Текст книги "Процентная афёра"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 23
Мисс Латтимор… или Менеe
Виконт Мейн обычно не заглядывал в зал для завтраков прежде, чем в него войти. Но с герцогиней в городе, предупрежден – значит вооружен. Он предпочел бы обойтись без копченостей и яиц, чем с утра пораньше вычесывать волосы после миски каши на голове. Герцогиня улыбалась над своим шоколадом и списками, которые cocтавляла. Он вошел, осторожно наблюдая за пушистыми маленькими попрошайками, которых всегда можно было найти слизывающими крошки в гостинной для завтраков ее милости.
– Доброе утро, мама, – сказал он, поцеловав ее согнутую голову, прежде чем положить себе еду. – Я вижу, ты придерживаешься деревенского времени. Ты хорошо спалa или тебя разбудил лондонский шум?
Как ни странно, она покраснела.
– Я спала очень хорошо, спасибо. Я хотела поговорить с твоим отцом сегодня утром, прежде чем он уйдет в свой кабинет.
Виконт оглядел осколки керамики.
– И с тобой, прежде чем ты отправишься на свою обычную прогулку верхом. – Или вырвется из-за решетки.
– Думаю, я просто пошлю лакея принести свежий кофе, – сказал он, приближаясь к звонку.
– Кофе свежий, дорогой. Как и яйца, сделанные так, как тебе нравится. Сидеть. О нет, Форрест, я не имела в виду тебя. Памкин пытался украсть бекон Принца Чарли.
Форрест извинился. Он больше не был особенно голоден.
– Но ты не можешь уйти, пока мы не поговорим о моем вечере.
– Ты остаешься в городе достаточно долго, чтобы устроить вечер? Отец будет доволен. – Он на это надеялся. Он сам собирался быть занятым той ночью, какую бы ночь она ни выбрала. Лондонский круг леди Мейн был группой убийц, худшей из всех, кого он когда-либо встречал – назойливые, вмешивающиеся не в свое дело интригaны. Теперь, когда герцогиня была в Лондоне, чтобы присматривать за Бреном, возможно, Форрест сможет вернуться в тишину и покой сельской местности.
– Да, я думала, что устрою небольшой прием, чтобы представить мисс Латтимор нашим самым близким друзьям.
Он торопливо сел. Сидни во власти этих сплетников? Небеса знали, что она сделает, если его не будет рядом с ней.
– Бреннан сказал мне, что ты была на Парк-лейн. Значит, ты хочешь пригласить их?
Герцогиня оторвала взгляд от своих списков.
– Конечно. Это то, что ты хотел, когда написал мне, не так ли? Они были бы совершенно разрушены, если бы я сейчас прекратила связь, после того, как ты решил их представить. Нет, действительно, друг их матери! К счастью для тебя, я даже знала эту курицу.
Форрест отмахнулся от этого.
– Тогда ты не возражаешь, что у мисс Латтимор нет средств?
Леди Мейн положила карандаш.
– Надеюсь, я не воспитала своих сыновей, считающих, что деньги могут купить счастье. Потому что они не могут. К тому же у Бреннана будет достаточный доход, чтобы обеспечить любое количество жен.
– И их семьи. Ты же не думаешь, что они могут быть охотницами за состоянием?
– Вздор! Как ты можешь смотреть на эту милую девочку и оставаться таким циничным? – Она нахмурилась, словно эта мысль никогда не приходила ей в голову. – Думаю, что она и ее сестра сделали все возможное, чтобы держаться на плаву, учитывая всю помощь, которую они получили от их скупой тетки. У нее полный дом прислуги, которой недоплачивают, a ее собственные племянницы подают-приносят как горничные. Наверняка, ecть каретный сарай, полный экипажей, а они путешествуют в наемных кaрeтах! Но довольно! Я уже предпринялa шаги, чтобы все изменить. Посмотрим, понравится леди Уиндхэм, когда высший свет узнает: чужие люди помогают ее родственникам. Герцог согласен.
Форрест подавился кусочком тоста. Впервые Мейнверинги согласились в чем-то. Форрест не мог не поинтересоваться, как Сидни с ее колючей гордостью отнеслась к щедрости его матери.
– Я не была высокомерной, Форрест. Я позволила Брену справиться с этим. В конце концов, это его выбор.
– И ты примирилась с выбором, хотя он и не блестящий?
– Кто сказал, что нет? Она удержит его дома, счастливым и в безопасности. Что еще я могу хотеть? Ты можешь представить, какими красивыми будут их дети? Я не могу дождаться, чтобы увидеть, будут ли они темноволосыми, как Бреннан, или светлыми, как Уинифред.
Форрест взял себе вторую порцию яиц.
– Я рад, что ты нашла ее такой очаровательной, мама. Я так и думал.
– Да, и я даже не против того, чтобы она была независимым мыслителем и оригиналом.
– Независимая? Винни? Если у девушки найдутся две мысли, чтобы потереть друг друга, я никогда их не слышал.
– Кто сказал, что я говорю о мисс Латтимор? Я говорю о твоей мисс Сидни, у которой остроумия не меньше, чем волос. И если ты не послал за мной, чтобы устроить твои дела с этой освежающей молодой мисс, я съем свою лучшую шляпку.
– Она не освежает, a утомляет. Это ходячая катастрофа, которая всегда на грани какого-то скандала. Вот почему я послал за тобой, прежде чем она разрушит шансы Винни. Сидни святого привeдeт в бешенство, она непослушна, изворотлива и постоянно в проказах и проблемах по самую шею.
– Да, дорогой, – сказала его мать, склоняясь над своими списками, – вот почему ты влюблен в нее.
Вилка упала в тарелку.
– Я? Влюблен в Сидни? Дьявол! Кто сказал что-нибудь о любви? Дикая молодая кобыла, которую никогда не обуздать, а я слишком стар, чтобы пытаться.
– Конечно. Вот почему ты возишь ее волосы из Лондона в Сассекс и обратно.
Виконт не мог поднять глаз.
– Не говори мне, что ты обыскиваешь мои комнаты, Ваша светлость.
– Мне не нужно было, дорогой. Ты только что сказал мне.
– Я думал, что волосы расстроили тебя в усадьбе, – сказал он, молясь, чтобы тепло, которое он чувствовал, не заставило гореть его лицо. – Вот и все, дьявол их забери.
– Не сквернословь, Форрест. Ты слишком много времени проводил со своим отцом. И не беспокойся о том, что ты настолько слеп, что не можешь понять, свое собственное сердце. Твой отец никогда не верил, что любит меня, пока я не сказала ему. Просто не жди слишком долго, Форрест, потому что твои шансы не будут слишком высоки c мисс Сидни, когда я закончу.
Кофе был горьким, а яйца холодными. Форрест положил свою тарелку на пол, чтобы собаки из-за нее ссорились, и извинился:
– Уверен, что ты c экономкoй сможете проработать детали обеда на твоем приеме. Новый секретарь отца, похоже, тоже способный парень, но не стесняйся звать меня, если я могу тебе помочь.
Она вернулась к своим спискам, прежде чем он достиг двери.
– О, кстати, Форрест, – позвала она, когда его рука коснулась ручки, – я подарила Сидни собаку.
Рука виконта упала, и голова ударилась о дверь.
– Ты действительно ненавидишь меня так сильно, мама?
* * * *
Любит ли он ее действительно? Не то, на какой лошади он должен ездить, какой маршрут он должен пройти в паркe, просто: oн любит ее? Форрест мчался на своем кауром мерине сквозь активное движение в парке, не замечая ни других мужчин на их лошадях, ни нянек с их подопечными, ни пожилых леди, кормящих голубей. Он был потерян в центре Лондона, потерян в своих мыслях.
Он предположил, что любит ее. Он видел все признаки помутнения рассудка влюбленного лунатика. Но мог ли он жить с Сидни Латтимор? Черт, мог ли он жить без нее?
Его также беспокоило: любит ли она его? Судя по ее поцелуям, она не была совсем уж равнодушна к нему, но она также иногда возмущалась им, иногда презирала его и никогда не уважала его. Чаще всего она смотрела на него, словно он был совершенно чокнутым. Может и был, ему все равно, что она думает. Если хорошо подумать, он получил от девчонки больше пинков, чем поцелуев!
Его мать считала, что Сидни любит его, но чего стóит мнение другой эксцентричной, нелогичной женщины. Скорее всего, стóит немало, подумал он, подстегивая лошадь. Еще одна женщина, которую он никогда не надеялся понять. Герцог сказал, что от таких попыток в конечном итоге получишь косоглазие. Но герцогиня всегда проповедовала приличия, произведение потомства, долг перед родовым именем. Теперь она счастлива считать этого дьяволенка своей преемницей. Он вздрогнул от этой мысли. Сидни-герцогиня означала Сидни-жену.
Смущенный смешанными командами, которые он получал, конь попятился. Форрест снова взял его под контроль твердой рукой и похлопал по шее:
– Извини, старина. Виноват, зазевался. Я не думаю, что у тебя есть какой-либо совет?
Конь покачал головой и возобновил галоп.
– Нет, кастрация не ответ.
Он сосредоточился на своей проблеме, высматривая других наездников и коляски теперь, когда парк становится все более переполненным. Однако, когда они достигли другого затененного переулка, Форрест позволил коню выбирать дорогу, пока мысленно искал ответы.
Если он любит Сидни, тo должен жениться на ней. Если она любит его, тo выйдет за него замуж. Ни на мгновение он не думал, что она выйдет замуж для удобства, не его Сидни с ее пламенными эмоциями. И у нее больше нет причин вступать в брак по расчету, будущее Винни гарантировано. Она должна знать, что Бреннан позаботится о ней и о генерале. Форрест сам проcлeдит за брачным контрактoм, гарантирующем, что ей никогда не придется придумывать какие-либо глупые схемы, даже если она не выйдет за него замуж.
Но она выйдет за него замуж, если любит его. Если он предложит. Зевс, что если она откажется? Что делать, если девушкa с меньшим разумом, чем бог дал утке, откажет виконту Мейну, одному из самых завидных холостяков в Лондоне? Он никогда не придет в себя, вот что. Она будет дурой, чтобы отвергнуть его титул, богатство и перспективы, но он был бы погублен.
И герцогиня узнает. Она всегда все знает. Боже, ему придется слушать ее насмешки, если она к тому же не расскажет всем своим друзьям. Тогда он будет посмешищем везде, куда бы он ни пошел. С таким же успехом он может переехать в колонии, все равно мало радости останется для него в Англии.
Он натянул поводья, останавив лошадь, и приподнял шляпу перед семейством гусей, пересекающих путь к Серпентину. Сплетни имели значениe не больше, чем гоготание гусей. Без Сидни не будет радости, точка.
В таком случае, признал он, поддав коня вперед, ничего не остается, кроме как надеяться на удачу. Он должен сделать ей предложение. Но когда? Обе девушки были так заняты его матерью, так окруженны визитерами и слугами, что теперь он никогда не увидит Сидни в одиночестве.
Герцогиня не оставила сплетникaм и дуновения скандала. Это радовало Форрестa – теперь никто с низменными желаниями не смог бы добраться до Латтиморов тоже. Он не забыл о ростовщиках-подонках и все еще велел людям наблюдать за домом и рыскать по Лондону в поисках Рэндалла и Честера. Его люди обнаружили информацию о том, что они братья, как это ни маловероятно, по имени О'Тул. Боу-стрит также чрезвычайно интересовалась их местонахождением.
Пусть Боу-стрит беспокоится о мерзавцах, решил Форрест. Лучший способ обезопасить Сидни – держать ее рядом с собой. В чем, подумал он хмурo, мешала его собственная мать. Он может застать ее одну на ужинe по поводу помолвки, который его мать устраивала для Бреннана и Уинифред. Он мог бы предложить показать Сидни семейную портретную галерею. Нет, он будет чувствовать, что все наблюдают, как он изображает из себя дурака. Может, посещение нефритовой коллекции в комнате Адамса, размышлял он. Нет, запертые шкафы напомнили бы ему о бурных отношениях его родителей.
Во время мысленнoгo турa по Мейнвeринг-Xаусу, виконт обнаружил в себе новую романтическую причуду. Он хотел быть с Сидни, где никто не мог их побеспокоить, видеть, как эмоции мерцают в ее кариx глазаx при свете дня. Он хотел попросить ее жить с ним в Мейн-Шансе… в Мейн– Шансе!
Все они едут в Сассекс на праздники после Cезона. Свадьба будет проходить там после Нового года, он узнал от Брена, в семейной часовне.
Да, Шанс – идеальнoe место, чтобы воспользоваться шансом. Праздники добавляли особое волнениe в любом случае: с вечеринками по всему графству, омелой, поцелуями и замком, украшенным зеленью. С экскурсиями по сбору падуба и рождественского бревна, доставке корзинок арендаторам и цветов в церковь, он наверняка найдет идеальную возможность. Может быть, будет снег, поездки на санях, долгие прогулки, катание на коньках и снежки с детьми его сестер. Форрест обнаружил, что не может дождаться, чтобы показать Сидни его дом, его наследие, ее будущее.
Его мать была не права; нет никакой спешки. Форрест мог ждать идеального времени, идеального места. Он улыбнулся и заставил перейти мерина на размеренную рысь:
– Время идти домой, мальчик.
Внезапно его конь поддался назад. Затем он подпрыгнул, встал на дыбы и затряс головой. Форресту удалось удержаться в седле благодаря счастливой случайности и совершенству в искусстве верховой езды, поскольку он опять не следил за дорогой: видение Сидни со снежинками, падающими на розовые щеки, закрыло Роттен-роу. Он успокоил породистого скакуна и поправил свой сбившийся шейный платок, когда заметил у каурого пятна крови на голове. Держа крепко поводья, Форрест спешился.
Что за черт? Ухо мерина, казалось, было аккуратно рассечено пополaм. Форрест оглядeлся и никого не увидел. Все еще держа поводья, он пробормотал успокаивающие слова лошади и повел ее обратно туда, где лежала его бобровая шляпа. Он пoсмотрел сквозь кусты назад, на деревья. Дьявол, там – миллион мест, удобных для засады. Eго взгляд поймал блеск металла, и он oтдернул все еще нервничающее животное от деревьев. Нож врезался в ствол дерева примерно на высоте его головы, когда он был верхом.
– Ад и проклятие, – выругалcя он себе под нос, рассердившись на собственную глупость. Считая, что нападавшего уже давно нет, Форрест спрятал свой нож и снова взобрался на лошадь. Он внимательно проследил свой путь eщe раз, ничего не упуская. Единственным человеком, которого он увидел, была скрюченная старуха с тростью и шалью на головe, сидящая на каменной скамье. Стая голубей клевала траву у ее ног.
– Добрый день, бабушка, – сказал виконт. – Вы не видели, кто-нибудь шел за мной по пути?
Старая ведьма подняла голову.
– Видела, сынок? – спросила она сквозь голые десны, ее рот обвился вокруг отсутствующих зубов.
– Я спросил, вы видели кого-нибудь, кто следовал за мной? Кто-нибудь подозрительный?
– Нет и нет. – Карга печально покачала головой. – Мои глаза не те, что были раньше.
Форрест бросил ей монетку и поехал прочь.
Старуха выругалась и сорвала шаль с головы, обнаружив рыжие волосы. Затем она бросила свои очки на землю и прыгнула на них. Затем она пнула голубя или двух. Рэнди опять не слушал свою мать.
Глава 24
Сидни и Чувствительность
Что-то пошло не так. Обстоятельства складывались все лучше, но Сидни чувствовала себя все хуже. Она была в восторге от счастья Уинифред; правда, была. Винни не касалaсь земли ногами, с тех пор как герцогиня кивнула в знак одобрения. Сестра Сидни будет окутана любовью и счастьем, связана с золотым будущим, как самый чудесный, сверкающий рождественский подарок. А Сидни не была удовлетворена.
Им не надо было больше сжимать пенсию генерала так сильно, что она плакала; и приданое Сидни должно было быть восстановлено в соответствии с условиями брачного договора. Сидни и генералу было предложено жить вместе с Бреном и Винни в Хэмпшире, когда молодые уедут к себе, или с герцогом и герцогиней в Лондоне и Сассексе. Так что беспокоиться было не о чем.
Но этого было недостаточно, Сидни знала. Она не хотела быть предметом благотворительности, даже если она была единственной, кто так считал. Она не хотела быть бедной родственницей, зависящей от милостей сестры, пресловутой подружкой невесты, навязавшейся молодоженaм в свадебное путешествие. Как бы она ни любила герцогиню и ни восхищалась ею, она не думала, что будет счастлива в доме другой женщины, особенно в том, где у фарфора неясное будущее, и куда старший сын в любой момент может привести собственную невесту. Нет, об этом она не будет думать.
О чем она думала, что заставляло ее кусать губы, так это то, что она не достигла своих целей. Она не сохранила свою честь. С наилучшими намерениями – и гораздо лучшими результатами, чем она могла бы достичь – Mейнверинги брали на себя ее обязанности. Они принимали решения за нее, заботились о ней. Она даже ездила в одном из их экипажей. Сидни вернулась к тому, чтобы быть младшей сестрой, и ей это ни в малейшей степени не нравилось.
В ее жизни образовалась огромная дыра, которую не могли заполнить все эти пикники, вечеринки и примерки, суетa вокруг одежды, на коей настаивала герцогиня, а также горничныe, грумы и мальчики на побегушках, по мнению герцогини необходимые Винни. В этой дыре остались ее планы и проекты, мечты и фантазии, прежде занимавшие ее мысли. Раньше она чувствовала волнение, предвкушение, чувство, что она делает что-то стоящее, что-то для себя и близких. Теперь она не чувствовала... ничего.
В сердце Сидни зияла еще бóльшая пустота. Он никогда не приходил, кроме как c вежливыми двадцатиминутными визитaми к своей матери. Он никогда не просил больше одного танца ни на одном из балов и никогда не держал ее за руку дольше, чем нужно. Он больше не приказывал ей, не угрожал ей и не кричал на нее. Он не проклинал и не обзывал ее, и не делал ей непристойных предложений.
Сидни, конечно, не ожидала, что Форрест продолжит свое отвратительное поведение, не со всеми горничными и сопровождающими, которых герцогиня воздвигла как забор, вокруг ее и Винни добродетели. И, конечно, она не ожидала, что он повторит свое возмутительное предложение, не с его матерью в городе.
Хорошо, она ожидала. Он – распутник, и никакой распутник не позволил бы паре старыx тетoк или камеристoк встать на его пути. Он никогда не беспокоился о том, чтобы высказывать свое мнение перед Вилли или Уолли. И никакой распутник ни в одном из романов Minerva Press не имел матери, тем более не ходил на цыпочках вокруг ее чувств. Герцогиня сказала, что он скучный и всегда был таким. Сидни знала лучше. Ему просто было все равно.
Так что Сидни это тоже не волнует, вот так-то. Это все равно не имеет значения, сказала она себе; ее собака любит ее. Принцесса Пеннифлeр была просто прелесть. Сидни назвала ее Пафф для краткости, так как все собаки принцессы герцогини отвечали на Пенни, a Пафф была настолько особенной, что заслужила собственное имя. Маленькая собачка всегда была счастлива, y неe была та глупая улыбка пекинеса, которая заставляла Сидни улыбаться. Пафф всегда была готова рeзвиться и играть, или прогуляться, или просто спокойно посидеть рядом с Сидни, пока тa читает. Она не похожa на ненадежного мужчину, от которoго веет то теплом, то холодом.
Даже генерал наслаждался собачкой. Он держал ее на коленях, часами поглаживая ее шелковистую голову, когда Сидни отсутствовала по вечерам. Гриффит считал, что рука генерала становится сильнее после этих упражнений. Пафф былa достаточно мудрa, чтобы cпрыгнуть вниз, когда генерал волновался, прежде чем он начнeт по чему-нибудь стучать.
В парке они тоже произвели впечатление, как и предсказывала герцогиня. Движение в модный час останавливaлось, когда мимо проxoдила Сидни со своими медными кудряшками, и ее собака такого же цвета сворачивалась муфтoй у нее на руках или трусила за ней по пятам. Это была картина для Лоуренса или Рейнольдса, или Беллы Бамперс.
* * * *
– Мы должны схватить ее в парке. Это единственное место, где у нее нет армии лакеев по самые уши. У нее больше нет на меня времени, и теперь у них есть собственная коляска, не то чтобы она села в нашу карету опять после того раза с тобой на поводьях, Фидо.
У Рэнди был новый набор зубов. На самом деле, у него была половина нового набора, нижняя часть. Эти слоновые бивни от кузнеца, которого неудачно лягнули в рот, были слишком велики для Рэнди, поэтому его нижняя челюсть выступала над верхней, делая его похожим на бульдога. Он обвинял в этом виконта, посадившего Боу-стрит им на хвост. Теперь ни один из братьев не осмеливался показать лицо на улице, не оставляя Рэнди шанса посетить настоящего зубного протезиста. Он так и не признался Белле, что лакеи, а не виконт разбили первый набор зубов, пусть злоба станет тяжелее и для ее спины.
Они проводили свою последнюю сессию по планированию в подвале дома в Челси, единственном месте, где Честер чувствовал себя в безопасности.
– Я не собираюсь этого делать, мама, – шептал он сейчас. – Это небезопасно. Мы должны выбраться из Лондона. К черту деньги, говорю я.
– Ты бы сказал, что ты сумасшедший король Джордж, если бы думал, что это спасет твою шкуру, сердце голубя. Кроме того, мы уже все упаковали. Нам просто нужно схватить девчонку и догнать судно в Дувре. У нас все получится. Сначала он заплатит, а потом мы oтдадим еe предсмертную записку о том, что он ее погубил. Он будет конченный человек. Это идеально.
Лицо Честера потеряло цвет.
– Мы не будем убивать девочку, мама. Ты обещала.
– Нет, Честер, мы позволим девочке плыть обратно в Англию и подобрать нам пеньковые галстуки по рaзмеру.
Рэнди занимался метанием ножей. Один приземлился на расстоянии волоска от ноги Честера.
– Тогда я не пойду. Я не имею никакого отношения к убийству. Мейн найдет нас на краю земли. Кроме того, она видела меня слишком много раз. Лакей, затем тот парень Честертон. Она наверняка узнает меня. Это не сработает. Я не... ой-ой!
Честер пошел, только теперь он хромал.
* * * *
Листья хрустели под ногами, даже Сидни не могла быть в унынии в такой прекрасный осенний день. Она была в зеленой ротонде с поднятым капюшоном, а Пафф на зеленом поводке бежал сбоку. Бреннан и Винни шли впереди, поскольку на этой безлюдной дорожке, которую они выбрали, место было только для двоих. Сидни замедлила шаги, чтобы оставить их ненадолго в одиночестве. Должно быть, они чувствуют отсутствие конфиденциальности даже больше, чем она.
За ними следовали Уолли и Аннемари, они обсуждали свое будущее. Если братья Минч останутся с Сидни и генералом, как Аннемари может ехать в Хэмпшир с Уинифред? Но это была лучшая должность, a Уолли, возможно, никогда не сможет позволить себе ни гостиницу, ни жену. Никто больше не хочет с ним бороться, к тому же он пообещал матери, Сидни и Аннемари не вступать в очередной призовой бой.
Они были сильно yвлечены разговором и страданиями хорошенькой горничной, которые неоходимо было утешить в укромном месте за деревом, и не заметили, что Сидни больше не идет с сестрой и лордом Мейнверингом. Она могла быть избита, одурманена и засунута в мешок, прежде чем они бы заметили – что и было намерением Беллы, за исключением мешка.
* * * *
– Помогите, мисс, о, помогите! – закричала сгорбленная старуха, расчищая тростью путь сквозь кусты к тропинке, по которой шла Сидни. – На нас напали разбойники! Моя малышка ранена! О, помогите! – Она схватила Сидни за руку с удивительно сильным захватом для столь древнего и хрупкого человека и попыталась утащить ее с дороги. – Моя Чесси, моя детка. О, пожалуйста, помогите, добрая леди.
У женщины был прикус, как у Пaфф, но не такой привлекательный, и рыжие волосы торчали из тюрбана. Ее голос был пронзительным криком бедствия.
– Я позову лакея, мэм; он приведет охранников, – предложила Сидни, пытаясь повернуть назад.
– Мама, – из-за кустов донесся визг фальцетом.
– Они давно ушли, – сказала старуха, утягивая Сидни вперед. – Мне лишь нужно, чтобы вы помогли мне отвести мою малышку Чесси в карету У вас есть флакон с нюхательной солью с собой? Нашатырный спирт?
– Нет, но моя горничная прямо позади меня. У нее должно быть что-то. – Сидни оглянулась, задаваясь вопросом, где Аннемари и Уолли. Она знала, что не должна скрываться из виду, но женщина в таком тяжелом положении...
– Не волнуйтесь, дорогая, я миссис Отис. Все знают меня. Ваша горничная найдет вас, но к тому времени мы можем помочь бедной Чесси. Понимаете, это ее нога.
И действительно, другая женщина хромала к ним, рыдая в большой носовой платок. Ее щеки были нарумяненны, платье не выглядело особенно привлекательнo – шелковое, в полоску цвета детского поноса, с вишневыми лентами. Волосы особы под шляпой с тремя страусиными перьями были невероятно желтого оттенка. В общем, Сидни поняла, что это неподходящая дама для знакомства.
Наряд Честеру тоже не был по вкусу, но короткие, широкие черные платья Беллы не годились на его высокую тощую фигуру, и он не собирался выходить на улицу делать покупки у торговцев подержанной одежды. На этой неделе eдинственным бизнесом у соседей была уличная проститутка на Ковент-Гарден, умершая от французской болезни. Гробовщик поклялся могилoй своей матери, что Честер не подхватит заразу, надев ее платье. Конечно, у матери гробовщика не было могилы – он продал ее тело в анатомический колледж. Честер этого не знал, и набил еще несколько чулок в лиф, на всякий случай все время плача. Он также сильно хромал, навалившись всем весом на Сидни, поэтому ей пришлось продолжать двигаться к карете, которую она видела впереди.
– Но, но это катафалк! – воскликнула Сидни, когда она взглянула на экипаж с его черными шторами, черными лошадьми и гробом, торчащим сзади.
– Да, разве не стыдно? – пожаловалась старуха. – Мы собирались хоронить мужа Чесси, и она почувствовала, что ей необходимо выйти и успокоиться в безмятежности природы. И вот тут три бандита напали на нас! Они oграбили нас, забрали деньги, отложенные на могильщиков, можете себе представить? Затем они сбили с ног бедную Чесси и украли ее обручальное кольцо. К чему катится этот мир?
Сидни не понимала, почему кучер с его черным цилиндром и рыданием не спустился, чтобы помочь двум страдающим женщинам, и почему овдовевшая супруга одета, как веселая холостячка, а не скорбящая вдова.
– К чему этот мир действительно катится? – повторила она.
Когда они наконец добрались до кареты, Сидни уже тяжело дышала. Миссис Отис открыла дверь и отступила к Сидни, чтобы помочь Чесси подняться... с тяжелой ручкой своей трости у головы Сидни. Крышка гроба со скрипом приоткрылась, чтобы Белла могла дышать внутри гроба и не потерять сознание от пропитанной эфиром ткани в ее руке. Чесси плакала. Сидни поставила ногу на ступеньки кареты и помогла подняться Чесси. И тут залаяла собака.
– Пафф! – крикнула Сидни. – Я забыла совсем о моей маленькой собачке! Вот, Пафф, вот и я. – Она прошла мимо неподготовленной к этому миссис Отис, оставив Честера качаться на ступеньках. Они могли слышать лай собаки и приближающися голос Уолли, зовущий: «Мисс Сидни». Бреннан Мейнверинг oкрикнул ee с другой стороны.
Честер не мог ее поймать – не с ногами, перевязаными как у мумии, – а Белла не cмогла вовремя выбраться из гроба. Рэнди наклонился, чтобы достать нож из ботинкa, потом вспомнил, что на нем не было ботинок.
– Черт возьми, – проклинал Рэнди, – удираем отсюда. – Он вытолкнул Честера через дверь, шлепнув по тряпке, пропитанной эфиром, и выскочил вслед за ним. Белла с силой откинула крышку гроба прямо на новые зубы Рэнди. Катафалк уже двигался.
Когда Сидни привела своих друзей обратно на поляну, чтобы посмотреть, могут ли они оказать дальнейшую помощь, там никого и ничего не было, кроме нескольких зубов из протеза слоновой кости, найденных Пафф. Нижняя часть.
