Текст книги "В желанном плену (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Дом дрожит. Рамы трескаются. Мебель движется. Мое сердце неистово бьется в груди. Я еле перевожу дух после падения. Меня бьет дрожь, я закрываю руками уши и вижу, как окна в шаге от меня взрываются. Наклоняясь, я кричу от шока и закрываю рукой лицо.

Осколки стекол сыплются на меня, и даже плотно закрывая глаза, я могу чувствовать что-то влажное и теплое на своем лбу и руке.

Осматриваюсь вокруг, я вижу, как Нокс кричит настолько сильно, что у него вздулись вены на шее. Он дает мне знак, чтобы я подошла к нему, но я не могу двигаться.

Я оцепенела.

Он ползет ко мне, кричит что-то еще, но я ничего не слышу. Звон эхом проносится в моей голове.

Часто моргая, я выкрикиваю:

– Что?

Его губы двигаются, но из-за звона я всё еще не могу ничего услышать. Адреналин заставляет кровь пульсировать у меня в ушах и наконец-то слух возвращается.

Бу и Рок выкрикивают что-то в ответ, пока Нокс отдает им приказы.

Я в полном замешательстве. Я не могу осмыслить, что сейчас происходит. Всё, что я знаю – это дело плохо.

Еще один взрыв. В этот раз еще ближе. Дом невероятно трясет.

Из меня вырывается пронзительный испуганный крик. Нокс выкрикивает:

– Иди с Бу!

Я только открываю рот, чтобы ответить, но чьи-то руки обхватывают меня сзади и тащат из комнаты. Всё происходит настолько быстро. Я в состоянии паники.

Видя, как Нокс смотрит на меня, из меня вырывается поток слез. Вырываюсь из чьих-то рук, я падаю на колени и ползу по битому стеклу назад к Ноксу. Истерически рыдая, я визжу.

– Я не хочу тебя бросать! Пожалуйста, не заставляй меня оставлять тебя здесь! Не заставляй меня уходить!

Его глаза сверкают. Он берет мое лицо в свои ладони и оставляет на моих губах короткий собственнический поцелуй. Освобождая меня от своих объятий, он выкрикивает:

– Уходи с Бу!

Я хватаю его за футболку и трясу.

– Не заставляй меня уходить! Я хочу остаться с тобой!

Боль отражается на его лице. Он отрывает от себя мои руки, встает и говорит:

– Если ты когда-либо любила меня, ты пойдешь с Бу. – Я опускаю голову, и из меня вырывается очередной поток слез. Он добавляет: – Ты должна доверять мне, Лили!

Я плачу еще всего секунду, затем беру себя в руки. Выпрямляясь, я требую сквозь стиснутые зубы:

– Тебе бы лучше прийти за мной. Ты мне обещал. – Не ожидая его ответа, я ползу назад к Бу через всю эту разруху.

Она толкает меня вперед к ней и кричит:

– По коридору и на улицу!

Рок ждет нас в конце коридора и машет нам рукой. Я быстро ползу на своих кровоточащих коленях, подползаю к нему, и он поднимает меня. Как только Бу оказывается в шаге от нас, мы все выходим через главную дверь. Там нас ждет черный фургон, боковая дверца открыта. Рок швыряет меня в фургон, Бу следует за нами, захлопывая за собой дверь. Рок садится на водительское место, заводит фургон и уезжает.

И всё, о чем я могу думать – это Нокс.

Последует ли он за нами, куда-бы мы ни направлялись? Куда мы едем? Сколько мне придется находиться без него?

Фургон выезжает за пределы частной собственности, я смотрю через заднее стекло, и про себя прощаюсь со своим вторым домом, надеясь увидеть его в скором времени. Мы едем еще минуту, и затем я вижу это.

Вспышки белого, оранжевого и желтого образовывают водоворот в воздухе, привлекая мое внимание.

Я открываю рот от ужаса, который вижу.

БУМ-БУМ-БУМ

Конспиративный дом переносит один, два, а затем и три оглушительных взрывов, прежде чем полностью поглощается пламенем.

Мое сердце замирает. Бу хватает меня за руку, и мы обе наблюдаем за этим ужасающим зрелищем.

Я не моргаю. Не дышу. Я не могу ни о чем думать.

Неожиданно, я рассеянно спрашиваю:

– Он же выбрался, верно? – Бу сильнее сжимает мою руку. Я поворачиваюсь и смотрю прямо на ее руку, затем снова на ее лицо. Я тяжело дышу и повторяю свой вопрос: – Он же выбрался, верно?

Ее шокированное лицо остается безэмоциональным.

Отвечай мне!

Я передвигаюсь в фургоне, тарабаню по разделительному стеклу и выкрикиваю:

– Рок, разворачивайся!

Бу кричит сзади:

– Продолжай ехать.

О, слава Богу, она вернулась. Я становлюсь на колени, они трясутся и кровоточат. Я подползаю к ней и киваю.

– Он выбрался, да?

И вот тогда я вижу это.

Страх и опустошение. Это явно читается на ее лице.

Мое сердце сжимается. Теряя равновесия, я падаю и шепчу:

– Он выбрался. Он должен был выбраться.

Глаза Бу наполняются слезами, но она удерживает мой пристальный взгляд. Слезы катятся по ее щекам. Она открывает и закрывает рот как рыба. Она не может говорить, но еле заметно пожимает плечами и качает головой.

Во мне нарастает злость, и я говорю уже громче:

– Он выбрался оттуда, Бу. Он сделал это.

Кусая губы, она закрывает глаза и начинает плакать. Ее плечи тихо трясутся от рыданий.

Я встаю в другой конец движущегося фургона. Моя ярость уже выплескивается через край, и я кричу на нее:

– Он, бл*дь, выбрался оттуда, Бу!

Она опускает голову. Всё ее тело трясется от тихих рыданий. Я вижу, как ее слезы падают прямо на пол.

Падая на колени прямо перед ней, я говорю немного тише:

– Он выбрался. – Она тянется и обнимает мое онемевшее тело. Я повторяю: – Он выбрался. – В это раз это звучит еще слабее. Она крепко обнимает меня, ее тело трясется напротив моего, и мой голос дрожит, когда я, уткнувшись ей в шею, глухо говорю: – Он сделал это. Он выбрался.

Мое мужество исчезает.

В носу пощипывает.

Голос дрожит, когда я произношу в замешательстве:

– Он не мог умереть. У нас были планы.

Я слышу ее голос, она бормочет мне прямо в волосы:

– Мне так жаль, Диди. Очень жаль.

Я сильно обнимаю ее, сжимая в руках ее одежду. Сожаление режет меня как нож. Очень быстро у меня начинается сильная истерика.

– Нет. У нас планы. – Она прижимает меня к себе. Рыдаю, мое тело дрожит, и я завываю. – Он придет за мной! Он обещал! – я чувствую слабость, задыхаясь, я шепчу:

– Он обещал, Бу. Он поклялся.

Отпусти это. Всё кончено.

Низкий, протяжный, оплакивающий крик вырывается из меня. Я не могу дышать, мое тело бьется в конвульсиях в моем слабом состоянии.

Я оцепенела.

Бу плачет вместе со мной и крепко держит меня в своих объятиях.

Всю дорогу в больницу.

***

Эта больница отличается от других.

Однажды я уже была в подобного рода больнице. Это частная клиника. Очень маленькая клиника.

Она почти идентична той, в которой я проснулась, после того как меня похитили, когда я была ребенком.

С момента прибытия, Рок носил меня на руках. Ему пришлось это делать, потому что я не могла перестать плакать. А вместе со слезами приходит и слабость сердца, а с ней в придачу и слабость всего тела.

Я помню, как мне сделали укол в руку, и неожиданно всё стало легким и воздушным. И хотя, я всё еще хотела плакать, но мое тело не слушалось. И я хотела спать. Они посадили меня в инвалидную коляску и отвезли в комнату с кроватью огромных размеров. Рок помог мне взобраться на нее. Бу пришла и крепко обняла меня, прежде чем уйти, но Рок остался со мной рядом, пока я не уснула.

Я пришла в себя несколько минут назад, когда медсестра мерила мне давление. Как только она видит, что я открыла глаза, она улыбается и мягко говорит:

– Здравствуй, милая. Прости, что разбудила тебя.

Она выглядит уж слишком милой и понимающей. Я глазами изучаю комнату. Во мне нарастает паника. Быстро сажусь в кровати и спрашиваю хриплым голосом:

– Мужчина, который был здесь, где он?

Ее лицо вытягивается.

– Какой мужчина, милая?

Нет. Нет!

Мои руки начинают трястись.

– Мужчина, который привез меня сюда.

На ее лице не появляется ни капли понимания. Указывая на стул, на котором сидел Рок, пока я спала, я почти визжу:

– Он сидел на этом стуле! Мне нужно знать, где он! Это важно!

Она отступает на шаг от меня, очевидно, ей некомфортно из-за моих действий и криков. Она говорит тихо, но строго:

– Сейчас, дорогая, тебе нужно успокоиться. Я уверена, что мы можем разузнать, куда он ушел.

Мой пульс делает резкий скачок на мониторе. Пикающий звук прямо сверлит дыру в моем черепе.

Учащенно дыша, я срываю провода, приклеенные к моей руке и внутренней части локтя. Снимаю пластик со своей кожи, я двигаюсь, чтобы встать и тогда медсестра начинает выкрикивать:

– У меня код красный! Мне нужна помощь!

Я встаю на матрас, когда в мою комнату входят двое огромных мужчин. Выставляя руки перед собой, я произношу:

– Мне просто нужно найти моего друга. И это всё.

Один из мужчин, кивая, подходит ближе ко мне. Его ласковые глаза гипнотизируют меня.

– Хорошо, дорогая. Слазь с кровати, и мы немного прогуляемся, хорошо?

У меня падает груз с плеч. Спасибо Господу, он понимает.

Я беру его за руку, и он помогает мне спуститься с кровати. И когда я ему улыбаюсь, что-то колет меня в бедро. Я кручу головой, чтобы увидеть, что там сзади, и второй мужчина вытаскивает шприц из моего бедра и кивает другому мужчине.

Сукин сын!

Лекарство действует быстро. Мое зрение затуманивается. Испытываю головокружение, моя хватка на его руке слабеет, и я мямлю:

– Ты обманул меня.

Мужчина крепко держит меня, и последняя вещь, которую я помню, это его шепот мне на ухо:

– Мне жаль.

***

Я просыпаюсь, и сразу в моей памяти всплывает картина пылающего конспиративного дома.

Мой отец встает со стула, на котором он сидел, и мама, измученная, уставшая и явно обеспокоенная спешит к кровати. Она становится коленом на мою кровать, проползает ко мне под одеяло и ужасно сильно меня обнимает.

Это так не похоже на мою маму, что это пугает меня.

Я постоянно слышу, что дочери обычно близки со своими матерями, но я никогда не была. Мой отец держал меня так близко к себе, что мама отошла на второй план. Я чувствую, как ее тело дрожит, и обнимаю ее, вдыхая ее знакомый запах

– Всё хорошо, мам. Со мной всё хорошо.

Ее голос надламывается.

– Я так переживала. Моя малышка одна и напугана. – Она сжимает меня еще сильнее. Я даже и не догадывалась, насколько сильно я скучала по ее объятиям. Она повторяет уже шепотом: – Одна и напугана.

Я обнимаю и поглаживаю ее по голове, пока смотрю на отца. Мой мозг нуждается в ком-то, кого можно винить, и выбирает именно его. Самая легкая цель.

Я отпускаю маму, отстраняюсь от нее, и ко мне приближается отец. Я выставляю руку перед собой и говорю:

– Не нужно.

Он останавливается в полушаге, и я вижу, как его лицо становится мрачным. Мой обычно красивый отец сейчас выглядит истощенным. Сжимая простыни в кулак, я говорю ему сквозь стиснутые зубы:

– Ты должен был рассказать мне. Я бы никогда не узнала, если бы Ноксу не пришлось рассказать.

Глаза отца наполняются слезами.

– Прости меня, Лили детка.

Мои глаза тоже наполняются слезами. Хлюпаю носом и говорю дрожащими губами:

– Это не вернет его назад ко мне. – Я неожиданно испытываю ярость, наклоняюсь вперед и практически шиплю: – Я заслуживаю быть счастливой. И я была счастлива с ним!

Понимание отражается на лице у отца. Мама хватает меня за руку.

Отец тихо отвечает:

– О, Лили. Я даже и не догадывался что ты... о, милая. Мне так жаль.

Злость тает прямо на глазах. Я опускаю голову и шепчу:

– Он был тем самым для меня. Нам суждено было встретиться.

Сидя на краю кровати, отец открывает рот, но ничего не произносит. Мама опять сжимает мою руку.

– Скажи мне, что тебе нужно, сладенькая. Всё, что угодно. Я хочу помочь.

Моя ярость возвращается с удвоенной силой.

– Ты думаешь, что чашка какао может исправить это? – мои родители с одинаково грустными выражениями лица. Это выводит меня из себя еще больше. Я кричу: – Ты думаешь, что сэндвич или гребаное печенье исправит это?

Мама начинает.

– Малышка, я...

Не глядя на них, я приказываю:

– Вон. – Мама прекращает говорить. Я повторяю. – Уходите.

Мы сидим в тишине примерно минуту, прежде чем мои родители, явно уязвленные, встают, чтобы уйти. Когда я слышу, как они подходят к двери, я выкрикиваю:

– Я хочу Теру. Приведите ко мне Теру.

Мне нужна моя сестра.

***

Семь часов спустя...

Уставшая, израненная и серьезно взбешенная, я закатываю глаза, когда слышу слабый стук в дверь.

Я уставшая из-за седативных, которыми меня «кормили». Израненная, потому что мои руки, колени и лоб разодраны в клочья. И взбешена, потому что хочу поехать домой, где спокойно смогу оплакивать смерть моего парня. Я грубо отвечаю.

– Что? – затем оборачиваюсь к двери.

При виде моей, такой же уставшей сестры, я ловлю ртом воздух. Она слегка мне улыбается, затем спрашивает:

– Я могу войти?

Я не могу вымолвить и слова, киваю, и она входит. Она забирается на кровать, садится ближе ко мне, выпрямляясь. Открывает свои объятия для меня. Я смотрю на нее заполненными слезами глазами, затем бросаюсь к ней, прижимаясь щекой к ее груди.

Тера аккуратно меня обнимает, оставляя мягкие поцелуи на макушке.

Так много мыслей проносятся в голове, но, к сожалению, как много бы их ни было, они всегда возвращаются к Ноксу. Из меня вырывается всхлип.

Затем еще один.

И еще один.

Тера воркует:

– Мне так жаль, малышка. Я так сильно тебя люблю. И так рада, что ты в безопасности.

Она обнимает меня, пока я плачу навзрыд битый час. Наконец-то успокоившись, я спрашиваю:

– Где Джетт?

Ее тело застывает при упоминании этого имени. Без сомнений, Джонатан рассказал ей, в чем заключался его план. После недолгого молчания, она говорит:

– Умер, сладенькая. Они оба умерли.

Занимает минуту, чтобы понять, я осознаю, что сегодня буду оплакивать больше одного человека.

– Как?

Голос Теры вырывает меня из моих мыслей.

– Джейми нашли в квартире. Два огнестрельных ранения в грудь. Джетт оказался слишком близко к взрывам в конспиративном доме, в котором тебя держали. Он истек кровью на лужайке позади дома. Джон сказал, что у него по всему телу были осколки стекла. А один осколок проткнул ему живот.

Она звучит немного иначе, когда говорит:

– Джон сказал, что это был болезненный способ умереть.

Я просто киваю.

Мне нужно сменить тему. Я не могу выносить разговора об этом, или даже слушать это. Хмыкая, я спрашиваю:

– Ты возвращаешься домой или остаешься с Джоном?

Настроение в воздухе меняется. Она прижимает меня к себе.

– Нет, маленькая. Я остаюсь с тобой. Мы едем домой.

Я люблю ее за это, но тихо объясняю:

– Я не знаю, сколько еще дом будет оставаться домом для меня.

И она понимает меня. Желая поддержать меня, она говорит:

– Пока ты остаешься, и я останусь тоже. Если ты будешь двигаться дальше, я тоже буду. Мы будем делать это не спеша, сладенькая. Не нужно торопиться.

Двенадцать часов спустя, с разрешения врача мы направляемся домой.

21 глава

Такова жизнь

Лили

Я не могу есть.

Я не могу спать.

Я хочу умереть.

22 глава

Новое начало

Лили

Сегодня первый день моей оставшейся жизни.

***

Тера использует свои колени, чтобы передвинуть диван вправо. Отступая назад, мы обе наклоняем головы и смотрим. Также обе качаем головами, возвращаемся к дивану и передвигаем его влево.

Опять отступаем назад и оцениваем нашу работу. Мы улыбаемся друг другу.

Это идеально.

Хорошо, это просто смехотворно. И если бы вы увидели мои апартаменты, вы бы поняли почему.

Мой отец опустошен.

Он умолял меня, чтобы я не переезжала. Потом его мольбы превратились в угрозы. Мне так надоели эти споры, что я решила, что молчание было лучшим выходом. На следующий день, после того, как я рассказала ему о квартире, он прислал мне электронное письмо, в котором написал, что положил мне на счет сумму денег, чтобы помочь начать новую жизнь, и с просьбой беречь себя.

Да-да. Электронное письмо.

Мы особо много не разговаривали с момента моего возвращения домой.

Но я была рада, что он уступил. Не то чтобы мне нужно его разрешение.

Я наконец-то ощутила возбуждение от победы, которое я никогда до этого не чувствовала. Очень маленькая часть меня чувствовала свою вину за то, что я беру эти деньги, но большая часть сказала, что мне необходимо было сделать это. Что мне нужно жить собственной жизнью. И вот эту часть я и послушалась.

Мама, с другой стороны, решила, что она собирается проводить со мной каждую свободную минуту с момента, как я вернулась домой, пока я не излечусь. Излечусь от своего разбитого сердца.

Мой мозг закатывает глаза.

И хотя я была благодарна за то, что она делала – это было то, с чем я должна была справиться сама. Будучи моей мамой, она хотела, чтобы у меня было всё самое лучшее.

Я сказала ей, что большинство людей в основном не имеют всё самое лучшее. Они просто учатся получать самое лучшее из того, что имеют.

У меня маленькая квартирка с одной спальней в городе. Она находится в центре. Большую часть своей мебели и аксессуаров для дома я купила поддержанные. Я научилась жить, укладываясь в бюджет, и нашла работу официантки в стейк-хаусе рядом с домом.

Моя жизнь несовершенна. У меня тяжелая работа. Зарплата очень маленькая. Но я люблю ее.

Наконец-то я живу.

Я скучаю по дням, когда всё казалось простым.

Слишком много всего произошло. Так много вещей, которые моя память не позволит мне забыть. Постоянные воспоминания о прошлых нескольких месяцах преследуют меня.

Мое сердце сильно бьется. Я закрываю глаза и глубоко дышу. Мой психиатр прописал мне дыхательные упражнения, и это меня охренительно удивило, но они действительно работают.

Вдох, два, три, четыре.

Выдох, два, три, четыре.

Вдох, два, три, четыре.

Мой пульс замедляется, и я делаю глубокий вдох. Я задерживаю дыхание еще на четыре секунды, затем выдыхаю и возвращаюсь к тому, чем занималась.

Прижимаю коробку ближе к себе, затем передаю ее Тере, самодовольно улыбаясь. Они с Джоном съехались. Куда именно неизвестно из-за его сексуальной военнослужащей задницы. Но я рада за нее. И она дала мне понять, что понадобится лишь один звонок, чтобы она приехала.

Ну, я и позвонила. И вот она здесь.

– Господи, я ненавижу переезды. Это отстойно, – она бормочет, затем быстро добавляет: – Но это так волнующе! Мы обе переехали из дома родителей, и действительно чем-то занимаемся. – Она делает паузу. – Отец, наверное, собирается продать особняк.

Ему следовало бы. От этого дома больше проблем, чем чего-то хорошего. И я думаю, что он купил его только для безопасности. Я хихикаю про себя, думая о том, как быстро Нокс взломал его.

Мое сердце обрывается. Затем начинает учащенно биться. Сильно.

Я почти могу чувствовать, как оно вырывается у меня из груди.

Срань Господня, станет ли мне когда-нибудь легче?

У меня щиплет в носу. Я быстро начинаю свои дыхательные упражнения. Тера никогда ничего не упускает, она поглаживает меня по спине.

– Медленно и глубоко, малышка. Я с тобой.

И так и есть. Абсолютно.

Тера была моей опорой в этот ужасный период времени.

Мое сердце возвращается к нормальному ритму, и я смотрю на часы.

– Тебе лучше идти. Джон будет ждать тебя.

Когда она не отвечает, я смотрю вверх на нее и вижу ее явно озабоченное лицо. Она говорит с фальшивым воодушевлением:

– Я вот тут подумала, что могу остаться здесь на ночь. Мы можем устроить пижамную вечеринку! Смотреть фильмы и есть попкорн, что ты об этом думаешь?

Храни ее, Господь. Я люблю эту женщину. Действительно люблю.

Но я знаю, что она сейчас делает. Поэтому лгу ей прямо в глаза. Растягивая слова, я осторожно говорю:

– О, милая. Прости меня, я бы с радостью, но безумно устала. Я имею в виду, смертельно устала. Поэтому, думаю, что могла бы просто провести один тихий вечер. Тем более, завтра у меня утренняя смена.

Ложь. Ложь. Всё ложь.

Но это игра, в которую мы играем уже давно.

Ее лицо становится грустным. И это действительно выглядит искренне. Я кладу руку ей на плечо и сжимаю его.

– Тера, со мной всё хорошо. Иди домой к своему мужчине. Чем вы занимаетесь сегодня вечером?

Она мечтательно улыбается.

– Это вечер свидания. Мы идем ужинать, а затем куда-нибудь выпить. Потом, может быть, мороженное или что-то в этом роде. – Она пожимает плечами, будто это неважно. Но я-то лучше знаю.

Подходя к ней, я открываю свои объятия для нее, и она обнимает меня.

– Это прекрасно. Могу поспорить, он тебя балует.

Она сдавленно смеется мне в волосы.

– Да. Он лучший.

И мы на этом заканчиваем. Еще больше разговоров о счастливых взаимоотношениях превратят мое настроение в дерьмо.

Провожаю ее к двери, машу на прощание, и на полпути в коридоре, она выкрикивает.

– Мы такие дерьмовые врушки. Нам точно нужно брать уроки вранья!

И я прыскаю со смеху, люблю, что мы делаем так каждый раз.

Моя сестра самая лучшая.

Я возвращаюсь назад, останавливаюсь возле холодильника и заглядываю внутрь.

Хммм.

Думаю, мне понадобится немного больше, чем упаковка содовой на ужин.

Пришло время, идти в магазин.

***

Выходя из местного магазинчика, я несу пакет, полный продуктов. И серьезно! Дорогие ли продукты? Да! Я чуть не упала в обморок, когда девушка-кассир подала мне мой чек.

Балансируя с полным коричневым бумажным пакетом на своем бедре, я меняю положение, когда захожу внутрь дома. Но вид чего-то знакомого останавливает.

Мое сердце замирает

Я вижу его.

Он ко мне спиной. И он уходит от меня.

Нет.

Я не думаю. Я просто бегу.

Пакет с продуктами замедляет меня. Я выбрасываю его в сторону и продолжаю бежать.

Неважно, как быстро я бегу, кажется, что не могу догнать его.

Мои руки трясутся, и глаза наполняются слезами. Я, должно быть, выгляжу как сумасшедшая, бегущая по улице, рыдая. Вытирая свои заплаканные глаза рукавом, я снова смотрю.

Он ушел.

– Бл*дь. – Моё сердце выскакивает из груди, и кровь пульсирует в ушах. Я продолжаю бежать. Задыхаясь, бормочу снова и снова: – Нет.

Я ищу и ищу, но нигде нет и признака его. Он ушел. Я падаю на колени посреди тротуара. Мое тело резко падает вперед, я закрываю лицо руками и выпускаю всё наружу.

Плач отчаяния.

Плач потери.

Чьи-то руки обнимают меня. Меня захватывают в сильные, теплые, медвежьи объятия. Глубокий голос шепчет мне успокаивающие слова, которых я не слышу. Или просто не хочу слышать.

Я смотрю вверх, на добрые, карие глаза. Я хриплю.

– Какого хрена, Рок?

Его глаза становятся грустными, и он тихо говорит:

– Милая, Лили. – Он смотрит по сторонам и продолжает: – Мне не следует быть здесь.

Хватая его за рубашку, я отчаянно спрашиваю:

– Он мертв? Я имею в виду, по-настоящему мертв?

Рок долгое время не отвечает. Своим рукавом, он вытирает мои слезы и заправляет прядь волос мне за ухо. Его выражение лица мне понятно. Это ответ для меня.

Мое сердце разбивается еще больше.

Рок шепчет:

– Он умер, сладенькая.

Я всё еще не могу принять это.

– Откуда вы знаете? Они нашли его?

Он качает головой.

– Они нашли фрагменты костей под обломками, которые совпали с его.

Мои губы дрожат, и я просто киваю. Он молча, крепко меня держит. Без слов мы с ним вместе скорбим. Отстраняясь от него, я мягко спрашиваю:

– Когда я смогу снова тебя увидеть?

Лицо Рока становится еще более мрачным.

Я опускаю голову, закрываю глаза дрожащей рукой и плачу еще сильнее. Мое сердце разбивается ее больше. Я теряю их. Всех их.

Мою первую любовь.

Моих первых настоящих друзей.

Всех людей, которых я люблю и которые мне небезразличны.

Я поднимаю на него глаза и с трудом произношу:

– Почему?

Одинокая слеза катится из глаз Рока, когда он объясняет.

– Потому что мы не существуем, малышка. А у тебя не может быть воображаемых друзей.

Мы пристально смотрим друг другу в глаза. Рок начинает уходить от меня.

Задыхаясь, я прижимаю руку к сердцу. Я чувствую, как оно трескается с каждым шагом, который он делает, уходя от меня. Когда отходит достаточно далеко, он выкрикивает:

– Ты никогда не будешь одна, Лили. – Он целует свои пальцы и прижимает их к сердцу. – Я всегда буду за тобой присматривать. – Рок улыбается мне сквозь слезы, и пытается подмигнуть, заигрывая, как он может, затем разворачивается и уходит из моей жизни.

Снова.

23 глава

Лучшее место, где можно быть

Лили

Если бы я могла вернуться в прошлое, что бы я изменила?

Я бы многое изменила в жизни, которой жила.

Я бы противостояла своему отцу. Разговаривала более откровенно со своей матерью. Завела себе друзей. Я бы говорила своей сестре, насколько я ценю ее любовь и поддержку. Каждый день.

Я бы была более компанейской и менее пассивной. Постояла за себя и боролась бы за право жить так, как хочу. Я бы взяла бразды правления своей жизнью в свои руки.

Я была бы смелой.

Прошло шесть месяцев после взрыва. Шесть месяцев назад был убит Нокс. Его у меня забрали.

Вы знаете, как говорят: «Время лечит все раны»? Время, кажется, работает против меня по неизвестным мне причинам, потому что мои раны всё еще чувствительны, болезненны и не заживают. Но никто их не видит. Мои голова и сердце уже не существуют по отдельности. Они связаны. И они сработались вместе, чтобы издеваться надо мной. Они оба говорят мне одно и то же.

Двигайся дальше.

Мои глаза наполняются слезами, и я срываю тоненькие стебли травы, покрытой росой. Кручу их между пальцами, удивительно, что я могу чувствовать влагу на кончиках пальцев. Я больше ничего не чувствую.

Я онемела. До самой сути.

Я не видела своего отца несколько месяцев. Время от времени мы разговариваем, но многое изменилось. Не то чтобы я винила его за ситуацию, в которой оказалась наша семья, мне просто нужно личное пространство. На самом деле я вообще не хочу никого видеть. Я разговариваю с мамой и Терой почти каждый день, но я не видела мать с тех пор, как уехала из особняка.

Мой отец умолял меня приехать домой, но сейчас, когда угрозы быть убитой, уже нет, я просто хочу быть одна.

Я не ребенок. Я уже взрослая, черт побери.

Есть разница между жизнью и существованием. А моя была глупым существованием.

Не больше.

Но есть еще одна глупая и нездоровая вещь, которую мне всё еще нравится делать, и согласно моему психиатру, она мне очень помогает.

Оказывается, кладбище хорошее место, куда можно прийти скорбеть. Я сижу и наблюдаю, как другие люди навещают надгробия своих любимых. Они должны чувствовать своего рода связь, зная, что они где-то рядом.

Немного общения. Немного смеха. Немного слез. Немного просто молчания.

А у меня ничего нет.

Нокс... его так и не нашли. У меня нет надгробия, над которым можно оплакивать его. У людей, которые не существуют, нет похорон или могил.

Я где-то читала, что некоторым людям суждено влюбиться, но не быть вместе. Злость режет меня ножом. Это просто несправедливо. У меня в носу покалывает, и глаза затягивает пелена слез. Я закрываю их и пытаюсь проглотить ком в своем горле.

Я бы отдала всё, что угодно, чтобы увидеть его снова. Хоть на мгновение.

Я бы еще раз сказала ему, что люблю его. Я бы снова поцеловала его пухлые губы. Я бы вложила всю свою душу и сердце в нашу последнюю встречу.

Если бы у меня была способность возвращаться в прошлое, я бы его не оставила. Я бы хотела вернуться назад за ним и заставить пойти со мной.

Если бы я умоляла достаточно сильно, ушел бы он со мной? Могла ли я хоть как-то спасти его жизнь?

Неопределенность того, каким бы мог быть его ответ, преследует меня каждый день моей жизни.

И вот, я сижу на лавочке под деревом посреди местного кладбища. Я прихожу сюда каждое воскресенье. Приношу с собой электронную книгу и провожу здесь большую часть дня. Это что-то со мной делает. Это помогает мне чувствовать безмятежность и благоговение. Я знаю, что не похожа на людей, которые приходят навестить своих любимых, но я уже не религиозный человек, и если бы было какое-то место, куда я могла прийти, чтобы скорбеть, это было бы кладбище, правильно?

Скорбь – это нелегко. Боль от потери не уходит. Она просто находит себе место. Хранится где-то, куда только ты имеешь доступ.

Есть разные стадии боли, и каждая из них причиняет адские страдания. Оплакивать кого-то, кого ты любишь – это агония. Я просто хочу, чтобы боль не была такой пронзительной и острой.

Потеря Нокса принесла мне так много ясности. Мне так стыдно, что потребовалась его смерть, чтобы позволить мне видеть вещи, которые мне следовало бы видеть. Он поднял густой туман, который окружал меня, и развеял его.

Всегда защищает меня, даже мертвый.

Я где-то читала, что если ты идешь через Ад, продолжай идти. Это единственный способ пройти его.

Тебе нужно встретиться лицом со своей болью, чувством вины и своим сожалением. Но когда сильные руки скорби пленяют тебя, это подавляет и абсолютно опустошает.

Я боюсь, что никогда не пройду Ад, в котором сейчас нахожусь.

Единственный способ пережить скорбь – это скорбеть. Это высокая цена, которую нужно заплатить за такую сладкую любовь.

Я не думаю, что уже готова двигаться дальше.

В прошлое воскресенье я сидела на своей обычной лавочке, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. На секунду нотка паники прошла через меня. Я притворилась, что продолжаю читать. Прошла минута, и хотя я всё еще чувствовала на себе взгляд, паника исчезла. Рискуя, я посмотрела вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рок и Бу уходят. Спина Бу тряслась, и я уверена, что это были тихие рыдания, а Рок обнимал ее за талию. Он поднял руку, чтобы вытереть собственные слезы. И каким-то образом это заставило меня чувствовать себя довольной. На моем лице появилась улыбка сквозь слезы, и я встала, делая два маленьких шага ближе к ним. Когда они достигли черного фургона, в котором я путешествовала так много раз во время моего пребывания в конспиративном доме, они повернулись ко мне лицом. Прижимая свою электронную книгу к груди, я слегка подняла руку и вытянула пальцы в тихом прощании.

Рок улыбнулся, поднял руку к своему рту, поцеловал указательный и средний пальцы и прижал их к сердцу. Бу улыбнулась дрожащей улыбкой и беззвучно произнесла «люблю тебя». Затем, я смотрела, как они уехали.

Итак, конечно, сегодня выглядываю повсюду, но, к сожалению, они не приехали.

Я всё еще не очень общительная. Я нашла пару друзей на работе. Это люди примерно моего возраста, с похожими интересами, но я пока не могу заставить себя выбираться в люди. Мне комфортно с моим одиночеством.

Есть одна девушка, с которой у меня установилась связь. Ее зовут Хейли, и она очень похожа на Бу.

Забияка с намеком на леди.

В первую же секунду, когда я заметила ее на работе, знала, что она стала бы хорошим другом для меня. Хейли моего возраста, с темными волосами, темным макияжем, миниатюрным телом и великолепным мироощущением. Я называю ее Цыпочка-Гот.

Она – единственный человек, который знает, как я провожу свои воскресенья. Она сказала мне, что если бы мне понадобилось, чтобы она пошла со мной, то она это сделала бы. Я объяснила ей, что это мне нравится делать самой. С секунду, я думала о том, чтобы промолчать, позволив ей пойти, но новая, независимая часть меня выбрала отказ. Я была действительно удивлена, когда она послала мне улыбку и ответила: «Ну, хорошо, малышка. Просто дай мне знать, если тебе понадобится, чтобы я пошла с тобой, и я буду рядом».

Этим утром, я загрузила в свою читалку самым последним бесстыдством и нашла один хороший роман. Я читаю и читаю, и читаю, даже не замечая, как пролетают четыре часа. Только когда я встаю и потягиваюсь, слышу, как кто-то подходит и садится на другой конец лавочки. Боковым зрением, я могу увидеть, что это мужчина крупного телосложения. На нем надеты джинсы, черная футболка и белые кроссовки. И еще он ходит с тростью.