Текст книги "В желанном плену (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

С тех пор как я здесь, я думала о Ноксе как о супергерое. С ними не может случиться ничего плохого. Их ловят, они сражаются в каждом фильме.

Мое сердце разрывается от мысли, что Нокс – просто человек. А людей можно ранить. У них течет кровь, они стареют и умирают.

Внутри этого дома складывается ощущение, что время замирает. Может, мы можем здесь жить вместе всегда?

Мне нужно поинтересоваться об этом в более подходящий момент.

Рок сильно сжимает его горло, затем низким голосом пародирует Нокса:

– Уличные правила или ничего.

Лицо Нокса приобретает бордовый оттенок, ведь Рок отрезал ему доступ к кислороду.

И это меня безумно пугает.

Не похоже, что Рок остановится в ближайшее время. И вот тогда Нокс дотягивается до своего кармана и вытаскивает свое оружие. Он засовывает его в рот Року и закрывает ему рот, держа его челюсть. Рок выпучивает глаза, и я слышу, как он кричит сквозь сжатые зубы. Мы не можем разобрать его слов, потому что он временно с закрытым ртом.

Не проходит и секунды как Рок освобождает Нокса и давится, затем испытывает рвотные спазмы. Выплевывая оружие, он кашляет и снова давится.

– Ах ты грязный, грязный ублюдок. Гребаный носок? Вонючий носок? – испытывая рвотные позывы, он вытирает свой язык.

Нокс кашляет и смеется одновременно. Ладонью потирая свою шею, он хрипит:

– Уличные правила, сучок. Я выиграл.

Пока парни, тяжело дыша, заваливаются на пол комнаты для тренировок, Бу показывает жестом мне следовать за ней.

Она ведет меня на кухню, и когда мы заходим внутрь, то смотрим друг на друга и наконец выпускаем из себя весь тот смех, который сдерживали, хихикая над тем, свидетелями чего, мы только что стали. Вытирая слезы от смеха, мы начинаем готовить обед.

– Что ты сегодня хочешь?

Открывая холодильник, я ищу что-то, что давно не ела.

– Я не знаю. Хочу сегодня что-то другое. Что-то любимое, как будто из детства.

Глаза Бу широко раскрываются.

– Арахисовое масло и желе?

Ах, ням-ням!

Я притворяюсь безразличной.

– Зависит от того, какое желе у нас есть?

«Пожалуйста, скажи виноградное! Пожалуйста, скажи виноградное!»

Поворачиваясь на пятках, она направляется в кладовую и исчезает внутри.

– Хммм. У нас есть клубничное.

Дрянь.

– И виноградное.

Есть!

– Мне два виноградных желе, я думаю.

Она кивает мне в знак согласия.

– Мне тоже. – Осматриваясь вокруг, она добавляет: – Потребуется всего минута, чтобы всё подготовить. Ты хочешь позвать парней?

– Конечно.

Я поднимаюсь вверх по лестнице, мои икры болят, и я испытываю жжение с каждым сделанным мною шагом. Тренировки с Ноксом – сущий ад, но я вижу изменения своего тела. Мышцы начали проявляться, и мне это нравится. Когда я достигаю последней ступеньки, мысленно похлопываю себя по спине за то, что я не ползла.

Вижу Рока в коридоре и выкрикиваю:

– Арахисовое масло и желе на обед. Бу говорит спускаться в ближайшее время.

От этих слов, он трясет своей задницей так, будто бы исполняет победный танец после тачдауна, и я сдавленно смеюсь. Никто бы не мог обвинить Рока в стеснительности.

Качая головой на его безумие, я прохожу мимо него, когда слышу.

– Ты знаешь, я не видел его таким счастливым... ну, никогда. – Оборачиваясь, Рок с милой улыбкой на лице прислоняется к стенке. – И я никогда не видел, чтобы ты светилась так, как в эти дни. Поэтому, я должен сказать это хорошо. У вас не будет от меня проблем, но Бу... она переживает. Поэтому, не выливай на нее слишком много дерьма, чтобы она была в порядке, хорошо?

Всегда заботится о своей женщине. Я обожаю это.

Кивая, я говорю ему:

– Я знаю, Рок. И я понимаю, почему она хочет, чтобы мы были осторожными, но если честно, я была осторожной всю свою жизнь и прямо сейчас, просто хочу быть с Ноксом.

Вроде ему нравится мой ответ, в уголках его глаз появляются морщинки, затем он разворачивается и идет вниз по лестнице.

Я захожу в нашу спальню и вижу одежду, брошенную на стуле возле ванны. Я выкрикиваю:

– Нокс?

Включается душ, и он кричит мне в ответ:

– Я здесь.

Захожу в ванную и застываю на месте. Я застываю, потому что Нокс принимает душ. Он принимает душ обнаженный. И я могу видеть его штучку.

Это в первый раз, когда я вижу его «специального агента», и он взрывает мой мозг.

Стоя под струями воды, он проводит руками по своему лицу, чтобы вытереть воду, открывает глаза и видит, как я там стою. Он спрашивает:

– Тебе что-то нужно, принцесса?

Но мой мозг полностью зациклен на разглядывании его хозяйства.

Он повторяет:

– Детка, что такое?

Это выводит меня из ступора. Вроде. Но не особо. Тяжело сглатываю, мои глаза скользят вниз по его животу, и я бормочу:

– Бу просила передать, что обед будет готов через пару минут.

Намыливая свое тело, он отвечает:

– А что у нас на обед?

– Пенисное масло и желе. (прим. ред. игра слов Penis – пенис и Peanut – арахис)

Срань Господня!

Хлопая себя по лбу, я опускаю голову.

– Арахисовое масло и желе.

Я вижу, как он самодовольно улыбается, но ничего не говорит.

Умный мужчина.

– Звучит заманчиво. Дай мне секундочку, – говорит он.

А я ничего не имею против того, чтобы подождать. Тем более вид здесь открывается захватывающий.

Всё еще пялясь на его длинный, толстый полуэрогированный член, я рассеянно спрашиваю:

– Что бы ты хотел трахнуть? (прим. ред. игра слов dick – трахать и drink – пить)

Тупая! Тупая! Тупая!

– Что ты хочешь попить? – быстро добавляю я.

Его тело трясется от беззвучного смеха, он не может скрыть своего веселья.

– Кола подойдет.

О божечки, его член становится еще больше! Он надувается как воздушный шарик.

Каким же образом он помещается?

Мои глаза широко открываются от представления передо мной. Я чувствую, будто бы нахожусь на уроке биологии или что-то в этом роде.

Я повторяю его заказ.

– Конечно, малыш. Один член. Я имею в виду член. Ну, то есть колу! (прим. ред. игра слов cock – член и coke – кола)

Я краснею до ярко-красного, выхожу в спешке с ванной под звук смеха Нокса.

Я уже порядком устала от твоего дерьма, Нокс!

***

Нокс

Вы знаете, что на самом деле красивое?

Лили.

Я смотрю, как она готовится лечь в постель, и ее вид заставляет мое сердце замирать. Но мой мозг работает.

По инерции раздеваюсь, захожу в ванную и брызгаю на лицо ледяной водой. Мне не следует этого делать. Действительно, не следует. Но что-то подталкивает меня.

Я не люблю секреты.

Я рассматриваю ее. Мой мозг пытается запечатлеть ее. Картинка, которую я могу сохранить, когда всё это закончится.

Смотреть на Лили – это как смотреть на пламя. Ее окружает свет, и он горит так ярко, что на него больно смотреть слишком долго.

Но, несмотря на это, она стоит этой боли.

Одетая лишь в черную майку и трусики, она улыбается мне, и как бы я не пытался, не могу улыбнуться ей в ответ. Я не могу, потому что мне сейчас необходимо сделать кое-что по-настоящему дерьмовое. Что-то, что снова изменит ее.

Забираясь в кровать, я сажусь к ней лицом. Ее лицо пристально изучает мое, прежде чем я вижу обеспокоенность в ее глазах.

Мне нужно сказать ей.

Время настало.

– Лили, есть кое-что, что мне нужно рассказать тебе...

17 глава

Затишье перед бурей

Лили

Нокс говорит мне, что Джейми Харрисон организовал нападение, и это становится переломным моментом для меня.

Джейми.

Мой брат по духу. Друг и товарищ по глупостям.

Как только у меня начинают литься слезы, я уже не могу их остановить. Я плачу долгое время. Настолько долго, что Ноксу приходится встать и принести мне воды, и поменять простыни на нашей кровати, которые пропитаны моими слезами.

Они просто не останавливаются.

Предательство.

Вот то, что я чувствую. Полное и абсолютное предательство.

Сквозь слезы, я спрашиваю:

– Есть ли шанс, что ты ошибся?

Нокс качает головой, вытирая мои слезы.

– Мне очень жаль, детка. Нет. В его квартире было всё, что нам необходимо, для того, чтобы исключить кого-либо другого. Мы нашли ноутбук, откуда присылались электронные письма. В истории поиска, мы нашли запросы на поиск веб-сайтов, связанных с похищением людей и вымогательством. – Его челюсть напрягается. – В его спальне стена, обвешенная твоими фотографиями, Лили. Сотни фотографий. И что самое худшее – одна из этих фотографий была снята в тот день, когда я пришел за тобой.

Мой желудок ухает вниз. Я не верю в это. Я не могу поверить в это.

Это, должно быть, ошибка. Джейми не поступил бы так со мной. Он и Джетт – мои друзья! Бога ради, да мы жили в одном доме почти год. Он учил меня, как ругаться на ирландском, и даже пошел дальше – брал меня в те места, куда меня не пускал мой отец, разыгрывая карту «она будет в порядке со мной».

Мои слезы льются еще сильнее от осознания того, что его дружба была лишь игрой.

Преданная и обманутая, я не знаю, как смогу пройти через всё это.

Зная, что мне не следует спрашивать, но чувствую, что мне нужно это, я умоляю:

– Расскажи мне, что случилось, когда меня впервые похитили.

Нокс качает головой.

– Лили...

Я обрываю его.

– Пожалуйста. Мне нужно это знать. Может, тогда я пойму всё это. Пожалуйста, помоги мне понять.

Нокс трет лицо рукой и вздыхает.

– Хорошо, малышка. Я не знаю всех подробностей, но расскажу тебе то, что знаю. – Прочищая горло, он начинает: – Твой отец упоминал об этом, когда мы впервые разговаривали по телефону, и когда я не мог найти зацепку исходя из той информации, которую он мне дал. Я думал, что он просто был параноиком.

Звучит похоже на моего отца.

– Он сказал, что тебе было тринадцать, и ты в субботу была на складе с ним. Ты залезла на дерево, потому что, очевидно, в то время это было твоей фишкой. – Улыбаясь мне, он убирает мои спутанные волосы с лица. – И ты упала. Только на самом деле ты не падала.

Я помню это! Я сломала руку и потеряла сознание.

Я запуталась.

Нокс объясняет.

– Тебя столкнули, Лили. Когда ты упала, а упала ты сильно, ты отключилась. Твой отец сказал, что он никогда не отпускал тебя далеко и всегда говорил тебе...

Мы оба заканчиваем.

– Оставаться поблизости.

Мой отец говорил мне это изо дня в день.

Он кивает.

– Он видел, как всё произошло, малышка. И я слышал это в его голосе. Страх. Это как то, что он не может перебороть. Наблюдать за тем, как твоего ребенка накачали наркотиками и погрузили в багажник фургона… я даже не могу представить, на что похоже это чувство.

Мой голос вздрагивает.

– Нет. Нет, это было не так. Я упала. Сломала свою руку и отключилась. Я пришла в себя в больнице.

Нокс берет меня за руку и нежно произносит.

– Малышка. Да, ты очнулась в больнице. Спустя неделю.

Мой желудок скручивает, и у меня отвисает челюсть, с открытым ртом я со свистом учащенно дышу.

Чувствуя, что бледнею, спрашиваю:

– Кто это был?

Нокс пожимает плечами.

– Кто-то неизвестный твоему отцу. Просто работник со своей женой. Твой отец получил зацепку от другого работника, который подслушал что-то подозрительное, и тебя нашли на следующее утро в коттедже недалеко оттуда. Жена была в истерике, потому что ты не просыпалась. Она бросила тебя на прибывших медиков, умоляя их, чтобы они помогли. Немного иронично то, что человек, который подверг тебя опасности, вообще не хотел причинять тебе вреда.

Он продолжает:

– Но я полагаю, отчаянные времена требуют отчаянных мер. Видишь ли, у них был сын, который был болен и им нужны были деньги на операцию по пересадке органов. Они пытались достать деньги из других источников, но им их просто не хватало. Они обращались к церкви для сбора средств, просили о помощи по телевидению, даже просили денег у твоего отца, который, к слову сказать, дал им двадцать тысяч долларов. Но этого просто не хватало. Поэтому, они попытались потребовать выкуп.

Уже не заботясь о своей истории, я тихо спрашиваю:

– Что с ним случилось? С сыном.

Нокс медленно качает головой, и я неожиданно переполнена эмоциями по поводу семьи, которую даже не знала. Закрываю лицо руками, мое тело трясется от тихих рыданий.

Он добавляет:

– Мужа с женой посадили в тюрьму, но муж взял большую часть вины на себя, поэтому жена с помощью твоего отца получила условный срок. Вскоре после того, как мужа перевели в тюрьму, сыну стало очень плохо, и он не дожил до операции. Жена покончила жизнь самоубийством неделей спустя, а еще через неделю, муж был тоже найден мертвым в своей камере.

Я не могу больше этого слушать. Я заикаюсь от дрожащих вздохов.

– Прекрати. Не нужно больше. Я не могу. Хватит, пожалуйста.

Это трагедия. Чертова трагедия.

Я потрясена этой информацией. И неожиданно, ничего больше не кажется плохим в моей жизни. Всё еще всхлипывая, я шепчу:

– Почему им никто не мог помочь?

Лицо Нокса становится мягче.

– Люди пытались помочь, малышка, но иногда этого просто недостаточно.

Злость сочится из меня, когда я кричу:

– Мой отец мог бы помочь им! Он мог бы дать им деньги! Всю сумму! Мы, бл*дь, богаты, Нокс!

Он смотрит мне прямо в глаза. Он не отвечает. Не может спорить. Ведь знает то, что я только что сказала – правда.

Он обнимает меня, чтобы я уснула, пока я тихо плачу.

***

– Малышка, просыпайся, – шепчет Нокс мне на ухо. Я тихо постанываю и шлепаю по лицу возле своего уха, задевая его щеку. Нокс сдавлено смеется. – Ну, давай же, принцесса. Вставай.

Мои опухшие, будто бы засыпанные песком, глаза открываются, а в комнате полностью темно.

Совсем нет солнечного света. Я смотрю на часы на прикроватной тумбочке и вижу – 5:47 утра.

Какого хрена?

Отталкивая Нокса, я бормочу:

– Отстань. Я сплю.

Его руки обнимают меня за талию, и он хрипло смеется.

– С добрым утром, малышка.

Я говорю с сарказмом:

– Это не утро, Нокс! Это же долбаный рассвет.

Притягивая меня ближе к себе, он говорит:

– Вот сейчас ты проснулась и можешь меня поцеловать.

Хотя это звучит очень даже заманчиво, но действительность напоминает мне проинформировать его.

– Ты знаешь, у меня так пересохло во рту, и мое утреннее дыхание тебя просто вырубит. Поэтому нет. И я уверена, что у меня засохли слюни вокруг рта из-за того, что я проплакала всю ночь.

Прижимая мою голову к своей груди, его тело трясется от беззвучного смеха. И я улыбаюсь, обнимая его. Забавляясь, он соглашается:

– Довод принят. Но как только ты почистишь зубы, я получу свой поцелуй. А теперь поднимайся и иди одеваться. У нас не так много времени.

Что?

В данный момент, моя растерянность настолько постоянна, что люди могут подумать, что я «особенная».

– Куда мы идем?

Выбираясь с кровати, он говорит:

– Это сюрприз. Поэтому собирай свои вещи. И побыстрее.

Выкатываясь из кровати, я говорю своим лучшим похотливым голосом:

– Ох, малыш. Я обожаю, когда ты отдаешь приказы.

– Лили, – звучит строгое предупреждение.

Мы оба принимаем душ и одеваемся в мгновение ока. Я надеваю спортивные штаны и майку, но Нокс берет одну из своих курток и накидывает ее мне на плечи. Он одет в свои обычные черные штаны-карго и черную футболку, но еще надевает куртку и бейсбольную кепку. Я вздыхаю, он выглядит так, будто бы сошел со страниц спортивного журнала.

Я подхожу и переплетаю наши пальцы. Он сжимает мою руку и шепчет:

– Нам нужно быть тихими.

Мы крадемся по дому, и как только достигаем двери главного входа, я прищуриваюсь, когда вижу, как Нокс поднимает заранее приготовленную сумку, которую он оставил в холле. Выходим в дверь, он ведет нас к жутко черному сталкерскому фургону, и мое сердце замирает.

Мы уезжаем отсюда. Я имею в виду – на свободу! Я не могу стереть улыбку со своего лица.

Я бегу вприпрыжку к фургону, а Нокс широко улыбается, покачивая головой, будто бы я ненормальная. Мне даже разрешают сесть на переднее сиденье. И без повязки на глазах!

И как только я пристегиваю ремень безопасности, Нокс достает что-то из кармана, и моя радость заканчивается.

– Нет!

Нокс аккуратно притягивает меня к себе, нежно целует в губы и завязывает повязку на моих глазах.

Вот дерьмо. А я думала, что мы уже прошли этот этап.

Я дуюсь и скрещиваю руки на груди, и Нокс говорит:

– Ты можешь дуться сколько хочешь, но как только мы выберемся из машины, тебе бы лучше быть со мной поласковее. – Он добавляет: – Ты даже не представляешь, чем я рискую, вытаскивая тебя из дома.

И вот тогда я осознаю, какой я низкий человек. Вытягиваю руку и пытаюсь нащупать Нокса. Нахожу его предплечье, пробегаю по нему вниз, беру его за руку и переплетаю наши пальцы. Я тихо извиняюсь:

– Прости, малыш. Я знаю, что несправедлива. Просто я так легко забываю о том, что меня всё еще защищают. Иногда я просто снова хочу быть самой собой

Прижимая мою руку к своему рту, он целует мою ладонь и молча везет нас.

Мы едем примерно полчаса. Я знаю это, потому что Нокс не дал мне включить радио, из-за того факта что я с легкостью пойму, где мы находимся, поэтому я провожу время, считая секунды в уме.

Всего я насчитала двадцать семь минут и три секунды, прежде чем фургон останавливается, и Нокс выходит из машины. Он открывает мою дверцу, и я поднимаю руки, чтобы снять повязку, но он останавливает меня.

– Терпение, малышка. Я скажу тебе, когда ты сможешь снять ее.

Как только выхожу из фургона, я слышу это. Ветер. Шум. И мягкое жужжание в воздухе.

Глубоко дыша, я ощущаю и запах тоже. Огромная улыбка расплывается на моем лице, и я возбужденно прыгаю. Нокс говорит, пародируя строгость в голосе:

– Ах. Ты портишь мой сюрприз.

Держа обеими руками его руку, я быстро умоляю:

– Поторопись! Быстрее! Быстрее!

Он наклоняется, чтобы снять мои ботинки и носки, мы проходим немного вперед, пока мои ноги не ступают на прохладный, мягкий песок. Я мысленно пронзительно визжу, а вот вслух смеюсь.

Неожиданно Нокс останавливается и строго говорит:

– Не снимай повязку, Лили. Я тебя предупреждаю.

Прижимая указательный и средний палец к своему лбу, отдаю ему честь и терпеливо жду. Минуту спустя он ведет меня, прижимая руку к спине. Я слышу, как он садится и затем аккуратно усаживает меня на покрывало между своих ног.

Он стягивает с меня повязку, и я открываю рот от изумления.

Океан.

Я люблю океан.

Улыбаясь как идиотка, я прижимаюсь спиной к его телу. Он крепко обнимает меня за талию и прижимается в поцелуе к моей щеке. Его дыхание греет меня.

– Всё хорошо, малышка?

Я тихо отвечаю:

– Это лучшая вещь, которую кто-либо когда-либо для меня делал.

Он также тихо отвечает, еще сильнее прижимая меня.

– Всегда пожалуйста, принцесса.

Мы сидим и смотрим на океан, позволяя виду и звукам поглотить нас и забрать прочь от реальности.

Только сейчас мы просто Нокс и Лили.

Не защитник и защищаемый.

Пляж безлюдный. И это наше счастливое место.

Наш пузырь, защищающий нас от всего мира.

Неожиданно ко мне на ум приходит мысль.

– Как тебя зовут?

Он напрягается позади меня, и мне интересно, испортила ли я всё, задавая этот вопрос. Я считаю, что это справедливый вопрос.

Нокс ворчит:

– Это не важно. Я уже не тот человек.

Поворачиваясь, я целую его в подбородок и осторожно признаю:

– Это имеет значение. Это важно для меня. Я хочу знать тебя.

Следует долгое молчание.

Затем, наконец, он произносит:

– Адам Кристиан Тэйлор. Родился восемнадцатого марта 1984 года в Уайт Дир, штат Техас у матери-одиночки – Клэр. – Южный акцент, который я слышала в его голосе так много раз, полностью поглощает его речь.

Вау.

Ух, вау!

Оборачиваясь, я встаю на колени между его ног и обхватываю ладонями его лицо. Он настороженно смотрит на меня, но я улыбаюсь, затем снимаю его бейсболку. Наклоняясь, я нежно его целую и говорю между поцелуями:

– Здравствуй, Адам. Я Лили.

Его руки обхватывают мои бедра, он прижимается своими губами, углубляет наш поцелуй и просто говорит:

– Привет.

Мы нежно, неспешно целуемся на протяжении долгого времени, и мы за пределами реального мира. Но что-то меня беспокоит. Немного отстраняясь, я спрашиваю:

– Это плохо, что мне всё еще хочется называть тебя Ноксом?

Он качает головой и отвечает:

– Плохо ли то, что тебе всё еще хочется называть меня Ноксом? – я пожимаю плечами, и он говорит. – Адама больше нет, принцесса. Он для меня лишь воспоминание. Я очень долгое время был Ноксом. Я и есть Нокс.

Кивая, я честно говорю:

– Мне всё равно, как ты называешь себя. – Положив руку на его сердце, я добавляю: – Ты всё еще тот же мужчина здесь.

Закатывая глаза, он громко кричит:

– Лили! – это настолько не похоже на него, что я замираю.

Я не имею представления, что сделала не так, поэтому отстраняюсь, но он ловит меня. Он указывает на меня пальцем.

– Нет. Не делай этого. – Затем он вздыхает. – Бл*дь. – Заправляет мне волосы за ухо и шепчет с благоговением: – Так много прекрасного скрывается за жесткостью. Я не знаю, что мне делать с тобой, малышка. Ты меня убиваешь.

Я моргаю. Мой ответ сочится сарказмом.

– Хочешь, чтобы я плюнула на тебя, чтобы тебе было легче?

И он улыбается. Широко – во весь рот. И я хочу утонуть в этой улыбке. С этого момента и до окончания жизни.

Я шепчу:

– Было бы абсолютной глупостью влюбиться в тебя.

Его улыбка меркнет, но всего лишь немножко. Он кивает в знак согласия.

– Это было бы абсолютной глупостью. – Он целует меня в губы один, второй и третий раз. Отклоняясь, я смотрю в его темно-голубые глаза и не вижу в них ничего, кроме искренности. Он мягко добавляет: – Невозможно контролировать то, в кого ты влюбляешься, принцесса.

Вот дерьмо.

В носу покалывает. Мои глаза наполняются слезами, и я кусаю губу, пытаясь не расклеиться. Я хлюпаю носом.

– Это лучший день в моей жизни.

Нокс смотрит на мое лицо широко раскрытыми глазами.

– Да уж, со всеми слезами и прочим дерьмом.

Смешок вырывается из меня. Я шлепаю его.

– Задница. – Затем добавляю: – Ты хотел бы быть сегодня кем-то другим? Только сегодня?

В его глазах пляшут смешинки, и он говорит своим самым южным акцентом:

– Конечно, дорогая. Я буду Хэнком, а ты можешь быть Муди.

Я прыскаю со смеху. Смеюсь так сильно, что сгибаюсь пополам и кладу свою голову на его трясущееся плечо.

Он разворачивает меня и садит спиной между своих ног. Его руки замыкаются на моей талии, и он прижимается лицом к моей шее. Он говорит приглушенно:

– Я не хочу тебя отпускать.

Мое сердце разрывается, и я шепчу ему в ответ:

– Тогда не отпускай.

***

Вбегаю в комнату Бу и захлопываю дверь за собой.

Она оборачивается ко мне и выглядит при этом ошеломленной. Задыхаясь, я шепчу ей:

– Как нужно заниматься сексом?

Шокированное выражение на ее лице исчезает. Она направляется к кровати и широко улыбается.

– Присаживайся. Нам надо много чего обсудить.

***

Я уже в постели и жду Нокса, я расправила простыни, чтобы всё было идеально.

Сегодня ночь, когда отдам свою девственность. Поэтому это довольно особенный день. Мне, наверное, следовало что-то сделать, чтобы отметить это событие.

Ну, типа, испечь торт.

Или надуть шарики.

Транспарант был бы тоже неплох.

Бу была чертовски взволнована по этому поводу. И, о боже, вещи, о которых она мне рассказала! Я читала много эротики, но когда тебе не с чем сравнивать эти вещи, они сбивают с толку. Поэтому не относитесь предвзято.

Побритые ноги?

Есть.

С подмышками всё в порядке?

Я обнюхиваю себя.

Так себе. Сойдет.

Почищенные зубы?

Есть.

И как только я тянусь вниз, чтобы привести в порядок свое нижнее белье, Нокс заходит в комнату. Поэтому я быстро вытаскиваю свою руку из-под одеяла. Но слишком поздно.

Дерьмо!

Нокс широко открывает глаза и говорит:

– О, пожалуйста, не дай мне тебя остановить, малышка. Продолжай.

Да уж. Это выглядело так, будто бы я трогала себя.

Мое лицо заливается краской, и я выпаливаю:

– Я не это делала.

Он крадется к кровати, упирается коленом в матрас, нагибается ко мне и тихо говорит:

– Это был чертовски долгий день, и мне нужен этот ротик.

Я тянусь вверх к нему, и наши губы соприкасаются. Он запускает руку мне в волосы и со стоном углубляет наш поцелуй. И как только поцелуй становится более страстным, он отстраняется и говорит:

– Нет. Я не хочу увлекаться. Мне нужно принять душ, а то если мы продолжим в том же духе, мне будет лень делать это позже.

Он улыбается мне.

– Ничего если мы продолжим то, что начали минут через десять?

Мой голос хрипит, когда я отвечаю:

– Десять минут. Не дольше, или я приду за тобой.

Выбираясь из постели, его глаза темнеют, он прищуривается.

– Просто попробуй держаться на расстоянии. – Он идет в ванную, и я со шлепком откидываюсь назад на кровать.

Да уж, а соблазнение тяжелее, чем я думала.

18 глава

От слов к делу

Лили

Как только Нокс выходит из ванной, одетый лишь в пару белых боксеров, он направляется прямо ко мне.

Неожиданно я начинаю нервничать и покусываю губу. Энергетика в комнате меняется со спокойной до обжигающе-горячей за секунду. И я заведена. Только лишь от одного его вида.

Как только он подходит к кровати, я рассматриваю его. Его темные обычно короткие волосы сейчас немного длиннее. Как раз достаточно для того, чтобы пропустить их между своими пальцами. Большие, мускулистые руки, накачанные сильные ноги, очерченный пресс, широкая грудь и плечи, всего этого достаточно, чтобы заставить меня облизывать губы в предвкушении.

Хорошо.

Я никогда бы не подумала, что смогу заполучить такого мужчину... но вот мы здесь.

Забавно как всё может сложиться.

Кровать прогибается, и он ложится рядом со мной. Он выглядит абсолютно по-другому, избегает моего взгляда, когда спрашивает деланно скучающим тоном:

– Хочешь поцеловаться?

Вытаскиваю подушку у себя из-за спины, я хлопаю его по голове. Его тело трясется от беззвучного смеха. Отбрасывая подушку, он хватает меня за запястья и тянет к себе. Приподнимаясь, он садит меня к себе на колени, лицом к нему. Его глаза улыбается, и он говорит:

– Привет.

Маленькая улыбка появляется на моих губах.

– Привет.

Его пальцы пробегают по моей спине, поддразнивая края моей майки, поглаживая чувствительную кожу в том местечке. Я уже возбуждена, а мы только начали. Вспоминая о своей миссии, я решаю, что мне нужно дать ему знак, чтобы он понял, чего я хочу.

Скрещивая руки на животе, я хватаюсь за края майки и снимаю ее, оставаясь только лишь в паре черных трусиков (спасибо за них Бу).

Нокс, застыв, смотрит на мою обнаженную грудь. Прежде чем прикрыть глаза, он опускается лицом к ложбинке между моих грудей и водит по ней носом. Вздыхая, я оборачиваю свои руки вокруг его головы и шепчу:

– Я хочу тебя, Нокс.

Его лицо застывает прямо в ложбинке, и тело напрягается.

Он поднимает голову и наши глаза встречаются. Нокс изучает мое лицо с минуту, прежде чем спросить:

– Ты уверена? – и как только я готова ответить, он добавляет: – Потому что для меня это не важно. Мы не обязаны делать то, чего ты не хочешь. Тебе не нужно делать это для меня.

Я улыбаюсь при виде того как он краснеет, беру его лицо в свои руки и нежно целую его.

– Я хочу сделать это для себя. Потому что я хочу, чтобы это был ты. Я хочу всегда вспоминать об этом и знать, что выбрала тебя. Мне решать, и я хочу тебя.

Он сильно сжимает мои бедра, затем ослабляет хватку и медленно проводит руками вверх-вниз. Всё еще не убежденный он шепчет:

– Я не буду давить на тебя. Никогда.

Трусь кончиком носа об его нос, я шепчу ему в ответ:

– Ты и не давишь. Ты такой супермилый, и я обожаю это. Но я хочу этого. Действительно очень сильно.

Его голубые глаза вспыхивают.

Прежде чем он может что-то сделать, я скольжу между нашими телами и оборачиваю свою руку вокруг его возбужденного члена, спрятанного под боксерами. Он вдыхает воздух со свистом и немного отклоняется. Воспринимая это как разрешение, я тянусь вниз второй рукой и тру его медленно и нежно.

Его глаза закрыты, и он бормочет:

– Продолжай в том же духе, и я кончу, принцесса.

Я не хочу, чтобы это так быстро закончилось!

Убирая руки, я спрашиваю:

– А если это случится, то всё? Ты уже готов? – я не могу скрыть разочарование в своем голосе.

Нокс смеется, и неожиданно я чувствую себя глупо и опускаю голову. Чувствуя, что я стыжусь, он перестает смеяться. Берет меня за подбородок, поднимает мое лицо и говорит сквозь улыбку:

– Нет, малышка. Я могу заниматься этим всю ночь напролет. У меня займет буквально десять минут для, уф...– он прочищает горло, обдумывая подходящее слово, – перезарядки, затем я буду готов к следующему раунду.

Тянусь снова вниз и беру его член в руки, поглаживаю его, и тихо спрашиваю:

– Так в чем тогда проблема?

Он снова закрывает глаза и бубнит:

– Я забыл.

Чувствуя себя похожей на ребенка, рассказывающего какой-то секрет, я наклоняюсь к его уху и говорю:

– Снимай свои трусы. Я хочу видеть тебя.

Я благодарна ему, что он не заставил меня умолять. Он тянется вниз, берется за резинку своих боксеров и тянет их. Он не может снять их полностью из-за того, что я сижу на нем, поэтому я снимаю их до конца.

И изумленно смотрю на него.

А он действительно большой.

Принимая поспешное решение, я делаю кое-что, что всегда хотела попробовать. Я нагибаюсь и провожу языком по всей длине его члена.

Его тело трясется так, будто бы через него проходит электричество, и он стонет.

– Детка, бл*дь!

Я вспоминаю то, что говорила мне Бу.

«Головка очень чувствительная, поэтому будь осторожна с ней. Начинай медленно. Используй свою руку, двигая вверх-вниз. Не используй зубы. Слушай его звуки одобрения. Если он стонет и двигается в нетерпении, то ты всё делаешь хорошо».

Держу его член в руке прямо и обхватываю губами головку просто, чтобы почувствовать ее. Когда Нокс снова стонет, я опускаю свою голову еще ниже, захватывая его в рот, затем поднимаюсь. Я создаю свой ритм, начинаю качать головой медленно и неглубоко на его члене. Он кладет руки мне на голову, и я принимаю это как знак – мне продолжать. Я захватываю его глубже, так чтобы не подавиться, и сосу немного интенсивнее. Нокс стонет.

– Святое-бл*дь-дерьмо!

Осмелев, я помогаю себе рукой, пока сосу его, и тело Нокса дергается. Я делаю это еще какое-то время, и он с трудом говорит:

– Малышка, серьезно, я долго не протяну.

Отрывая свой рот от него всего на секунду, я произношу:

– Я хочу увидеть.

Тяжело дыша, он начинает двигать бедрами и толкается глубже в мой рот. Он толкается всё быстрее и быстрее, затем неожиданно освобождается из моего рта и поглаживает свой пульсирующий член рукой напротив своего, покрытого шрамами живота.

Я пристально смотрю, как он находит свое освобождение.

Его лицо искажается будто от боли, яички натягиваются, и я вижу точный момент, когда это происходит. Он сильно его сжимает, его член яростно пульсирует, и белая вязкая жидкость брызгает ему на живот один, второй, третий и, наконец, четвертый раз.

Его тело расслабляется, и он откидывается назад на кровать. Он выглядит истощенным. Задыхаясь так, будто бы он пробежал милю, потный и обессиленный. Его эрекция ослабла, и он поглядывает на меня одним глазом. Замечает мою крошечную улыбку и спрашивает:

– Ну как я справился? Выполнил работу?

Я люблю Смешного Нокса. Это не то, что Хмурый Ублюдок Нокс.