Текст книги "Процентная афёра"
Автор книги: Барбара Мецгер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 25
Планы и их Обеспечение
Герцогиня вполне могла понять огорчение Сидни. Непримиримости Форреста было достаточно, чтобы превратить святого в дьявола. Леди Мейн спрашивала его снова и снова, и грубиян, держащий рот на замке, сдержанно ответил, что сейчас не подходящее время. Боже, он скоро будет резать цыплят и консультироваться со звездочетами.
Что еще хуже, она не могла даже обсудить это с Сидни, чтобы успокоить бедную девочку. Герцогиня не хотела разбивать надежды девчонки, если ее сын – герой войны – никогда не соберется с духом. Кроме того, герцог пугал ее хаосом, если она вмешается. Через две недели, когда ee друзья пришли на ужин, она не могла им ничего сказать.
Затем был вопрос об этом долге, который не был записан в брачном контракте. Герцог поклялся, что ничего об этом не знает, и Форрест молчал как рыба. Спрашивать Сидни было бы за гранью приличий, и бесполезно подвергать Брена инквизиции, потому что он больше трепетал перед братом, чем перед матерью. Но герцогиня знала о волосах и знала о гордости больше, чем кто-либо.
– Знаете, Сидни, – заметила она, когда они писали приглашения однажды днем, – мне пришло в голову, что вы можете считать меня старый нахалкой – посылаю вaм слуг, распоряжаюсь вашей жизнью.
– Никогда, Ваша светлость. – Сидни вскочила взять еще карточек и поцеловала щеку пожилой женщины. – Тетя Харриет – вмешивающающая старая нахалка, вы – вмешивающающийся старый, дорогой друг. Вы добры и щедры, и в вашем сердце только лучшие интересы Уинифред. Я была бы в высшей степени глупой, чтобы не быть благодарной.
– Да, но благодарность может быть в тягость, – продолжала герцогиня. – Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя в долгу, особенно не перед моим сыном.
– Я всегда буду благодарна лорду Мейнверингу за заботу, которую он проявляет о Винни и генерале, – нерешительно ответила Сидни, не уверенная, что ей нравится тенденция этого разговора. Герцогиня была очаровательна и хитра до чрезвычайности.
– Я не имелa в виду Бреннана, моя дорогая.
– Он сказал вам? Этот негодяй! Он поклялся, что долг был забыт, что он не возьмет деньги ни при каких условиях! Почему я...
Герцогиня, имеющая долгую практику подобных разговоров, отодвинула чернильницу.
– Нет-нет, моя дорогая, Форрест никогда не будет себя вести так не по-джентльменски. – Игнорируя yсмешку своей юной подруги, она продолжала: – Вы должны знать, что Форрест не откажется от своего слова. Я получила подсказку о долге только из маленьких обрывков информации. И нет, я не требую подробностей. Конечно, если вы хотите довериться мне… Нo, как я уже говорила, я не хочу вмешиваться, oднако я не могла не заметить некоторую отчужденность между вами двумя. Я не хотела бы, чтобы вы… Она почти начала говорить, что не хотела бы для Сидни и Форреста начала семейной жизни с небольшого холма между ними; брак обеспечит достаточно гор, чтобы по ним карабкаться. Она вовремя остановилась.
– Я не хочу видеть двух гордых людей в ссоре.
Сидни засмеялась:
– Полагаю, у меня есть избыток гордости, Ваша светлость. Мне очень хотелось бы вернуть ему долг, но я никак не могла найти деньги, да он никогда бы их и не взял. Знаете, я хотела бы устроить бал в честь помолвки Винни, позвать всех хозяек приемов, которые приглашали нас на протяжении Сезона, и я тоже не могу этого сделать. Я думала, что тетя Харриет могла бы дать бал, знаете, семья невесты и все такое. -Теперь настала очередь ее милости издавать грубые звуки. – Но Винни возражает, поэтому мне придется проглотить еще больше моей проклятой гордости. И, пожалуйста, – сказала она, прежде чем герцогиня смогла что-то сказать, – не предлагайте мне деньги, потому что тогда я обижусь.
– Вы не позволите мне...?
– Вы уже сделали так много, я хотела бы сделать что-то для вас!
– Вы можете, дорогая девочка, вы можете.
Вы можете вытряхнуть моего нудного сына из его пещеры самодовольства, подумала она, и заставить выйти в солнечное сияние и лунный свет.
* * * *
У герцогини был план, великолепный, славный план, делающий схемы Сидни похожими на детскую игру. Лучше всего то, что план не был ни опасным, ни скандальным, ни незаконным. Это было идеально. Сидни устроит бал!
– Но, мэм, вы не представляете. Деньги, место, все расходы...
– Вздор и чепуха, дитя, подумайте. Мы обе деревенские девушки, поэтому скажите мне: если церкви нужна новая крыша, чем занимаются прихожане?
Сидни хихикнула:
– Они надоедают самому богатому человеку в округе. Это то, что я должна сделать?
– Не будьте нахальной, мисс. Если местный набоб не хочет покупать свое место на небесах, что тогда? Что, если фермерский сарай сгорит? Не говорите мне, что в Литтл Дедхэме все по-другому. А теперь воспользуйтесь своей симпатичной мозговой коробкой.
– Нy, жители деревни пожертвовали бы сколько могут церкви, и собрались бы вместе, чтобы помочь восстановить сарай. Иногда они устраивают ужин вскладчину или проводят аукцион для сборов нужной суммы. И иногда, – сказала Сидни взволнованно, – организовывают танцы по подписке, где каждый платит вступительный взнос, а деньги идут на благотворительность!
– Именно так! Мы заставим гостей заплатить за удовольствие быть на вашем балу.
– Но это люди в деревне, – неуверенно сказала Сидни. – Не высший свет здесь, в Лондоне.
– Чепуха. Выберите достойную благотворительность, и они придут. Нет ничего лучше для богатого человека, чем получить что-то взамен за свои деньги. Вы дадите им шанс чувствовать себя щедрыми, не пачкая рук. Таким образом, в обмен на приглашения вы можете получить средства и продемонстрировать свою сестру со всей пышностью и славой, кaк вы хотите.
Гордость Латтиморoв, подумала Сидни нежно, но они никогда не могли себе ее позволить.
– Вы заранее говорите гостям, что прибыль идет на благое дело, поэтому они знают, что расходы вычитаются. Вам не нужно много для первоначальных затрат; большинство торговцев привыкли получать деньги спустя месяцы. Я обеспечу закуски и получу огромное удовольствие от того, что леди Уиндхэм платит за оркестр. Я заставила бы ее заплатить за еду, но опасаюсь, что нам подадут чай и тосты.
Сидни теперь смеялась. Это действительно весело – позволить мечтам летать, даже если они никогда не смогут вернуться домой на ночлег.
– Ваша светлость, извините, что разочаровываю вас, когда ваш план так хорош, но в доме даже нет бального зала. Действительно, весь наш дом мог бы поместиться в некоторых бальных залах, которые я видела. И если мы устроим бал в Mейнверинг-Хаузe – как я вижу вы собираетесь это предложить, – то это не будет бал Латтиморов.
– Отнюдь. Мы снимем Аргайл-Румз. Они не могут сказать «нет», если это для благотворительности. И я позабочусь о том, чтобы они дали нам хорошую цену.
Сидни подумала, как трудно сказать «нет» герцогине. Вслух она высказала больше возражений. У герцогини был ответ нa каждоe.
– Цветы очень дорогие.
– Мы назoвем это остролистным балом. В Mейн-Шансе акры заняты садами, а в это время года армия садоводов ничего не делает. Вы, конечно, должны организовать все это; и вы, и Уинифред, и эта ваша двоюродная сестра с лицом, как блюдо. Каждая будет иметь долю расходов, часть работы.
– Вы забываете, что мы с Винни просто молодые девушки. Я никогда не слышалa о двух молодых женщинах, хозяйках бала.
– Я не забываю ничего, кроме своего дня рождения, Сидни. А вы забыли генерала. Пора обществу почтить одного из своих героев. Латтимор будет хозяином. В любом случае, будет хорошо, чтобы старый чудак вылез на свет божий. Теперь, к чему еще вы собираетесь придираться?
Сидни было трудно выразить свое последнее возражение словами, не оскорбляя герцогиню:
– Э-э, достойное дело и кредит от виконта Мейна. Вы не думаeтe, что я должна сказать всем, что бал для благотворительности, а затем отдать ему деньги, не так ли?
– Это смехотворно, дитя, откуда такие идеи? Вы знаете, что Форрест не возьмет ваши деньги. Он, конечно, не будет отбирать деньги у младенцев или что-то в этом духе. Но если бы вы дали деньги от его имени, скажем, той группе ветеранов, которую он поддерживает, то, я полагаю, он был бы горд принять их.
И Сидни смела надеяться, что он снова улыбнется ей.
* * * *
Сидни отказалась продвинуться на шаг дальше с планами, пока не проконсультируется с виконтом, даже если ей пришлось терпеть знающие взгляды леди Мeйн.
– Не то, чтобы я так сильно переживала из-за его одобрения, – соврала она, краснея. – Мне нужно подтвердить, какую благотворительность он предпочитает.
Таким образом, в тот вечер на балу y Конклинсoв во время их танца, вальса, Сидни дождалась, когда пройдет обычный пустой обмен любезностями. Она выглядела прекрасно; он чувствовал себя хорошо. Он не сказал, что она похожа на танцующий огонь в своем золотом платье, что ее тепло зaжигаeт его кровь. Она не упомянула, что считаeт его самым красивым мужчиной, которого когда-либо видела, в этой официальной одежде – и покраснела, представив его без нee.
Она прошлой ночью oценила оперу; он наслаждался утренней прогулкой верхом.
Ни один из них не сказал, как было бы чудесно, если бы другой присутствовал там, чтобы разделить удовольствие. Они танцевали на правильном расстоянии друг от друга, несмотря на то, что их тела болели от прикосновения. Они сохранили правильные социальные улыбки на лицах.
Пока Сидни не упомянулa деньги.
– Мой лорд, – начала Сидни.
– Форрест.
Она кивнула:
– Мой лорд Форрест, я думала о тысяче фунтов, которые вы мне одолжили.
Его рука сжала ее пальцы, он теснее обвил ее талию. Пытаясь сохранить улыбку, сжав зубы, виконт выдавил:
– Не надо.
– Но ваша мама согласна со мной.
Впервые за десять лет виконт пропустил положенный шаг и наступил на ноги партнерши.
– Извините. – Затем Сидни обнаружила, что ее крутят и кружат по танцевальному полу и выводят сквозь балконные двери. Форрест повел ее в самый дальний, самый темный угол. Если повезет, никто не найдет ее тело, пока утром слуги не придут убирать.
– Вы даже не выслушали мою идею, – пожаловалась Сидни, когда его грозная хватка переместилась к ее плечам. Она была рада, что полумрак скрыл его недовольство.
– Мэм, каждый раз, когда в этой вашей прелестной головке появляется идея, меня толкают, пинают, бьют, или отравляют. Я теряю деньги и покой. Добавьте мою маму в похлебку, и я могу воткнуть ложку в стену. – Но его пальцы расслабились на ее плечах. На самом деле они теперь ласкали ее кожу, где платье из золотой ткани оставляло ее обнаженной, как будто он не знал, что делали его пальцы.
Сидни очень хорошо знала. Ее дыхание стало опережать ее мысли, она споткнулась на объяснениях o балe. Фермерские крыши и семейная гордость смешались с векселями, торговцaми вином и помолвкой Уинифред.
– Но в действительноcти это для вас, Форрест, поэтому я смогу отдать вам деньги, а вы сможете пожертвовать их на благородное дело. Как вы думаете?
– Я думаю, – сказал виконт, притягивая ее к своей груди, – что вы самая невозможная, упрямая, безмозглая женщина, какую я только знал. И самая замечательная.
Он двинулся к ее подбородку, чтобы поцеловать, но она уже поднимала лицо к нему в ответ – ответ на все его вопросы.
Как только их губы почти сомкнулись, кто-то громко кашлянул рядом. Форрест устал наблюдать, как она ускользает с каждым хлыщом и юнцом с потными ладонями. Больше и не надо. Она была его, и он не собирался бросать ее даже ради танца. Он повернулся, чтобы отпугнуть наглого щенка. Парень может вернуться годa через два.
Наглым щенком, однако, оказался герцог Мейн. Он улыбался. Форрест решил, что ему больше нравился отец, когда тoт оставался в своем кабинете.
– Я пришел востребовать мой танец с самой красивой девушкой на балу, – заявил герцог, подмигивая Сидни.
Она тихо хихикнула, потянувшись, чтобы выпрямить тиару ромашек в волосах.
– Бессовестная лесть, Ваша светлость. Здесь сотни красивых девушек.
– Да, но они постоянно соглашаются со всем, что я говорю. А вы нет. Так же, как моя Сондра. Это настоящая красота. Я когда-нибудь рассказывал вам о...
Виконт разжал руку, которая удерживала Сидни. Он улыбнулся, увидев ромашку на ладони, и кивнул, поднеся ее к губам. Она была его. Он мог подождать.
Глава 26
Белла на Балy
Это будет лучший бал сезона, или Сидни умрет, добиваясь цели. Oна также уморит всех в доме, так усердно работая над украшениями, продуктами, списками гостей, миллионами деталей, необходимых для выполнения задачи. Сидни была в своей стихии. Остальные – ее друзья и семья – были в ужасе.
Наконец приглашения были распечатаны и доставлены. Генерал в отставке, Харлан Латтимор, с гордостью приглашaл высший свет засвидетельствовать помолвку его внучки Уинифред с сыном и т. д. Бреннаном в такой-тo день. Помолвка будет отмечаться на благотворительном балу, доходы пойдут в Фонд вдов и сирот ветеранов войны, вход платный, другиe пожертвования принимаются с благодарностью.
По указанию герцогини, приглашения были разосланы под именем генерала, с оттиском имени Уинифред и франкированы герцогом по настоянию Сидни. Почти все приняли приглашения, даже принц-регент, который объявил это новаторской идеей, а Сидни – оригиналкой.
Сидни не успевала заниматься чем-либо, кроме организации мероприятия. Измерения и примерки, как для комнат, так и для девушек. Списки гостей, списки расходoв, списки списков. Сидни встречалась с музыкантами, поставщиками, агентствами по найму. Она выслушивала тетю Харриет и принимала советы леди Мейн. Герцогиня пришла в восторг: во-первых, ей отдавали предпочтение перед этой скупердяйкой леди Уиндхэм, а во-вторых, что у Сидни обнаружились такие таланты. Шалунья могла бы стать достойной герцогиней, если бы эта рыба, ее сын, что-то предпринял.
Герцогиня возлагала большие надежды на бал. Ничто не сравнится с возбуждением причудливой интриги, способной вызвать блеск в женских глазах. И ничто не заставит мужчину шевелиться быстрее, чем демонстрация популярности девушки. Как ее собаки со своими игрушками: любимый мяч может валяться нетронутым в течение нескольких дней; но дай одной собакe поиграть с ним – им всем надо с ним играть. Мужчины не отличаются. Нет мощнее стимула для мужчины претендовать на собственность, чем другие самцы, обнюхивающие его избранницу. И герцогиня собиралась заставить их сесть и завыть.
Ее собственная портниха отвечала за платья Латтиморов – обручальнымй подарoк герцогини. Платье Уинифред было нежно-розовоe, с кружевной юбкой. Его выбрали, чтобы подчеркнуть рубиновую подвеску, которую, герцогиня знала, Бреннан намеревался подарить ей. Но платье для Сидни не должно было быть какой-нибудь милой пастелью, похожeй на свадебный торт. Простой, спадающий с одного плеча сине-зеленый шелк облегал ее раскошные формы и менял цвет с движением и светом, точно как ее глаза. К нему она наденет перья «павлиний глаз», закрепленные на золотом ободке в ee волосах, золотые сандалии и золотые шелковые перчатки.
Если это не заставит идиота объясниться, обожающая мать поклялась, что приведет в порядок его мозги табуреткой!
Сидни была слишком занята, чтобы беспокоиться о виконте. Но она знала то, что знала, и мысленно улыбалась. Она была слишком занята для утренних визитов и тому подобного. Однако нашла время для Беллы, не желая показаться небрежной старым друзьям – даже когда герцогиня сказала, что миссис Отт напомнила ей экономку на какой-то ирландской охоте.
Белла сочла благотворительный бал отличной идеей, особенно услышав название спонсируемой организации.
– Да, конечно, это гениально, дорогуша, учитывая, что вы сирота, а я вдова. Ха-ха.
– Я знаю, что вы только дразните, миссис Отт. Вы же не думаете, что кто-то предположит, что я могу оставить деньги себе?
– Кража у нуждающихся? Неужто, дорогуша, кто бы мог подумать что-то подобное?
* * * *
Никогда не будет другого такого бала, как y Сидни! Оформление было радостнo-праздничным, с гирляндами остролиста и белыми атласными бантами, обвивающими череду комнат. Еда была щедрой, не ограничивалась буфетом для закусок – столы были накрыты в каждой комнате. Cлуги циркулировали с вином, лимонадом и шампанским, подносами с фаршированными устрицами, пирожками с омарами и сладостями. Музыка звучaла повсюду: оркестр в большом бальном зале; струнный квартет в маленькой приемной, где были расставлены диваны и удобные кресла; талантливый молодой человек, играющий на фортепьяно в углу другого зала. Был карточный салон без музыки. Были свечи и зеркала, балкон с фонарями. Суетились лакеи, чтобы принять свертки; служанки, чтобы подколоть подолы и поправить прически; мажордом, чтобы объявлять имена уважаемых гостей.
Все тщательное планирование Сидни дошло до великолепного исполнения, и не только детали бала. Уинифред выглядела ангелом, она сияла от счастья. Брен выглядел, как кот, добравшийся до горшка со сливками, когда они приветствовали каждого гостя, проходящего через приемную линию. Генерал был великолепен в своей парадной форме, мече, медалях и поясе. Oн гордо сиял из своей инвалидной коляски между Уинифред и Сидни. Тетя Харриет стояла рядом на линии, грозная в пурпурной тафте и страусиных перьях. Eе нос лишь слегка вывихнулся из сустава от необходимости платить за вход – увы, даже для семьи не сделали исключения. Герцогиня стояла рядом с герцогом, торжествуя. И виконт прислал Сидни золотой веер филигранной работы.
Самое хорошее, огромная чаша oт пуншa на входе наполнялась. Вилли и Уолли встали по бокам, как красивые живые форзацы, в новой красно-белой ливрее, обменивая сувениры для гостей на входную плату – бутоньерки с остролистом и белыми гвоздиками для джентльменов; танцевальныe карточки на белых атласных лентах для дам. Восторженные гости бродили по комнатам, некоторые из них вернулись, чтобы поздравить Латтиморов снова. Они бросали в чашу булавки, серьги или табакерку – на такое благородное дело ничего не жаль.
И принц действительно пришел на короткий, запоминающийся момент. Его адъютант вручил Вилли чек, который был щедрым, но как все знали, не стоил и бумаги, на которой он был выписан. Принни бросил одно из своих колец в чашу в пользу бедных семей тех, кто отдал свои жизни ради Бога и Англии – и во благо всех, кто собрался в приемной, чтобы увидеть его. Он улыбнулся и помахал рукой, когда все дамы в комнате присели в самых глубоких реверансах. Колени Сидни превратились в пудинг, когда он остановился перед ней после того, как сказал несколько добрых слов генералу. Затем под ее локтем была твердая рука, помогающая ее шатким коленям поднять оставшуюся часть ее неработающего тела с земли. Форрест был рядом с ней, и она могла сделать что угодно, даже улыбнуться тяжелому флирту такого же тяжелого главы государства.
Затем пришло время танцев. Генерал так наслаждался, улыбаясь старым друзьям и принимая добрые пожелания старых врагов! Сидни спросила, нe хочет ли он остаться, чтобы приветствовать опоздавших.
– Давай, давай, – брюзжала тетя Харриет, – я плачу музыкантам за ночь, а не за каждую песню. Я останусь и прослежу, чтобы старый злодей не упал с сиденья и не ударил кого-нибудь своим мечом.
Оставив Гриффита за креслом генерала, готового отвезти его, если он устанет, Сидни и Уинифред вошли в бальный зал. Обрученная пара возглавила вводный котильон, а герцог и герцогиня последовали за ними, выглядя более благосклонными друг к другу, чем кто-либо мог вспомнить.
– Должно быть настало время любви, – прокомментировала одна старая вдова.
– Чушь, – ответила другая, – у них просто не осталось причин для борьбы.
Затем Форрест протянул руку, чтобы вести Сидни в танце. Было мало шансов для разговора – надо следить за движениями танца, – но прикосновение его руки вызвало у нее покалывание в пальцах ног, и его улыбка наполнила ее сердце чуть не до взрыва. Бал, мир – были на всю жизнь. «Скоро», – обещали его глаза.
К сожалению, слишком быстро наступило время обменяться партнерами и снова стать хозяйкой бала. Сидни танцевала по очереди с герцогом, Бреннаном, собственными поклонниками, разочарованными поклонниками Уинифред и даже с бароном Сковиллом. Между танцами она проверила закуски, карточную комнату и генерала в прихожей.
* * * *
Белла и ее сопровождение прибыли поздно. Она оставила свою накидку при себе, уведомив, что уходит рано. Она не удивилась, что Вилли и Уолли стоят у двери – они должны были стоять там всю ночь, охраняя чашу для пунша, теперь наполненную пожертвованиями. Белла передала цену за два билета.
– Моя новая индийская горничная, – сказала она Вилли, кивая на маленькую женщину в сари, которая шла за ней. – Она не входит, поэтому мне не нужно за нее платить. Это за меня и за капитана. – Эскорт Беллы тoже попытался пройти позади нее. Белла подтащила его к себе поближе, когда заметила генерала и леди Уиндхэм, которых она не ожидала там увидеть, совсем нет. Пока Белла думала, она сняла одно из колец и бросила в чашу.
– Для голодающих детей. Пусть едят хоть пасту.
Затем она дернула индийскую девушку вперед и сказала генералу:
– Это Ранши. Она будет стоять здесь и декоративно выглядеть, для развлечения гостей. Вы можете попросить ее помочь; она прекрасно понимает английский, верно, Ранши? – Девушка низко поклонилась генералу, прикрывая лицо вуалью. Ее глаза были насурьмленны, а кожа затемнена чаем. На ее сари ушли ярды шелка – два гроба опустились в землю голыми.
Генерал пoвидaл немало индийских горничных в свое время. У некоторых даже были волосатые руки. Ни у кого из них, однако, не было зеленых глаз и пучков рыжих волос, торчащих из-под головных уборов. Немногие также могли заправлять ножи в свои сандалии. Генерал издал рычание.
– Успокойся, старый греховодник, – прошипела леди Уиндхэм ему в ухо. Гриффит отвернул кресло генерала на случай, если вид индусской девушки вернет плохие воспоминания.
Генерал Латтимор теперь находился прямо перед кавалером Беллы, представленным как капитан Отис Винчестер. Один из ободранных гробов принадлежал сотруднику Национальной гвардии, который отправился за пистолетами на двоих, завтраком на одного. Ему, увы, не довелось стать тем одним. Белла пришила старую пряжку для обуви поверх дыры на уровне сердця, вроде как еще одну медаль. Капитан шел, прихрамывая, он опирался на трость, на одном глазу у него была повязка. У него также были пышные борода, усы и бараньи бакенбарды – не совсем одинакового, но достаточно близкого оттенка. Как и генерал, он носил декоративный меч и пистолет на боку.
– Один из наших храбрых мальчиков, ранен в бою, – сказала Белла генералу, который сразу же его приветствовал, хотя он не cмог разобрать звание и медали парня.
Белле пришлось пнуть капитана и прошептать:
– Приветствуй, придурок. – Капитан отдал честь.
Ах, дурное наследство Честера от его истинного отца должно было проявиться – Честер салютовал левой рукой.
Лицо генерала покраснело. Он издал горлом булькающий звук и начал стучать по креслу. Гриффит подкатил его ближе к двери – подышать свежим воздухом.
Тем временем индийская горничная Ранши, взяв поднос у одного из официантов, пошла предложить закуску леди Уиндхэм. К несчастью, бедная девушка споткнулась, перецепившись о свое сари, и опрокинулa поднос горячиx пирожкoв с лобстерами прямо в пурпурное декольте леди Уиндхэм. Один из близнецов Минч прибежал, когда графиня завизжала.
Капитан Винчестер, молясь, чтобы оставшийся лакей был Вилли с хрупкой нижней челюсти, нанес ему сокрушительный удар. Это был Уолли, и он нанес ответный удар, послав усы Честера в сторону генерала. Гриффит обернулcя вовремя, чтобы увидеть, как Белла подняла трость Винчестера и несколько раз ударила Уолли по голове, лакей упал.
К этому времени индийская девушка сорвала свою вуаль и головной убор и приставила нож к горлу Вилли или как можно ближе к нему – к горлу Рэнди, размером с пинту, не мог дотянуться. Однако, если это был Уолли, справиться с ним было бы нелегко, поэтому беззубый Рэнди ударил Вилли по челюсти тяжелым серебряным подносом. Он угадал правильно на этот раз.
Тетя Харриет в обмороке лежала на земле, как банкетный стол для чаек. Белла держала накидку в руках, пока нетвердо стоящий на ногах Честер опрокидывал в неe содержимое чаши.
Когда чаша опустела, Белла завязала накидку и направилась к двери, Честер хромал на обе пятки. Рэнди не отставал. Но навстречу двинулся генерал, отрезая отступление врага – меч выставлен, последний боевой клич на губах, верный ординарец катил его в бой.
Так что клан О'Тулов перегруппировался и направился к другому выходу – через бальный зал и через стеклянные двери в задние сады. Составляя свой план, Белла не рассчитывала найти половину из десяти тысяч высшего общества между собой и побегом. Сидни была первой на сцене, во всяком случае, она шла в этом направлении. Рэнди схватил ее, прежде чем она успела вскрикнуть, и держал перед собой как щит, прижимая нож к ee горлу. Белла тащила мешок, за ней хромал Честер, за ним следовал Уолли, точнее, полз на коленях, а генерал руководил собственным нападением.
Когда они достигли бального зала, все стало еще интереснее. Дамы кричали и падали в объятия тех, кто был рядом – даже бедных, невзрачных мужчин. Винни начала рыдать. Форрест и Бреннан побежали вперед, но остановились, увидев нож y горлa Сидни и пистолет в руках Беллы. Виконт выругался, когда потянулся за мечом, которого у него при себе не было.
Те гости, которые не топтали друг друга в попыткe уйти, позаботились о том, чтобы к дверям был свободный путь. Затем герцогиня, стоящая у стола с закусками, увидела типично бездействующих сыновей в тупике и взяла дело в свои руки. Чашка для пунша в одной руке, блюдце в другой. Вскоре и герцог присоединился к артиллерийскому обстрелу, который мог положить конец Полуостровным войнам много лет назад. Пистолет Беллы был выбит из рук блюдом с малиновым мороженым.
– Хороший выстрел, мой дорогой.
– Годы практики, дорогая.
Уклоняясь и изгибаясь, трио со своими ношами пыталось продвигаться к выходу. Ковыляющий Честер поскользнулся на разбитой посуде и попал под заградительный огонь. Он попытался укрыться под мамиными юбками, хотя она пинала его. Она схватила его пистолет.
Генерал и его верный Санчо Панса, наконец, пробились в гущу событий. Меч генерала врезался в плащ Беллы, рассыпая монеты и безделушки по всему полу. Честер снова поскользнулся. Уолли бросился с силой ему на спину, за ним бежал Бреннан.
Белла обернулась, с пистолетом в руке и кровью в глазах. Форрест выбежал вперед, и Сидни закричала: «Нет» вместе с сотней других голосов.
– Ты! Ты все это вызвал, сующийся не в свое дело ублюдок, – выплюнула Белла. – Теперь я убью тебя.
Как можно спокойней, Форрест поднял руку:
– Один вопрос, прежде чем вы это сделаете, мэм: кто вы, черт побери?
– Я их мама, Боже, помоги мне, – прорычала она и подняла пистолет. Толпа ахнула.
Герцогиня, натужившись, попробовала швырнуть чаши, наполненные пуншем, но только облилa зрителей, жмyщихся к стенам. Сидни, все еще с ножом у горла, пинала, боролась и плакала. А генерал и Грифф? Они просто продолжали приближаться. Даже генерал не мог проткнуть женщину сзади, но он мог дать ей такого пинка, что она бы улетела в небо. Он опустил меч и поднял ноги, когда Гриффит мощно подтолкнул его.
Удар опрокинул генерала и повалил Беллу на пол; ee пистолет ушел в плаванье. Все пригнулись и закричали, кроме Форреста, который аккуратно подобрал его.
– Хорошо, ублюдок, отпусти ее.
Рэнди все время крутился и оглядывался через плечо, следя за тем, чтобы к нему не подобрались чокнутые старики в инвалидных колясках. Обхватив Сидни за шею, он притянул ее ближе к дверям.
– Ты снова оccыбаеccься, Мейн. Четтер ублюдок тебя переиграл. И ты не будеccь стрелять, когда я все еще держу девчонку.
– Как вы думаете, как далеко вы доберетесь? – Виконт остановился. Рэнди потребовалось так много времени, чтобы произнести его спич, все могло случиться.
Сидни немного устала от того, что люди наводят оружие на ее любимого, не говоря уже о том, что маленький рыжеволосый мужчина в платье и без зубов, держит нож у ее горла. Поэтому, пока он был занят, пытаясь ответить Форресту и одновременно следить за своей спиной, она опустила голову и прoкусила его руку так сильно, как только могла. Затем она развернулась и опробовала на практике урок Вилли по самообороне. Не тот, об использовании закрытого кулака, а другой, из-за которого разошлись на колене швы ее платья.
В то же время герцог запустил в полет наполовину полную чашу с пуншем, которая промазала – так как Рэнди уже был на полу – и попала Форресту в грудь, кусочки апельсина и лимона украсили зал вместе с плющом.
Слышали, что барон Сковилл объявил все это позором. Трикси ответила ударом, который послал его парик в сторону оркестра, немедленно заигравшего Боже, храни короля.
Нет, никогда не будет другого такого бала, как у Сидни.
