасибо, доктор. – Спенсер пожал ему руку, и мы стояли в тишине, наблюдая как он уходит.

Радовало то, что у Уитлоков был свой врач, а значит, Сиенне не пришлось проходить через весь инвазивный процесс в больнице. Деньги и богатство действительно имели свои преимущества.

– Послушай, – начал Спенсер. – Она не хотела, чтобы ты знал о фотографии, которую сделал Окли, потому что боялась осложнить тебе жизнь.

Я сжал челюсть.

– Я бы хотел, чтобы она мне сказала.

– Она не хотела, чтобы ты пострадал от драмы в ее жизни.

Я провел ладонью по лицу, глубоко вдыхая.

– Я мог бы помочь.

– Возможно. Но она заботится о тебе… достаточно, чтобы нести некоторые тяготы в одиночку. – Спенсер посмотрел на меня знающим взглядом. – Ты нужен ей сегодня вечером.

Я кивнул, мои губы сжались в тонкую линию.

– Сайлас, давай выпьем. Нам это чертовски нужно.

– На этот раз никаких речей, – заметил Сайлас. – Я заслуживаю того, чтобы выпить без напоминаний о том, какой я безответственный.

Спенсер усмехнулся.

– Никаких речей. Сегодня мы напьемся без чувства вины.

Я благодарно кивнул Спенсеру, прежде чем они ушли, а я встал перед дверью ее спальни и сделал глубокий вдох, прежде чем войти.

Я слышал, как работает душ, ее таблетки все еще лежали на прикроватной тумбочке.

Комната была тускло освещена, потолочные светильники создавали спокойную атмосферу, касаясь розовых стен. Я впервые был в ее комнате и не торопился, бродя по ней. Здесь все было ее: каждый цвет, каждый предмет мебели, каждая картина. Было легко притворяться во внешнем мире, притворяться и быть тем, кем ты не являешься. Но спальня человека никогда не лгала. Тут были многие недели, месяцы, годы собранной информации, и все это между четырьмя стенами.

На комоде стояли разные флаконы духов, и я сразу понял, какому из них она отдает предпочтение – флакону, который был пуст более чем наполовину, когда остальные казались почти неиспользованными.

Обувь валялась на полу, платье и футболки были свалены на диване. Ее комната не отражала идеальную, спокойную и собранную светскую львицу, которой она притворялась, когда все смотрели на нее. Здесь я мог увидеть ту ее часть, которую никто не мог увидеть. Девушку, которая не воспринимала себя слишком серьезно. Женщина, у которой не все было в порядке, но здесь, в этих четырех стенах, ей было все равно. Она приняла ту часть себя, которой не нужно было планировать всю свою жизнь.

На раме зеркала туалетного столика висела фотография, где они были с Клео. Крошечное пятнышко обесцвеченной краски на раме зеркала доказывало, что раньше к ней была приклеена другая фотография. Фотография, которая оставалась там долгое время.

Три года. Окли Келлер.

Я зарычал, закрыв глаза и сжимая кулаки, не обращая внимания на боль, которую причиняла порванная кожа на костяшках пальцев. Я должен был убить его. Должен был вырвать его сердце, вместо того чтобы бить его лицом об стену.

Из ванной донесся всхлип, а затем болезненный стон, от которого моя грудь разлетелась на миллион гребаных осколков.

– Сиенна! – Я бросился в ванную и увидел ее, прислонившуюся к стене душевой кабины и плачущую, пока вода каскадами стекала по ее обнаженному телу. Зайдя в душ, не заботясь о том, что моя одежда промокнет, я обхватил ее руками и притянул к себе. Звук ее криков убил что-то внутри меня. Он нес в себе все эмоции, и я чувствовал это до мозга костей – ее страх, боль, ее страдания, все это стало моим собственным, и все, что я хотел сделать, это сделать это лучше для нее. Мне нужно было сделать это лучше, потому что я чертовски сильно заботился об этой женщине. Потребовалась почти гребаная трагедия, чтобы я понял, кем она была для меня. Она была не просто девушкой, чьи губы обожгли мои в первый раз, когда мы поцеловались. Была не просто женщиной, которой удалось разрушить мой самоконтроль. Была не просто женщиной, которая заставила меня снова почувствовать себя живым.

Она была намного большим. Больше. Чем это. Она была водой. Воздухом. Она стала моей последней надеждой на существование.

Крепко обняв ее, я держал ее столько, сколько ей было нужно. Стоял там и был тем мужчиной, который был ей нужен. Мое прошлое, моя боль, мой багаж ничего не значили. Не сейчас. Не сейчас, когда у девушки, о которой я заботился, душа разрывалась на части, и ей было так чертовски больно.

Длинные рыжие локоны прилипли к ее обнаженному плечу, и я прижался щекой к ее лицу, прижимая ее к себе.

– Мне жаль, – пробормотал я, слова ломали мои кости. Никогда не думал, что мне когда-нибудь снова придется произносить эти слова. Слова, которые когда-то вытекали из меня каждый день в течение месяцев, лет, пока, в конце концов, моя душа не иссякла, оставив одну зияющую пустоту внутри меня. Пустота, которую Сиенна захватила так безоговорочно и наполнила такой жаждой жизни, какой я не чувствовал уже чертовски давно.

Ее крики постепенно стихали, но для меня они превратились из боли, сокрушающей кости, в душеразрушительную агонию. Чем дольше я стоял там, обнимая ее, чувствуя, как ее обнаженное тело дрожит, когда она плачет, тем труднее мне было игнорировать правду.