Текст книги "Иисус, прерванное Слово: Как на самом деле зарождалось христианство"
Автор книги: Барт Эрман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
От семинарии до кафедры проповедника
Одна из самых удивительных и озадачивающих особенностей христианства (его основных течений) заключается в следующем: семинаристы, изучавшие Библию с помощью историко-критического метода, как будто напрочь забывают его, едва сделавшись священниками. Их учат критически относиться к Писанию, они узнают о расхождениях и противоречиях в нем, выявляют всевозможные исторические ошибки и неточности, осознают, как трудно определить, существовал ли на самом деле Моисей, что в действительности говорил и делал Иисус, выясняют, что существуют и другие книги, которые когда-то считались каноническими, но в конечном итоге не вошли в Писание (например, другие евангелия и апокалипсисы), понимают, что немало книг Библии подписано псевдонимами (например, книги тех, кто лишь подписывался именем какого-нибудь апостола, но не был им), что, по сути дела, у нас нет оригиналов хоть какой-либо из библейских книг – есть только копии, списки, сделанные несколько столетий спустя и при этом измененные. Студенты усваивают все эти сведения, но с самого начала церковного служения будто бы откладывают их на дальнюю полку. По причинам, которые я рассмотрю в заключении, священники в целом нехотя делятся с прихожанами сведениями о Библии, полученными в семинарии[2].
Я прекрасно помню, как впервые понял это. В то время я только начинал преподавать в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилл и по-прежнему был христианином. Пастор Пресвитерианской церкви в Северной Каролине попросил меня в течение четырех недель прочесть цикл лекций об «историческом Иисусе». Я согласился. На лекциях я рассказывал, почему у историков возникают затруднения при попытке пользоваться каноническими евангелиями как историческими источниками – в них не только слишком много расхождений, они написаны через десятилетия после эпохи Иисуса неизвестными авторами, до которых подробности его жизни дошли в виде устных преданий, в значительной мере подвергшихся изменениям. Кроме того, я объяснял, как ученые разрабатывали методы реконструкции событий жизни Иисуса, и закончил цикл подробным изложением всех известных о нем фактов. В моих словах не было ровным счетом ничего нового – только обычные учебные материалы, по которым ведется преподавание в семинариях на протяжении пятидесяти лет. Все эти материалы я изучил, пока сам обучался в Принстонской семинарии.
После лекций ко мне подошла милая пожилая дама и с досадой спросила: «Почему никогда прежде я этого не слышала?» Ее неприятно поразили не мои слова, а то, что пастор ни о чем подобном не упоминал. Помню, я перевел взгляд на пастора, беседовавшего с парой прихожан в другом конце зала для собраний, и сам задался тем же вопросом: почему пастор ничего не объяснял моей собеседнице? Он ведь тоже учился в Принстонской богословской семинарии по той же программе, значит, владел тем же материалом, он преподавал в церковной школе для взрослых уже более пяти лет. Почему же он не поделился с прихожанами своими знаниями о Библии и историческом Иисусе? Безусловно, они имели право на эту информацию. Может быть, он считал, что его паства «не готова» воспринять ее? Такое покровительственное отношение встречается, к сожалению, слишком часто. Опасался лишних трудностей и проблем? Боялся, что исторические сведения разрушат веру его прихожан? Или думал, что церковные власти вряд ли одобрят распространение подобных знаний? Неужели эти власти требовали от него строго религиозного подхода к Библии во всех проповедях и наставлениях? И он опасался лишиться работы? Ответы на все эти вопросы я так и не узнал.
Я не хочу сказать, что церкви должны превратиться в миниуниверситеты, а пасторы – в профессоров, читающих лекции с церковных кафедр. Но одно несомненно: служение – это не просто еженедельное проповедование «благих вестей», что бы под этим ни подразумевалось. Оно также предусматривает обучение. В большинстве церквей действуют образовательные программы для взрослых. Почему бы и взрослым не поучиться? Положение в той церкви, где я читал лекции, – далеко не единичный случай.
Ежегодно сотни студентов слушают мой курс «Введение в Новый Завет» в Чапел-Хилл. Как правило, в потоке 300–350 студентов. Разумеется, этот курс я преподаю не с конфессиональных или религиозных позиций, к которым давно привыкло большинство студентов, получивших церковное воспитание, а с историко-критической точки зрения. Сведения и концепции, которые я предлагаю их вниманию, не содержат ничего радикального. Эти же взгляды распространены и среди критически настроенных ученых, придерживающихся исторического подхода к Библии, – неважно, являются они сами верующими или неверующими, протестантами, католиками, иудеями, агностиками и так далее. Все эти взгляды я усвоил в семинарии, их излагают в духовных семинариях и университетах по всей стране. Но мои студенты сталкиваются с ними впервые, хотя в большинстве своем посвятили немало времени посещению воскресных школ и церквей.
Мои студенты реагируют на эти взгляды по-разному. Более консервативные обычно похожи на меня в том же возрасте – убеждены в абсолютной истинности Библии и готовы спорить с каждым, кто усомнится в этом. Некоторые из них отказываются слушать – они чуть ли не затыкают уши и начинают приглушенно гудеть, лишь бы не слышать то, что может заставить их усомниться в милой их сердцу вере в Библию. Другие стремятся вырваться из тисков церкви и религии и поглощают информацию, которую я предоставляю, так жадно, словно она дает им право на неверие.
На мой взгляд, и полное отрицание, и слишком рьяное стремление усвоить новые представления о Библии нельзя назвать идеальной реакцией. Я предпочитаю видеть, как студенты старательно изучают материал, всесторонне обдумывают его, сомневаются в его (и собственных) положениях и выводах, пытаются понять, как этот материал повлияет на представления о Библии и христианстве, привитые им в детстве, и осторожно размышляют, каким образом он способен оказать влияние на них лично. Разумеется, одна из моих основных целей – побудить студентов усвоить материал курса. В конце концов, он представляет собой исторические сведения об исторической религии, подкрепленные историческими документами. Эти занятия не предназначены для того, чтобы служить богословским упражнением в укреплении или ослаблении веры. Но поскольку документы, с которыми мы имеем дело, являются для большинства студентов документами, подкрепляющими веру, историко-критический метод, которым мы пользуемся на занятиях, неизбежно имеет последствия для веры. Еще одна цель, которую я преследую, – как подобает каждому преподавателю университета, – заставить студентов мыслить.
Признание историко-критического метода
Во время учебы в Принстонской семинарии, оценив потенциальную ценность историко-критического метода, я, подобно многим другим студентам семинарий, начал применять этот новый (для меня) подход – поначалу очень осторожно, так как не хотел сразу уступать науке. Но в конце концов я усмотрел в нем стройную и эффективную логику и всей душой отдался изучению Библии с этой точки зрения.
Мне трудно определить, в какой именно момент я перестал быть фундаменталистом, который верит в абсолютную непогрешимость и словесную богодухновенность Библии. Как я указывал в «Искаженных словах Иисуса» (MisquotingJesus), ключевым для меня с самого начала стал тот исторический факт, что мы располагаем не оригиналами хоть каких-нибудь книг Библии, а только копиями, сделанными позднее – в большинстве случаев спустя много столетий. Постепенно мне начала казаться все более нелепой мысль о том, что Бог ниспослал эти тексты от первого до последнего слова, ведь мы, в сущности, не располагаем этими словами, ведь тексты на самом деле изменены во множестве мест, и если большинство изменений несущественны, то среди них есть и немало по-настоящему важных. Если Бог хотел даровать нам свои слова, почему он не сохранил их в первоначальном виде?
Примерно в то же время, когда я начал сомневаться в ниспосланности слов Библии Богом, стало проявляться влияние курсов изучения Библии с историко-критической точки зрения. Я начал видеть расхождения в тексте. Я заметил, что некоторые книги Библии не согласуются друг с другом. Меня убедили доводы, согласно которым некоторые из этих книг вовсе не были написаны теми, кому приписывали их авторство. И я постепенно понял, что многие из традиционных христианских догматов, которые я давно привык принимать, не задавая вопросов, например, о божественности Христа и Троице, отсутствовали в древнейших традициях Нового Завета, которые развились со временем и мало-помалу отдалились от изначальных учений Христа и его апостолов.
Все эти озарения оставили глубокий отпечаток на моей вере – думаю, как и на вере множества моих товарищей-семинаристов в то время и нынешние дни. Но в отличие от большинства однокашников, я не возвратился к религиозному подходу к Библии в тот же день, как получил диплом магистра богословия. Вместо этого я с новым рвением принялся изучать Библию в исторической перспективе, узнавать все, что мог, о христианской вере, которой, как я считал, учит Библия. Я поступил в семинарию «возродившимся в вере» фундаменталистом, а закончил ее либерально настроенным евангелическим христианином, который по-прежнему считает Библию кладезем важных учений, предназначенных Богом для своего народа, но вместе с тем – книгой, полной людских представлений и ошибок.
Со временем эволюция моих взглядов продолжалась. Из евангелика в агностика я превратился не вдруг. Напротив, почти пятнадцать лет после того, как я перестал считать Библию словесно богодухновенной, я продолжал оставаться убежденным христианином – посещал церковь, верил в Бога, исповедовался. Я постепенно склонялся к либерализму. Собственные исследования побудили меня усомниться в важных аспектах моей веры. В конце концов, вскоре после окончания семинарии я достиг точки, где по-прежнему твердо верил в Бога, но понимал Библию скорее метафорически, чем буквально: я считал, что Библия содержит богодухновенные тексты, способные провести к истинным и ценным размышлениям о Боге, но тем не менее представляет собой плод людского труда со всевозможными ошибками, какие только могут возникнуть при вмешательстве человека.
Затем наступил момент, когда я утратил веру. Это произошло не потому, что я пользовался историко-критическим подходом, а потому, что я больше не мог примирить свою веру в Бога с состоянием мира, который окружал меня. Этот вопрос я рассмотрел в своей книге «Проблема Бога: как Библии не удается ответить на наш самый животрепещущий вопрос – почему мы страдаем?» (God’s Problem: How the Bible Fails to Answer Our Most Important Question – Why We Suffer). В мире столько бессмысленной боли и горя, что я не в состоянии верить, будто где-то есть добрый и любящий Бог, которому все подчинено, – не в состоянии, хотя мне известны все стандартные возражения на этот довод.
Все это – предмет другой книги, однако он имеет некоторое отношение к данной, так как все пятнадцать лет, за время которых я расстался с евангелической верой и стал агностиком, для меня неразрывно связаны с историко-критическим методом изучения Библии, особенно Нового Завета. Здесь я хочу подчеркнуть мысль, на которой постараюсь вновь заострить внимание в последней главе. Я ни в коем случае несчитаю, что историко-критический метод неизбежно приводит к утрате веры.
Все мои близкие (и не самые близкие) друзья, занятые изучением Нового Завета, соглашаются с большинством моих взглядов на исторический Новый Завет, исторического Иисуса, становление и развитие христианской веры и тому подобные вопросы. Даже если по поводу каких-либо аспектов мы расходимся во мнениях (а такое случается – ведь мы прежде всего ученые), у нас не вызывают споров исторические методы и основные выводы, которые они позволяют сделать. Тем не менее все эти друзья остаются убежденными христианами. Одни преподают в университетах, другие в семинариях и прочих духовных учебных заведениях. Третьи рукоположены на служение. Большинство играет активную роль в церкви. Историко-критический подход к Библии для многих из них стал шоком во время учебы в семинарии, но их вера выдержала это потрясение. В моем случае историко-критический метод заставил меня усомниться в своей вере – не только в ее поверхностных аспектах, но и в самой сути. Но к агностицизму меня привел не историко-критический подход к Библии, а проблема страданий.
Следовательно, в этой книге говорится не о том, как я утратил веру. Но некоторые вопросы веры – особенно вера в Библию как исторически непогрешимое богодухновенное Слово Божье – не могут не пошатнуться в свете того, что известно о Библии нам, приверженцам историко-критического метода. Взгляды, которые я изложил в этой книге, типичны для ученых. Я не знаю ни единого библеиста, который узнал бы из этой книги хоть что-нибудь новое для себя, однако некоторые выводы кое-кто из ученых пожелал бы оспорить. Теоретически священникам тоже почти нечего почерпнуть из нее, так как этот материал широко преподается в семинариях и других духовных учебных заведениях. Но людям с улиц и церковных скамей вся эта информация в новинку. Это по-настоящему прискорбное обстоятельство, которое давно пора устранить.
2. Мир несоответствий
Когда студенты знакомятся с историческим подходом к изучению Библии в противовес религиозному, первое, что им приходится уяснить для себя – что библейские тексты, будь то из Ветхого Завета или Нового Завета, буквально кишат расхождениями, многие из которых невозможно привести к соответствию. Некоторые из этих расхождений – всего лишь подробности, мелкие несоответствия между книгами: количество воинов, годы царствования какого-нибудь правителя, маршрут апостола. Иногда, казалось бы, тривиальные различия могут иметь огромное значение для истолкования книги, реконструкции событий древней истории Израиля, создания биографии исторического Иисуса. И наконец, встречаются расхождения по важным вопросам, когда один автор излагает одну точку зрения на них (как был сотворен мир? почему страдает народ Божий? каково значение смерти Иисуса?), а другой автор – иную. Иногда эти точки зрения просто различаются, а порой вступают в прямое противоречие друг с другом.
В этой главе я расскажу о некоторых важных и примечательных расхождениях в Библии, на которые невольно обращаешь внимание, изучая ее в исторической перспективе. Поскольку я специализируюсь на Новом Завете, речь пойдет в основном о разновидностях несоответствий, встречающихся в нем. Но можете мне поверить, подобные несоответствия содержатся и в Ветхом Завете – в сущности, таковых в нем еще больше. Если Новый Завет, состоящий из двадцати семи книг, был написан предположительно шестнадцатью-семнадцатью авторами более чем за семьдесят лет, то Ветхий Завет, или Еврейская Библия, состоит из тридцати девяти книг, написанных десятками авторов за период продолжительностью не менее шестисот лет. Возможностей для появления несоответствий тут масса, и если поискать, они будут находиться во множестве.
Я указываю не просто на то, что Библия полна противоречий, как будет более подробно объяснено в конце этой главы. Иногда мои студенты предполагают, что к этому я и веду – если в Библии столько несоответствий, значит, ей «нельзя верить». Но окончательный вывод заключается не в этом, хотя расхождения в Библии создают определенные проблемы для людей, имеющих отношение к христианской вере (однако не для всех христиан). Осознать, что в Библии содержатся противоречия, важно и по другим причинам. Однако будет лучше перечислить все доводы в конце главы, а не в начале: всегда полезно понять, какими данными мы располагаем, и не спешить с выводами о том, что означаютэти данные.
Моя цель – не выискивать в Новом Завете все расхождения до единого, а указать только на самые примечательные или значительные. Я начну с евангелий, затем перейду к трудам апостола Павла. На протяжении всей этой дискуссии я не стану затрагивать чрезвычайно важный вопрос подлинного авторства этих книг (кто их написал – ученики Иисуса? спутники апостолов? христиане последующих времен?). Это предмет одной из последующих глав. Пока достаточно будет отметить, что, кем бы ни были написаны эти книги, порой они не согласуются друг с другом.
Почему же не только невнимательные, но и увлеченные читатели Библии никогда не замечают эти несоответствия, тем более что некоторые из них, если обратить на них внимание, становятся более чем очевидными? Я считаю, что все дело в методе прочтения этих книг. Большинство просто почитывают Библию – отрывок здесь, отрывок там, открывают наугад, выбирают главу, читают и пытаются понять, в чем ее смысл.
Они почти не прилагают стараний, чтобы тщательно сравнить выбранный отрывок с другими схожими отрывками из других книг. Если прочитать фрагмент там, абзац тут, все они будут похожи на Библию. Но для исторического изучения текста требуется внимательное чтение и сравнение текстов вплоть до мельчайших подробностей.
Однако даже усердным читателям Библии зачастую не удается выявить расхождения в ее книгах, опять-таки потому, что они выбирают не тот метод чтения. В своей массе читатели, в отличие от тех, кто воспринимает Библию критически, с исторической точки зрения, читают книги в той последовательности, в которой они представлены. Это разумный подход, в конце концов, точно так же мы читаем большинствоантологий. Тот, кто желает изучить Новый Завет, открывает Евангелие от Матфея и начинает читать с первого стиха первой главы и так до самого конца книги, чтобы выяснить, что Матфей рассказывает о жизни Иисуса. Затем наступает очередь Евангелия от Марка, читаемого также с начала и до конца, и выясняется, что оно очень похоже на труд Матфея. Многие эпизоды повторяются, зачастую об одних и тех же событиях рассказывается одинаковыми словами, – правда, кое-где попадаются другие вкрапления, но в целом книги похожи. После этого с начала и до конца штудируется Евангелие от Луки. И все повторяется: те же самые или подобные истории, похожие слова и выражения. Читая Евангелие от Иоанна, можно заметить некоторое отличие, но в основном и эта книга выглядит как остальные: это повествование о речах и поступках Иисуса до его появления в Иерусалиме, история предательства, взятия под стражу, распятия и воскресения.
Чтение любой книги с начала до конца – наиболее естественный способ. Я называю его «вертикальным чтением». При этом начинаешь с верха страницы и доходишь до низа, от начала книги движешься к концу. В чтении евангелий тем же способом нет абсолютно ничего плохого, поскольку именно для такого чтения они и предназначены. Однако возможен и другой метод чтения – «горизонтальный». При горизонтальном чтении сначала изучается история в одном из евангелий, затем та же история из другого евангелия, как если бы они располагались на странице рядом, в виде двух столбцов текста. При этом ведется тщательное сравнение всех деталей[3].
Благодаря «горизонтальному чтению» евангелий всплывают всевозможные различия и несоответствия. Иногда они представляют собой просто варианты одних и тех же сюжетов, в некоторых случаях важные для понимания того, что хотел подчеркнуть тот или иной евангелист, но не противоречащие друг другу. Например, при горизонтальном прочтении описаний рождения Иисуса у Матфея и Луки обращаешь внимание на то, что Матфей говорит о волхвах, пришедших поклониться Иисусу, а Лука – о пастухах. В Евангелии от Матфея нет пастухов, в Евангелии от Луки – волхвов. Это не противоречие: Матфей стремится (как выясняется, по важным причинам) рассказать о волхвах, Лука (по другим причинам) – о пастухах.
Затем появляются различия, которые если и не выглядят явными противоречиями, то все-таки не согласуются друг с другом. Я уже упоминал об изгнании торгующих из храма, описанном в Мк 11 и Ин 2. В первом источнике это событие происходит за неделю до смерти Иисуса, у Иоанна – это первое за три года служения событие, получившее огласку. В строгом смысле слова это не противоречие: призвав на помощь творческие способности, нетрудно найти убедительное объяснение правильности обоих описаний. Как уже говорилось в предыдущей главе, Иисус мог дважды изгнать торгующих из храма: один раз в начале и один раз в конце своего служения. Но такое объяснение выглядит надуманным, сам собой напрашивается вопрос: почему же тогда его не взяли под стражу в первый раз? Более того, это объяснение подразумевает: чтобы увязать повествования Марка и Иоанна, необходимо составить из них новую версию евангелия, отличающуюся от обеих прочитанных, так как в ней вместо одного изгнания из храма будут фигурировать два.
Есть и другие различия, которые, по мнению многих сторонников историко-критического метода, просто невозможно примирить без насильственного изменения текста. О некоторых из этих различий мы поговорим далее в этой главе, и я не стану портить удовольствие, заранее приводя самые интересные примеры. Потому что сейчас речь идет о другом – о том, что различия остаются не замеченными читателями, так как им привычно или же свойственно читать Библию только одним способом, вертикальным, в то время как исторический подход предполагает и другой полезный способ прочтения – горизонтальный.
Если вам интересно самостоятельно найти различия, сделать это очень просто. Возьмите на выбор рассказ из евангелий, например, истории рождения Иисуса, исцеления дочери Иаира, распятия, воскресения – подойдет любая из них. Прочтите выбранный рассказ в одном евангелии и составьте последовательный и подробный список событий, затем прочтите тот же рассказ в другом евангелии и снова тщательно сделайте записи. И наконец, сравните списки. В некоторых случаях различия незначительны, но иногда они многое меняют, даже если на первый взгляд кажутся несущественными. Это относится и к моему первому примеру. Простой и основополагающий вопрос, который встает перед нами, можно сформулировать недвусмысленным образом: когда умер Иисус? Иначе говоря, в какой день и в какое время дня Иисус погиб на кресте? Выясняется, что ответить на него можно по-разному, смотря, какое евангелие читаешь.
