Текст книги "От Алари до Вьетнама"

Автор книги: Базыр Вампилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Аларь в первые годы Советской власти

С 1918 г. жители Аларской волости уже не признавали местную колчаковскую власть. В середине января партизанский отряд Уваровых занял село Голуметь. Аларские коммунисты немедленно захватили власть в Алари и в волости. Был учрежден Революционный комитет, который возглавили Антон Назаров и Галдан Уданов. Необходимо было установить твердый революционный порядок и нормализовать жизнь населения.

После восстановления Советской власти в Иркутской губернии, в январе 1920 г., в Черемхове собрались бурятские коммунисты, которые обсудили вопрос «Текущий момент и задачи партии» и приняли следующее решение: «Основная и ближайшая наша задача восстановить Советскую власть во всей Иркутской губернии и довести борьбу с контрреволюцией до победного конца». Была определена структура организации коммунистов Бурятии.

В феврале 1920 г. части Красной Армии и партизаны на подступах к Верхнеудинску окончательно разгромили войска белогвардейцев и интервентов.

При активном содействии политических отделов и управлений частей Красной Армии в течение 1920 г. были созданы Аларская, Унгинская, Ангарская, Тункинская, Бильчирская, Ользоновская и другие партийные ячейки. Ранее здесь действовали подпольные организации, созданные подпольными комитетами большевиков Иркутска и Черемхова.

Бурятская секция, хотя и не являлась уставной партийной организацией, действовала на правах национальной секции Иркутского губернского комитета РКП (б).

Члены секции возглавили партийную работу в Бурятии. На ответственную работу выдвинули коммунистов Аларского хошревкома: Михея Ербанова, Василия Трубачеева и Семена Николаева. Они возглавили Комитет бурятской секции, а Георгий Данчинов и Ардан Маркизов были избраны кандидатами в члены комитета. Остальных товарищей откомандировали в восточные районы Бурятии и Дальневосточную республику. Получилось так, что в Аларском ревкоме остались люди, не имевшие достаточной революционной закалки и опыта.

Тут на сцене опять появился наш старый знакомый – аларский богатей Оболов. Он оказался хитрее Салтыкова: не удрал с ним в Монголию, а, прикинувшись больным тифом, отлежался у себя дома. Аларские буряты считали Оболова врагом, но прямых улик, подтверждающих его участие в карательных экспедициях колчаковцев, не было. Оболов умел ловко использовать обстоятельства: где можно показывал свою власть; с главарями же колчаковцев держался накоротке, не скупясь и ничем не брезгуя. При этом он старался оставаться в стороне, когда его друзья проводили аресты и казни в Алари. На это время он всегда куда-нибудь исчезал. Но зато широко принимал приезжавших в Аларь главарей белочехов и колчаковцев. Закатывал им пышные приемы, устраивал скачки, возил в купеческие дома Ирети, Голумети и Черемхова, окружал их женщинами и местными кутилами-купцами. Аларские кулаки и нойоны завидовали Оболову.

Оболов и после ухода колчаковцев поддерживал своих дружков. Обычно на улусных собраниях он выступал с такими словами:

– Ну что ж такого, что я люблю погулять. При царе был старшиной волости, людей не обижал… Хозяйство мое крепкое, хватит на мой век, а больше мне и не надо. При Керенском и Колчаке людей не убивал и не грабил, только дружил с начальством, и более ничего… Давайте все жить в мире, дружбе и согласии.

Он старался приспособиться и к новым, советским порядкам: завел дружбу с некоторыми неустойчивыми членами ревкома, щедро их угощал, сводил со своими людьми – колчаковскими беженцами.

Купцы, бывшие белогвардейцы и другие богачи обосновались в Алари, надеясь отсидеться под крылышком Оболова. Повсюду болтались темные личности из окружения Оболова и его друзей; они вели антисоветскую пропаганду, а зачастую занимались и просто воровством. В первое время жулики действовали безнаказанно, так как на местах еще не работали советские суды, а у ревтрибуналов не доходили до них руки.

Председатель же ревкома Еохун Кукунурский старался не обострять отношения с Оболовым и его окружением.

В первой советской школе нашли себе приют три офицера-колчаковца: полковник Скурчинский, преподававший физику, майоры Востоков и Юрьев, которые вели математику, физику и русскую литературу. Они жили в одном из домов Оболова.

В школе организовали самодеятельность, устраивали вечеринки с танцами, различные лотереи, играли в олембур ^{36} . Популярными стали скачки на большие призы. Короче говоря, Востоков и Юрьев всячески старались привлечь к себе молодежь.

Однако вскоре нам стало не до танцев. Мы начали занятия во всеобуче, организованном по линии частей особого назначения (ЧОН). На учебу ходили с большим желанием, изучали винтовку и наган, бутылочную и круглую гранаты. Занимались строевой подготовкой, штыковым боем.

Между тем приближался праздник бурятского Нового года. К этому дню в Алари готовились все. Во многих селениях уже начались гулянья. Оболов понял, что на этом деле можно хорошо поживиться.

Любители скачек вспоминали, у кого и в каких улусах имеются хорошие кони. Все сходились на одном: резвее серого скакуна Хамона Бухаева из Хандагайтуя в Иркутской Бурятии нет. Оболов и его друзья всячески афишировали достоинства серого скакуна. И добились своего. Вскоре слава о нем распространилась по всей Западной Бурятии. Говорили, что эта лошадь бегает быстрее лани и такого скакуна у аларских бурят не было и в помине. На эту удочку клюнули все аларцы. Только Василий, мой дядя, утверждал, что все это вранье, а Оболов – жулик и авантюрист. Он может продать всех бурят, выкупить и вновь заложить.

Учитель Николай Вампилов, участник подавления контрреволюционного мятежа в Голумети, решил по-своему наказать Оболова: обыграть его на скачках, поставив большую сумму на серого скакуна из Хандагайтуя. Он считал, что Оболов не найдет лошади, которая могла бы обскакать серого.

Назначена была сумма заклада в золотом исчислении. В то время царские бумажные деньги и керенки ни во что не ставили. На базаре шло в ход золото, драгоценные камни, меха, рогатый скот, лошади.

В доме Оболова в то время скрывался с семьей бывший жандармский офицер Михаил Туманов, коннозаводчик, хозяин Иркутского ипподрома. Иркутский ревком реквизировал его предприятие, но самого арестовать не успел. И Туманов удрал в Аларь под крылышко Оболова. Поддерживая связи со своими людьми на ипподроме, Туманов помог Оболову вывезти из Иркутска племенного жеребца по кличке Орел.

Охотников биться об заклад за скакуна Оболова почти не нашлось. По-видимому, слава, пущенная о сером скакуне из Хандагайтуя, возымела свое действие: даже некоторые сторонники Оболова отошли от него.

Утром, в день скачек, в Аларь прибыло много народу из дальних улусов и селений. Все улицы были забиты. Словом, в эго утро Аларь походила на большой базар.

Лошади должны были бежать пять верст. Зрители стояли по обе стороны дороги, образуя живой коридор. Скакунов вывели на черту. Вороной, по кличке Орел был под легким кожаным седлом. Невдалеке хлопотал хозяин серого скакуна. Под жокеем не было ни седла, ни потника. Серый из Хандагайтуя стоял спокойно, кося на вороного карим глазом.

Наконец все приготовления были закончены. Серый вихрем помчался вперед, вороной без труда стал нагонять его. Со зрителями творилось что-то невероятное. Огромная толпа пришла в движение, гудела и орала. Одни болельщики, чтобы лучше видеть, забрались на колокольню, другие – на крышу школы, третьи – монастыря. Все смотрели в сторону церкви. С колокольни раздался крик:

– Скачут! Скачут!

Опередив серого на целую версту, несся вороной скакун. Его соперник пришел к финишу минут через десять.

Оболов с бывшим хозяином ипподрома, выиграв на этой скачке много золота и ценностей, на паре выездных лошадей скрылись в неизвестном направлении. Потерпевшие пытались вернуть свои ценности, но безрезультатно. Так печально закончились скачки.

Позднее руководство хошревкома во главе с Кукунурским было отстранено от работы, а по делу Оболова назначено следствие.

Вскоре в Аларь вернулись большевики Антон Назаров, Каптас Федоров, Ефим Шулунов, Харлампий Степанов и другие. Иннокентия Петровича Хабаева, председателя Аларского волостного ревкома, назначили одновременно п директором нашей школы.

Занятия шли регулярно. За зиму в школу пришло много новеньких – детей состоятельных родителей из разных улусов Аларского аймака, которые забрали их из учебных заведений Иркутска и Черемхова. Учились они хорошо, в школу приходили добротно одетыми.

Мне ходить в школу было нелегко: не было ни валенок, ни сапог, ни шапки. Носил я обноски родителей и дяди Василия, старый треух, подшитые валенки с заплатами на голенищах, штаны и рубашку-косоворотку из коричневой материи. Но, глядя на новичков, я всячески тянулся за ними: завел обломок зеркала, гребешок, ремень, выпросил у отца с матерью новую ситцевую рубаху. Потом мне передали дядины штаны, а старую, драную шубейку мама обшила простой черной тканью.

Среди новичков были способные и талантливые ребята: они танцевали на школьных вечерах, хорошо пели, играли на музыкальных инструментах. Но большинство из них придерживалось меньшевистско-эсеровских взглядов. Определенную роль здесь, конечно, играли их богатые родители и родственники, а также белогвардейцы-учителя.

В нашей школе учились тогда Забановы – два брата и сестра. Братья Забановы были старше меня, а сестра – моей ровесницей. Михаил и Александр Забановы были неисправимыми хулиганами, презирали плохо одетых учеников. И вот мы решили отомстить им за все свои обиды.

В канун Нового года в дацане начался молебен. Народу по этому случаю собралось видимо-невидимо. Здесь были и ученики нашей школы, в том числе Михаил и Александр Забановы. Мы окружили их. Вот-вот должна была начаться драка, как вдруг возле нас оказался милиционер хошревкома Василий Быков. Он спросил:

– Вы сыновья Забанова? На вас жалуются, что вы ведете себя в школе не по-советски. Приказываю прекратить эти безобразия, в противном случае выгоним вас из Алари, а родителей привлечем к суду ревтрибунала.

Нам же скомандовал:

– Разойдись!

На другой день, перед началом занятий, директор собрал всех учащихся и учителей в большом классе. Хабаев проинформировал школу о происходящих событиях в области.

С января 1920 г. по территории области уходили, двигаясь по Сибирскому тракту, пешком и на санях остатки колчаковской армии под прикрытием корпуса генерала Каппеля. К концу января эта группа насчитывала 6–7 тысяч человек (они везли в цинковом гробу тело замерзшего генерала Каппеля). Здесь находились самые злые враги Советской власти. Это были физически и морально сильные люди, отличавшиеся крайней жестокостью.

В январе 1920 г. каппелевцы ворвались в бурятские улусы Приангарья. Оставляя после себя опустошенные деревни, трупы убитых и замученных, они продвигались к Черемхову, навстречу белочехам. Другие отряды каппелевцев, разоряя села по Ангаре и Лене, стремились выйти на восток севернее озера Байкал. Но прорваться через большое село Качуг удалось далеко не всем… Только около восьмисот человек прошло мимо озера Байкал, остальные были убиты или взяты в плен под селами Бирюлькой и Макушино.

Особенно сильно пострадал тогда от каппелевцев центр сельревкома – улус Куйта. Его активистов каппелевцы застали врасплох. Они проводили собрание и не обратили внимания на лай собак, скрип многочисленных повозок, топот копыт и ржание лошадей. Хватились только тогда, когда каппелевцы стали ломать заборы и врываться во дзоры. Озверевшие бандиты за ночь ограбили все дома до нитки. Забрали лошадей, коров…

Почти все мужское население ушло из Алари в таежные селения, поближе к партизанским отрядам. Но из-за снежных заносов каппелевцы не дошли до Алари, пройдя стороной в 10–12 верстах.

Спустя некоторое время в тех улусах, где побывали каппелевцы, вспыхнула эпидемия сыпного тифа, которая вскоре распространилась по всей Бурятии.

Только 23 февраля 1920 г., с приходом 5-й армии, в Бурятии жизнь начала входить в нормальное русло…

В тот же вечер после занятий во дворе школы ко мне подошли аларские большевики Ефим Шулунов и Харлампий Степанов. Подозвали еще Цыретора Башеева и Гарму Сельверова. Шулунов отвел меня в сторону и спросил:

– Ты сын какого Вампилова?

– Нихо.

– А кем тебе доводится Василий Мухлуев?

– Дядей.

– Ну, приходи, как стемнеет, к Хабаеву.

Наступил вечер, во всех домах зажглись огни: у кого – керосиновые лампы, у кого – свечи, сальники или лучины. Я отправился к председателю хошревкома.

Хабаев сидел за большим письменным столом под огромными часами. Два других стола были поставлены перпендикулярно к двери. Вокруг столов и вдоль стен кабинета стояли мягкие бархатные кресла. Ревком помещался в здании бывшей степной думы, и ему вся эта помпезная обстановка перешла по наследству.

Я пристроился в кресле слева от двери. В кабинет стали заходить люди. Большинство, как и я, усаживались вдоль стен, а кто посмелее – вокруг стола.

Рядом с Хабаевым сели Антон Назаров, Каптас Федоров, Ефим Шулунов, Харлампий Степанов. Пригласили сюда и девушек, у которых верховодила Савранна Малахирова, дочь бедняка, одна из первых учениц в школе.

Под конец в кабинет вошли какие-то военные, за ними – несколько служащих хошревкома, милиционеры Быков, Зубрин и мой дядя Василий.

Поднялся Хабаев. Взяв маленький колокольчик, позвонил. В кабинете воцарилась тишина.

Председатель ревкома информировал собравшихся о положении в Алари. Не все обстояло благополучно. Контрреволюционные элементы в школе и различных улусах Алари вели подрывную работу против Советской власти. Бывшие офицеры, учителя Скурчинский, Востоков и Юрьев, связались с контрреволюционными организациями и местными кулацкими бандами. В настоящее время они, как бывшие каратели колчаковской контрразведки, взяты под стражу.

Хабаев призвал нас быть бдительными. Он сказал, что вместо выбывших учителей школы приняты на работу новые – Валентин Вампилов, Иннокентий Тунуханов, Николай Керосинский, – которые по своим знаниям стоят выше, чем арестованные колчаковцы.

На другой день занятия в школе начались, как обычно, по расписанию. К концу занятий мы узнали, что кроме трех учителей были взяты под стражу учительница немецкого языка и еще несколько контрреволюционеров из других улусов Алари.

Обстановка в школе заметно разрядилась. Михаил и Александр Забановы прикусили языки. Теперь в школе начали брать верх учащиеся из бедняцко-середняцких семей. Стали приезжать инструкторы Черемховского уездного комитета комсомола, лекторы, агитаторы и т. д. При хошревкоме был создан штаб ЧОНа, проводились регулярные сборы дружинников со всего хошуна, на которые приезжали из Иркутска и Черемхова командиры и политработники Красной Армии.

Оживилась в Алари и культурно-просветительная paбота. Большевики стали чаще выступать перед населением. В это время кулаки и спекулянты узнали о замене продразверстки продналогом и распустили слух, что будет поощряться частная инициатива. Они начали из-под полы, а кое-кто и открыто торговать водкой, а в глухих улусах – самогоном, изводя на него большое количество хлеба. Спекулянты и враги Советской власти меняли это зелье в городах, поселках, селах и улусах на золото, серебро и другие ценности. Для борьбы с ними в Алари были мобилизованы все силы – партийные и комсомольские работники, учителя, медработники, а также органы Советской власти на местах.

Первые комсомольцы Алари

С первых дней установления Советской власти в России партия большевиков начала сплачивать вокруг себя рабочую и крестьянскую молодежь.

Россия, как отмечал В. И. Ленин, после свержения царизма была самой свободной из всех воюющих держав. На смену самодержавию пришло двоевластие, а это означало, что большинство политических партий и различных организаций могло действовать открыто. Следовало поэтому приложить все силы к тому, чтобы юношество стало на сторону большевиков и включилось в борьбу пролетариата за свои права.

На I Всероссийском съезде молодежи 29 октября – 4 ноября 1918 г. был создан Российский Коммунистический Союз Молодежи, позднее переименованный во Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз Молодежи (ВЛКСМ), передовой отряд советской молодежи, массовая организация, примыкающая к большевистской партии.

В Иркутске большевики создали секцию учащейся молодежи. Руководителем ее стала Зина Бланкова, пламенный пропагандист идей В. И. Ленина, один из организаторов Союза социалистической молодежи Иркутска.

В 1918 г., еще до оккупации территории Иркутской Бурятии иностранными интервентами, во многих селах в улусах действовали созданные по инициативе большевиков молодежные организации. Члены этих организаций – молодые рабочие, крестьяне, учащиеся школ – во время нашествия колчаковцев и интервентов ушли в партизанские отряды.

1 мая 1919 г. в Черемхове группа бурятской молодежи (Мария Сагадарова, Галдан Уданов, Николай Мункуев и другие) объединилась в ячейку комсомола. После изгнания колчаковцев по всей территории Иркутской Бурятии стали возникать комсомольские организации.

И. П. Трибунский, ветеран комсомола, член бюро Иркутского губкома РКСМ, пишет:

«Комсомол пришел к нам с Красной Армией и вместе с ней шагал по Сибири. Говорю „вместе шагал“ потому, что организаторами комсомольских ячеек в Сибири явились армейские политработники и местные партийные работники. Среди армейских политработников было немало первых комсомольцев из Центральной России с более чем двухгодичным комсомольским стажем. Энтузиасты коммунистического союза, они не только выполняли задание ЦК РКСМ по организации комсомола, но делали это по зову сердца… На митингах ответственные представители партийной организации, а чаще – армейские политработники выступали с докладами „О целях и задачах РКСМ“. После митинга начиналась запись желающих вступить в комсомол. Так зарождались комсомольские организации на всем сибирском пути следования армии-освободительницы. В конце января 1920 г. Красная Армия вступила в пределы Иркутской губернии, и 5 февраля в Нижнеудинске, а 9 февраля в Тайшете появились первые комсомольцы на земле иркутской…» ^{37} .

Бурятская секция Иркутского губкома РКП (б) развернула среди молодежи и женщин большую работу, вовлекая их в активную общественную и политическую жизнь. 24 марта 1920 г. секция принимает решение об организации Коммунистического союза молодежи. Руководителем и организатором бюро Бурятской секции РКСМ стал Ф. Коняев.

Союз молодежи объединил в своих рядах передовую часть бурятской молодежи. Он строил свою работу под руководством Бурятской секции губкома и являлся активным помощником партии в государственном и хозяйственном строительстве. Особенно значительна была роль комсомола в тех улусах и районах, где еще не были созданы коммунистические ячейки. Там на комсомольцев ложилась вся работа по проведению в жизнь политики партии.

С марта – апреля 1920 г. во многих улусах и села: Аларского, Боханского, Эхирит-Булагатского, Тункинского аймаков появились комсомольские ячейки. Уездные, районные комитеты комсомола, ранее созданные ячейки социалистической молодежи организационно оформились в Коммунистический союз молодежи.

На комсомольцев 20-х годов была возложена трудная задача – не только укреплять свои ячейки, но ворганизовывать ячейки комсомола в соседних селах и улусах, принимать активное участие в кампаниях по борьбе с разрухой и голодом, решительно бороться с классовыми врагами, уничтожать белобандитские шайки.

В то время вылазки недобитых белых банд, преследуемых отрядами ЧОНа, продолжались на территории района. По пути отступления банды белогвардейцев грабили мирное население и убивали коммунистов и комсомольцев.

Однако, несмотря на это, ячейки комсомола, иногда очень маленькие (из трех человек), действовали смело и решительно. Малышевская ячейка РКСМ подверглась нападению белой банды Ш. Улаханова. Председатель ячейки Вера Тарантаева ^{38} чудом спаслась от смерти. Она сумела связаться с Балаганским партизанским отрядом ЧОНа, и белую банду Улаханова удалось разгромить.

В Алари организация комсомольской ячейки задерживалась в связи с передвижением поблизости остатков разбитых колчаковских войск – каппелевцев.

Аларская молодежь в то время группировалась вокруг партийной ячейки Аларского хошуна, коммунисты которой сами были людьми комсомольского возраста.

15 января 1920 г. на территории Аларского района был создан Ангарский райком РКП (б), который еще не успел сформировать райком РКСМ. Поэтому все opганизации РКСМ, созданные в районе, подчинялись Черемховскому уездному комитету РКСМ.

В состав Ангарского района входили тогда Аларский, Боханский, Бильчирский, Кахинский, Унгинский, Екыр-Шаралдаевский и Молькинский хошуны. Здесь с марта – апреля 1920 г. и стали создаваться ячейки РКСМ.

В марте 1920 г. в Аларь прибыли представители губкома и Черемховского укома комсомола с целью организовать при школе комсомольскую организацию. Общее собрание школьной и улусной молодежи проходило в одном из классов школы.

Класс гудел как пчелиный улей. Все парты, скамейки, табуреты и стулья были заняты. На собрание пришли и дети кулаков, нойонов и торговцев. Они явились сюда не ради любопытства, им хотелось сорвать прием в члены Союза молодежи.

Мы чувствовали, однако, что на этот раз сыновья кулаков и нойонов бессильны. Их духовные воспитатели, бывшие колчаковские офицеры, были изгнаны из Алари, а родители уже боялись открыто выступать против коммунистов.

На сцену поднялись директор школы Хабаев и работники хошревкома. Хабаев, объявив собрание открытым, предоставил слово сидевшему в президиуме молодому человеку с военной выправкой. Тот не спеша поднялся из-за стола, подошел к краю сцены и обратился к собравшимся с речью. Это был прекрасный оратор.

Впервые в тот вечер улусная молодежь и мы, учащиеся, услышали от представителя укома комсомола о Владимире Ильиче Ленине, о комсомоле как политической организации, работающей под руководством партии большевиков.

Докладчик, закончив свое выступление, сел рядом с Хабаевым. Наступила пауза. Вопросов не задавали. Только милиционер Зубрин, сухощавый, с мелкими оспинками на красивом лице, крикнул с места:

– Будь я молодым, первым записался бы!

Председатель собрания от имени партийной ячейки Аларского хошуна призвал молодежь вступать в комсомол.

В классе на миг воцарилась тишина, потом в задних Рядах зашумели, потянулись к выходу. Первыми ушли Михаил и Александр Забановы, за ними покинули собрание более половины участников. Теперь многим стало ясно, кто друг, а кто противник Советской власти в Алари.

Оставшиеся свободнее расположились в классе. Члены президиума заняли свои места. Председатель снова предложил желающим вступить в комсомол подойти к столу.

Первой поднялась Савранна Малахирова ^{39} .

– Я дочь бедняка, – сказала она, – на себе испытала нужду и лишения. Хочу бороться с врагами Советской власти как комсомолка. Прошу записать меня в комсомол.

Вслед за ней и другие ребята и девушки стали записываться.

В брошюре «Рождение бурятской комсомолии» С. Я. Ербанова (Малахирова) пишет:

«В то время мы учились в первой советской школе 2-й ступени в селе Аларь. Учащиеся были из разных улусов, среди них много детей кулаков, нойонов, торговцев. Такой социальный состав учащихся сказывался на ходе учебно-воспитательной работы. Эта „золотая молодежь“ всячески препятствовала работе новой школы, вводила рознь между учащимися, агитировала против комсомола, отвлекала молодежь от участия в политической жизни. Вот почему на первом собрании молодежи так мало записалось ребят в комсомол. Но записавшиеся были стойкими, активными комсомольцами, впоследствии многие из них стали зрелыми коммунистами» ^{40} .

Представители Иркутского губкома комсомола и Хабаев от имени партийной ячейки поздравили нас с вступлением в Коммунистический союз молодежи.

Аларская ячейка комсомола, организованная 12 марта 1920 г., стала первой в Западной Бурятии.

В течение десяти с лишним дней Савранна Малахирова в сопровождении двух вооруженных товарищей ездила по улусам и селениям. А ведь территория ревкома тогда была велика. В него входили Алятский, Иванический, Зонский, Куйтинский и Ныгдинский сельские ревкомы с несколькими десятками крупных пунктов. Созывать молодежные собрания на местах Савранне помогали представители сельских ревкомов, комитетов бедноты, бойцы ЧОНа, а также участники художественной самодеятельности, добровольцы-культпросветчики, организаторы кружков по ликвидации неграмотности.

Время тогда было тревожное, не все проходило благополучно, особенно в таежных селениях. Не следует забывать, что вокруг бродили еще остатки белых банд, кулаков и каппелевцев, а местные органы власти только набирали силу.

Но революционно настроенная молодежь тянулась к новому. Многие юноши и девушки активно помогали сельским ревкомам в борьбе с белобандитами. В этой обстановке в улусах и селах Аларского района образовалось несколько десятков ячеек РКСМ. Они составили впоследствии комитет РКСМ, который подчинялся Черемховскому бюро укома РКСМ.

Руководящую роль в создании первых комсомольских организаций, в укреплении советских органов власти на местах играли коммунисты Бурятии. Душой беспартийной и комсомольской молодёжи улусов Аларь и Ныгда был тогда Иван Васильевич Никифоров, сын бедняка-бурята, участник разгрома каппелевцев в Верхней Ирети и Мото-Бадари и ликвидации белогвардейско-кулацкого восстания в селе Голуметь. Он проводил среди населения большую культурно-просветительную работу.

В апреле 1920 г. должна была состояться конференция Черемховского уездного комитета комсомола. Из Аларской хошунной организации на эту конференцию были избраны делегаты Савранна Малахирова, Евгения Булытова, Зинаида Иринчеева и Цыретор Башеев. Вернулись они в Аларь политически более зрелыми, много рассказывали об опыте работы комсомольских организаций черемховских горняков. Делегаты привезли с собой литературу, где говорилось о борьбе с классовыми врагами, с разрухой и голодом, о восстановлении фабрик и заводов, об очищении территории Бурятии от белобандитов, о тяге молодежи в ряды комсомола.

Работа комсомольской организации в Алари оживилась. В хошунный комитет комсомола из Черемхова и Иркутска прибыло несколько штатных работников, которые одновременно заняли должности фельдшеров, учителей, служили в хошревкоме, руководили ЧОНом, сотрудничали в милиции.

Комсомольцы стали боевыми помощниками партии и Хошунного ревкома Алари. Они принимали активное участие в проведении продразверстки, в выявлении кулаков, скрывавших излишки хлеба; помогали в сборе средств, продовольствия и одежды для воинов Красной Армии и голодающего населения Поволжья.

Примером для нас, комсомольцев, всегда служили партизаны – участники борьбы с колчаковщиной. В те Дни отряды, действовавшие на территории теперешних Аларского и Боханского аймаков, возглавляли бурятские коммунисты Баханов, Помытов, Трубачеев, Балтахинов и Лосов. После изгнания каппелевцев с территории Западной Бурятии они занимались военной подготовкой с бойцами местного ЧОНа. Вместе с партизанами аларского отряда Павла Васильевича Баханова проходил военную подготовку и я. Особо отличились тогда в военной учебе комсомольцы Буда Башкуев и Олзой Шагдыров, не раз участвовавшие в операциях по выявлению кулачества и в боях с белобандитами.

Мы с Олзоем были друзьями с детства. Он жил бедно, часто пропускал занятия в школе. Но Олзой не унывал; он любил петь, и когда пел, его лицо с большими карими глазами, становилось особенно привлекательным.

Коммунистам, комсомольцам и активистам Советской власти Аларского района стало известно, что купцы, подрядчики, кулаки, нойоны, бывшие колчаковцы стали объединяться в белобандитские отряды. Особенно многочисленными они были на территории Иркутской губернии, в том числе в Западной Бурятии. В восточных районах бесчинствовали банды барона Унгерна, атамана Семенова, Тапхаева и других недобитых белых атаманов. Кое-где начались контрреволюционные мятежи.

В октябре 1920 г. такой мятеж вспыхнул в селе Голуметь Черемховского уезда Иркутской губернии.

Голуметь – большое село: растянулось в длину на 12 верст, а в ширину – на 3–4. Кулаки, купцы и золотопромышленники составляли здесь около четверти населения.

Во главе голуметского мятежа встали бывшие колчаковские офицеры Замащиков, Аряников, Васильев, пробравшийся на пост начальника милиции, и купец Муратов. В Голумети имелись десятки магазинов, складов и баз снабжения, владельцы которых обеспечивали голуметских бандитов фуражом, продовольствием и даже оружием. Бандиты были непосредственно связаны с иркутским центром мятежников, возглавляемым белогвардейскими офицерами.

На подавление мятежа были мобилизованы все коммунистические отряды бурятских селений, в том числе отряд под командованием П. В. Баханова. Основное его ядро составили коммунисты аларской волостной партийной организации.

Штаб коммунистического отряда Баханова разместился в аларской церкви: на ее колокольне был устроен наблюдательный пункт, там же установили станковый пулемет «максим».

Часть отряда с ручными пулеметами заняла вершину возвышенности Сорготоя, перекрыв голуметскую дорогу западнее Алари в 3–4 верстах. На вековой ели пристроился боец-наблюдатель.

Нам, комсомольцам и нескольким школьникам, предложили собраться возле наблюдательного пункта, хотя оружия и не дали. Стрельба слышалась со стороны реки Аларь, примерно в 6–7 верстах от села. Скоро с места боя на телеге привезли трех убитых бойцов-бурят из луса Бурково, которые напоролись на засаду.

Баханов, узнав о неудаче разведчиков, послал бойцов с пулеметом с приказом выбить боевое охранение белых.

Вскоре Аларский ревком оповестил все улусы Алари о том, что не исключена возможность нападения белых банд. Поэтому всем гражданам рекомендовалось па время оставить свои улусы.

Отец находился в ревкоме. Мать же, услышав это сообщение, потребовала, чтобы я немедленно отправился в улус Ныгду к родителям моего друга Василия Морохоева.

Мы отправились с ним пешком. Шли по большой дороге на Черемхово. Разговаривая, незаметно подошли к реке Голуметь. Дальше – гуськом по тропе, проходившей между зарослями камыша и тальника. Наконец перед нами открылась небольшая поляна. Я хотел что-то сказать Васе, как вдруг услышал окрик:

– Стой! Кто идет?

Четверо военных обступили нас. Мы замерли на месте. Опомнившись, Вася ответил:

– Мы идем в улус.

И тут мы увидели знакомого бурята из аларского партизанского отряда. Сразу же все прояснилось, и мы Двинулись дальше. Примерно через полчаса дошли до окраины Ныгды.