Текст книги "В желанном плену (ЛП)"
Автор книги: Белль Аврора
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
– Как скажешь, босс. Пожалуйста, можешь показать мне, где здесь моя комната? Мне нужно принять душ и поспать.
Он подходит ко мне и тянется за моей рукой, но я отступаю назад, и он хмурит лоб. Я говорю ему:
– Не делай этого. Я не собираюсь сбегать, и мне уже надоело, что меня таскают на руках. Просто сопроводи меня, пожалуйста.
Его рука до сих пор вытянута, он кивает и убирает ее, прежде чем обойти меня.
– Следуй за мной.
Поднимаясь за ним по лестнице, я ничего не могу с собой поделать и осматриваюсь по сторонам. Все комнаты открыты и в идеальном порядке. Кровати заправлены, ванные сияют, а окна блестят. Это место красивое и дарит ощущение комфорта. Я полагаю, это действительно не имеет значения. Меня не одурачить. Я знаю, что это за место. Ты можешь обустроить тюремную камеру как захочешь, но это все еще камера. Кстати, говоря о камерах, мне нужно добраться до мобильника, и я знаю, что у Нокса он есть. Будучи лукавой, насколько это возможно, я невинно спрашиваю:
– Итак, а где спишь ты?
Его брови поднимаются в вопросе. Моментально осознаю, как этот вопрос может быть истолкован и заливаюсь румянцем, но ничего не говорю. Его взгляд падает на мои щеки, и он усмехается:
– Я сплю в западном крыле с остальными ребятами. Ты будешь в восточном крыле с Бу, так как она единственная девушка здесь. Мне следует предупредить тебя, что несмотря на это, ты не получишь много личного пространства, пока находишься здесь. Если я увижу, что твоя дверь закрыта, мне плевать, будешь ты полуголой или нет, я открою ее. Единственное место, где ты получишь немного уединения – это ванная комната, и время, проведенное в ней, я буду засекать. Ты предупреждена. Я не люблю запертые двери. Запертые двери в этом доме – выбиваются.
Мое сердце сжимается от этого заявления. Ох, мне действительно это не нравится.
Какой выбор у меня есть?
Я бы сказала никакой. Когда я прохожу перед одной из комнат, то останавливаюсь и глазею с открытым ртом. Нокс проходит мимо меня дальше по коридору и объявляет:
– Это твоя комната.
Очевидно, заметив, что я уже не иду за ним, что занимает у него некоторое время, он разворачивается, подходит ко мне и прочищает горла прямо за моей спиной. Я не смотрю на него. Я не могу. Буквально. Я мотылек, летящий на пламя. Эта комната... прекрасна. Я нашла свое временное счастливое место. Я чувствую его любопытный взгляд на себе и отвечаю на его немой вопрос
– Она прекрасна. – Это выходит напряженным.
Глядя поверх моей головы на комнату, Нокс вздыхает. Не раздраженный вздох, а больше расслабленный.
– Да, мне тоже она нравится.
Книги повсюду. Они выстроены в ряды на стенах. Я не говорю о паре книжных шкафов, а о стенах от начала до конца забитых книгами. И это совсем не маленькая комната, ее можно сравнить с залом для торжеств. Стены действительно забиты полками, и я не вижу на них свободного места. Я с трепетом интересуюсь вслух:
– Как ты думаешь, сколько здесь книг?
В его голосе проскакивает намек на веселье, когда он отвечает:
– По меньшей мере, десять тысяч.
Обалдеть.
Слегка нерешительно, я держусь за дверную раму и с трудом произношу
– Ничего себе.
Я знаю, что это весьма необычно для людей быть такими взволнованными из-за книг. Но если вы книголюб, вы меня поймете. Мне не нужны фильмы. Мне не нужен телевизор. Но книги... я не могу жить без них. Книга для меня лучше любого фильма. Все что мне нужно – это хорошая книга, мое воображение, и я на свободе. Я в книжном раю. И спасибо Господу, это может быть единственным, что не даст мне сойти с ума, пока я здесь.
– У тебя будет уйма времени для чтения, пока ты здесь. Давай. – Своими руками, опущенными на мои бедра, он толкает меня вперед. Я оборачиваюсь в дверном проеме в последний раз и одним ртом произношу в пространство комнаты: «Я люблю вас».
Ох, к черту сон. Мне необходимо исследовать эту комнату, как только я приму душ.
Он сжимает мои бедра, чтобы я остановилась, и толкает меня влево в спальню.
Она прекрасна.
Веселье исходит от Нокса волнами. И я понимаю. Он думает, что я возненавижу эту комнату. Ну, выкуси, дружок, потому что это не так. Я знаю, что могу не выглядеть как девочка-девочка, но по правде, я совсем не против этих штучек, просто обычно этим не озабочена. Как правило, я настолько занята на работе, что все, что хочу сделать, когда окажусь дома, так это свернуться на своем диванчике с хорошей книжкой.
Чтение превосходит всё.
Время от времени, мне нравится слушать музыку на моем mp3-плеере, но у меня нет его с собой, поэтому, полагаю, чтение – это всё, что мне остается. И я принимаю это. С удовольствием.
Проходя вперед, я падаю лицом вниз на свою кровать с глубоким вдохом. Перевернувшись на спину, смотрю на потолок мягкой розовой кровати с балдахином. Окно было оставлено открытым, без сомнений, чтобы попытаться избавиться от затхлого запаха нежилой комнаты, и я вижу, как ветер колышет прозрачную занавеску.
Мне действительно нравится эта кровать.
Приподнявшись, я оглядываюсь в своей новой комнате. Она простая. Опрятная. Похожа на мою старую комнату в доме, который мне нравится называть «нормальным», конечно, в котором мы жили, прежде чем отец перевез нас в большой особняк, который официально известен как Алькатрас версия 2.0. (прим. ред. героиня сравнивает дом с тюрьмой Алькатрас – сверхзащищенная тюрьма для особо опасных преступников и тех, кто совершал попытки побега из предыдущих мест заключения. В настоящее время тюрьма расформирована, остров превращен в музей)
Еще есть открытая дверь, которая, как я вижу, ведет в сияющую ванную комнату с душем. Рядом с кроватью стоит белая деревянная прикроватная тумбочка, также здесь есть небольшая гардеробная и маленький белый комод, которые неожиданно напоминают мне кое о чем, и я говорю:
– Мне нравится комната. Спасибо. Но что я буду делать с одеждой?
Нокс смотрит на меня, его брови нахмурены. Его молчание больше похоже на вопрос. Я ненавижу то, что он оказывает такой эффект на меня, ничем – только лишь взглядом. Черт. Я опускаю свой взгляд, и слышу, как он входит в комнату. Скрипящий звук открывающегося ящика комода заставляет меня посмотреть наверх.
Комод полон одежды. Зная Нокса такой короткий промежуток времени, я бы сказала, что он достаточно опытный, чтобы подобрать одежду именно того размера, который мне нужен. Глядя ему в глаза, я выпаливаю:
– Как давно ты знаешь, что будешь меня здесь удерживать?
Я жду ответа, но, конечно, ответом на мой вопрос опять служит странный взгляд в мою сторону.
Боже, от этого парня у меня мурашки по коже.
Прочищая свое горло, я встаю.
– Ладно, в общем, я собираюсь принять душ сейчас, так что если ты не против… – я жду, пока он поймет намек и уйдет.
Но он не уходит.
Я пробую еще раз:
– Принятие душа стартует приблизительно через одну минуту, Нокс. – И он все еще не двигается с места. Неожиданно я нервничаю. Широко раскрыв глаза, я подхожу ближе и шиплю: – Ты не войдешь в ванную, пока я буду принимать душ!
К счастью, я замечаю, что его губы дернулись, подтверждая, что он действительно человек, а не робот. Он делает шаг вперед, прежде чем останавливает себя и делает два шага назад по направлению к двери, все это время глядя на меня. Как только он оказывается за пределами моей комнаты, я облегченно вздыхаю. Он кричит из коридора:
– Десять минут, дорогая.
Я морщу нос и ступаю в ванну. Как только я закрываю дверь, то слышу, как он вновь кричит:
– Или я за тобой приду.
Включая горячую воду, я вздыхаю.
Я выберусь отсюда.
***
Выходя из душевой, я оборачиваю полотенце вокруг своего тела, настолько туго, насколько могу. Покинув ванную, я таращусь на дверь и размышляю, как долго смогу быть предоставлена самой себе, прежде чем дверь распахнулась бы. Я решаю провести эксперимент. Я называю этот эксперимент – «Вечеринка в плену».
Подходя к двери, я закрываю ее, не торопясь, так чтобы не издать ни звука. Как только она закрывается, я открываю ящик комода, вытаскиваю простые белые трусики и подходящий к ним простой бюстгальтер, отрываю бирки, затем проскальзываю ногами в трусики.
Как только собираюсь натянуть их по своим ногам, дверь с размахом открывается. Я вижу нахмурившегося Нокса, но как только он замечает положение, в котором я нахожусь, его сердитый взгляд исчезает, а на смену ему приходит широко разинутый рот.
Я смущена. Но выражение его лица подсказывает мне, что он, возможно, также смущен. Может, даже больше. И я, несомненно, получила результаты своего эксперимента. Пытаясь подавить румянец стыда на лице, но безрезультатно, я прочищаю горло и проверяю свои часы. Кивая с поджатыми губами, я ехидно говорю:
– Сорок секунд, плюс-минус. Неплохо Нокс.
Широко раскрыв глаза, с нахмуренными бровями, он поворачивается на пятках и выходит из моей комнаты, оставив дверь широко открытой. Не прошло и секунды, как он возвращается и закрывает дверь почти на защелку, оставляя лишь на дюйм открытой. И я самодовольно ухмыляюсь. Натягивая свои трусики под полотенцем, я хихикаю.
По-моему, я выиграла этот раунд.
5 глава
Жить надоело
Лили
Сидя в библиотеке, натянув самую большую, самую идиотскую улыбку, на которую способна, я убеждаюсь, что это рай. Очень жаль, что мне придется покинуть это место. И скоро. Нокс говорит, что он защищает меня, но я не могу ему доверять.
Я не буду ему доверять.
По правде говоря, со мной не обращались плохо за то короткое время, которое я здесь находилась, но я ничего не могу поделать с чувством, что меня одурачили. Если бы он только дал мне поговорить с отцом или с сестрой, мне бы не пришлось делать то, что я сейчас делаю.
Я беру с полки три книги и иду обратно в свою комнату. В течение всего вечера я беру маленькие порции еды и воду в бутылках и прячу это в наволочку, спрятанную на дне моего шкафа.
На часах показывает 11:51 вечера, когда Нокс появляется в дверном проеме, проверяя обстановку, как он делал весь вечер. Я смотрю на него и заставляю себя зевнуть.
– Я думаю, что пойду спать. Сегодня был длинный день.
На секунду он выглядит сочувствующим, прежде чем кивает и мрачно говорит:
– Спокойной ночи. – Он ждет, пока я скольжу под одеяло, и выключает свет, затем закрывает дверь почти полностью. Я слышу, как он идет по коридору, и погружаюсь в темноту, когда он выключает свет там тоже. Сейчас мне просто нужно быть уверенной, что я не усну.
Я жду, и жду, и жду настолько терпеливо, насколько могу. Проходит почти час, прежде чем я слышу звук шагов по коридору. Как только дверь скрипит, я заставляю себя дышать глубже и ровнее, как будто сплю. Дверь остается открытой достаточно долго, и я слышу, как он вздыхает, опять закрывая дверь почти полностью. Мое сердцебиение ускоряется от звуков, удаляющихся от моей комнаты, шагов.
Время пришло.
Я вскакиваю с кровати и тихо как мышка крадусь на цыпочках, и протягиваю руку к задней части шкафа за своей наволочкой для побега. Я крадусь к двери и прислушиваюсь.
Ничего. Ни единого звука. Я могу идти.
Я аккуратно толкаю дверь, настолько близко к дверной раме, насколько это возможно, затем подхожу к окну. Я знаю, что Нокс поселил меня на втором этаже по определенной причине. Бьюсь об заклад, что он никогда бы не подумал, что я из разряда тех, кто лазил по деревьям, когда была помоложе. Так я сломала руку в детстве. Она очень сильно болела. Как можно медленнее открывая окно, я упираюсь рукой в сетку для насекомых и толкаю. Сильно. Внезапно она вываливается с незначительными усилиями, и я усмехаюсь.
Не слишком защищено для конспиративного дома.
Беря свою наволочку с продовольствиями, я ступаю на карниз и осматриваюсь вокруг.
Водосточная труба справа.
У меня ускоряется сердцебиение, пока я волочу ноги и хватаюсь за сталь, окрашенную белой краской. В действительности мне не совсем нравится высота. Я пытаюсь крепко ухватиться за водосточную трубу, но мои руки вспотели настолько сильно, что я не могу хорошо схватиться.
Мне интересно, что произойдет, если я упаду? Я приземлюсь на свои ноги?
Я думаю, что это прекрасный способ сломать себе ноги. Ты не кошка. Ты же знаешь это, правда?
Хммм. Правда. Я закрываю глаза и пытаюсь успокоить себя, делая глубокие вдохи.
«Сейчас или никогда. Не будь трусихой, просто сделай это».
Хорошо. Я вытираю свои руки от пота и сжимаю трубу снова. Поднимая одну ногу в кроссовке, я проверяю хватку – смогу на нее взобраться. Неплохо. Но и не прекрасно тоже. Я начинаю спускаться вниз, тихо бубня:
– Нога. Рука. Нога. Рука.
На полпути вниз, я улыбаюсь, когда осознаю, что почти на месте. Как только я уже мысленно радуюсь, моя хватка слабеет, глаза широко открываются и из уст вылетает:
– Вот дерьмо.
Затем я падаю назад и почти чувствую, как время останавливается. Всё происходит как в замедленной съемке. Такое ощущение, что проходят часы, прежде чем моя спина оказывается на земле. Глухой стук дребезжит у меня в мозгу. Я хриплю и сгибаюсь пополам.
Я еле перевожу дух.
Черт побери!
Слезы застилают мои глаза, а тело пульсирует от боли. Давление нарастает у меня в ушах, и я задыхаюсь, прежде чем наконец-то опять могу сделать вдох. Тряся головой, я встаю на дрожащих ноги, осматриваюсь вокруг и затем бегу. Я бегу быстро, и тяжелая наволочка шлепает меня по спине при каждом шаге, отдаляющем меня от дома. Мое награбленное добро для побега неожиданно ощущается все тяжелее и тяжелее. В панике я отбрасываю его в сторону и бегу быстрее.
Мое сердце падает в желудок, когда вдали я вижу стену.
Очень высокая стена. Возможно, высотой в двенадцать футов (прим. ред. примерно 3,66 м).
Вот дерьмо!
Я бегу вдоль стены, смотря, есть ли здесь что-то вроде выхода. Мое сердце быстро стучит, лицо вспыхивает от раздражения.
Нет. Нет. Нет!
Это не должно было случиться! Мне нужно выбраться отсюда.
Я приближаюсь к месту, которое судя по всему должно быть единственным выходом из этого дома и, черт побери, там люди. Двое мужчин внутри маленькой комнатки сидят и разговаривают во время просмотра чего-то вроде системы скрытого видеонаблюдения. Вот черт. Я и не думала, что здесь могут быть камеры. Я не учла это. Я выпрямляюсь и бегу вперед в противоположном направлении к задней части дома. Это занимает примерно четыре минуты напряженного бега. Дом чертовски большой.
Я потею. Я расстроена и почти готова сдаться, когда ангелы напевают мне на ушко. Ворота. Вот эти долбанные ворота! Спасибо, Господи!
Широко улыбаясь, я кладу руку на рукоятку рычага и опускаю его вниз.
Глухой звук.
Черт! Нет! Нет!
Долбанные ворота закрыты! Мое горло сжимается, и я с трудом всхлипываю, в то время как снова и снова быстро и сильно давлю на рукоятку рычага, будто бы это каким-то образом заставит ворота отпереться. Слезы катятся по моему лицу, и я решительно киваю. Остался только один выход.
Вскарабкаться на стену.
Высоко закидывая ногу на рукоятку рычага ворот, я взвизгиваю, когда что-то хватается за мой конский хвост так же сильно, как и за пояс моих штанов, и тянет меня назад. Вытягивая руку, я хватаюсь за сильную руку, которая до сих пор жестко держит мой хвост. Меня волочат как чертову собаку. Мой рот раскрывается и оттуда извергается брань:
– Отцепись от меня, ублюдок! Я знала, что ты полон дерьма! Защищая меня и мою задницу!
Неожиданно за волосы меня бросают к веранде. Кожа головы пульсирует. Я смотрю наверх и почти мечтаю, чтобы я этого не делала. Разъяренный Нокс стоит передо мной. Сквозь стиснутые зубы он шипит:
– Заходи в чертов дом, Лили.
Стоя на неустойчивых ногах, я выпрямляюсь настолько высоко, насколько могу и шепчу дрожащим голосом:
– Нет.
– Заходи в дом. – Его щека дергается.
Немного жестче, я повторяю, мой голос напряжен:
– Нет.
Вены на его шее вздуваются, когда он рычит:
– Заходи в чертов дом!
Все мое тело дрожит от шока, и я крепко зажмуриваю глаза. Поднимая свои сжатые кулаки к вискам, я визжу:
– Нет! Ты не сможешь меня заставить!
Мой нос пощипывает, и я ненавижу себя за желание ощутить сладкое освобождения от слез, что готовы вот-вот политься.
Мягкая рука нежно сжимает мое плечо. Я слышу, как Бу говорит Ноксу:
– Иди. Я приведу ее в дом.
Руки Бу нежно убирают кулаки от моей головы. Она воркует:
– Давай, Диди. Пойдем в твою комнату и немного поговорим.
Я опустошена и просто хочу домой. Я давлюсь от рыданий.
– Я просто хочу поговорить со своим отцом.
Бу кивает.
– Хорошо. Дай мне поговорить с Ноксом. Я сделаю все что смогу, но, – она осторожно осматривается по сторонам, – ты видела его. Если он скажет «нет», значит это нет.
Обнимая меня за талию, она ведет меня вверх по лестнице в мою комнату. Я слишком истощена, чтобы спорить и поэтому позволяю ей вести меня осторожно, но решительно. Как только мы добираемся до моей комнаты, я резко бросаюсь на кровать, и она хихикает.
– Итак, ты перещеголяла Макгайвера, да?
Моя верхняя губа дергается, и я испытываю безумное желание прыснуть со смеху. Я объясняю:
– Ну, нет. Если бы я была Макгайвером, я бы точно сбежала. Макгайвер – сорвиголова.
Бу обходит кровать и ложится на нее рядом со мной.
– Ты знаешь, я была безумно влюблена в Мкгайвера, когда была моложе. Я не знаю было ли это из-за его остроумия или его шелковистой блондинистой стрижки из 80-х, но, – она вздыхает, – я действительно сходила по нему с ума.
Мои губы растягиваются в улыбке.
– Хоть его шелковистая стрижка весьма соблазнительная, я думаю, дело было в его оторванности, которая мне нравилась больше всего.
Бу моргает.
– Оторванность? Что это еще такое?
Я пялюсь на нее.
– О, да ладно тебе! Он мог использовать что-то обычное и сделать из этого нечто выдающееся. Он был задиристый!
Ее брови поднимаются, и она кивает.
– Задиристый. Мне нравится.
Мы погружаемся в неловкую тишину. Я пялюсь на нее, пока она пялится на меня. Не в силах больше выдерживать тишину, я выпаливаю:
– Я не сожалею о том, что сбежала. Я буду делать это снова и снова, до тех пор, пока не поговорю со своим отцом. Это простая просьба, и если вы действительно защищаете меня, тогда это не должно быть проблемой.
Бу выглядит так, будто оправдывается.
– Мне жаль, Диди. Это не мой выбор. И я знаю, что это ничего для тебя не значит, но я обещаю тебе, что нет никого лучше, чем Нокс, чтобы защитить тебя. Я работала с достаточным количеством человек и у него лучший показатель успешности, независимо от миссии.
Я смотрю на нее.
– Что бы ты делала, если бы была на моем месте?
Ее глаза искрятся, когда она хитро улыбается.
– Я бы убежала.
Вау. Я практически остолбенела от ее честности. Она открывает рот, чтобы заговорить, когда смотрит поверх меня и быстро приподнимается. Она сдвигается, чтобы встать возле кровати, и я смотрю на нее.
– Он за моей спиной, не так ли?
Она ничего не говорит, но выглядит сожалеющей. Без слов, она покидает меня, оставляя лежащей на кровати с Ноксом в дверях. Он, как и я, не говорит ни слова. Я отказываюсь оборачиваться, чтобы посмотреть на него. Молчание становится все более осязаемым, когда я слышу громкий удар, сопровождающийся треском. Мое любопытство берет верх, и я оборачиваюсь.
Я не могу в это поверить!
Он принес с собой кресло-качалку и расположил его таким образом, что оно полностью блокирует дверной проем. Он садится на него, осторожно качаясь, при этом продолжает молчать. Его холодный взгляд заставляет меня протестовать.
Ах, ты засранец!
Сообщение понятно.
Я потеряла ту маленькую частичку свободы, которая у меня была, после моего маленького трюка. Я щурю глаза и фыркаю:
– Я тебя ненавижу.
Он медленно кивает.
– Отлично. Это упростит мою работу.
Я щурю глаза, и он говорит весело с коварной ухмылкой:
– Спокойной ночи, Делайла. Сладких снов.
Подняв свою руку, он щелкает выключателем, и я отбрасываю одеяло, и ложусь под него, делая это настолько шумно, насколько могу, чтобы показать свое недовольство. Приподнявшись, я стискиваю зубы и выбиваю весь дух из подушек. Опуская свою голову назад со свистом, я пялюсь на потолок и молча фантазирую, что бы я хотела сейчас сделать с Ноксом.
Кресло-качалка скрипит с миллисекунду, и я произношу:
– Шшшшшш!
Нокс вздыхает
– Засыпай, Лили.
Я тихо насмехаюсь.
– Ты не можешь говорить мне, что делать.
– Да, я могу.
– Нет, ты не можешь. Ты думаешь, что можешь, но это не так. Это иллюзия.
И это была соломинка, которая сломала спину верблюда. Кресло-качалка скрипит от остановки, и он встает.
– Тебе, мать твою, нужно повзрослеть, дамочка. Прекрати вести себя, будто ты гребаный ребенок.
Тотчас же я шиплю:
– Ты не оставил мне выбора! Я не знаю, правда ли все то, что ты мне говоришь, и в действительности сейчас у меня нет ощущения того, что меня защищают. Я схожу с ума от незнания того, что сейчас с моей семьей. Если бы ты хотя бы позволил мне позвонить моей сестре…
Он меня обрывает:
– Этого не произойдет.
– Я снова сбегу.
– Значит, с этих пор ты будешь спать со мной. Удачи тебе со всеми твоими шпионскими штучками.
Вот дерьмо. Я не хочу, чтобы Нокс был моим соседом по кровати.
Тишина окутывает нас обоих. Темнота успокаивает. Как только мой разум начинает блуждать, Нокс тихо спрашивает:
– Тебе жить надоело? – я ничего не отвечаю, и он продолжает: – Кто-то хочет твоей смерти, и твой отец заплатил кучу денег, чтобы быть уверенным в твоей безопасности. И как только я немного расслабляюсь по поводу тебя, потому что, эй, ты производишь впечатление порядочного человека, ты пытаешься сбежать, прокрадываясь вокруг, как долбаный секретный агент и делая это дерьмово.
Мой разум застрял на той части, где он думает, что я порядочная.
Он устало вздыхает.
– Ты хотя бы можешь представить, что могло бы произойти? Ты знаешь, что будет, если ты умрешь? – мои глаза наполняются слезами. Я не говорю ни слова, но Нокс упрашивает: – Подумай о последствиях, ради Бога. Подумай о своей семье. Что они будут чувствовать?
Слезы катятся по моим щекам. Нокс тихо спрашивает:
– Ты знаешь, что это сделает с ними?
Мое сердце замирает.
Я тихо плачу. Я просто хочу забыть обо всем этом. Возможно, если я усну, то проснусь дома, и всё это будет просто сном, как Дороти, возвращающаяся из страны Оз.
Он прочищает горло.
– Я никогда никого не терял из-под своего наблюдения. Если с тобой что-то случится, я проведу остаток своей жизни, задаваясь вопросом, что же я мог бы сделать иначе, чтобы сохранить тебе жизнь. Раны такого рода... раны в сердце... они оставляют после себя уродливые шрамы, которые никогда не исчезнут. – Затем он почти шепчет: – Прости меня за то, что я потянул тебя за волосы. Я запаниковал и сделал то, что должен был, чтобы удержать тебя от огромной ошибки. Твоя безопасность – это всё. – Прочищая горло еще раз, он заявляет: – Этого больше не повторится. Поспи немного.
И вот тогда я принимаю решение больше никогда не сбегать от Нокса.
Используя рукав своей хлопчатобумажной рубашки, я вытираю слезы и сопли и поудобнее устраиваюсь в кровати. Я дышу глубоко и медленно выдыхаю.
Я засыпаю, думая, что буду делать всё, что смогу, чтобы извлечь максимум хорошего из этой ситуации.
***
Я просыпаюсь, чувствуя себя отвратительно. У меня отекшее лицо и воспаленные глаза. Я уверена, что они славного оттенка красного, что соответствует моему унижению из-за вчерашней ночной выходки.
Оборачиваясь, я смотрю в сторону двери и вижу, что Нокс ушел.
Отлично. Было бы жутко так проснуться.
Остаться в постели, кажется мне хорошей идеей. Я натягиваю одеяло на свою голову и лежу в своем маленьком коконе притворства. В этом коконе, я могу быть, где бы я ни захотела. В любой точке мира. Дьявол, я даже не буду ограничивать себя миром! Неверленд, Страна чудес и Луна – все великие места.
Все эти места хороши, но мои мысли возвращают меня назад к моей семье.
Одеяло откидывается, и Рок стоит рядом, смотря на меня грозным взглядом, с упертыми по бокам руками
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты сумасшедшая?
Я медленно киваю в знак согласия, и его лицо немного смягчается.
– Ну, так оно и есть. Черт, ты не казалась такой глупой. Даже не думай, чтобы опять так поступить, Лили. Это был дерьмовый поступок. – Проводя рукой по волосам, он вздыхает и спрашивает: – Ты голодна?
Ни капельки.
Соскальзывая с кровати, я надеваю халат, который висит на двери, и спускаюсь с Роком вниз на кухню, чтобы застать Бу, которая стоит у плиты и уже готовит яичницу. Я особо много не ела за последние два дня и знаю, что мне следовало бы быть голодной, но это не так. Я уверена, что это как-то связано с событиями последних нескольких дней. Мысль о том, чтобы сделать что-то обыденное, например, как принятие пищи, скручивает мой желудок. Бу поворачивается и улыбается:
– Эй, Ди, я только что приготовила завтрак. Я знаю, что ты, должно быть, голодна.
Не желая спорить, я просто киваю, и она накладывает в тарелку яйца, бекон и тост. Еда выглядит превосходно, но я просто ее ковыряю.
Это же чертов бекон. Я обожаю бекон.
Я поднимаю взгляд, как раз, чтобы увидеть немой разговор глазами между Роком и Бу. Они оба поворачиваются ко мне и тотчас же понимают, что попались. Рок мягко подталкивает:
– Ну, давай же, Лили. Кушай, малышка.
Перемешивая еду вилкой, я делаю целое шоу из того, как силой засовываю немного яиц себе в рот. Яйца мягкие и их легко глотать. Я боюсь, что бекон не будет так же легко проглотить. Отодвигая свою тарелку от себя, я шепчу:
– Пожалуйста, прошу меня извинить. – Не ожидая ответа, я встаю на слабые ноги и веду свой длинный путь назад к себе в комнату.
Быть здесь счастливой, кажется, будет тяжелее, нежели я думала. Я останавливаюсь в библиотеке и надеюсь, что моя любовь к книгам поможет мне пережить это тяжелое время. Выбирая немного классики, я прижимаю книги к груди и иду назад к себе в комнату.
Когда я выхожу в коридор, я вижу Нокса в противоположном конце коридора. Мы оба прекращаем идти и пялимся друг на друга. Он смотрит на книги, которые я прижимаю к груди так, будто бы они сделаны из чистого золота. Я опускаю подбородок и иду в свою комнату. Ведя себя как маленькая, я закрываю дверь с легким хлопком. Моя остроумная реплика уже готова, я жду, когда озлобленный Нокс распахнет дверь с угрозами выбить ее.
Но он не приходит.
***
Нокс
Как я мог облажаться с этой работой так быстро – это выше моего понимания.
– Ты напортачил, брат. – Я поднимаю взгляд, и вижу, что дверь в мой офис загорожена двумястами фунтами тупости (прим. ред. примерно 90 кг). – Тебе не следовало поднимать на нее руку.
Я знаю это. Мне не следовало. Я облажался. Сильно. Когда у вас нет полного доверия с подзащитным, у вас будут проблемы. Время идет. Больше не в состоянии молчать, я печатаю без остановки на своем ноутбуке и говорю ему рассеянно:
– Я уже извинился.
Рок отталкивается от дверного проема и садится в кресло напротив меня.
– Ты не видел ее этим утром, чувак. Она думает об этом. Переживает слишком сильно. Почему бы не дать ей поговорить с ее отцом только на минутку? Или с ее сестрой? Бл*дь, да хотя бы с ее матерью! Просто дай ей хоть что-то. – Я пристально смотрю на моего друга, когда он молит. – Хоть что-то, чувак. Она разваливается на части.
У Рока есть сестры и, будучи итальянцем, он чересчур опекал их. Он ненавидит видеть, как женщине больно. Вы бы никогда об этом не подумали, глядя на него, но этот парень не умеет скрывать своих чувств. Мы познакомились в день моего первого задания. Это было и его первое задание тоже. Когда он мне представился, я подумал, что он будет бесполезным. Не может такого быть, чтобы парень, который улыбается и шутит так много, как он, будет полезным союзником на поле боя.
Насколько же я ошибался?
Не прошло и пятнадцати минут, как на нас напали, и другие члены нашего подразделения умирали один за другим. На долю секунды я запаниковал и опустил свое оружие, чтобы посмотреть на разрушение, окружающее меня. К моменту, когда я осознал, что кто-то был за моей спиной – было уже слишком поздно. Я поднял руки вверх, сдаваясь, в то время как парня вырубили.
Рок.
Никогда не видел кого-то, кто делает полноценный разворот на сто восемьдесят градусов, как он. Я клянусь – у него расщепление личности. Он может быть тебе лучшим другом, худшим врагом, философом и юмористом в одном лице.
Рок призывает:
– Ну, давай же, мужик. Это же просто звонок.
Печатая без остановки, я холодно бросаю ему?
– Этого не произойдет.
Качая своей головой, очевидно, разочаровавшись во мне, он встает и покидает мой офис. Как только он выходит, я откидываюсь на кресле и вздыхаю.
Мне никогда не следовало браться за эту работу.
6 глава
Несчастная
Лили
Три дня. Прошло три дня со времени моей попытки побега, и я начинаю чувствовать себя как зверь в клетке. Ну, это неправда. В любом случае не совсем правда.
Я чувствую себя как этот белый, светящийся пришелец из фильма «Кокон: Возвращение», которого забрали в лабораторию на берегу океана и проводят на нем опыты, но из-за того, что его забрали так далеко от того, что для него норма, его здоровье начинает ухудшаться, и он теряет свой свет.
Да уж. Это довольно точное объяснение.
Я – Антарон, который потерял свой свет.
Я не в состоянии съесть больше горстки еды каждый день. Я подавлена и знаю это. Это как будто переезжаешь из одной тюрьмы в другую. Вернее тебя переносят. Я чувствую себя слабой. И одинокой. Я сама не своя. Быть беспомощной – это дерьмовое ощущение. Самые пустяковые вещи становятся подавляющими.
Нокс приходит в мою комнату каждую ночь, ставит кресло-качалку в дверях и смотрит, как я сплю. Будто бы я опять попытаюсь сбежать. У меня даже нет сил, чтобы попытаться.
Я настолько сильно устала.
Рок и Бу по очереди пытаются заставить меня поесть. Я вижу, что они переживают. Мне бы хотелось, чтобы мне было дело до того, чтобы их осчастливить. По крайней мере, они относятся ко мне как к человеку. Не так как Нокс. Он относится ко мне как к заключенной.
Трудно не смеяться в присутствии Рока. Он такой клоун. У него всегда есть шутка, чтобы рассказать или сделать что-то настолько сильно смехотворное, что ты ничего не можешь с собой поделать, кроме как посмеяться над ним. Прошлой ночью он пытался высушить свои носки в микроволновке.
Да уж.
Тогда Бу на него накричала. Она сказала ему, что духовка подошла бы лучше.
Да уж.
Даже не знаю, с кем я живу.
Они не совсем плохие люди. Сейчас, когда я перестала бояться их, вижу, что они не так и плохи. Хотя они непреклонны. С той ночи, когда я пыталась сбежать, и у нас с Бу состоялся маленький разговор о том, что нет лучше человека, чем Нокс, чтобы защищать меня, я разрываюсь.
Моя голова говорит мне не доверять им, но сердце умоляет рискнуть. У меня не было друзей на протяжении долгого времени. А зависание с Роком и Бу... это почти как дружба.
